Пришествие драконов. Начало.

Глава девятая

Элспет оторвала взгляд от зайца, которого свежевала, и горестно вздохнула. Звук ее вздоха был проглочен простершимся вокруг бескрайним болотом, над которым раскинулось беспросветно-серое небо. Отец научил ее стряпне, но рыба была для нее привычнее мяса, и возня с зайцем казалась нелегким трудом. Она завидовала Эдмунду, мастерски стрелявшему из лука. Клуаран настоял, чтобы они не сидели без дела, пока находятся на его попечении; мальчик оказался таким превосходным лучником, что менестрель доверил ему добывать пищу для общего котла. Сейчас Эдмунд был на охоте, обеспечивая пропитание на следующий день. В сравнении с охотой стряпня — скучное занятие, но Элспет была рада любому делу, позволявшему не обращать внимания на тревожное покалывание, то и дело начинавшееся в ее правой ладони.

Меч не появлялся вот уже три дня, но Элспет знала, что он никуда не подевался. Всякий раз, ощущая на себе пристальный взгляд менестреля, она начинала бояться, как бы он чего-то не заподозрил. Он ведь усомнился, что они прогнали воров всего лишь с помощью факелов. Вдруг он успел заметить сверкающий меч в ее руке? Но если заметил, то почему смолчал? И кто этот Бессмертный? Человек, которого знали в прошлом и Клуаран, и Аагард? Бесконечные вопросы! Но как задашь их столь скрытному менестрелю?

Элспет было трудно говорить с Клуараном о чем-либо, кроме потребностей их путешествия, однако она не разделяла и глубокого недоверия Эдмунда к менестрелю. После первой ночевки вместе тот как будто согласился с их обществом: говорил немного, но неизменно делил с ними трапезу и место у костра. По мнению Элспет, его еженощные отлучки были его личным делом, в которые им не подобало совать нос. Спасибо ему уже за то, что он ведет их вперед, всегда зная, куда свернуть там, где дорога разветвлялась или терялась среди камней, и угадывая, где искать воду и хворост.

Птица, кружившая в небе, оторвала Элспет своим криком от мыслей, и девочка принялась с удвоенным усердием снимать с зайца шкуру. Дело продвигалось медленно, и, пока она закончила, Клуаран успел воротиться с водой и разложить костер.

— Славно потрудилась! — одобрил он, глянув на тушку. — Со временем будет получаться и того лучше.

Он показал ей, как насаживать тушку на вертел, и доверил ей переворачивать ее на огне, а сам пошел к своей суме за солью. В его суме умещалось все необходимое: котелки, еда, одежда, постель, и все в отменном порядке. Элспет давно научилась складывать пожитки, на корабле это было насущной необходимостью, но его умение все равно вызывало у нее восхищение: даже чехлу от арфы он находил применение, на нем имелись карманы для лука и для стрел.

— В нынешние времена опрометчиво было бы ночевать у дороги невооруженными, — объяснил Клуаран, заметив ее взгляд и отвечая ей вдесятеро более пристальным взглядом. — Сама знаешь, как это опасно. Ваше счастье, что эти разбойники не причинили вам вреда.

Элспет покраснела и отвернулась.

— А факелы на что? — бросила она. — К тому же Эдмунд — хороший боец.

— Да, большой умелец! — согласился менестрель.

Эдмунд воротился с целой связкой зайцев на плече. Освежеванный заяц как раз успел зажариться, в чем удостоверился Клуаран. Все трое уселись у костра и жевали жилистое мясо, пока не погас закат. Говорили мало. Элспет устала после дня пути, Эдмунд оставался подавленным. Впрочем, даже он с интересом поднял голову, когда Клуаран сообщил, что завтра они еще до сумерек достигнут деревни.

— Там меня знают, — сказал он. — Нас устроят на ночлег. Но времена нынче тяжелые… Вот это, — он указал на добычу Эдмунда, — сделает нас желанными гостями.

Здорово будет хотя бы одну ночь провести не на жесткой земле, думала Элспет. Она получше закуталась в одеяло, пытаясь устроиться на неуютном земляном ложе.

Эдмунд пошевелился. Повернувшись к нему, девочка обнаружила, что он лежит с открытыми глазами. Она попробовала с ним заговорить, но тот прижал палец к губам и указал кивком головы на костер.

За костром бесшумно поднялся с земли Клуаран. Не глядя в их сторону, он шагнул во тьму.

Дождавшись, пока менестрель отойдет достаточно далеко, чтобы не услышать их разговор, Элспет сказала мальчику шепотом:

— Хотелось бы мне знать, куда он ходит.

