Последний Шаман 3

Глава 23 С чувством бессилия

За чёрно-белой полосой приляг на травку и не ной.

— Серёга вставай! Вставай, чтоб тебя! Не время спать!!! — орут над самым ухом и приходится выныривать из мерзкой и тягучей темноты к свету.

— … я тебе сто раз говорил. В этой жизни я Семён, — ворчу в ответ и резкий удар всем телом о палубу баржи заставляет проснуться лучше всяких криков.

— Да Серёга-Семён-Один-Хрен! Вставай говорю! — вновь продолжает орать Толик и сквозь его крик до моих ушей доносится монотонный стрёкот винтовки.

Анатолий стоит прямо у края нашего лётного средства и стреляет, стреляет, стреляет во что-то внизу. При этом баржа каким-то чудом находится в воздухе, вот только её способ передвижения чудной донельзя. Она то набирает высоту, то ухает вниз, от чего я на какой-то момент зависаю в воздухе и снова бьюсь лицом о железный пол.

Ауч! Больно же.

Сквозь пелену перед глазами вопросительно смотрю на Майкла, колдующего над экранами, и тот ловит мой взгляд.

— Семён, нас за тягловые двигатели зацепили! На подъёмных идём! Освободите нас, скорее!!! — торопит он испуганным голосом и тут уж конечно повод подняться убедительный.

Тело моё ватное, но я заставляю себя встать, чтобы дотащиться до края, где держит оборону Анатолий. Буря над нами продолжает разгонять мошкару и крылатых тварей, но вот творящееся внизу серьёзно так внушает опасения.

Да, наш манёвр сработал и отогнал от поместья арахнидовых солдат. Теперь они вовсю нарезают круги под нами в тщетной попытке дотянуться до нас или хотя бы допрыгнуть. И всё бы ничего, летим и ладно, но проблема заключается в том, что за нас зацепилось склизкое шипастое щупальце одного из гадов и не даёт высоко подняться. Более того, оно тянет нас вниз и только за счёт постоянного огня Анатолия и скачков Баржи удаётся хоть как-то держаться от земли подальше.

Своими выстрелами Толик пытается как-то срезать это канат из плоти, да только попытки его тщетны. У Одержимого, похожего на крупного краба, длиннющее щупальце восстанавливает ранения быстрее, чем Толик успевает их наносить. При этом своими когтями тварь зарывается в грунт и на каждый дёрг Баржи, делает ответный подтяг. Борт нашего судна скрипит, рывки наши всё слабее и вечно так продолжаться не может.

Потому я достаю из храназа наконечник белого копья, свешиваюсь за край и в четыре размашистых удара сношу щупальце, тем самым нас освобождая. При этом потраченные на это действие силы ой как сказываются и я снова падаю на пол, аккурат с тихо хрипящей Эурлиэль.

Как бы это двойственно не звучало, сейчас мы с ней в одной лодке. Глядя в измученное бледное лицо нашей пленницы, я очень хорошо её понимаю. Энергетическое истощение чертовски неприятная штука, сродни похмелью, умноженное в пять раз. Такое только врагу желать, но не себе любимому и потому я извлекаю ещё один энергетический камень и закидываю его себе в рот. Силы приходят, но самочувствие лучше не становится.

Скорее всего, лимит по употреблению допинга мной всё таки достигнут.

— Фуух, вроде оторвались. Семён, ты как⁈ — крепкая рука Анатолия помогает мне принять сидячее положение.

— Жив-не-тужив, чай не сахарок, не расплавлюсь, — благодарно кряхчу в ответ и в руки мои Толик даёт уже открытую флягу. Прикладываюсь к ней и сладкая газировка тут же возвращает стремление к жизни. — Увввх, хорошааа. Ну что там, как…

— Держитесь!!! — перебивает меня Майкл и наша баржа ухает вниз так резко, что я чуть зубы о горлышко фляжки не выбиваю. Пара секунд падения и гудение под днищем вновь заставляет всех жёстко коснуться палубы. — Простите, Семён! Это повторится! Мы тягловые потеряли, сейчас только на подъёмных идти можем. Ну, точнее прыгать.

