Портфель точка нет

Глава 1

Эпизод 1.1

Происшествие на проспекте

Август 2013 года,

Юг России.

Ясный летний день для Степана Беседина начался как обычно, с суеты.

Стоило войти в кабинет, и следом ворвалась текучка. Вереща двумя телефонами под аккомпанемент «аськи», она принялась нетерпеливо толкать в спину срочными вопросами. Взбодренные пятиминутной планеркой сотрудники вдруг натащили гору бумаг. Документы буквально дымились у них в руках, требуя немедленной подписи. Не менее срочно следовало просмотреть почтовый ящик, нагло изводящий спамом и глотающий деловые письма.

А еще, не отвлекаясь на аськины крики, предстояло разобраться с очередными платежами, подтвердить заказы, сделать несколько звонков… Волна дел уходила только для того, чтобы перегруппироваться и вернуться с пополнением. Обычный рабочий день, ничего нового в стандартном заплыве до шести вечера. Или до девяти, что чаще бывает, тут не загадаешь. И все некогда было покурить, и Степан уже было решился выйти, — бросил раскаленный телефон, поднялся, доставая мятую пачку, — как шлагбаумом перегородил дорогу невзрачный мужчинка с потертой папочкой в руках.

«Мент, однако», — определил Степан с первого взгляда.

Небрежно кивнув, как бы соглашаясь с невысказанным диагнозом, посетитель бесцеремонно сел. Отодвинул дорогущую Степину ручку, выложил папку на стол. И только потом, проведя платком по четко обозначенной лысине, представился:

— Майор Пилипчук, уголовный розыск.

И удостоверением помахал, профессионально, будто фокусник. Вроде оно было, а вот его уже и нет. Отработанное движение, да повторенное триста раз, становится условным рефлексом. Такую четкую тенденцию однажды подметила собака академика Павлова.

Незваный гость вздохнул горько, раскрыл папочку, и с явным отвращением «приступил к исполнению». То есть спросил имя и должность Беседина. Неторопливо записал ответ, косясь в сторону запотевшей бутылки «боржоми». Капельки влаги так призывно сверкали на стекле, что он завис в гипнотическом трансе. Но сразу оживился, как только Степан извлек из морозилки второй стакан тонкого стекла. Сделав глоток, быстренько покончил с формальностями.

А затем добрым голосом произнес вроде бы нейтральный вопрос, будь он неладен… («он» — это вопрос, хотя майор, впрочем, тоже):

— Скажите, Беседин, вы на работу когда пришли?

Простой вопрос, а честный ответ перевернул всю дальнейшую жизнь.

Но сейчас Степан точно помнил, как подошел к дверям офисного здания в восемь сорок пять. И подумал, что до назначенной им планерки еще целых десять минут, можно спокойно постоять с сигаретой на свежем воздухе. Дома Степан не курил, бывшая жена отучила. И по дороге на работу тоже. А вот здесь, на пороге конторы, перед прыжком в круговорот дел — в самый раз. К первой сигарете относился трепетно, с чувством. Курильщик со стажем, он наслаждался ароматом, растягивая удовольствие. Позже, днем, в запарке, мог на перекур потратить пару минут. А сейчас другой коленкор, время есть.

Из безликой толпы, плотно текшей по тротуару, на ступеньки выдавило сотрудников, Мишу с Валерой. Поздоровались, чему-то посмеялись. А потом у Степана задрожал телефон в кармане. Махнув ребятам рукой, он отвернулся, чтобы досрочно окунуться в очередной рабочий день. Неважно, что на улице, зато подымить можно не спеша.

Вот это все Степан рассказал посетителю, и запоздало удивился:

— А можно узнать в чем, собственно говоря, дело?

— Узнать можно, а как же! — криво усмехнулся майор, смакуя шипящую живительную влагу.

Набрякшие мешки под глазами выдавали вчерашний бурный вечер. Видимо, далеко не последний за прошедшие годы. Но, как и стакан в руке, план беседы майор четко держал под контролем. Переключая внимание клиента, он неторопливо достал из папочки лист бумаги:

— Посмотрите, это схема места происшествия. Вы шли так, верно? Перешли проспект по переходу, повернули направо, и подошли к дверям офиса. Здесь вы постояли с сотрудниками, мы их только что опросили… Они зашли в здание, а вы остались. Ничего необычного не заметили?

— Да нет, ничего такого, — Степан пожал плечами. — Да и вообще, когда было замечать? Я с человеком разговаривал.

В подтверждение своих слов он показал мобильник.

— Правильно, вы по телефону говорили, но глаза-то открытые были! Может, кто бежал, может, кто упал, разговоры какие-то, крики… выстрелы?

— На пороге офиса крики? Выстрелы? — Беседин прищурился. — Хм… Однако! Да не было этого. Обычный народ шел по тротуару обычным потоком. А что касается разговоров — я уже давно внимания на толпу не обращаю, это как фон, понимаете?

Степан снова выхватил сигареты. Посмотрел с досадой вокруг, чертыхнулся, и бросил пачку на стол. Майор резво строчил в протоколе.

— Так что случилось? — приглушая перезвон, Беседин убавил громкость на древнем «Панасонике». Убавил до упора — этот неунывающий пенсионер телефонии извел уже своими призывами.

— Вот здесь убили человека. Около девяти часов утра, — майор ткнул пальцем в крестик на схеме. — Это неподалеку от того места, где вы стояли. И никто ничего не видел! Ни вы, ни ваши сотрудники. Не кажется это странным?

— Нет, — твердо отрезал Степан.

