Принцесса воров

Глава 2 Прощай, дом

С такой добычей, как заколка из зуба дракона, я всегда прямиком иду домой.

Не хвастаюсь своим приятелям-воришкам. Не останавливаюсь перекусить в «Гномской пекарне» (хотя запах оттуда умопомрачительный). И уж точно не заглядываю в ломбард «Арабские ночи», чтобы сразу её продать (классическая ошибка новичка).

Сейчас нужно прежде всего смешаться с толпой, раствориться среди улиц. Исчезнуть, одним словом.

И ни в коем случае не бежать!

Любой бегущий по улицам как будто нарочно напрашивается, чтобы гномы и их подручные тут же пустились за ним вдогонку. Я имею в виду полицию Чароландии. Гномам Белоснежки надоело копаться в шахтах, но расставаться со своими острыми кирками они не желали, вот Белоснежка и нашла для них работёнку, позволяющую им оставаться при оружии. Теперь они вроде как обеспечивают у нас закон и порядок.

Поначалу над этой затеей все смеялись – мало кто из людей всерьёз опасается гномов, – но принцесса Элла взялась за дело с умом и наняла шайку крепких ребят, по слухам огров-полукровок, которые стали «мускулами» гномского отряда. Вот эти парни оказались по-настоящему страшными. Они запросто могли бы одним мизинцем переломить пополам кого угодно. Поэтому преступность у нас быстро пошла на спад... хотя совсем, конечно, не исчезла. Чтобы не попадаться этим ограм, приходится гораздо тщательнее выбирать себе жертвы. Молоденькие аристократки всегда были лёгкой добычей, но я не могла позволить себе ни малейшей небрежности.

Я внимательно оглядела раскинувшийся подо мной как карта весь город. Лавочники уже начали заманивать покупателей вечерними скидками (чуть зачерствевший хлеб за полцены, бесплатная вакса, если заглянешь починить подмётку или каблук, распродажа зимних шарфов перед приближающимися холодами). Я не стала обращать на них внимания, хотя шарфы, прямо скажем, нашей семье очень бы пригодились. У нас в «сапоге» всегда стоит холод. Я заторопилась вниз по мощёным улицам, стараясь не повторять того же пути, каким шла сегодня утром. Если ты мелкий воришка, тебе не стоит попадаться людям на глаза в одних и тех же местах.

Я быстро проскочила мимо дорогих магазинов и ресторанов, в которые не осмелилась бы даже войти – все они предназначены только для королевских особ. Потом миновала рыночную площадь, где горожане торговались, покупая у фермеров свежую зелень, а у рыбаков – дневной улов. Обошла стороной лавки, в которых из-под полы торговали разными волшебными товарами. Здесь всегда крутится кто-нибудь из гномов-полицейских, работающих под прикрытием.

Оказавшись на запруженной народом городской площади, я немного перевела дух. Затеряться среди такого количества людей и повозок ничего не стоит. Школяры из Королевской Академии беззаботно швыряли монетки в фонтан. (Воришкам на заметку: никогда не пытайтесь красть мелочь из фонтана. За ним постоянно наблюдают.) На углу продавали новинку – мини-свитки «Долго и счастливо», и вокруг уже собралась небольшая толпа. Извозчики предлагали довезти любого до дома за пару медяков, а лакеи возле выстроившихся в ряд королевских карет ждали, когда хозяева прикажут доставить их в особняки аристократического квартала. Одного взгляда на темнеющий горизонт было достаточно, чтобы вспомнить, где твоё истинное место в Чароландии. Мы, простолюдины, живём внизу, на окраине, а здесь, на холме, устремлённые в небо серебряные башенки королевского дворца словно говорили: тебе никогда не подняться так высоко.

Послышалось громкое лошадиное ржание, кто-то крикнул «Тпру!», и я быстренько повернулась обратно к фонтану, успев накинуть на голову капюшон.

– Эй, ты!

Я замерла.

– Не пробегал ли кто-нибудь по площади с зелёной сумкой на ремне? – задал вопрос Пит, командир гномской гвардии. Его низкий голос звучал угрожающе и наводил куда больше страху, чем внешний вид этого коротышки. – Пекарь приготовил её для доставки свежей выпечки к королевскому двору и оставил на крыльце, а кто-то её стащил.

