Последний шанс (СИ)

Глава 29. Информационные войны на "Диком Западе".

Старый Рокфеллер уже несколько дней находился в глубокой задумчивости. Целая куча отчетов, лежащая на его столе, так и не принесла окончательной ясности относительно той самой антигерманской статьи, напечатанной десять дней назад. Ему даже пришлось притормозить поездку сына в Россию. Сначала следовало разобраться с происходящим на месте. Точнее сын отправился в Британию, где ему предстояло ожидать дальнейших распоряжений отца. Основные варианты задач они проговорили еще на месте, но отправиться в СССР Джону-младшему предстояло только после получения от отца дополнительных инструкций.

Удивительно. С одной стороны сыщикам так и не удалось накопать ничего, что могло бы указать на заказной характер материалов. Джек Простон ни с кем необычным не встречался, лишние деньги у него не появились, по крайней мере внешне. А даже специально подстроенный разговор в баре с агентом Пинкертонов не прояснил ситуации. Джек радостно согласился на халявную выпивку и совершенно не уворачивался от разговора насчет собственного творчества. Напротив, он выставлял себя этаким идейным борцом за американские свободы, на которые постоянно покушается Старый Свет в своей зависти и злобе. Он рассказывал, как наткнулся на информацию о немецких наемниках в архиве библиотеки, как провел дополнительные изыскания по теме, как писал материал. Чем больше становилось выпитого, тем больше он говорил о своем таланте, который никому не убить. То есть все произошедшее выглядело естественно и чуть ли не делом случая.

Но с другой стороны, как и опасался старый опытный интриган, ситуация все больше производила впечатление мощной целенаправленной и очень хорошо подготовленной компании. Сначала статью из "Чикаго Трибьюн" перепечатало сразу же несколько других, хотя и менее крупных изданий. Затем появился дополнительный материал на ту же тему в "Бостон Глобе", который тоже сослался на коллег из "Трибьюн", но указал, что у этой истории было явное дополнение. Печально известная в США "гессенская муха", погубившая не один урожай и разорившая не один десяток фермеров не случайно названа по имени того же региона, что и наемники, воевавшие против США в войне за независимость. Статья прямо указывала на то, что, не добившись успеха военным путем, те же силы, что оплатили наемников попытались уничтожить молодую американскую государственность экономически.

Намек на англичан был более, чем прозрачен. Причем настолько, что Морган сорвался. И как всегда даже не удосужился поставить Рокфеллера в известность о своих планах. Он инициировал огромную статью в "Вашингтон Пост", в которой в хлесткой разоблачительной манере критиковались вышедшие ранее материалы и указывалось на то, что они, поднимая муть со дна давно остывшей истории, пытаются поссорить Америку с ее самым близким партнером - Британией. А Германия была избрана лишь отвлекающим ударом. Газета задавалась риторическим вопросом, кому может быть выгодно разрушение англо-саксонского единства перед лицом растущей напряженности в Старом Свете. Ответа в статье не присутствовало, но перечислялся длинный перечень потенциальных заказчиков, который могли стоять за раздуванием этой истории.

Однако, казалось бы верный ход, и солидный выбор газеты для отповеди обернулись еще большими проблемами. Во-первых, скандал мгновенно привлек к себе на порядок более широкую аудиторию. Все материалы обеих сторон были перепечатаны уже десятком различных региональных изданий. Во-вторых, инициатор скандала "Чикаго Трибьюн" решилась на открытую информационную борьбу и задалась вопросом, а не стоят ли за защитниками Германии, прикрывающимися единством англосаксов, экономические интересы некоторых банковских кругов, финансирующих Гитлера, а, следовательно, работающих на провокацию войны. Причем, в статье содержался намек на то, что газета вполне в состоянии при необходимости добавить в материал необходимую конкретику.

