Позывной Леон

Глава 11

Сновидений не было. Я спал на удивление долго и так глубоко, что, когда открыл глаза, утреннее солнце уже успело коснуться моих век. Я ощутил, что выспался, и что самое поразительное — почти не чувствовал боли: лишь лёгкое покалывание в правом плече, да ещё какой-то зуд. Значит, рана понемногу заживает — и это хорошо.

Я приподнялся на локтях, точнее, на левом локте, потому что правой руки у меня теперь нет: придётся учиться жить иначе. Надо было осмотреться вокруг: по-прежнему та самая «живая стена» из переплетённых веток, а моей спасительницы нигде не видно. Это немного встревожило, но Ир молчал, а значит, ничего страшного не происходило. Возможно, она ушла на охоту? Она ведь охотница и, к тому же, врачеватель. Значит, по крайней мере здесь мне повезло. Да и её глаза… Стоп. Я одёрнул себя, чтобы не утонуть в этих мыслях. Всё хорошо, хватит.

— Проснулся? — раздался в голове слегка хриплый голос Ира. — Пора привести себя в порядок, «Слушатель».

Последнее слово он произнёс с ноткой издёвки, но я не обратил на это внимания и попытался встать. Опираясь на левую руку, я сначала встал на четвереньки, а затем приподнялся, выпрямив спину. К моему облегчению, в голове не помутнело, и перед глазами не потемнело. Значит, сон действительно пошёл на пользу, и я успел хоть немного восстановиться.

— Если ты действительно хочешь стать Слушателем, — продолжил Ир своим ворчливым тоном, — нужно тренироваться. Откладывать не будем. Подойди-ка ближе к ограде, я скажу, что делать.

Я удивился: Ир собирается меня учить? Это что-то новое. Раньше он лишь позволял себе едкие замечания, а теперь внезапно решил стать наставником?

— Давай-давай, «ученик», — снова съязвил он. — Мы ведь в одной лодке, как у вас говорят в твоём мире, так что выбора у меня особо нет.

Я покорно поднялся и шагнул к сплетённой стене, чуть не уткнувшись в неё носом.

— Хорошо. Теперь закрой глаза, — велел Ир.

Я послушно прикрыл веки, чувствуя лёгкий сквозняк, пробирающийся сквозь узкие щели между стеблями.

— Попробуй ощутить силу внутри, — произнёс Ир каким-то заговорщическим тоном, и на миг я представил известную франшизу о рыцарях со световыми мечами. Чуть не ухмыльнулся, но тут же услышал сердитое предупреждение:

— Если будешь дурачиться, — резко бросил Ир, — я не буду тебя учить.

Вздохнув, я постарался собраться. Хоть всё это выглядит абсурдно, вчерашний случай с голубым огоньком из моей ладони не казался сном, а значит, стоит проверить, смогу ли я повторить это осознанно. Я стал вспоминать в деталях то, что произошло: боль, всплеск чувств, некая волна тепла, расцветшая в руке…

— Уже лучше. Теперь почувствуй, что у тебя внутри, — сказал Ир, теперь уже чуть спокойнее.

Я попытался «нырнуть» в себя, вглубь души или ещё куда, но отчётливо ничего не происходило. Лишь морщился с зажмуренными глазами, пытаясь нащупать хоть малейшую искру, за которую можно зацепиться. Но внутри будто пустота.

— Пуст, как бурдюк самого неудачливого охотника! — с раздражением проворчал Ир. — Из тебя Слушатель, как из Гаата — верхолаз! — и тут же исчез из моего сознания.

Я не знал, кто такой Гаат, но понял, что Ир недоволен: видимо, сделать из меня полноценного Слушателя у него не получается. Наверное, всё-таки я был Проводником, а Слушателем — лишь по какой-то случайной милости судьбы. Но ведь голубой огонёк…

Я попробовал сосредоточиться на нём, на том тепле, что появилось у меня на ладони, и как я чувствовал боль и одновременное внутреннее пламя. Всё это было слишком явно, чтобы забыть, значит, мне нужно лишь восстановить в памяти каждую деталь и зацепиться за главное.

