Последняя из рода. Скованные судьбой.

Глава 20

Они не успели добраться до городских ворот до того, как их закрыли. Еще издалека Талила увидела длинный хвост очереди, застывший без движения: стражники никого не выпускали и не впускали.

— Рано или поздно, нас найдут, — сказал Такахиро.

— Рано, — Талила усмехнулась.

Нетрудно предсказать, что будет дальше: солдаты пойдут по постоялым домам и едальням узнавать о новоприбывших. Их отряд всплывет сразу же. Никто не станет их покрывать в ущерб себе, если только...

Если только непосредственная опасность не пересилит страх перед стражниками.

— Мы должны вернуться, — бросила она и сорвалась с места прежде, чем Такахиро успел что-то сказать. — Быстрее!

Но бежать было нельзя, этим они только привлекли бы ненужное внимание. Они и так рисковали, расхаживая по городу, ведь после схватки на одежде остались следы крови. Как могли, они почистили себя и мечи, но полностью избавиться от пятен не удалось. Волосы Талила кое-как перехватила и спрятала под воротник, но не думала, что этой нехитрой прически хватит надолго. Часть прядей, отрубленных тем ударом, неаккуратно торчала во все стороны, что было крайней необычно для самурая. И заставляло чужие взгляды задерживаться на ней, пристальнее вглядываться в слишком нежное для мужчины лицо.

Талила широко шагала, и забрызганный подол длинного плаща развивался позади нее. Если бы могла, она полетела бы птицей...

— Госпожа, — догнав ее, шепнул Такахиро. — Что вы делаете, госпожа?

Она не ответила. Надеялась лишь, что ее безумный план удастся. Иначе... а иначе она не представляла, на что им придется пойти, чтобы вырваться из этой западни.

Пока она думала, что сможет отделаться малой кровью.

— Госпожа! — воскликнул самурай, когда они свернули на улицу, что вела к постоялому двору.

— Молчи! — резко, совсем не похоже на себя приказала ему Талила. — Ступай и разыщи всех из нашего отряда. Скажи, чтобы возвращались сюда.

— Он выдаст нас стражникам, — возразил Такахиро. — Раньше, чем они успеют открыть рот.

— Не выдаст, — она усмехнулась холодной, циничной улыбкой. — Не выдаст, если будет бояться меня сильнее, чем их.

Сперва он не сообразил. Потом его глаза распахнулись, и он недоуменно посмотрел на нее. Наверное, не верил до конца, что Талила действительно намеревалась так поступить.

— Госпожа...

— Ступай же! — воскликнула она нетерпеливо, зная, что прямого приказа Такахиро не ослушается.

Даже если будет с ним несогласен.

Такахиро смерил ее еще одним ошеломленным, недоверчивым взглядом. Затем коротко поклонился и исчез, а она шумно выдохнула и разжала кулаки. Посмотрела на свои ладони: на них отпечатались полумесяцы ногтей, так сильно она сжимала руки.

Проводив самурая взглядом, Талила заспешила к постоялому двору. Вокруг не было ни одной живой души, и она понадеялась, что стражники еще не успели добраться в это отдаленное, довольно заброшенное место. Перепрыгнув через крыльцо, она влетела внутрь и столкнулась с хозяином.

Он только посмотрел на нее и сразу же отшатнулся, словно сумел заглянуть прямо в душу, едва встретившись с ней взглядом. Мужчина неловко попятился назад и раскрыл рот, чтобы закричать.

Талила так и не поняла до конца, что ее выдало. Кровь, которую он увидел вблизи; выражение лица; обрезанные волосы, или у него сработало чутье? Впрочем, это было и неважно. Прежде, чем хозяин поднял крик и позвал на помощь, она вскинула правую руку на уровень его глаз и вызвала на ладони пламя.

— Я спалю это место дотла. И тебя вместе с ним, — посулила она совершенно спокойным, а потому до жути пугающим голосом.

Мужчина закрыл рот так резко, что прикусил собственный язык: на губах выступила кровь.

«Вот и славно, — подумала Талила с глубоким удовлетворением. — Будет еще меньше болтать».

