Последние ратники. Бросок волка

18. Моровое поветрие (продолжение)

Никодим хотел добавить что-то ещё, но почему-то передумал. Он как-то затравленно глянул на Кутьку, и больше не проронил ни слова до самого выхода из терема.

Добрались до него относительно быстро, и по пути старались обходить гибнущих от страшной отравы людей, по-воровски отвродя взгляды от их мучений. И хотя понимал Кутька, что делают они это вынужденно, но не мог отделаться от ощущения, будто именно они предали и обрекли всех этих людей. А теперь, прикрываясь их страшными смертями, спасти собственные шкуры.

Но добро хоть Никодим не пытался больше никого убить.

Перед дверями, на крыльце и даже под ним обнаружилась куча народу. И большая часть этих людей была мертва. Те, кто ещё вгрызался в остатки своих сил, пытаясь отползти, отковылять, отдалиться от гибнущего княжьего терема, на живых были похожи не особенно. Воздух полнился удушливым духом гари, горелой плоти и смрадом нечистот.

— Они же все ещё живы… — отчаянно простонал Кутька.

— Но помочь им мы уже не можем ничем.

Черноризец, как показалось парнишке, с каким-то виноватым видом отнял от его лица маску и натянул её на лицо Святослава. Какое-то время тот висел безвольным кулем на их плечах. Правда, Кутька, которому приходилось тащить на закорках тушу Котла, а потом ещё и стать его учеником в ратных умениях, веса князя почти не чувствовал. А потому не понял, когда Светлый пришёл в себя. А, придя, постарался отпихнуть от себя своих провожатых. Никодим не позволил.

— Куда ты воскрес, твоё благородие. Эта зараза теперь в воздухе. Мы не спаслись. Нужно выбираться из города. И не вздумай дышать не через маску.

— Это мои люди! — будто не слыша его, промычал князь. — Мелкий прав… Вот он здравым князем был бы! О людях… Не как мы… Надо спасать людей!

— Тех, кого ещё не поздно, — проворчал черноризец. — А для того нам всё равно за стены надо выбираться.

— До вечера по улицам толкаться будем.

— Значит, нужны лошади.

— А разве зараза не всё живое убивает?

— Вот и узнаем. Где тут у вас конюшни?

В конюшнях уже орудовали. Здесь тоже витал дух смерти, но не только моровое поветрие было тому виной. Вряд ли даже самый ядовитый воздух мог оставить такие рытвины ран на раскиданных здесь и там телах. Из распахнутых ворот, едва не затоптав Светлого с провожатыми, выметнулись два всадника. Оба зажимали лица тряпицами. Обоим не помогло. Один в корчах и судорогах медленно свалился с седла, не проехав и пары косых саженей. Второй добрался до выезда с подворья, где его и скрутило. Он согнулся пополам и зашёлся в кашле, едва не выхаркивая внутренности.

— Что тут творится?! — подскочив к бьющемуся в припадках на земле оружному вою, принялся ещё больше его трясти Святослав. Без особого, конечно, толку. — Чьи вы люди? И что тут делаете?

— Ничего дельного он тебе уже не расскажет, — оттаскивая князя от конокрада, прорычал Никодим. — Да и что тут непонятного? Когда власти нет, кто раньше догадается набить карманы всем, что плохо лежит, тот и останется в дамках. Помнишь, что этот Змей сутулый нам проронил? Одной твоей смерти им мало, им масштаб нужен был. Для того, чтобы у каждого из людей был пример перед глазами.

— Пример чего? — отпустив затихшее тело, хмуро выдохнул князь. После чего глубоко вдохнул и передал маску Кутьке, уже посиневшему от натуги сдерживать воздух в груди.

