Глава 15. Жатва.


Следующие недели были наполнены большим количеством крайне драматических событий. Непосредственно нас касалось только открытие всех прочих месторождений, указанных в моем списке. Версия о том, что вся эта информация была найдена в дневниках некоего дореволюционного геолога-любителя Максакова официально не оглашалась, но получила широкую огласку в узких кругах и коридорах сразу нескольких Наркоматов.

Как я и ожидал, буквально через несколько дней, как стало известно про алмазы, в Москву на переговоры примчался Оппенгеймер. Причем, сам Эрнест, глава и фактический хозяин компании. Переговоры с ним вели Молотов и Орджоникидзе. Закончились они небывалым успехом. Де Бирс получает право на монопольное приобретение у СССР всех ювелирных алмазов, предназначенных на экспорт, а взамен обязуется незамедлительно поставлять нам любое промышленное оборудование, включая комплектные заводы. И все это сроком на 10 лет. Я мог гордиться результатами. Это именно я подсказал через Берию, что именно надо просить и заставил сделать оговорку насчет "ювелирных". Теперь уже не наши дипломаты и экономисты отвечали за то, чтобы вытрясать из капиталистов требуемое оборудование, с которым они совсем не торопились расставаться, а Де Бирс и лично Оппенгеймер, глава одного из самых могущественных еврейских кланов. Плоть от плоти мировой закулисы, ближайший партнер Ротшильдов. К тому же цены на импорт оборудования упали примерно на 20 процентов. Это было зеркальное отражение нашего согласия на скидку при поставке алмазов. Но таковой ситуация казалась лишь на первый взгляд. Если бы мы взялись торговать алмазами или даже обработанными бриллиантами напрямую, то рынок бы мгновенно рухнул. Либо мы не смогли бы продавать требуемых объемов. Так что чистый выигрыш был налицо. Еще больше был доволен Артузов. Сразу же с моей подачи Сталин попросил его контролировать все возможные каналы утечки информации об алмазах за границу. В результате СВК удалось вскрыть целую небольшую сеть информаторов наших "заклятых друзей".

27 июля от острой сердечной недостаточности скоропостижно скончался, как говорилось в официальном некрологе, видный деятель партии и Советского государства Нарком Индел, товарищ Литвинов. Вся страна погрузилась в трехдневный траур. На похороны съехалось множество представительных иностранных делегаций, часть из которых состояла из парней с совершенно не бросающейся в глаза внешностью и очень внимательными ищущими глазами. Делегациям устроили несколько показательных экскурсий по заводам столицы, а желающих увидеть мощь РККА даже свозили на полигон, где проходили испытания современных видов вооружения. Но ни одно предприятие под патронажем УЗОРа в список посещаемых объектов, разумеется, не попало. Как и не было продемонстрировано что-либо из опытных образцов. Хотя на все вопросы специально обученные сотрудники радостно и уверенно подтверждали, что все эти предприятия и испытанные образцы курируются именно нашим ведомством. Прием, конечно, был примитивным, но на какое-то время сработать был должен.

Новым Наркомом, занимающимся внешней политикой, был назначен Молотов, сохранивший за собой и все другие посты, что было однозначно воспринято, как его усиление.

А с началом августа понеслось. 2 августа пьяным в собственной ванне в Норвегии утонул Троцкий. Поднялась огромная шумиха по всему миру, были попытки приписать эту смерть козням Сталина и НКВД, но никаких подтверждающих факто насильственной смерти не нашлось. Вскрытие показало, что он действительно захлебнулся. Во сне. Это позволило и норвежским социал-демократам отговориться от какой-либо причастности к инциденту. А потому шумиха быстро утихла. Через месяц за большие заслуги перед СССР и за поимку особо опасной банды уголовников орденом Ленина был награжден некий товарищ Наум Эйтингон. Празднование события прошло скромно и в очень узком кругу.

Уже 5 августа за контрреволюционную деятельность и организацию убийства Кирова был схвачен и лишен всех постов Нарком ВД Ягода. Его должность занял Всеволод Меркулов, исполнявший до этого уже месяц обязанности первого заместителя Наркома. В этот же день Сталин выступил в газете "Правда" с большой статьей о троцкизме, всячески пытающемся под разными личинами помешать строительству в СССР подлинного социализма, и о последователях Троцкого, все еще скрывающихся под маской верных сынов коммунистической партии В статье Сталин призвал к непримиримой борьбе с ними. Началась "большая чистка". Перед этим, понимая, что начинается новый масштабный этап борьбы с оппозицией, я несколько раз беседовал со Сталиным по поводу вреда, который могут нанести делу социализма и его будущего поспешные и ошибочные массовые аресты и осуждения. Особенно без суда и полноценного следствия. Убедить до конца мне его так и не удалось. Время было суровым, к тому же очень ограниченным. Но кое-что все же удалось.

