Правда людей

Глава 22

Московская область. Зима 2014-го.

— Пустой базар катать не станем.

Именно такими словами встретил нас Леша Козырь и разговор, который продолжался два часа, вышел конкретный. При этом беседовали Трубников и Добряков, а я и Жека Лом, правая рука криминального авторитета, сидели рядом и помалкивали.

Что хотел от нас вор в законе? Ему требовались боевики для проведения силовых акций против его врагов. Светиться Козырю не хотелось, использовать наемников из регионов не всегда удобно, а противников у авторитета столько, что не сосчитать.

Благодаря нам кавказские воры понесли потери, и после налета на Новую Мцхету вор проредил их дружные ряды. Но разгромить противника, и полностью выдавить его из Москвы было нереально. Слишком много кавказских авторитетов в столице и слишком коррумпировано-толерантны правоохранительные органы, которые стараются хватать своих, посконных бандитов, а не приезжих, и Добряков это прекрасно понимал. А помимо воров в законе с Кавказа и Средней Азии, были еще и крупные диаспоры, главы которых плевать хотели на сидельцев с куполами на теле. Для них главными авторитетами были главы кланов, родов, тейпов, семей и общин, а воры рассматривались ими исключительно как конкуренты, которых следовало уничтожать, подчинять своей воле и использовать.

В общем, сам того не желая, Леша Козырь оказался последователем Славы Японца. Тот в свое время стал вором благодаря сильной поддержке грузинских воров, и жена у него была ассирийка, за что он получил прозвище Ассирийский Зять. То есть на фашиста или расиста он не тянул, но в итоге именно Японец оказался лидером "славянских воров", потому что иначе поступить не мог. Воровское братство Российской Федерации имело шанс сохранить единство и свои законы, только противопоставив себя пришлым криминальным сообществам. Однако Японца убили, и на время движение заглохло, а сейчас оно вновь стало набирать обороты, и во главе него очутился Добряков, который искал союзников. И что характерно, Лешу Козыря не смущало, что Трубников бывший полковник, ибо за то время, что вор находился на свободе, он обзавелся знакомыми даже среди генералов, которым в прежние годы руки бы не подал. А все почему? Времена поменялись и главным для него, как и для нас, было достижение цели, и потому мы договорились.

Если бы между нами составлялся договор на бумаге, то в нем имелось много пунктов с подпунктами. Но такого договора, разумеется, не существовало, и общий итог встречи выражался коротко и ясно. От нас боевики и уничтожение общих врагов, против которых "славянские воры" не могли выступить открыто. От Леши Козыря информационное обеспечение, содействие в захвате районов Подмосковья, финансовая помощь и поддержка. Договор действителен до тех пор, пока он выгоден обеим сторонам. Связь через Серого. И в знак доброй воли вор в законе пообещал нам содействие в освобождении семьи Шмаковых и был готов предоставить полсотни стволов, в основном всякое старье из своих запасов: пистолеты, обрезы, пару винтовок и несколько автоматов; мелочь, но нам в хозяйстве все сгодится.

Трубников и Добряков ударили по рукам, и вместе с полковником мы отправились обратно в Балашиху, где нас ожидал Лопарев. Одновременно с этим в Луховицком районе, под командой Паши Гомана, готовились к выдвижению в Тульскую область ударные пятерки Рустама, Черепа и Чики, а так же Эдик Шмаков. И не успели мы добраться до точки сбора, как запиликал мой временный телефон, номер которого я оставил Жеке Лому. Судя по всему, звонил он, и я ответил:

— Слушаю.

— Это Лом, — ответил козырной фраер, кажется, именно так он обозначал себя в воровской иерархии, которая делилась на касты.

— Есть новости?

— За похищением семьи Шмаковых стоит Гога Чкаловский. Так себе человечек, авторитета сильного не имеет, раньше все время рядом с Соломоном Аджарским крутился. Сейчас главарей нет, вот он и решил на поимке вашего Шмакова себе имя сделать. С ним шесть человек, семья Шмаковых находится на ферме невдалеке от Одоева. Где это, знаешь?

— Понятие имею. Но нужен конкретный адрес.

— Адрес будет на месте. Я сброшу тебе телефончик нашего (это слово он выделил особо) смотрящего за районом, приедете, он поможет. Подставы не бойтесь, там мужчина правильный.

— Добро.