Да уж, неприятная история. Ну хоть прыжками, хоть катаньем, а быть подальше от поверхности, кишащей Одержимыми, всяко лучше, чем находиться на ней. И потому я велю прыгать к поместью, попутно спрашивая у Толика, что вокруг происходит, ибо сил подняться попросту нет.

— Да вроде как пока все живы, Семён, — говорит он стирая пот с лица и одиночными сшибая парочку увязавшихся за нами крылатых тварей. — Ты как копья бросил, эти жирные загорелись сразу. Вроде как до сих пор горят. Их остальные твари тушить бросились, а нас тот краб своим щупом подбил. Из-за него и упали. Но Майкл с Чарли молодцы, корыто сумели поднять. Вот на чуточку с тварями разминулись, а там уже и ты проснулся.

— А что с манёвром-то? Удалось их отвлечь? — спрашиваю самое важное и получаю утвердительный ответ.

— Да. Вроде как тварей у поместья не видно.

И это прекрасно.

Выиграть время это пусть и маленький, но шажок к победе. И нет, я поганой метлой гоню от себя мысли, что лишь отсрочил нашу гибель, ведь шансы ещё есть. Определённо есть.

И покуда продолжается наше прыганье вверх-вниз, в котором мне с трудом удаётся удержать только что выпитое, мыслями я погружаюсь в анализ. В частности, в анализ себя самого, так-как столь катастрофический упадок сил в мои планы уж точно не входил и не входит. Причина этому просто обязана быть и я её тут же нахожу, стоит мне только погрузиться тонким зрением глубже обычного.

Мои энергетические жгуты как и в основе своей, так и на концах, изъедены и разорваны. В них зияют мелкие бреши и из мест разрывов сочится и сочится получаемая из камня энергия. Вот оно значит как. Большой прилив сил дал большое давление и моя внутренняя структура просто напросто не выдержала.

Хотя, если быть точным, то она выдержала, но измочалилась в край. То ли у этих кристаллов есть некий разъедающий эффект, то ли действительно моя пропускная способность не сошлась с моими амбициями. В любом случае, драться я смогу на полшишечки, да и то со скрипом. В обморок не упасть, и то подвиг.

Особенно, когда от подъёмов в небо и резких падений вестибулярный аппарат протестует и требует немедленно прекратить эту пытку. И когда одно из таких падений знаменуется ударом о лестницу поместья, моё сердце ликует. И пофиг, что жопой под конец ушибся так, что аж звёзды перед глазами. Ведь хоть немного, но их свет мне освещает путь!

Вразвалочку, не без помощи Толика, я наконец спускаюсь на землю близ Поместья и слышу недоброе. С гулким грохотом наземь падают высокие створчатые двери, изрезанные когтями Одержимых. За ними ошалевшие от пережитого люди с удивлением выходят и встречаются с нами взглядами.

— Семён? Анатолий? Всё закончилось? Мы победили? — раздаётся отовсюду и рад бы я их обрадовать, да только не могу.

— … боюсь, всё только начинается, — отвечаю им честно и Толик сгружает меня на ступеньки. Сажусь тяжело, старясь не показывать, насколько мне действительно хреново. — Фуух. Водички дайте кто-нибудь. Ага, спасибо. Как вы здесь? Яков где? И Георг, приём, что там по дронам, остался хоть-кто-нибудь? Нам бы обстановку разведать.

И по разрозненным ответам я прихожу к выводу, что первую волну Светлозёрские худо-бедно пережили. Обошлось без убитых, но раненых снова прибавилось. Хоть бери и заново лечи.

По заверениям Георга, Лаура, Вит и Лилия, пока что справляются, а вот беснующиеся волчицы рвутся в бой и сдерживать их Варваре становится всё тяжелее. К тому же, и с Елизаветиными дочками происходит что-то странное и Яков экстренно пошёл их проведать. Что именно там происходит, я спросить не успеваю, так-как в Окулусе мерцает картинка, в которой орда арахнидовых снова приходит в движение.

— «Господин Семён. Кажется грядёт вторая волна» — звучит в ухе его педантичный голос.

