Похищение феи. Ночной и недоброй!

Глава 14

Надежда

Вот она, арка. Замок на воротах к моему удивлению оказался открыт. Неужели соседи забыли, что мы Мекка туристической жизни? Вроде бы за ними таких глупостей не водилось. И кто станет тогда убирать двор? И так уже один бомжик завелся. А вот и второй! Нет, ну это уже наглость. Так и диетических яблок на всех не хватит.

— Помогите! — взвыл парень, торчащий из люка. Этот вроде и не воняет или воняет? И для бомжика он вполне себе ничего. Симпатичный. Вон ямочки какие на щеках. Застрял он там, что ли? Крышка люка ходит ходуном. Нога парня под ней, остальная часть тушки скребётся по асфальту всеми частями.

— Вы домой попасть не можете? Крышку придержать? — в голубых глазах плеснулось удивление. Да я и сама не могу толком понять, откуда во мне сегодня появилась такая бездна альтруизма.

— Меня кто-то тащит. Вызовите полицию. Сами не подходите. Аааа! — завыл громче парень и пополз назад. Интересно. Руками он вроде пытается зацепиться за выбоины, но движется явно в противоположную сторону. И тут до меня дошло. Юрка! Видимо, парень наступил на крышку люка, защемил себе ногу, а бомж решил пошалить.

В два шага очутилась у крышки, толкнула ее туфлей. Так и есть. Местный придурок решил пошутить в меру своих способностей.

— Mama Mia! Кого я вижу! Как лоб? Не болит?

— Изыди! — прошептал недоумок и сильнее ухватился за штанину парнишки. Нет, я, конечно, добрая девушка. Но не всегда. Не покалечить бы урода, ему и так в жизни досталось. Не просто же так он в люке живёт. Но и парня жалко, вон как орет. А у меня, между прочим, одно окно в этот двор выходит.

— Сам отпустишь или помочь?

— Уйди, — мыркнул бездомный.

— Прости, Юра, но ты сам этого хотел.

— Я Ырка! Дух нечистый!

— И вправду, воняешь невыносимо, — удар каблуком по пальцам лечит всех. Хоть бы заявление на меня не написал, с бомжа станется. Дикий вой нечистого ударил о стены, мне даже показалось на секунду, что звякнули стекла. А драгоценная папка и вовсе выскользнула из рук. Парень дернулся вперёд. Крышка люка опустилась с грохотом на свое место.

— Что это было?!! — сел недобиток на выщербленный асфальт.

— Юрка, местная достопримечательность. Если что, меня здесь не было. И моих каблуков тоже. Помогите бумаги собрать, если не сложно. Эти я держу. А вон та одна улетела. Видите, листок торчит за водопроводной трубой.

— Где?

— Да вон там, — кивнула я подбородком в угол двора. Как все неудачно вышло. Не помять бы. Обещала же передать в целости и сохранности. Нет, умудрилась найти приключений! И главное, где? В своем же дворе.

— Юрка! Ты свинья!

— Я потомственный душегубец! — раздалось из-под земли.

— Ещё раз увижу, сдам в дурдом!

— Да хоть куда, только волхвов не зови.

— И позову! У нас капище в области функционирует. Не поленюсь ведь, доеду! Будешь знать.

Парень тем временем дохромал до стены, уцепился в листок руками, поднес его к глазам, ошалело посмотрел на меня.

— Откуда это у вас?

— Вы ещё скажите что вы Карх!

— Кто?

— Карх! — крикнула я громче. А вот и соседи. Интересно, почему это они меня настолько не любят? Вроде живём через стенку, нигде не пересекаемся.

— Раскаркалась, ворона! Все ей неймется! Дала бы приличным людям поспать! Мужу на концерт завтра!

— То-то он всю неделю на скрипке пиликал!

— Не твое дело! Шалашовка!

— Простите нас великодушно, госпожа! Дело в том, что я Карх! — крикнул парнишка. Здорово ему, похоже, досталось. Соседка и та замолчала на полуслове.

— Стая ворон! Не дадут приличным людям поспать!

— Где вы приличных нашли?

— Ах так?! — скрылась женщина за окном.

