Предатели Гора

Глава 17 Битва

Аппарели осадных башен все еще были подняты. Каждый из таких мостов был около восьми — десяти футов шириной. Сами башни в основании довольно широкие сужались кверху для устойчивости, однако верхняя платформа, с которой собственно и производилась высадка десанта, была сделана достаточно широкой, футов пятнадцать стороной, чтобы в первой атакующей волне было как можно больше народу.

Башни выстроились вдоль стены. До них осталось не дольше семи футов. Петли аппарелей располагались приблизительно на четыре — пять футов выше зубцов стены. Это позволит нападающим набрать приличную скорость в атаке, но в то же время это не настолько круто, чтобы кто-то мог споткнуться и устроить затор. Так что то, что башни оказались выше стены, это вовсе не ошибка в расчетах, а точное геометрическое вычисление учитывающее высоту стены. Изнутри башни до нас доносился гул голосом, шум движения, и звон оружия. Похоже, они были переполнены солдатами.

— Не люблю я такое ожидание, — проворчал парень, уже приближающийся к возрасту зрелости.

Я поднял и резко опустил свой меч. Люди на стене напрягались. Огни горели. Башням потребовались каких-то пять енов, чтобы пройти оставшиеся двадцать ярдов до позиции атаки.

И вот они замерли в ожидании сигнала.

Есть много способов встретить такие конструкции. Самый эффективный, но и самый непрактичный, поскольку требует много времени и материалов, это поднять стену, надстроив ее выше башен, так, чтобы те могли служить не более чем платформами для лестниц. Более осуществимо, и чаще применяется, если позволяет время, построить подвижные деревянные стены, футов пятнадцать высотой, с защищенными проходами и бойницами для стрелков, чтобы передвигать их по стене выставляя на пути осадных башен. Вылазки, цель которых состоит в том, чтобы поджечь башни, куда менее результативны, чем это могло бы показаться на первый взгляд. Надо помнить, что такие башни обычно хорошо защищаются, и зачастую не вводятся в сражение, пока подобные вылазки не окажутся практически неосуществимыми для обороняющейся стороны. К тому же поджечь такие конструкции снаружи задача не из легких, а если это все же удается, например небольшими диверсионными отрядами, то погасить их несложно.

Под очередной рев труб, аппарели всех одиннадцати башен пошли вниз и с грохотом легли на зубцы стен. Как только наклонные платформы замерли, в одиннадцати местах вдоль стены, из каждого из полутемных, огромных, завешанных кожей, нависающих над башней отсеков на стену, подобно лаве из вулкана или пару из котла хлынул поток из множества мужчин, прежде скрытых внутри. Это была волна щитов и шлемов, мечей и копий, отваги и ярости, разгоняющаяся спускаясь по мостам, и казалось должная смести все на своем пути. Но ее встретили пики и шесты, камни и проволока, сталь и огонь. Против двух башен применили столбы. Один, в фут диаметром и двадцать футов длиной, с которым управлялись десять человек с веревками, был установлен под углом приблизительно градусов двадцать на импровизированной направляющей из кучи камней. Сразу после того, как аппарель легла на стену, последовал рывок веревок, и тяжелое бревно пронеслось над мостом, сметая с него тех, кто выбежал из башни. К сожалению, это было одноразовое средство, и закончив свое черное дело бревно улетело вниз, вслед за теми, кто имел несчастье попасть под его удар. Другие, кому повезло больше, продолжали выбегать на мост. Но и их ждал сюрприз. Оказавшись на стене, они попадали в спирали противотарновой проволоки разложенные на их пути. Спотыкающихся, путающихся, падающих солдат ждали камни и сталь. Второй столб был горизонтально привязан к двум крестовинам, каждой из которых управляли десять человек. Как только мост лег на место, защитники толкнули крестовины вперед, и на пути косианцев появился крепкий барьер, пересекший дорогу нападавшим. Те кому не повезло оказаться с краю аппарели, были сброшены наземь своими же товарищами. Что ж, это один из рисков, при пересечении такого моста в любое время, не только в условиях боя. Часть нападавших оказалась просто прижата к столбу напиравшей сзади толпой, другие пытались поднырнуть под ним или перелезть через него. С другого края, где остался узкий проход дорогу нападавшим заступили защитники, сами поднявшиеся на мост, сдерживая поток косианцев на настиле между башней и стеной.

Перед двумя другими башнями были разбросаны обломки кирпичей. Не бог весть какое сложное заграждение, тем не менее и оно достойно встретило нападавших. Стремительно двигавшиеся косианцы, сбегая с моста и не подозревая о рассыпанном мусоре, спотыкались и падали. Учитывая напиравших сзади товарищей, постоянно прибывавших по лестницам внутри башен, не трудно понять какой вышел затор. В дополнение здесь были растянуты спирали противотарновой проволоки, опутывавшей и резавшей ноги тех, кто приходил на стену.

Еще у меня было были две катапульты, задние углы которых были подняты, что позволяло вести настильную стрельбу прямой наводкой по возвышавшимся над стеной верхним площадкам башен. Чаша одной катапульты, была засыпана тысячами обломков камней и кусков металла, другую зарядили большим валуном, весившим, не меньше полутора тысяч фунтов. Потребовались усилия пятерых мужчин, чтобы закатить его в чашу по наклонной плоскости.

Первая катапульта обрушила свою импровизированную картечь на наступавших, ослепляя их, повреждая щиты, срывая одежду с их тел. Снаряд из второй, ударил в гущу пораженных мужчин, форсировавших мост, и не потеряв инерции, в их исковерканных телах, продолжил свой путь, заскочив на верхнюю площадку башни, и наделав там дел, вывалился с другой стороны. В обоих случаях защитники сразу поднялись на мосты, и встретив смущенных противников, оттеснили их назад в башню, а потом и заняли верхнюю платформу, перекрыв возможность подъема по лестницам.

Напротив другой аппарели мы успели разобрать проход шедший вдоль стены. Здесь, разбежавшиеся атакующие, спрыгивая с моста, вместо ровной поверхности обнаруживали полуобрыв полулестницу. Тех, кто, долетев до подножия стены, еще мог двигаться ждали ополченцы с топорами.

Другой отряд косианцев, выбегавших из башни, и неспособных остановиться, из-за напиравших сзади масс, оказался в огненной ловушке. Перед башней мы уложили связки просмоленного хвороста, того самого, что прежде сбрасывался со стен или подвешивался на проволоке, чтобы подсветить противника во время ночных штурмов. Еще одной башне противостоял отряд собранный из рыбаков Воска. Эти люди жившие в окрестностях Форпоста Ара, возможно, просто оказались в ловушке осажденного города, когда внезапно появившиеся косианцы заняли свои позиции. Кстати оборону против следующей башни держали охотники, подозреваю, тоже оставшиеся в городе случайно. У рыбаков имелась большая рыболовная сеть, несомненно, принесенная ими из своей лодки из гавани. Такие сети можно использовать в военном деле множеством различных способов. Например, помешать действиям тех, кто карабкается на стены по лестницам и веревкам, или заблокировать проходы. Из-за них удобно колоть пиками или стрелять из арбалетов. В полевых условиях они могут послужить основой для камуфляжа, например, укрывая от тарнсмэнов. Узнав от рыбаков о таком подспорье, я с радостью согласился на его использование, крайне довольный столь неожиданным, но приятным сюрпризом. Сети, само собой, используются на море при отражении абордажных команд. Точно так же сети, но уже небольшие и тем не менее крепкие, сплетенные из шелковых нитей, с подвешенными по углам грузами, используются в ловле женщин. Атака с обеих башен была остановлена ощетинившейся стеной пик. На мост, который удерживали рыбаки была наброшена сеть, но в качестве грузов использовались уже не камни, а два бревна.

Охотники, остановили наступление противника, разложим на его пути петли сплетенные их противотарновой проволоки. Косианцы к своему ужасу, обнаружили, что на их ногах затянулись петли, в попытках высвободится, они оказывались под ударами копий. Что ни говори, но охотники люди весьма квалифицированные в установке и сокрытии подобных ловушек, как и в применении копий. Проволока, широкими петлями разложенная перед мостом, туго затягиваясь, впивалась в ноги и тела своих жертв. Свободные конца петель были привязаны к тяжелым бревнам, которые свисали из бойниц. Стоило кому-то попасться в ловушку и падавшее со стены бревно утаскивало жертву к парапету, где тот беспомощно ожидал охотника, которому оставалось только перерезать горло. Как и в случае с сетями, у подобных ловушек имеется весьма широкий спектр способов использования. В частности для ловли полевых уртов и тарларионов.