Эдмунд пожал плечами.

— Кто его знает! Лучше нам следить за своими словами: он двигается так бесшумно, что может совершенно незаметно вернуться.

«Что верно, то верно», — мысленно согласилась Элспет, припоминая ночь, когда на них напали: тогда Клуаран возник словно ниоткуда. Впрочем, появление разбойников тоже было полной неожиданностью. Она приподнялась на локте и, хмурясь, уставилась на Эдмунда.

— Когда те люди напали на нас, как ты узнал, что это воры, а не Клуаран?

Эдмунд долго молчал, глядя на нее.

— Я мог видеть их глазами, — признался он наконец.

— То есть… Ты что, Провидец? — Элспет инстинктивно отпрянула. На ум ей пришли многочисленные истории о ясновидящих изменниках, которых короли нанимали для подглядывания за своими недругами.

— Возможно, я обладаю их способностями, но я не изменник, — проговорил он обиженно и горько улыбнулся. — Потребовалась проницательность Аагарда, чтобы угадать, кто я такой. И ведь мне совсем не хочется быть таким! Я даже не знал об этой своей особенности, пока не разразилась роковая буря. Как и ты — о своем хрустальном мече.

Элспет послушно покосилась на свою правую ладонь, сгибая и разгибая пальцы.

— Значит, у нас у обоих есть дар, который мы считаем скорее проклятием.

— Это не одно и то же, — возразил Эдмунд. — Моя особенность пока что приносит нам одни беды. — И затем продолжил, корчась от душевной боли: — Помнишь, что произошло перед тем, как мы расстались с Аагардом?

— Он сказал, что его старый недруг по имени Оргрим пытался воспользоваться твоим зрением. Но ты обладаешь тем же могуществом, что и он, ведь так? Поэтому ты смог ему воспротивиться.

— Я сумел прогнать его, только и всего. Но Аагард предупредил, что он вернется, чтобы завладеть мечом. Теперь он меня знает, Элспет! — Эдмунд отвернулся, и Элспет с трудом расслышала следующие его слова: — Не знаю, смогу ли я сопротивляться ему в следующий раз.

Элспет испытала прилив сочувствия. Он говорил, как напуганный мальчуган, а совсем не как могущественный, таинственный Провидец, сбивчивые рассказы о которых она слышала в детстве от взрослых. Ей очень хотелось подбодрить его. И возможно, способ добиться этого существовал.

— Думаю, ты ошибаешься, — произнесла она медленно. — Оргриму ни к чему тебя преследовать.

Эдмунд сразу просиял, и она даже поморщилась от столь внезапной перемены. Только бы не ошибиться!

— Оргрим использует свои способности для соглядатайства. А как можно шпионить за тем, кто знает о его присутствии? Нет, он будет искать того, кто не сможет его раскусить. — Она задохнулась от страшной догадки. — Кого-то вроде меня… — пролепетала она. — Возможно, это мне надо подготовиться…

Эдмунд снова насторожился.

— Ты можешь воспользоваться МОИМИ глазами? — спросила она, заранее трепеща.

— Нет! — крикнул он и отпрянул.

— Подумай, Эдмунд! Аагард говорил, что научился чувствовать, когда его зрением пользуется другой. Может, и я смогу этому научиться? Для этого существует только один путь: чтобы ты попытался посмотреть моими глазами, а я попробовала определить, что чувствую при этом. Иначе как мне догадаться, не пытается ли Оргрим воспользоваться моим зрением?

Разные чувства облачками пробегали по лицу Эдмунда.

— Ты права, — выговорил он наконец. — Но уверена ли ты, что хочешь этого?

Элспет кивнула, вложив в свой кивок больше решительности, чем чувствовала на самом деле. Эдмунд сидел неподвижно, стараясь сосредоточиться. Она тем временем внушала себе, что должна доверять Эдмунду, не важно, Провидец он или нет.

Но ничего не происходило. Взгляд Эдмунда затуманился, лицо окаменело. Через некоторое время Элспет осмелилась спросить:

— Ну, ты что-нибудь увидел?

Он заморгал, озадаченно посмотрел на нее.

— Ничего. Ровным счетом ничего!

— То есть как?

— Я не смог воспользоваться твоим зрением. Вокруг тебя какая-то… какая-то белизна.

Она вытаращила глаза:

— Так уже бывало?

— Нет. — Он помялся. — Учти, раньше я почти не пользовался этим умением. Может быть, оно срабатывает не с каждым.

