Позывной Леон

Глава 4

Лишь только я ступил на территорию этой «полевой кухни», к носу донёсся дивный аромат готовящейся пищи. Но Ром не дал мне насладиться этим спокойным моментом: без лишних слов он всучил в мою руку тёрку и, подведя к группе новобранцев, занятых шинковкой овощей, велел присоединиться. Я мельком глянул на ребят и понял, что от меня требуется, — пристроился к небольшому столику и начал натирать какой-то корнеплод. По запаху он напоминал картошку, а внешне был чуть ли не иссиня-чёрного цвета. Но меня это уже не удивляло: после всего, что я увидел, чёрная картошка казалась сущим пустяком.

Рядом трудились такие же новобранцы, как я. Мы работали молча, беспрекословно подчиняясь командам Рома. Похоже, напряжение последних часов сказалось на всех, так что ни разговоров, ни шуточек не было — каждый думал о своём. Я же, поглощённый работой, осознал, что зверски проголодался. Видимо, нервы у меня сказывались именно на аппетите — раньше я без особых эмоций относился к еде, а теперь не мог дождаться, когда хоть что-то попадёт в рот. «Может, в этом новом мире всё будет по-другому?» — мелькнула мысль. Говорят ведь, что всё, что ни делается, к лучшему.

И тут случилось нечто неожиданное. Сперва я услышал резкий треск, будто рядом ударила молния, а затем всё завертелось — и стол, и продукты, и я вместе с товарищами. Будто в чумовом танце нас снесло с места, а все эти ящики, девайсы, куски земли и прочие предметы понесло по кругу. Единственное, что осталось на прежнем месте, — тот «шкаф» с мини-хранителем. Я словно выпал из реальности и не понимал, что происходит. Мир вокруг превратился в сплошную загадку.

На миг нас словно подбросило в воздух. Я успел заметить, что Карвел стоит, широко раскинув руки, точно поддерживая нас «на весу». Всё остальное застыло: Кряж медленно опускался вниз, Ром тоже падал к земле, а мы, трое новобранцев, зависли в невесомости, поднимаясь чуть выше. Я пошевелил руками и ногами — вроде всё на месте. Даже пошарил за плечом в поисках автомата: тот был при мне, я кое-как стащил его вперёд и снял с предохранителя. Заметил, что мои товарищи сделали то же самое.

Вокруг нас вдруг вздыбился слой земли, закрывая обзор, но я успел разглядеть некоторые детали. Кухонная утварь и коробки Карвела были разбросаны по поляне. Где-то на отшибе виднелась брошенная защитная турель, в стволе которой что-то зловеще мерцало голубоватым светом.

Внезапно всё оборвалось. Карвел с силой опустил руки, в тот же миг Кряж и Ром приблизились к нему справа и слева. Мы рухнули вниз, сыпля обломками почвы и железками на головы друг другу. Я зашипел от боли, почувствовав, как какая-то коробка больно отскочила мне в бок.

И тут я увидел причину всего этого безумия: прямо посреди нашего импровизированного лагеря из-под бурой земли торчало узкое сегментированное тело какого-то чёрного чудовища, покрытое чешуйчатыми пластинами. Оно заканчивалось тупой мордой с громадной пастью, утыканной множеством крошечных зубов, которые вращались по кругу, будто жернова какой-то адской машины. Моё сердце сжалось от ужаса, а мои товарищи-новобранцы так и остались лежать, не зная, что делать.

Карвел, Кряж и Ром не теряли времени. Они тут же встали по разным сторонам от твари, выцеливая её из своего странного оружия. Судя по всему, это были не обычные «автоматы»: из короткой винтовки Рома вылетали светящиеся шары, с хлопками разрывавшиеся о чёрную чешую. Однако, похоже, серьёзного урона монстру они не наносили — лишь вызывали у него ярость. Чудище шипело и пыталось вцепиться в Рома, однако тот ловко ускользал.

— Новобранцы! — Донёсся до меня громкий голос Карвела, каким-то образом перекрывший шум и лязг зубов у твари. — Ко мне, живо!

Зверь дёрнулся, словно услышав команду, но среагировал лишь на движение Рома: тот снова выстрелил, и в ход пошли светящиеся снаряды. Я, очнувшись от ступора, вскочил на ноги, помахал рукой двоим ребятам, чтобы бежали за мной, и со всех сил понёсся к Карвелу. Он стоял, распластав руки, и на ладонях проступали голубоватые руны. Я видел, как по всему его телу шли светящиеся линии, даже сквозь ткань. Глаза казались горящими, будто в них разгорался магический огонь. У меня была лишь смутная догадка, что он готовит нечто особое, и Ром с Кряжем пытаются выиграть ему время.