Спустя двадцать минут, собравшись на съемной квартире, мы обсудили разговор с Козырем и новости о семье Шмаковых. "Дружба" с вором уже принесла первые плоды, и было решено уничтожить тех, кто пытался давить на нас через близких людей. Гоман и шестнадцать вооруженных боевиков должны были справиться с поставленной задачей, ведь не зря их столько натаскивали, и я дал отмашку. Вперед! Заложников освободить! Всех врагов уничтожить! Показательно и жестоко! Дабы другим неповадно было!

Получив приказ, Гоман и боевые пятерки уже вечером покинули Белоомут и помчались в Тульскую область. В машинах находилось много оружия, и бойцы были готовы его применить. Но помимо этого каждый водитель имел пресс денег, и бабки свою роль сыграли. Пару раз парней останавливали полицейские, однако иностранные денежные знаки и уверенность боевиков в своих силах, заставляли забитых и зашуганных "государевых людей", которые шкурой чувствовали неприятности и старались их избегать, желать бойцам счастливого пути и отпускать парней без досмотра.

Операция началась, а мы, сделав чай, расположились на кухне, и перешли к другим вопросам.

— Что насчет склада вооружений, Иван Иваныч? — обратился я к Лопареву.

— Все пучком, — полковник ухмыльнулся и бросил на стол пачку фотографий, на которых красовался полноватый мордастенький брюнет в мундире полковника российской армии.

— Кто это?

— Командир в/ч 80906, полковник Денежкин, который отвечает за один из мобилизационных складов возле Балашихи.

— Какая хорошая у него фамилия, — невольно я улыбнулся и уточнил: — Полкан продажный?

— Как ни странно, — Иван Иваныч помотал головой, — но нет. Ворует, конечно, не без этого, но на продаже оружия не попадался.

— И в чем его слабость?

— Мальчиков любит.

— Педофил?

— Скорее, просто пидарас.

— И как ты на него вышел?

— Раньше он в нашей бригаде начальником склада был, а потом его в Москву перетянули, по слухам, кто-то из высокопоставленных покровителей постарался. А недавно я смотрел военную передачу и его морда мелькнула. Ну, а дальше все просто. Послал за ним хвост из парней Шмакова, и они все про него разузнали.

— А сегодня ты что делал?

— Информацию уточнял.

В разговор встрял Трубников, которые недовольно пробурчал:

— Каждый должен заниматься своим делом. Разведка это мой хлеб. Сказали бы, и я этого полковника за пару часов пробил…

— Не кипятись, Антон Ильич, — Лопарев слегка толкнул его в плечо. — Разведка она разная бывает. Если считаешь нужным, пробей Денежкина по своим каналам.

Трубников хотел что-то сказать, но я остановил его:

— Хватит споров.

Антон Ильич сдержался, и я спросил Лопарева:

— Значит, ты считаешь, что это наш клиент, которого мы сможем использовать?

— Да.

— И на чем его можно подловить? На гомосексуализме? Так это теперь не преступление, треть московских депутатов и телезвезд жопошники, и гордятся этим.

— Фотографии дальше посмотри.

На следующих фото Денежкин был не один, а в компании с молодым человеком, очень худым и бледным. Посмотрел еще фото. Двое обнимаются. Двое держатся за руки. Двое в магазине покупают дорогое красное вино и сыр. Двое в аптеке, приобретают какие-то мази.

— Кто этот второй? — я передал фотографии Трубникову.

Иван Иваныч улыбнулся:

— Последняя любовь полковника, известный в Балашихе проститут и гомик Альбертик. Живет неподалеку, на квартире своего спонсора Денежкина.

— И что ты предлагаешь?

— Берем полковника и Альбертика, а затем заставляем Денежкина выполнить наши приказы. Младшего пидара держим в заложниках, а полковник пропускает на территорию части несколько автомашин, и по левым документам мы берем все, что нам нужно. После чего обоих убираем.

— Одобряю, — сказал Трубников. — План простой и шансы на успех хорошие.

— Согласен, — поддержал я офицеров и поинтересовался: — Что мы можем взять на складах?

— В основном стрелковое вооружение: автоматы АКМ и АКС, пулеметы ПКМ и РПК, пистолеты "макарова", боеприпасы, ручные гранаты, тротил и детонаторы. Возможно, будут ручные гранатометы и огнеметы, но это вряд ли. Солдатики со складов, которых мои парни в увольнении подпаивали, про них ничего не говорили.

