Последние ратники. Бросок волка

Пролог

Порт полнился липким плеском ленивых волн о набережную, прогорклым криком сварливых чаек и замирающей людской многоголосицей. У причалов, уперев пики голых мачт в серое небо с тёмными тряпками облаков, застыли корабли. В основном рыбацкие шхуны да торговые кнорры. Боевые лодьи покачивались чуть в стороне. Так уж повелось. Многие ходящие на них хирдманы друг с другом были на ножах, из-за чего взаимное кровопускание могло вспыхнуть в любой миг, а это не очень хорошо сказывалась на торговле. Поэтому, любишь носить меч — носи его подальше от купцов. Перед растянувшимися по всему прибрежному кварталу амбарами, складами и конторами ростовщиков постепенно затихали шумные торги. Пустел насквозь провонявший рыбой рынок. Зато разгорались огни притулившихся здесь же трактиров, кабаков, вшивых постоялых дворов и облезлых борделей, многие из которых совмещали под одной крышей сразу всё вышепоименованное. Пьяная ругань, хохот шлюх, возня поножовщин да тихое цоканье крысиных коготков были здесь привычной музыкой сумерек.

— Он заселился в «Парус и щит», вроде как весь второй поверх занял, — рассказывал, запинаясь и глотая слова Трольв Зануда, еле поспевая переставлять свою перекрученую левую ногу.

— Брехня, — фыркнул Храбр, не особенно доверяя россказням пропойцы, готового за пару медяков наплести что угодно. «Парус и щит» в этой части порта, куда старались не захаживать ни добрые люди, ни богатые суда, был чем-то вроде сказочного терема на фоне нахохлившихся над своей нищетой землянок. Комнаты там снимали по большей части люди, которые не сильно хотели свое появление в Бирке раскрывать. А не жалующиеся на бедность люди за инкогнито, как известно, готовы платить более, чем прилично. Потому снять в «Парусе и щите» даже каморку могли позволить себе очень немногие. А тут — целый этаж. Или какого-нибудь князька потянуло на приключения, или, что наиболее вероятно, колченогий пройдоха бессовестно врет. Второе — очевиднее всего.

— Да с чего бы это мне брехать? — яростно брызнул вонючей слюной Попрошайка. Боги, когда лепили его, заранее знали, что это будет за человек. Глаза, спрятанные на красной роже за набухшими мешками, они поместили друг от друга так далеко, что посмотреть в упор сразу в оба было сложновато. А без прямого взгляда как определить, врун человек, аль нет?

— За правду наливают редко.

Храбр вышагивал споро. Длинные светлые волосы падали на обрамленные темной бородой щеки. Так лицо сложнее запомнить. Стёганая куртка стягивала плечи, будто нарочно стремясь скрыть их ширину, потертые штаны видывали и лучшие времена, а сапоги тюленьей кожи сменили далеко не одного владельца. Трольв, припадая на одну ногу, старался не отставать. Не хотел упустить пару кружек хренового эля, которые ему завсегда наливали в «Забияке» на те гроши, что он туда приносил.

«Парус и щит» виден был издалека. Нависающий над пристанью трехэтажный великан отбрасывал в темнеющую в сумерках воду яркие причудливые блики множества огней и всегда вызывал вопрос — на кой хрен понадобилось человеку, его строившему, изгаляться со всей этой резьбой, балконами, вычурными фонарями и нарядными наличниками на окнах. Особенно если учесть, что самые богатые постояльцы предпочитали пользоваться самой неприметной дверью.

Туда-то Храбр и направился.

— Что надо? — раздался из густой обширной тени, в которой пряталась искомая дверь, не сильно гостеприимный голос.

— А сам как думаешь?

Короткое шевеление, и тень вдруг обрела очертания человеческого тела. Неприятно большого. И вряд ли единственного.

— Ты, я гляжу, любитель в загадки поиграть? — едва ли не плотоядно пророкотал раздражающе здоровый контур человека.