— Бежим! Иначе бумаги намокнут. У нас тут Средневековье! Сейчас помои полетят.

— Это же культурная… — договорить несчастный не успел, в недрах квартиры загрохотали кастрюля.

— Сейчас я этих ворон накормлю! Досыта! Нет, до отвала! Вааань! А ты не знаешь, откуда возник этот фразеологизм, будь он не ладен? До какого отвала кормить?

— Уйди! Не видишь, я сплю! Мне завтра целый день играть в электричке!

— Нет уж, ты мне ответь, любезный! Я тебя как культурного спрашиваю! Могу ведь и как с бескультурья спросить! До какого отвала ворон кормят?

— До любого, какой увидишь. Падаль!

— Не падай, нечего было с краю ложиццо!

Я юркнула к парню, ухватила того за рукав и дотащила до своей двери.

— Весело у вас тут!

— Не то слово! — зарылась я в сумочке, в отчаянной попытке добыть ключ. За подкладку он, что ли, провалился? Это ещё повезло, что соседи передрались. Иначе долго пришлось бы отстирываться. Людка она такая, кого хочешь, угостит и даже не извинится. К ней участковый как к себе домой ходит — так же точно без всякого расписания, но регулярно.

— Да уж!

— Нашла! — тыркнула я в замочную скважину заветный штырь и только тут запоздало подумала, кого я к себе домой волоку? Дурная привычка нести в дом все, что плохо лежит. Лучше бы венский стул подобрала на помойке, чем парня. Стул меня не ограбит. Впрочем, этот тоже на грабителя не похож, скорее уж на жертву бандитской разборки. Ещё и ладони в кровь разодрал. Перекись у меня вроде бы есть.

— Листок отдай и проходи.

— Ни за что! Девушка, дайте мне его просто сфотографировать. В дом можете не приглашать. Я тут недалеко устроился.

— В канализационном люке? — съязвила я и выдрала заветную бумагу из его пальцев.

— В гостинице. Можно, я хотя бы прочту. Там же план дворца. Где вы вообще его взяли?

— Назовите фамилию своего деда, — навалилась я плечом на дверь, которую в очередной раз немного перекосило, и чуть не грохнулась в собственный холл. Уф. Можно выдохнуть.

— Заходите.

— Росси.

— Хотя бы не Бенуа. А ваша фамилия Карх?

— Да, отец этнический немец.

— Вот и отлично. Раковина на втором этаже. Но я вас в таком виде туда не пущу. У меня паркет, ковер и чахлая пальма. Раздевайтесь.

— Что, целиком? Вы, должно быть, меня с кем-то путаете?

— Посмотрите на себя в зеркало для начала, — кивнула я в сторону стены, — А потом уже будем выяснять, за кого я вас принимаю. Что-то я сегодня вообще отличаюсь редкой добротой! Не знаете, с чего?

— Н-не знаю, — парень затравленно посмотрел на свое отражение и отчего-то затрясся. Ну, подумаешь, костюм разодран на лоскуты. Вряд ли он у него последний. Волосы зато почти не пострадали. Редко вообще встретишь у молодого мужчины смоляные кудри до плеч. Зато лицо немного преобразилось. Глубокий пилинг об асфальт правой щекой не прошел даром. Потом можно будет сравнить как в рекламе. Половина лица после своебразных косметических процедур, половина как была, так и осталась. Надо бы поскорее все эту гадость промыть. Сколько же силы в том бомжике, что он смог этого мужчину так долго держать? Спортивный же парень. И плечи широкие, не такие, конечно, как у Людовика, но зато рост примерно такой же, как у барона.

Кстати, и ботинка у несчастного нет. Правого. Потом схожу, как Людка утихнет, постучусь в люк. Может, бомж и вернёт обратно добычу.

— Скорей всего не выспалась, вот и тянет на всякие непотребства.

— Простите. Но кто это? Там же никого не было? То есть меня кто-то схватил и держал, но я даже руки не видел. А вы?

— А я видела. Обыкновенный бездомный. У нас таких много, — с какой-то ребяческой гордостью сказала я.