— Как тебя зовут? — спросила она и повела ладонью чуть в сторону.

Он не отводил от ее руки взгляда. Словно завороженный следовал за нею всюду. Вот и сейчас скосил глаза в ту же сторону.

— Сабуро... — кое-как прошепелявил в ответ, поднеся ладонь ко рту.

— А меня Талила Сакамото, — очень, очень мягко улыбнулась она.

Хозяин постоялого двора, который уже начал догадываться, все равно вздрогнул. И вновь попятился, когда другой рукой она потянулась за шиворот: что, интересно, он ожидал увидеть? Но Талила лишь высвободила волосы, позволив им свободно рассыпаться по плечам.

— Никто не должен умирать, — сказала она, перехватив его взгляд. — И никто не умрет, если ты поступишь разумно.

Сглотнув слюну и кровь, Сабуро часто-часто закивал.

— Когда сюда явятся стражники, не рассказывай им ни обо мне, ни об отряде, вместе с которым я появилась здесь вчера. Это понятно?

— Они... они проверят записи… мы ведем свитки, — залепетал мужчина.

— Придумай что-нибудь, — она небрежно пожала плечами. — Мне нет дела.

Он метнул в нее взгляд, полный ненависти. Талиле было наплевать. Броню, которой она обросла, мог пробить лишь один человек, и им точно не был хозяин этого захудалого местечка.

— Не трать силы, — посоветовала она ему усталым голосом. — Они тебе еще понадобятся, когда будешь общаться со стражниками.

— Что... что вы натворили?

— Ты поверишь, если я скажу, что ничего? — она вздернула бровь. — Вот и я так думала, — прибавила спокойно, заметив, как исказилось лицо Сабуро. — Все, довольно разговоров. Идем, ты дашь мне сменную одежду. И назовешь своим помощником, когда явится стража.

— Зачем? — нехотя он подчинился и повернулся в сторону коридора, и Талила пошла следом.

— Присмотрю за тобой. Чтобы не забыл, о чем мы договорились.

Она могла покляться, что Сабуро сбился с шага и вздрогнул. Она подавила вздох. Все мысли крутились вокруг Такахиро, которого в городе подстерегала гораздо большая опасность, чем ее здесь. И вокруг того, как им теперь выбираться из этой забытой Богами дыры.

Переодеваться в одной комнате с хозяином постоялого двора было неловко и стыдно, но Талила приказала себе отбросить эти глупости. Она не могла выпустить Сабуро из поля зрения.

Она не хотела его убивать. В конце концов, лично ей он не сделал ничего плохого. Пока не сделал, и она бы предпочла, чтобы так это все и оставалось. Ей не доставляло ни малейшего удовольствия угрожать ему огнем и тем самым подтверждать безумные слухи, которые, вероятно, распускал про нее Император.

Но выбора не было, и Талила делала то, что должно, чтобы выбраться. И спасти своих людей.

Которых доверил ей Мамору.

Она ограничилась тем, что надела чистую верхнюю куртку и новый плащ. Волосы кое-как удалось расчесать и уложить в низкий пучок, закрепив неровно обрезанные пряди заколками.

— Вы не похожи на мужчину, — мрачно изрек Сабуро, который наблюдал за ее приготовлениями. — Нас убьют вместе. Они раскусят вас и решат, что я помогал вам добровольно, что я ваш сообщник.

— Замолчи, — резко оборвала его Талила. — Твоя жизнь сейчас зависит от тебя. Будь убедителен, если хочешь встретить следующий рассвет.

Они вернулись, и как раз вовремя: в саду, что вел к дому, появился Такахиро. Он угрюмо оборачивался по сторонам и прятал под плащом правую руку. Талила знала, что он сжимал рукоять катаны, готовясь отразить нападение в любую секунду.

— Госпожа! — выдохнул, когда она и Сабуро появились на крыльце. — Что... — он не договорил, замолчав под ее пристальным взглядом.

— Удалось? — шепнула она.

Самурай ответил коротким кивком, и по губам Талилы скользнула слабая улыбка.

— Скажи, здесь есть дом для прислужников? — она обратилась к Сабуро.

— Есть... — через силу выговорил он.