В этих местах, после успешного применения рыбаками и охотниками своих хитростей, обороняющиеся, воспользовавшись временным замешательством косианцев, забрались на колеблющуюся аппарель, а потом, поднажав, даже перенести боевые действия на верхние площадки башни, скидывая наседавших врагов с лестниц. Путь из последней башни был перекрыт простой гарротой — противотарновой проволокой, почти невидимой, натянутой между двумя столбами. С такой проволокой обычно работают в перчатках, ибо при неосторожном обращении с ней можно порезаться до кости. Она запросто срезает крыло летящего тарна. Сомневаюсь, что первые косианцы сбежавшие с башни даже увидели ее. Их посеченные тела, перекрыли дорогу их товарищам. По затору тут же ударили длинные пики обороняющихся.

Тем временем, пока большая часть защитников цитадели занималась отражением атаки с башен, сотни кошек взлетели над стеной и их веревки завибрировали от рывков быстро поднимающихся по ним людей. Лес из сотни лестниц, вырос вдоль стены. В промежутках между башнями защитники торопливо срезали веревки, и, где могли, трезубцами на длинных шестах отталкивали лестницы от стены. Горящее масло лилось на поднимающихся, сопровождаемое дикими криками снизу. Охваченные огнем люди падали с лестниц и веревок. Однако косианцам в нескольких местах удалось перелезть через стену.

— Мы не можем сдержать их! — в отчаянии крикнул кто-то.

Снизу подходили ополченцы. Лестницы, ведущие на стену, были запружены мужчинами.

В двух башнях, где защитникам удалось прорваться на верхние платформы, они вылили горящее масло вниз, на лестницы. У двух других несколько человек с топорами, просто обрубили мосты.

Свист стрел и болтов. Звон клинков, стук топоров. Крики косианцев, сброшенных защитниками вниз со стены.

На моих глазах один из защитников Форпоста Ара бежавший по проходу, получил стрелу в шею, и, упав на одно колено, завалился на бок на край и полетел вниз во внутренний двор крепости.

Другой защитник выпрыгнул из дымящейся башни, с факелом в руке. Конечно, такие конструкции трудно поджечь снаружи, зато легко это сделать изнутри. Я видел, как несколько человек насадив вязанки пылающего хвороста, наверняка политого смолой, на пики, забросили их в башню. Судя по выбросу пламени, об этой башне можно было забыть.

Несколько защитников спрыгнули с аппарели на стену, и та, перерубленная пополам, осела позади них.

Местами косианцы, поднявшиеся по веревкам и лестницам, с криками прорывались между зубцами или прыгали сверху.

Расчет одной из катапульт, наконец, закатил еще один валун в чашу, и бросился к рычагам ворота. Их одежда была мокрой от пота. Поворачивая ворот, они взводили мощный торсион катапульты. Я видел, как у одного из них в спине внезапно вырос арбалетный болт, и мужчина как подкошенный завалился на бок. Командир расчета резко дернул за рукоять, могучая рука катапульты взлетела вверх и ударилась в ограничительный брус. Огромный каменный снаряд покинул чашу и ударил в бок одной из башен. Конструкция вздрогнула, повернулась от стены, закачалась, но не упала. Аппарель сорвалась со стены и повисла вдоль стены башни.

Я увидел, как в дальнем конце стены, косианцы смогли начать высаживаться из башни. Им больше не мешала противотарновая проволока. Они перебирались через нее буквально по телам своих товарищей, павших перед ней, словно перекали реку по камням или трясину по доскам. Я послал туда несколько человек, которых до того держал в резерве, необходимо было блокировать этот участок стены. Я надеялся, что в таком узком проходе, и двадцать бойцов смогут удержать тысячу, поскольку даже тысяча не могла выставить против них больше чем те же двадцать воинов. Но эта тысяча была сыта и сильна, и это были солдаты, а не сборище полуголодных выходцев из сотни разных каст, где воином был едва ли один из десяти, и лишь один из пяти когда-то обучался владеть оружием.

Я занял пост на площадке над главными воротами, где стоял кол и флагшток, на котором по-прежнему вызывающе реял флаг Форпоста Ара. Как я уже говорил, это показалось мне наиболее удобным местом для командного пункта. Это был самый центр цитадели обращенный в сторону суши. Именно здесь я рассчитывал встретить Амилиана.

Еще несколько групп косианцев прорвалось на стену, захватив тут и там вдоль прохода плацдармы, и удерживая их. Отряд, который я послал в западный конец стены, миновал западный бастион и спешил к месту главного прорыва.

Часто я замечал возникающие во время боя странные ситуации, порой они кажутся необъяснимыми, но, тем не менее, они происходят. Иногда я видел, как мужчина шел среди дерущихся, прокладывая свой путь, почти как если бы он шел в толпе на рынке, и никто не потрудился бросить ему вызов или обратить на него хоть какое-то внимание. Но стоило только кому-то посмотреть ему в глаза, как тут же вспыхивала смертельна схватка. Как-то, я видел пару мужчин, бьющихся плечом к плечу с другой такой же парой, притом, что плечом к плечу стояли враги, как и в противоположной паре. Бывает так, что тарларион или кайила лишившись всадника, как это бывало и лошадьми в сражениях на Земле, могут скакать, повинуясь сигналу трубы, призывающему к атаке или отступлению, как если бы наездник все еще был в седле. А бывает и наоборот, что такое животное спокойно стоит, или даже щиплет траву, в то время как вокруг него бушует жестокая битва. Мне приходилось видеть, как воины вытаскивали своих раненых товарищей из боя прямо сквозь сражающихся противников и им не мешали это делать, и наоборот, когда кто-то прерывался, чтобы обобрать лежащее тело, над ним вспыхивали клинки. Иногда, в минуты затишья, человек замечает мелкие, незначительные детали, на которые, возможно, до настоящего времени ни за что не обратил бы внимания, например, ползущего муравья, или как дождевая вода скатывается со скалы, обрисовывая структуру ее поверхности.

Я помню, как один товарищ, рассказывал мне о мужчине, умиравшем подле него на поле боя. Он лежал на спине, и последним что он сказал было: «Небо красивое». Мой знакомый тогда сказал ему, что небо выглядело почти таким же, каким оно обычно бывает. Эту историю трудно понять. Возможно, умирающий видел небо как-то по-другому, или возможно только тогда разглядел, что оно действительно красиво.

Вот и в этот раз, я увидел воина из Форпоста Ара на крыше одной из башен. Он просто стоял там, и, казалось, наслаждался зрелищем. У меня не было ни малейшего сомнения, что оно и вправду было захватывающим. Он приветливо помахал мне рукой, и я поднял свой меч возвращая приветствие.

Внезапно, на стене справа, из толпы дерущихся выскочил косианец, и рванулся вверх по лестнице ко мне, замахиваясь мечом. Похоже, в его намерения входило заслужить награду, убив командующего на стене. Эта мысль пришла мне в голову уже после того, как он, кувыркаясь и заливая лестницу кровью, льющейся из-под шлема, покатился вниз.

Четыре башни из тех, что находились с восточной стороны, и ближе к центру стены, горели.

Не дальше семидесяти футов от меня, кто-то перерубил веревку, и мужчины по ней взбиравшиеся с диким криком полетели вниз. Еще у двух башен обороняющиеся вырубали из аппарелей крепления цепей, которыми те управлялись. В некоторых башнях, но не в большинстве, мосты поднимались и опускались тросами. Если такой трос перерубить, а мост сбросить, то он повиснет вдоль стены башни, делая всю конструкцию бесполезной. Как раз с одной из башен именно это и произошло, и теперь косианцы пытались перебросить доски из башни на стену. Я подозревал, что рано или поздно штурмующие решатся придвинуть башни вплотную к стене. Конечно, обычно, по различным причинам, этого стараются избегать. Прежде всего, это делает башню более уязвимой перед обороняющимися, которые могут сорвать обшивку и залить внутрь горящую смолу, или войти внутрь, перенеся сражение со стены в башню. Кроме того, в этом случае, появляется возможность предотвратить опускание мостов, блокировав их выставленными столбами, или в некоторых случаях, заклинив одну или обе цепи металлическими шкворнями. Для штурмующих все же лучше держать башню, несколько в стороне от стены, и оставаться в состоянии управлять аппарелью не беспокоясь о действиях противника, и быть в состоянии опустить ее для атаки, или поднять, в случае отступления, и преобразовав осадную башню в то, чем она, по сути, является одинокой, недоступной и неприступной сторожевой башней, чей мост, однако, может в любое время дня и ночи, внезапно опуститься снова, и еще раз выбросить ревущую волну солдат.