— Давай попробуем: без рук, без ног, без головы — кому нахрен нужен такой вышибала?

Судя по неловкой паузе, повисшей меж ними, досадно широкоплечий привратник загадку эту попытался отгадать. И отгадал.

— Ах ты, сын помойной шавки!

Многообещающе могучая тень надвинулась на них что лось на тараканов, и всегда держащий нос поветру Трольв мигом разобрался в ситуации — отскочил на добрых три сажени назад. Будто у него не только обе ноги стали здоровы, но еще и третья выросла. Впрочем, стратегическое это отступление не было бегством. Положенные ему медяки он вполне мог снять и с бесчувственного тела. А буде понадобиться его помощь, это тело мог еще и пособить сбросить в канал. Четыре кружки эля — всегда лучше двух.

— Уймись, — зевнул за спиной неприлично безразмерного силуэта другой голос. — И как зовут крайне остроумного любителя загадок?

— Достаточно звякнуть кошелём.

Вздох разочарования.

— Капля, убери этого остряка отсюда.

— Если ты про Зануду, то от него можно отделаться одним способом, — Храбр выудил из-за пояса пару маленьких кругляшков и, не глядя, бросил назад. Судя по звуку, на землю они упасть не успели. — А если про меня…

Неприятно обширная тень надвинулась так грузно, что стала напоминать угрожающе нависающий утес.

— … то разве что у тебя есть запасной … ручеек.

— Проходи, — успел хмыкнуть скучающий голос прежде, чем Капля обрушилась сверху.

Силуэт башни нехотя посторонился, и Храбр шагнул в тень подворотни. Прямо перед носом приоткрылась дверь. Он не стал ждать, когда ее распахнут в его честь полностью и вынесут хлеб-соль. Открывшийся за створом узкий коридор освещался двумя висящими на резных столбах масляными лампами, в которых будто бы случайно пригасили огонек. Справа приглашающее скрипнула еще одна дверь, которую в этом скудном освещении Храбр сам и не заметил бы. Сразу за ней темнела лестница. Как и говорил Зануда — на второй этаж.

Здесь с освещением тоже оказалось туговато. Пляшущий будто бы из последних сил огонек едва-едва освещал сам себя. Огрызок свечи, над которым он извивался, стоял посреди деревянного блюда на столе. Короткая скамья возле него приглашающее отодвинута. Хотя не похоже, будто кто-то кого-то собрался угощать.

— С чем пожаловал?

Оказывается, свечу не случайно подвинули именно к тому боку стола, куда уселся Храбр. Его-то лицо она худо-бедно из темени выхватывала. А вот того, кто сидел с противоположной стороны, видно почти не было.

— С тем же, что и остальные.

Молчание.

— Я привык знать, с кем говорю.

— Кнуд Щербатый Меч.

— Добрый воин следит за своим оружием, — хмыкнула тень.

— Добрый воин не боится часто пускать его в ход.

Темный силуэт пошевелился, звякнув сочленениями кольчуги.

— Один добрый воин — это не то, что мне интересно.

— В таком случае, наши интересы совпадают. К нему я могу добавить резвый корабль и тридцать голодных до добычи ртов.

— Поход может затянуться. Моя цена — длина меча серебром. Лучшие воины получат две, но пустой похвальбе я не верю.

— А я и не говорил, что у меня команда сказителей. На сколько все может затянуться? К осени обратно обернемся?

— Скорее всего, нет. Сомневаюсь, что вернемся и к следующей.

— Ого! Да это будет не простой набег! И куда пойдем? Искать Нагльфар?

— В тех краях его уж точно не найдем. Русь.

В этот момент Храбр очень здорово порадовался тому, что наниматели так любят таинственность и полутьму. И тому, как неряшливо ниспадают на его лицо волосы, закрывая его чуть ли не наполовину. Не будь всего этого, они наверняка бы заметили, как вскинулись вверх его брови.

