Изменивший империю. Последний рубеж. Том 2

Глава 26

Костюм Мора облекал меня, словно вторая кожа, но сегодня он казался тяжелее обычного. Не физически — магически. Словно сама тьма, пропитавшая ториумовые нити, откликалась на что-то внутри меня. На ту сущность, что проснулась после Преисподней и теперь всё чаще заявляла о себе.

Я стоял перед зеркалом в своём кабинете, надевая маску, когда это началось. Сначала лёгкая дрожь в руках. Потом — резкая боль в груди, словно что-то когтистое проснулось и начало скрести изнутри. Зеркало перед собой я увидел не сразу — сначала отразилась тьма, густая, вязкая, а в ней…

Мама.

Женщина с моими глазами, но волосами цвета воронова крыла. Она стояла в каком-то древнем храме, окружённая пляшущими тенями, и её губы беззвучно шептали заклинание. А за её спиной — те же клыкастые тени, что вырывались из меня. Только у неё они не бунтовали. Они подчинялись.

— Илья! — резкий голос Люды вернул меня в реальность.

Я моргнул, и видение исчезло. В зеркале снова было только моё отражение, но глаза… Боги, глаза горели изумрудным огнём, а вокруг зрачков пульсировали тонкие чёрные прожилки.

— Что происходит? — Люда подошла ближе, её рука легла на моё плечо. — Я почувствовала… что-то тёмное. Очень тёмное.

— Видения, — выдохнул я, снимая маску. — Они участились. Мама… я видел её. И она… она была как я. Нет, не как я. Я как она.

Люда обняла меня со спины, прижалась лбом к моему плечу.

— Покажи мне, — тихо сказала она. — Через нашу связь. Покажи, что видел.

Я развернулся к ней, взял её лицо в ладони. Наши лбы соприкоснулись, Истоки переплелись — её светлый, тёплый поток с моим тёмным, мятежным огнём. И я показал ей.

Мать в храме. Тени, подчиняющиеся её воле. Древние символы на стенах. И голос… голос, который шептал на незнакомом, но почему-то понятном языке. Слова о балансе. О тьме, которая не зло, а часть целого. О наследии, которое должно пробудиться.

Люда вздрогнула, её глаза распахнулись.

— Илья… я видела её лицо. Она… она была красивой. И сильной. Но в её тьме не было злобы. Только… решимость?

— Но моя тьма другая, — прорычал я, отстраняясь. — В ней есть голод. И ярость. И желание… уничтожать.

Словно в ответ на мои слова, из-за спины вырвался тонкий отросток тени. Он потянулся к стоявшему на столе хрустальному графину и… коснулся его. Графин треснул, а затем рассыпался в пыль.

— Видишь? — я указал на груду обломков. — Она уничтожает. Всё, к чему прикасается.

Но Люда покачала головой.

— Нет. Она не уничтожала. Она… освободила. Песок в графине был связан в форму против воли. Тень просто вернула ему естественное состояние.

Я уставился на неё.

— Что ты имеешь в виду?

— Твоя мама, — Люда говорила медленно, словно осмысляя каждое слово, — она не контролировала тьму. Она была её частью. А ты… ты пытаешься подавить то, что нужно принять.

В дверь постучали. Я раздражённо выдохнул:

— Да!

Вошёл Алексей, но, увидев мой взгляд, тут же остановился на пороге.

— Босс… там Ши-Хань, Минь и госпожа Цао. Просят аудиенции. Говорят, что знают, как помочь с… вашей проблемой.

Я переглянулся с Людой. Она кивнула.

— Проводи их сюда.

Через несколько минут в кабинете собралась странная компания. Ши-Хань, всё ещё бледный после воскрешения, но с горящими глазами. Минь, вцепившаяся в его руку, словно боялась, что он снова исчезнет. И госпожа Цао, чьи глаза внимательно изучали меня.

— Илья, — начал Ши-Хань, — мы чувствуем твою борьбу. Твоя аура… она кричит от боли. Ты пытаешься запереть силу, которая должна быть свободной.

— Эта сила убивает, — отрезал я. — Я видел, что она делает.

— А я вижу что-то другое, — вмешалась Цао, поднимая руку. Её ладонь засветилась золотистым сиянием. — Позвольте?

Я кивнул, и она коснулась моего плеча. Мир вокруг задрожал, время словно замедлилось, а потом… потом я увидел.