«Тепло, тепло, тепло…» — повторял я мысленно, не открывая глаз. И вдруг внутри что-то вспыхнуло, но тут же погасло. Я распахнул веки, прислушался к своим ощущениям — ничего. Лёгкий ветерок играл у меня на лице, и я смотрел на переплетённые ветви почти в упор, отчётливо различая их узор. Никакого голубого сияния. Пока что — пусто.

«Ну что ж, придётся пока смириться с этим», — подумал я с тяжёлым вздохом, понимая, что обучение не всегда даётся в первый же день, и стоит подождать, пока Ир остынет и вернётся с новыми указаниями.

Но отходить от ограды я не собирался: упрямства мне никогда не занимать. Мать вечно повторяла: «Если бы не твоё упорство, ничего бы из тебя не выросло…» Ах, те далёкие дни давно канули в прошлое. И мама… как она там без меня? Наверное, думает, что я пропал без вести на этой чёртовой войне. Сердце защемило от этой мысли, и почему-то стала невыносимо тоскливо и больно одновременно. Именно это ощущение, видимо, и подтолкнуло меня взглянуть на себя внутри немного иначе.

Пытаясь успокоиться, я вдруг наткнулся на то, о чём, возможно, говорил Ир: силу и тепло. И то, и другое оказалось где-то глубоко во мне — тёплым, чуть мерцающим огоньком, одновременно скромным и пугливым. Я осторожно дотронулся до него своими мыслями, но оно ускользнуло куда-то в отдалённый уголок моей тревожной души. Однако я теперь «видел» его, как неяркую голубоватую искру, подобную той, что вчера вырвалась из моей ладони.

Я снова приблизился к ней мысленно, но на сей раз осторожнее, стараясь не выпускать наружу очередную бурю эмоций. Вместо этого я словно трогал её краешком сознания, разглядывал — и потихоньку принимал её как часть себя. Первым порывом ожидал той же мощной вспышки, что испытывал раньше, но вместо яркого взрыва ощутил что-то другое: мягкую волну, почти интимную по своей глубине. Сердце заколотилось, как в преддверии грозы, а затем, вопреки страхам, выровнялось в спокойный ритм.

В этот миг мне показалось, будто я прикасаюсь к чему-то невероятно нежному и драгоценному. Словно внутри меня, на дне сознания, открылась тихая лагуна света, способная греть без обжига. Казалось, всё вокруг — сомнения, боль, воспоминания о потерянной руке — отступило на шаг, услышав этот внутренний зов. Дыхание невольно стало ровнее, и я позволил себе упиваться этим малым, но удивительно тёплым светом, хранящимся где-то рядом с сердцем.

И когда я открыл глаза, осознал, что это чувство не растворилось в небытие — наоборот, оно окутывало грудь мягким, успокаивающим теплом, будто там поселилось крохотное солнце. Я чуть прижал левую ладонь к груди и обнаружил, что мог ясно различить пульсирующее тепло внутри. Оно принадлежало мне, было моей собственной силой и не исчезало, как чужая благодать. В этом осознании родилась странная смесь облегчения и уверенности, будто я держал в себе ключ к чему-то большему, чем тепло внутри меня.

Я окинул взглядом плетёную стену — аккуратное, почти искусственное сплетение веток, стоявшее преградой. И тут во мне вдруг вспыхнуло простое, но сильное желание: увидеть, что же скрывается за ней. Почти одновременно с этой мыслью стебли и лианы начали медленно расходиться в стороны, будто повиновались внутреннему приказу, о существовании которого я и сам до конца не догадывался. По спине пробежал лёгкий трепет: я осознал, что только что что-то внутри меня вызвало реакцию этого «живого» барьера. Радость смешалась со страхом, ведь я не знал, как именно я это сделал. Но, глядя, как ветви плавно двигаются и отступают в глубину лиан, я чувствовал и восторг, и лёгкую тревогу, понимая, что границы моих возможностей шире, чем я подозревал.