— И что там делать столько времени? — делая равнодушный вид, пожал он плечами. — Большой поход. И, видно, не по воле Светлого князя. Ему-то чего таиться? Не станет он воев в темноте нанимать. То есть, что — против него?

— Твоим Светлым князем на время похода стану я.

— Да хоть моим богом. Но дело в том, что я тоже привык знать имя своего… Светлого князя.

— Тормунд Волчий След.

Такого имени Храбр не слыхивал ни разу.

— Когда отплываем? И… куда именно идем?

Где-то в темноте раздался резкий звук отодвигаемого стула. И следом за ним забухали тяжелые шаги.

— Не слишком ли много вопросов? — насмешка в голосе нового таинственного соглядатая Храбру не понравилась совсем.

— Я когда рыбу покупаю, мне хрен кто подсунет тухлятину, — стараясь никак не выказать своего напряжения, пожал он плечами. — А тут мы не на базаре, дело малость посерьезнее. И чего бы мне о нем не вызнать побольше?

— Тем более, — голос этот нравился Храбру все меньше и меньше. Потому как к неприятной его насмешливости добавилось чувство, что он знаком, — тем более, что вызнавать ты умеешь ловко. Я бы даже сказал, лучше всех.

По правую руку от человека, назвавшегося Тормундом Волчий След, возник еще один солидных размеров контур, который чем-то чиркнул, щёлкнул — и висящая над столом большая масляная лампа мигом разогнала тьму вокруг.

На Тормунда Храбр даже не глянул. Его интересовал другой. И не зря, выходит, интересовал.

— Ты?!

— Позволь, Волчий След, представить тебе давнего моего знакомца — не то, чтобы хорошего, но все же — сотник личной дружины Светлого князя и лучший его же лазутчик — Храбр.

Он был не из тех, кого можно застать врасплох. Того времени, покуда знакомец зажигал лампу и представлял его нанимателю, вполне хватило для оценки диспозиции. Дверь за спиной Тормунда, если вспомнить расположение дома, вела вглубь дома. К тому же оба его собеседника находились как раз перед ней. А вот та, что отсвечивала начищенной бронзой кольца справа, могла выходить на лестницу в общий зал. Или на балкон над ним. Лишь бы не оказалась запертой.

Мгновенно подобравшись, Храбр скакнул в ту сторону, изо всей силы оттолкнувшись обеими руками от стола и надеясь этим толчком еще и сбросить со стула Тормунда. Вышло или не вышло, убеждаться не стал. Плечо грузно врубилось с могучую створку двери. Та поддалась, с грохотом врубившись в стену.

— Взять его! — ударил в спину грозный рык.

«Измена, — как заговор твердил про себя княжий лазутчик. — Светлый должен узнать».

Он выметнулся на открытое место, распахнув ударом плеча еще одну дверь. Это в самом деле был балкон, опоясывающий общий зал, служивший в «Парусе» и кабаком, и гостевой. Вот только первый этаж оказался забит не праздными гуляками, а оружными людьми. И все их взоры устремились на него одного. Прыгать вниз и прорываться к парадному входу выглядело бесполезной затеей.

Медлить — тем более.

И перед тем, как кабак наполнился криками «бей!», «держи!» и «не дай уйти!», Храбр метнулся по переходу к следующей двери.

Удар плечом. Заперта!

Следующая. Тоже!

Прямо за спиной стучали тяжелые шаги.

Третья дверь поддалась, и Храбр ввалился в темный зев горницы. Времени упираться в дверь и пытаться задвигать ее на засов перед носом преследователей, судя по их надсадному дыханию чуть ли не в затылок, не было. Потому Храбр в один прыжок очутился у окна, бросился вперёд, прикрывая голову руками — и с оглушительным грохотом и треском, никак не вязавшимся с обычной мертвой тишиной этого темного проулка, высадив ставни, вывалился наружу.

