Пожиратель. Книга II

Глава 4

Проснувшись, я выбрался из постели, постаравшись не разбудить спящую хозяйку квартиры. Наскоро собрав свою одежду, разбросанную по спальне, я прошёл в коридор и принялся нормально одеваться.

До начала уроков у мелкой оставалось не так много времени, а я обещал помочь её Лёшке.

— Ты куда так спешишь? — спросила Вика, возникнув в проёме.

— В гимназию, — ответил я с улыбкой, заканчивая натягивать ботинки. — Прости, не хотел тебя будить.

— Только не говори… — с сомнением в голосе произнесла она.

— Ага, на контрольную опаздываю, — посмеялся я, набрасывая футболку на плечи.

Поняв по моему тону, что я всё-таки не школьник, она заметно расслабилась.

— Может, ещё как-нибудь встретимся? — предложила Вика, тут же изогнувшись так, чтобы продемонстрировать все изгибы фигуры. — Мне понравилось, всё было, как ты и обещал. У меня до тебя одарённых не было, и ты был та-а-ак хорош.

— Извини, много дел, не уверен, что могу сейчас назначить новое свидание, — честно ответил я.

— Погоди, — попросила Вика, и, порывшись в сумке, сунула мне в руки свою визитку. — Позвони, если возможность всё-таки появится.

Кивнув, я забрал визитку, вышел из квартиры и направился в гимназию. Катька говорила, что у них последним уроком стояла физкультура, после которой к Лёшке обязательно пристанут, и я ещё успевал, чтобы попасть в гимназию вовремя.

Когда я прибыл на место, учитель как раз уходил, за ним последовала часть учеников. Но большинство из класса оставалось на месте, явно намереваясь посмотреть, что же произойдёт дальше.

А произошло следующее: стоило преподавателю скрыться, как трое оболтусов подошли к пацану, которого я смутно узнавал. За прошедшее время Лёха подрос, раздался в плечах и был выше моей мелкой на голову. Отдельно к этой четвёрке вальяжно подошёл пацан с неприятной ухмылкой на лице — видимо, Стас. Шкет держал руки в карманах и наслаждался ситуацией.

Лёху обступили уже вчетвером, дело запахло жареным, и тут к ним устремилась мелкая. Встав так, чтобы прикрыть своего парня, Катька скрестила руки на груди, не давая никому подобраться к Лёхе.

Молодец девчонка, вся в брата.

Один из подпевал Стаса замахнулся на неё, и я успел подумать, что если он решится ударить, я сломаю ему руку. Не посмотрю, что малолетний — никто не смеет поднимать руку на мою сестру.

Но пацан не успел нанести удар. Катька сама его лупанула по лицу, но тот сдачи не дал. Не захотел с девчонкой драться, видимо. Что ж, правильное решение. Однако в сторону мелкую он всё же отпихнул — аккуратно, но решительно.

Конфликт медленно набирал обороты. Я подошёл на место как раз в момент, когда Стас пихнул Лёху в грудь. Тот попытался ответить, но его руку перехватил самый крупный подпевала Стаса.

— Стоять! — крикнул я, вставая рядом с Лёхой.

Хватка здоровяка на его руке тут же ослабла.

— Игорь! — заметив меня, воскликнула Катька. — Они опять за своё!

Я посмотрел на здоровяка, и тот не просто отпустил Лёху, но и отступил подальше.

— Вы чего творите, щеглы? — спросил я, оглядывая всю четвёрку внимательным взглядом.

— А ты кто такой? — нагло, ничуть не испугавшись, заявил мне Стас.

Пацан, видимо, привык к безнаказанности, раз отец бандит. Полагает, что может батей прикрываться в любом деле. Ему ещё невдомёк, что за такого сына самому отцу может неслабо прилететь.

Пример Лисицкого здесь показателен. Творил беспредел боярич, а расплачиваться пришлось его отцу.

— Это мой брат! — завила Катька гордо. — И сейчас он вам всем наваляет!

— Да пусть только пальцем меня тронет, — ответил ей Стас, после чего обратился ко мне: — Ты знаешь, кто мой отец?

Я ничего не ответил, демонстративно огляделся и сказал:

— Что-то я его не вижу, — с сомнением произнёс я.

— Так, его здесь нет, — немного растерявшись, пояснил Стас.

— Ну и как он тогда тебе поможет, если его здесь нет? — усмехнулся я.

— Он тебя найдёт, — пообещал теряющий уверенность пацан. — Он Восточный рынок держит!

