Последний Шаман 3

Глава 20 Преобразовательная

Легко в учении, тяжело в последующем лечении.

— Я тебя придушу… — тихо шипит мне в лицо Елизавета, крепко держа руками за шею.

— Да успокойся ты, женщина! — пытаюсь её вразумить, но тщетно.

— Придушу, тв*рь ты эдакая… — в глазах моей подруги пелена, а необычайно сильные пальцы сдавливают горло всё крепче.

— Да ну хватит! Тххак и помереть не долго! — кричу ей и мой затылок лишь сильнее упирается в стену.

И ведь реально задушит! До чего же крепкая у неё хватка. Хотя в данный момент, это не она такая сильная, а я слабый, ведь опутан её белоснежными жгутами по рукам и ногам.

— Ничего. Если помрёшь, воскреснешь как-нибудь. А уж потом я тебя ещё раз придушшууу… — она шипит сквозь зубы и ноги мои начинают отрываться от пола.

Вот это уже никуда не годиться.

— Яков! Ты-то что стоишь⁈ Помог бы хоть! — взываю о помощи, но старший Кравец даже внимания на мои просьбы и подёргивания не обращает, лишь говорит вскользь.

— Да ты и сам прекрасно со всем справляешь, как я погляжу… — при этом глядит он совсем не на меня.

Проходя мимо больничных коек с лежащими на них девушками, он через каждые десять секунд хмыкает, становясь всё более задумчивым. Мне же от его хмыков не легче, так-как воздуха в лёгких почти не остаётся. Эх, если бы не трата астральных сил на освобождение всех Светлозёрских, я бы с Елизаветой смог бы в лёгкую справиться.

Ох что за женщина! Что за нрав! Вот прям узнаю прежнюю Лизку!

Да только ностальгические воспоминания тоже нисколько не помогают. Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт, реально же ведь придушить собирается! Нужно срочно что-то делать. Так. Чему учили Сергея Кравец? Ага. Карате и айкидо. Техники, с помощью которых можно справиться с куда более сильным противником. А ну-как попробуем. Ногу сюда… руками вот здесь… на болевой… смещаем центр тяжести и…

Вместе с ней мы валимся на пол и вот уже я восседаю сверху, зажимая её руку в захвате.

— А ну пусти меня! Я не закончила! — злится она, в попытке меня сбросить и это ей почти удаётся.

— Агха! Кхкккхх! Вот прям щас и отпу-кх-щу. Разбежалась! — откашливаюсь я, в попытке переконвертировать остатки эфирной энергии в астральную, чтобы хоть как-то от её пут избавиться.

В режиме берсерка Лизка и правда оказывается грозным противником. Мало того, что всю энергию выкачивает, так ещё и перекрывает каналы, мешая её восполнению. Спасает только то, что и её силы не бесконечны и постоянно меня опустошать и сдерживать она не может. Зато может очень больно кусаться! Ауууфх! Зараза! Аж до крови прокусила!

— Да хватит тебе, Лизка, уймись! — пытаюсь я вытащить руку из её крепкой зубовной хватки. — С твоими дочками всё нормально!

— НОРМАЛЬНО⁈ — вскипает она, отпуская мою руку. — И это ты называешь нормально⁈

И пусть она кричит, пусть она в бешенстве, но это уже маленькая победа. По крайней мере она вышла на диалог и есть шанс, что в ближайшее время мне не отгрызут голову. Ведь нужно же ей чем-то говорить.

— Да, нормально! Все жизненные показатели у них в норме. Вон Вит подтвердит, — указываю я на решившего войти в медблок парня, но прижатая к полу Лизка так рявкает на него, что он разворачивается и благоразумно уходит обратно. — Да вон и Яков может сказать, что всё нормально. Правда ведь?

— Смотря что ты считаешь нормой… — всё также задумчиво отвечает Яков и от его слов Лизка начинает чуть ли не на стену лезть.

— Так! Тщщ! Яков, чтоб тебя втудыть! А ну помоги! — кричу по серьёзке, ибо нити Елизаветы начинают ощутимо врезаться в астральное тело, оставляя в нём раны и бреши. Под её напором я вновь оказываюсь на заднице и из последних сил удерживаю её руки за спиной. — Яков! Не поможешь, ежа те на лицо пришью! Ну же…

И то ли среагировав на угрозу, то ли реально осознав, что дело дрянь, он наконец подходит, спокойно садится напротив Лизки и даёт ей пощёчину. Настолько резкую и звонкую, что и она и я замираем в оцепенении.

