Изменивший империю. Последний рубеж. Том 2

Глава 25

Ночь нависла над Змееградом, плотная, удушающая, сотканная из промышленного смога и влажного речного холода. Под ней город гудел нервной энергией, словно зверь, знающий о грядущих переменах, но не понимающий их истинного масштаба. Я стоял на разрушенном мосту, том самом, что когда-то вёл в Паховку, но так и не был отстроен. Его искорёженные стальные балки, словно сломанные рёбра гигантского чудовища, тянулись к бескрайнему небу, а внизу, в чёрной бездне, бурлила, неслась куда-то быстрая, ледяная река. Её шум был единственным звуком, заглушающим крики страха.

Пятеро. Пять жалких фигур, подвешенных вниз головой к арматуре моста. Их тела раскачивались над бездной, словно маятники, а нелепые крики срывались с пересохших губ, растворяясь в рёве воды. Бандиты. Те самые, что ворвались в мои салоны, что посмели поднять руку на моих девочек, что думали, будто им всё сойдёт с рук. Я подошёл ближе, и вонь их страха, смешанная с запахом грязной одежды и пота, ударила в нос. Мой костюм Мора, чёрный, как сама ночь, сливался с тенями, а маска скрывала лицо, оставляя лишь холодный блеск глаз.

Я остановился перед первым. Его лицо было багровым от прилива крови, глаза выпучены, а изо рта текла слюна. Он метался, пытаясь вырваться, но толстые верёвки держали крепко.

— Кто хочет жить? — мой голос, усиленный маской, прозвучал низко, как раскат далёкого грома. Он не был громким, но в нём чувствовалась такая тяжесть, что крики бандитов мгновенно стихли, сменившись лишь судорожным хрипом. Я не спешил. Позволил им прочувствовать каждый миг этого вопроса. Позволил страху заполнить их до краёв.

Один из них, тот, что висел чуть поодаль, забился в конвульсиях.

— Я… я хочу! — прохрипел он, и его голос сорвался в визг. — Мор! Пощади! Я… я всё расскажу!

Я медленно перевёл взгляд на него.

— Что ты расскажешь? — в моём голосе не было и тени любопытства, только холодный расчёт. — То, что ты кусок дерьма, посмевший поднять руку на беззащитных? Это я и так знаю.

— Нет! — он дёрнулся. — Мы… мы не хотели! Нас послали! Пастырь! Он… он сказал, что ты… Зло! Что вы все… развращаете город!

Я усмехнулся. Значит, Пастырь уже начал свою игру. Использовать запуганных подростков для граффити, а этих идиотов — для демонстрации силы. Слабо. Очень слабо.

— Он сказал, что что вы слабы! — продолжил бандит, задыхаясь. — Что очистит город!

— Очистит, значит, — я кивнул, словно обдумывая его слова. — А откуда он узнал про мои заведения? Кто дал ему наводку?

Бандит замялся. Его глаза забегали.

— Мы… мы не знаем! Нам приказали! Он… обещал нам… прощение! И… и место в своём новом мире!

— В новом мире? — я наклонил голову. — Интересно. А что это за мир, где избивают женщин и крушат чужое имущество?

Он молчал, дрожа.

— Ясно, — протянул я. — Значит, ты ничего не знаешь. Или не хочешь говорить.

Я повернулся к следующему. Тот уже был бледен как смерть. Глаза закатились, он чуть не потерял сознание.

— Ты, — обратился я к нему. — Кто Пастырь? Откуда он взялся? И кто, кроме него, заинтересован в том, чтобы я выглядел плохим парнем?

Он издал булькающий звук.

— Он… он… — слова застревали в горле. — Он… извне! Он… силён! Он… обещал…

— Обещал что? — я надавил ментально, не сильно, лишь чуть-чуть, чтобы он почувствовал, что сопротивление бесполезно.

Его тело забилось в конвульсиях.

— Власть! — выдавил он. — Над… над всеми! Он… сказал, что Мор… это ложь! Что… что он… истина! И он… даст нам силу!

Я отступил. Власть. Истина. Старые песни на новый лад. Ничего нового. Но то, что этот Пастырь обещал силу… это было интересно. Значит, он не просто фанатик. Он — маг. И, судя по всему, не слабый.

