Похищение феи. Ночной и недоброй!

Глава 16

Надя

Ребенок как картинка с обложки дорогого журнала. Насколько я всегда подозрительно относилась к детям, мало ли какой фокус они способны выкинуть в аэропорту или, того хуже, в салоне самолёта, а главное, каких нервов он будет стоить экипажу. Но этот просто игрушка. Вот честно. Ждал меня уже умытый, одетый, готовый, по-моему, ко всему. Мы вместе спустились на кухню, я сделала бутерброды и поджарила кашу. Нет, не сожгла. Я имею в виду, что в полном смысле этого слова поджарила. Так, чуть-чуть обуглилась возле донышка, зато вышла с дымком.

— Сколько сахара класть? Или лучше меда добавить? — карие глаза вперились в меня с немыслимым удивлением.

— Сахара? Я полагал, что вы подольете туда бульона. Или положите кусок ветчины. Можно нарубить ее очень мелко.

— М-да? Бульона, кажется, нет. Зато в холодильнике я видела какое-то странное мясо.

— Кабанятина. Отец и господин Эрлик вчера ее запекали.

— Твой отец умеет готовить? — сладко зевнула я, — вот уж не подумала бы. Впрочем, не суть важно.

— Отец умеет готовить на огне все что угодно. Даже оленя способен запечь целиком, обмазав тушу глиной.

— Не хотела бы я на это посмотреть.

— Почему?

— Мне было бы жалко оленя, — сказала я, не подумав, и открыла холодильник. Угу. Значит, вот эти подозрительные кусочки, завернутые в фольгу, и есть то самое мясо. Корм для ребенка, готовый к употреблению. Потыкала пальцем. Не шевелятся, уже хорошо. Кто знает, что настолько состоятельные люди могут хранить в своем холодильнике? — Джошуа, они уже пробовали это мясо? Все живы остались?

— Да, леди. Все остались очень довольны. Темнейшая даже забрала несколько ломтиков, чтобы принести их в качестве жертвы богам. Они с мужем соизволили отнести их под небеса, на самую высокую колоннаду, — под моим взглядом воспитанник съежился, — отец так сказал.

— Поверю на слово. Я правильно понимаю, что если это нарезать и перемешать с горячей нашей, то у меня получится готовый корм для тебя? Полезный и калорийный.

— В целом вы правы.

— Сколько класть каши? — застыла я с половником над кастрюлей, прикидывая, как не зачерпнуть того, что пригорело ко дну. Нет, чтобы готовить, нужен талант. Без него и пробовать не стоит. Где бы ещё найти тот талант кулинара? Так и представила себе объявление. Куплю недорого завалящий талант, можно бу и пожеванный.

— Не стоит утруждать себя, — влез умный мальчик в холодильник, достал самый крупный кусок и выложил на расписную тарелку.

— Хочешь, я разогрею?

— Это лишнее. Благодарю за заботу, — выразительно скосился он на кастрюльку. Ну и ладно. Мне же лучше.

С завтраком было покончено за десять минут. Впервые вижу, чтобы дети так быстро ели. Прекрасный воспитанник. Я бы сказала, мой идеал ребенка. Интересно, а кто моет посуду в этом доме. За Джошуа, наверное, я. Или нет?

— Кухарку ещё не нашли? — с тоской я потянулась за губкой.

— Отец как раз этим занимается вместе с господином Эмилем. Вы собираетесь мыть посуду? Сами?

— Ну да?

— Вы не должны портить руки. Уверен, кухарку быстро найдут. И потом в доме есть управляющий, — спесь с детеныша надо сбивать, так черт-те до чего можно докатиться.

— В этом нет ничего страшного. Тарелку я вымою, а кашу оставим папе. Пусть поест, если захочет, — и выкинет кастрюлю. Ибо отмыть это в здравом уме невозможно. Опять же, нужен талант. А у меня он подзапылился.