— Я и сам вижу. Народ, не расслабляемся! Тварей ещё много осталось, — кричу всем, в попытке встать и… ничего не получается. Плюхаюсь обратно, где и сижу, отрицательно махая рукой на дёрнувшегося помочь Анатолия. И вздыхаю очень тяжело. — Ладно. Не хотел, но придётся. Георг, соедини с Дороти, у меня есть к ней приказ. Ага. Да, дорогая. Всё верно. Выпускай Крякена.

И не проходит тридцати секунд, как из глубины поместья раздаётся шлёпанье уже далеко не маленьких ножек. То шлёпает мой разъевшийся и похорошевший гусик, с которым безногая помощница Вита, на удивление, нашла общий язык.

Не без помощи знаний Лидии Ахматовны, мне таки удалось понавешать на гуся пару тройку энергетическо-ментальных команд. Прижились они на ура и всё утро я любовался получившимся успехом. Периметр питомец зачищал отменно. Из каждых десяти убитых Одержимых, гусик исправно приносил мне девять кристаллов, а десятый съедал. И как бы сильно ему этот расклад не нравился, таков был установленный моими заклинаниями рацион.

Теперь же настало время воспользоваться его силами по полной и заодно порадовать наркошу халявной порцией кристаллов. И когда эта пернатая машина для убийств видит меня и с разгоном несётся по финишной прямой, мне огромных трудов стоит удержать его порыв.

Ведь гусь реально разъелся.

— «Батяяяяяня!» — фонит он вовсю на ментальном уровне, стучит крыльями и норовит шеей обвиться. — «Батяяня хоррррроший!»

— И я тебе рад, дорогой мой, — говорю ему ласково, похлопывая по спине и грудная клетка его отзывается гулким эхом.

Размерами мой гусь уже почти достиг человеческого роста, если считать вместе с шеей. В жизни я таких и не встречал, но вот по опыту Лидии биоинженеры и не такое в своих пробирках намешивали. Гусь явно стремится стать выше и больше, а уж про энергетический потенциал я и вовсе молчу. Стараясь держаться подальше от его острого клюва и когтей, я указываю ему в сторону надвигающейся угрозы и внятно втолковываю.

— Вкусное кушать будешь?

На такие слова гусик глядит вперёд хищно, аж слюна течёт, но через мгновение он грустно изгибает голову и говорит.

— «Один кушшшать?» — звучат горестно его мысли.

Вот как есть выклянчивает у меня побольше энерго-камушков. Понаучился у воронов.

— Пять кушать. — обнадёживаю его и тот аж перья растопыривает.

— «Пять? Кушать⁈» — удивлённо переспрашивает и глаза его красные загораются живым огнём. — «Пять кушать, пять нести⁈»

— Пять кушать, пять ломать. — подправляю его, ибо в наших реалиях время на доставку совершенно не будет.

— «Пять ломааать⁈» — ментальный крик гусика передаёт все его чувства, ведь для него кощунство разрушать столь лакомое явство.

— Пять ломать, потом подбирать, — даю ему подсказку и вот от неё-то он голову закидывает и восхищённо похрипывает.

Я прямо по движениям его вижу, как в небольшом, но цепком гусином умишке постепенно складывается вся сладость перспективы озвученного мной предложения. Шоркая лапкой и оставляя глубокие борозды в мраморе, он на всякий случай оглядывается, не передумаю ли я и берёт разбег. И в спину я ему кричу немаловажное.

— Большое не кушай! Опасное не кушай! Убегай!

— «Батяня хорррроший!» — звучит в ответ и я очень надеюсь, что зверю ума хватит последовать совету и не лезть на слишком сильного противника.

И шансы на понимание имеются. Гусик как есть поумнел. Слов новых понабрался, до десяти считать научился. Уверен, не сглупит и отступит если придётся.

— Семён. А нам-то что делать? — спрашивает подошедший Александр, утирая со лба пот.

Его одежда порвана, лицо в грязи, но копьё держит уверенно и старые шрамы на помолодевшем теле почти не видны.

— Готовьтесь к обороне и к отступлению, — говорю ему спокойно, прекрасно осознавая, что против всей орды даже гусик за раз не сдюжит.