Краем глаза я поглядела на Пита. Верхом на лошади он смотрелся довольно внушительно – сразу и не скажешь, что в нём всего три фута росточку. Из-за весьма широкого тулова (все знают, что он без ума от рогаликов с корицей) и длиннющей чёрной бороды он немного смахивает на тролля, но широкий красный нос и большие уши сразу дают понять, что перед вами гном. Отношения у нас с ним сложные, на грани любви и ненависти. Мне удалось отвертеться от некоторых неприятностей, снабдив его сведениями о других городских ворах. Но стоит мне вляпаться как следует – он мне спуску не даст.

– Не-а, – отозвался мелкий мальчишка, крутившийся рядом со мной. – Ничё я не видал.

Питер шумно вздохнул, а я обнаружила, что всё это время стояла затаив дыхание.

– Ты, верно, хотел сказать, что никого не видел, – проворчал он. – И чему вас только нынче в школах учат! Ладно, хватит тут болтаться, займись делом. Но если что-нибудь узнаешь – сразу извести Олафа, ясно?

Так и не обернувшись, я услышала, как Пит, коротенькими ножками пришпорив лошадь, поскакал с площади.

Я сунула руку в карман плаща, на который мама только сегодня поставила новую заплатку, и протянула мальчишке два медяка.

– Спасибо, мелкий, – сказала я, любовно похлопывая припрятанную под одеждой сумку, которую совсем недавно прихватила возле пекарни, пока следила за принцесской и её свитой. Неудивительно, что Пит только сейчас обнаружил её пропажу.

Потом я нырнула с площади в узенький проулок, ведущий к путанице извилистых бедных улочек нашей части города, где вместо красивых кирпичных зданий друг к другу жались домики в виде огромных чашек или сапог и соломенные хижины. Здесь уже было почти темно – у нас нет уличных фонарей, – но я легко прошла бы этот путь даже с завязанными глазами. Я проскочила мимо попрошайки, сунув ему в ладонь печенье, и двинулась на запах ваксы, который вёл меня прямо к дому. Наш домик-«сапог» – один из четырёх в этом маленьком квартале. Быстро оглянувшись, чтобы убедиться, что за мной нет хвоста, я повернула ключ в двери и вошла.

– Джилли! – Мои четырёхлетние братишки, близнецы Хан и Хэмиш, чуть не впечатали меня в дверь, едва я успела прикрыть её за собой. Правда, они были такие лёгкие, что им и вдвоём было меня не повалить. И я мигом заметила, что они снова добрались до ваксы: их щёки, лбы и одинаковые клетчатые комбинезончики были все вымазаны чёрным.

– Что ты добыла сегодня? – услышав шум нашей возни, в комнату вбежала розовощёкая и рыжеволосая шестилетняя Трикси. – Варенье? Или сыр? Или ту вкуснющую колбаску, которую ты приносила на той неделе?

– Тссс... – зашипел на неё пятилетний Феликс, сползая по лесенке с чердака, где мы все спали на двухъярусных кроватях. Феликс был умён не по годам и больше всех нас походил на отца. Казалось, его тёмно-карие глаза пронизывают меня насквозь. – Тебя ведь не засекли?

– Нет, – заверила я его, скидывая плащ и вынимая припрятанную под ним сумку, набитую свежими булочками. Малышня тут же потянулась за ними. – Да погодите же! – осадила их я, оглядывая комнату. Мы все едва помещались в этой тесноте, хотя в комнате только и было что очаг да шаткий продавленный диван.

На кожаных стенах там и сям красовались заплатки, чтобы через дыры и трещины внутрь не просачивался холод. Если не приглядываться, эти заплатки были похожи на картины, которых у нас, само собой, не было. Только над очагом висел один рисунок, изображающий поляну с цветущими лилиями. Его нарисовала моя сестра Анна однажды ночью, когда нам никак не удавалось уснуть от холода. Часы с кукушкой на стене пробили шесть, а это означало, что из мастерской вот-вот вернётся отец.

– А где мама?