— Но вы испортите руки грязной работой. Ни в коем случае. Лучше я сам, — дитеныш резво проскакал к раковине, неумело натёр блюдо мыльной пеной, худо-бедно ополоснул и даже вытер подготовленным полотенчиком. Боюсь, мне за это барон спасибо на скажет. Все же наследнику уготована в этом мире особая роль, и вряд ли он когда-нибудь станет мыть посуду. Похоже, с воспитанием я внезапно перестаралась. Непутёвая какая-то гувернантка из меня выходит.

— У вас очень нежные руки и они дарят совершенно необычные прикосновения, — мальчик сам расшифровал мой удивленный взгляд, — Мне было бы жаль, если бы вы испортили их понапрасну. Меня так ещё никто не ласкал, — от этой исповеди у меня чуть слезы на глаза не навернулись. Строгий отец, непонятно где оставшаяся мать. Ведь Джошуа, действительно, совершенно один в этом мире. Не считая выбраковки авиации — кошика. Бедный ребёнок, — я что-то не то сказал? Извините, Надежда.

— Все в полном порядке, — поддалась порыву и притянула малыша к себе. Обняла и погладила по волосам. Кто бы только мне раньше сказал, как сладко умеют сопеть дети, уткнувшись в живот. Или этот какой-то особенный? Кареглазое чудо.

— Поехали кататься на каруселях? Это очень весело.

— Я бы предпочел дойти пешком.

— Идти далеко.

— Ярмарка проходит в соседнем городе?

— В этом. И это не ярмарка. Карусели работают весь год. Разве что на зиму их, наверное, закрывают. Я вызываю такси?

— Я предпочту посмотреть город во время пешей прогулки. Не сомневайтесь в моей выносливости. Я часто ходил в горы с огром.

— С кем?

— С Клаусом. Это наш управляющий. Идёмте скорее. Мне не терпится прогуляться, говорят, это очень полезно, Надежда, — распахнулась дверца по ту сторону кухни и вошли двое мужчин. Людовика я узнала не сразу. Как, оказывается, радикально способна изменить человека одежда. Точнее ее подобие. Пожалуй, я не хочу знать, что именно эти двое творили наедине. Ясно одно, нос туда мне совать лучше не стоит. У Эмиля половина щеки вымазана чем-то синеватым и с блёстками. Голова Людовика обмотана кухонным полотенцем поверх грязных бинтов. Он головой, что ли, бился? Не понимаю. Или они вдвоем ночью ходили в отделение полиции выяснять отношения и их побили? Нет, ну что за бред. Я же уже видела Эмиля сегодня, буквально полчаса назад, и с ним все было нормально. Нет, какая-то царапина на щеке была, но не такое пятно. Или это что, язва? Скорее уж, сильный ожог. И почему у барона до локтя замотаны руки в бинты. Улыбнулась не всякий случай пошире. Стюардесса я или кто? Пассажиры могут быть разными. Так нас учили? Именно так. Не оленевод с припадочной лайкой, и это не самолёт над тайгой. Все остальное выдержать не так уж и сложно.

— Кто говорит, что гулять полезно? Надежда, добрый день.

— Разрешите вас поприветствовать эм-м на вашей кухне. Я сварила кашу к завтраку и уже забираю ребенка на прогулку по городу. Мы, пожалуй, пойдем.

— Постойте, — с нажимом произнес Эмиль.

— Зачем? — обернулась я уже от дверей, волоча за собой ребенка. Друг друга пускай хоть убивают. Мне-то что? Взрослые люди. А вот нам с ребенком пора, — мы очень опаздываем!

— Вот как? И куда же, я могу поинтересоваться? — сделал к нам шаг барон.

— Леди Надежда ведёт меня на карусели.

— Марцелла посоветовала.

— Сама темнейшая госпожа? — с подозрением сощурился Людовик.

— Здесь так не принято обращаться! — шикнул Эмиль. Выдашь себя. И Джошуа не тому научишь, — Надежда, к завтрашнему дню я подготовлю все бумаги на ребенка. Доверенность, аттестат об окончании начальной школы и прочее.

— Разве он ее уже окончил? Он же в ней ещё не разу не появлялся, Эмиль.

— Джошуа занимался на дому с репетиторами. В Конго сложно со школами, но документы мне удалось получить. Вы, как я понял, обновили гардероб воспитанника?