— Дикость какая. Позвольте, я приму у вас душ. Если это удобно. Я заплачу, вы не думайте. Сколько скажете. Тут есть душ?

— Только ванная. Надеюсь, вшей вы не подцепили.

— Кого?

— Вшей от бомжа, — так быстро мужчины при мне ещё никогда не раздевались. Был побитый молодой человек. Остался. К-хм. Пловец на краю бассейна, только шапочки не хватает. Хорош удивительно. Смуглый, подтянутый, мускулы так и играют под вызолоченной солнцем кожей. Ещё бы не трясся.

— Простите.

— Секунду, я только сниму каблуки. Просто лестница очень крутая. Какое же чудо! Ааа! Я весь день об этом мечтала! Вы случайно не знаете, гувернантки носят кроссовки?

— А вы гувернантка?

— Стюардесса. Неважно. Идёмте наверх, в бальную залу.

Парень несмело поднялся следом за мной по скрипучим ступеням. Комната бескомпромиссно ошеломляет, когда попадаешь в нее в первый раз. Высокие окна, химеры. Да взять хотя бы тот же паркет. Вот только современные вещи смотрятся дико.

— Вы здесь живёте? — ошарашенно спросил парень.

— Обитаю, когда спускаюсь на землю.

— Откуда?

— Разумеется, из облаков. Я же вам сказала.

— Да, конечно. Простите, а где бы я мог умыться? И я бы хотел заказать вещи. Из магазина, наверное, их быстро доставят.

— В шкафу. Магазины, думаю, ещё закрыты. Но я могу раздеть куклу вуду в вашу пользу.

— Кого?

— Куклу вуду. Все, что осталось от моего бывшего мужа, — прошла я в сторону шкафа мимо красавчика, — Вот, можете принять душ. А я полезла в кладовку. Манекен там хранится. После развода муж не забрал почти ничего из вещей, он эмигрировал в Канаду, а выкинуть рука не поднялась.

— Мужа?

— Вещи. Его я из своей жизни как раз выбросила достаточно далеко.

— Простите, а почему у вас ванная здесь?!

— Так исторически сложилось. Если поджать пальчики на ногах, вы наверняка поместитесь. Только не вставайте в полный рост.

— Почему?

— Потому что стены у этого шкафа из красного дерева! А ближайшая Ebanistería в Академии художеств. Представляете? Как далеко вам его придется нести? И потом, я буду ругаться.

— Надо вызвать врача, — обречённо сказал парень и шагнул, наконец, в шкаф, — я, кажется, слишком сильно ударился головой, — мысленно я начала считать. Раз, два, три! Поезд следует четко по расписанию.

— Аааа! — раздался душераздирающий крик.

— Трубы старые. Надо было пропустить горячую воду, — и снова считаем. Три, четыре, пять. Ну? Этот поезд идёт, как получится.

— Дайте нам спать! — милые у меня соседи живут за стенкой. Жаль, они обо мне противоположного мнения.

— Простите, пожалуйста! Я чуть обварился, — то же мне, неженка, можно подумать, у меня из труб кипяток течет. Градусов шестьдесят бывает вода, не больше. Почти как на море. Эх!

— Хватит уже извиняться. Вам это не поможет. Вы, кстати, откуда такой взялись?

— Из Нижневартовска!

— Красивый город. Я над ним пролетала, — распахнула двери крохотной кладовой, оттуда на меня с укором из-под надвинутой низко ковбойской шляпы посмотрела древняя кукла. Манекен из папье-маше старинной работы, он достался вместе с квартирой. Тоже выкинуть рука не поднимается и при том он мне совершенно не нужен. Платья я редко ношу, вещи по фигуре не подгоняю, шить времени нет, да и таланта тоже. Самое большее, на что я способна — подшить снизу брюки, чтоб не платить за это в ателье. Ладно, что у меня тут есть для жертвы придворных разборок? Нет, все-таки дворовых. Большую часть одежды бывшего сожрала моль, честь и хвала насекомому. Теперь хоть смогу выкинуть с чистой совестью. Отобрала из вещей то, что, скорее всего, подойдёт. Пожадничала, но все же решилась подарить ещё и спортивную сумку. Вместительная, правда, один бок залит краской, но ее наверняка можно оттереть. Эх. я сегодня сама доброта! Остальное спихнула в мешок. Утром отнесу на помойку, наконец-то. Давно пора. Встряхнула как следует и сложила в аккуратную стопку. Стриптиз в обратном порядке тоже считается за удовольствие. Тем более перед сном. О! Он ещё и под музыку будет. Обожаю соседей! Все-таки обратно они спать не легли. Святые люди. Тихую вкрадчивую мелодию начала скрипка. Плачет о потерянном сне, вплетается в белую ночь, все ярче разгораясь вместе с рассветом.

