Проклятый Лекарь. Том 3

Глава 16

Сомов молчал, взвешивая на невидимых весах свою спокойную жизнь и будущее сотен людей. Медсестра, не дождавшись ответа, испуганно ретировалась. Время, казалось, застыло.

Я не торопил его. Он должен был принять это решение сам.

Наконец, Сомов поднял голову. В его глазах больше не было паники. Только холодная, тяжёлая решимость.

— Я пойду, — сказал он. — Но вы правы. Один я не справлюсь.

— А вы и не будете один, — я нанёс последний, решающий удар. — Я буду вашим заместителем. Вы всегда сможете на меня положиться. Вы видели, на что я способен. Вы будете лицом клиники, её совестью, её врачебным гением. А я буду вашими руками, вашим мечом, если хотите. Я решу все проблемы с поставками, с персоналом, с интригами. Если такое потребуется.

Я видел, как мои слова зажигают в нём искру. Он смотрел не на меня. Он смотрел на будущее, которое я ему нарисовал. Будущее, где он не просто жертва обстоятельств, а творец.

В его глазах, до этого полных усталости, загорелся знакомый мне огонёк. Огонёк амбиций.

— Думаете… у нас получится? — Сомов старался говорить уверенно, но тень сомнений ещё чувствовалась.

— Я в этом уверен, Пётр Александрович.

Он кивнул, уже не мне, а своим мыслям. Развернулся и твёрдым, решительным шагом направился к выходу — навстречу своей новой судьбе.

Моя работа была сделана. Марионетка была починена и готова к использованию.

Я остался один, если не считать спящего пациента.

Сомов — отличный инструмент. Достаточно умный, чтобы быть полезным, достаточно слабый, чтобы быть управляемым. Идеальный пластилин. Гибкий, послушный, готовый принять любую форму, которую я ему придам.

Мой план был прост и эффективен. Наш тандем действительно выведет клинику на новый уровень. Сомов будет заниматься бумагами, встречами с министерством, благотворительными балами и прочей административной шелухой. Он будет щитом, прикрывающим меня от бюрократии и интриг. А я… я буду заниматься настоящей работой.

И, конечно, поиском способа снять это мерзкое проклятие.

Сомов будет думать, что это он руководит, что это его гений и опыт ведут «Белый Покров» к вершинам славы. А на деле каждое ключевое решение, каждый стратегический ход, каждый новый проект будет исходить от меня. Он будет королём на шахматной доске. А я — игроком, который двигает фигуры.

Идеальный симбиоз.

Когда шаги Сомова затихли в коридоре, я подошёл к кровати Кирилла Красникова.

Согласно электронной карте, которую я открыл на прикроватном мониторе, его вывели из медикаментозной комы ещё вчера утром. Барбитураты, поддерживающие его мозг в состоянии покоя, давно вывелись из организма. Физиологически ничто не мешало ему очнуться.

Я провёл быстрый осмотр. Пульс — ровный, стабильный. Дыхание — глубокое, самостоятельное. Зрачковый рефлекс, корнеальный рефлекс, глотательный рефлекс — всё в норме.

С медицинской точки зрения, он должен был уже сидеть в кровати и жаловаться на больничную еду. Но он продолжал спать. Глубоким, непробудным сном.

Загадка становится всё интереснее.

Я активировал некро-зрение.

Ожидал увидеть блок, тромб, остаточную гематому — что-то физическое, что мешало бы нормальной работе мозга. Но ничего. Потоки Живы в его голове циркулировали ровно, без завихрений и препятствий. Энергетически он был абсолютно здоров.

Именно это и было самой тревожной аномалией. Его тело было готово проснуться. Но его сознание… его сознание отсутствовало. Словно кто-то или что-то удерживало его в этой серой, безвременной зоне между жизнью и смертью.

Это была уже не просто кома. Это было… похищение души. Или что-то очень на него похожее.

Я посмотрел на его неподвижное, почти безмятежное лицо.

— Что же ты скрываешь, Кирилл Красников? — тихо спросил я, делая пометки в его электронной карте. — Какие тёмные тайны прячутся в твоём теле?

Я назначил полный токсикологический скрининг, МРТ всего тела и даже биопсию печени. Если это отравление, я найду его источник. Но внутреннее чутье подсказывало, что причина не в химии.