Я увидел человека, объятого пламенем, бегущего прочь от стены. Вот он упал и принялся кататься по земле.

Удары тарана в ворота, находившиеся прямо подо мной продолжались. Однако их звук теперь казался мне несколько иным, чем прежде. И я не понимал почему.

Мужчины выпрыгнули из башен назад на стену, они свою работу сделали. Двое качнулись на веревках, и влезли через бойницы, почти как если бы они были косианцами.

Мне показалось, что я услышал скребущий звук, словно по камню недалеко от меня провели деревом. Такой звук издает лестница поднимаемая вдоль стены. Это удивило меня, ведь увенчанные зубцами стены этого укрепления, были куда выше обычных штурмовых лестниц с одним шестом и набитыми на него ступеньками, используемых вдоль остальной стены.

Из одной из башен вывалился на стену еще один отряд косианцев, но лишь затем, чтобы запутаться в противорарновой проволоке, и познакомиться с пиками защитников цитадели. Со своего командного пункта, я видел внизу сотни косианцев, их наемников и союзников. Они столпились ярдах в ста от стены. Многие выглядели совершенно праздно, с интересом стоя внизу и наблюдая за происходящим на стене и перед ней.

В некоторых местах стены, обороняющиеся пытались подсунуть между мостами и зубцами длинные оглобли, и, используя стену в качестве точки опоры, поднять аппарели, иногда прямо вместе с дерущимися на них косианцами и их противниками. В двух местах, это удалось, и мосты были прижаты к башням шестами. Защитники Форпоста попытались было закрепить их, но косианцы изнутри смогли сначала отжать аппарели, а потом и опустить их снова.

Снизу донесся мучительный рев тарлариона. Несколько человек, срезав упряжь, вывели ящера и горящей башни, и попытались утащить его прочь, но тот вырвался на свободу, и не обращая внимания на крики и удары его погонщика, не разбирая дороги побежал назад к городу. Расчеты осадных машин, частью бросились врассыпную, а частью запрыгнули на свои машины.

Внезапно, к моему изумлению, буквально в шаге от меня над стеной выросли два шеста соединенные множеством перекладин. Штурмовая лестница! Причем не обычная, с одним шестом, а с двумя. Шаг вперед, и удар по руке уже наполовину просунувшейся в бойницу. Косианец с отчаянным криком улетел вниз. Следующий появился, держа перед собой щит. Пат! Ни я не мог достать его, ни он меня. Тогда я присел в бойнице, придерживаясь за угол зубца левой рукой. Он поднялся на следующую ступеньку, и в этот момент я ударил по щиту, отбивая его в сторону. Человека наполовину сбросило с лестницы, но он устоял, лишь соскользнув ниже на пару футов, и ожег меня злым взглядом. Теперь я точно не мог дотянуться до него. Но тут что-то, со змеиным шипением промелькнуло мимо меня. Следующая стрела, как ножом, разрезала маску на моей щеке.

Косианец с копьем в руке попытался подняться мимо моего знакомого со щитом, нерешительно замершего на лестнице. Сначала он встал на одну с ним ступеньку, потом выше, и наконец ткнул копьем в мою сторону. Наконечник пробороздил по внутренней стороне бойницы, и мне удалось перехватить древко. Я отпрянул назад, и вцепился в оружие обеими руками. Мне нужно было это копье! Вот только у меня не было нормальной точки опоры, чтобы вырвать его из руки хозяина, а тот отпускать оружие решительно не хотел. Наконец, мне удалось изловчиться и сдернуть мужчину с лестницы. Он повис в воздухе, так и не выпуская древка из рук. Болт ударил в край зубца снаружи в каком-то футе от моего лица. Это было похоже на удар пешни в кусок льда, от которого тот раскалывается, разлетаясь мелким крошевом, с той лишь разницей, что это был не лед, а камень. Косианец упорно держался за копье. Интересно, понимал ли он в этот ужасный момент, что в действительности держало его не оружие, а я? Отчаявшись добыть себе копье, я разжал руки. Мужчина, понимая, что происходит непоправимое, запоздало протянулся к лестнице, но его рука схватила лишь воздух. Я отступил от бойницы. Внезапное дуновение ветерка над моим ухом намекнуло мне, что я только что был на волосок от смерти. Снизу послышалась ругань. Выглянув в соседнюю бойницу, я увидел еще одного солдата пытающегося подняться выше. Товарищ со щитом уже представлявший, что ждет наверху, теперь наполовину свисал с лестницы. Мимо него, ругаясь, проползал тот, кому не терпелось встретиться со мной. Я уже вернулся на свое прежнее место, чтобы встретить его как полагается. Внезапно, когда он уже был почти в пределах досягаемости, я услышал звук, как будто кулаком ударили по коже. Звук прилетел из-за его спины. Мужчина удивленно уставился на меня, а затем выгнулся, и, запрокинув голову и руки, полетел вниз. В последний момент я заметил оперение болта, торчащее из его спины.

Следующего долго ждать не пришлось, и я встретил его ударом меча. Блок. Удар, и снова блок. Третий удар. Все! Сжимая левой рукой шест лестницы, с гримасой боли на лице, кашляя, и брызгая кровью, он скатился вниз на несколько ступенек, но смог задержаться там, в нескольких футах ниже меня. Я окинул округу диким взглядом. То, что надо! Я заткнул свой меч за пояс и бросился к колу. Чтобы вытащить тот из крепления пришлось поднять его приблизительно на пять футов. Изумленная рабыня, которая когда-то была Леди Публией, дико закрутила головой, как будто пытаясь хоть что-нибудь увидеть сквозь ткань, и что-то тихо промычала. Не знаю, возможно, она пыталась спросить, что происходит, в любом случае ее рот по-прежнему оставался заткнут импровизированным кляпом, который я же туда и вставил. Я выровнял покачнувшийся стержень, но затем просто бросил его на настил. У меня не было времени, а она была всего лишь рабыней. Потом, немного приподняв кол, я спихнул женщину с него ногой, и метнулся назад к тому месту, где из-за стены торчали шесты лестницы.

Еще один косианец как раз появился в створе бойницы, и я, недолго думая ткнул в него длинным колом. Конец кола, в отличие от наконечника копья не был острым, все же это было не оружие боя, а орудие казни, специально сделанное для болезненно долгого проникновения. Зато он был тяжелым, и этого хватило, чтобы пробить его грудную клетку, войти в тело и снести с лестницы. Он на мгновение повис на колу, затем соскользнул, не в силах уцепляться за него руками, и исчез внизу. Кажется, он ударился в лестницу снова, в нескольких шагах ниже. По-крайней мере, оттуда донесся мужской крик. Потом еще один.