— И что? — спокойно уточнил я. — Ты-то к тому времени будешь лежать в больнице с переломанными ногами или позвоночником. Не приходила тебе такая простая мысль в голову?

Похоже, Стас ни о чём подобном не думал. Он побледнел, попятился и чуть ли не заорал:

— Ты меня не тронешь!

— Да не ссы, не трону, — вновь усмехнувшись, сказал я. — Ещё я детей не бил. Просто поговорим.

— Не буду я с тобой говорить, — заявил вновь осмелевший пацан. — Отец мой с тобой потом поговорит. Вообще пожалеешь, что в мои дела полез!

— Надо будет, и с отцом твоим поговорю, не проблема, — ничуть не меняя выражения лица, кивнул я. — А сейчас ты мне расскажешь, за что до Лёхи постоянно докапываетесь?

Мне Стас ничего не ответил, зато презрительно бросил Лёхе:

— Жаловаться побежал, зассал?

— Это ты ссышь один на один выйти, постоянно толпой налетаете! — ответил Лёха.

— Нехорошо толпой, — влез я в разговор и, понимая, что выяснять причину старого конфликта смысла не имеет, перешёл к решению текущего и спросил Стаса: — А что, один на один слабо?

— Ничё не слабо, — ответил пацан, но даже таким же детишкам, что наблюдали за происходящим, было очевидно, что слишком уж он неуверенно это говорит. — Просто он нам четверым занозил, вот мы его вчетвером и решили проучить.

— Хорошо, — кивнул я. — Но даже если и занозил четверым, то не по-пацански вчетвером на одного. Чё вы, как шакалы какие-то. Деритесь по очереди. Но мы ещё будем разбираться, кто кому занозил.

Мне не хотелось подводить Лёху к тому, чтобы ему пришлось с ними драться, хотя я был более чем уверен, что перспектива выйти с Лёхой один на один, разве что здоровяка не напугает.

— А они ссыкуны! — неожиданно прервал все мои старания свести конфликт на ноль Лёха. — Я им предлагал раз на раз, зассали!

— Ты гонишь! — возмутился здоровяк. — Давай щас!

— Давай! — тут же согласился Лёха.

Похоже, ситуация начала выходить из-под контроля. Но куда было деваться, насильно, что ли, разнимать? И какая тогда у Лёхи будет репутация? Так моя помощь ему ещё и боком выйдет.

Нет уж, раз без драки на самом деле не разойтись, пусть делают это под моим приглядом. А я уж прослежу, чтобы не покалечили друг друга по дурости.

Катька молча встала рядом со мной, и оставшаяся посмотреть половина класса подошла поближе и замерла в предвкушении.

— Значит так! — сказал я, озвучивая своё решение. — Дерётесь не по беспределу. Между ног не бить, в глаза пальцами не тыкать. Просто до выявления победителя. Увижу, что кто-то правила нарушил, сам такого умника поломаю. Ясно?

— Ясно, — ответили четверо оболтусов хором, смирившись, что от меня так просто не избавиться.

И снова голос Стаса звучал не так уверенно, как пацан хотел.

— С кем будешь драться? — спросил я у Лёхи.

— Со Стасом! — ответил тот.

— Пусть с Генкой сначала дерётся! — заявил Стас и показал на здоровяка.

— А ты что, боишься? — усмехнулся я. — Своего пацана решил под кулаки подставить, а самому чистеньким остаться?

— Да плевать, — неожиданно заявил Лёха. — Сначала буду с Генкой. А потом с тобой!

Здоровяк тут же отошёл на два шага в сторону, Лёха повторил за ним. Они были готовы ринуться друг на друга.

— Погодите! — сказал я им. — Надо определиться, до чего драться будем. До нокдауна я вам не дам. Или до первой крови, или пока один не упадёт на спину или на пузо.

— Пока один не упадёт, — предложил Генка.

— Согласен, — поддержал его Лёха.

— Тогда начали! — скомандовал я.

Толпа одноклассников подошла ещё ближе, чтобы лучше видеть, и встала полукругом. А я положил руку мелкой на плечо и отодвинул подальше, чтобы ей случайно не прилетело в пылу драки.

Здоровяк атаковал первым. Обычным деревенским замахом, вся опасность которого в его силе. Но скорость…

Лёха тупо шагнул в сторону и за счёт длины рук зарядил Гене в лицо. Слабо, но обидно.

Здоровяк психанул и пошёл махать руками по очереди, пока не попал Лёхе в корпус. Но тот даже не согнулся, только поморщился.