Лететь вниз долго не пришлось. Бухнулся прямо на двускатную крышу крыльца черного хода, проехал по ней на животе — и приземлился на ноги уже на мостовой. Из дома доносился топот множества ног. А над головой грохнули о козырек крыши тяжелые сапоги.

Тут уж было не до геройства.

Храбр коротко взмахнул ногой, стараясь угодить шагнувшей в его сторону неприятно обширной тени в то предподложительно место, каковое отвечало за его потомство.

И тут же метнулся по проулку туда, откуда пришел. Эту дорогу он уже знал, а полагаться на волю случая, выбирая другую, не стал бы ни за что.

Судя по короткому вскрику с подвыванием, попал здоровяку куда надо. А последовавшие за ним звуки удара одного тела о другое, ругань и возня говорили о том, что преследователь его спрыгнул с крыши прямо на скорчившегося внизу неприятно здоровенного детину. Свалились, вероятнее всего, оба.

— Змей! — вспорол ночь резкий окрик. — Не дай уйти!

— Уже, — скучающий голос теперь хотя бы не раздирала зевота.

Из-за угла дома навстречу выметнулись две оружные фигуры. Храбр бросился им под ноги, скользнув по тому дерьму, коим была вымазана вся мостовая.

Свист, удар, всхлип, переходящий в хрип. Детина, что был к нему ближе, ударился спиной о стену и сполз на землю. С чем-то, торчащим из груди. Похоже, Змей свое дело знал.

Второго загонщика Храбр приложил сам, вскочив перед ним на ноги и воткнув лоб в его ломаную-переломаную переносицу. Она с готовностью хрустнула еще раз.

«Добраться до воды».

Но ведущие к пристани сходни уже кишели вывалившимися из «Паруса и щита» вояками. Сотник бросился к ближайшему приземистому амбару, оттолкнулся от его стены ногой, рванул что есть мочи вверх, стараясь обеими руками зацепиться за неровности крыши. Зацепился. Подтянулся. Резко упал на живот. Над головой что-то не особенно приятно прожужжало. Чем там бросался этот раздери его понос Змей, ножами, топорами или бил из самострела, выяснять было недосуг. Подхватившись на ноги, Храбр рванул по кровле вперед. Праворуч топали по доскам прибрежной мостовой орущие люди. Хорошо хоть в спешке факел взять никто из них не докумекался. Пришлось бы горше. А темнота лазутчику — подруга.

Галопом несясь по крышам, перепрыгивая с одной на другую, он в любой миг ожидал предательства какой-нибудь особенно подгнившей доски, которая не выдержала бы его веса. Пока везло.

Промчавшись по кровлям еще двух построек, Храбр резко дал влево. Краем глаза успел выхватить спешащие по его следу силуэты. Было их куда больше двух.

Прыжок. Еще три крыши. Вверх! И махом вправо!

Почти цапнувшая его за шиворот рука вдруг резко подала в сторону, а ее шустрый обладатель, коротко вскрикнув, шмякнулся в лужу где-то внизу.

Храбр в три прыжка взлетел на балкон выросшего впереди борделя, лосем пронесся по нему, схватив случившегося перед ним искателя утех за плечи и, крутанувшись на ходу, отправил его в сторону погони. Клиент оказался парнем хватким, и свою подружку на ночь, которую, видать, вывел позажимать на свежем воздухе, из рук не выпустил даже в падении. Перескакивая на следующий балкон, лазутчик услыхал брошенный вдогонку женский визг и пьяную ругань, которая хитро вплелась в проклятия наступавших на пятки татей.

Для следующего прыжка он подобрался всем телом и вознес хвалы богам, что не напялил сегодня на себя кольчугу. Пуд лишнего веса ему бы сейчас пришелся не ко двору. Что подтвердил бегущий следом хирдман, который до крыши, куда на пару ударов сердца раньше приземлился Храбр, попросту не долетел, что твой ромейский колокол громыхнув броней о мостовую.

«Измена. Светлый. Вода».