Но мой восторг длился недолго: моё лицо уткнулось прямо в лицо Айрэлинн, которая почему-то оказалась точно там, за зелёной стеной. Мы оказались настолько близко друг к другу, что это выглядело совсем неприлично.

Тепло моментально отхлынуло, я шарахнулся назад, словно столкнулся с привидением, запутался в собственных ногах и повалился кубарем, больно ударившись копчиком о землю. Несмотря на нашу явно неловкую встречу, Айрэлинн разразилась лёгким, заливистым смехом, глядя, как нелепо я шлёпнулся. Я тоже засмеялся — её искреннее веселье, которое она, похоже, даже не думала скрывать, оказалось заразительным и подняло мне настроение. Её поведение было столь обаятельным, что действовало на меня каким-то особенным образом.

Отсмеявшись, она протиснулась внутрь через раздвинувшиеся ветви и положила что-то на край поляны. Судя по виду, это были тушки каких-то пушистых зверьков, добыча с утренней охоты. Но я не слишком вглядывался, всё ещё переваривая события от неожиданного «столкновения» с Айрэлинн и от мысленной встречи со своей внутренней искрой.

— Ты смешной, Леон, — проговорила она, не оборачиваясь, продолжая возиться с тушками, — но лучше береги себя: ты ещё слаб для таких падений. Кажется, я слышала, как она хихикнула, видимо, вспомнив моё нелепое выражение лица и то, как я растянулся на земле.

Я лишь опустил взгляд и что-то буркнул в ответ. Мне уже было не до смеха: стало неловко, ведь повёл себя, как сопливый мальчишка, который мнит себя «грозой всех Слушателей», а на деле шарахнулся от вида красивой девушки. Ну да, иронично.

— У тебя получилось, — задумчиво произнёс Ир внутри моей головы. — Это странно и хорошо одновременно. Ты ведь не почувствовал боли, верно?

— Боли не было, — мысленно ответил я.

— Хорошо, — отозвался Ир уже более тихо, словно обдумывая что-то, и исчез. Похоже, я уже начинаю понимать, когда он присутствует, а когда вдруг пропадает без предупреждения.

Снова упираясь на левый локоть, я вывернулся и приподнялся. Моя одежда была в плачевном состоянии: грязная, порванная, штаны превратились в нечто вроде коротких шорт, а жалкие остатки рубахи с трудом прикрывали моё тело. Нужно было что-то решать, но я понятия не имел, где посреди леса достать новые вещи. Похоже, придётся уповать на милость Айрэлинн — в таком виде далеко не уйти.

— Примерь это, — вдруг обратилась ко мне охотница, словно подслушав мои мысли.

В её руках оказались меховой жилет и такие же штаны — с первого взгляда массивные, с густым, но не слишком длинным мехом. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что шкура явно снята с какого-то лесного зверя, наверняка привыкшего к более прохладным условиям. Меня тут же посетили сомнения: разве в здешнем тёплом климате не будет слишком жарко носить подобное? Волоски поблёскивали на солнце коричневатым оттенком, а внутри, судя по мягкой подкладке, имелась дополнительная прослойка.

Но идея отказываться вслух у меня не возникла — всё же это куда лучше, чем моё изорванное тряпьё, способное окончательно рассыпаться при первом же рывке. К тому же, учитывая, как ловко и внимательно Айрэлинн оказывала мне помощь прежде, стоило предположить, что эта меховая одежда не столь простая: возможно, она как-то подстроена под здешние условия.

— Одна из моих способностей, — застенчиво пояснила Айрэлинн. — У нас говорят, что такое может уметь почти каждый ребёнок из народа Леса, но я могу немного «заряжать» шкуры, делая их особенными. Примерь. — Она сделала ещё шаг и поднесла меховую одежду ближе.

Я неловко протянул левую руку и взял обновку. Меховой жилет и штаны для жаркого, тропического климата? Ну, ладно, отказываться от подарка охотницы, которая меня спасла, я не собирался.