Какое-то время они ещё лупили друг друга с остервенением детей, но я оставался спокоен. Лёха вёл, хотя у него и была рассечена бровь, Гена шмыгал разбитым носом и сплевывал кровь из разбитых губ. Нестрашные, просто обидные раны.

Наконец, Лёха поставил точку, опрокинув противника. И удар, не сказать, что очень уж сильным вышел, скорее, Генка просто потерял равновесие и упал на спину, раскинув руки. Но это была чистая победа Лёхи.

— Раунд! — громко объявил я, заметив, что Генка готов подняться и ринуться снова в бой уже безо всяких тормозов.

Встав между соперниками, я дал им время немного успокоиться, после чего обратился к здоровяку:

— Проиграл, Гена?

Тот шмыгнул носом, сплюнул наземь и кивнул.

— Проиграл.

— У тебя есть к Генке претензии ещё? — спросил я у Лёхи.

— Нет, — ответил тот, аккуратно щупая бровь.

— А у тебя? — спросил его соперника.

— Нет, — сказал здоровяк, утирая разбитый нос.

— Тогда пожмите друг другу руки в знак примирения, — велел я.

Генка решительно протянул здоровенную ладонь, которую Лёха крепко пожал. Здоровяк-то, похоже, Катькиного парня зауважал, раз сам первый полез мириться.

Наблюдатели принялись обсуждать бой, и столько в их голосах было энтузиазма, будто здесь какие-то бои без правил на их глазах произошли. Тоже мне, римляне в Колизее.

Зато Катька сияла от гордости за своего парня. Я видел, что она готова броситься его обнимать и поздравлять. Но Лёха бы от этого расслабился, и тогда уже вряд ли бы выстоял второй поединок. Пришлось мелкую придержать, чуть надавив на плечо, чтобы не дёргалась раньше времени.

— Теперь ты! — сказал я, указав на Стаса.

— Сейчас Демид! — нервно заявил тот.

— А чего сразу я? — возмутился один из оставшейся парочки оболтусов. — Ты его хотел избить, ты и бей!

— Тогда Родион, — «переобулся» сын бандита.

— Я тоже не буду, — заявил Родион.

— Ссыкуны! — сказал Лёха, сжал кулаки и, растолкав дружков Стаса, двинул на своего обидчика.

Стас немного попятился, насупился, тоже сжал кулаки, выставил их перед собой и… побежал. Да так быстро, что уже через несколько секунд скрылся за углом школы.

Со всех сторон грянул смех. Смеялись все наблюдавшие за шоу одноклассники, Лёха, Катька, даже Генка. Да уж, репутация у Стаса теперь в этой школе подмочена. А уж если рассказ о доблести Стаса дойдёт до его отца, кому-то точно станет очень весело.

Но вопрос мы до конца ещё не решили.

Все смеялись, а вот Демиду и Родиону было не до смеха. Они стояли и испуганно смотрели то на меня, то на Лёху.

— У вас есть к Лёхе претензии? — спросил я их.

Они оба отрицательно завертели головами, забыв от страха, что могут говорить.

— А у тебя к ним? — поинтересовался я у Лёхи.

— Есть, — ответил тот.

Эх, а ведь тут он мог бы поступить благородно, и отпустить их. Впрочем, чего ждать, они все тут школьники, ни мозгов ещё, ни умения драться и вовремя тормозить. Одна подростковая дурь в голове.

— Ну что, пацаны, придётся драться, — произнёс я и, дождавшись, когда эти бедолаги полностью побледнеют от страха, добавил: — Или можете попросить у Лёхи прощения.

— Прости, Лёха, пожалуйста! — первым пришёл в себя Родион.

— Прости, Лёха, это нас Стас заставлял, — добавил Демид.

— Ладно, проехали, — махнул рукой Лёха.

Всё же не дурак парень — понял, что не сто́ит усугублять там, где нет для этого особых причин. Его недавние обидчики выдохнули и тут же быстро отошли.

— Вы двое свободны! — сказал я этим двоим, после чего обратился к сестре: — А ты объясни зрителям, что концерт окончен, пусть расходятся!

Катька пошла разгонять одноклассников, а два оболтуса убежали. Я же посмотрел на разбитый нос Генки и обратился к здоровяку:

— Иди сюда!

Тот приблизился ко мне с опаской во взгляде. Наверное, подумал, что я его сейчас на что-нибудь загружу или вообще деньги вытрясу. А что, время такое, да и сами бы пацаны наверняка попытались у проигравших отжать что-нибудь. В назидание, так сказать.

Но вместо этого я дождался, когда Катька прогонит одноклассников. После чего сказал:

— Не дёргайся и не бойся! Больно не будет.