Мама, но молодая. Она стояла в том же храме, но он был не разрушен, а величественен. Колонны из чёрного мрамора тянулись к куполу, где сияли звёзды. А вокруг неё — не демоны, а люди. Они смотрели на неё с благоговением, но не со страхом.

— Хранительница Баланса, — прошептала Цао. — Твоя мать была последней из них. Маги, которые удерживали равновесие между светом и тьмой. Но после войны… их всех уничтожили. Кроме неё.

Видение сменилось. Мать, беременная, бежала по горящим улицам. За ней гнались люди в белых плащах — те же, что у сектантов Пастыря. Она спотыкалась, падала, но продолжала бежать, прижимая руки к животу.

— Она укрыла твою силу, — продолжила Цао. — Запечатала её глубоко внутри, чтобы ты мог жить обычной жизнью. Но печать сломалась в Преисподней. И теперь сила пробуждается. Не постепенно, как должно было быть, а сразу. Поэтому она кажется тебе враждебной.

— Что мне делать? — спросил я.

— Принять её, — ответила Минь, впервые заговорив. — Не как врага, а как часть себя. Ши-Хань научил меня этому после того, как мы вспомнили правду. Тьма не зло. Она просто… другая.

Я посмотрел на Люду. Она улыбнулась и взяла мою руку.

— Попробуем ещё раз? Но теперь не будем сопротивляться.

Я кивнул. Мы сели на пол, скрестив ноги, и сомкнули руки. Остальные образовали круг вокруг нас. Ши-Хань начал тихо напевать что-то на своём языке, Минь подхватила мелодию, а Цао положила ладони на наши плечи.

И я… отпустил. Перестал бороться. Перестал подавлять.

Тьма хлынула из меня, как вода из прорванной плотины. Но теперь она не терзала — она обволакивала. Плотная, знакомая, готовая к работе. За спиной выросли те же крылья теней, но они уже не рвались наружу хаотично. Они подчинялись. А в глубинах моего сознания прозвучал голос матери:

«Ты не монстр, сын мой. Но и не судья миров. Я исследовала эту силу, чтобы ты мог её контролировать. Ты станешь сильнейшим из людей — и это твоя судьба.»

Когда я открыл глаза, все смотрели на меня напряжённо. Люда сжала губы, наблюдая за происходящим с серьёзной концентрацией.

— Первый шаг, — констатировал Ши-Хань, не скрывая удовлетворения, но и не расслабляясь. — Но только первый.

Я поднял руку. Тень от неё извивалась, словно живая, но всё ещё норовила вырваться из-под контроля. В глубине этого танца тьмы я чувствовал что-то большее — сущность, которая лишь временно отступила. Ей ещё предстояло сражение.

— Сколько ещё таких медитаций понадобится? — хрипло спросил я.

— Много, — ответила Цао, оценивающе глядя на меня. — Эта сила не сдастся после одного раза.

Прошло три дня с моего ночного визита к Пастырю. Три дня относительного затишья, которое меня только настораживало. Змееград жил своей обычной жизнью — работал, суетился, строился. Но под этой видимой нормальностью я чувствовал нарастающее напряжение, словно перед грозой.

И вот она началась.

— Босс, — голос Саши в наушнике звучал встревоженно, — у нас проблема. Большая.

Я стоял в кабинете перед громадным плазменным экраном, наблюдая за городской площадью. То, что происходило там, не укладывалось в голове. Сотни людей. Не десятки, как раньше, а именно сотни. Они стояли в идеальном порядке, их лица были бледными, а взгляды — пустыми. В центре этой толпы, на высоком помосте, возвышался сам Пастырь.

Но теперь он выглядел совсем по-другому. Белоснежные одежды заменил богатый пурпурный плащ с золотыми нитями. На голове — диадема, инкрустированная камнями, что пульсировали слабым, гипнотическим светом. А главное — его аура. Она была в разы сильнее, чем три дня назад. Кто-то его подкачал. Серьёзно подкачал.

— Что он делает? — спросил я, не отрывая взгляда от происходящего.

— Проводит какой-то ритуал, — ответила Саша. — «Великое Исцеление», как он это называет. Обещает очистить души горожан от «тёмного влияния Мора». Но, босс… это не просто проповедь. Он использует магию. Мощную. Массовое внушение такого уровня я ещё не видела.