— Да, — сделала я попытку попятиться к двери.

— Это чудесно. Приятной прогулки, — чуть улыбнулся изящный брюнет. Взгляд барона упал на кружку. Зря я, наверное, ее сюда притащила. Кто меня об этом просил? Добрые дела наказуемы.

— Это что?

— Вчера вы разбили посуду. Я зачем-то купила почти такую же кружку. Только эмалированную. Вы на этикетку не смотрите. Продавцы клеят сами не знают что. Зря, наверное, я это сделала, да?

— Я сейчас переведу вам золота на другие покупки. Гуляйте с удовольствием! Наймите карету! Не жалейте золота! Отдохните вдвоем, покажите наследнику город! Какая прелесть. У меня была похожая в детстве. Даже не сомневаюсь, Клаус придет в полный восторг.

— Непременно! — выдохнуть свободно я смогла только за воротами дома. Чем бы барон ни занимался, меня это касаться не должно. Люди разные. Только бы ребенок ничего лишнего не увидел.

Машины привычно гудят и несутся, обдавая прохожих брызгами с головы до ног. Воспитанник цепляется за рукав, изображая взрослого спутника. Уф. Хорошо-то как! И дождь как будто закончился, да и не было его толком. Так, водяное марево.

— Точно пешком пойдем? — добавила я озорства в голос, глядя как по лужам отчаливает автобус от остановки. Нам бы туда! В самое нутро. И сесть поближе к окну, чтобы дремать. Спать-то как хочется!

— Думаю, да. Любой город можно обойти за два часа. И понадобится не более двух недель, чтобы узнать его полностью.

— Думаю, ты заблуждаешься.

Маршрут на телефоне построен. Замечательно. Всего полтора часа в одну сторону. Три длинных моста, с которых нас сдует в Неву. На автобусе мы бы достигли цели ровно за точно тоже самое время, только без луж под ногами, в тепле и уюте. Или за двадцать минут на такси, там точно можно было бы выспаться. Эх, ну что за дурацкие мысли лезут мне в голову? Гулять очень полезно. Очень!

— Идём, дорогой. Что ты больше любишь, американские горки или пещеру ужасов?

— Пещеры ужаса дома встречаются не так редко. Да и нас сегодня отпустили без стражи, опять же я без меча, не смогу за вас заступиться. Нет, это абсолютно исключено. Если вас сожрёт нечисть, папа будет очень зол.

— Он так меня ценит?

— Он ценит время и услуги Эмиля. Где искать нового гувернера? В пещеры ужаса идти крайне неблагоразумно.

— Там безопасно.

— Вам так кажется, леди Надежда. Женщины благородной крови не всегда способны вполне оценить опасность, полностью полагаясь на окружающих их мужчин. Увы, но сегодня я не вполне способен быть для вас достаточно надёжным защитником, — от мальчишки остро повеяло рыцарской доблестью. Той самой, давно помершей, которой воздвигли памятник многие поэты прошлых эпох, — Горы я всегда любил и с огромным удовольствием буду наслаждаться видом местных вершин.

— Высоты ты не боишься? Нет, ну не надо на меня так смотреть. Я просто спросила, на всякий случай.

В ближайшем ларьке купила гелиевый шарик поярче и накрепко примотала к талии воспитанника. Подруга так выгуливает своего сына. Надёжный способ не потерять ребенка в дороге. И смотрится хорошо, и видно издалека. Теперь я его точно не потеряю в пути.

— Вы привязали ко мне лягушку?

— Мне кажется, это дракон.

— Драконы совершенно другие.

— Разве?

— Я бы с удовольствием вам показал настоящего, живого, если бы только мог…

Хвала небесам, что туфли я оставила в холле особняка! Рассеянность порой приносит восхитительные плоды. Иначе стёрла бы ноги по самое горло. Джошуа почти перестал шарахаться от гудящих машин через час пути. Первый мост произвел на нас огромное впечатление. Причем на обоих. Ветер поднял мои волосы вертикально, смастерил наскоро смелую прическу, да так и оставил. Воздушный шарик рвется вместе с ребенком в штормовое небо. И кажется, что мы зависли на нежной тверди посреди двух стихий. Серое небо в клочьях белых облаков, внизу стальная вода исходит на пену, жадно облизывает розоватый гранит, рвется и мечется в неутомимой надежде вырваться наружу из заточения, исполнить легенду, смыть заколдованный город, принести многоликую щедрую жертву на радость старым богам.