— А ты что будешь делать? — всё ещё переминается лидер Светлозёрских, глядя на меня с беспокойством.

— Да я тут посижу. Не парься. Если полезут, я их задержу.

Ну вот правда. Не говорить же, что у меня просто-напросто ноги отказали. Если меня под белы ручки уведут, это сильно подорвёт дух всех бойцов. Уж лучше тут посижу, пока в себя не приду и Одержимые мне мотивации ой как добавят.

Далеко впереди гусик завязал бой с наступающим противником и уже видны первые энергетические вспышки. Не без внимательного Георга, мне утром уже довелось посмотреть видео, где была запечатлена тактика гуся по собиранию кристаллов. В ней он подскакивал к обычным одержимым, яркой вспышкой перегружал то ли их самих, то ли их камень и, пока тварь находилась в ступоре, ловко выгрызал кристалл. Видимо и в этот раз всё произошло как надо, ибо количество вспышек неумолимо росло.

— Толик, будь добр, иди ко всем, — прошу я друга, с прищуром наблюдая за передвижением роя и через Окулус и обычным глазом.

— Ты уверен? Выглядишь не очень, — подмечает он верно, поудобнее перехватывая винтовку, а Эурлиэль и вовсе забрасывая к себе на плечо, ибо ей ничуть не лучше, чем мне.

— Уверен-уверен. Посижу, отдышусь, если что, к вам отступлю.

Убеждение срабатывает и я остаюсь один, слыша как заносят в поместья ругающегося Чарли.

Самому бы тоже поругаться от души, да сил и правда с гулькин чих. Даже вкладывание свободных очков опыта в магические характеристики не особо сильно помогают с истощением. Как порванные мышечные волокна, астральные нити не спешат срастаться и эфирка из них вытекает почти с той же скоростью, с какой я её успеваю поглощать. Бедняга Яков, теперь я понимаю, что именно ему пришлось испытать.

Тем временем Одержимые обогнули бешеного гуся и снова во весь опор помчались к поместью. И нарастающее отчаяние от этого озарилось лучиком надежды, когда я в небе разглядел белую точку, со всех сил летящую ко мне. Отправленный на особое задание Белый возвращался и его разогнанную тушку я буквально грудью ловлю, тут же спрашивая.

— Ну что, нашёл их? Всё удалось⁈ — в моих руках ворон еле-еле дышит, но говор его довольный.

— Каваар. Киа-ва-вааар. Кер-кер-кер! «Нашёл. И он тоже нашёл. Будут через десять минут»

И весть его одновременно и прекрасная и сокрушительная. Десять минут... Да за десять минут от нас тут и мокрого места не останется.

— Лааадно, — говорю ему тихо и мой взгляд падает на лежащее чёрное копьё, оставленное кем-то из местных. — Будь другом, подай мне.

Ворон послушно притаскивает мне оружие, хоть и получается у него это с трудом. Взяв чёрное древко, я поглубже вонзаю его остриём в мрамор ступеней и медленно встаю по нему, скрипя зубами. Шаг вперёд и спиной опираюсь на копьё, решая хотя бы помирать стоя.

Десять минут.

Вроде бы так мало, но вместе с этим и чертовски много. Даже отступление не особо поможет, ведь при более детальном рассмотрении, когти тварей оказались на удивление сильны и остры. Под их напором оконные проёмы превратились в зияющие бетонным крошевом дыры, а это значит, что при отступлении в подвалы, и пол продержится немногим дольше.

В общем, мы в заднице и умирать пора красиво.

Но не успеваю я собраться с духом, как за спиной звучат крики и нечто алое вырывается из поместья, заставляя поднятые мужиками створки снова рухнуть. Следом раздаётся голос Елизавета полные гнева и страха.

— Яра! А ну назад! Назад я сказала!

Вот только похожая на клубок пламени Яра её как-будто не слышит. С высоким скрипучим смехом она поднимает голову и в свете солнца блестят её алые аккуратные рожки. Кожа её багряно розовая, мышцы рук и ног отчётливо проступают в своей мощи, а каждый палец заканчивается острым длинным когтем. Не вижу её лица, но по тому, как она группируется перед рывком, я узнаю ту самую жажду, которую замечал в гусике.