Когда Рокфеллер прочитал это, он даже не нашел в себе сил ругаться. Ситуация разворачивалась по наиболее худшему сценарию из всех, которые можно было себе представить. Причем разворачивалась очень быстро. Надо было срочно принимать меры и дистанцироваться от проблем, пока это было еще возможно. Он связался с Морганом и потребовал максимально быстро потушить пожар разгорающейся информационной войны.

Но Морган закусил удила. Он кричал, что уничтожит этих выскочек и писак, полезших не в свое дело, что никто не будет ему указывать какой бизнес и с кем вести. А пресса набрала слишком много воли и пора ее придушить. Никакие аргументы на него не действовали, и тогда Рокфеллер заявил, что выходит изо всех проектов, связанных с Германией. Пусть теперь разбираются в одиночку. А он лично тонуть в этом дерьме и губить свой бизнес совершенно не собирается. Но даже это не остановило банкира. Он лишь осведомился не затронет ли это решение остальных совместных проектов. В частности того, что они обговаривали относительно выкупа советских алмазов.

Рокфеллер заверил своего "заклятого друга" в том, что все остается в силе, и даже предложил любопытный вариант взаимозачета. Теперь все немецкие вложения его группы переходили в собственность Морганов и стоящих за ним Ротшильдов, а эквивалент этой суммы перебрасывался на финансирование алмазной отрасли, включая советские алмазы. Залогом становились акции Де Бирс. Причем, он даже готов был существенно нарастить свое финансовое участие в проекте в том случае, если исполнителем заказов русских станут именно его американские компании. Морган потребовал паузу для принятия решения, но уже через три дня ответил согласием. Ему не терпелось размазать журналистов, замахнувшихся на власть банков и их право быть вне политики. А кроме того, он уже не смог бы отступить при всем своем желании. Оставить последнее слово за оппонентами могло привести к таким серьезным политическим потерям, что об этом лучше было не думать. И видимо это отлично понимал не только Морган, но и Ротшильд, явно санкционировавший сделку, хотя она не выглядела для него не только привлекательной, но и несла в себе существенные риски.

А вот для самого Рокфеллера ситуация, напротив, развивалась более, чем благополучно. Во-первых, он своевременно выскользнул из дурно пахнущего проекта. Теперь никто не сможет обвинить его в финансировании потенциального врага. А если кто рискнет, то легко распрощается со своим бизнесом в суде за клевету. Во-вторых, он сумел приобрести дополнительное влияние на бизнес с поставками оборудования Советам. А это очень немалые деньги. Даже намного большие, нежели в операциях с Германией. Да и платят большевики сразу же в отличие от Гитлера. А это в свою очередь позволит его группе гораздо быстрее забыть последствия Великой Депрессии и выйти на устойчивый рост производства гораздо быстрее, чем любому из его конкурентов. Осталось только договориться со Сталиным.

В какой-то момент у Рокфеллера даже мелькнула мысль о том, не сами ли Советы спровоцировали войну в прессе, но такое предположение казалось уж слишком умозрительным и удивительным. СССР еще никогда не был заметен в попытках игры на поле США. Да и столь дерзкий стиль тоже им не свойственен. Хотя, если разобраться, то Сталин выигрывал от этого скандала больше, чем кто-либо другой. Особенно, если Моргану не удастся заткнуть оппонентов за пояс. И все же, это не Советы. Нахрапистость Моргана, а также его нарочито удивленный вид во время первой встречи скорее показывали, что за всем этим виднеются уши англичан.

При всей парадоксальности такого предположения аналитики Рокфеллера пришли именно к такому выводу. Во-первых, скандал блокировал возможность альянса США и Германии против Британии и ее интересов в континентальной Европе. Во-вторых, при грамотной подаче информации британцы вполне могли рассчитывать, что союз между Англией и США будет очень прочным, особенно, если Британия и Германия окажутся по разные стороны баррикад. В-третьих, если удастся натравить Гитлера на СССР, а такие планы у англичан точно имелись, то финансирование Германии можно будет подать как священную борьбу против коммунизма. Но здесь все зависит от того, чем и когда закончится эта информационная война.