Ходят легенды, что раньше здесь было капище. Древнее как само мир, разрушенное пришельцами, взывающее воем ветров к кровавым подношениям. Буйство стихий ужасает, пробирает ледяным холодом и овевает тоской. По свободе, по сказочным крыльям, по полету. Чудится, заберись на коварную ограду, раскинь руки вширь и ты полетишь. Вверх, в самые облака, штормовые ветра своей силой дадут надёжную опору, вознесут вверх, туда, где спряталось золотое летнее солнце.

Малыш хмур и задумчив. Вижу, что буйство природы разбередило и его душу, позвало туда, куда взлететь бескрылому невозможно. Мы идём обнявшись, объединенные той самой тоской по несбыточному, по бескрайней свободе, по яркой жизни, что сильнее цепей объединила мятежные души. И мир вокруг чудится удивительным, а ветер зовущим. Взлететь бы, пропороть серую мглу сильными крыльями, отдаться восторгу и ветру! Но вместо этого я выше поднимаю клетчатый воротничок на аккуратной курточке молодого барона. И притягиваю мальчишку к себе, совершенно не удивляясь дорожке слезинок, бегущих по мягкой щеке. У меня точно такие же. Ветер. Это он беспощадно выбивает влагу из глаз, а может, слезы из сердца.

— Простите, я должен быть сильным.

— Ты крепко стоишь на ногах, и тебя не сдувает. Перейдем на тот берег, станет лучше. Это все ветер. Видишь, я тоже плачу.

Золото куполов возвращает надежду на счастье. Переливаются, играют в редких лучиках солнца, что по недоразумению упали на город. Мост позади. Разукрашенные фасады дворцов возвращают на землю, вынуждая забыть о стихии, прикрывают нас собой. И солнце снова льется на мир. На умытый утренним дождем асфальт, на статные храмы, на редкую зелень цветов. Прошло наваждение. Или оно и было настоящей реальностью?

— Предлагаю взять в аренду экипаж.

— Такси.

— Медленное.

— Других сейчас и не водится. Посмотри, как плотно стоят машины.

— Вынужден согласиться и признать вашу правоту. Мы приближаемся к окраине города?

— Наивный. Мы все ещё в центре. До окраины часов пять ходу.

— Ык. Я не предполагал, что город настолько огромный.

В особняке

Домовой наблюдал за хозяином с вершины просторного холла. Приятно, когда можно уменьшаться в размерах по собственному желанию. Новая коллекция трофеев стала уже привычной. Да, определенно, хозяина домовик зауважал. Столько чудищ убить, догадаться разукрасить их головами всю стену. И, главное, как удобно теперь сидеть. Не морда вепря, а пуховое кресло. Если ещё взяться руками за торчащие кверху клыки, то вообще похоже на трон. Просто роскошно. И кошик сюда долетать опасается. Авиатор недоделанный! Чуть себя не убил. Это ж надо было с такого размаха вмазаться в угол шифоньера! Грохнуло на весь дом, Федор Игнатьич, аж, пирожным подавился. Маринованной в меду вишенкой. И сполз кошик вниз так картинно, прямо как заправский актер. Потом и вовсе уснул на полу, распластавшись крыльями в лужице солнца, что натекла на пол сквозь намытое до блеска окно.

Огр тоже уже не так раздражает. Вон лапищи какие! И как он машет метлой! Нигде ни соринки! А как окна моет? Чисто хрусталь блестят. Хороший работник — заглавное украшение господского дома. Ещё бы Мария Федоровна заглянула сегодня на чай, жизнь и вовсе наладилась бы. Впрочем, после вчерашнего обжорства на кухне, да песен на люстре до обеда ее не дождешься, отсыпается, поди, у себя в апартаментах.