И всё последующее в моём восприятии растягивается в долгую нить тянущихся во времени событий. Волна Одержимых налетает и к ним навстречу бросается Яра.

Обгоняя их по скорости, она филигранно вонзает коготки в грудь первого, вырывает у него кристалл, с хрустом вонзается в камушек зубками и ловко прыгает ко второму.

Следом из-за спины моей стелется по ступенькам чернильная тень, наскальзывает на Одержимого и словно продавливает ему грудную клетку. На краткий миг я вижу, как из этой тягучей тени проступает хищное лицо, лишь немного напоминающее Мари.

И дальнейшее поражает меня больше, так-как в спину бьёт неистовый ветер и в его потоках вылетают два цветных силуэта. С ястребиным кличем они влетают в строй Одержимых метя во всё те же кристаллы и после них твари остаются либо рассечёнными вдоль, либо вовсе располовиненными.

А уж когда земля перед поместьем вспухает и нечто, покрытое чешуёй, начинает ломать Одержимым ноги и утаскивать их под землю, у меня и вовсе дар речи пропадает. Только и могу, что схватить за руку и прижать к себе Елизавету, которая продолжает причитать.

— Семён! Они! Они меня не слушают! Они же!!! — мать в страхе, мать в гневе, мать в ужасе и всё это прямо передо мной, но я не разжимаю хватки.

С каким-то ярым кличем из дверей поместья выходят Светлозёрские, с пиками наперевес, создавая перед нами строй и смыкая ряды. Они нещадно колют забравшихся на ступени тварей, но дальше порога не идут, тактически удерживая позицию. И точно также поступают оставшиеся прикрывать тыл в поместье молодые волчицы, вместе со своей матушкой Варварой. Они рычат, они скалятся, они даже успешно валят и загрызают забредших с верхних этажей недобитков, да только в их диких порывах нет ни малейшего желания ворваться в гущу боя.

Всё потому, что они боятся. Боятся не наступающего роя, а тех, в кого превратились девушки.

И буду честен, даже меня пугает их напор. Пугает та сила, та лёгкость, та лихость и хищность, с которыми они раздирают Одержимых. Каждый съеденный кристалл придаёт им сил, каждый убитый враг подхлёстывает их стремление. За те несколько секунд боя, они умудрились уничтожить почти три десятка тварей и на этом останавливаться не намерены.

Я смотрю на происходящее одновременно в немом восхищении и в тихом шоке и совсем не слышу шагов за спиной. Только на удивлённое рычание волчиц оглядываюсь и вижу ослепительно сияние, берущее меня за грудки и разворачивающее к себе.

В сияющем существе я узнаю Беллу и её поцелуй касается моих губ прежде, чем я успеваю хоть что-то сделать. Поток всепроникающей силы снисходит на меня ослепительным сиянием, блаженной музыкой, небесной манной, что вкуснее всего, что я когда-либо пробовал. Краткие секунды экстаза длятся словно сама вечность и их завершение словно тяжелейшая пощёчина. Будто в ледяной омут она макает меня в реальность и в померкшем сиянии я вижу взгляд Беллы.

И всё понимаю.

В нём нет и намёка на осознанность, а значит девушка находится в состоянии аффекта. И не только она. Все остальные тоже.

— Семён!!! Пусти меня!!! — вновь удар в скулу и я осознаю, что до сих пор продолжаю крепко удерживать Елизавету.

Вот только её полновесный удар не принёс мне ни капли урона, как будто я полон сил. Хотя почему как будто? Стоит взглянуть на почти погасшее сияние вокруг Беллы, я всё прекрасно понимаю. Это она меня подзарядила и, в отличие от энергии из кристаллов Одержимых, её заряд не стремится покинуть моё тело сквозь астральные бреши. Наоборот, он стремится остаться и исцелить.

— Моя ты умница… — шепчу ей, и после смело иду вперёд, таща за собой Елизавету. — Светлозёрские! Держать ряды! Никого не пускать дальше порога! По моей команде, отступайте!