Прикоснувшись к жилету, я почувствовал упругость меха и заметил, что он слегка «дышит» между пальцами, словно впуская воздух. Уже тогда во мне зашевелилось любопытство: а что, если он действительно не такой уж жаркий? Запах кожи и высушенного меха приятный, чуть сладковатый, без намёка на затхлость. Видимо, Айрэлинн тщательно подготовила и выделала эти шкуры, пока я был без сознания.

«Похоже, всё здесь не так просто», — мелькнула мысль. Но во всяком случае теперь у меня есть приличная замена рваным остаткам собственной формы.

Айрэлинн, чуть улыбнувшись, отвернулась и вышла за плетёную ограду. Ветки бесшумно раздвинулись, пропуская её, а потом сомкнулись вновь, и я услышал приглушённо, как она вроде бы что-то бормочет: «Когда переоденешься, расскажу о свойствах этой одежды…» Или что-то в этом роде.

Я проводил её взглядом, а потом опустил глаза на новую экипировку. Теперь предстояло заняться «акробатическими па» по переодеванию без правой руки. Что ж, сам напросился. Зато более-менее целая одежда взамен на лохмотья.

Возившись добрых пятнадцать минут (то и дело спотыкался о собственную одежду, поскольку пришлось ухищряться без второй руки), я наконец смог снять старую рубаху и шорты, а потом аккуратно сложил их у ограды. Новые вещи — меховые, но, на удивление, оказались на теле очень приятными и, главное, вовсе не душными. Я бы сказал, в них ощущалось нечто вроде легкой прохлады, хотя всё изделие покрывали мягкие волоски.

— Я переоделся, — крикнул я, и Айрэлинн, будто только этого и ждала, вошла внутрь. Она внимательно осмотрела меня с головы до ног, и я снова неловко покраснел. Да что ж такое…

— Отлично, — сказала она, чуть улыбнувшись. — Ну, как тебе?

— Мне нравится, спасибо, — смущённо пробормотал я. — И, кстати, не греет так, как я боялся… — Чёрт, что я несу, почему вываливаю вслух все мысли?

— В этом и особенность: когда жарко, такая шкура «продувает» и охлаждает, а когда холодно — греет, — пояснила она, как если бы говорила об очевидном факте. — Я умею… ну, «оживлять» шкуры некоторых зверей, наполняя их духом Леса, превращая в особую одежду. Это мой дар, ну, один из них, — добавила она и тут же смутилась, опустив глаза.

Я был поражён, наверно, так же, как она вчера, когда увидела голубой огонь в моей ладони. Получалось, что в жару моя новая одежда станет вроде кондиционера, а в холод — грелкой. Чем дальше, тем больше мне нравился этот мир, как бы дик он ни был.

Пару секунд я рассматривал себя, словно никогда прежде не видел ничего подобного. Айрэлинн, следя за моей реакцией, явно испытывала удовольствие оттого, что её творение мне приглянулось.

— Ну теперь всё готово, — нарушила она тишину, между нами, — пора в путь.

С этими словами Айрэлинн обернулась к «ограде», с которой мы провели ночь. Она сделала несколько быстрых, почти танцующих пасов руками. И ограда, до этого казавшаяся частью пейзажа, начала плавно сдвигаться к основанию, будто втягиваясь в землю. В тот же миг, прямо на её месте, между корнями и небольшими стеблями, начали расти новые побеги, заполняя пустое пространство. И буквально за считаные секунды поляна исчезла, точно и не существовала никогда: мы вновь оказались среди густого леса, словно тот заслон вообще не строился.

Я был потрясён — ещё один «фокус» народа Леса, умевшего столь ловко управляться с природой. В голове у меня что-то скептически буркнул Ир, но я проигнорировал его подколки.

Айрэлинн, не оборачиваясь, сделала шаг вглубь зарослей, даже не проверив, иду ли я за ней. Я едва не забыл свой меч, но вовремя одёрнул себя: «Балда!» — мысленно ругнулся, потом нащупал в густом переплетении стеблей твёрдый металл клинка. Кое-как пристроив его за спиной, я поспешил следом за ней, ощущая себя неуклюжим учеником, а её — привычным поводырём в этом живом лабиринте.