— Держитесь возле меня! — сурово произнёс командир, заметив, что мы, уже подбежали. — Если она рванёт сюда, уворачивайтесь, не тратьте патроны зря — её броню вы не пробьёте!

Я хотел было что-то спросить, но, увидев сосредоточенно-хмурое лицо Карвела, лишь кивнул и осторожно привёл автомат в боевое положение. Пусть я и не наношу вреда такой твари, но не буду стоять с опущенными руками.

Тем временем Ром и Кряж словно танцевали вокруг монстра, уклоняясь от его беспорядочных рывков и врезаясь в его бок очередями светящихся зарядов. Удар за ударом, но, похоже, тварь лишь злилась ещё сильнее. Сегментированное тело изгибалось, с оглушительным треском кромсая землю, и я лихорадочно думал, сколько же у этой штуки сил.

Карвел продолжал что-то делать руками над небольшой коробкой, которую я раньше не заметил у его ног. Теперь голубоватые линии расползлись по всему его телу, а по глазам скользнул призрачный отсвет. Он выглядел… жутко, словно древний бог грома из когда-то виденного мною фильма. Всё говорило о том, что кульминация близка — ему нужно ещё несколько секунд, а Ром с Кряжем должны эти секунды обеспечить.

«Да уж, — мелькнуло у меня в голове. — Привет, новый мир. Это точно не обычная армейская жизнь!»

Я крепче сжал автомат, непроизвольно сглотнув, и ощутил, как время будто замедлилось. Казалось, я погрузился в странный сон, где стою в стороне и лишь наблюдаю за происходящим. Но стоило мне потерять бдительность, как бы легко мог остаться без головы, если вовремя не отреагирую на опасность.

Наконец Карвел судорожно вздохнул, и голубые руны, мерцавшие на его теле, погасли. Коробка у его ног вдруг начала трансформироваться, превращаясь во что-то угловатое и металлическое. Карвел дрогнул, пошатнувшись, и, казалось, был готов упасть без сил. Мы — я и ещё двое новобранцев — мгновенно подхватили его под руки и стали отступать подальше от диковинного устройства, которое стремительно увеличивалось в размерах, почти заполняя всё пространство нашего лагеря и заслоняя собой поле битвы.

Мы делали последние шаги назад и упёрлись в подлесок у границы поляны. Защитного купола тут уже не было: та странная тварь, выбравшаяся в центре нашего стоянки, каким-то образом нарушила работу излучателя, а вместе с ним пропали и турели, и барьер. Карвел попытался что-то сказать, но глаза у него закатывались от изнеможения. Меня это пугало не меньше, чем всё происходящее: ведь он — наш «мастер рун» и, похоже, единственный, кто способен противостоять таким монстрам.

Тем временем коробка доросла до размеров небольшого грузовика, приняв форму странного прямоугольника. Из его недр клубился голубой огонь. Кряж и Ром продолжали кружить вокруг чёрной чешуйчатой твари, словно в смертельном танце, но их движения становились всё более тяжёлыми. Похоже, усталость, навалившаяся на Карвела, передалась и им тоже.

Наконец внутри металлической махины что-то щёлкнуло, и её стенки разошлись в стороны, образуя подобие «лап» или сегментов. Казалось, что эта конструкция превращалась в громадного боевого «крабопаука» — с массивным бронированным брюхом, двумя передними клешнями и чем-то вроде пушки, торчащей снизу. Сделав тяжёлый шаг вперёд, монстроподобная машина привлекла к себе внимание чёрной твари. Она зашипела, развернувшись к новому противнику, и в отчаянии что-то зарычала в небо, поднимая вверх огромный ствол, словно срубленное древо.

День клонился к закату, и сумерки постепенно окутывали всё вокруг. В сером полусвете сражающиеся силуэты выглядели особенно жутко. В чреве чёрного чудища заметно мерцало алое свечение, а лапы «крабопаука» отбрасывали голубоватый отблеск рун. Казалось, сама природа застыла в ожидании развязки.

Спустя несколько мгновений Кряж и Ром откатились к нам, подхватив пошатывающегося Карвела. На бегу они крикнули, чтобы мы отходили вглубь леса. Никто не стал возражать: сил уже почти не осталось, и оставаться возле этих чудовищ было самоубийством. Мы рванули в ночной подлесок, где клубилась сырая темнота, готовая поглотить нас без следа.