— Покажи.

Всем своим видом выражая недовольство и презрение, Сабуро все же сделал, что было велено.

— Проведи туда наших воинов, — сказала Талила Такахиро. — И останься с ними.

— Я не брошу вас, госпожа! — пылко возразил он.

— Бросишь, — он свела на переносице брови. — И немедленно. Мы должны спешить, я не знаю, сколько осталось времени...

Такахиро с трудом смирил свое желание продолжить спор и склонил голову. Два противоположных чувства боролись в нем: привычка подчиняться приказам и желание защитить свою хрупкую госпожу.

Он не хотел даже вспоминать, что думал и как обращался с ней раньше. Стыд жег его изнутри, и, верно, потому особенно яро Такахиро упорствовал сейчас. Он словно пытался загладить вину, которую испытывал перед Талилой. За все, что делал. Даже за мысли.

Он, глупец, когда-то считал недостойной ее.

Это он был недостоин.

Талила почувствовала сожаление и облегчение, когда Такахиро ушел, ничего ей больше не возразив. Она проследила, как он вернулся на дорогу, как скрылся за поворотом и как прокрался потом через тропу, что вела к задней части постоялого дома. Она была скрыта от посторонних глаз, и оставалось надеяться, что стражники не захотят ее исследовать.

Самураи из ее отряда едва успели спрятаться, когда от дороги до нее донеслось громкое ржание и топот копыт. Стражники, которых она ждала, наконец прибыли.

Талила взмахнула ладонью, позволив пламени потанцевать на кончиках пальцев, и посмотрела на Сабуро, лицо которого по цвету сравнялось с рисовым зернышком.

— Только посмей… — мрачно изрекла она, не став заканчивать угрозу.

Воображение испуганного мужчины лучше всяких слов нарисует ему в голове его скорбный конец.

Они поспешно вернулись в дом, Сабуро занял место за столом, а Талила скромно устроилась в уголке но так, чтобы он видел ее, а она — его.

Она была хладнокровной и спокойной все это время, но сейчас, услышав шум чужих шагов, почувствовала, как сердце рухнуло в пятки. Дурное предчувствие осело на языке липкой горечью. Она знала это чувство. Она испытывала его неоднократно. И ни разу еще оно ее не обмануло.

Следом за ним всегда приходила беда.

Стражников было полторы дюжины. Наверное, ее и Такахиро посчитали особо опасными, раз бросили столько человек на поимку всего лишь двоих.

Пока Сабуро лебезил перед ними и растекался в фальшивом почтении, Талила стояла, согнувшись в поклоне. Ей повезло: прибывшие самураи говорили в основном с хозяином постоялого двора, а на нее, одетую в куртку и штаны скромного прислужника, даже не смотрели.

— Покажи-ка нам свои записи, почтенный, — велел Сабуро мужчина, который возглавлял стражников.

Талила еще не видела его лица, но вот его голос ей не нравился. Он задавал короткие, четкие вопросы, никак не отзывался на заискивания Сабуро, не позволял насмешек и говорил только по существу. Лучше бы сюда завалилась взбудораженная, шумная и громкая толпа, чем отряд, который возглавлял он.

— Конечно, конечно, господин, — тотчас залебезил Сабуро и протянул ему свиток.

— Что это? — спросил самурай, указав на самый край: там чернилами были залиты имена Талилы и ее спутников.

Никакого другого способа быстро подправить записи они не придумали.

— Прости мои неловкие руки, господин, — отозвался Сабуро. — Пролил накануне и все недосуг переписать...

Талила затаила дыхание. Проклятый балабол!

— Накануне? — конечно же, главарь ухватился за это слово. Он ведь не был дураком. — Чернила до конца не просохли.

Он ничего не спросил, ничего не потребовал. Лишь высказал свои мысли и впился в хозяина постоялого двора требовательным взглядом. А тот занервничал, запаниковал. Покрылся липкой испариной, принялся вертеть головой и смотреть по сторонам, облизывать пересохшие губы.

«Болван!» — она сцепила зубы, всей кожей ощущая, насколько тягостной была повисшая тишина.