Судя по всему, у неё было такое же «внутреннее зрение», как у меня, поскольку она шагала по невидимой для чужака тропинке, абсолютно не сбиваясь. Мы шли не торопясь, петляя между кустами и высокими деревьями. Лес то гудел, то пел, время от времени раздавались щелчки, будто кто-то ломал сухие ветки; кроны шумели, пропуская полосы солнечного света. Мягкие блики играли на листве, грея мне затылок. А мы шли — вперёд, пробираясь сквозь зелёное море. Я не имел ни малейшего понятия, куда мы направлялись, но шёл за Айрэлинн, доверяя её уверенным шагам и надеясь лишь на то, что её охотничье чутьё выведет нас к ее поселению.

Спустя час неторопливой ходьбы мы вышли на широкую поляну, границы которой словно отграничивала каменная поверхность — нечто вроде обнажённой скалы или, возможно, древней кладки. Айрэлинн, увидев открытое пространство, резко остановилась, опустилась на одно колено и положила ладонь на тёплый серовато-белый камень, прикрыв глаза. Я, слегка запыхавшись от пути и потрясённый столь резкой сменой ландшафта, попытался присесть на этот же каменный край, но тут же получил сердитый взгляд охотницы. Я поспешно вскочил, отойдя обратно в травянистую часть, смутившись, как провинившийся ребёнок.

— Это мёртвая земля… — пробормотала она тихо, не отрывая ладони от каменной плиты. — Её убили.

При её словах во мне шевельнулась тревога. «Убили» — разве можно убить землю?

— Каждый охотник обязан почтить её, если идёт рядом, — добавила Айрэлинн.

Я осторожно шагнул на камень, чувствуя от него странное сухое тепло, и присел на одно колено, пытаясь прикоснуться ладонью к гладкой поверхности. Первое, что ощутил, — она была не просто тёплой, а словно… дышала? Вибрация под пальцами напомнила мне замедленное, тяжёлое сердцебиение. Я содрогнулся от странной, почти живой силы, пронизывающей камень.

«Но как же она мёртвая, если «дышит»?» — мелькнуло в голове.

— Злоба изменила её, — раздался внутри горький голос Ира, — превратив в эту каменную пустошь. Земля перестала давать ростки — значит, для народа Леса она «мертва».

Теперь всё стало чуть понятнее. Видимо, я не раз ещё столкнусь с такими противоречиями в этом мире. А какая же «злоба» способна так искалечить живую почву?

— Ну, подумай, — издевательски прошептал Ир, не дав мне времени задать вопрос.

Вместо ответа я лишь вздохнул. Все сходилось к тому, что это сделали те где я еще не давно был солдатом — "железные", так Ир прозвал их и меня. И тут мне вспомнилось всё: пропавший отряд, командир Карвел, ниточка пути, которая пропала, когда я увлёкся Айрэлинн. «Так не годится, — сказал я себе. — Надо восстановиться, дойти с ней до поселения Лиан-д’ар, хоть немного окрепнуть. А там — искать, спасать, если ещё можно спасти… или хотя бы сообщить в лагерь о судьбе наших». Я сжал зубы, принимая решение.

Но стоило мне попрощаться в мыслях с тяжкими воспоминаниями и попробовать поднять руку с камня, как ощутил, что ладонь будто приросла к поверхности. Дёрнул пару раз — ничего.

— Что за… — прошипел я про себя.

Айрэлинн всё так же стояла на одном колене, не двигаясь, с закрытыми глазами. Я в панике задергал рукой, пытаясь освободиться, но ощущение было такое, будто вцепились тысячи маленьких каменных пальцев.

— Земля помнит… и, похоже, нашла своего «отступника», — тихо отозвался Ир, голосом, в котором слышалась странная смесь презрения и тревоги.

