Изменивший империю. Последний рубеж. Том 2

Глава 29

Воздух, густой от озона и ментального пепла, дрожал над центральной площадью Змееграда. Хаос, ещё мгновение назад бывший упорядоченным, гипнотическим ритуалом, теперь превратился в бурлящий котёл человеческих эмоций.

Пастырь был сломлен. Но кукловоды остались в тени. Воронцовы. Они не паниковали, как остальные. Они пытались уйти. Тихо, незаметно, словно крысы, бегущие с тонущего корабля.

Взять их, — приказал я по ментальной связи Алексею и Линде.

Ответ был мгновенным. Две тени отделились от толпы и бесшумно скользнули в сторону роскошного особняка, выходящего прямо на площадь.

Через несколько минут я уже был там. Двери были распахнуты настежь. В холле, на дорогих персидских коврах, валялись тела охранников. Алексей, как всегда, сработал чисто — ни одного убитого, все просто спали глубоким, беспробудным сном. Линда, прислонившись к стене, обезоруживала последних двоих, её движения были быстрыми и точными.

В центре гостиной, на коленях, стоял он. Глава рода. Борис Воронцов. Тучный мужчина лет пятидесяти, с одутловатым, лоснящимся от пота лицом и мелкими, бегающими глазками. Его дорогая одежда была помята, а сам он дрожал, как осиновый лист на ветру.

— Пощадите… — пролепетал он, увидев меня. — Я… я всё отдам…

— Где твоя жена? — мой голос прозвучал тихо, но в наступившей тишине он был подобен удару хлыста.

Я почувствовал его страх. Он захлестнул его, заставил задрожать ещё сильнее. Но это был не страх передо мной. Это был ужас при одном лишь упоминании о ней.

— Она… она сбежала, — выдавил он, его взгляд метнулся в сторону потайной панели в стене. — Через тайный ход…

— Ты боишься её больше, чем меня, — констатировал я, присаживаясь на корточки перед ним.

Борис судорожно сглотнул, его глаза наполнились слезами.

— Это не женщина… — прошептал он, и его голос сорвался. — Это ведьма! Исчадие! Её магия… она тёмная, запретная… Её гнев страшнее любой смерти… Вы не понимаете…

Я поднялся. Моё магическое зрение уже сканировало дом. И я нашёл то, что искал. От потайного хода, вглубь, в подземелья, тянулся тонкий, едва уловимый след. Он пах серой и увядшими лилиями — сладковато-приторный, тошнотворный запах тёмной магии.

— Алексей, Линда, он ваш, — бросил я, направляясь к стене. — Разговорите его. Узнайте всё.

Панель поддалась лёгкому нажиму. За ней открылся тёмный, сырой проход, ведущий вниз.

Я оставил его своей команде. Эта охота была для меня. Лично.

Сырой, затхлый воздух ударил в лицо, как только я шагнул за потайную панель. Ступени, скользкие от вековой влаги, уходили вниз, в непроглядную тьму. Для обычного человека этот спуск был бы равносилен погружению в могилу, но для меня мрак был родной стихией. Моё магическое зрение легко пронзало темноту, окрашивая каменные стены в призрачные серо-зелёные тона.

Воздух был холодным, пропитанным запахом чего-то сладковато-приторного. Этот запах был мне знаком — так пахнет тёмная, нестабильная магия. След Лилит. Он вился по коридорам, словно невидимая змея, становясь всё сильнее с каждым моим шагом.

Подземелье представляло собой лабиринт узких, давящих проходов, которые то и дело сменялись небольшими, пустыми комнатами с голыми стенами. Здесь не было ни мебели, ни пыли — только холодный камень и ощущение древности. Это место было старше самого особняка.

Я шёл осторожно, но уверенно. Мой Покров, плотный и антрацитовый, бесшумно скользил по стенам, не оставляя следов. Я был охотником, идущим по следу опасного, но предсказуемого зверя.