Практически я оказался вооружен копьем, длиной около пятнадцати футов, что соответствовало сарисе третьей, а то и четвертой шеренге фаланги. Пока никого поблизости от меня не было, я, положив кол на стену, упер его в верхнюю ступеньку штурмовой лестницы. Ближайшим ко мне был тот самый высокий товарищ со щитом на руке, который предпочел переждать ниже. Он посмотрел вверх, и его глаза округлились от ужаса. Отбросив щит, он начал было карабкаться к колу, но затем остановился. Лестница отошла от стены приблизительно на ярд. Я немного сдал назад, позволив лестнице выправиться, а затем налег что было сил, отталкивая лестницу дальше. Несколько штурмующих, не выдержав, спрыгнули вниз. Другие попытались прижаться к ступенькам, и своим весом снова вернуть лестницу вперед. Некоторые вообще замерли, не осмеливались даже шевелиться. Я двигал кол взад вперед, раскачивая лестницу. Она должна упасть назад! Должна! Но не упала. Наоборот, с тресков вернулась к стене. Выглянув, я увидел сломанную верхнюю ступеньку. Оставалось только жалеть, что у меня не было одного из трезубцев или стальных полумесяцев, закрепленных на металлическом шесте, куда более полезных в таком деле. Косианец, тот, что раньше был со щитом, карабкался ко мне. На сей раз, я толкал лестницу от стены, уперев стержень, непосредственно в шест, чуть ниже ступеньки. Мужчина попытался оттолкнуть кол от шеста, но я сам убрал его из-под его руки, и тут же вернул на место. Я надеялся использовать против него, его же собственный страх и его нежелание выпустить лестницу. Наконец, мне снова удалось упереть кол в вертикальный шест. Лестница отошла от стены, встала почти вертикально. Я надавил еще, отодвинув ей еще на фут, и затем еще. Мои руки, вцепившиеся в металлический стержень, вспотели. Наконец, лестница, казалось, на мгновение замерла в вертикальном положении. Трудно было сказать, в какую сторону она сейчас упадет. Но дикие крики мужчин, прыгавших с лестницы убедили меня, что у мои усилия не пропали даром. Я увидел, как она повернулась вокруг одного из вертикальных шестов, несомненно, уже больше вследствие движений мужчин на лестнице, чем в результате моего давления, а затем полетела назад. Снизу донесся треск дерева. Похоже, она сломалась. Едва я успел отступить от бойницы, как в нее влетела пара арбалетных болтов. Уверен, что меня выцеливали в тот момент, когда я боролся с лестницей. Об этом свидетельствовала, по крайней мере, одна новая, царапина в камне рядом с тем местом, где я трудился. Достаточно странно, что тогда я даже не заметил этого, хотя звук должен был бы услышать.

Молодой парень, один из тех двоих которых я видел на стене в самом начале, появился на ступенях ведущим сюда со стен. Теперь у него осталось только два болта, один на направляющей, другой в руке. Точнее, это были уже не болты, а всего лишь заостренные штыри. Даже деревянные стрелки с тупыми наконечниками, пригодные только для охоты на птиц, и те закончились. Этого парня и его друга я использовал, в качестве посыльных для моей связи с западным и восточным участками стены, надеясь таким образом держать их при деле, но в то же самое время подальше от самых горячих мест.

— Они не могут удержать западный проход! — крикнул посыльный. — Они отступают!

Я отдал приказ, и парень умчался назад. Мой план, даже в случае успеха, предусматривал удерживать проход к командному пункту, только в течение нескольких енов. Я посмотрел на восток. Там все больше косианцев прыгало с аппарели башни, спотыкаясь, но упорно карабкаясь по безжизненным опутанным проволокой телам других, оказавшихся на стене ранее. Мужчины изо всех сил пытались сдержать их пиками и топорами. Внизу раздавались мерные удары тарана. Звук снова несколько отличался от того, который долетал оттуда в последние ены. Интересно, как там поживает лестница, которую я отбросил от стены? Подойдя к краю стены, я высунулся из бойницы и, посмотрев вниз, увидел под собой крышу тарана ближний к стене конец которой был выше дальнего. Холм, созданный перед воротами буквально из развалин, песка, камней и тел, послужил наклонной поверхностью и опорой для сарая. Теперь таран бил в верхнюю часть ворот, предположительно выше баррикады из песка и камней, которую изнутри нагромоздили защитники цитадели. Так вот почему удары тарана звучали по-другому! Это сколько же усилий потребовалось приложить, чтобы закатить длинный сарай с тараном на этот пандус! И каково теперь тем, кто трудится внутри, ведь уже надо не просто оттягивать и отпускать тяжеленное бревно, а бить им в ворота, изо всех сил напрягаясь, чтобы качать таран вверх! В промежутках между тяжелыми периодическими ударами, можно было расслышать стук кувалд и топоров, звон зубил и скрип металла. Косианцы пытались расширить трещины и проломы, сделанные тараном, пока тот был в задней точке. Пластины облицовки были сорваны. Именно благодаря этому искусственному холму, насыпанному перед воротами, лестница смогла достичь верхней площадки. Правда, с того места где я стоял, из-за сарая, я не смог разглядеть остатки этой лестницы.

Я отошел от зубцов и повернувшись вправо оценил ситуацию на западе. В этот момент, державшие западный проход защитники внезапно дрогнули и начали отступать. Они отошли и заняли оборону позади баррикады из упавших тел, и косианцев и защитников цитадели. Косианцы, как мне показалось, на мгновение изумленно замерли, но затем, огласив стену радостным криком, бросились к завалу. Едва только они приблизились, как обороняющиеся, отойдя еще дальше, опрокинули огромный котел горящего масла, затопив проход позади себя, пылающей смесью. Большинство косианцев все-таки успели остановиться перед этой стеной огня, футов сорок шириной. Некоторые, однако, не успев затормозить, вбежали внутрь. Кто-то погиб. Кому-то удалось развернуться и выбежать назад, превратившись в пылающие кричащие факелы. Часть, в таком же виде выскочила на другую сторону, и были зарублены. Это отступление, хотя и сдало западный проход врагам, но уменьшило область, которую теперь следовало удерживать, и одновременно с этими несколько увеличило плотность обороняющихся в ней. Плотность же косианцев, обрадованных наметившимся переломом, возросла настолько, что на стене возникла толчея, и некоторым из них даже пришлось вернуться в башни. Часть башен горела. Аппарель одной из них, перегорев, развалилась, и пылающими обломками осыпалась на землю. Теперь я уделил внимание тому, что происходило слева от меня. Там, на востоке, косианцам удалось с боем продвинуться на несколько ярдов, и перенести сражение за проволоку. Защитников цитадели шаг за шагом отжимали назад. Все больше косианцев спрыгивало с моста, вниз на тела и проволоку, торопясь присоединяться к драке. Удерживать восточный проход долго было не реально.

Я устало подошел, туда, где на камнях лежала голая и связанная рабыня. Перевернув ногой ее на спину, я расстегнул ремень, а затем, присев около девушки, перевернул обратно на живот, и вытащил ножны из-под веревок. Они раздулись почти до основания. Как мог, руками и ногой, я постарался придать им плоскую форму. Однако, не смотря на мои усилия, клинок входил в них довольно туго. Я снова застегнул пряжку на портупее и перекинул ей через голову на правое плечо. Ножны теперь висели на левом бедре, как их носят на марше. Так их носить удобнее. Преимущество же ношения ремня на левом плече состоит в том, что от ножен и портупеи можно легко избавиться, таким образом, освобождаясь от помехи в схватке.

Молодой парень с арбалетом поднялся на верхнюю площадку. Теперь у него остался только один болт.

— Огонь в западном проходе гаснет, — сообщил он, и посмотрев вниз на рабыню, озадаченно добавил: — Она все еще жива.

— Конечно, — кивнул я.

— Но как такое может быть? — удивленно спросил парень.

— А как Ты думаешь? — поинтересовался я.

— Хитрость? — предположил он.

— Точно, — усмехнулся я.

— Но я же видел ее на колу, — сказал юноша.

— Она была просто подвешена на нем, — пояснил я, — а не посажена или не наколота.

— Теперь Вы собираетесь убить ее? — спросил он.

— Нет, — ответил я, — по крайней мере, не немедленно, если только я не окажусь хоть в чем-то не удовлетворен ею.

— Вы говорите о ней, как будто она — рабыня, — заметил парень.

— Ты — рабыня? — спросил я девушку. — Промычи один раз если «да», или дважды — если «нет».

Она промычала только раз.

— Ты хочешь доставлять удовольствие мужчинам? — уточнил я.

Снова одиночный звук.

— Покажи нам, — приказал я, одобрительно похлопав ее по ягодице.

Девушка подняла бедра, жалобно и услужливо.

— Это не Леди Клодия! — уверенно заявил мой посыльный.

— Нет, это не она, — признал я, улыбнувшись про себя.

Неужели он полагал, что Леди Клодия не будет столь же быстрой, если не быстрее, в том чтобы поднять себя в надежде понравиться?

— А кто же тогда это? — полюбопытствовал парень.

— Не знаю, я пока не назвал ее, — пожал я плечами.

— А кем она было прежде? — не отставал он.

— Не стоит интересоваться рабынями, — усмехнулся я.

— Где же тогда Леди Клодия, предательница? — удивился парень.