— Раз так, — сказала она с надеждой, — может, и у Оргрима оно срабатывает через раз?

— Вполне возможно, — согласился Эдмунд. — Хотя причиной можешь оказаться ты сама. — Он усмехнулся. — Не думаю, что кто-то в силах заставить тебя сделать то, чего ты сама не захочешь.

Элспет улыбнулась в ответ на эти слова, но сама подумала: вряд ли дело в ней. Как девчонка, выросшая на море, может сопротивляться Провидцу? Нет, дело было скорее в неопытности самого Эдмунда. Оргрим годами оттачивал свое искусство; если он теперь попробует воспользоваться ее зрением, то она не сможет защитить ни одну тайну — что свою, что Эдмунда; хуже того, она даже не будет знать, что кто-то покопался у нее в голове!

Ко времени их пробуждения Клуаран успел возвратиться. Куда он отлучался, так и осталось неясно, но вернулся он радостным и деловитым.

— Если мы хотим добраться до Эйкхэма раньше захода солнца, то идти придется весь день, — предупредил он своих подопечных, скатывавших подстилки.

День мало отличался от предыдущих: все та же извилистая дорога, все та же плоская пустошь и поросшие папоротником груды камней. Менестрель шагал впереди, иногда бормоча или напевая себе под нос, но не пробуя завязать с ребятами разговор; лишь иногда он оглядывался, чтобы удостовериться, что они никуда не подевались. К полудню Элспет почувствовала, что все сильнее задыхается, стараясь не отстать. Зато после беседы с Эдмундом прошлым вечером о непрошеных дарах им было легче находить общий язык, и они уже шагали рядом как добрые друзья.

Теперь дорога спускалась вниз, вдали показались поля и перелески. Солнце уже клонилось к горизонту, когда они подошли к ручью и побрели вдоль него, пока не добрались до нескольких домиков, над которыми возвышался огромный дуб. Эта деревня сильно уступала размерами Медуэлу, домишки здесь были всего лишь соломенными лачугами. Тощую унылую жену старосты они застали за дойкой коровы. Видно было, что она знакома с Клуараном; его появление совсем не порадовало ее, но, как он и предсказывал, при виде зайцев она просияла и позволила путникам переночевать под крышей мужнего дома. Отведя корову в хлев за домом, она впустила их в дом и попросила Клуарана помочь ей поднять крышку погреба посреди пола.

— А теперь достань оттуда ближний мешок, — скомандовала она.

Пришлось менестрелю растянуться на полу и шарить рукой в темноте. Элспет догадалась, что припасы в этом доме на исходе. Наконец Клуаран достал из подпола неполный мешок чего-то сыпучего. Хозяйка бросила в котел две горсти сухих бобов, постаравшись не положить лишнего.

Староста вернулся в тот момент, когда Элспет и Эдмунд возвращали на место доски, закрывавшие подпол. Это был долговязый блондин, такой же тощий, как его женушка, со светло-голубыми глазами, совсем как небо на заре. Клуаран выглядел рядом с ним мелким и потрепанным, сразу бросалась в глаза его грязная латаная одежонка — не то что толстое шерстяное одеяние старосты. И все же последний суетился вокруг менестреля, старался устроить его на лучшем месте у огня. Для Элспет и Эдмунда табуретов не оказалось, пришлось им усесться прямо на доски, закрывавшие погреб. Элспет совсем не переживала, что не допущена к разговору: она слишком устала и еле ворочала языком, да и в хижине было душновато по сравнению со свежим воздухом их последних ночевок. К тому же сидеть на досках оказалось неожиданно удобно, вспоминалась прежняя ее жизнь на борту «Копьеносца».

Они с Эдмундом жевали поделенную пополам овсяную лепешку, пропуская мимо ушей жужжание беседы у очага. Внезапно Клуаран поднял ладонь, заставив всех насторожиться. Уже почти совсем стемнело, и его худой профиль, озаренный огнем, стал зловещим.

— Слушайте! — приказал он.

Снаружи доносилось мерное постукивание. Оно становилось все отчетливее. Эдмунд побледнел.

— Кони! — прошептал он.

Клуаран вскочил, что-то отрывисто бросил хозяевам дома и дернул Эдмунда за руку. Испуганная Элспет уже стояла.

— К стене! — велел он им, рывком поднимая одну за другой доски в полу, на которых они только что сидели. Староста бросился помогать ему. Убрав вдвоем три самые тяжелые доски, они вскрыли глубокий темный погреб.