— Все вы, — мой голос пронёсся над мостом, отражаясь от воды. — Все вы, кто посмел поднять руку на моих людей, кто посмел поверить в чужие сказки, кто посмел думать, что безнаказанность — это норма… Вы ошиблись. Очень сильно.

Я поднял руку. Чёрно-зелёный покров вспыхнул, обволакивая меня, и от него по мосту потянулись тонкие, едва заметные нити тьмы. Они поползли к каждому из подвешенных. Бандиты забились в панике, их крики стали ещё отчаяннее.

— Что ты… что ты делаешь⁈ — завопил один из них.

— Покажу вам истину, — спокойно ответил я. — Истину о том, кто здесь хозяин. Истину о том, что бывает с теми, кто бросает вызов Мору.

Тонкие нити тьмы коснулись их тел, и бандиты замерли. Не от страха, а от чего-то другого. Их глаза распахнулись, в них отразился немой ужас. Я не убивал их. Не калечил. Я лишь… показывал. Показывал им их собственные страхи. Их худшие моменты. Их кошмары.

Ментальный удар. Не физический, а тот, что бьёт по разуму, по душе. Я заставил их пережить их собственные, самые глубокие фобии. Заставил увидеть себя жалкими, ничтожными, беспомощными. Заставил почувствовать себя теми, кого они сами презирали. Слёзы, сопли, рвота — всё это текло по их лицам, смешиваясь со страхом. Они не кричали. Они выли. Беззвучно. Внутри себя.

Это продолжалось недолго. Всего несколько секунд. Но для них это была вечность. Когда я убрал ментальное давление, их глаза были пустыми. Тела обмякли. Они были сломлены. Не физически, но ментально. Они больше не были бандитами. Они были оболочками. Пустыми.

— Отлично сработали, босс, — раздался голос Лёши по рации. — Княгиня Савельева будет впечатлена.

Я усмехнулся. Знал, что она смотрит. Знал, что ей это понравится.

— Теперь, — произнёс я, обращаясь к своим людям, что появились из теней. Алексей, Линда и другие. Их лица были суровыми, но в глазах читалось понимание. — Снимите их. Отвезите в наш новый… реабилитационный центр. Пусть там подумают о своём поведении. И о том, что такое истинная вера.

Сергей кивнул.

— Будет сделано, босс.

— И ещё, — добавил я, глядя на пустые глаза бандитов. — Пусть запомнят моё имя. Имя Мора. Имя того, кто принесёт им… настоящую справедливость.

Я развернулся, идя к своему байку. Ночь всё ещё висела над городом, но теперь в ней чувствовалась не только угроза, но и предвкушение. Война только началась. И я был готов к ней.

Ночь, ещё более густая, чем над мостом, распростёрлась над старым Змееградом. Она обволакивала узкие, замусоренные переулки, словно саван, скрывая от любопытных глаз то, что не предназначалось для смертных. Я двигался в этой тьме, как её часть, бесшумный и невидимый. Мой костюм Мора сливался с тенями, а каждый шаг был выверен до миллиметра. Цель была ясна: старый, заброшенный храм на окраине, который, по данным Егора, стал новым «домом» для Пастыря и его секты. По слухам, они уже начали его реставрировать, конечно же, за «пожертвования» простых, доверчивых людей.

Я скользнул по стене, цепляясь за выступы, словно паук. Крыша. Идеальная точка входа. Вентиляционные шахты, забитые многолетней пылью, поддавались моим нанитам, словно бумага. Через несколько мгновений я уже был внутри, в тени, нависающей над небольшим залом. Внизу, на алтаре, стоял Пастырь. Высокий, худой, в белоснежных одеждах, что, должно быть, были символом его «чистоты». Вокруг него, на коленях, застыли несколько десятков последователей, их лица были бледны и полны фанатичного благоговения. Он что-то шептал, и его голос, усиленный магией, проникал в каждый уголок зала, гипнотизируя.

Я чувствовал его Покров. Слабый, но изворотливый. Не такой, как у Хао, но достаточно сильный, чтобы ощутить моё присутствие. И он почувствовал. Медленно, Пастырь прервал свою проповедь, поднял голову. Его глаза, до этого закрытые в экстазе, распахнулись. В них не было страха, только холодная, расчётливая уверенность.