Я поднял ладонь, вспыхнувшую зелёным огнём, и лицо Гены быстро пришло в полный порядок — всё же не зря меня Аня учила лекарским заклинаниям. А останавливать кровь и убирать ссадины и мелкие раны было самым простым.

Пацан в шоке ощупал нос и губы, смахнув с лица засохшую кровь.

— Всё, свободен, — кивнул я ему. — Лёха, твоя очередь.

Но Генка уходить не стал, оставшись наблюдать за тем, что произойдёт дальше. Гнать его я смысла не видел — не мешал особо.

Катька же сияла от счастья ничуть не меньше, чем моя рука, под которой срослась без единого намёка на шрам рассечённая бровь Лёхи. Парень при этом стоял и, кажется, старался даже не дышать, чтобы не спугнуть свою удачу.

Это мелкая радовалась, что её парень отбился. А вот сам Лёха прекрасно понимал, что если бы не я, валяться бы ему тут в крови, и, скорее всего, с переломами. Никто бы ведь не разнял их, а вчетвером его превратили бы в отбивную. Вошли бы в азарт и не подумали остановиться, пока не стало бы слишком поздно.

Убедившись, что со всеми всё хорошо, я, обняв Катьку, сказал ей напоследок:

— Я тебя в обиду никому не дам, мелкая.

— Спасибо, Игорь, — прижавшись ко мне, ответила та.

Потрепав её по волосам, я оставил троицу гимназистов и пошёл к выходу. Генка тоже уходить не спешил, и они уже о чём-то втроём общались. Кто знает, может быть, из этого ещё получится неплохая дружба?

Хорошо всё-таки, что я приехал. Мелкой уже помог, и родителей в обиду никому не дам.

За ужином Катька хвасталась родителям, что Лёху теперь больше не трогают. И что Генка оказался не таким уж и отморозком, и что во всём виноват был только Стас. Но главное, она рассказала, каким я оказался на самом деле крутым, что меня там все боялись. А уж когда рассказывала, как я обоих драчунов вылечил, у неё и вовсе слова кончились, чтобы описать, как это было круто.

Отец слушал её с плохо скрываемой гордостью. Хотя и не упустил случая пожурить меня.

— Зря ты, сынок, им драться позволил, — сказал он. — Раз уж так получилось, нужно было решать конфликт законным путём. А не пускать всё на самотёк. Завтра кто-нибудь из Катиных одноклассников расскажет родителям, и что будет?

— Директор гимназии вместе с преподавателями будут писать объяснительные и рассказывать, как они вообще допустили такую ситуацию на своей территории, — легко парировал я. — Гимназия обязана защищать своих учеников. Мы, между прочим, за это платим. Услуги охраны входят в стоимость обучения.

— Да, пап! — сразу же встала на мою сторону Катька. — Мы за это платим!

Отец лишь головой покачал, но улыбка всё равно на губах проступила.

— Ох, молодёжь…

По телевизору, который мы до этого держали лишь в качестве белого шума, началась криминальная хроника. Ведущий перечислял, сколько уголовных дел в стране заведено, сколько обвинительных приговоров вынесено. Ситуация вырисовывалась неприятная, но чертовски знакомая.

— Вот до чего довёл император Михаил страну своими реформами, — покачала головой мать, вынимая из духовки пирожки. — А теперь Временное правительство её добьёт окончательно.

— Его императорское величество, да упокой господь его душу, хотел, как лучше! — возразил отец. — Он же не знал, Наташ, что на местах его реформы будут саботировать!

Мать водрузила поднос на плиту и бросила полотенце на столешницу.

— Ну да, ну да, — всплеснула руками она. — Никогда такого не было, и вот опять. Кто бы мог подумать, что будут саботировать⁈ Твой император — совсем дурак был? Он в России никогда не был? Не знал, как здесь всё работает?

— Наташа! Не надо так про императора! — возмутился отец и аж побледнел.

Я испугался, что ему опять станет плохо, поднял ладони и громко сказал:

— Не ссорьтесь! Всё равно толку с этого никакого. Что есть, то есть. А кто виноват — сейчас уже не важно. Императора уже не вернуть, реформы не отменить. Надо жить с тем, что имеем.

Отец выдохнул, и по его лицу было понятно, что в целом он согласен и с мамой, и со мной, но очень уж ему стало обидно, что об императоре плохо отозвались. А когда он взял чашку с чаем и отхлебнул из неё, я понял, что сердечный приступ отменяется.