— Ладно, что есть, то и хорошо. Когда мы сможем провести операцию?

— Хоть завтра. Но нужны машины, и надо наших парней дождаться, а то двух боевых пятерок не хватит. И самый лучший срок для проведения акции, вечер субботы. До понедельника полковника никто не хватится.

— Правильно. Будем ждать и готовиться. А потом займемся подпольным казино. — Я заметил, что соратники стали зевать, и махнул рукой. — Все, господа-товарищи, отдыхаем…

Ночь прошла спокойно, а утром, после того как мы позавтракали, я позвонил Гоману.

— Егор, — Паша ответил сразу, — хорошо, что вышел на связь. Я только хотел твой номер набрать …

— Ближе к делу, — оборвал я его. — Что у вас?

— У Гоги Чкаловского рядом с Одоевым родственник живет. Больше ему деваться некуда, наверняка, он там. Поэтому выезжаем.

— Как воровской контакт?

— Сработал.

— А полиция что?

— Ничего. У них стабильность, чего не вижу, того нет.

— А как же ролик в интернете?

— А что ролик? Может, розыгрыш, злая шутка или дезинформация. Отмазка работает. Шмаковых дома нет, но заявление об их пропаже никто не подавал, а соседи молчат и полицейским похуй. Не хотят они дело заводить. Так в городе говорят.

— Ясно. Продолжайте операцию и будьте осторожны.

— Само собой, Егор. Отбой связи.

— Отбой.

Лопарев и Трубников, которые слышали весь разговор, ничего не сказали, и засобирались в столицу, на встречу с отставниками. А на меня навалилась тоска. Вроде выспался и усталости нет, но на душе было как-то неспокойно и, включив телевизор, я стал чистить трофейную "беретту". Руки делали привычную работу, а глаза невидяще смотрели в экран, на котором красивые и успешные люди делились с народом рецептами приготовления экзотических блюд.

"Суки! — подумал я. — Какой херней они занимаются? Собрать бы их всех в одну кучу: самозванных телезвезд, депутатов-воров, губернаторов, олигархов и шоуменов. А что потом? Расстрелять? Нет уж, слишком это легко. На север всех, в камеломни, блядь! Дать всем проституткам кайло и пусть рубят гранит, пока не сдохнут, и показывать это в прямом эфире на всю страну. Вот это было бы справедливое наказание. Хм! Наказание за что? Так известно за что. За разграбление страны. За смерть людей, которые остались во враждебных республиках и верили, что Москва их спасет. За выброшенных на обочину жизни сограждан. За уничтожение культуры моего народа. За пенсионеров, которые не могут свести концы с концами. За ложь. За фальшь. За обман. За воровство. За опозоренную страну. И даже за то, что еще не произошло, но обязательно произойдет, если оставить все как есть".

— Щелк! — я нажал на спусковой крючок собранного пистолета, ствол которого был направлен в голову жирного депутата, делившегося воспоминаниями о том, какое клевое блюдо он недавно пробовал в Венеции.

Депутат не упал, и его мозги не расплескались по стенке. Убивать через экран человечество пока не научилось и, спрятав оружие, я выключил зомбоящик и полез в интернет.

В мире все было как обычно. США влезли на Ближний Восток и начинали новую военную операцию, на этот раз против Сирии. В Европе потихоньку охуевали от своей толерантности и готовились к переходу в ислам. В Великобритании накрыли новую секту насильников, которые держали в подвале полтора десятка малолеток, но кто они такие, не уточнялось, видимо, очередные негро-англичане. В Бразилии карнавал. В Мексике поймали и сожгли на костре какого-то янки. В Австралии отловили нелегальных эмигрантов, отбуцкали их ногами и отправили на родину. В Индонезии опять цунами. В Японии скандал — наследники самураев отказались строить в Токио синагогу. В Южной Африке голод, болезни и разруха, а виноваты во всем проклятые белые оккупанты, которые массово сваливают в Европу. В Сомали теракт. В Египте новый президент, а в Турции волнения.