– Мама на кухне с Анной, заканчивает возиться с именинным пирогом для неё, – сообщила Трикси. – Хочешь, я снова обойду наш «сапог», постучусь у чёрного хода и оставлю булочки на ступеньках?

– Давай, только сначала каждый возьмите себе по одной. – Я открыла сумку и позволила каждому из малышей взять себе по булочке. Слопали они их за секунду.

Дела у сапожных дел мастеров последнее время шли не блестяще и приносили сущие гроши. Нет, конечно, на еду нам хватало, если называть едой полмиски жидкой куриной похлёбки на каждого. Но если бы не моя добыча, принесённая с улиц, мои братишки и сестрёнки совсем бы отощали. А в последнее время близнецы как будто даже набрали немного в весе, у Трикси же почти пропали чёрные круги под глазами.

Я старалась делать всё возможное, чтобы хоть как-то поддержать семью. В первую очередь это означало, что малыши хоть иногда наедались досыта и получали подарки на дни рождения. Если продать заколку из драконьего зуба, которую я стибрила сегодня, можно было бы накупить целую кучу полезных вещей. Но стоило мне её увидеть, как я сразу решила: подарю её Анне. Она прекрасно подошла бы к её зелёным глазам; я с лёгкостью могла представить, как хорошо она будет смотреться на её длинных волосах. И уж Анна-то точно не бросит эту заколку без присмотра – не то что та избалованная аристократка. В этом можно не сомневаться.

Именно поэтому я полдня таскалась за блондинкой. Я вообще ворую только у людей, которые могут себе позволить время от времени терять дорогие вещицы. А уж эти принцесски точно не обеднеют, если лишатся пары безделушек. То же самое относится и к владельцам процветающих кондитерских и пекарен, которые каждый день посылают выпечку ко двору, а когда к ним заходит моя мама, чтобы купить вечером по дешёвке зачерствевший хлеб, обращаются с ней как с мусором. Аристократы – одна из причин, почему нам приходится жить в этом переполненном тесном «сапоге», поэтому, когда удаётся стырить у них какую-нибудь мелочь, совесть меня особо не мучает.

– Джилли, это ты? – позвала мама, и я быстро сунула сумку с булочками Трикси, чтобы она отнесла её к чёрному ходу.

Мама вышла обнять меня, и я сразу заметила, какой у нес усталый вид. От неё пахло мукой и сыромятной кожей – значит, до того, как она принялась за стряпню, ей пришлось помогать отцу в мастерской. Я приникла к ней словно к мягкой подушке.

– С тобой всё в порядке? – заботливо спросила она, глядя на меня усталыми голубыми глазами. – Что-то у тебя щёки горят.

– Всё отлично, мам, – сказала я. – Просто я очень спешила с учёбы домой, чтобы не опоздать к пирогу.

– Как ты справилась с контрольным заданием? – спросила она.

Ну что может быть сложного в вопросах про разные сорта ваксы? Я быстренько ответила на все вопросы и смылась из школы на весь остаток дня, чтобы раздобыть подарок для Анны.

– Хорошо, – сообщила я, изобразив энтузиазм. – А может быть, даже и отлично!

– Ты уже дома! – В комнату, развязывая фартук, вошла Анна. Щёки и даже каштановые кудри у неё были в муке. От неё пахло теми духами от Рапунцель, которые я стащила для неё пару недель назад (и соврала, что это был бесплатный рекламный образец. Анна терпеть не может, когда я занимаюсь воровством). – Ты как раз вовремя, пирог скоро будет готов!

– Пирог? А разве не положено сначала вручать подарки? – поддразнила её я.

Мама тут же опустила глаза:

– Джиллиан, ты же знаешь, дела у нас идут не бойко...

– Но это не означает, что в нашем старом «сапоге» нет места волшебству! – Я всегда стараюсь как-то подбодрить братьев и сестёр. – Смотрите, что я нашла возле Пегасовых конюшен по дороге из школы. – Я достала из кармана заколку, и все дружно ахнули. – Она прямо-таки молила, чтобы кто-нибудь спас её из грязи. – Анна протянула руку и осторожно коснулась блестящей вещицы, словно не веря, что она настоящая. – По-моему, она просто создана для тебя.