— Чудесного спасения, конечно. Святые царьградцы, так кстати приглашённые новообращённой княгиней-матерью, видать, готовы к тому, чтобы локализовать очаг распространения этой заразы. И скорее всего, у них имеется противоядие. На меня посмотри. Жив-здоров. То есть, антидот так или иначе существует. Они сейчас по всем раскладам должны заняться массово-спасительной деятельностью. Поэтому нам надо срочно к ним. Меньше всего они ожидают увидеть твоё благородие живым. Если учесть, что не всех своих, — Никодим кивнул на тела конокрадов, — они предупредили о силе отравы, значит, и у них там есть кое-какой разброд между планами и их воплощением. В таком случае, вряд ли на нас расставлены засады и заслоны. И, кстати, обрати внимание: я бы не сказал, что лошадей чем-то не устраивает окружающая среда. Вы тогда хватайте с мелким эту вот конягу, раз у вас сегодня одно на двоих дыхание, вместе поедете. Я — на другой. Слышь, малой, давай-ка быстрее лови сивку-бурку. Светлый тебе не кит — хвостом под километрами воды бить на одном вдохе вряд ли сможет.

ХХХ

— Светлый.

— Светлый!

— Святослав…

Весть о том, что молодой Светлый прибыл в стан дружины, разлетелась быстрее смски. Лагерь вмиг изготовился и подобрался, как готовый к хищному прыжку барс. К ставке начали стекаться ручейки отрядов, понемногу образуя вокруг княжьих шатров серое озеро колышущихся шлемов и копий. Подвластные Ольге силы, что были выставлены в оборонительные порядки вокруг ставки, до сей поры оставались единственными воинскими формированиями, сохранившими строгость линий и чёткость руководства. Остальные просто не знали, как быть и что теперь делать. Теперь же ветер явно подул в другую сторону.

— Сейчас нас по-тихому прихлопнуть не выйдет, — не без удовольствия поглядывая по сторонам, расплылся в плотоядной улыбке Никодим. Кутька, которому еще на въезде в становище была подведена отдельная коняга, это и сам видел. Сотники дружины Ольги при их приближении стискивали кулаки на рукоятях мечей, но рвать их из ножен и командовать атаку решиться уже не могли: перевес в силе был явно не на их стороне. К тому же, одно дело — старая княгиня, и совсем другое — вошедший в силу князь. Светлый. Святославу то и дело подъезжали старшины рати и, получая скупые распоряжения, тут же неслись обратно. — Ты, ваше благородие, ни в коем случае не соглашайся на тихую беседу в стороне от лишних глаз. Нам они — не лишние. Не хватало ещё вырваться из зомбиленда и отравиться на финише пустяковой ерундовиной в вине.

— Когда это ту успел стать моим советником?

— Да и бог с тобой. Советуйся тогда, вон, с мелким.

Князь искоса взглянул на Кутьку, будто хотел что-то сказать, но передумал и тронул коня дальше.

На возвышенности, где над княжьим шатром траурно понурились на безветрии флажки со знаком Светлого, было не особенно людно. Ближники в дорогих кафтанах, мехах и бронях собрались вокруг наскоро сколоченного походного помоста. На котором горделиво высились княжий трон и княгиня-мать. В том, что перед ним — именно Ольга, володевшая киевским столом долгие годы, сомнений не возникало. Колкий холодный взгляд, узкая полоска стиснутых губ, величественная осанка взметнувшейся в небо сосны. Собравшиеся вокруг воеводы готовы были поймать любой жест тонких изящных рук и тут же броситься исполнять их волю.

То, что тишина и благолепие, установившиеся вокруг княжеского стана, в любой момент может вскипеть кровавой междуусобицей, Кутька прочувствовал очень чётко. И чувствовал себя поэтому очень неуютно. Особенно если учесть, что из всего оружия при нём был только самострел, болтающийся сейчас на ремне за спиной. Он не без оснований сомневался, что вряд ли успеет даже протянуть к нему руку.

— Здравствуй, матушка, — одним грациозным стремительным рывком спешился Святослав. Следом за ним осторожно сошли на землю Кутька с Никодимом. — Доброго утра пожелать тебе сегодня не могу. В Киеве ночью случилась великая замятня. Лиходеи обрушили княжьи хоромы и развеяли по граду моровое поветрие.

Полоска сжатых губ княгини истончилась и побелела ещё сильнее.

— Добро, что ты успела выбраться за стены сама и вывела из-под удара моего наследника. В добром ли здравии княжич Ярополк?