Самураи, словно услышав беззвучный приказ, мгновенно подобрались и опустили ладони на рукояти мечей. Их главарь навис над бедным Сабуро, который, дрожа от страха, забился в угол.

— Измена карается смертью, — свистящим шепотом изрек он.

И этого хватило, чтобы хозяин постоялого двора сломался. Он рухнул на колени, выпростал перед собой руки и завыл.

— Умоляю, господин, сжальтесь надо мной! Я не хотел, меня заставили...

Дальше Талила не стала слушать. Не глядя, наугад она швырнула перед собой пламя, чтобы отделить себя от самураев, и бросилась бежать, пока за ее спиной взвилась к небу огненная стена. Ей вслед донеслись громкие голоса и ругань, кажется, даже проклятья. Она не обернулась. Она спешила убраться отсюда как можно скорее.

Такахиро попался ей на середине пути. Не в силах пребывать в неведении, он выбрался в сад, что окружал постоялый дом, притворившись простым путником. Едва увидев Талилу, которая неслась вперед, не разбирая дороги, он догадался, что произошло.

— Уходим! — выкрикнула она и поморщилась, когда левый бок неприятно закололо. — Уходим немедля!

— Я соберу людей! — сказал Такахиро. — А вы достаньте лошадей!

И он кинулся в постройку, где укрывались остальные самураи.

А тем временем по их следам уже спешили стражники. В воздухе просвистели первые несколько стрел. Талила пригнулась, резким движением вытягивая меч, и рванула вперед. Позади слышался тяжелый топот — стражники приближались. Они метнулись к месту, где их лошади ждали, привязанные к колышкам. Громкое ржание смешивалось с боевыми криками и руганью.

Времени отвязывать поводья не было, и вместо этого она перерубила их. Испуганные лошади метнулись в разные стороны, но подоспевший с Такахиро самураи успели перехватить большинство из них.

Талила вскочила на неоседланного жеребца и ударила его пятками по бокам. Они поскакали прочь из сада, но именно в том месте их уже поджидал конный отряд стражников. Она знала, что придется прорываться, но все равно до последнего лелеяла глупую надежду успеть... Прозвучавший зов боевого рога заставил ее вздрогнуть. Сигнал тревоги.

Вскоре к постоялому двору прибудет подкрепление.

Выбора не оставалось. Она уже раскрыла свою тайну. Не было смысла удерживать магию в узде.

Заметив, как изменилось ее лицо, каким сосредоточенным стал взгляд и как вздулись на висках вены, Такахиро дернулся к ней.

— Госпожа, не нужно!

Но Талила уже выставила перед собой руки. Испуганно заржали лошади, и бросились врассыпную люди, когда из ее ладоней вырвалось пламя и понеслось вперед, сжигая все на своем пути. Кажется, ее осыпали оскорблениями и проклятья: она не слушала. Загорелась пожухлая трава, огонь объял деревья в саду, несколько самураев спрыгнули с лошадей и покатились по земле, чтобы сбить пламя с одежды.

— Вперед! Живо! — стегнул Такахиро, заметив перед ними просвет.

Он поймал за отрубленные поводья жеребца Талилы и увлек за собой. Они промчались вперед, вырвавшись из окружения, и поскакали дальше — к городским воротам. Случайные прохожие провожали их взглядами и спешили убраться из-под копыт их лошадей. За их спинами в небо поднимался густой дым, воздух непрестанно сотрясался от громкого, пронзительного зова боевого рога.

— Быстрее, быстрее! — шептала пришедшая в себя Талила, припадая к лошадиной шее.

Они должны спешить. Они должны выбраться за городскую стену, прежде чем у ворот соберется отряд стражи, который он не сумеет одолеть. И даже ее магия не поможет.

Ворота были уже в поле зрения — но перед ними выстроился еще один самурайский отряд. Воины перекрыли проход, держа копья и луки наготове.

Талила резко осадила коня, заставив его встать на дыбы, и Такахиро рядом с ней так же натянул поводья, оглядывая препятствие.

— Они не дадут нам просто проскочить, — пробормотал он.

— И не надо, — ее глаза сверкнули. — Они сами освободят нам дорогу.