Моему громкому крику не смеют перечить и строй расступается передо мной и снова смыкается, стоит мне сойти со ступеней. Увидев доступную мишень, ко мне тут же ползёт обделённый на три ноги Одержимый и я отмахиваюсь от него белым наконечником. И, к моему удивлению, режущий свет с него срывается раза в три сильнее обычного. С рассечённым кристаллом тварь падает замертво, а я прихожу к выводу, что тип посылаемой в артефакт энергии всё таки роль играет.

Но и об этом думать не время, так-как девы в своём порыве далеко разбежались. Жрут, ломают, калечат и уничтожают, с каждым новым съеденным кристаллом обретая силы на следующий порыв. Рой арахнидовых хоть и пытается наступать, но с каждой секундой в их волнах всё меньше уверенности. И тут главное подобрать точный момент, чтобы…

— Семён, спаси же их!!! — почти в ухо кричит мне Елизавета, видя, что её тумаки на меня не действуют.

— Тише ты! Именно этим и занят, — успокаиваю её, идя по бранному полю и отправляя в храназ запрос на Особый камень Одержимых. — Вот, держи. Съешь, когда скажу. Он даст силы и тебе придётся связать всех девчонок.

— Так я же не дотянусь, — сомневается Елизавета, беря камень в ладони и глядя вперёд, где в дали беснуются её дочери.

— А это уже моя забота, — отвечаю ей, вкладывая Усиление в зрение.

Ну же, девочки, давайте. Надавите ещё немного. Убейте ещё немного. От их изначального воинства уже нет и половины. Они же на инстинктах живут. Две трети потерь для них будут критичны. Ну же…

И когда наконец ряды тварей резко разворачиваются и отступают, я достаю из храназа припрятанный Камень Червя. Поднимаю высоко над головой этот арбузик и вдобавок подсвечиваю его белоснежной энергией Беллы. И это срабатывает. Я вижу, как по звериному во весь опор мчит к нам огненная демоница Яра, как чернильной тенью стелется по земле Мари, как взрыхляя почву стремительно движется покрытая чешуёй Герда и как с клёкотом падают с неба пернатые Ада и Рая.

— Лизка, Сейчас!!! — кричу подруге и она всё делает верно.

Хрустит мерцающий всеми цветами радуги камень под её зубами и белые нити в немыслимом множестве выстреливают во все стороны. Каким-то чудом я успеваю броситься к Лизке под ноги, чтобы не попасть под раздачу, а вот девушкам везёт меньше. То ли они их не видят, то ли не обращают внимания, но в Елизаветины ослабляющие путы попадают все без исключения.

Их слаженный нечеловеческий крик нас почти оглушает, но Елизавета не останавливается и продолжает наплетать на них следующие и следующие. Прямо на наших глазах огненная аура Яры спадает, а рожки её уменьшаются. Мари так и вовсе из теневой лужи превращается в нормальную девушку, вот только кожа её всё такая же чёрная. Выползшая из земли Герда теряет чешую, а с неба в неконтролируемом падении падают близняшки. Благо они летели плечом к плечу и их я успеваю поймать прежде, чем они касаются земли.

Но даже так, ослабленные и связанные, они царапаются, хнычут, плачут и пытаются дотянуться до желанного им кристалла. Не обращая внимания на острые коготки Яры и Ады, я пинком отправляю камень Одержимых к поместью и прошу подругу.

— Не до конца свяжи. Пусть сами доползут.

Натянутая, как струна, она мне кивает и мы медленно идём по полю обратно, словно не девушек в порядок приводим, а собак выгуливаем. Тьфу, пропасть! Что же они в себя-то не приходят? Елизавета их почти от всей добытой энергии избавила, а они всё равно ползут в своей жажде к энергетическому камню. Хммм! А может в этом и дело? Но если так, то надо поспешать!

И прежде чем я успеваю крикнуть мужикам, сквозь их ряды протискиваются волчицы и несутся к нам. Берут осторожно зубами под руки девушек и тащат, а Герду так и вовсе умудряются затащить Варваре на холку. Вот же умницы, вот же славные, не то что некоторые. У самых лестниц я всё таки не выдерживаю и кричу.