Я прищурился, всматриваясь в толпу. Теперь я понял, что меня так настораживало. Люди внизу не просто слушали. Они… менялись. Буквально на глазах. Их лица теряли индивидуальность, становились похожими друг на друга. В глазах появлялся тот же фанатичный блеск, что и у Пастыря.

— Сколько времени это длится? — мой голос стал жёстче.

— Два часа, — ответил Егор по связи. — Он начал рано утром. И, босс… у меня плохие новости из секты.

— Говори.

— После вашей встречи Пастырь исчез на сутки. Вернулся… другим. Сильнее, увереннее. И не один. С ним приехали люди из Новознацка. Аристократы. Род Воронцовых. Старинная, очень влиятельная семья. У них есть что-то, что усиливает его способности. Артефакт, или сыворотка. Не знаю точно.

Воронцовы. Никогда о них не слышал, но судя по тому, что происходило на площади, они знали своё дело.

— Егор, ты в безопасности?

— Пока да. Но становится тяжело. После «усиления» Пастырь начал сканировать умы всех в секте. Ищет шпионов. Скоро может вычислить меня.

Я стиснул зубы. Значит, время поджимает.

— Саша, что с камерами по городу?

— Плохо, босс. Очень плохо. За последние два дня пропало или «изменилось» больше двухсот человек. Они приходят к Пастырю обычными людьми, а уходят… фанатиками. Но это ещё не всё. Его новые последователи разбрелись по городу. Они подходят к случайным людям на улицах, в магазинах, дома, и… что-то делают. Ментальное воздействие. Многие после этого тоже начинают меняться.

— Как вирус, — пробормотал я. — Он превратил фанатизм в инфекцию.

— Именно. И скорость распространения растёт. Если так пойдёт дальше, через неделю половина города будет его.

Я развернулся от окна, направляясь к столу. На нём лежала карта Змееграда, исчерченная красными метками — местами, где замечали активность сектантов.

— Линда, Лёша, как дела в районах?

— Херово, босс, — голос Линды звучал напряжённо. — В Заречье уже треть квартала под его влиянием. Они объединяются в группы, ходят от дома к дому, «проповедуют». Кто отказывается слушать — тех заставляют силой. А кто слушает… меняется.

— В Центральном районе то же самое, — добавил Алексей. — Но хуже всего в рабочих кварталах. Там люди злее, отчаяннее. Пастырь им обещает «справедливость» и «истинную силу». Многие ведутся.

Я обхватил голову руками. Это было хуже, чем я думал. Пастырь не просто вербовал последователей — он создавал армию зомби. И делал это с пугающей эффективностью.

— Босс, — вновь раздался голос Лёши, — у меня новости с улиц. Наши люди докладывают: сектанты начали нападать на ваши заведения. Не грабят, не крушат. Они пытаются «обратить» девочек и клиентов. Мико еле отбилась. Говорит, что их было человек двадцать, все с пустыми глазами, твердили одни и те же фразы.

Внутри меня что-то взревело. Демоническая сущность отозвалась на мой гнев, и на секунду комната вокруг потемнела.

— Достаточно, — прорычал я, и все голоса в наушниках смолкли. — Пастырь хотел войны? Он её получит. Но не такую, какую ожидал.

Я активировал общую связь.

— Переходим на план «Красный Рассвет». Саша, запускай информационную кампанию. Хочу, чтобы через час весь город знал правду о том, что творит Пастырь. Видео, аудио, документы — всё в сеть. Лёша, собирай наших людей. Формируем группы противодействия. Но аккуратно — не провоцируем массовые беспорядки.

— А что с Пастырём? — спросил Егор.

Я посмотрел на экран, где тот продолжал свой ритуал. Толпа под ним уже была огромной.

— Пастырь — мой. Лично.

— Босс, — в голосе Саши прозвучала тревога, — там сотни людей. И все под его контролем. Это может быть ловушкой.

— Пусть будет ловушкой, — хмыкнул я, чувствуя, как внутри просыпается что-то тёмное и голодное. — Некоторые ловушки захлопываются не в ту сторону.

Я направился к шкафу, где висел костюм Мора. Пора показать Змееграду, кто здесь настоящий хозяин. И пора показать Пастырю, что значит играть с огнём.

Особенно когда этот огонь пришёл прямо из Преисподней.