Одним толчком отворилась дверь шкафа. Отмытый, этот парень стал ещё симпатичней. С черных кудрей на мой старинный паркет стекают капли воды, огромные глаза цвета лазури расширены от страха, дрожит не то от холода, не то от глупый мыслей. Точеное лицо горячего испанца в обрамлении черных смолистых кудрей кажется суровым и робким. Словно бы он, и вправду, заглянул этой ночью за ту грань, из-за которой еще никто не вернулся.

— Вс, е что нашла. Остальное сожрал страшный зверь вместе со своим выводком, — попыталась пошутить я.

— К-какой зверь?

— Крылатый.

— Крылатый? — заозирался парень по сторонам.

— Ну да, моль называется. Одевайтесь, уже рассвет давно наступил, мне спать пора.

— Вы вампирэсса?

— А вы, как я посмотрю, хам?

— Простите. А что это?

— Клифт. Летнее пальто, спортивные брюки, калоши, шерстяные носочки.

— Какое пальто? Летнее, я не ослышался?

— Могу летний шарфик к нему поискать. Сегодня дождь обещали. Черт с вами. Шляпу тоже берите. Ковбойская, сойдёт вместо зонта.

— Мне кажется, это не спортивные штаны? — встряхнул в руках одежду парень. Сунул ногу в штанину, качнулся, заскользив босой пяткой по по паркету, но все же устоял на ногах. Точно так же брезгливо натянул на себя пальто, засунул ноги в шерстяные носки с вышитыми медведями. — Откуда они завалялись у меня? Сувенирные вроде, наверняка кто-нибудь подарил.

— Обуюсь я, наверное, внизу?

— Паркет очень скользкий. Вы грохнетесь. Надевайте галоши здесь. Ну вот, теперь вы стали похожи на клошара.

— На кого?

— На истинного обитателя Парижа. Знаете такой город? Там под мостами любят селиться клошары, это их, французские, бездомные. Вы бы могли сойти за местного в такой одежде. Клифт смотрится на вас просто роскошно, трико его дополняют почти идеально, да и носки ручной работы уместно дополнили образ.

— Мода порой творит чудеса, — тряхнул кудрями мужчина. За стеной оборвалась скрипичная мелодия на высокой пронзительной ноте. Будто рука злодея, наконец, сжалась на горле своей жертвы и оборвала молитву. Следом послышался грубый голос местного музыканта.

— Людка! Колбаса за окном ещё висит? Ну так разжарь, что теперь делать? Кофейничать будем.

— У вас очень сильная слышимость. Странно, в таком доме должны быть толстые стены, — дрогнул незнакомец всем телом.

— Это потому что окна открыты, они у нас выходят на одну сторону. Да и потом, это же коммуналка. Мы сейчас стоим в бальном зале. Видите, лепниной обозначена на стене арка? Проем заделывали ещё в двадцатые из того, что под руку попадется. Соседи живут в проходной комнате дворянского дома, — из окна соблазнительно подуло жареной колбасой. Ненавижу соседку, ну кто, как не Людка так умеет готовить? Ей картон, мне кажется, дай, получишь блюдо высокой кухни. Ну пахнуть точно будет на весь дом. И как тут худеть? Какая может быть диета, когда со всех сторон столько соблазнов? Парень и тот задумчиво покосился на кофейный столик, стоящий посреди эркера.

— Я, наверное, пойду, только вы разрешите сделать несколько снимков бумаг? Они же мне не привиделись?

— Скажите, а как вы вообще оказались в нашем дворе?