– Кто-то её потерял, – задумчиво произнесла моя честная и благородная сестрёнка. – Мы должны вернуть её владельцу.

– Вот ещё глупости! – Я вложила заколку ей в ладонь. – Что упало, то пропало. Разве не так говорит наш Хэмиш? – Вид у Анны был неуверенный. – Я спросила у мальчишки при конюшнях, не знает ли он, чья она, – на ходу сочинила я. – Он сказал, что понятия не имеет и что раз я её нашла, значит, она моя.

Личико Анны просияло:

– Правда?

Мама с улыбкой смотрела, как Анна заколола свои густые кудри с одной стороны и бросилась к маленькому зеркальцу, висящему у самой двери.

– Ой, какая красота! – воскликнула сестрёнка. – Спасибо, Джилли!

Я уже собиралась ответить «пожалуйста», как услышала, что в замке поворачивается ключ. Значит, отец вернулся. Топоча по скрипучему дощатому полу, мои братья и сёстры торопливо выстроились возле входной двери. Мама скинула фартук, Анна заняла место рядом с ней. Можно подумать, мы встречали гостей на балу.

– Здравствуй, отец, – хором пропели мы как положено, и мама вместе с нами.

– Приветствую вас, семья, – поздоровался отец, подавая маме шляпу и плащ, которые она быстро пристроила на вешалку. Комната наполнилась запахом кожи и ваксы. – Как там ужин, готов?

– Готов, – кивнула мама. – Иди поешь первым, а потом я покормлю детей.

Я прикусила губу. Отец всегда ест в одиночестве, и всегда ему достаются самые большие порции. Мама говорит, это потому, что он много и тяжело работает – ему нужно подкреплять силы. Я услышала, как забурчало в животе у Хэмиша.

– Ладно, – сказал отец, потрепав моих братьев по голове и поцеловав Трикси и Анну. При виде меня он остановился. – Джиллиан.

– Отец. – Я склонила голову. В последнее время отношения у нас с ним не самые гладкие. Ему надоело, что Пит вечно приходит с жалобами на меня, а мне надоело, что моя семья вечно недоедает. И ни один из нас не готов был смириться с положением вещей.

Отец ещё не успел протиснуться мимо нас в кухню, как в дверь громко постучали. Мы с Анной переглянулись, и внутри у меня всё сжалось. Братья и Трикси уставились на меня. Я сделала вид, что очень занята, взбивая подушки на диване. В воздух полетели клубы пыли.

– Феликс, открой дверь, пожалуйста, – сказал отец, протискиваясь обратно, чтобы встретить нежданных гостей.

Я изо всех сил старалась держаться спокойно. Хвоста за мной не было, это точно. Но когда дверь со скрипом распахнулась, мои худшие опасения подтвердились: на пороге стояли Пит и Олаф. Пит вошёл, не дожидаясь приглашения. Олаф полез за ним, хотя он был такой здоровенный, что ему пришлось пригнуться, чтобы не задеть лысой макушкой потолочные балки. Я вообще сомневалась, что он поместится в комнате. Нам пришлось отступить и прижаться к стене. Я изобразила полное спокойствие и равнодушие.

Отец протянул руку Питу и потряс его ладонь

– Питер, Олаф, рад вас видеть.

– Привет, Хэл, – величаво поздоровался Пит. Олаф буркнул что-то неразборчивое. – Извините, что приходится беспокоить вас так поздно. Как там сапоги, которые я у тебя заказывал? Скоро будут готовы?

Уф, так это он за сапогами пришёл! Я испытала такое облегчение, что чуть не рассмеялась. Похоже, у меня уже начинается паранойя.

– Скоро-скоро, завтра уже закончу, – с поклоном заверил его отец. Моим щекам стало жарко. Отец считает, что простолюдины должны кланяться гномской гвардии, потому что она работает на королевский двор. Мы-то кто такие? Живём на самом дне. Если верить отцу, то место человека в жизни определяется исключительно его положением в обществе. И изменить это невозможно – даже думать об этом не следует. Нужно просто почитать тех, кто выше тебя, и знать своё место.

Лично я так не считаю.