— Елизавета. Приди в себя, — голос Якова тих, но в нём ощущается неумолимая сила, с которой невозможно бороться.

Лизка в моих руках шумно дышит, скрипит зубами, глядя прямо в глаза Якова и… в итоге выдыхает. Тело её расслабляется, астральные жгуты втягиваются и я отпускаю подругу, давая ей возможность подняться. И уж встаёт она величаво и гордо, отряхивается едва-едва, будто и вовсе между нами не происходил сеанс одностороннего удушения с плавным переходом в партер.

— Так. Ты. А ну иди сюда, — уже с гораздо меньшим гневом она берёт меня за отворот туники и тащит к первой койке. — Объясняйся. Это нормально для человека или нет⁈

И вот с одной стороны, её претензия вполне понятна. Любой бы пришёл в ужас от увиденного, если бы не знал всей сути происходящих процессов. Перед тем, как зайти в медблок, я постарался Елизавете объяснить, вот только вместе с силами к ней вернулась импульсивная манера поведения. В общем, она вошла раньше и увидела…

— Коконы, Яков!!! Мои дочки превратились в коконы, чтоб тебя! — сжимает она кулаки и в глазах её застыли слёзы.

— Уверяю тебя, это не навсегда, — подняв ладони перед собой, я осторожно подхожу и натягиваю сбитое одеяло на то, что раньше являлось Мари. Теперь же её тело плотно покрывает тонкая полупрозрачная плёнка, под которой отчётливо виднеется сама девушка. — Их организмы находятся на стадии метаморфозы и, если ты позволишь, то я всё объяс…

— А здесь что⁈ Да ты посмотри! У них перья! У моих бедных девочек растут перья! — в сердцах восклицает моя подруга детства, подходя к обнявшимся близняшкам, для которых пришлось соединить кровати, так-как их кокон оказался общим.

Я и сам подхожу к ним, признавая, что да, у Ады и Раи действительно на руках и плечах проступили тонкие острые пёрышки. И при этом они ничуть не портят их красоту а лишь подчёркивают.

— Да, Лизка. Я вижу. У них растут перья. Но если ты сядешь и попробуешь успокоиться, то я всё…

— А у Яры рога! У моей прекрасной девочки выросли рога! Проклятье… Проклятье! Я же хотела им нормальной и достойной жизни, а не это вот всё! — всё не может уняться Елизавета, пряча своё лицо в дрожащие ладони. — А всё ты… всё ты виноват…

— Да послушай же ты меня, Лизка! — взываю я, делая шаг назад, ибо её нити опять начинают угрожающе расплетаться.

И снова на выручку приходит на удивление спокойный Яков. Он ставит стул в проёме между койками, садится в него и указывает Елизавете на точно такой же, стоящий у окна.

— Сядь. Послушаем, что Семён расскажет.

И, о чудо, Елизавета медленно садится, упирает локти в колени, сцепляет пальцы и смотрит исподлобья тяжёлым и немигающим взглядом. Меня аж оторопь от него берёт, но делать нечего. Потирая всё ещё саднящую шею, я начинаю рассказ.

— В общем. Девушкам не спалось и идея раскрыть их силы пришла к ним под утро. Ну, как пришла… это я мимо проходил и услышал их разговор, а они услышали меня вот и… — Елизавета начала угрожающе распрямляться, но поднятая рука Якова придержала её порыв. — В общем, они меня убедили, да я и сам был не против. В наших реалиях необходимо выжить и за любой шанс, способствующий выживанию, стоит цепляться. Поэтому я и освободил их от оков также, как и освобождал Светлозёрских.

— Но Светлозёрские, в отличие от моих дочек, не превратились в… в… в тех, в кого превратились! — яростно восклицает Елизавета, с хрустом сжимая пальцы. — Или людей ждёт то же самое⁈

— Нет, их то же самое не ждёт, — уверяю её и получаю в ответ громкое.

— Тогда почему мои дочери стали такими⁈

— Отличный вопрос! — смыкаю со звонким хлопком ладони и продолжаю. — Я тоже им задался, когда освобождённые девушки жутко захотели есть и после обильного завтрака улеглись спать и начали покрываться…

Я щёлкаю пальцами, в попытке вспомнить и меня выручает выглянувший из-за дверного проёма Вит.

— Покрываться мембранными псевдококонами, господин Семён.