Оставив за спиной еще пару крыш и вопящих в падении людей, он, наконец, добрался до того самого амбара. С той самой прохудившейся кровлей, что с треском подломилась под ногой. Споткнувшись, чертыхнувшись и кувыркнувшись вперед, Храбр ухнулся на землю. Из-за поворота тут же выметнулись два недоброжелателя.

Одного лазутчик встретил, рубанув ладонью в горло и мигом вскинувшимся вверх коленом — в челюсть. При этом в руке у него тут же холодно блеснул в скудном свете луны выуженный из-за голенища нож. Им он отбил по касательной выпад меча в живот и обратным движением, не глядя и никуда особенно не целясь, юрко полоснул преследователя по лицу.

Не отвлекаясь на резанувший ночную тишь крик, бросился вперед, туда, где в каких-то десяти шагах вяло плескались о причал бурые в темноте волны.

«Измена», — билось пульсом в висках.

В пяти шагах от спасения — откуда он только тут взялся! — на пути нежданно возник колченогий Трольв. Он, судя по вылупленным и как всегда уставившимся чуть ли не в разные стороны глазам, ожидал увидеть здесь Храбра ничуть не больше.

— Горло б промочить, — растеряно прогнусавил он, словно бы напрочь позабыв о том, что именно Храбр был последним человеком, отсыпавшим ему сегодня медяков.

— С дороги, — рыкнул сотник, стараясь, впрочем, не особенно зашибить забулдыгу, проскакивая мимо него.

Из проулка сзади вновь выметнулся гомон погони.

Но это уже было не важно. Вот она — спасительная вода, скрыться в которой было для Храбра делом привычным и, в общем-то, плёвым.

И вдруг спину ожгло резкой болью, рванув навстречу грязные доски пирса. Ноги, не подводившие еще не разу, подогнулись, обмякли и шевелиться больше не пожелали.

Превозмогая резь в спине, он перевернулся лицом вверх. Прямо над ним стоял Трольв Зануда и совершенно безучастно осматривал дело рук своих. В дрожащих руках пьяницы выплясывал донельзя замызганный тесак, по самую рукоять вымазаный кровью.

Его, Храбра, кровью.

— Это я, — хрипло возвестил попрошайка, вскинув окровавленный нож вверх, будто знамя победы. — Добрым людям и помочь не жалко. За то на чарку бы подать…

В их сторону тут же забухали подкованные сапоги. Их окружили злые запыхавшиеся голоса:

— Что там?!

— Готов!

— Добегался!

— Горло б промочить…

— Змей!

Последний, прерывающийся от одышки хрип, принадлежал явно знакомцу Храбра. Человек со скучающим голосом одним плавно-неуловимым кошачьим движением возник перед Трольвом. В глазах сотника помутнело, затем потемнело. Но то, что кособокий силуэт Зануды вдруг взбулькнул и осел наземь, заметить он еще успел.

— Лишний глаз — делу вред, — доверительно, чуть не на ухо шепнул сотнику змеей скользнувший к нему убийца. — К тому же, считай что я отомстил этой гниде за тебя.

— Сбросьте его в воду, — распорядился голос старого знакомого.

Почти тут же послышался глухой увесистый плеск.

— Ну, покойся с миром. Тут нечего стыдится. Всегда побеждать никому еще не удавалось.

Острая резь пронзила грудь Храбра, и под ребрами мигом разлилась волна горячей боли.

— Надеюсь, не воскреснет? То, что он видел, его хозяевам знать точно не надобно.

Слова пробирались к сознанию сотника словно сквозь набитый землей мешок.

— Мое оружие всегда отменно обработано. Для действия этого яда хватило б и царапины, — даже раздражерние в голосе Змея было с изрядной примесью скуки.

— Ну, добро. Этого тоже в воду.

Последнее, что почувствовал Храбр — холод воды, сомкнувшейся над головой и поглотившей все прочие звуки.

«Измена. Светлый».