Позывной Леон

Глава 13

Я двигался с трудом, но старался идти быстро: не бежать, не красться, а именно уверенно шагать, держа в поле зрения неясные силуэты арьергарда спасательной команды. Нисколько не сомневался, что там было целое отделение: четверо бойцов, замеченные ранее, скорее всего, просто замыкающие, а впереди неизбежно шла и техника, и не меньше дюжины солдат, которые, безусловно, знали, куда направляются и с какой целью. Эта мысль тревожила: надо было что-то предпринять.

Всего-то и было вариантов: либо выйти к ним, представиться, кто я такой, и попытаться предотвратить столкновение (если они вообще станут меня слушать), либо добраться до людей Айрэлинн, предупредить их. Но кто они мне такие? Лишь соплеменники Айрэлинн… Имей я на плечах меньше обязательств, с лёгкостью бы отмёл эти «два варианта». А тут образ охотницы вновь всплыл в голове, пробудив нечто тёплое внутри — но я быстро задушил это чувство. Ненавижу, когда жизнь вынуждает выбирать сторону без моего согласия.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — ругался я, продираясь сквозь заросли и поглядывая на двоих бойцов, которые двигались напропалую, с оружием наперевес, но при этом выглядя до странного беспечно. Эта беспечность меня настораживала.

Снова вернувшись мыслями к дилемме, я вдруг притормозил. Надо же принять решение, а не просто брести за ними. Допустим, доберусь я до места, где они планируют операцию, увижу, что они собираются делать, и что тогда? Айрэлинн… каково ей сейчас? Я огляделся, хотя в этих зарослях это мало что давало. Спасало одно: зелёноватая «путевая линия» с противоположной стороны просеки, еле заметно мерцавшая. Она смотрелась контрастной на фоне общей лиственной массы, и я видел, как слегка покачивается — знак, что Айрэлинн двигается довольно быстро. Похоже, она перемещается верхом по деревьям, а не по земле: проследив за линией чуть дальше, я понял, что её путь уходит выше.

— Вот же… — выругался я, решившись пересечь просеку и двинуться наперерез охотнице. Вероятно, она опять собиралась атаковать «моих» бойцов. С её боевым настроем это очень опасно. Нужно остановить её или хотя бы помешать.

Я ускорил шаг, и, пробираясь сквозь густые ветви, чуть не врезался в толстый ствол, но успел вовремя свернуть, заметив, как зелёная линия Айрэлинн срывается куда-то вверх и уходит в сторону вейсанских солдат.

Присмотревшись, понял, в какое дерево она собралась перепрыгнуть. «Ну ладно, рука — вторая попытка», — подумал я. Зажмурился, стараясь активировать свою «призрачную» конечность: пытался представить, как она вытянется и втянет меня вверх, но при открытии глаз ничего не происходило. Повторил ещё раз, но… снова ничего.

— Балда, — послышался насмешливый комментарий Ира, и он тут же смолк.

— Спасибо, — пробормотал я ехидно, предприняв третью попытку. Иногда у меня получалось вызвать эту руку во время вспышек ярости или острой необходимости, но сейчас, когда я пытался сделать это осознанно, магическая конечность подчиняться не хотела. «Призрачный повелитель», ага… всплыла какая-то школьная дурацкая ассоциация о ребятах, которые играли в фэнтези. Я даже улыбнулся на мгновение от неожиданного воспоминания и попытался почесать затылок, не замечая нелепости своего занятия, как вдруг увидев, как ладонь призрачной руки действительно мелькнула у меня перед глазами… и прошла сквозь волосы. «Наконец-то!» — мысленно обрадовался я, и недолго радуясь, сразу переключил внимание на дерево: «Давай же, вытягивайся!» Сконцентрировался и отдал мысленный приказ, представив рывок к вершине. И о чудо: рука, удлинилась — и, прежде чем я понял, что происходит, меня со страшной скоростью потащило вверх, к трепещущим ветвям. Всё произошло так быстро, что я не успел ни охнуть.