Сзади раздался леденящий душу скрежет металла, а затем что-то тяжёлое обрушилось с чудовищным грохотом. Я невольно вздрогнул, когда вся земля под ногами содрогнулась. После этого вспыхнула яркая голубая вспышка — на миг став светлее дня, а потом всё погрузилось во мрак. Где-то позади ещё раздавались гулкие удары и рева твари, пока мы продирались сквозь колючие заросли и спутанные лианы.

«Похоже, здесь ночь наступает так же стремительно, как в тропиках», — мелькнула у меня мысль, пока я, почти на автопилоте, брёл замыкающим следом за отрядом. Я вдруг понял, что начал отставать. Обернулся — но в тёмной листве едва ли разобрал хоть что-то. Казалось, остальные ушли далеко вперёд, и лишь треск ломающихся веток и шум наших шагов ещё слышался.

Внезапно что-то узкое и влажное ухватило меня под мышки и рвануло вверх с такой силой, что я едва не задохнулся. Автомат выскользнул из рук и полетел вниз, а я мельком увидел в просвете между ветками, как мои товарищи постепенно исчезают вдали. «Ну вот и всё…» — подумал я с горькой обречённостью.

Меня резко швырнуло, мир завертелся, и последним, что я ощутил, был болезненный удар о что-то твёрдое и шипастое. От боли в глазах померкли все краски, сознание потускнело и провалилось в темноту.

Проснулся я так же стремительно, как и потерял сознание. Вокруг было темно, но в темноту пронизывали какие-то проблески света, скользившие сквозь что-то шевелящееся и меняющее форму. Я попробовал пошевелиться, но обнаружил, что плотно зажат чем-то мягким и скользким. Воздух был затхлым и душным, отдавал прелой органикой. Тошнота подкатила к горлу, но я вспомнил, что так и не успел поесть, и организму попросту нечем было избавляться от этой дурноты. Это немного вернуло мне самообладание.

Снова попытавшись пошевелиться, я понял, что толку мало: руки и ноги оказались зажаты между упругими, влажными «стенами». На ощупь они напоминали мясистую биоматерию, которую в полумраке я видел алыми всполохами. «Меня проглотили?» — мелькнула безумная мысль. Я тут же отогнал её, стараясь не паниковать, а осознать, как выбраться из этой западни.

Для начала я попытался освободить хотя бы правую руку. Получалось лишь чуть-чуть шевельнуть плечом, но стоило сделать больше усилий, как неведомая субстанция сжимала меня ещё сильнее. Я попробовал то же самое с левой рукой, и снова хватка вокруг меня уплотнилась. Дышать стало труднее.

— Ладно, — злорадно подумал я, перестав напрягаться. Хватка послабла — выходит, реагирует на мои попытки движений. Хорошо, попробуем другой метод.

Вспомнилась дурацкая поговорка, которую когда-то любил цитировать наш старшина (правда, я уже толком не помнил, как его звали, Михалыч или нет): «Лучше журавль в небе, чем…» — что-то там ещё, не особенно благозвучное. Но почему-то эта мысль немного развеселила меня и вернула каплю решимости.

В тот момент я ощутил, что хватка ослабла — видимо, она «отпустила» меня именно тогда, когда я перестал напрягаться изо всех сил. Более того, мне даже показалось, что узкий проём впереди стал чуть шире и теперь пропускал внутрь больше света.

— Значит, действует так: давишь — оно сжимает, расслабляешься — даёт послабление. Ну, и отлично…

Проблема в том, что я никогда не умел расслабляться — жизнь приучила меня быть настороже. Но выбора не было. Я прикрыл глаза и представил что-то приятное: синее небо, лёгкие облака и тихую музыку. На миг воображение унесло меня прочь от этой мерзкой западни, и я почти не заметил, как нечто впереди меня приоткрылось — в щель начало проникать больше света.

«Сработало!» — мелькнуло в голове. Я подождал ещё немного, чтобы убедиться, что хватка действительно ослабла. Затем резко потянул руки вперёд, стараясь «протиснуться» в появившийся просвет, пока он снова не закрылся. И тут же ощутил, как давящая субстанция снова дёрнулась, сжимая меня ещё сильнее. Но на этот раз мои руки были уже снаружи, в месте разрыва.

Силы на исходе — я взмок от пота за считаные секунды. Вложив в усилие всю оставшуюся энергию, я потихоньку раздвигал скользкие стены — словно раскрывал тяжёлую железную дверь, которая была неподатлива, но не сопротивлялась осознанно. И шаг за шагом, миллиметр за миллиметр, просвет становился больше. Наконец яркий солнечный свет хлынул мне в лицо: видимо, утреннее солнце в этом мире сияет так же, как у меня на родине. Забавно, что эта мысль показалась мне обнадёживающей.