– К сожалению, это не единственная причина, почему мы здесь, – продолжал Пит, на этот раз уставившись прямо на меня. – Добрый вечер, Джиллиан. Как денёк?

– Отлично, Пит, – ответила я. – Ну а ты как? Не подрос немножко?

Гном поморщился.

Отец перевёл взгляд на меня. В тишине раздавалось только тиканье часов с кукушкой.

– Что она опять натворила?

– Ты, как всегда, на его стороне, – тихо пробормотала я. Пусть отец относится ко мне без особой теплоты, но меня всё же бесит, когда он ведёт себя со стражниками так безропотно.

– А разве ты хоть раз дала мне повод оправдывать тебя, Джиллиан? – спросил он. Мой отец – рослый человек, пожалуй не ниже Олафа, но выглядит гораздо более усталым. Что ж, если человек работает по четырнадцать часов в день в душной сапожной мастерской, чтобы прокормить шестерых детей, в этом нет ничего удивительного. – Сначала та история с карманными часами, которые ты украла у королевского пажа, потом ещё та книга, которую ты стащила из библиотеки Белль...

– Одолжила, – поправила я его. – Это же библиотека! Вот я и взяла её почитать. Потом я её верну.

Может быть.

Отец устало потёр ладонью лоб:

– Просто не знаю, что мне с тобой делать. – В поисках поддержки он поднял глаза на Пита. – Что бы я ни делал для этого ребёнка – ей всё мало.

– Если бы этого не было мало, маме не приходилось бы вечно ломать голову, чем кормить нас на ужин! – вскипела я, не в силах больше сдерживаться. – Жаль, что мы не можем питаться сапожной кожей.

– Хватит! – повысил голос отец.

Пит поглядел на Анну и указал пальцем на её волосы:

– Гляди-ка, какая славная штучка. С виду дорогая, а? Может быть, даже из драконьей кости. Что скажешь, Олаф?

– Мне это подарили, – неохотно выдавила Анна. – Джилли нашла её на улице.

– Нашла, значит, – выразительно повторил Пит. – Полагаю, это единственный способ, каким в этом доме могут появиться драгоценности вроде этой. – Они с Олафом мерзко захихикали. Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не запустить в них обоих чем-нибудь тяжёлым. Родители молчали. – Везучая она, ваша Джиллиан.

– Я её не крала, если вы на это намекаете, – рявкнула я. – Она просто валялась на земле возле Пегасовых конюшен.

– Как и эта сумка, верно? – Пит достал откуда-то из-за спины зелёную сумку с булочками. Хэмиш едва слышно всхлипнул. Пропал наш ужин. – Мы вот тоже нашли её. Только не где-нибудь, а у задней двери вашего дома. И выглядит она точь-в-точь как та, что сегодня пропала из «Гномской пекарни». Удивительное совпадение.

Олаф принялся проталкиваться мимо Трикси в мою сторону.

– Хватит юлить, Джиллиан. – Пронзительные глазки Пита потемнели. – Ты украла эту заколку сегодня в «Морском гребешке» у особы королевской крови. Нейл, владелец магазина, засёк тебя там за пять минут до того, как принцесса заметила пропажу.

Вот дьявол! Меня взяли за жабры! Всё, что мне остаётся, это твёрдо держаться первоначальной версии.

– Понятия не имею, о чём вы говорите. Может быть, у той принцессы просто была такая же заколка, как та, которую я нашла.

– Джилли? – раздался голосок Анны, и я повернулась, чтобы увидеть её разочарованное личико. – Ты ведь... ты вовсе не нашла её, верно? – Врать Анне в глаза я не могу, поэтому я просто промолчала. – Возьмите. – Анна сняла с волос заколку и протянула её Питу. – Это не моё.

– Мне жаль, малышка. – Гном поскрёб бороду, свисающую чуть ли не до колен, и нехорошо уставился на меня: – Это твоё третье нарушение. И ты знаешь, что это означает.

Я почувствовала, как кровь отлила у меня от лица:

– Второе! Второе нарушение! Те золотые яйца сами прикатились ко мне с холма в день Фестиваля фей, я клянусь!

Пит подал Олафу наручники, чтобы он надел их на меня. Хан и Хэмиш дружно заревели.