Взглянув на часы, я торопливо допил свой чай и поднялся из-за стола. Обняв и поцеловав мать, произнёс:

— Спасибо за ужин. Всем пока!

— А ты куда это на ночь глядя? — спросила мама, когда я уже направился в коридоре.

— Да Влад помочь попросил, — ответил я, уже обуваясь. — Буду поздно, не ждите меня.

— И сегодня не ночевал, — услышал я голос матери, открывая дверь. — Смотри, Вася, скоро внуков будем нянчить. А там и Катя со своим Лёшей уже свадьбу играть будут.

— Ну, ма-ам! — возмутилась мелкая смущённым голосом.

Усмехнувшись, я закрыл дверь квартиры и побежал по лестнице.

Место для проведения поединка выбрали достаточно далеко от нашего района, но оно очень подходило для такого мероприятия. Снаружи — заброшенный склад, а вот внутри расставлена дорогая мебель, возведена клетка, внутри которой разместили большой восьмиугольный ринг.

Вокруг клетки стояла охрана — мрачные ребята в форме без опознавательных знаков, зато с оружием и дубинками. Хмуро глядя не на идущий в клетке поединок, а на гостей, они прохаживались по периметру.

К потолку поднимались трибуны в четыре ряда, с которых гости наблюдали за происходящим на ринге. Моё место было на верхнем ряду, и я протиснулся сквозь возбуждённую толпу.

По рядам ходили девушки в купальниках, разносящие гостям напитки и принимавшие ставки.

— Не желаете поставить на Кувалду? — обратилась одна из них ко мне.

— На Кувалду? — на автомате переспросил я.

— Влад Кувалда — фаворит главного боя, — пояснила девушка. — Но на него коэффициент маленький. На Хардкора больше.

— Давайте в другой раз.

— А попить что-нибудь возьмёте?

— Нет, спасибо, — ответил я, и девушка тут же потеряла ко мне интерес и пошла дальше.

В помещении царил запах алкоголя, пота и крови. Идущий бой не был первым, и ринг был уже местами покрыт разводами плохо затёртой крови.

Распалённая толпа кричала и вопила, но грани не переходила, ни драк, ни какой-либо нездоровой суеты я не заметил. Поэтому сосредоточился на ринге.

А там один мужик буквально забивал другого в сетку. Прижав его локтем к ограждению, бил и бил уже разбитым кулаком в лицо. Его противник уже даже не пытался защищаться, его руки безвольно висели вдоль тела. Он вздрагивал от ударов, но даже остановить избиение не попытался.

Жесть.

— Давай! Давай! — скандировали трибуны, подбадривая победителя.

Тот, наконец, отступил в сторону и вскинул руки, крича от переполняющих его эмоций на потеху толпе. А его противник пошатнулся и рухнул лицом вперёд, даже не выставив руки.

Пока толпа продолжала орать от возбуждения, клетку открыли, внутрь нырнула пара человек. Избитого подхватили за ноги и потащили, оставляя кровавые разводы на ринге.

Надеюсь, у них здесь есть лекари, и мужика вылечат. Иначе это уже совсем какой-то беспредел получается. Одно дело, если позволяют так калечить участников на потеху толпе, и совсем другое, если после этого не окажут никакой помощи.

Победитель тоже ушёл с ринга, и двое человек с вёдрами и швабрами символически протёрли поверхность, залитую кровью. Не столько смыли, сколько размазали, добавляя антуража происходящему.

Как же мне всё это не нравится.

— А теперь гвоздь нашей программы! — объявил ведущий, выпрыгнувший на ринг с микрофоном в руке. — Фаворит сезона! Вла-а-ад Кувалда!

Толпа заорала в исступлении, и я увидел, как на ринг выходит мой друг.

В боксёрских трусах чёрного цвета и красных кедах он поднял руку и, довольно улыбаясь, описал почётный круг по рингу. Намазанный маслом торс блестел, какие-то дамы завизжали, приветствуя Влада.

— И против него, — продолжил ведущий, поворачиваясь в самом центре, — наш непобедимый, неудержимый и несокрушимый Гарри Хардкор!

Крики людей стали ещё громче, и на арену вышел просто огромный мужик в белых трусах и чёрных кедах. Лысый, с широкой челюстью он не стал размениваться на приветствие толпы, а сразу же указал на Влада пальцем, после чего со зверским выражением лица провёл себе пальцами по горлу.

— Бой! — объявил ведущий.

Влад ещё улыбался, когда в челюсть ему прилетел кулак противника. Друга швырнуло на сетку клетки, и он рухнул на пол ринга, разбросав руки в стороны.