Ольга, выцеливая ледяным взглядом каждое движение и слово сына, скупо кивнула.

— Изрядно сегодня претерпел стольный град, — запрыгнув на помост, развернулся к воинскому люду князь. И возвысил голос так, чтобы слышали его все. — И до сих пор терпит! И этому следует положить конец! Но пращуры не отвернулись от нас и крылья Рода по-прежнему распростёрты над челами нашими! Род наш — род Светлых князей — сегодня не прервался! И чтобы дать ему силы и долгих лет, мы проведём ритуал опоясывания мечом. Он должен был пройти и ПРОЙДЁТ сегодня!

Святослав стоял спиной к княгине, более не обращая на неё внимания. И никто в притиснутой к помосту толпе не обращал. Ненавязчиво, но вместе с тем всем своим видом он как будто говорил: твоё время прошло. И оспорить это не решался никто.

— А пока идут приготовления, ближники и войсковые старшины — ко мне! Будем решать, как обложить Киев так, чтобы зараза из него не попёрла дальше. Забот сегодня хватает, и делать их надо начать непременно сейчас! Слава Роду, царьградские черноризцы, похоже, знают, как эту напасть остановить. И делают сейчас это по моему слову! А ежели кто станет заминки устраивать, на закат будет смотреть с кола! Княжича привести в мои покои. Боле никого не держу.

Последние слова, которые Святлый уже не выкрикивал, явно были обращены к княгине-матери. Больше не взглянув на неё, князь спрыгнул с возвышения и широким требовательным шагом потопал к своему шатру. Потянулся восвояси и весь собравшийся люд. Ходко и деловито. Как всегда бывает перед большой работой. Только Ольга в окружении нескольких приближённых осталась стоять на месте. Горделиво и осанисто глядя куда-то вдаль, поверх голов. Совершенно нимвидящим взором.

— Чего застыл, на кол захотелось? — подтолкнул в спину Кутьку Никодим. — Давай, чешем за высокоблагородием. Есть у меня ощущение, что изволит ещё вспомнить о нас сегодня.

ХХХ

Ставку Светлый перенёс в другое место. Едва ли не в ту же секунду после того, как к нему привели отпрыска. С новой локации, де, и обзор лучше, и вестовым куда сподручнее съезжаться. Геолокации при себе у Никодима не было, а потому спорить не стал. Хотя мысль такая, конечно, была. Но отпустил он её невысказанной подобру-поздорову сразу после того, как понял — очень неспроста Святослав снялся с того места. Например, из расставленного в его шатре добра он не взял вообще ничего. Ни единой ложки. Или, например, кубка.

— Где уже успел угоститься?

Князь стоял в тени кряжистого дуба и угрюмо наблюдал за бегущей к Киеву дорогой. Перекрытой заслоном. В обе стороны. Никого не впускать — никого не выпускать. Золотое правило карантина. Жестокое, чаще всего максимально циничное, но в этих условиях просто необходимое. Моровое поветрие накрыло не весь город. Дружинники стояли в тугих и пухлых многослойных повязках на лицах. И судя по тому, что падать замертво в таких простейших средствах защиты не спешили, радиус поражения газа всё же был ограничен. Правда, проверять это тоже никто не спешил. Княжье войско обложило собственную столицу, но входить в неё пока было нельзя. Спасти внутри стен вряд ли кого-то удастся, а потерять ещё кучу людей Светлый желанием не горел.

— Мир не без добрых людей, — пожал плечами Никодим. Хотя Святослав стоял к нему спиной и видеть этого движения не мог. Князь за эти пару дней здорово изменился. И обритая налысо башка с торчащим на макушке чубом были не единственным апгрейдом внешности. Резко заострившееся лицо, острый взгляд схватившихся льдом глаз, рубанувшие по лицу морщины. Хотя, может, недосып в двое суток с любым человеком произвёл бы подобные метаморфозы. Разве что кроме причёски, разумеется. Её сомодержец набарбершопил вполне осознанно: языческий вызов матушке и византийской вере в её строгом лице.

— Я тех людей по запаху этому сыщу, — слова падали тяжёло, каждое — как наковальня. — И велю в глотку железа калёного залить. Чтоб знали, как в скорбные дни пить беспутно.