Самая главная моя победа была уже в том, что НКВД не принимало в принципе к рассмотрению анонимные жалобы. Каждое письмо должно было содержать полную информацию об отправителе, а сам он был обязан быть готовым доказать свое обвинение в суде. В случае, если обвинение оказывалось недоказанным, то под суд уже мог пойти сам обвинитель. Стоит ли говорить о том, что в этих условиях количество обращений граждан в НКВД автоматически снизилось на два порядка? А после того, как по статье о наговоре в лагеря отправилось пару десятков жалобщиков, что было широко освещено в прессе, вообще почти сошел на нет. Тогда за аргументированное доносительство и проявленную бдительность в борьбе с врагами народа были объявлены награды и денежные премии. Поток снова немного подрос, но не сильно.

Таким образом, основные чистки коснулись среднего и высшего звеньев партаппарата и государственного чиновничества, а также армии. Вскрытый заговор Тухачевского привел к расстрелу только его руководящую троицу, да и то не сразу. Благодаря планомерной работе, в том числе с привлечением моей информации из будущих архивов и воспоминаний, из Тухачевского удалось вытащить все реальные фамилии германского генералитета, с которым он был связан, и который намеревался устроить аналогичный заговор против Гитлера. Эта информация дорогого стоила. Часть близких к Тухачевскому офицеров, осознанно разделявших идею заговора, отправилась в лагеря, где они тут же были задействованы в качестве командного состава работающих на стройках Родины подневольных бригад. Но гораздо большая часть тех, кто в мое время в худшем случае получил пулю, а в лучшем "пятерку" лагерей, на этот раз смогла избежать подобной участи. Они были, конечно, разжалованы в младшие командиры, кто-то в рядовые бойцы, но, тем не менее, направлены не в места заключения, а в специальные тренировочные лагеря для подготовки рядовых бойцов-новобранцев.

Была еще категория осужденных их числа научно-инженерных кадров, хотя и не очень многочисленная. За исключением небольшого числа реально выявленных предателей, сотрудничавших с иностранными разведками, остальные были отконвоированы в закрытые научно-производственные городки на поселения. Большая часть управленческих и технических производственных ошибок, которые в моей истории приводили к длительным срокам заключения, теперь отрабатывались на привычном рабочем месте с вычетами из зарплаты. И надо сказать, что такие меры воспринимались подавляющим большинством народа, как оправданные и вполне адекватные. В реализации всех этих изменений в технологиях чистки мне очень помог Берия. Его практический управленческий мозг мгновенно ухватил главную идею подобной оптимизации использования рабочей силы. А став моим сторонником, он смог во многом убедить и самого Сталина.

Если брать в целом, то общее число репрессированных по политическим или, правильнее сказать, не уголовным, статьям в этот период составило около тридцати семи тысяч человек по всей стране. Из них расстреляно было всего около полутора сотен человек. И ни одно осуждение не прошло вне открытого суда. Наиболее значимые процессы широко освещались в прессе. Несопоставимые масштабы с тем, что было в моем времени.

Зато очень круто НКВД взялось за уголовников. И в этом тоже была толика моего участия. В конце июля состоялся у меня со Сталиным разговор на эту тему. Причем вызов к Сталину касался совершенно других вопросов. Он очень заинтересовался моим докладом Берии о перспективах разработок вертолетной авиации, которая в моем времени широко использовалась против бронетехники, а также для перевозок мобильных групп десанта. Тем более, что в СССР разработки такой техники уже начались. Камов вовсю занимался проектированием автожиров. Параллельно над этой же темой в ЦАГИ работал не менее талантливый конструктор Миль. Выяснив для себя все, что хотел, и подтвердив, что с общей идеей полностью согласен, Сталин перевел разговор на тему борьбы с врагами народа, что в последнее время случалось довольно регулярно, а потом неожиданно вспомнил, что в самом начале я упоминал, про отдельное направление работы по борьбе с уголовщиной.

- Товарищ Алексей, скажите. В одной из своих первых записок Вы отдельным пунктом программы работы выделили борьбу с уголовниками. Что в этой теме для Вас нашлось столь интересного, чтобы загружать ее проработкой одну из команд УЗОРа?

- Понимаете, товарищ Сталин, это очень непростая темя. К сожалению, до революции, да и в первые годы Советской власти уголовники считались социально близкими к революционерам. А потому на них обращалось гораздо меньше внимания, чем оно того стоило. Причем, на идеологическом уровне этот вопрос так и не был пересмотрен. Но до революции такая постановка вопроса еще была хоть частично оправдана, поскольку большевики стремились обрушить старый порядок для строительства нового, собственного, а для уголовной среды хаос в обществе самое лучшее, что можно представить. А сейчас, когда социализм в СССР уже практически построен, и новый порядок утвердился на всех уровнях, уголовники стали откровенными врагами. Ведь воруют они уже у всего народа, даже в тех случаях, когда их жертвами становятся обычные граждане. И наша обязанность максимально оградить народ от воздействия этой уголовной среды. К тому же именно она является прекрасным питательным бульоном для развития агентурной сети разведок всех наших врагов. Отсутствие каких-либо сдерживающих моральных устоев - главный крючок, на который цепляли агентов во все времена. Конкретная форма уже не принципиальна.