— Понятия не имею, — пожал я плечами.

— Значит Каледоний прав, — пробормотал он. — Вы не Марсий.

— Правильно, — подтвердил я. — Я не Марсий.

— Но, тогда кто Вы? — растерянно спросил он.

— Тот, кого вы признали своим капитаном, — напомнил я.

— Так точно, Капитан, — гаркнул юноша, вскидывая свой арбалет в воинском приветствии.

Я послал его с приказами на стену, потребовав, чтобы он вернулся ко мне сразу, как только сможет, после передачи распоряжений командирам на местах. Мой посыльный бросился вниз по правой лестнице.

Я же снова уделил внимание рабыне. Первым делом, я развязал узел того шнура которым были связаны ее маленькие хорошенькие лодыжки. Потом, закрепил освободившийся шнур на веревках на ее спине. Как раз в тот момент появился второй паренек, служивший моим посыльным на восточной стене. Он тяжело дышал после быстрого подъема на верхнюю площадку.

— Мы отступаем! — сообщил он, едва отдышавшись.

Я ожидал его известия. Он, кстати, тоже был поражен, увидев здесь рабыню.

— Это не Леди Клодия, — успокоил его я. — Это всего лишь безымянная рабыня.

— Там снизу кричат, — сказал парень, не обращая больше никакого внимания на женщину. — Ворота — разбиты!

Я отправил его с распоряжением на стену, с тем же наказом, что дал его другу, вернуться ко мне как можно скорее.

Когда посыльный исчез, я подошел к краю стены и окинул взглядом раскинувшуюся передо мной картину. Выжженная, выровненная земля, забитая осадными машинами и войсками. Громады и руины зданий вдали. Столбы дыма все еще поднимающиеся над восточной частью города. Пожары бушевали в городе в течение многих дней. Отсюда я мог рассмотреть даже внешнюю стену. Точнее то, что еще недавно было стеной, а теперь лишь ее остатками. Затем, я медленно, спустил флаг Форпоста Ара с флагштока цитадели. По крайней мере, это не будет сделано косианцами. Никакого другого на его место я не поднял.

— На западе мы отступили уже до западной лестницы надвратной башни, — сообщил мне юноша, прибывший с западного прохода.

— Возьми рабыню, — велел я, — и отведи ее на центральную площадку над воротами. Там в стене найдешь рабские кольца. Поставь девку на колени и привяжи к одному из них поводком.

Такие кольца — обычны в общественных местах гореанских городов. Своеобразное удобство. Даже если рабыню редко привязывают к ним, все равно она видит их, и это имеет свойство производить на нее психологический эффект. Она знает, что кольца предназначены для привязывания таких как она. Конечно, здесь, в цитадели, такие кольца, хотя по традиции, называемые рабскими, могут служить разнообразным целям. Они здесь вовсе не для того, чтобы, прикованных цепью здесь невольниц могли взять на мехах при лунном свете прогуливающиеся мужчины или свободные от вахты часовые. Их могут использовать, например, чтобы закрепить катапульту, дабы удержать ее, от опрокидывания в момент выстрела, или привязать сторожевого слина, и приковать пленников.

— Потом возвращайся к своим товарищам, и жди моего сигнала. Он появится на центральной платформе за зубцами верхней стены.

— Есть, Капитан, — отозвался он, и скомандовал рабыне: — На колени, женщина!

Рабыня с трудом вскарабкалась на колени.

— На ноги, женщина, — приказал парень.

Та, что прежде была Леди Публией, поднялась на ноги и, покачиваясь, замерла в ожидании следующей команды. Было заметно, что стоять ее было трудно. Ничего удивительного, ведь она не пользовалась ногами в течение довольно долгого времени, да и ее щиколотки, были связаны.

Тогда юноша, видя ее затруднение, взялся за поводок вплотную к ошейнику, чтобы, в случае необходимости, поддержать ее, не дав упасть, и быстро потащил спотыкающуюся девушку за собой. Конечно, он был в том возрасте, когда мальчик только начинает становиться мужчиной, а она была уже выросшей, полностью созревшей красоткой, однако в соответствии с решением природы, его рост и сила, заметно контрастировали с ее легкостью, деликатностью, нежностью и красотой, так что ему не стоило большого труда непринужденно управиться с ней.

Один раз рабыня чуть не упала, потеряв опору, и ударившись в правую сторону каменной стены огораживавшей лестничный пролет, но юноша, без особых усилий удержал ее на ногах, и через мгновение снова повел на коротком поводке, к линии колец.

Я обернулся и столкнулся взглядом с другим парнем, моим посыльным с восточной стены, который как раз поднимался на верхнюю площадку стены из восточной башни.

— Флаг! — закричал он.

— Держи его, — сказал я, вручая ему сложенное знамя. — Однажды он снова будет развеваться здесь.

В глазах мальчишки сверкнули слезы.

— Возвращайся к своим товарищам, — приказал я, — и жди моего сигнала. Это будет дано из-за этих стен.

Посыльный поспешил на стену.

Взглянув в сторону западного прохода, я увидел другого парня стоявшего позади строя мужчин державших оборону центрального прохода. Его присутствие там сообщило мне, что рабыня, упакованная в веревки так, что они почти полностью скрыли ее красоту, стояла сейчас на коленях у рабского кольца, позади верхних зубчатых стен. Посмотрев на восток, я различил фигурку другого моего посыльного, сжимавшего в руках флаг. Он, тоже, оглядывался назад к центральному проходу, в ожидании моего сигнала.

Мне важно было скоординировать вывод войск с обоих флангов, и сохраняя баланс сил, не дать косианцам ударить в тыл одного из отрядов. Кроме того, я надеялся, что смог бы купить для них некоторое дополнительное время, за то, что могло показаться косианцам завидным призом, захват командующего обороной стены. На мой взгляд, это могло бы быть вдвойне интересно для них, учитывая те потери, которые они понесли за сегодняшний день.

Внизу, подо мной, раздавались звуки гнущихся и ломающихся створок ворот, удары тарана, стон и треск дерева. Наконец, я спустился в центральный проход. Тут хватало израненных тел, как в любом другом месте стены. Косианцы лежали вперемешку с защитниками цитадели. Раненный косианец, увидев меня, попробовал было подняться на ноги. Он был весь покрыт запекшейся кровью. Она была даже в его бороде. Свой шлем, он где-то потерял. Клинок ему удалось поднять с большим трудом.

— Как дела на Косе? — осведомился я у него.

— Замечательно, — прохрипел раненый.

— Опусти меч, — предложил я.

Он на мгновение задумался, а затем, пожав плечами, разжал пальцы. Он все равно едва мог держать оружие. Пинком ноги я отшвырнул клинок подальше от него.

— Кажется, сегодня ваш день, — заметил я.

— Так, оно и есть, — прошептал он.

— Отдыхай, — бросил я ему, и косианец привалился спиной к стене, неподалеку от одного из колец.

И справа и слева до меня долетал звон мечей и удары стали по щитам.

Я подошел к рабыне, стоящей на коленях в проходе, лицом к каменной стене. Она вынуждена была держать голова сильно склоненной влево, настолько близко к кольцу был привязан ошейник. Похоже, у этого паренька несмотря на его юный возраст, имелось инстинктивное чутье того, как следует обращаться и владеть женщинами.

Я снял шнур, которым первоначально были связаны ее ноги, и который сам же и развязал, закрепив петлей его на веревках за спиной девушки, и положил его около себя на камне. Потом, взяв рабыню за запястья, начал покручивая ее руки под веревками, не обращая внимания на стоны и хныканье, сводить их вместе у нее за спиной. Наконец, когда запястья девушки пересеклись, я связал их шнуром, ее руки при этом по-прежнему оставались под витками длинной веревки, один конец которой я тут же слабил и привязал к кольцу. Второй конец я тоже ослабил, и подсунул его под нижние витки на талии. Невольница, что-то жалобно хныкала с явно вопросительными интонациями. В конце я отвязал поводок от кольца и, поднял ее на ноги, повернул несколько раз, разматывая часть веревки, при этом держа женщину ближе у краю прохода. Она стояла очень неустойчиво.

— На твоем месте я бы сейчас стоял ровно, — заметил я. — Поняла?

Девушка прохныкала один раз.