Федор Игнатьич и сам бы соснул, но дела. Да и любопытно поглазеть на настоящего эльфа, когда ещё такого увидишь в наших северных землях? Следующая вишенка проскользнула по горлу удивительно хорошо, прямо в желудок. Сейчас бы ещё молочка, да парного и с пенкой. Но об этом пока только мечтать. На корову новых хозяин не сподобился. Намекнуть бы ему, а то развел целый зверинец. И кошик есть, и огр, а парного молока нет. Корова, определенно, нужна. Во дворе завместо клумбы хлев возведем деревянный, снаружи камнем обложим, чтоб не хуже, чем у других. Лошадку купим и сани. Зимой так весело ездить в санях, сейчас-то уже никто об этом не помнит.

Эмиль упёрся обеими руками о подоконник и провожал гувернантку растерянным взглядом. Щека болела просто ужасно. Сам виноват. Догадался воспользоваться драконовым зельем. Все знают, что в мире за шестой дверью и травы другие, для прочих рас не предназначенные, да и зелья тоже, и камни. Глупец. Знал и все равно нанес на свою кожу. Эльфийская природная регенерация конечно способна творить чудеса, но встречу с риэлтором, похоже, придется переносить.

— Прости, я не знал, что мазь способна подействовать на кого-либо таким ужасающим образом. Ею обрабатывали даже коленки у сына, когда тот только начал ходить.

— Ничего страшного, я сам виноват. Забыл предостережения темнейшей. Ваш мир слишком странный.

— Мне кажется, или гувернантка на нас как-то странно посмотрела?

— Боюсь, я не хочу даже догадываться, что она о нас обоих подумала. Одно радует, клятву ты с нее взял и дальше особняка разговоры никуда не уйдут.

— Надо было, конечно, надеть доспех. Было бы проще спрятать шипы, да и чешую нарукавники бы спрятали.

— Наверное. Слуг сегодня все равно не нанять. Ни ты, ни я не сможем вести переговоры в таком виде.

— Как ни жаль.

— Тогда я, пожалуй, пойду. Приобрету для Агнес подарки. Может быть, загляну к тебе на обратном пути домой.

— Твоя квартира здесь рядом?

— Нет, конечно, ближе к окраине, там больше зелени, эльфийской душе она необходима. Здесь по соседству учится Амелия и все четверо детей Марцеллы. Добираться удобно.

— Но мосты, их же на ночь разводят? Если задержишься, так домой уже не вернёшься.

— Что поделать. Во всем есть свои неудобства.

Грохнула тяжёлая поступь шагов. Огр начал неспешно спускаться в столовую, то и дело оглядывая углы. Пусть домовых духов он и не видел, но чуял. Да и слышал обрывки застольных баллад, доносимые с люстры прошедшей ночью. Чёрное тельце распростертое на полу, огр заметил не сразу. Но как увидел, тут же схватился за сердце, предполагая самое худшее. Любимец маленького хозяина наверняка сдох. Вон и фантик конфетный рядом валяется. Видимо, кошик попал в немилость домового духа, вот и погиб.

Двумя пальцами, чтоб только не повредить тонких перепончатых крыльев, Клаус как мог бережно, подхватил с пола пушистую тушку. После обжорства прошлой ночи, неудачного полета и горькой обиды на фею кошик спал очень крепко. Или просто-напросто решил прикинуться дохлым. Надёжная тактика, спасавшая его шкурку от последствий собственных подвигов. Ну и от праведного гнева хозяина дома само собой. Брильянты каменных слез залегли поверх голубоватого меха. Огр рыдал в глубинах своей мягкой души. Единственный друг Джошуа и тот умер. Почти как любимая чашка. Разбился о шкаф или был убит. Какая теперь разница?

— Хозяин, питомец погиб! — засеменили по паркету огромные лапы, затянутые в туфли.

— Если он действительно сдох в этот раз, я буду счастлив!

— Людовик, это может быть довольно серьезной трагедией для твоего сына, — насторжился Эмиль пристально глядя на оскал дракона.

— Неси сюда! Поживей.

— Если нужно, у меня есть отличный ветеринар среди знакомых.