Осмотревшись, я понял, что уже на вершине, а внизу почти ничего не видно из-за густой листвы. Зато заметил, как Айрэлинн скользит напротив, выпуская из руки что-то вроде зелёной лианы: она выстреливала этим «хлыстом» в стволы деревьев, крепясь на них, словно Тарзан на лианах, и, сокращая дистанцию, взлетала на нужную высоту — в итоге куда быстрее, чем я полз по земле продираясь сквозь зеленые насаждения.

И вот теперь она, словно снаряд, металась между ветвями, — и при следующем рывке рванула прямо в мою сторону. В последний момент я распахнул руки, глупо улыбаясь. Но она не растерялась: сгруппировавшись в воздухе, Айрэлинн подпружинила ногами, и когда оставалось пару метров до меня, мощным ударом откинула меня в сторону. От такого пинка я полетел вниз, да ещё больно долбанулся обо что-то на полпути.

Наверное, сработал инстинкт или вспышка злости, но я машинально метнул вперёд призрачную руку, и она сцепилась с ближайшим суком, снова вытянув меня вперёд, к стволу. Пока я висел в воздухе, понял, что Айрэлинн уже опередила меня, полетев дальше на своей лиане, очевидно двигаясь в сторону солдат спаскоманды.

— Чёрт! — выругался я, выпуская руку и пытаясь снова найти удобную позицию. Но густая зелень мешала, а ближние ветви не поддавались моим случайным попыткам: то ли «рука» не срабатывала, то ли сучья были слишком тонкими.

Наконец я плюнул, направил призрачную ладонь вниз, ухватился за корни, приземлился у подножия и поправил меч. Если Айрэлинн собиралась биться со спаскомандой, нужно было её отговорить, иначе всё обернётся трагедией. Быстро нащупав в уме линию пути, которая уже почти исчезла, и своё внутреннее чутьё, я потер грудь в месте удара Айрэлинн, было больно но терпимо и побежал по земле вдоль просеки, надеясь, что смогу предотвратить её безрассудные поступки.

Бежал в том же направлении куда шли солдаты, стараясь держаться параллельно просеке, которую прокладывала громыхающая машина солдат Вейсанцев. Не особо следя за тем, как ветви и низкие кусты хлещут по мне: важнее было не упустить из виду эту импровизированную колею и не потерять общее направление. Судя по исчезающей линии пути, которую оставляла Айрэлинн, она уже ушла далеко вперёд и, по моим прикидкам, как-то обогнула солдат, продолжая свой путь где-то дальше по вершинам деревьев. По крайней мере, пока не кинется в безрассудную атаку, — хоть на том спасибо. Ведь если она нацелилась на Вейсанцев только с луком да собственной ловкостью, мне страшно представить, как бы всё закончилось.

Гул ломающихся деревьев теперь звучал громче, а я различал и негромкие голоса солдат, время от времени перекрывающие шум техники: словно они неспешно обсуждали что-то, изредка перекидываясь остротами и грубоватыми шутками. Беспечность их меня тревожила — неужели для них это привычное дело, ломиться сквозь густую чащу и вести себя так расслабленно? Или у них такая мощь в запасе, что любая опасность им нипочём? Но всё равно это выглядело неправильно. Ведь есть разведчики, диверсанты — никто же не отменял вероятность засады. Взять хоть меня: я уже почти видел замыкающих, и при желании мог ликвидировать их в удобный момент, а они, похоже, даже этого не предполагали.

Сделав пару шагов вперёд, я вдруг уткнулся лбом во что-то упругое и невидимое, словно пузырь, преградивший дальнейший путь. «Что за…?» — вырвалось у меня. Я осторожно провёл ладонью по воздуху перед собой: он будто стал упругим, не давая двинуться дальше, словно невидимая, но невероятно прочная мембрана. Отшатнувшись назад, я машинально выхватил меч и провёл остриём по месту предполагаемой преграды — клинок не встретил никакого сопротивления. На радостях я сделал пару шагов вперёд, и вновь ударился во что-то незримое.