— Стойка, — скомандовал я ей, в соответствии с ее новым статусом, отдавая ей команду, характерную для рабынь.

Такая команда сообщает им, что они должны оставаться там, где они находятся до тех пор, пока им не дадут разрешение двигаться, или не переместят. Она снова хныкнула один раз. Конечно, она не могла знать того, что она стояла, всего в шаге от края стены обрывающейся во внутренний двор. Понятно, что теперь с учетом насыпи внизу, падение продлилось бы всего футов сорок, правда, потом еще предстояло кувыркаться вниз по склону рукотворного холма вплоть до площади.

Обернувшись влево и право, я удостоверился, что глаза моих посыльных не отрываются от меня, и поднял, а потом резко опустил свой меч. Немедленно вслед за моим сигналом защитники обоих флангов, продолжая удерживать фронт, начали организованный отход. Сначала тыловые линии, за ними остальные люди уходили вниз по лестницам двух надвратных бастионов. Лестницы, конечно, были намного уже прохода, и могли стать для отступавших мужчин чем-то вроде бутылочного горла.

— Хо! — крикнул я, поднимая меч и привлекая к себе внимание косианцев слева и справа.

Я видел, как многие их них стали указывать на меня пальцами. Я не сомневался, что, по крайней мере, некоторые из них, должны были видеть меня на верхней платформе между надвратными башнями, и догадаться, кто именно сегодня командовал на стене. А еще рядом со мной стояла хорошо связанная женщина, которая, хотя и по большей части скрытая под веревками и мешком, вероятно, могла заинтриговать их. У нее были прекрасные ноги, а веревки обрисовывали контуры ее торса и не оставляли никаких сомнений, относительно того, какие соблазнительные рабские формы были беспомощно заключены под этими грубыми, почти змеиными кольцами.

Я вложил свой меч в ножны.

Большинству из них должно было показаться, что мое спасение исключено, что я оказался в ловушке между двумя лестницами.

Несомненно, мы оба казались косианцам завидными призами, хотя и каждый по своему. Командующий обороной стены и женщина, которая могла, можно надеяться, иметь лицо под стать изгибам ее фигуры. Тем более, если женщина была во владении командующего, разве это само по себе, не предполагает, что она вполне может быть достойной шнура и проколотого носа?

К тому же, мой меч был вложен в ножны. Разве это не предполагает, что я сам признал себя пойманным в ловушку, расцениваю свою позицию как безнадежную, и что я, в конечном итоге мог бы принять решение не оказывать сопротивления, и что я готов сдаться без боя?

Почти одновременно от косианских отрядов с обеих сторон отделились по группе солдат и бросились ко мне. Остальные немного отступили, и замерли у основания лестниц, желая посмотреть представление. На что-то подобное я и рассчитывал изначально, в надежде, что это снимет часть давления с отступающих по лестницам. Защитники цитадели получили дополнительный шанс на то, чтобы оторваться от преследователей закрыть двери и блокировать проходы.

Я толкнул рабыню, и она упала с края стены. Внезапно для себя, она потеряла опору под ногами, и почувствовав, что ее никто не собирается подхватывать, отчаянно замотала головой, и беспорядочно задергала ногами, так и не находя ими какой-либо твердой поверхности. Приглушенное испуганное мычание донеслось из-под ткани. Возможно, это должен был бы быть пронзительный крик ужаса. Возможно, он таковым бы и был, если бы не оказался задушен гореанским кляпом, в результате прорвавшись наружу, лишь тихим беспомощным шумом, который вряд ли был бы способен потревожить рабовладельцев. Но свободное падение было недолгим. Подозреваю, что она задохнулась от резкого рывка, даже немного подбросившего ее вверх. Потом, почти немедленно, ее остановленное было падение, возобновилось. Но теперь, под действием разматывающейся с ее тела веревки, она начала дико вращаться. Раскручивание веревки периодически тормозилось захлестывавшим ее свободным концом, так что ее падение превратилось, в серию диких вращения и рывков. Не прошло и пары инов, как она ударилась в склон насыпи под стеной внизу, чем, однако, ее мучения не закончились. Дальше, продолжая крутиться, кувыркаться, переворачиваться и совершать просто акробатические кульбиты, разматывая при этом веревку, девушка скатилась к основанию холма во внутренний двор.

Первые мгновения, поймать веревку оказалось непросто, так быстро и хаотично она дергалась у края стены, но, как только рабыня достигла холма, у меня это получилось. Едва мои ладони сомкнулись на веревке, я спрыгнул со стены вслед за девушкой, и начал спускаться, быстро-быстро, перебирая руками. Кстати, именно перебирая, а не скользя, потому, что у меня не было при себе какой-либо защиты для рук. Скольжение по такой веревке даже с высоты сорока футов может просто сжечь кожу и мясо на ладонях. Заживать такие раны потом могут в течение многих недель. При определенных условиях это, конечно, может оказаться приемлемой платой за спасение, но это вряд ли будет так, если ожидается, что в ближайшем будущем придется поработать мечом.

Как только мои ноги коснулись наклонной поверхности, я, не выпуская веревку из рук, и на сей раз, скользя по ней, то притормаживая, то подпрыгивая, бросился вниз по склону. Достигнув подножия холма, первым делом я обернулся и мазнул взглядом по оставшейся позади стене. Больше всего меня интересовало в данный момент, нет ли там арбалетчиков. К моему облегчению, не было ни одного. Кое-кто из мужчин смотрели, как будто решая, не стоит ли последовать по веревке вниз за мной, но пока, ни один не делал этого. На склоне насыпи у них не было бы нормальной точки опоры, чтобы остановиться. Так что у подножия, им скорее всего пришлось бы оказываться по одному. В целом я не стал бы обвинять их за нерешительность.

— Здорово получилось, — послышался восхищенный молодой голос из-за моей спины.

Я резко обернулся. Это был все тот же паренек с арбалетом.

— А я так и подумал, что у вас был такой планом, — довольно заявил он, — еще когда Вы велели, привязать рабыню к кольцу.

— А Ты — умный парень, — усмехнулся я.

— Ага, — кивнул он, — поэтому я и пришел, чтобы прикрыть ваш спуск.

Я улыбнулся. Признаться, до этого момента я не знал о дополнительной причине того, что никто не решился следовать за мной вниз по веревке. В отличие от меня, те на стене его видели. Конечно, у него был всего один болт на направляющей из-за самострела. Однако и его хватило, чтобы отбить охоту быть первым, кто решился бы взяться за веревку?

— А еще Ты — храбрый парень, — похвалил я, — прийти сюда, ради такой цели, с единственным болтом.

— Ну, я же мог бы найти еще, где-нибудь, — сказал он, покраснев от удовольствия.

— Спасибо, — серьезно поблагодарил я его.

— Да не за что, — отмахнулся парень.

Другой паренек, который был моим посыльным на восточном фланге, тоже появился во внутреннем дворе. Первым делом он осмотрел стену. Косианцы уже покидали центральный проход, и спешили к лестницам расположенных в восточном и западном надвратных бастионах.

— Мы покидаем цитадель, — сообщил вновь прибывший.

— Да, мы уходим в район гавани, — подтвердил юный арбалетчик. — Скоро здесь может начаться резня.

— Мы сегодня здорово повоевали, — сказал его друг.

— Точно, — кивнул первый.

Я подошел к рабыне, лежавшей на краю насыпи, головой внизу, на ровной поверхности, а ногами вверху, на склоне. Правая нога была согнута в колене. Конец веревки остался в нескольких шагах выше, откуда она съехала сюда уже свободная от нее. Все ее тело было покрыто метками, оставшимися от веревки и ударов по склону холма. Ее неудержимо трясло. Полагаю, что ей было очень страшно.

Я подхватил девушку под руку, стащил ее на ровную поверхность у подножия холма и поставил на колени. Затем я согнул ее спину назад, одной рукой поддерживая под бедра, другой держа за ошейник, в рабскую дугу, демонстрируя своим юным товарищам.

— Хорошенькая, — признал первый.

— Ага, — поддержал второй.

— Ты в присутствии мужчин, — сказал я ей, вернув в коленопреклоненное положение.

Рабыня стремительно склонилась вперед и прижала голову к земле.