Ключ к разгадке, возможно, лежал не в пробирках и не в сканерах. А в том самом телефоне, который я отдал на взлом.

Пришло время нанести визит нашему компьютерному гению.

Я спустился в подвал, в царство айтишника Жоры, которое он гордо именовал «серверной». Помещение было завалено разобранными системными блоками, мотками проводов. Пахло горелым пластиком и крепким дешёвым кофе.

— А, доктор Пирогов! — Жора вскочил со своего стула, едва не опрокинув башню из старых жёстких дисков. — Я как раз собирался вам звонить! Я взломал его! Этот проклятый телефон!

Отлично. Наконец-то хоть какая-то зацепка.

— Хорошая работа, Жора. Что там? Список звонков, контакты, сообщения. Мне нужно всё.

— Вот… вот в этом-то и проблема, доктор, — Жора нервно почесал свой вечно взъерошенный затылок. — Там ничего нет.

— Как это — ничего?

— Вообще ничего. Ни одного контакта. Ни одного сообщения. Ни одной фотографии. Память абсолютно чистая. Как будто телефон только что с завода.

Я нахмурился. Странно.

Даже у самого последнего затворника в телефоне есть хоть что-то. Номер матери, пара фотографий кота, счёт за электричество… Полная пустота — это ненормально. Это искусственно.

— Может, ты что-то удалил при взломе? — спросил я прямо.

— Исключено! — обиделся айтишник. — Защита была зверская, имперского образца, пришлось повозиться. Но я обошёл её чисто. Если бы я что-то стёр, система бы оставила следы. Логи были бы забиты ошибками. А здесь… здесь просто пустота. Мне скрывать нечего, доктор.

Он протянул мне телефон. Я взял его.

Действительно, абсолютно девственный интерфейс. Ни единого следа предыдущего владельца. Словно Кирилл Красников купил его за пять минут до того, как его привезли в больницу. Что было крайне маловероятно.

Зачем носить с собой пустой телефон?

Значит, кто-то позаботился о том, чтобы стереть все данные. Это был единственно возможный вывод. И сделал это профессионально, не оставив следов. Но зачем? Что мог скрывать в своём телефоне простой парень? Или не совсем простой…

Загадка становилась всё запутаннее. Слишком много переменных в этом уравнении.

Я вернулся в палату и снова посмотрел на неподвижное тело на кровати.

Тот факт, что кто-то профессионально вычистил его телефон, говорил о многом. Значит, там была информация, которая не должна была попасть в чужие руки. Информация, которая, возможно, стоила ему сознания.

Может, попробовать разбудить его силой? Мощное, концентрированное вливание Живы прямо в центр сознания. Как удар током. Это могло бы сработать. Но эффект непредсказуем.

Я взвешивал риски.

Если он действительно жертва, это может его спасти. Но если он… не тот, за кого себя выдаёт? Если эта кома — не болезнь, а маскировка? Тогда моё вмешательство может разбудить не пациента, а хищника. И я окажусь с ним в одной комнате, один на один.

Нет. Пока слишком много переменных. Лучше не рисковать. Пациент стабилен, угрозы для жизни нет. Пусть пока поспит. А я соберу больше информации. Прежде чем лечить болезнь, нужно поставить точный диагноз.

Особенно если есть подозрение, что болезнь может убить и врача.

Возвращаясь в ординаторскую после визита к Красникову, я услышал за спиной торопливые шаги. Меня догнала Варвара. Судя по её решительному виду, она меня именно что выслеживала.

— Ещё нет пяти часов, — заметил я, взглянув на настенные часы.

— Я не могу ждать, — выдохнула она, её глаза блестели. Она схватила меня за руку и, не давая опомниться, потащила в ближайшую пустую процедурную.

Дверь захлопнулась, щеколда щёлкнула. Прежде чем я успел что-либо сказать, Варвара прижалась ко мне всем телом, её губы нашли мои.

Первая мысль, пока я отвечал на её настойчивый поцелуй, была — её импульсивное поведение вызвано остаточным адреналином и эмоциональным потрясением. Но от чего?

Интересно.