— Вот. Мембранными псевдококонами. Спасибо, Вит, — голова парнишки вновь скрывается и будь я на его месте, то поступил бы также. Всё потому что напряжение в комнате таково, что можно ультрагаджеты напрямую запитывать. — Собственно, как-только это начало происходить, я вызвал Вита и мы перенесли всех девушек в лазарет. Провели диагностику, взяли пробы и убедились, что с ними всё в совершенном порядке. Да, их тела перестраиваются, но жизненные показатели даже лучше, чем у обычных людей.

— Ты всё ещё не ответил на вопрос, почему они такие, — угрожающе произнесла Елизавета.

И вот ей богу, на этот вопрос отвечать мне категорически не хотелось, но видимо придётся.

— Я не знаю почему они такие, — отвечаю честно и в глазах Елизаветы возникает страх. И вот он без ножа моё сердце режет… Уж лучше бы она гневалась. — Мне самому было страшно, Лизка. Я был уверен, что с ними будет точно также, как с Майклом, но оказалось, что нет. И я даже не знаю, в чём моя ошибка. Я ведь действовал осторожно, не влезал в структуру, просто развязал оставленные узелки и дальше они сами распустились. Да чёрт возьми! Мне даже сжигать нити не пришлось! Они сами растворились.

— Погоди-ка… — внезапно влезает в разговор Яков, поднимая руку. — Ты говоришь, что просто развязал завязанные нити?

— Да, мне это тоже показалось странным, — поворачиваюсь к нему, параллельно убирая голову от висящего в воздухе астрального жгута Елизаветы. — У всех других людей блокирующие нити и структуры вживлены в тело, но вот у них они выглядели как очень плотный корсет. Потянул за узелок и всё разрушилось, как карточный домик.

— Как будто так специально и сдееелали… — тянет задумчиво Яков, приходя к тому же выводу, что и я.

— Именно так. Это крайне подозрительно и я думаю, что процессы были заложены ещё когда…

— Лиза. А у той подпольной лаборатории, откуда ты девчонок взяла, имелось название? — не дослушав, перебивает меня Яков.

— Нет. Не имелось, — отвечает Елизавета, скрещивая руки на груди. — Она шла под кодовым номером DL-11452.

— Ясно. А имена владельцев и персонала ты можешь перечислить?

На его просьбу Елизавета хмурится и, после короткой паузы, выдаёт.

— Да смогу.

— Будь добра. Прям по порядку. И не пропускай никого.

— Хорошо. Эрик Воджински, Маркус Иворк, Лидия Успенская, Гилл Статенберг, Артур Смолов…

Имена и фамилии звучат и звучат и у меня появляется время морально придти в себя и немного собраться с мыслями. Уж не знаю, что Яков ищет, но занятая делом Лизка всяко лучше той версии себя, которая пытается меня убить.

Оперевшись на спинку одной из коек, я невольно вспоминаю события сегодняшнего утра и они ярко встают у меня перед глазами. Вот чёрт меня дёрнул подняться пораньше и пойти на прогулку по коридорам. Спал бы себе и спал, обняв одной рукой Лауру, а второй Лилию. Так нет же! Пожрать захотелось… А когда за дверью голоса девушек услышал, то и вовсе не пойми почему замер.

Хотя девушки тоже хороши. Вот надо им было именно этой ночью устроить что-то вроде девичника, в процессе которого они разговорами и капелькой алкоголя снимали стресс прошедших дней. Нет, я всё понимаю, но меня то зачем в это было втягивать? Я же, когда сонный, добрый и отзывчивый. Вот и ответил на просьбу одной, освободил её, а потом и вторая, и третья, и четвёртая захотела. Ну а когда они начали жрать как не в себя, а после солдатиками на пол ложиться, вот тогда у меня волосы дыбом и встали. Благо утро всё же оказалось ранним и удалось без лишних глаз, ушей и суматохи их до Вита дотащить.

И вот с одной стороны за девушек страшно, до ужаса. Ведь чем я, чёрт возьми думал, когда соглашался⁈ А с другой стороны, в глубине сердца удивительное спокойствие и чуйка подсказывает, что всё идёт как надо. Да, изменениям быть, но когда вокруг опасные для жизни условия, отсутствие изменений означает смерть.

— Оп. А ну-ка повтори это имя, — просит молчавший доселе Яков.

— Эдвард Мейзер, — повторяет Елизавета и после добавляет. — Фигурировал, как второй младший помощник главного управляющего по лаборатории, Густава Филлиона.

— Нет, Лиза. Густав Филлион, это херня полнейшая, а не управляющий. Фикция, для отвода глаз, — улыбается Яков, потирая подбородок. — А вот фамилия Мейзер мне знакома. Вспомни-ка, у него не было в родственниках некоего Марата Мейзера?