— Смотри, кажется и вправду подох! Знаешь, если б не Джошуа, я бы давно убил эту тварь. А голову водрузил на почетное место посреди верхнего ряда трофеев. Золотой медальер бы под нее заказал! Чтоб любоваться. Центральнее скалозубки. Это мой злейший враг. Столько нервов, сколько вытрепал мне он, не удалось вытрепать даже жене. Это из-за него я водружаю поверх своей кровати чугунную клетку каждую ночь. Погоди, я должен всё-таки убедиться, — с этими словами дракон выбежал на кухню.

Огр замер напротив Эмиля. Темный эльф бережно взял на руки мягкое тельце, поднес его к уху, чтоб выслушать сердцебиение. Дракон в это время разломил грейпфрут на две равные половины и громко рыкнул.

— Цитрин! Кому говорю? Лети сюда, падший!

Кошик шелохнулся, повел пуговкой влажного носа, принюхался. Не до притворства, когда дело дошло до любимого лакомства. Ошалело взобрался на плечи темного эльфа, толкнулся неожиданно мощными лапами от спины, разодрав в клочья рубашку вместе с нежной кожей, потерял на секунду равновесие и взлетел.

— Ожил! Господин Эмиль! Ожил! Вы сотворили чудо!

— Кажется, я останусь у вас до вечера. Агнес, если увидит эти царапины, меня абсолютно точно убьет!

— Хочешь, я подарю тебе те рудники, о которых мы говорили, Эмиль? Прости, что так вышло.

— Чтобы я в них закопался?! Лучше лопату и грабли! Я видел тут неподалеку подходящую клумбу! Похороню себя там! Заблаговременно! Чтобы супруга не изранила пальцы о древко инструментов! Ей останется только мечом мою могилу проткнуть!

Впервые в жизни выдержка изменила темному эльфу. На долю секунды ему показалось, что все трофеи, насмехаются над ним с мест своего окончательного пристанища.

Уловив на себе взгляд жутковатых, обезображенных яростью черных глаз, Клаус поспешил скорее на кухню, чуть не столкнувшись в дверях со своим господином.

— Эмиль, давай используем на тебе это противоядие? Оно должно быть безопасно.

— Эта тварь ещё и ядовита?!

— Только коготочки. Заживают царапины долго.

— Я убью его. Этого разрушителя моего семейного очага! Ты понимаешь, что он наделал? Как я объясню Агнес, что был у тебя? А не ходил, скажем, в бордель? Как?! — эльф рванул в сторону кухни, благо дракон успел его удержать. Громкая брань, от которой покраснели уши домовика, сотрясла люстру. Людовик с удивлением для себя обнаружил, что раса эльфов способна браниться, да ещё как! Изумительная фантазия. Одно только упоминание хвоста чего стоит.

— Падший — последний подарок сыну от моей супруги, она надеялась, что тот придушит младенца. Мне об этом проговорилась ее горничная, когда я вернулся в замок из похода и совершенно случайно приставил клинок к ее беленькой шейке. Джошуа вырос вместе с этим котёнком. Его нельзя убивать. Прости. Возьми лучше копи.

— Зачем мне копи?!

— Золотые, Эмиль. Там такая жила! И потом мой дом — твой дом. Пересидишь здесь пару недель.

— Дочери я что скажу? Что поселился у друга?

— Пусть она тебя здесь навещает. Может быть, наши дети подружиться, или вовсе поженятся лет через десять.

Обратно кошик летел не слишком уверено. Тонкая шкурка слишком плотно облегла наспех проглоченный фрукт. Второй плод он нес в зубах, не слишком-то осторожно сжимая их и разбрызгивая сок по сторонам. Досталось и портьерам, и стенам, трофеи тоже несколько пострадали.

— Господин, эта кружка мне? Я так счастлив жить в сени вашей заботы. Цветок эдельвейса сияет ещё пуще, чем прежний!

— Это тебе подарок от гувернантки. Кстати, ведьма сказала, что наш домовик похож на человека, я помню, ты спрашивал. И да, гувернантка духов тоже, оказывается, видит.