Оказалось, что вся эта невидимая стена шла в ногу с солдатами спаскоманды — своеобразный «пузырь», окружавший их и не дававший проникнуть внутрь. Вот почему они не утруждали себя осмотрительностью, двигаясь так шумно и необременённо: в подобном «поле» никакой засады им не страшно, и никто, по их мнению, не мог прорваться. Стоило мне уловить эту причудливую закономерность, и странное поведение солдат, а также их уверенность в собственной неуязвимости сразу обрело смысл.

Теперь всё прояснилось: пузырь делал их практически неприкосновенными, так что в случае, если бы я вздумал незаметно к ним приблизиться и остановить, шансов у меня почти не было. Но, с другой стороны, и скрываться особой нужды не возникало — солдаты шагали настолько уверенно и беспечно, что вряд ли заметили бы меня, будь я даже в относительной близости; пришлось бы только непосредственно выскочить у них перед глазами.

Усмехнувшись этим мыслям, я расправил плечи и пошёл следом. Время шло, а я понятия не имел, что делать дальше. Ничего толкового в голову не приходило, да и геройствовать не особо хотелось. А Айрэлинн, похоже, тоже на время отказалась от своих безрассудных намерений, раз не показывалась и не устраивала засад. Значит, я мог просто наблюдать, не выглядеть героем, скорее даже трусовато — но уж точно безопаснее. «А там будет видно, как действовать дальше», — решил я, двигаясь параллельно колонне.

Вскоре я поравнялся с их машиной — гигантским, прямоугольным агрегатом, напоминавшим скорее огромный куб на гусеницах, нежели привычный танк. Темно-серая броня с какими-то вычурными узорами, без видимых амбразур и люков, казалась абсолютно монолитной. Я с изумлением понимал, что она сама ползёт вперёд без постороннего вмешательства, напоминая изобретения Карвела — словно оживлённый металл.

Впереди машины тянулся массивный отвал, который, со стоном и лязгом, ломал деревья. Затем, короткими манипуляторами, эта махина отбрасывала обрубки в стороны, вырывала пни и словно заглатывала остатки внутрь своего «кубического» корпуса. Казалось, что эта адская машина по уничтожению Леса оставляет позади себя лишь голую землю.

По обе стороны шли по три солдата, шагавших расслабленно, переговариваясь и периодически обмениваясь шутками. Сразу позади машины держались ещё трое, а в метрах двадцати замыкал строй арьергард из четырёх бойцов, растянутых парами. Получалось, всего тринадцать человек, не считая офицера, который восседал на вершине «куба», на некой возвышающейся платформе, отдалённо похожей на трон. «Трон, — отметил я, — прям какой-то король лесоповала или даже император».

Словно в подтверждение, всё выглядело так, будто они совершали победную прогулку, а не шли на опасное задание. Но с чего я взял, что они шли на опасное задание? Да, шли туда, где мог быть Карвел, — значит, может, действительно выручать его. А может, у них иная цель. В этом мире уже ничто не кажется очевидным.

Вдруг машина резко остановилась, дёрнувшись так, что офицер наверху едва не слетел вперёд, чуть не уронив фуражку. Я сразу отметил, как его лицо побагровело от злости, а он выкрикнул что-то, и тут же все солдаты, шедшие по бокам, кинулись вперёд, что-то осматривая и громко ругаясь.

Осторожно сместившись немного правее, я вгляделся, что же помешало их монстру. Выяснилось, что одно из поваленных деревьев всё никак не хотело поддаваться «адской» магии машины: пень застрял, не давая тому металлическому чудище его выкорчевать окончательно.

— Лес не сдаётся, — проворчал я себе под нос и сам удивился услышанному. Похоже, время, проведённое с Айрэлинн и подшучивания Ира, не прошло даром: я начинал симпатизировать Лесу.

Один из солдат достал что-то вроде короткого топора и попытался отрубить корни, но, судя по звону, он бил по чему-то не менее твёрдому, чем камень. Видимо, дерево пропиталось силой Леса или ещё чем-то, потому что топор так и скользил, едва не вырываясь у него из рук. Но солдат не сдавался, старался хоть что-то сделать с этим пнём.