— Вроде был. Его старший брат, который на суде защищал…

— Отлично! — восклицает Яков, включая наручный гаджет и что-то рисуя. — Такой высокий, лицо худое, глаза серые и тянет гласные странно, верно? Наверняка верно. Такие люди меняют многое, но только не привычки. Тьхе, даже имени не поменял, убл*док! Вот только эта гн*да Эдварду Мейзеру является не братом, а, скорее всего родственником посерьёзнее. Дядей, дедом или может даже отцом. Вот, посмотри, у них такой был герб? Он фигурировал в деле?

На экране Яков нарисовал вполне себе сносное изображение щита со змеёй, обвивающей яблоко. И лишь взглянув на него, Елизавета мрачнеет донельзя, хотя казалось, куда уж больше.

— Да. Этот символ. Их семья отмазывала младших сотрудников на суде.

— Ну, не младших, а ключевых, но это уже нюансы, — хмыкает Яков, складывая рисунок. — Ох Мейзеры. Полвека их ничему не научило. В общем, вины Семёна в том, почему девки выглядят сейчас так, нет. И если ты, Елизавета, думала, что в тот день переступила дорогу крупным мафиозным шишкам, устроивших подпольную мед-лабораторию по суррогатному материнству, то ты ошибаешься.

Нарочно взяв паузу, Яков откидывается на стуле и сладко потягивается. Ему явно по вкусу пришлось разгадывание маленькой тайны, но с нами он делиться не спешит. Тянет время, пока мы не спросим.

— И кому мы переступили дорогу? — спрашивает наконец Елизавета, опережая меня буквально на секунду.

— Зависит от того, из какого дома тот, кто прикрыл твою задницу, Лиза. — улыбается Яков и Лизка отворачивается, явно не желая говорить. Вот только Кравец настаивает. — Я серьёзно. Из какого?

— Его зовут Ариарди Дорн из дома «EMERALDIS» — глухо отвечает Елизавета.

— Вооот оно что! Об этом ты мне не рассказывала, — аж присвистывает Яков, но на злой взгляд Лизки примиряюще поднимает руки. — Извини, если задел. В чужих личных делах я стараюсь не топтаться, но у нас ситуация иная. Если твой защитник, это Ариарди из пятого, по списку, дома в Совете, то прикрыть он тебя мог только от тех, кто ниже него. В то время, когда я являлся членом семьи Кравец, фамилия Мейзер в узких кругах была известна. В ней потомственные биологи и генные инженеры улучшали задницы элиты по всей Европе. Подлизывали всем кто больше платили, в частности домам с одиннадцатого до пятнадцатого. Теперь же, смотрю, забрались в первую десятку. Так вот, ты со своим Ариарди в благородном порыве накрыла не бандитский притон, а одну из передовых лабораторий Высших Семей. И я удивлён, как вы до сих пор оставались живы.

По её реакции можно смело судить, что она и сама не знала о всех масштабах содеянного.

— С нас взяли подписку о невыезде, — ошарашено отвечает Елизавета.

Сейчас на неё страшно взглянуть и я обещаю себе, что если однажды встречусь с её возлюбленным, то врежу в его холёную морду. Как пить дать, он был в курсе и скрыл от неё всё, взяв весь груз ответственности на себя. А так поступают только гордецы и эгоисты, пусть даже и любящие.

— Подписку значит? Хех. Ну, получается эксперимент по генному улучшению просто-напросто подвесили, а результаты оного мы наблюдаем прямо сейчас, — обводит взглядом Яков затянутых мембранами девушек и голос его печален. Не иначе как своё собственное прошлое вспоминает, когда родной отец с ним всякое вытворял. — Я даже большее предположу. Скорее всего их так легко тебе оставили, потому что эксперимент вошёл в финальную стадию и можно было оставить девушек так-как есть.

Елизавета вздыхает очень тяжело и опускает лицо в ладони, массируя жёстко. Я вижу, как сильно она устала и подхожу поближе, кладя руку на её плечо.

— Держись, Лизка. Я с тобой. — говорю ей мягко и она мотает головой, в просьбе сейчас её не трогать.

— Что же с ними будет…? — произносит она горько и на этот риторический вопрос решает ответить зашедший в палату Вит.