— Дед сказал здесь искать семейную тайну. Велел найти Надежду. Я и подскочил с кровати. Сам не знаю, что на меня нашло. Как позвал кто-то сюда? И адрес он назвал очень точно. Чудеса.

— Наверное. Щека сильно болит?

— Да нет, уже немного прошло.

— Садитесь за стол. Папку я вам отдам просто так и даже напою чаем.

Керогаз разгорелся как надо, парень робкой тенью прокрался к столу, сел на самый опасный из трёх венских стульев, надеюсь эбанптория нам сегодня не понадобится. Лишних денег у меня пока нет, да и проломленной стул тащить к столяру просто некогда.

— Я забыл представиться, Карх Виктор, потомственный архитектор.

— Надя, недобрая фея, — вновь заиграла чудесная мелодия, завтрак у соседей очевидно закончился репетицией. Если размечтаться, то может показаться, что время совершило кульбит, и жизнь встала в свою колею. Бальный зал, хозяйка принимает архитектора, на столе разложены в беспорядке рукописные чертежи, музыканты играют в такт.

— Хотите пирожное? Почти не помялось, немного ворованное, но так даже вкуснее.

— Пирожное? — поднял ошалелые глаза на меня Виктор.

— Одно. Второе, как честно добытый трофей, достанется мне.

— Вы их украли? Позвольте, я оставлю плату за вещи, бумаги и все остальное.

— Не нужно. И не украла, а раздобыла. Взяла награду за спасение барона из-под стражи. Не смотрите на меня так, я не вру. Черт, у меня перекись закончилась. Постучите к соседке, у неё наверняка есть.

— Куда постучать?

— Мария Федоровна живёт вон за той дверью. Или покричите. Она считает, что стучать в дверь могут только неупокоенные души.

Виктор аккуратно сложил бумаги обратно, перевязал тесемочку, ловко подскочил из-за стола.

— Тут не заперто. Вы уверены, что в вашей кладовой кто-то живёт?

— Это не кладовая, это проходная комната. Я же говорю, что живу в комунальной квартире. Эта комната моя, а там соседка живёт. Из ее комнаты выходят две двери. Одна сюда, вторая в общий коридор.

Парень тряхнул головой, протер лицо ладонью и только после этого ещё раз распахнул соседскую дверь.

— Ничего не понимаю.

— Ну что вы не понимаете? — сняла я кипяток и потушила горелку, — Мария Федоровна! У вас, случаем, перекиси не найдется? Или хотя бы йода? Зелёнка тоже пойдет. Чтобы дополнить модный лук! Да что ж это такое, как ей конфетки посреди ночи подавай, так, пожалуйста. А как мне что понадобилось, так нет никого!

Распахнула дверь во всю ширину и обомлела. Это, и вправду, небольшая вытянутая в длину комната, стены покрашены эмалью, как всегда красят в парадных. Пустая комната, ни окон нет, ни дверей. То есть, дверь когда-то была, но сейчас она замурована. И похоже, что очень давно. Пыли скопилось просто нмеряно. Войти внутрь я не решилась. Огляделась по сторонам и тихонечко позвала.

— Мария Федоровна, мне бы йоду. Нет ее, что ли?

— Тут, похоже, никто не живёт.

На всякий случай я затворила за собой дверь.

— Бред какой-то. Там, скорее всего, просто есть ещё одна дверь. А это у старухи тамбур. Вот и все.

— Нет там двери, я посмотрел.

— А кто тогда ко мне в полночь приходит? Домовиха? Надо относиться к жизни проще, мне так знакомая посоветовала. Воспринимать ее такой, какая она есть.

— У вас очень мудрая знакомая.

— Да, она черная ведьма, — ляпнула я, не подумав, — Садитесь пить чай.

— Вы знаете, я пожалуй пойду. Спасибо огромное за радушие, за прием. За бумаги, за вещи. Вы меня просто спасли. Можно, я к вам загляну позже, чтобы отблагодарить?

— Можно. То есть пирожное вы не будете? Зря! Мне больше достанется. Идёмте, я вас провожу до двери. Только на лестнице осторожнее, там слишком легко улететь.