Пятнадцать минут спустя она ушла, довольная и раскрасневшаяся, поправив на ходу слегка растрепавшуюся причёску. А я остался в тишине процедурной, чтобы проанализировать произошедшее.

Я мысленно проверил Сосуд. Тридцать четыре с половиной процента. Уровень не изменился. Ни на долю процента.

Я прокрутил в голове события. В прошлый раз, в моей тайной комнате, я получил три процента. Тогда это была смесь благодарности, восхищения и желания после совместной победы. Эмоциональный коктейль был сложным, но чистым.

А сейчас… сейчас это было нечто иное. Чистое, неприкрытое вожделение. Животный инстинкт. В её ауре не было ни благодарности, ни восхищения. В этот раз желание было не так велико?

Я пришёл к выводу, что Жива — это не просто сильная эмоция. Похоть не конвертируется. Нужна именно благодарность. В прошлый раз её воздержание было так велико, что разрядка была сродни благодарности за спасение.

Эмоция, направленная от спасённого к спасителю.

А это… это было просто использование друг друга для снятия напряжения. Взаимовыгодная сделка, которая не приносит энергетических дивидендов.

Что ж, полезный урок. Теперь я точно знал, какие «отношения» приносят пользу, а какие — лишь приятное времяпрепровождение.

Выйдя из процедурной, я направился в ординаторскую, чтобы забрать свои вещи перед уходом. Но у самой двери меня перехватила Глафира Степановна. Её обычная строгость сменилась плохо скрываемым волнением.

— Святослав Игоревич! — она понизила голос до заговорщического шёпота. — Слава богу, я вас нашла! Там… там эти девушки… ну, из подвала… они вас требуют!

— Девушки? — удивился я. — Их ещё не выписали? Я думал, после осмотра полиция передала их родственникам.

— Их всех перевели в VIP-крыло по личному распоряжению графа Бестужева! И теперь они… они бунтуют! Не подпускают к себе ни врачей, ни психологов! Кричат, что будут говорить только с вами!

С чего бы это? Я оказал им первую помощь, не более. Прямого контакта почти не было.

— Сомов уже рвёт и мечет! — продолжала старшая медсестра. — Приказал найти вас и отправить к ним. Немедленно! Говорит, они там что-то кричат про долг и возмездие!

Долг… возмездие. Звучит не как благодарность, а как… призыв на военный совет.

Что-то в ритуале Морозова, в самом акте кражи их жизненной силы, изменило их. Связало их со мной, их спасителем, на каком-то более глубоком, энергетическом уровне?

Или это побочный эффект моего вмешательства? Когда я нейтрализовал проклятье Морозова, я мог случайно оставить на них свой собственный… отпечаток.

Ситуация становилась непредсказуемой.

Я шёл по коридору в VIP-крыло, и у меня было неприятное предчувствие, что моя коллекция «особых пациентов» сегодня может пополниться сразу несколькими новыми экспонатами.

Палата в VIP-крыле, куда временно разместили спасённых из подвала девушек, больше напоминала приёмную в элитном пансионе, чем больничное помещение. Пять кроватей, пять молодых женщин в одинаковых шёлковых халатах, и все они смотрели на меня с таким выражением, которое я видел лишь однажды — в глазах фанатиков, узревших своего мессию.

Что ж, по крайней мере, это не враждебность.

Я вошёл внутрь.

— Доктор Пирогов! — воскликнула рыжеволосая девушка, та самая, которую я вытащил из лап Морозова последней. Она вскочила с кровати, её глаза сияли. — Капитан Громов нам всё рассказал! Это вы нас нашли! Вы остановили его!

— Спасибо вам! — подхватила вторая, блондинка с аристократической осанкой.

— Вы наш спаситель! — добавила третья, темноволосая.

— Наш герой! — выдохнула Анна, которая была первой.

И тут меня накрыло.

Это была не струйка, не ручеёк. Это была волна. Цунами.

Пять мощнейших, идеально сфокусированных потоков чистой, концентрированной Живы ударили в мой Сосуд. Благодарность молодых, сильных организмов, вырванных из лап мучителя и верной смерти, была настолько мощной, что я на мгновение пошатнулся.

Десять процентов от одной, потом от другой. Пятнадцать процентов. Двадцать… Я чувствовал, как энергия вливается в меня, как пересохшая земля впитывает ливень. Сосуд наполнялся с такой скоростью, что закружилась голова.