— Мужики, бл*ть! А помочь нет, не надо⁈ — и это их словно из оцепенения выводит. Они тут же бросаются и забирают девушек из волчих пастей. Кто-то додумывается и берёт на руки сосредоточенную Елизавету, которой идти всё сложнее и сложнее. — Вот и этих берите! Только осторожно, у них когти острые. Георг, приём! Вита на связь. Отлично. Вит, сейчас к тебе беглянок приведут, дай им лошадиную дозу транквилизаторов. Да всем. Нет, Елизавете не надо, она их сдерживает. Всё, молодец, бывай.

Раздав приказы, я устало прислоняюсь к колонне и утираю пот. И вот же шутка, но буквально напротив у такой же колонны стоит донельзя потраченный Яков. На уносимых девушек он смотрит с болью и грустью. Не будь дураком, я понимаю его чувства, отлипаю от своей точки опоры и подхожу к нему, дабы хоть немного успокоить.

— Хорош хмуриться, лоб продавишь, — говорю ему, присаживаясь рядом и с наслаждением вытягивая ноги. — Я их сканировал, пока нёс. Мозговая активность у них та же, а значит разум они не потеряли. По крайней мере, не должны.

— Ой заткнись, Семён. Не обнадёживай о том, чего не знаешь, — тяжело ложатся слова Якова. — Жить с активной мутацией не просто. По себе знаю. Одна надежда, что за десятки лет мрази-вивисекторы свои сыворотки улучшили. Судя по виду девчонок, им что-то передовое вкалывали.

— Понадеемся Яков, — вздыхаю тяжко, наблюдая по Окулусу с сохранившимся в подвалах камер, как девушкам колют успокоительное и они засыпают. — Мне их тоже жалко. Уж чего-чего, а такой жизни я им не хотел и и не хочу. Но если бы не они, мы бы не справились.

— А ты считаешь, что мы справились? — отвечает Яков хмуро, по звериному подбираясь.

Я смотрю в ту же сторону, что и он и вижу, как по воздуху крайне быстро летит гусик. Причём летит не на своих двоих, а как-то хаотично бултыхаясь. Со всей силой он врезается в одну из колонн, стекает по ней и шустро убегает в поместье, хрипя и поскуливая.

— Чего это он? — удивлённо спрашиваю и Яков указывает вперёд.

— Да вон почему...

И в голосе его звучат обречённые ноты.

Эх седая моя башка, должен был ведь догадаться. Не из-за потерь отступил рой Арахнидовых, вовсе нет. Просто на поле вышла более крупная боевая единица, под когти и клешни которой попадаться куда-как опаснее.

Оно идёт прямо к нам, неспешно и грациозно. В своём симметричном костистом уродстве оно даже по своему прекрасно, вот только эта красота несёт за собой лишь одно — Смерть. Аура этого Одержимого различима даже на большом расстоянии. Оно сильнее меня, Якова и нас двоих вместе взятых и на тонком уровне выглядит как пламя с тремя яркими истоками, расположенных в центре его бронированной груди.

И если раньше я думал, что нам настала жопа, то теперь я в этом окончательно уверен. Ведь к нам идёт Бретер. Один из сильнейших видов Одержимых, справиться с которым не может никто.

— Это конец, да? — задаёт риторический вопрос Яков, всё прекрасно понимая.

— Видимо да, — соглашаюсь с ним, прикрывая глаза и с наслаждением слыша далёкое и басовитое карканье в небе. — Но не для нас. Пока что не для нас.

Вместе с карканьем я различаю свист летящего оружия и идущий на нас Бретер молниеносно смещается, пропуская перед собой лезвие вращающегося тесака. Он делает это так быстро, что даже в усиленном восприятии я не успеваю отследить его движение. Но этого мне и не нужно. Мы сделали всё, что в наших силах и продержались ровно столько времени, сколько потребовалось найденному Чёрным Медвяну добраться до нас.

И теперь глава Легиона Смертников, бывший Берсерк и напарник воронов, вступает в бой. И справиться он или нет со своим противником, одному богу известно.

И я даже знаю, какому.