Тем временем машина гудела и ворчала. Видимо, её механизмы работали на износ, пытаясь перемолоть упорное бревно, и остановиться они тоже не могли. «Программу» или «колдовство» не прервёшь одним щелчком. Солдаты вокруг пня суетились, хватая его голыми руками, чтобы помочь «кубу» вырвать с корнем. Кто-то, как и первый, принялся рубить, безуспешно лупя по корнями. А офицер наверху всё сильнее багровел, видно было, как он отдаёт короткие приказы, размахивая руками.

Наконец, он крикнул громче обычного, и все солдаты разом обернулись к нему. Со злым видом они отшвырнули топоры и перестали спорить, а затем вооружились автоматами и выставились вокруг машины, словно «ёж», направив стволы к лесу вокруг них. Подоспевший сзади арьергард сделал то же самое. Офицер, который до этого беспокойно метался по верху механизма, выпрямился, отряхнулся и совершил какой-то ритуал или жест — его окутало голубоватым пламенем, которое сразу исчезло оставив его так и стоят по стойке смирно. Внезапно машина застыла: она перестала грохотать и двигаться, а её страшные «челюсти», что вот-вот должны были перемолоть упрямый пень, пошли в обратный ход, словно выпуская добычу и опускаясь вниз, будто из них ушла жизнь.

Тут же офицер снова вспыхнул голубым огнём, но на этот раз пламенная аура не смогла даже достичь середины его тела. Он как-то неестественно покачнулся вбок, ступил не туда и кубарем полетел вниз с вершины бронированного куба, скрывшись с другой стороны машины. Я даже не услышал его падения.

На короткое мгновение солдаты замерли в полном оцепенении, а затем, словно слаженная машина, открыли огонь во все стороны, оглашая лес яростными криками. Похож пузырь вокруг них исчез вместе с падением офицера.

Услышав до боли знакомый звук выстрелов, я сразу рухнул на землю. Лишь чудом я успел отползти за толстый ствол дерева, прикрывая голову как мог, когда в воздухе засвистели сотни пуль, выбивая из стволов целые шлейфы щепок. Лес мгновенно наполнился оглушительным гулом выстрелов, криками и треском ломающихся веток. Я вжался в землю, зажав уши левой рукой: при такой «артподготовке» вылезать на глаза врагу было сущим безумием — это я прекрасно усвоил ещё в прошлом мире.

Не знаю, сколько минуло времени — казалось, что у солдат бесконечные запасы боеприпасов: стрельба длилась ужасающе долго, во все стороны, без остановки. Но вдруг, сквозь хаотичные очереди, стали различимы иные звуки — не просто гремящий бой, а крики боли и отчаяния. С каждой секундой они нарастали, а выстрелы стихали, словно одна сила постепенно уничтожала другую.

Наконец остался какой-то глухой хлопок, будто из помпового ружья, а следом послышался свист, пронёсшийся прямо над моей головой, и короткий, подавленный стон. И внезапно всё смолкло: больше не раздавались ни выстрелы, ни крики. Лес же словно замер, отделившись от кровавой бойни, шурша лишь скупым шелестом листвы в кронах.

Я осторожно приподнял голову и выглянул из-за укрытия. В тридцати метрах от меня стоял этот мрачный, серый «куб» машины, ещё окутанный дымкой от недавней перестрелки. Но ни одного солдата не было видно. Присмотревшись, я заметил у самого отвала раскинувшееся тело с двумя огромными стрелами, пронзившими его голову и вонзившимися в металл позади — так, что тело словно пригвоздило к поверхности брони. «Какую же нечеловеческую силу нужно иметь, — мелькнуло у меня в голове, — чтобы лучник вот так пробил железо?»

Не успел я додумать, как почувствовал лёгкий толчок в затылок. Мир внезапно погрузился во мрак — я не ощутил ни боли, ни страха, лишь беззвучная тьма сомкнулась надо мной, унося в беспамятство.