Слова «убили человека» царапнули сердце, но мало ли что происходит на улице? Странным, по его разумению, выглядело не это, а сам майор вместе со своими подкопами. Однако вслух говорить подобное он поостерегся.

— Почему? — косясь в сторону Беседина, майор атаковал боржоми.

— Так в девять я уже в офисе был, — уверенно сказал Степан. — Даже на пять минут раньше. У нас планерка началась по графику!

— Проверим, разберемся, — печально вздохнув, незваный гость приложил платок к затылку. Там обильными крупными каплями отразилась выпитая жидкость, только без шипящих пузырьков.

— Будем надеяться, — буркнул Степан дежурную фразу.

На самом деле никакой уверенности он не испытывал. А если положить руку на сердце, то испытывал он беспокойство и полную неуверенность.

— Вы не переживайте! — бодрым тоном заверил его майор. Что было неудивительно. Целую бутылку, считай, в одно горло выдул. — Скажите, а почему все сотрудники, как они утверждают, пришли на работу раньше, хотя вы открываетесь с девяти?

Беседин терпеливо пояснил:

— Я же вам говорю: с утра была назначено совещание. Пятиминутка. Люди пришли заранее, чтобы переодеться, бумаги просмотреть, чаю налить. Ну, подготовиться, понимаете?

— Да-да, конечно, — майор принялся вновь полировать лысину. — А почему бухгалтерша ваша, симпатичная такая… почему, наоборот, в девять двадцать пришла?

— Понятно почему. Как раз потому, что она бухгалтер, — удивился Степан глупому вопросу. — Света с утра в банк заходила. Что-то ей надо было сдать, или спросить. Она часто так делает. Да неважно, в принципе! Если хотите, можно проверить.

— Проверим, разберемся! — в который раз пообещал гость. — Вы не волнуйтесь, хорошо?

— Да? — с трудом Степан сдержался, доставая из холодильника вторую бутылку зеленого стекла.

Подобная манера разговора раздражала неимоверно. А собеседники, которые советуют успокоиться, сразу вызывали бешенство.

— И еще, — продолжил майор. — У вас будут изымать записи уличных камер видеонаблюдения, под протокол. Так вот, это будет позже, а сейчас мне нужно просто посмотреть сегодняшнее утро. Распорядитесь, пожалуйста.

Лысый майор скорее приказал, чем попросил. И с новой силой застрочил Степиной ручкой, вдруг оказавшейся в его руке.

— Прощай, любимая, — подумал Степан, выходя из кабинета. — Эксклюзивный был экземпляр, штучная работа…

Офис не работал. Весь коллектив, бессовестным образом бросивший рутину, шептался по поводу страшного происшествия, не забывая при этом жадно прислушиваться к разговору из Степиного кабинета. А Света стояла рядом, у распахнутой двери. И изо всех сил она делала вид, что смотрит в окно. При этом спина была напряжена, а безупречная грудь энергично вздымалась.

Охранник мало чем выделялся из общего ряда. Нет, не формой, просто он так же манкировал служебными обязанностями в кругу сплетников. А на указание Беседина отреагировал странно:

— Разве вы не в курсе?

— Чего?

— Наружные камеры померли!

— Интересно… — протянул Беседин. — И когда заметил?

Он ткнул пальцем в монитор охранника, где из шестнадцати квадратиков два были черными. Страж порядка поставил свой палец рядом:

— Эти уличные камеры постоянно глючат. И система эта — дрова. Еще с вечера ее колбасило не по-детски, а ночью зависла окончательно! Я сразу перегрузился, как было велено по инструкции.

— И что?

— Помогло, однако.

Беседин ожидал междометия вроде «шайтан», но не дождался. Докладчик бодро, без паузы, затараторил дальше:

— После перегрузки все ожило, кроме наружных камер. Но по инструкции они являются второстепенными. Тревогу не поднимал, заявку на ремонт оформил. Программисты уже в курсе, — опасаясь грозы, охранник ел начальство честными глазами. — Запись в журнале вот, можете проверить!

— Проверим, разберемся, — пообещал Степан, и вернулся в кабинет.

Реакция лысого майора на сообщение о технической проблеме оказалась предсказуемой — щедро наливая себе очередную шипящую порцию, тот чуть не подпрыгнул от такой новости.

— Значит, ничего не видел, ничего не слышал, и камеры не работают⁈ Так и писать? — тусклые, с желтизной, глаза смотрели недобро.

— Так и пишите! — спокойно согласился Степан.

Наружные камеры видеонаблюдения повесили недавно, вместе с новейшей охранной сигнализацией. И компьютерщики, те еще разгильдяи, постоянно возились с настройкой системы.

— Тебе-то какое дело, писатель⁈ — устало подумал он. — Мои камеры. И вешаю, где хочу. Хочу — вешаю, хочу — снимаю…

Его спокойствие было непоколебимо по одной простой причине: многие важные люди, и высокое начальство майора в том числе, были клиентами фирмы. Они закупали здесь оргтехнику себе и для своих организаций, поэтому недовольный тон следователя совершенно не волновал. Степан даже подумывал покопаться в визитнице, и позвонить кому надо — чтобы этот репей отстал, да не мешал работать.

Справка. Полиция в капиталистических государствах является системой особых органов надзора и принуждения, в составе которых карательные войска внутреннего назначения охраняют существующий общественный строй путём прямого и открытого подавления. Полиция в России ранее называлась милицией. Инициатором смены вывески был Дмитрий Анатольевич Медведев, единственный в стране человек, которого удовлетворили результаты проведенных преобразований.