— Какого ещё отступника? — мысленно заорал я. — Я же в этом мире всего пару дней! Прикажи ей отпустить меня! — Я чувствовал, как паника растёт, ведь рука буквально прилипла к камню. Больно не было, но ощущение жутковатое.

Однако Ир пропал, его присутствие растворилось, как он обычно делал в самый неподходящий момент. От этого я взбеленился ещё больше: «Мы же в одной лодке, помнишь?» — крикнул я в уме, но Ира не было, лишь холодная пустота внутри. «Чёрт бы тебя побрал», — думал я, дёргая руку, но камень не желал отпускать.

И тут всё вокруг вдруг померкло, а я не то чтобы потерял сознание — скорее, оказался вырван из реальности. Вместо яркого дневного леса, где я только что стоял, меня окружила густая, давящая темнота. Странная, ощутимая, будто сгусток ночи. При этом я не падал, не лежал: стоял на твёрдой поверхности, а единственным источником света был я сам, или точнее неведомое сияние исходило где-то из моего тела. «Ир?» — позвал я в пустоту, но в ответ лишь плотная тишина. «Сука, — мысленно ругнулся я. — Вот уж влип!»

Я крепче сжал левый кулак и машинально осознал, что снова чувствую правую руку. Сначала подумал: «Нет, это иллюзия?», но, глянув, увидел свою прежнюю конечность, целую и невредимую. Сердце затрепетало: «Что за игра? Сон? Или меня перенесло?»

— Проводник… — громыхнул негромкий, но ужасающий голос. Мне показалось, что вибрация от него пробралась в самые кости.

— Как ты посмел вернуться?! — взорвался тот же голос, теперь с бьющими через край яростью и отголоском страдания.

Я инстинктивно сжался, прикрывая голову предплечьем, будто ждал удара сверху. Необъяснимая смесь женских и мужских нот звучала в этом голосе, и он был полон боли и бешенства.

— Я не Проводник… — пробормотал я, защищаясь, — точнее, не совсем… — но оборвал себя. Вряд ли они/оно станут слушать.

— Молчать! — рявкнул голос, наполнив тьму вспышкой красной искры, словно грозовой раскат. — Ты посмел вернуться, а значит, получишь кару, которую заслуживаешь!

— Простите… — попробовал заговорить я, но тут всё вокруг начало стремительно менять форму. Появился вращающийся вихрь, клубящийся в отдалении. Казалось, он затягивает в себя окружающую темноту, и по его краям вспыхивали искры огня, усиливая зловещий облик.

«Вот же… — выругался я, стараясь подавить животный страх. — Ир, куда ты делся? Это твоя затея? Ты говорил про лодку, а меня словно выкинули в пропасть!»

Тишина. Я понял, что снова остался один — без его насмешек и «поддержки». Если всё это не сон и не галлюцинация… значит, я попал в нечто весьма опасное. Мне захотелось ругаться вслух, обещать, что, если выживу, потрясу Ира за шкирку. Но злость вдруг прогнала панику и отчаяние. Я застывшим взглядом окинул пространство: тьма, огненный вихрь, и я без понятия, куда бежать. Скорее всего, пути нет, придётся встретиться лицом к лицу с этим неведомым врагом.

Огонь разрастался — теперь я уже ощущал жар, исходящий от границы вихря. Ещё чуть-чуть, и он станет нестерпимым. «Ладно», — прошептал я, прикрывая глаза. Если уж всё погрузилось в этот кошмар, я хотя бы попробую найти ту силу, которую использовал вчера, когда зажёг голубой огонёк в ладони. Может, это поможет мне осветит путь. Я печально усмехнулся. Чувство юмора, видимо, ещё осталось при мне, а значит, не всё потеряно. Но я надеялся, что моя сила станет мне оружием очень надеялся.

Закрыв глаза, я сконцентрировался на воспоминании о тепле, которое почувствовал, когда вызывал голубой свет. «Если уж умирать, то не с пустыми руками», — мелькнуло в голове. Может, получится найти выход из этой бушующей тьмы и огня.