— Возьми эту рабыню, — сказал парню без арбалета, — и отведи к женщинам и детям. Если по пути встретишь косианцев, просто брось ее им. Уверен они остановятся, чтобы взять ее на поводок, а у тебя будет возможность сбежать. Около женщин и детей она может послужить для тех же целей.

— А может, мы лучше с вами останемся, Капитан, — с просительными интонациями в голосе проговорил парень с арбалетом.

— А женщин и детей кто защищать будет? — строго спросил я.

— А Вы куда сейчас? — полюбопытствовал он.

— Хочу посмотреть, как обстоят дела у ворот, — ответил я.

Юный арбалетчик вскинул свое оружие в приветствии.

— Встать, рабыня, — приказал его друг девушке.

Бывшая Леди Публия послушно встала, и ее поводок оказался в его кулаке. Она, конечно, не могла видеть, скрытая под тканью, но парень взял поводок не за самый конец. Оставшейся длины было вполне достаточно, чтобы использовать ей в качестве дисциплинарной плети. Через пару мгновений эти двое пареньков и рабыня на привязи, исчезли за воротами на противоположной стороне внутреннего двора. Сам я выбрал одну из небольших дверей в противоположной стороне, чтобы пройдя внутренним коридором, выйти к главным воротам. Большие внутренние ворота, ведшие из внутреннего двора, были перекрыты, приблизительно сорокафутовой насыпью состоящей из обломков, камней и песка. Собственно именно на эту насыпь я и спустился по веревке. В коридоре я столкнулся с отступающими защитниками ворот.

— Мы оставили ворота, Марсий, — сообщил один из них. — Пойдем с нами!

Я кивнул, только чуть позже осознав, что мужчина назвал меня — Марсий. Помнится, один из защитников стены заметил, что я не был Марсием. Тем не менее, это не помешало ему последовать за мной. Понятно, что Марсий, это имя того, чью роль я исполнял.

Тем не менее, за ними я не последовал, а вышел в закрытое пространство между внешними и внутренними воротами. Передо мной возвышался огромный холм песка, камней и просто мусора, наваленный перед внешними воротами, и скрывавший их примерно до середины. Пожалуй, у тарана не было шансов пробить ворота ниже кромки завала.

Этим крытым коридором мужчины, покидавшие площадь перед воротами и другие части цитадели, направляясь, по-видимому, в район гавани, проходили мимо сидевшего на камне, опустив голову на руки, раненого Амилиана.

Вдруг, над нами раздался оглушительный треск. Поверх насыпи, разорвав и разбросав деревянные брусья и доски, из верхней части ворота, подобно некому мифическому монстру высунулась огромная не меньше пяти футов толщиной, черная, железная фигура с закрученными назад рогами, отдаленно напоминавшая голову взрослого вера. Таран!

Признаться, никогда не видел ничего подобного. Движимый любопытством, я обнажил свой меч и взобрался на насыпь перед воротами, чтобы осмотреть таран вблизи. Однако когда я приблизился, он качнулся назад. Я мало что успел рассмотреть на насыпи по ту сторону ворот, всего лишь движения, детали тел. Внезапно я отскочил в сторону с вершины этого небольшого, искусственного холма, прикрывая рукой глаза. Огромная фигура снова ударила в ворота, разбрасывая обломки древесины. Я даже успел протянуть левую руку и коснуться ее. На сей раз, когда таран качнулся назад, вдоль его ствола я смог разглядеть, внутренности установленного наклонно сарая, в котором на кожаных постелях и висело это гигантское бревно, порядка пятидесяти футов длиной. А еще там было множество тросов, которые тянули сотни обнаженных по пояс потных мужчин. Кто-то, по-видимому, очень смелый или очень глупый, в тот момент, когда таран отошел назад, внезапно впрыгнул в пролом с мечом в руке. Я, возможно, столь же пораженный, как он, парировал его удар и воткнул в него свой меч. Мужчина, обливаясь кровью, завалился назад и исчез в проломе. Из-за ворот до меня донеслись крики, я затем мне снова пришлось отступить, пряча глаза от разлетавшихся в разные стороны щепок. Огромная рогатая голова снова просунулась внутрь.

Я замер около пролома, снова увидев ствол тарана, сарай, мужчин, веревки. На сей раз, после того, как таран отошел обратно, никто не решился проскочить на эту сторону, зато мимо меня просвистел арбалетный болт. Сзади послышался грохот камней. Мужчины выбили опоры из-под уложенных на огромных стеллажах камней. Западный коридор был перекрыт. Амилиан, с двумя помощниками, пока оставался там же, где он был, ниже и слева от насыпи, по-прежнему сидя на камне.

— Поспешите! — услышал я чей-то крик, как я предположил обращенный к Амилиану. — Мы сейчас перекроем восточный коридор!

Откуда-то со стороны гавани прилетел хриплый рев трубы.

— Это — сигнал! — воскликнул один из товарищей остававшихся с Амилианом. — Это звук трубы вашего личного отряда. Ну же, Командующий!

Люди покидали цитадель. Но Амилиан не двигался. В воздухе висел запах дыма. Внезапно, еще один косианец выскочил из пролома. Наши мечи скрестились трижды, прежде чем он скатился обратно за ворота. Я едва успел отскочить назад, как таран ударил снова. Другой его товарищ, поощряемый двумя другими стоявшими за его спиной, появился в бреши. Сталь ударилась о сталь, посыпались искры. Он попытался подняться выше.

— Осторожно! — закричал кто-то снаружи, и я увидел, в отличие от моего противника, приближение тарана.

Должно быть, он все же понимал грозящую опасность, но не ожидал так долго задерживаться на пороге. Он отвернулся от меня, и попытался отпрыгнуть вслед за своими товарищами, но было уже слишком поздно. Таран подхватил его, пронес на своей морде мимо меня, успевшего отстраниться в последний момент, разрывая его тело о неровные края пролома, и отбросил футов на пять. Его изломанное тело скатилось к подножию холма. Два тела теперь лежат там, или тело и часть тела. Верхняя часть тарана теперь была разбрызгана с кровью, как и сторона ворот. Другие мужчины собравшиеся снаружи, отступили.

— Остановите таран! — услышал я чью-то команду из-за ворот.

Из пролома высунулось копье и попыталось достать меня. Но таран снова качнулся вперед. Я успел захватить копье ниже наконечника. Когда огромная голова в очередной раз исчезла за воротами, у меня в руке остался лишь расщепленный обломок. Пользы от него не могло быть никакой, и я просто забросил его назад. Ударная часть тарана, представлявшая голову с загнутыми назад рогами, была сконструирована так, чтобы она не могла застрять в пробитом в двери отверстии. У меня не было ни единого шанса, каким-либо простым образом, скажем, брусьями или досками, затолкнув их позади рогов, предотвратить его откат назад. Песок здесь был абсолютно бесполезен. Пожалуй, разве что большой валун мог послужить для этой цели.

— Остановить таран! — опять донеслось снаружи.

Но таран должен был прилететь сюда снова, по крайней мере, еще один раз! Мужчины уже потянули его вперед. И я увидел, как огромная железная голова становится больше и больше, вновь приближаясь ко мне. Наконец она снова с треском высунулась из пролома. Но на сей раз, как только наконечник тарана замер в верхней точке и еще не успел начать возвратного движения, я закатил валун в зазор между ним и нижним краем бреши. Раздался скрежет металла по камню, таран медленно пошел назад, затем задрался вверх, прижался к верхней кромке пролома, пробороздил по ней, и замер. У мужчин тянувших за троса, не было достаточных рычагов, чтобы вытянуть его назад, хотя они могли попытаться раскачать ствол тарана. Однако и в этом случае, они испытывали недостаток в импульсе, чтобы начать раскачивать его.

Между головой и воротами просунулся клинок, затем он исчез и появилось копье. Большая голова дернулась на дюйм вперед, потом назад и снова замерла. С той стороны, используя копья в качестве рычагов, попытались столкнуть валун с его места. Я не видел больше никакого смысла в моем нахождении здесь. Как только таран смогут освободить из пролома, его больше не будут посылать вперед, а вместо него из бреши полезут мужчины, причем парами и тройками. Я отлично понимал, что не смог бы долго продержаться здесь в одиночку, и уж точно не против стрел и болтов, тем более без щита. Голова снова дернулась, и замерла.