— В небо? — с какой-то странной надеждой а голосе спросил Виктор.

— В пол! — отрезала я, — не забудьте шляпу, накрапывает. И сумку тоже возьмите. Вам для вещей пригодится.

Парень спустился, торопливо сгреб свои пожитки в баул, водрузил на голову шляпу, чуть помялся, переступая с ноги на ногу перед дверью.

— Вы меня не проводите? До проспекта. Если это не сложно.

— Боитесь соседей?

— И их тоже, — потер щеку мужчина и вздрогнул, — Как думаете, есть смысл обратиться в полицию?

— И что вы им скажете? Что вас бомж за штанину держал и ботинок снял? Не отвлекайте людей от настоящей работы. Вас даже не ограбили, так ведь? Ботинок мы сейчас вернём, скорее всего. Вещи вы сами изодрали, когда в люк провалились. Видимо, вы зацепились одеждой за какой-то штырь внутри, ещё и несчастного бездомного напугали. Юрка, он мирный.

— Меня тянуло вниз, вы не представляете с какой силой!

— Смотрите! Вон и ботинок стоит! Ваш? — на крышке люка стояла потеря архитектора.

— Не подходите, я уверен, это ловушка! Приманка!

— И что вы предлагаете? Оставить ботинок стоять памятником посреди двора? У нас культурная столица! Мусор за собой приличные люди не оставляют. Смотрите, во дворе даже фантиков нет! Вы, наверное, сильно головой приложились. А я тапки испачкаю. И все из-за вас!

Прошлепала через двор. Хорошо хоть сухо сегодня. И соседи при деле. Но все же надо быть осторожнее, Люда долго помнит обиды, у нее не забалуешь. Скрутила сто рублей в тубочку и засунула в отверстие рядом с крышкой люка.

— На опохмел! Спасибо, что достал.

— Изыди! — донёсся голос из под земли, — Всю охоту испортила! Я вещи пакую, переселяюсь на болота! Там теперь счастье искать стану!

— Ну и зря. Сейчас ещё не сезон для ягод.

— Надя, с кем вы разговариваете?! — пршипело за спиной. Я, аж, подпрыгнула с перепугу. Стоит архитектурное недоразумение, пустую бутылку из-под пива за горлышко держит. Сражаться с бомжом за ботинок, что ли, решил?

— Фу! Напугали. Держите ваше имущество и проваливайте. Я спать хочу! И больше меня ни одно доброе дело с пути истинного не собьёт!

— С какого пути?

— С пути к кровати. Выход со двора там!

— Простите меня.

— Изыди! — рявкнули мы с Юрой одновременно. Бомжа, и того, красавчик достал.

Мягкая кровать, уютное одеяло, убаюкивающая скрипичная колыбельная. До подъёма ещё целых три часа. Не жизнь, а сказка. Ну кто ещё так живёт? Под окном раздалась сирена полицейской машины. Слышны громкие голоса в рупор. Для кого-то морской прибой привычный шум. Для меня грохот проспекта. Баю-бай. Ещё бы трамвай прошел, тогда дом чуточку дрогнет и будет казаться, что меня баюкают в колыбели. Ничто не сравнится с уютом родного дома.

— Людка! Там прохожего менты вяжут. Говорят, труп в сумке несёт! У ней вон бок кровищей уляпан.

— Уймись и отойди от окна! Сейчас ещё и тебя в свидетели загребут!

— Не, не вяжут. Передумали. Говорят, студент. Много их таких колобродит, а потом галоши пропадают. Этот, кстати, в галошах. Мои-то стоят? У двери?

— У тебя нет галош! И не было никогда! Забыл?

— Не галош, а калошей!

— Филолог из нас двоих я!

— Ты сковородкой-то не махай!

— Не маши! Не «ихний», а их! Не ейный и не евонный! Я в тебя вобью правильную речь! Этой сковородой и вобью!

— Я так никогда не говорил!

— А на двадцатилетие свадьбы?

— Я тогда выпимши был!

— Сам напросился!

«Блемс». Все, я сплю. Ножки вытяну, одеялко подоткну с правого бока, и хорошо.