Тут же потянул лёгкий ветер, принося запахи леса. Я вдохнул поглубже — и рванул вперёд, стараясь вытащить хотя бы голову. Слизкие стены будто «почувствовали» это и попытались «засосать» меня обратно. Но я впился руками в края разрыва, упираясь изо всех сил, и, наподобие пробки из бутылки, наконец «вылетел» наружу.

Получилось не очень изящно: я тут же полетел вниз, задевая ветки и лианы, которые секли и били меня по всему телу. Судя по высоте, находился я где-то в верхушках деревьев, которые, как я уже видел, могут достигать двадцати с лишним метров. Кувыркаясь, я рухнул к подножию гигантского ствола, ощутив несколько жутких ударов — но, к своему удивлению, остался в сознании и, кажется, живым.

Грудная клетка сдавлена, дыхание тяжёлое. С трудом откашлявшись, я приподнялся и тут же почувствовал резкую боль в правой руке. В глазах потемнело, сознание чуть не уплыло. Я, скрипя зубами, осмотрел повреждение: рука приняла неестественный угол, уже начала наливаться синюшным оттенком. Похоже, перелом. К тому же одежда висела лохмотьями, изорванная цепкими лианами и перепачканная какой-то слизью.

— Отлично… — выдохнул я, прижав правую руку к себе. — Выжил после этого проклятого монстра, а теперь тут один, с переломом и без оружия.

Прихрамывая, я сделал пару неуверенных шагов, раздвигая густую поросль и опираясь на левую руку. Потом опустился под стволом большого дерева, присев на влажную почву. Нужно было срочно оказать себе первую помощь — хотя бы зафиксировать сломанную руку. В голове всплыли обрывки воспоминаний о том, как накладывать шину.

— Главное, не терять сознание… — прошептал я себе.

С трудом встав, я отыскал в глубине зарослей старую, сухую ветвь — вполне подходящую на роль шины. Разломав её на два куска, осмотрелся в поисках верёвки или чего-то подобного для повязки. Под кителем (точнее, тем, что от него осталось) на мне была изрядно порванная рубаха, которую я мог бы использовать. Но вот чем разрезать ткань? Ни ножа, ни даже клочка проволоки — в этой «чудо-армии» нам выдали разве что автоматы и патроны, а теперь я ещё и без автомата остался.

— Чёртова самодеятельность… — выругался я, пытаясь хотя бы порвать рубаху руками и зубами. До крови прокусив губу, я наконец справился, и, кривляясь от боли, кое-как примотал сухие ветки к руке, фиксируя перелом.

Выглядело это весьма жалко, но лучше так, чем ничего. Подтянув лохмотья одежды, я привёл себя в более-менее собранный вид и, прижав руку к груди, встал. Ночь (или утро) в этих лесах столь же коварна, как я успел заметить, а мне срочно нужно найти хоть какие-то следы людей — или выживших из моего отряда.

— Ладно, Леон, шаг за шагом, — пробормотал я и, опираясь на дерево, ступил в густую листву. В груди билось сердце, в голове стучала острая боль от перелома, а вокруг царили непроходимые джунгли. Я понятия не имел, где нахожусь и куда идти, но нужно было двигаться. По крайней мере, таков был мой старый армейский принцип: если не можешь стоять — ползи, если не можешь ползти — лежи и отстреливайся. Но мне отстреливаться нечем… Значит, остаётся надеяться на удачу и мою выносливость.

И хотя каждая минута напоминала кошмар, я всё же радовался, что смог вырваться из того жуткого плена. Да и солнце, к счастью, в этом мире, видимо, светит так же ярко и тепло, как и в моём. Это давало мне тонкую ниточку надежды, что всё-таки сумею выжить и найти дорогу обратно к людям — если только они ещё остались где-то поблизости.

Куда идти? Этот вопрос пронизал сознание, когда я, хромая и корчась от боли, доковылял до маленького пригорка. Похоже, ноги я тоже изрядно повредил многочисленными ушибами, потому что каждый шаг отзывался ноющей, почти невыносимой болью. Безысходность и паника едва не овладели мной, но я пересилил себя: нужно было хоть немного осмотреться.

Я опёрся на ствол невысокого дерева, стоявшего на возвышении. На корточках подполз к краю, чтобы взглянуть, что находится вокруг. Лес уходил в глубокую низину, а за моей спиной высилась небольшая горка. «Откуда я пришёл?» — думал я, пытаясь отыскать хоть какие-то ориентиры. Но первые часы похода, когда мы шли с отрядом, прошли для меня в состоянии детского любопытства — рот раззявлен, глаза на мокром месте, а старшие не удосужились дать мне толковый совет насчёт наблюдательности. Впрочем, кого винить? Сам виноват.