— Да людей-то чего переводить? Мне тогда уж залей.

— Тебе — позже, — князь развернулся к Никодиму лицом. Они стояли на взгорке вдвоём. Внизу несла вахту личная охрана Светлого, которая сейчас не пускала к нему даже гонцов. Видимо, дело к Никодиму у самодержца действительно было важное и безотлагательное. — Пригодишься ещё.

— Ого! Это ж когда я пропустил тот момент, когда ты мне доверять вдруг начал?

— Кто тебе сказал, что начал? Хотя, может, и буду. Если ответишь мне прямо на один вопрос. Так, чтобы я понял — не брешешь.

— Только на один? Я целую таблицу таких знаю. Умножением называется. Там два варианта: либо правду говоришь, либо дурак.

Светлый оставил дряблую остроту без внимания, ещё раз глянул в сторону города. Ворон над стенами кружило столько, что таблица умножения тут помогла бы вряд ли. Для чего они слетелись со всей округи и продолжали прибывать каждый день, всем было понятно. Правда, мало кому от этой ясности становилось легче. У многих дружинников, которым велели покинуть город и собраться в походном лагере за его валами, там остались семьи.

— Как так вышло, что ты жив? Клин мёртв. Да что Клин — целый город от яда выкосило, — Светлый подошёл вплотную и уставился Никодиму в глаза. — А ты стоишь. Хоть бы что. Дышишь. Хотя, конечно, лучше б делал это в другую сторону. Я просто понять не могу. Когда б сам лично не знал, что ты меня вытащил, да помог интригу ромеев с матушкой против них же развернуть, да как с напастью этой себя вести, — он кивнул в сторону вымершего города, — первым делом подумал бы, что именно ты в поганом деле главный заводила.

Никодим взгляда не отвёл. Правда, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, выдохнул всё-таки в сторону. Шумно и демонстративно.

— Кто главный, мне б и самому хотелось узнать. Всё хочу спросить о том у одного затейника, который на башке такой же ирокез, как у тебя, таскает. Вот тот наверняка в курсе. А что до моей тараканьей живучести, так тут всё проще, чем ты можешь подумать. Меня как-то мой… ассистент спросил, не за пьянку ли меня турнули со службы. После надлома, полученного вследствие особо душещипательной истории. Ну, как в книжках, в общем, бывает.

Никодим усмехнулся.

— Но меня-то сложно героем книги назвать, да? Вот он и промазал. Перепутал причину со следствием.

— Долго ещё будешь околесицу молоть?

— Да тут никакой тайны и нет, собственно. Просто, не знаю, поймёшь или нет…

— Дураком тебе кажусь? — насупился Светлый.

— Упаси святая физика! Знаю я о твоих политических дебатах: чуть что не по-твоему, сразу на кол. Тут дело не в умении мыслить, а в терминологии скорее… Ладно, ладно, — сшибшиеся на переносице брови князя заставили Никодима примирительно поднять руки. — С чего начать?

— С начала. Но только без этого твоего сора из афоризмов.

— Хм, — князь никак не походил на человека, которому известно значение слова «афоризм», но «монах» счёл за благо не уточнять. — Службу проходил в Силах специальных операций. Боевые лазутчики, если по вашему. В отставку ушёл в звании капитана. Ну, вернее, как ушёл… Не то, чтобы по своей воле. Обнаружили заброшенное хранилище атомных отходов. На неподконтрольной нам уже территории. Обнаружили потому, что оттуда наши «партнёры» собирались вывезти атомный материал с тем, чтобы использовать его для нашего же устранения. Террористическим способом.

Святослав слушал внимательно, видно было, что изо всех сил старается ухватить суть. Но в конце концов фыркнул:

— Хрен с тобой, поясняй.

— Хотели сделать с нами то же самое, что и с твоим Киевом. Выпустить на волю огромную бурю огня, которая бы сожрала всё живое, а то, до чего не дотянулась бы, потравила бы радиацией.

— Моровым поветрием?

— Ну, пусть так. Только таким, что у тебя бы всё княжество перемёрло. В муках.