— Я знаю, что ты здесь, Мор, — прозвучал его голос, усиленный магией, и эхо разнеслось по залу. — Покажись. Или ты слишком труслив, чтобы встретиться с Истиной лицом к лицу?

Я хмыкнул. Значит, не зря его менталистом называли. Что ж, пора выходить на сцену. Я шагнул из тени, и мой силуэт, окутанный чёрно-зелёным сиянием Покрова, материализовался прямо перед алтарём, заставив фанатиков внизу вскрикнуть от ужаса. Некоторые упали в обморок, другие забились в конвульсиях. Пастырь лишь усмехнулся.

— Ну, здравствуй, Пастырь, — произнёс я, и мой голос, усиленный маской, прозвучал низко, как раскат грома. В нём чувствовалась сталь и угроза, но без лишней агрессии. — Я пришёл не убивать тебя. Пока что. Если, конечно, ты не будешь вести себя слишком нагло.

Пастырь громко, надрывно рассмеялся, и его смех был полон фанатичного безумия.

— Убивать⁈ — проревел он, его голос звенел от негодования. — Ты, исчадье Зла, говоришь о милосердии⁈ Власть! Души горожан! Всё это теперь перейдёт ко мне! Ты сгинешь в Преисподней, Мор! Истинная вера очистит этот город от твоего гнёта!

Я усмехнулся.

— В Преисподней? — иронично протянул я. — Что ж, должен тебя разочаровать, Пастырь. Я там уже бывал. И смог выбраться. Так что, если понадобится, смогу и во второй раз. Для меня это не проблема. Скорее, обыденность.

Фанатичный блеск в его глазах чуть померк. Он, видимо, не ожидал такого ответа. Но тут же собрался, его лицо вновь исказилось злобой.

— Ложь! — выплюнул он. — Ты блефуешь! Никто не может…

Я не дал ему договорить. Моё терпение подходило к концу. Я сделал шаг вперёд, и воздух вокруг меня загустел, словно кисель. Чёрно-зелёный Покров вспыхнул, и из моей спины, пробивая костюм, вырвались две огромные, клыкастые тени. Они не были плотными, скорее, сгустками чистой, неконтролируемой энергии, сотканной из чёрного дыма и изумрудных всполохов. Они зависли над Пастырем, их невидимые когти заскребли по воздуху, а из глубины их бездонных пастей вырвался утробный, нечеловеческий рёв. Это был не просто звук, это был удар по самому сознанию, по инстинктам, по первобытному страху.

Фанатики внизу забились в панике, их крики утонули в этом рёве. Пастырь, до этого столь уверенный, застыл. Его глаза расширились до предела, а лицо побледнело, словно его вымазали мелом. Он пытался сопротивляться, его Покров вспыхнул, но тут же схлопнулся, не выдержав такой концентрации Тьмы. Он упал на колени, дрожа всем телом, пытаясь отползти, но невидимая сила, моя воля, держала его на месте. Он смотрел на меня, и в его глазах читался не просто страх, а настоящий, животный ужас. Он видел не человека в маске. Он видел демона. Воплощение его собственных кошмаров.

Я медленно опустил руки, и тени за моей спиной, повинуясь моей воле, медленно втянулись обратно, исчезая в глубинах моего Истока. Это было трудно. Невероятно трудно. Демоническая сила рвалась наружу, но я запечатал её, осознавая, что её время ещё не пришло.

— Уходи, Пастырь, — мой голос прозвучал тише, но гораздо опаснее. — Это твоё последнее предупреждение. В следующий раз я не буду столь добрым. Я привык расправляться с беспринципными ублюдками их же методами. И поверь, то, что ты видел сейчас, — это лишь верхушка айсберга.

Я не стал дожидаться ответа. Оттолкнулся от пола, и мой Покров вспыхнул, обволакивая меня чёрно-зелёным сиянием. Я растворился в ночной мгле так же бесшумно, как и появился, оставив Пастыря дрожащего от страха на полу в зале, среди своих потерявших сознание последователей.