Вложив в ножны свой меч, я, то соскальзывая, то сбегая вниз по склону баррикады, спустился вниз, и оказался на мощеной поверхности площади перед воротами. Амилиан поднял голову и устало посмотрел на меня. Несколько человек замерли с кувалдами в руках у щитов, сдерживавших кучу камней, которая, упав, должна была заблокировать восточный коридор. Не хотелось бы мне оказаться в ловушке здесь между воротами и каменным завалом в коридоре, в тот момент, когда сюда войдут косианцы.

— Помогите мне, — велел я двум помощникам Амилиана, нерешительно топтавшимся рядом с ним.

— Уходите, — приказал Амилиан. — Я останусь здесь.

— Мне его нести, или вы сами это сделаете? — поинтересовался я у этих двух товарищей.

— Кто Ты? — спросил меня командующий.

Именно в этот момент наверху раздался торжествующий крик, и огромный камень, вытолкнутый из-под тарана, скатился вниз по склону. Одновременно с этим огромная голова исчезла из пролома.

— Остановитесь! — закричал Амилиан, но двое его помощников, не обращая внимания на его крик, присев по обе стороны от него и закинув его руки себе на плечи, потащили своего командира к входу в восточный коридор.

Обернувшись, я увидел, что уже пятеро косианцев выскочили из пролома на вершину искусственного холма, и начали спускаться вниз. Я поспешно заскочил в восточный коридор.

— Здесь темно, — заметил одни из косианцев, заглядывая в коридор.

Но двое его товарищей оттолкнув его, проскочили в полутемный проход.

Позади меня послышался стук ударов кувалд по деревянным подпоркам.

— Не дайте им уйти! — крикнул кто-то снаружи.

— Ударьте по ним с фланга! — закричал я в ответ, как будто отдавал приказ своим людям, засевшим в засаде.

Десяток косианцев пробравшихся через брешь в воротах, внезапно замерли, испуганно присели и дико заозирались вокруг себя.

Я быстро отступил дальше вглубь восточного коридора, миновав еще одну дверь. Едва я успел сделать это, как последние удары выбили опоры, поддерживавшие щиты, и коридор завалило камнями. Воздух сразу же наполнился пылью.

Я успел пройти не больше десяти шагов по коридору, вслед за последними отступающими защитниками, как услышал стук камей, доносившийся снаружи. Без защиты, подумал я, этот завал не продержится и нескольких енов. А потом косианцы хлынут в проход. Впереди меня шли два гвардейца, поддерживавшие Амилиана, и двое тех, кто оставались позади, чтобы заблокировать проход. Внезапно, все они обнажили мечи. Коридор перекрывали солдаты, появившиеся из бокового прохода, скорее всего, пришедшие сюда со стен.

Однако те, кого я видел, не носили синих туник армии Коса. У них были только синие повязки на рукавах.

— Хо, парни! — позвал я их. — Полюбуйтесь-ка на блеск золота!

Я продемонстрировал им несколько золотых монет, вытащенных из кошелька. Конечно, это были монеты, которые когда-то принадлежали прежней Леди Публии, когда та еще была свободной женщиной, и могла пользоваться деньгами. Я освободил ее от их бремени. Когда-то она намеревалась использовать их, чтобы заключить сделку с косианцами, обменяв монеты на свою жизнь в гореанской неволе. Я же просто бросил монеты за спины наемников, и влево от себя, вглубь бокового прохода.

— Золото или сталь? — поинтересовался я.

— А почему бы не то и другое? — осведомился один из них, выходя вперед, и тут же падая и заливая своей кровью пол коридора.

— Золото, — усмехнулся один из его товарищей, отступая вместе с остальными в проход, куда я забросил монеты.

Через мгновение, они уже собирали честно заработанное золото, не обращая на нас никакого внимания.

— Ты не Марсий, — заметил один тех, кого я сопровождал.

— Нет, — не стал переубеждать его я, вытирая свой клинок о тунику наемника, который решил выступить против нас, а заодно и освобождая его от кошельков, которых к него оказалось целых три.

Один из мужчин закрыл дверь прохода, отсекая нас от наемников собиравших монеты.

В таком месте, как цитадель, во время боевых действий, стоит крайне осторожно относиться к закрытым дверям. Их обычно открывают или очень аккуратно, или распахивают ударом ноги, отскакивая в сторону и выжидая. Разумный человек не станет бросаться через двери очертя головы, поскольку никто не знает того, что находится с другой ее стороны.

— Давайте двигаться дальше, — предложил один из мужчин.

— Я чувствую запах дыма, — немного спустя, заметил гвардеец, поддерживавший Амилиана.

— Похоже, позади нас мародеры, — предположил другой.

Из очередного бокового прохода донеслись звуки движения.

— Подождите, — сказал я.

И тут из прохода выскочил человек, толкавший перед собой голую женщину, с телом, обильно покрытым пятнами, и беспомощно торчащими сосками.

— На колени, — скомандовал он ей, и женщина покорно опустилась на колени.

Она была дико испугана. Руки ее были связаны так, что их разделяла ее же талия, и свести их, чтобы прикрыться, женщина не могла. Ладони были на уровне ягодиц, удерживаемые на месте одним единственным тонким шнуром. Это был обычный способ связывания пленницы. В таком случае, шнур завязывается на одном запястье, оставляя один конец длиной приблизительно восемнадцать дюймов, второй, более длинный пропускают спереди, и связывают им другое запястье, снова оставляя после узла свободный конец длиной те же восемнадцать дюймов. Затем, короткие концы стягиваются за спиной и связываются узлом, формируя довольно аккуратные узы. В результате руки пленницы удерживаются по разные стороны ее тела, и ни одна не может дотянуться до узла на спине, не говоря уже о другом запястье. Как видно, этот узел держит руки девушки поблизости от тех ее мест, которые с наибольшей вероятностью становятся предметом хищничества похитителя. Но, при этом, она обнаруживает, что она абсолютно неспособна хоть как-то вмешаться или воспротивиться любому вниманию, которое тот пожелает проявить к ней. Само собой, петля с талии женщины, учитывая ее изумительную тонкость и расширяющуюся снизу прелесть ее бедер, а сверху грудей, не может быть стянута.

Тяжело дышавшая женщина испуганно уставилась на нас. В ее переносицу было вставлено пружинное кольцо, с которого свисал короткий поводок с петлей на конце.

Мужчина повернулся к нам лицом, и чуть присев, обнажил меч.

— Я взял ее по-честному, — предупредил он, прикрывая собой задергавшуюся в путах пленницу.

— Была ли она свободной женщиной? — осведомился я

— Да, — признал мародер.

— Она тебе подчинилась? — уточнил я.

— Конечно, — кивнул он.

— Тогда можешь оставить ее себе, — пожал я плечами. — Какое нам дело до чужой рабыни?

Мы продолжили наш путь.

— В конце коридора виден свет, — доложил я. — Ворота открыты.

— Это — ворота на пристань, отсюда начинается проход, ведущий к причалам, — пояснил мне один из мужчин.

Я не сразу сообразил, но чуть позже до меня дошло, что если бы он считал меня жителем Форпоста Ара, то он вряд ли сказал бы мне это. Эта информация не должна была бы быть для меня неизвестной. Теперь я начал думать, что многие из них стали подозревать, кем я мог бы быть.

— Вы должны были оставить меня умереть у ворот, — прохрипел Амилиан.

— А Вы не хотели бы умереть при свете солнца, — спросил я, — на свежем воздухе, под синим небом и облаками, видя перед собой гавань и реку?

— Я бы предпочел умереть видя стены Ара, — зло бросил командующий, — чтобы я мог бы плюнуть в их сторону.

— Никто не собирался присылать сюда подкрепления, — заметил я.

— Быстрее, — поторопил тот товарищ, который пояснил мне про ворота. — Я слышу топот преследователей.

— А я слышу голоса женщин и детей, — сказал другой.

— Это — позор для меня! Я не должен умирать перед ними, — заявил Амилиан. — Оставьте меня здесь. Я могу на какое-то время, задержать наших преследователей, по крайней мере, пока смогу держать меч.

— Тащите его, — велел я, и направился к воротам.

— Так кто же Ты такой? — поинтересовался один из них.

— Один из тех, — ответил я, — кто сегодня может думать немного яснее других.

— И почему Ты так думаешь? — осведомился мужчина.

— Возможно, просто меня лучше кормили, — пожал я плечами.