– Я вынужден увести тебя, – сказал Пит. – Директриса Флора уже утвердила твоё поступление. – И он вручил моим родителям тугой свиток баклажанного цвета, какой мне уже доводилось видеть раньше – всего дважды. Оба раза воришек, которые его получали, забирали в СИШ. И больше я никогда их не видела.

Трясущимися руками мама развернула свиток, прочла и передала отцу. Я сунулась поближе, чтобы прочесть из-за их плеч, что там написано.

Олаф взял меня за руки, и в тот же миг на моих запястьях с лязгом сомкнулось холодное железо. Моё сердце упало.

– Вот вам ещё школьная брошюра, – сказал Пит, протянув маме какую-то тонкую книжонку. Мама тут же уткнулась в неё носом. Я только успела разглядеть на обложке золотой герб СИШ.

– Не забирайте Джилли! – завопил Хан, вцепившись в полы моего платья. Хэмиш и Трикси тоже бросились ко мне. Феликс держался в сторонке, но вид у него был очень подавленный.

По щекам Анны побежали слёзы.

– Это какая-то ошибка! Джилли, ну скажи им, что это вышло случайно! – взмолилась она. – Ты ведь не собиралась красть эту заколку, правда же? – Её огромные глаза смотрели на меня с такой невинной уверенностью, будто я смогу сейчас всё объяснить, что мне стало совсем мерзко. Но от одного взгляда на самодовольную рожу Пита внутри у меня всё закипело.

– А может, как раз и собиралась, – огрызнулась я под суровым взглядом отца. – А что, у меня был выбор? Мастерская совсем обеднела. Мы ведь живём впроголодь!

– Джилли! – осадила меня мама, ломая руки. – Мы не обсуждаем семейные дела при посторонних.

– Да-да, наши дела идут вполне сносно, – принялся заверять отец Пита и Олафа. – Конечно, обувная торговля сейчас идёт не так бойко, как прежде, но на жизнь нам хватает. – Я видела, что он едва сдерживается от ярости. Ух и задал бы он мне, если бы не стражники...

– Вам придётся собрать её вещи, – обратился Пит к моей маме. – И не забудьте положить зубную щётку. Думаю, ей придётся там задержаться.

Что ж, отец, возможно, только будет рад, что избавился от меня. Вся надежда оставалась на маму.

– Мамочка, ты же меня знаешь, – забормотала я. – Не позволяй им забрать меня. Да, я, конечно, набедокурила, но я же не злодейка, в самом деле...

Мамино лицо застыло:

– Пока ещё нет. Но ты действительно станешь преступницей, если не изменишь своего поведения. – У меня даже челюсть отвисла. Такого я не ожидала. – Ты говоришь, что пытаешься помогать нам – но при этом думаешь только об аристократах и об их богатстве. Твоя ненависть к ним начинает меня тревожить. А кроме того, – продолжила она, не поднимая глаз от своего фартука, – в брошюре говорится, что в этой школе дают очень хорошее образование. Уж всяко лучше, чем в твоей ремесленной школе, – с деланой бодростью закончила она. – Может, там ты и в самом деле научишься чему-нибудь интересному. И больше сама не захочешь прогуливать уроки.

– Да уж, ей придётся крепко пожалеть, если она вздумает прогуливать уроки в СИШ, – фыркнул Пит. – В этом можете не сомневаться. – Он грубо подтолкнул меня к двери, из-за чего я чуть не уткнулась носом в вешалку для плащей.

– Жаль, что так вышло, ребята, – сказала я своим братьям и сёстрам, которые дружно хлюпали носами, провожая меня. На родителей я не смотрела, старательно делая вид, что не так уж и огорчилась. – Но мы скоро увидимся, правда?

– Очень сомневаюсь, – снова фыркнул Пит, хватая меня за ворот рубашки. Я пихнула его локтём в рёбра. – Уй!

– Джилли! – строго нахмурился отец.

– Как я уже говорил, в СИШ тебе придётся задержаться надолго, – разозлившись, выпалил Пит. – И знаешь, лично для меня это отличная новость. А вот для тебя – не очень. Ты, моя маленькая воровка, ещё узнаешь, что такое Сказочная исправительная школа!