И тут я его услышал:

«Я чувствую тебя, Мор…»

Голос. Он не раздался из какого-то конкретного места. Он возник сразу отовсюду — в моей голове, в шелесте воздуха, в капле воды, сорвавшейся с потолка. Тихий, интимный, с лёгкой, возбуждающей хрипотцой. Он обволакивал, проникал под кожу, пытался найти отклик.

Я остановился, прислушиваясь.

«Чувствую твою силу… эту восхитительную демоническую ярость… Она так… заводит…»

Я усмехнулся про себя. Дешёвый трюк. Но эффективный. Она пыталась играть на моём поле, в тенях, в шёпоте.

«Мы так похожи, ты и я, — продолжал голос, становясь ещё ближе, словно она шептала мне прямо в ухо. — Мы — носители истинной, первозданной силы. Той, которую боятся слабаки вроде моего никчёмного мужа. Они называют это злом, потому что не могут это контролировать. А мы… мы можем».

Я молчал, продолжая медленно идти вперёд, к самому сердцу этого лабиринта, где её след был наиболее концентрированным. Я позволил ей говорить. Позволил раскрыть свои карты.

«Представь, Мор… — её шёпот стал почти стоном, полным предвкушения. — Представь наши силы, слившиеся воедино. В экстазе власти и страсти. Мы могли бы достичь таких высот, которые не снились даже Гордееву. Он был бы лишь пешкой в нашей игре. Жалкой, послушной пешкой…»

Вот оно, — мысленно усмехнулся.

Крючок заглочен. Она сама выдала мне то, за чем я сюда пришёл. Связь с главным кукловодом. Гордеев. Теперь это было не просто подозрение. Это был факт.

Я вышел в небольшой круглый зал. В центре, на полу, были начертаны тускло светящиеся руны. След обрывался здесь. Она была где-то рядом. Пряталась в тенях, наслаждаясь своей игрой.

Что ж, пора было ответить.

Я остановился в центре круглого зала. Тусклые, едва тлеющие руны на полу отбрасывали призрачные тени на стены, создавая ощущение, будто я нахожусь внутри гигантского, неработающего механизма. Воздух был неподвижен и тяжёл. Она была здесь. Я чувствовал её, как хищник чувствует свою жертву. Или как жертва — своего хищника.

— Твоё предложение заманчиво, — произнёс я в пустоту, и мой голос прозвучал глухо и ровно, без единой нотки волнения. — Но, знаешь, ты не первая. И, смею предположить, не последняя, кто предлагает мне своё тело в обмен на власть.

Я сделал паузу, позволяя словам впитаться в тишину.

— И всем я отказал. К тому же, — я усмехнулся, — я сильно сомневаюсь, что ты мне понравишься. Я ведь тебя даже не видел.

Тишина в ответ была недолгой. Из самой густой тени, там, где руны не давали света, раздался тихий, мелодичный смех. А затем она вышла.

Тьма не расступилась перед ней. Она словно сама породила женщину. Её тело окутывало слабое, пульсирующее красное сияние, которое не столько разгоняло мрак, сколько делало его глубже, бархатнее. Она была невероятно, дьявольски красива. Высокая, с идеальной, точёной фигурой, которую облегало тонкое шёлковое платье цвета ночи. Длинные, как смоль, волосы водопадом ниспадали на плечи, а глаза… её глаза горели алым огнём. В них не было зрачков, только хищное, голодное пламя.

Она медленно, с кошачьей грацией, подошла ближе. Её губы изогнулись в соблазнительной, обещающей улыбке.

— Ну как, Мор? — прошептала она, и её голос теперь был не просто шёпотом в голове, а реальным, живым звуком, от которого по коже пробегали мурашки. — Я всё ещё тебе не нравлюсь?

Она остановилась в паре шагов от меня. Её взгляд был наглым, изучающим, полным уверенности в собственной неотразимости. И, не дожидаясь ответа, она медленно, с показной небрежностью, позволила своему платью соскользнуть с плеч. Тонкий шёлк упал к её ногам, оставляя её полуобнажённой. Её грудь, высокая и упругая, была идеальна. Кожа — бледная, почти фарфоровая, на фоне красного сияния казалась неземной.