Очнулся я так же внезапно, как и погрузился во мрак. Голову разрывало нестерпимой болью, а в желудке всё переворачивалось от тошноты. К тому же я ощутил, будто меня качает из стороны в сторону, словно на беспокойных волнах. «Получил сотрясение, наверно», — промелькнула мысль. Но куда важнее было понять, где я.

С трудом сосредоточив взгляд, я увидел, что с обеих сторон ко мне примыкают деревянные прутья, а позади — судя по боли в спине — имелись такие же; над головой они сходились аркой метрах в полутора высотой. Если бы я попытался встать, мне пришлось бы горбиться. Выглядело это, как небольшая клетка, не больше двух метров в диаметре. Напротив, у прутьев, заметил двух солдат — те самые, в форме Вейсанцев, что охраняли кубическую машину, прокладывавшую путь в лесу. Оба находились без сознания, и у каждого из плеч торчала по стреле; крови при этом не было заметно, видимо, кто-то позаботился о перевязке, но стрелы так и не вынул.

Ни у меня, ни у пленных солдат руки не были связаны, но на наших щиколотках крепились толстые отростки лиан, уходящие куда-то за пределы клетки и незаметно исчезающие под её основанием. Внешне они казались обыкновенными растительными побегами, только более плотными и глянцевыми, но когда я осторожно дёрнул ногой, лиана натянулась с металлическим звуком. На ощупь она, действительно, была холодной и упругой, словно трос, покрытый тонкой коркой лиственных волокон. Я заметил, что подобная «цепь» удерживала и других пленников. Казалось, при всём своём природном облике, эта лиана могла держать нас куда надёжнее, чем обычная верёвка или даже цепь из стали.

«Значит, нас пленили», — понял я. Повернув голову к деревянным прутьям и стараясь осмотреться, понял, что нашу клетку куда-то везут, причём не обычным путём: всю конструкцию раскачивало, словно на спине великана или зверя, продирающегося сквозь буйную растительность. Точно — меня укачивало, а вонь стояла такая, что хотелось снова упасть в обморок. «Первым классом не повезли, ясно… Куда мы катимся?»

— Ир? — мысленно окликнул я упрямого духа, надеясь хоть на какую-то реакцию, ведь не раз он вытягивал меня из безвыходных ситуаций. Разумеется, ответом была гулкая тишина. Слишком типично для него: когда действительно нужен — молчит, исчезая из сознания. Стоит ли удивляться подобному характеру? Я уже привык.

— Ладно, — пробормотал я себе под нос, — надо разобраться, как выбраться. Что у нас в распоряжении?

Сосредоточившись, я принялся судорожно вспоминать всё, что имел. Меч? Очевидно, отобрали — это я понял уже по отсутствию привычного веса за спиной. Ир? Ушёл в глубины моего сознания, оставив меня одного. Призрачная рука? Усмехнувшись, я поглядел на культю своей правой руки и мысленно велел магической конечности проявиться. На миг что-то сверкнуло голубоватым светом, словно фонарь на разряженной батарее, и тут же угасло. «Прекрасно, — горько подумалось, — и это мне не поможет».

В итоге получалось… совсем ничего. Перспектива, мягко говоря, не внушающая оптимизма.

Тихо вздохнув, я откинул голову к прутьям, тут же почувствовав болезненное жжение в затылке — видимо, шишка или ушиб от удара, который вырубил меня. «Ну что ж, выбора нет, придётся перевести дух, пока возможность к бегству не появится сама, — рассудил я. — А вдруг, когда нас отцепят от этого вонючего зверя или что бы это ни было, получится улизнуть? С помощью того самого „хвата“ моей руки…»

Пока свободных планов у меня не нашлось, кроме как сидеть и копить силы. Клетка то и дело покачивалась, её деревянные прутья поскрипывали, а вокруг попахивало чем-то тяжёлым и звериным. Тошнота потихоньку отступала, и это было хоть каким-то утешением. Я прикрыл глаза, сосредоточившись на мерном раскачивании — может, оно поможет мне к тому моменту, когда придётся резко рвануть на волю.