Пятьдесят… шестьдесят… семьдесят… восемьдесят процентов.

Я мысленно проверил шкалу. Восемьдесят девять, если быть точным. Мой резервуар был почти полон. И всё благодаря падению одного извращенца, который сосал Живу из девушек.

— Рад, что смог помочь, — сдержанно кивнул я. — Как ваше самочувствие?

— Уже намного лучше, доктор, — ответила самая старшая из них, темноволосая девушка, которая, очевидно, взяла на себя роль лидера. — Доктор Сомов сказал, что физически мы почти здоровы. Через пару дней нас должны выписать. Но… — она на мгновение замялась, её взгляд стал жёстким.

— Но? — подтолкнул я.

— Но мы не уйдём, — твёрдо сказала она, и остальные четверо согласно кивнули. — Не уйдём, пока не будем уверены, что это чудовище получит по заслугам. И мы хотим помочь. Чем сможем.

Так-так. Не просто благодарность. Они жаждут мести. Это интересный и потенциально очень полезный ресурс. Но сейчас у меня другие приоритеты. Нужно подумать, как этот факт можно использовать в будущем

— Ваше желание понятно, — сказал я ровным голосом. — Но сейчас ваша главная задача — восстанавливаться. Обо всём остальном позаботятся следствие и суд. Отдыхайте.

Я кивнул им и вышел из палаты.

Убедившись, что физическому состоянию девушек больше ничего не угрожает, я направился к палате Ливенталей. Внезапное наполнение Сосуда было приятным бонусом, но оно не отменяло основной повестки дня.

Спасение Аглаи от душевного якоря Серого Волка стало первоочередной задачей. И дело было не только в моём обещании графу.

Такие метки — это грязь. Как и проклятья.

Уничтожить этот якорь — вопрос профессиональной чести. Вопрос принципа.

К тому же прагматическая сторона вопроса была не менее важна. Если якорь полностью активируется и убьёт Аглаю, граф потеряет единственную дочь. Горе сломает его. А значит, я потеряю влиятельного, благодарного и, что самое главное, предсказуемого покровителя.

Прагматизм и мораль в данном случае полностью совпадают. Спасти девушку, наказать зарвавшегося бандита и укрепить свои позиции в высшем свете. Идеальный план.

Но для этого мне нужна была информация.

Аглая встретила меня в коридоре, едва я подошёл к палате. Она приложила палец к губам.

— Отец только что уснул, — прошептала она, осторожно прикрывая за собой дверь и увлекая меня подальше по коридору. — Ему лучше, но лишний стресс ему сейчас ни к чему.

Она взяла ситуацию под контроль. Больше не испуганная девочка, а хозяйка положения. Хорошо. Полезный союзник — это сфокусированный союзник.

— Понимаю, — кивнул я. — Что удалось выяснить о Сером Волке?

— Я пыталась дозвониться, — она достала свой изящный телефон, словно в подтверждение. — Но он не берёт трубку. Несколько раз звонила. Это странно, обычно он отвечал мгновенно.

Девушка смотрела на меня с растерянностью и затаённой надеждой, словно я мог предложить простое, логичное объяснение.

Она всё ещё цепляется за мысль, что это какое-то недоразумение. Классический симптом. Пациент всё ещё верит, что опухоль — это часть его самого, а не чужеродная, убивающая его сущность. Она должна сама прийти к выводу, что хирург — её единственный выход.

Я слушал её, а в голове складывалась картина.

В прошлый раз, когда я остановил его нападение, он обещал разнести эту больницу по кирпичику и лично разобрать мой кабинет. И давал срок три дня.

Но… ничего не произошло. Тишина. Он не пришёл. Не позвонил. Не прислал своих людей. Значит, что-то его задерживает. Что-то более важное, чем месть за срыв сроков.

Этот факт не вписывался в психологический портрет импульсивного и одержимого своей честью главаря банды.

Либо он передумал, а это уже говорит о многом. Больше Серый Волк не сомневается, что Аглая лишь его игрушка. Но этот вариант маловероятен.