— Я думаю, госпожа Елизавета, всё будет хорошо. Я каждые пол часа проверяю их состояние и прихожу к выводу, что происходящие изменения пойдут исключительно на пользу организмам девушек. Их тела становятся крепче, мышцы прочнее, а растущая энергоритмика и вовсе удивительная. Более того, посмею предположить, если бы энергетические ограничители продолжали существовать, то имелся бы высокий риск распада физических структур. Так что, господин Семён сделал всё вовремя. Ещё бы месяц другой и…

Тут уж я дотянулся до вдохновлённого парнишки и зажал ему рот, так-как дистанционных намёков о прекращении монолога он не понимал. Но, оглянувшись на Елизавету, я вижу, что ей стало лучше. То ли в руки себя взяла, то ли слова Вита подействовали успокаивающе. Так или иначе, она свои гневные и кровожадные намерения прибрала.

С любовью и горечью она глядит на своих застывших дочерей и её голос едва различим.

— С ними… точно всё хорошо? Я имею в виду… — она замолкает и я пока что не спешу убрать руку с губ Вита. — Я имею в виду, будут ли они самими собой? Узнают ли меня и друг друга?

А вот теперь можно и убрать.

— С момента, как они сюда попали, я сканирую мозг каждой и не нахожу разительных отличий в его работе. И да, признаюсь, как только вы появились в поместье, я просканировал мозг каждого из вас, пока вы спали. Простите меня. Но с уверенностью могу сказать, что всё в порядке и шанс, что их память останется прежней приблизительно восем…

И тут я снова прикрыл ему рот, но по совершенно другой причине.

Дело в том, что легчайший шорох привлёк моё внимание и исходил он как раз со стороны кокона Мари. Вскоре это услышали не только я, но и Яков с Лизкой. Оба встали, и подошли, но я рукой придержал их порыв.

— Она просыпается… — восхищённо бормочет Вит, усиленно щурясь и я его действия понимаю.

— Да, всё так, — соглашаюсь с ним, отчётливо видя, как свёрнутые ауры преображающихся девушек начинают распускаться.

— Я же говорил, что высокопитательные растворы ускорят их метаморфозу! Если бы ещё дали лактиды и верретиды, то и вовсе смогли бы подстегнуть процесс раза в два. Я всё таки не ошибся, Господин Семён, — восторженный голос парня уже ничем невозможно заткнуть.

— Так, Вит. Никакого форсирования. Нужно дать им проснуться самим, а не то…

Договорить мысль мне, к сожалению, не дали. От Георга пришёл вызов и, раскрыв Окулус нажатием на переносицу, я весь обратился в слух.

— Да Георг, в чём проблема?

— «Господин Семён. Дроны зафиксировали приближение потенциально сильного врага. Надвигается с Юга. Пересечёт периметр через четыре минуты. По словам операторов он слишком большой и подвижный и, смею предположить, что ваш ручной питомец с ним не справится.» — говорит он сдержанно не только мне в ухо, но и сразу через динамики камер.

— Чёрт, как невовремя! — сокрушаюсь я, глядя на медленно шевелящиеся коконы. — Ладно. Лизка, Яков, Вит, последите за девушками, а я пойду разберусь, кто к нам решил наведаться.

— Но Семён, твоё оружие ведь до сих пор сломано, — вспоминает подруга и тут она права, как никогда.

Расколотая гиря с печальным саламандром ждёт своего часа в мастерской Аркадия и чем именно биться, категорически не ясно. Но сражаться надо, так что выхода особого нет.

— Не переживай, Лизка, — успокаиваю её, снимая с себя белый балахон, под которым я на всякий случай поддел спортивные штаны и белую майку-алкоголичку. — У меня ещё меч есть, могу также пушку Полины взять, но если уж совсем припрёт, то так уж и быть, последую примеру предков и кирпичами отмахаюсь.

Шутка никому не заходит, но хотя бы меня самого она заставила улыбнуться и придала сил, а это уже не мало. С предвкушением славной битвы я бегу по коридору и всё никак не могу отделаться от навязчивой мысли. А именно, какими же именно станут девушки? Какие силы получат? На сколько могучими станут? И чем дольше я об этом думаю, тем быстрее мне хочется разделаться с вражиной, который не по зубам поставленному на охрану гусику и который не повёлся на отводных дронов.

Ух падла! Ух скотина! Как же жаль, что их тела распадаются после смерти, а то одного я бы посадил на кол в назидание остальным. А ну ка где мой меч⁈ Ух держите меня семеро! Не родился ещё такой Одержимый, который ушёл бы от меня живым.

С парадной лестницы я буквально слетаю, готовый выносить всех и вся.

И да, на всякий случай некрасиво торчащий из стены кирпич я всё таки с собой прихватываю…