Что в итоге? Кругом один сплошной лес. Куда ни глянь — зелёная ширь, никаких гор вдали, никаких видимых ориентиров. О том, где теперь мой отряд, я понятия не имел.

Я сделал несколько шагов назад и, присев у массивного ствола, задумался. Силы были на исходе; мне срочно нужно было хотя бы напиться воды (о еде я уже молчу), иначе я далеко не уйду. Остальные проблемы — потом.

Неожиданно поток мрачных мыслей прервал лёгкий грохот металла где-то совсем рядом. На ум пришла мысль о «разгрузке металлолома», но в таком мире всё может быть. Меня словно ударило новым приливом адреналина, и я, взмокнув от холодного пота, приподнялся. Внизу, чуть левее, деревья встряхнулись, словно кто-то или что-то задело их, а вверх вспорхнула стайка неизвестных мне диковинных птиц.

Любопытство вспыхнуло ярче боли в моём теле, и я, опираясь на ветки и кусты, начал аккуратный спуск в сторону звука. Пройдя несколько метров вниз, остановился, прислушался… Но лес замер в привычном шуме листвы и переливчатых звуках. И вдруг, чуть левее, вновь раздался громкий выдох или стон, словно тяжело выдохнула какая-то огромная машина.

«Это может быть моё спасение… или гибель», — мелькнуло в голове, но я всё равно пошёл на звук, слегка удивляясь собственной неосторожности. Будь я хоть немного разведчиком, подошёл бы с опаской и подготовкой, но вместо этого ломлюсь напролом, как мотылёк на пламя. При этом краем глаза заметил голубоватое свечение — знакомое, как тогда, когда на нас напала подземная тварь. Точно такое же видел у Карвела и у его «крабопаука». Может, там кто-то из моих?

Сердце заколотилось, я превозмог боль и двинулся быстрее сквозь зелёные заросли. Переступив через небольшой ручей, вывалился на полянку, точнее, на расчищенное пространство, где недавно явно стоял густой лес. Теперь деревья были повалены, словно кто-то срезал их гигантским ножом, а посреди всего этого лежал тот самый «крабопаук», но уже вдвое меньше, чем я помнил. У него остались всего две уцелевшие лапы, которые он тяжело шевелил, сгибая их только в крайнем сочленении. От пушки и других механизмов не осталось и следа, а его массивное тело было изломано и разорвано, так что сквозь треснувшие бронепластины виднелось меркнущее голубое пламя — тот внутренний огонь, который, казалось, угасал с каждой секундой.

Я застыл, осознав, что это не спасение, а лишь останки боевой машины, созданной Карвелом. Судя по всему, она выполнила свою задачу, но ценой слишком высоких потерь. Теперь «крабопаук» доживал последние мгновения.

Медленно, словно загипнотизированный, я сделал несколько шагов вперёд, обходя поваленные деревья и касаясь изувеченной лапы машины. В тот же миг меня словно ударило током — не физической болью, а вспышкой неведомой энергии. Весь мир качнулся, перед глазами пронеслись странные образы, и я ощутил короткую, но невероятно мощную эйфорию, будто внутри меня что-то взорвалось и в то же время понеслось на сотни километров вперёд. Ноги подкосились, я рухнул на землю, продолжая держать искорёженный металл пальцами левой руки.

— Что это, чёрт возьми… — прошептал я, тяжело дыша. Казалось, во мне пробудилась какая-то чуждая сила — мощь, которую я не ждал и не звал. Боль во всём теле вдруг отступила, уступив место непонятному жару. Я осторожно поднялся на ноги и понял, что чувствую себя куда лучше.

Глянул на свою правую руку: она была ровная и… целая. Перелома не стало, синюшность исчезла. Сдирая самодельную шину, я обнаружил, что всё в норме, словно никаких ран и не было. Секунду я радовался — а потом обратил внимание, что на запястье появился странный узор: две переплетённые окружности с завитками в центре. Голубоватые линии слабо пульсировали в такт моему сердцу.

— Выходит, я… поглотил руну Карвела? — прошептал я, чувствуя, как ноги снова подгибаются, только уже не от слабости, а от шока перед тем, что произошло.

В мозгу роились вопросы: что теперь будет со мной, что это за метка, и как я сумел исцелиться за несколько секунд? Но ясно одно: старого Леона, наверно, больше нет — есть тот, кто прикоснулся к рунам и обрёл частицу этой чужеродной энергии.