Я молча смотрел на неё. Не отводил взгляда, не выказывал ни смущения, ни вожделения. Просто смотрел. Оценивающе. Холодно.

— Ты красива, Лилит, — наконец произнёс я, и в моём голосе не было ни капли лжи. — Очень красива.

На её лице промелькнуло торжество. Она уже считала, что победила.

— Но красота — хрупкое оружие, — продолжил я так же спокойно. — А я помолвлен с той, чья душа прекраснее любого тела.

Улыбка на её лице застыла, а затем медленно сползла, сменившись ледяной маской. Алые огни в её глазах вспыхнули с новой, яростной силой. Воздух в зале стал ещё холоднее.

— Значит, ты предпочитаешь кукол⁈ — прошипела она, и её голос из соблазнительного мурлыканья превратился в змеиное шипение.

Ярость исказила её прекрасное лицо, превратив его в маску фурии. Алые огни в её глазах вспыхнули, как сверхновые, и багровое сияние, окутывающее её тело, загустело, стало почти осязаемым.

— Кукол⁈ — взвизгнула она, и её голос, потеряв всю свою соблазнительность, ударил по ушам, словно осколки стекла. — Я покажу тебе, что такое настоящая женщина, щенок!

Она не бросилась на меня. Она станцевала.

Одним плавным, текучим движением она отступила в тень, и тени ожили. Они сорвались со стен и пола, превращаясь в чёрных, извивающихся змей, и устремились ко мне. Одновременно с этим воздух вокруг меня стал тяжёлым, вязким — проклятие, пытающееся сковать мои движения, лишить скорости.

Но мой Покров, теперь плотный и антрацитовый, даже не дрогнул. Изумрудные всполохи, пробегавшие по его поверхности, вспыхнули, и тени, коснувшись его, с шипением растворились, словно их и не было. Проклятие бессильно разбилось о мою ментальную защиту.

Лилит не остановилась. Её танец становился всё быстрее, всё яростнее. Она кружилась по залу, и её обнажённая грудь, длинные волосы и изящные руки создавали сюрреалистическую, смертельно опасную картину. С кончиков её пальцев срывались сгустки тёмного, почти чёрного пламени. Они не летели по прямой — они преследовали меня, огибая колонны, меняя траекторию в воздухе.

Я не отвечал ей тем же. Я не танцевал. Я был скалой, о которую разбивались её волны.

Шаг в сторону — и огненный шар проносится мимо, врезаясь в стену и оставляя на ней оплавленный, дымящийся след. Лёгкий наклон корпуса — и когтистая тень, вырвавшаяся из-под пола, промахивается, царапая лишь воздух. Я не тратил силы на атаки. Я лишь изматывал её, заставляя выплёскивать свою ярость в пустоту.

Её движения были грациозны, но в них уже чувствовалась спешка. Она не ожидала такого сопротивления. Она привыкла соблазнять или уничтожать. Но она не привыкла, чтобы её игнорировали.

— Почему ты не сражаешься⁈ — крикнула она, и в её голосе слышалось отчаяние. — Боишься⁈

Она собрала всю свою силу в один, последний удар. Воздух в зале затрещал от напряжения. Багровое сияние вокруг неё сконцентрировалось в огромный, пульсирующий шар тёмной энергии. Она метнула его в меня, вложив в этот удар всю свою ненависть и унижение.

Я ждал этого.

Вместо того чтобы блокировать удар, я сделал резкий выпад вперёд, проскальзывая под летящим шаром. Энергия, не встретив преграды, ударила в стену позади меня, и зал содрогнулся от взрыва. А я уже был рядом с ней.

Она не успела среагировать. Её глаза расширились от удивления, когда моя рука схватила её за запястье. Я не сжимал сильно, но мой Покров, холодный и твёрдый, как сталь, сковал её магию. Вторым движением я подсёк её ноги, используя её же инерцию.

Она рухнула на холодный каменный пол, и я, не давая ей опомниться, навис сверху, прижав её к камню и блокируя руки.

Танец ведьмы был окончен. Она проиграла.