А она пока развивалась далеко не в пользу Морганов, хотя он и привлек на свою сторону наиболее крупные издания, такие как "Нью-Йорк Таймс" и "Сан". Эти газеты попытались перевести накал страстей в область священной борьбы с коммунизмом, в которой все средства хороши. Но и эта стратегия, которая должна была снискать множество сторонников, напоролась на явную домашнюю заготовку оппонентов. В борьбу вступила "Нью-Йорк Дейли Ньюс" Мортимера Цукермана. В традиционно ироничном еврейском стиле газета задавалась вопросом, почему ее столь уважаемые конкуренты, взывающие к священной борьбе с коммунизмом любыми средствами, решили в качестве топлива для своей борьбы использовать геноцид еврейского народа. Далее в статье приводились множественные свидетельства явного антисемитизма политики новых властей Германии, включая воспоминания еврейских беженцев, которые уже потянулись в США из Европы. Причем этот поток только нарастал. Заканчивалась статья еще одним риторическим вопросом. Если у США планируются такие союзники, то правильно ли евреи из Германии едут в США? А еврейский бизнес пытается изо всех сил помочь США поскорее забыть Великую Депрессию? Может быть, евреям стоит поискать другое место? Не начнутся ли на них гонения в Америке, которая только хочет казаться страной священных свобод?

Это было туше. Воевать с еврейской общиной в США было не под силу никому. Ни в политике, ни в бизнесе. Морган вывесил "белый флаг". Профинансированные им издания согласились с тем, что антисемитизм недопустим ни в каком виде, и такая политика Германии делает ее автоматически изгоем цивилизации, недоговороспособным ни при каких условиях.

Оценив последствия закончившейся информационной битвы и открывающиеся перед ним перспективы, Рокфеллер наметил сразу же несколько планов.

Один из них предусматривал создание комиссии Конгресса, которая в неспешном порядке должна была продумывать стратегические рекомендации для внешней политики США, касающейся поведения страны в будущей европейской войне. И комиссия эта должна была находиться под его полным контролем.

Другой касался предложений к Сталину по развитию отношений его промышленной империи и СССР. Эти предложения были немедленно отправлены сыну в Англию, а ему самому даны указания выдвигаться в Москву. По своим каналам Рокфеллер уже все согласовал. Сын будет принят Сталиным.

Полученная по всем каналам информация о происходящем в СССР давала обильную пищу для размышлений. Вся эта информация, пропущенная через аналитические службы Рокфеллеров, позволила сделать несколько важных выводов. Во-первых, у Советов появились почти неограниченные ресурсы для оплаты внешних поставок. Во-вторых, они умудрились под шумок завезти к себе со всего западного мира, страдающего от кризиса и депрессии, огромное число грамотных рабочих и специалистов, позволивших им проводить индустриализацию своего отсталого хозяйства в разы быстрее, чем от них ожидали. К тому же найденные новые месторождения, в том числе нефтяные, резко увеличивали ресурсный потенциал страны. В-третьих, показательная отстраненность от участия в европейских текущих делах и почти мгновенный разрыв отношений с Коминтерном говорили скорее о силе и самодостаточности, нежели о слабости. Да и проведенные внутренние чистки аппарата существенно консолидировали общество в самом СССР. Итогом всех этих выкладок стала рекомендация аналитиков по максимальному расширению контактов с Советами в экономике, а также лоббированию хороших двусторонних отношений на дипломатическом уровне.

Но самый интересный план Рокфеллера касался того, как стоит использовать только что случившееся локальное поражение Ротшильдовского клана для некоторого пересмотра баланса влияния этого клана и его собственной группы в США. И ведь все по-честному. Он предупреждал, его не послушали. Пожалуй, ему стоит на днях пообедать с главным раввином Нью-Йорка.