Или… он не может. Возможно, печать, которую он наложил, не просто контролирует её, но и создаёт обратную связь. Она слабеет — он чувствует это. И это мешает ему действовать.

Или же… у него появились другие, более серьёзные проблемы.

Я решил озвучить самую безопасную для её психики гипотезу.

— Возможно, с ним что-то случилось, — предположил я вслух. — Неприятности с конкурентами. Или с полицией.

— Я тоже об этом подумала, — кивнула Аглая. — Поэтому попросила помощи.

— У кого? — насторожился я.

Помощи? У кого она могла просить помощи, будучи запертой в больнице и находясь под постоянным наблюдением?

У друзей? Вряд ли она стала бы впутывать их в бандитские разборки. У полиции? Слишком рискованно, учитывая её прошлые закидоны.

— У Георгия Александровича, — ответила она, и в её голосе прозвучали тёплые нотки. — Начальника службы безопасности отца. Он знает меня с детства, всегда ко мне очень хорошо относился. Правда… — она на мгновение замялась, — … Алексея он, мягко говоря, терпеть не может. Считает его грязным бандитом, недостойным меня.

Так-так. Начальник службы безопасности графа Ливенталя. Это не просто охранник у ворот. Это, скорее всего, бывший офицер гвардии или тайной полиции. Человек с ресурсами, связями и профессиональными навыками.

Очень умно с её стороны.

— И что ты ему сказала? — спросил я, оценивая новую переменную в нашем уравнении.

— Что хочу окончательно порвать с Алексеем, но боюсь его мести, — она посмотрела мне прямо в глаза, и я увидел в них не девичью наивность, а холодную решимость. — Сказала, что мне нужна информация о его местонахождении, чтобы я могла… обезопасить себя. Георгий Александрович с радостью согласился помочь. Сейчас его люди ищут Алексея по всему городу.

Прекрасно. Аглая не просто сидела и ждала. Она действовала. Использовала доступные ей ресурсы. Она превратилась из жертвы в игрока. Это значительно упрощает мне задачу.

— Отличный ход, Аглая, — искренне похвалил я. — Очень разумно. Теперь у нас есть не только цель, но и профессиональная ищейка. Ждём от него новостей. Как давно ищут? — уточнил я.

— Несколько часов уже.

— Плохо, — констатировал я.

Она удивлённо подняла брови.

— Если люди графа Ливенталя с их возможностями не смогли найти простого главаря банды за несколько часов, это означает одно из двух, — пояснил я. — Либо у твоего Серого Волка очень серьёзные проблемы, и он залёг на дно так глубоко, что его не достать. Либо он знает, что его ищут, и очень хорошо прячется. В любом случае, это значит, что действовать нужно быстро. Печать на твоём плече не будет ждать, пока его найдут.

— У тебя есть план? — в её голосе прозвучала надежда.

— Есть идея. Мне нужно поговорить с твоим Георгием Александровичем. Лично. Обмен информацией с глазу на глаз всегда эффективнее телефонных звонков. Я смогу задать ему правильные вопросы, а он, увидев меня, поймёт, что ситуация гораздо серьёзнее, чем просто «девичьи капризы». Это ускорит дело.

Аглая, не раздумывая, достала телефон и набрала номер.

— Георгий Александрович? Добрый день, это Аглая. У меня к вам маленькое уточнение… Доктор Пирогов, тот самый, что спас отца, хочет с вами поговорить. Относительно нашей… проблемы. Да, лично. Чем скорее, тем лучше… Через полчаса? Отлично. Мы будем ждать вас у палаты отца. Спасибо.

Она убрала телефон.

Чётко, по-деловому, без лишних эмоций. Она учится. Быстро учится. Этот союз может оказаться весьма продуктивным.

— Я подойду к назначенному времени, — сказал я. — А пока мне нужно подготовиться.

Подготовиться не только к разговору. Но и к возможным последствиям.

Встреча с начальником службы безопасности графа — это не светская беседа. Это выход на новый уровень игры. И на этом уровне мне понадобится вся моя прозорливость.

Я направился в своё отделение.

Удача, как известно, любит подготовленных. А иногда она просто любит наглых. Я как раз обдумывал, как лучше всего вызвонить нужного мне человека, когда столкнулся с ним нос к носу в коридоре.