В общем, суета сует, и в России, если верить официальным СМИ, все по-прежнему. На Кавказе ловят Доку Умарова. В срочном порядке принимаются популистские законы по борьбе с экстремизмом. И самые главные экстремисты, разумеется, русские. Вот не хотят они быть толерантными в стране, которую по недоразумению считают своей, и все тут. Сволочи! Несмотря на мировой финансовый кризис, правительство создает им всем условия, а они чего-то там выпендриваются и чего-то там требуют. Одно слово — русское быдло, которое должно быть уничтожено. Примерно так выражаются доверенные лица президента, а телеканалы и газеты их поддерживают. Ну, а сам Верховный Главнокомандующий устраивает очередные военные игры с потешными войсками. Что поделать, любят у нас военные маневры, чтобы танки по полям катались и в небе кружились грозные вертолеты. Так и сейчас, Главком на КП и вся страна видит, что он реальный мужик, который не даст свой народ в обиду.

Но официальным побрехушкам веры не было, и я полез дальше. Очередное подорожание газа и электричества. В столице местами беспорядки и уличные пикеты. На Ставрополье массовые драки. Где-то в провинции рухнул мост. "Кубанскими налетчиками", которые переоделись в форму ОМОНа, средь бела дня ограблены приморские резиденции Сердюкова и Гундяева. Неизвестный стрелок обстрелял поезд Грозный-Москва, пострадали люди. Журналисты поймали в объектив телекамер трех депутатов, которые приобретали недвижимость в Италии. В Подмосковье обнаружена и разгромлена крупная террористическая группировка коммунистов, которые планировали свержение правительства…

"Стоять! — на этом месте я перестал листать страницы новостных блоков и вернулся обратно. — Вот это уже интересно".

Взгляд заскользил по ровным строчкам и выхватил основное.

"В ходе долгосрочной операции правоохранительных органов задержаны лидеры и активные участники группировки "17-й год", которые планировали свержение правительства капиталистов-олигархов. Главарь банды, которая насчитывала около пятидесяти человек, школьный учитель Юрий Быстров, вовлек в преступную деятельность своих учеников и вел агитацию в столичных университетах. При попытке задержания он оказал сопротивление и был застрелен. Его последователи, в большинстве своем молодые люди, обезврежены. При обысках у них были изъяты наркотики, литература экстремистского содержания и около двадцати единиц огнестрельного оружия. Три террориста до сих пор на свободе, ведется их поиск".

Заметка короткая, без указания района или населенного пункта, и статейка очень уж провокационная. Поэтому, скорее всего, это чья-то выдумка. Но зарубку в памяти я для себя сделал — надо пробить этот вопрос через Трубникова…

Статья за статьей. Сайт за сайтом. Весь день я рыскал по необъятным просторам интернета, собирал информацию, анализировал ее, скачивал карты и ждал доклада от Гомана. Однако Паша не звонил, а сам я его не беспокоил.

Наконец, наступил очередной зимний вечер и вернулся Лопарев. Майор был не один, а с пополнением в лице трех отставных офицеров, которых к нему "приставил" старший Трубников. Мужчины все были серьезные, не гопота какая-нибудь, и не тыловые полководцы. На каждого у меня уже имелась информация и, знакомясь с ними, я уже знал, с кем нам предстоит иметь дело.

— Доронин, — представился первый.

"Петр Петрович, подполковник ФСБ, — моментально всплыло в голове. — Начинал как пограничник, службу закончил как один из старших офицеров спецназа. Контролировал проведение операции "Капкан". Имеет дочь и двух внуков, которые проживают в Костроме. По взглядам социалист".

— Егор, — пожимая руку Доронину, отозвался я и повернулся к следующему соратнику, невысокому и лысому старику, с колючим взглядом.

— Седых, — не произнес, а прокряхтел старик.

"Викентий Николаевич, майор КГБ. Уволен за критику ельцинского режима. После этого тринадцать лет пропадал непонятно где, и многие считали, что он за рубежом. Но нет. Оказалось, что ветеран, который в свое время несколько лет провел в Афганистане и был военным советником при туземном генерале, жил на Алтае. Чем именно он жил, непонятно. Да и вообще, человек достаточно мутный. Однако старший Трубников ручался за него головой и, когда я поставил кандидатуру Седых под сомнение, едва на крик не сорвался. По этой причине бывший майор с нами и сам для себя я решил, что за ним нужен глаз да глаз. По политическим взглядам бывший майор, как ни странно, монархист".

— Егор, — короткое рукопожатие и передо мной третий пенсионер, мощный мужчина, который больше походил на медведя, чем на человека.