— Вниз, оба! — крикнул Клуаран. Эдмунд заупрямился было, но тот гаркнул: — Спорить некогда! Вас не должны здесь найти.

Стук копыт уже походил на грохот. Элспет опасливо заглядывала в черную дыру, гадая в страхе, насколько она глубока.

— Ради всех богов, девочка, не медли! — взмолился деревенский староста.

Жена позади него ломала в отчаянии руки.

— Зачем ты навлек на нас беду? — взвыла она, обращаясь к Клуарану. — За укрывание беглецов они всех нас прикончат!

Слишком напуганная, чтобы говорить, Элспет прыгнула в подпол. Внизу ее падение смягчило сено. В следующее мгновение рядом с ней оказался Эдмунд — возможно, его попросту столкнули вниз.

В квадрате света над их головами появилась физиономия Клуарана.

— Ни звука! — предупредил он. — Когда они уберутся, я достану вас отсюда.

Раздался царапающий звук: он возвращал на место доски. Свет померк.

Элспет зарылась в колючее сено, прислушиваясь к звукам наверху: к визгливому сетованию хозяйки и невнятному бормотанию хозяина. Им отчетливо ответил Клуаран, стоявший прямо над погребом:

— Скажите им, что единственным вашим гостем был менестрель Клуаран, да и тот ушел перед наступлением ночи в южную сторону. Если нам повезет, они бросятся за мной в погоню.

Шаги его были так легки, что они не слышали, как он ушел. Только отворилась и снова захлопнулась тяжелая дверь.

В погребе свирепствовал холод, пришлось Элспет теснее прижаться к Эдмунду. Постепенно ее глаза привыкли к потемкам, и она разглядела осыпающиеся земляные стены, холодное сено под собой, мешок с провизией на высоком ворохе сена в углу и щелку в потолке, пропускающую свет. Стоило стихнуть стуку копыт во дворе, как во входную дверь забарабанили. Элспет испуганно взвизгнула. Эдмунд нашел в темноте ее руку и стиснул — то ли чтобы успокоить ее, то ли чтобы самому успокоиться.

Она слышала отрывистые вопросы и поспешные, перепуганные ответы, не различая слов. Над их головами раздались тяжелые шаги. Элспет напрягла слух. В дом вошел мужчина с грубым голосом.

— Старик по имени Аагард, высокий, седобородый — был такой здесь?

— Аагард-целитель? — Староста был искренне удивлен. — Он ведь живет в нескольких лье отсюда, на морском берегу. Говорят, он почти не покидает свою пещеру. Зачем он вам?

— Не твое дело! Дай нам еды, и мы поедем дальше. Может, этот твой менестрель знает больше.

Элспет замерла: над головой снова загремели шаги. Кто эти люди, зачем им Аагард? Что случилось бы, если бы вместо него они нашли ее и Эдмунда?

Но чужаков в эту минуту больше заботила еда, чем обыск.

— Только молоко? — раздалось в доме презрительно. — Дай нам эля, женщина!

Элспет окоченела, все тело затекло, но она не смела шелохнуться, боясь, как бы ее не услышали наверху. Она не сводила глаз с досок, трещавших и прогибавшихся под весом незваных гостей. Те сначала бранили хозяйское угощение и хвастались своими лошадьми, потом их разговор принял новое направление. Она покрылась мурашками, Эдмунд рядом с ней тоже весь напрягся.

— Мы перевернули пещеру вверх дном, но его и след простыл. Меч тоже исчез. Все, что мы нашли, — пустой морской сундучок. Его милость будет недоволен.

— Сверх того мы прочесали берег на три лье в каждую сторону, — возразил другой голос. — Возможно ли, чтобы в Медуэле мы его проворонили?

— Где ему было укрыться? Там не уцелело ни одной хижины. — Первый говоривший захохотал. — Видал, как они разбегались? Прямо как куры!

Второй тоже захихикал. В считаных дюймах под ними Элспет в ужасе смотрела на свою кисть. Выходило, что именно из-за ее меча эти люди убили жителей Медуэла и собирались расправиться с Аагардом! Она чувствовала, как дрожит Эдмунд, и не знала, чем вызвана эта дрожь — страхом или яростью.

Наконец прозвучал приказ, раздалось шарканье — чужаки встали. По доскам еще раз прогромыхали сапоги, и снаружи раздался стук копыт. Минута — и он замер в отдалении.

Элспет была слишком напугана, чтобы пошевелиться или предложить Эдмунду вылезти из спасительного тайника. Она молча сидела, сжимая его руки. Их обволакивала пропахшая сеном темнота.