Князь Долгоруков, военный атташе и мой новоиспечённый союзник, выглядел так, словно его насильно заставили присутствовать на детском утреннике. Скука и раздражение боролись на его лице за право доминировать.

А вот и недостающий элемент плана. Сам пришёл. Идеально.

— Святослав! — воскликнул он, его лицо мгновенно оживилось. — Наконец-то! Решил всё-таки вас навестить. Этот проклятый осколок в плече, о котором вы говорили, не даёт покоя. Ноет по ночам, как старая бабка.

— Рад вас видеть, князь. Но у меня есть куда более интересное предложение, чем ковыряться в вашем плече. Осколок подождёт.

— Интересное? — глаза Долгорукова загорелись азартным огнём. Я точно попал в цель. Этот человек умирал от скуки в мирное время. Ему нужна была встряска. — Я готов на любой кипиш, доктор! Последние дни смертельно скучно. Ни дуэлей, ни интриг. Тоска.

— Отлично. Тогда пойдёмте со мной. У меня для вас есть и дуэль, и интрига. В одном флаконе. И возможно, даже небольшая войсковая операция.

Он расцвёл.

— Ведите, доктор. Я заинтригован.

Я привёл Долгорукова к палате Ливенталей. У дверей уже стоял мужчина лет сорока пяти. Подтянутый, с короткой стрижкой и абсолютно непроницаемым лицом.

Дорогой, идеально сшитый гражданский сюртук не мог скрыть ни военной выправки, ни тяжести оружия под ним. Я видел его несколько раз, когда он приходил навещать графа — тень, которая всегда держалась на шаг позади и сканировала окружение холодными, внимательными глазами.

— Доктор Пирогов, это Георгий Александрович Ярк, — представила нас Аглая, выйдя из палаты. — Начальник службы безопасности моего отца.

— Наслышан о вас, доктор, — кивнул Ярк. Его рукопожатие было коротким, крепким и профессиональным. — Граф не нахвалится вашими талантами.

Талантами, которые спасли ему жизнь, а тебе — работу.

— Взаимно. А это, — я указал на сопровождающего, — князь Долгоруков, наш… консультант по особым операциям.

Долгоруков и Ярк обменялись быстрыми, оценивающими взглядами. Два льва из разных стай, мгновенно узнавшие друг в друге хищников.

Отлично. Силовой блок в сборе. Один — специалист по тайным операциям и грязной работе. Второй — аристократ с доступом к высшим военным кругам и неуёмной жаждой приключений. Теперь можно начинать брифинг.

— Здесь не место для таких разговоров, — сказал я. — Пройдёмте в мой кабинет. Там нас никто не потревожит.

Я привёл их троих в небольшую комнату для консилиумов рядом с ординаторской. Закрыл дверь, повернул замок. Затем простым жестом наложил на помещение «полог тишины» — базовое заклинание, искажающее звук и не позволяющее никому снаружи услышать наш разговор.

Для них это будет выглядеть как лёгкое искажение воздуха, почти незаметное. Но это чёткий сигнал. Мы перешли из мира официальной медицины в мир, где действуют другие правила.

Долгоруков заинтересованно подался вперёд, его глаза азартно блеснули. Ярк даже не моргнул, но я заметил, как напряглись мышцы на его скулах. Он понял. Аглая нервно сглотнула.

— Господа, — начал я, обводя их взглядом. — Я собрал вас здесь, потому что вижу, что вы все умеете хранить тайны. Это хорошо. Потому что то, что я вам сейчас скажу, не просто должно остаться между нами. От этого зависит жизнь.

Я не драматизировал. А констатировал факт.

— Мы должны помочь этой девушке, — продолжил я, кивнув в сторону Аглаи. — Речь идёт не просто о преследовании со стороны бывшего любовника. Её жизнь в прямой, непосредственной и быстрорастущей опасности.

Я сделал паузу, давая словам вес. Затем продолжил:

— У меня есть план, как найти Серого Волка. И как решить проблему. Окончательно. Но время уходит. Каждый час промедления уменьшает наши шансы на успех и увеличивает риски для неё.

Я снова посмотрел на Аглаю. И закончил:

— Её медленно убивают. И если мы не поторопимся, к завтрашнему дню спасать будет уже некого.