— Гаврилов, — протискиваясь вперед, пробасил он.

"Игорь Олегович, еще один самый настоящий полковник и комбат десантного батальона. Честный служака с многочисленной родней и счастливый пенсионер, у которого недавно в уличной потасовке погиб любимый внук, и после этого он решил спасать родину. Человек с боевым прошлым, затаил обиду на режим и у него большие связи в российской армии. Глядишь, пригодится. По убеждениям коммунист, который до сих пор верит в счастливое будущее".

— Егор, — моя рука утонула в лапище генерала, и я кивнул в сторону кухни. — Проходите.

Для отставников самым главным человеком в организации был Иван Иваныч, а я так, рядышком стоял, то ли порученец, то ли посыльный, то ли координатор. Меня это устраивало полностью, и когда гости расположились, я молча разлил всем чай, и отошел в сторону. При этом Седых покосился на меня и усмехнулся краешком губ, как если бы вся наша конспирация была ему понятна. А Гаврилов, сделав пару глотков чая, спросил Лопарева:

— Когда бойцов увидим?

— Завтра, — ответил Иван Иваныч. — Сегодня здесь переночуем, а с утра в дорогу.

— Хорошо, — Гаврилов мотнул головой и добавил: — Надеюсь, Антон (это про старшего Трубникова) сказал правду, и у вас настоящий боевой отряд, а не его имитация.

— Все увидите, — Лопарев пожал плечами и обратился ко мне: — Паша звонил?

— Пока нет. Жду…

Вечер прошел в разговорах. Пенсионеры и отставники общались, вспоминали, как хорошо жилось при Советском Союзе, ностальгировали и проклинали меченого ублюдка, который сдал такую великую страну. Ну, а я слушал их, запоминал лица стариков, пытался понять мотивацию каждого будущего товарища, и теребил в руках телефон, который послал мне вызов только в одиннадцатом часу ночи.

— Слушаю, — включая динамик мобильника, сказал я.

— Егор, — услышали мы усталый голос Паши, — операция закончена.

— Давай подробности.

Краткая пауза, кашель и ответ:

— Место локализовали, ферма за городом. Подождали вечера и атаковали. На территорию проникли легко, собак постреляли и вломились в дом. Люди Гоги были здесь, заложники в подвале. Пришлось вступить в бой. Троих кавказцев повязали, а четверых положили…

Пауза и я поторопил Гомана:

— И что дальше?

— Заложники уже были мертвы. Женщину и девчонок изнасиловали, и зарезали. А батю Шмакова лопатами забили, и перед смертью пытали, чтобы про сына узнать. Ребята при виде трупов озверели и пленников порубили на куски. Такие вот дела. У нас один двухсотый и два трехсотых, воры стреляли метко и у них были автоматы. Так мало того, на шум боя подкатили участковые из городка, храбрые малые, и давай сразу палить, но мы их угомонили, не насмерть. Короче, возвращаемся на базу. Сейчас мы возле Щекино.

— Как бойцы?

— Нормально. Кое-кто из парней проблевался после боя, но так бывает.

— Что Шмаков?

— Ему плохо, сидит и молчит. В ступоре.

— Кто двухсотый?

— Из новеньких, Расстегаем звали.

— А трехсотые?

— Кирей и я. Ничего, доктор подлатает.

— Хату спалили?

— Да.

— А видеосъемку провели?

— Конечно.

— Лады. Завтра встретимся, подробней поговорим.

— До встречи.

Я отключился и услышал голос Доронина:

— Серьезно у вас все…

"Куда уж серьезней, — подумал я. — В отряде первые потери и это только начало. А сколько еще трупов будет? Не десять и не сто, если нас не уничтожат в ближайший месяц, а тысячи и десятки тысяч, когда мы наберем силу. Но кто сказал, что будет легко? Революционеры, которые гибли на баррикадах во имя правды и справедливости, тоже жизнью рисковали. Так неужели мы хуже? Нет. Солдаты Красной Армии, которые бились против захватчиков, дабы их дети и внуки не стали рабами, тоже шли на смерть. А мы их потомки и пусть нам бывает страшно, человек тем от животного и отличается, что способен перебороть свой страх. И потому прочь сомнения. В любом случае нам отступать некуда, ибо заграницей нас не ждут, счетов в швейцарских банках у нас нет, и родина у нас одна, а значит, придется за нее драться и погибать".