Стражники начали наступать, готовясь смять их числом.

— Уходите! — выкрикнула Талила.

И почувствовала, как по венам разливается знакомый жар. Он поднимался внутри, растекаясь по телу, пульсируя в кончиках пальцев. Она вытянула руку, и столб пламени взметнулся у самой земли, словно выброшенный из-под копыт ее коня. Огонь прошелся волной, напоминая хищного зверя, который вырвался на свободу. Первые ряды самураев инстинктивно отшатнулись, а лошади, почуяв жар, встали на дыбы, отказываясь подчиняться.

— Это она! Последняя из проклятого рода! — завопил кто-то в толпе.

Талила усмехнулась.

Огонь не просто горел — он двигался, подчиняясь не ветру, а ее воле. Он жадно лизал землю, карабкался по копьям, выжигая древесину древков, сжигал края знамен, превращая их в клочья тлеющей ткани. Она знала, что могла бы сделать больше. Что если захочет, то превратит это место в тлеющие угли.

Но она себя сдерживала.

Из-за усилий из носа хлынула кровь, и Талила, поднеся ладонь к лицу, размазала ее по губам и подбородку. Мимо нее уже пронесся Такахиро и самураи, а она нарочно медлила. Ленивым движением сорвала завязки, что удерживали волосы, и вытащила из сложной прически заколки, и волна черных волос упала на плечи и спину, и на лицо. Ветер подхватил их, взметнув пряди в воздух, и они окутали ее зловещим темным коконом, и со стороны Талила стала похожа на древнее и очень опасное божество.

Новые проклятья и крики заполнили пространство вокруг. Она даже не вслушивалась.

Ее самураи врезались в ряды стражников, и в этот момент поток огня сменил направление. Он вспыхнул позади, как барьер, отрезая погоню. Кто-то пытался преследовать их, но дым застилал глаза, жар хватал за горло, и они отступали, не рискуя приближаться.

И лишь тогда Талила бросилась вперед. Она видела, как остановился Такахиро, как обернулся, чтобы найти ее взглядом. Самураи же бросились к подъемным механизмам, чтобы открыть ворота. С оглушающим скрежетом они распахнулись, и Талила пронеслась мимо стражников, не чувствуя ничего, кроме дикого стука сердца, который разрывал грудь.

Стиснув зубы, она вскинула руку в последний раз, чтобы поджечь те самые ворота. И после этого уже не оглядывалась.

Они вырвались на свободу.

— Мы должны остановиться. Вам нужно отдохнуть, — Такахиро поравнялся с Талилой, когда город остался далеко позади них, и даже столпы густого дыма стали неразличимы на горизонте.

— Нет, — она мотнула головой. — Мы должны спешить. В гарнизон.

Сил оставалось немного, и потому она говорила короткими, рублеными фразами. Берегла жалкие крохи, что еще теплились в ней.

— Это безумие, госпожа.

— Это война, Такахиро. Только что мы окончательно развязали войну, — на выдохе отозвалась она и провела рукой по лицу, смахнув со лба волосы.

Тонкой струйкой кровь по-прежнему сочилась из носа.

— Ты должен вернуться. Предупредить господина Мамору, — немного погодя сказала Талила.

Такахиро, не сдержав своего удивления, резко дернул поводья, и его жеребец громко заржал.

— У нас больше нет времени, — пояснила она, перехватив его ошеломленный взгляд. — Они должны выступить. Теперь все знают. Про меня. Догадаются и про него. Не выступим сейчас — окажемся в снежной ловушке в горах.

— Поговорим на привале, госпожа, — почти взмолился он.

— Нет, — она свирепо мотнула головой. — Не поговорим. Это приказ. Ты обязан подчиняться.

Такахиро молчал, но в его глазах читалось сопротивление. Он сжал поводья так крепко, что костяшки побелели.

— Господин Мамору велел не спускать с вас взгляда.

Талила горько усмехнулась.

— Для этого уже слишком поздно, — пробормотала она и кивком головы указала себе за спину: туда, где в городе далеко от них все еще тлели пожары. — Уезжай и предупреди его. Времени больше нет. Он должен повести войско.