Сталин слушал очень внимательно, иногда кивая, видимо. находя отражение собственным мыслям.

- Но проблема гораздо сложнее той, что способны решить наши доблестные органы НКВД. Во-первых, ни одного уголовника наш народ не должен содержать за свой счет. Следовательно, любой зэк должен работать, принося пользу общества и зарабатывая себе на пропитание и охрану. То есть тюрем, где можно годами предаваться безделью, не должно быть в принципе. Во-вторых, даже атмосфера трудовых лагерей не позволяет человеку исправиться. Даже случайному, попавшему в такой переплет впервые. Особенно, если рядом с ним соседствуют бывалые зэки, преподающие ему совершенно чуждую нам уголовную культуру и даже романтику. В результате мы сталкиваемся с тем, что на свободу, отбыв срок часто выходит еще более закоренелый преступник, чем был посажен до этого. И вот здесь мы сталкиваемся с совершенно конкретной проблемой. Что делать с рецидивистами? Особенно с воровской верхушкой. Дело в том, что стрелять их, не выход.

- Почему не выход? Очень даже дешевый и быстрый выход.

- Нет, товарищ Сталин. Если мы начнем их приговаривать к высшей мере за любое преступление, а матерые уголовники обычно попадаются исключительно на мелочах, то мы сами первыми начнем беспредел. И тем самым откроем "ящик Пандоры". Где гарантия, что из-за своих мелких, часто корыстных интересов какой-нибудь мелкий чиновник не начнет устраивать расправу с неугодными, объявляя их рецидивистами. За всем из Москвы не уследишь. Помните, сколько мне потребовалось сил и времени, чтобы хоть немного убедить Вас отказаться от массовых репрессий в отношении тех. кого можно было бы исправить другими методами? А ведь это планировалось в рамках единой централизованной операции под неусыпным контролем. А тут такой инструмент отдать на откуп на места? Но есть выход.

- Да? Интересно.

- Да. Мы можем организовать экспорт наших уголовников в другие страны.

Сталин расхохотался в полный голос. - Да уж, товарищ Алексей, умеете вы удивить. - Он вытер слезу и продолжил, - И что нам будут платить за такой уникальный экспорт, и куда мы их будем экспортировать?

Я довольно подробно рассказал Сталину о мафии в США, об организованной преступности моего времени, о том, как спецслужбы США получили контроль над всеми мировыми каналами сбыта наркотиков, о проституции, игорном бизнесе, синдикатах наемных убийц и многом другом.

- И Вы, значит, хотите, товарищ Алексей, чтобы наши матерые уголовники отправились в США, Европу, Азию и Латинскую Америку, для того, чтобы урвать кусок всего этого пирога? Я Вас правильно понял?

- Да, товарищ Сталин, верно.

- Но как Вы можете такое предлагать? Вы, конечно, не коммунист, но Вы всегда казались мне человеком порядочным и честным. И Вы хотите своими руками создать систему торговли смертью?

- Да. Только относиться к этому вопросу следует иначе. Возможно, для Вашего времени мои слова выглядят очень цинично, но мое время таково, оно жестоко и не прощает чистоплюйства. Дело в том, что хотим мы или не хотим, но в тамошних странах этот вид коммерции или, как говорили у нас, бизнеса, существует. И это факт. Факт также в том, что сейчас он находится в стадии становления, хотя кое-где уже достаточно закрепился. Фактом является также и то, что этой средой в своих целях постоянно пользуются разведки и контрразведки всего мира, как и коррумпированное чиновничество и политики. Откажемся мы, ничто и никуда не исчезнет. Просто потеряем, или точнее, не приобретем, мы. Это сделают другие. Но это лишь одна сторона медали. Увы, но никто в мире не может жить, всегда нося лишь "одежды одного цвета". Мир един и сбалансирован. Если Вы хотите быть в чем-то хорошим, то в чем-то обязательно будете плохим. Например, уголовная среда, оппозиция, казнокрадство и репрессии - все это проявления темной стороны жизни общества. Мое предложение позволяет не просто экспортировать уголовников, оно позволяет экспортировать эту темную среду. Только подход должен быть грамотным. Отбор только волков, готовых драться, начальная языковая подготовка, групповая отправка, помощь и контроль со стороны СВК.

Сталин задумался, он уже не был столь весел или уверен в том, что я нес чушь.

- Хорошо, товарищ Алексей, мы подумаем. Если Ваше предложение будет принято, товарищ Артузов с вами свяжется.

Артузов связался через два дня. В это время все решения принимались быстро.

Загрузка...