Пожиратель Ци

Глава 18

Разглядывая руны на поверхности клыка, я был в замешательстве. Теперь он точно будет привлекать лишнее внимание… И вдруг понял, что я могу управлять клыком силой своей мысли. Он, повинуясь моему желанию, приподнялся на ладони сантиметров на десять и начал парить.

Когда клык отдалялся от меня сильнее, наша связь разрывалась, и он просто падал на землю.

Услышав хриплые стоны из комнаты Чоулиня, я рефлекторно отдал приказ клыку: “Исчезни!”, и он растворился в воздухе. Я все еще ощущал его, но не видел, и мои руки проходили сквозь него. Клык эволюционировал, и из материального объекта стал энергетическим!

А что если… Я приказал ему находиться внутри моего тела, и он влетел в мою грудь, словно опять висел на шее, но уже внутри меня. Это не доставляло никакого дискомфорта, и я ощущал, что могу материализовать его в любой момент.

Главное, не внутри своего тела, внутри оно далеко не такое прочное, как снаружи.

Хмыкнув, пошел к Чоулиню. Тот пытался поднять кувшин с водой, но у него не получалось. Я помог ему напиться и сказал, чтобы он разгонял свою энергию техникой — станет попроще. Глядя на его страдания, покачал головой. Да уж, помню, как мне было плохо от одной пилюли, а Чоулинь за раз четыре использовал.

Вернувшись к заготовкам, положил рядом с собой кинжал с камнем и меч. Да уж, эти параллельные полосы — о чем я думал вообще? Испортил только заготовку. Тут же вообще никакой внятной руны не поставишь — ни “мороз”, ни “камень” тут не поставить. Разве что “острый” можно вписать между двумя линиями…

Голова снова взорвалась болью, и я глухо застонал. Знания по рунам начали упорядочиваться, и вот какие руны “мертвого” языка, который, как я теперь знал, создал безымянный адепт, были в моем разуме.

“Мороз” — руна усиливала все проявления водной ци, повышала контроль и силу техник.

“Камень” — руна увеличивала вес и прочность клинка в момент подачи ци. При кратковременной подаче огромного количества ци вес клинка мог становиться в десятки раз больше.

“Острый” — руна пассивно увеличивала режущие качества клинка, а при вливании ци создавала на кромке клинка тончайший режущий слой из энергии, позволяющий достигать невероятной остроты.

“Свет” — уже знакомая мне руна, которую я случайно нарисовал на прошлом мече. При вливании ци энергия превращалась в свечение.

И последняя руна, что была в моем разуме:

“Ключ” — та самая руна, которую я обнаружил на проклятом клинке до видения. Она использовалась для разных замков, позволяя создавать уникальные ключи от чего угодно. Сама по себе руна ничего не давала, лишь в комбинации с рядом других рун и получался “ключ”. Эта руна была словно сигналом, что замок надо открыть, и отправляла в замок порядок других рун. Если они совпадали — замок открывался.

Из того, что я увидел в воспоминаниях, на “проклятом” клинке было минимум четыре руны “ключ”, и сегменты между ними не повторялись.

Я попытался вспомнить еще руны, но тут же взвыл от боли, пронзившей разум. Эти знания были настолько сложными, что уложились в моей голове бессвязными отрывками, которые своей неправильностью и непонятностью вызывали адскую боль.

Чем отличались обычные руны от тех, которые я теперь знал? Каждая конкретная “руна Безымянного” имела менее выраженный эффект. Например, руна “мороз”, что была в обоих языках, при написании лишь одной руны на артефакте, написанная методом Безымянного, давала в три раза меньший эффект.

Обычные руны были гораздо древнее и эффективнее по отдельности, потому что над ними тысячелетия корпели огромное количество мастеров, доводя до идеала.

Но сочетания “рун Безымянного” гораздо сильнее взаимодействовали друг с другом, чем обычные.

Это работало в две стороны — подходящие руны усиливали друг друга, синергируя, в то время как неподходящие могли вообще свести эффект на нет.

Если ставить ряд из пяти одинаковых обычных рун, то каждая последующая давала все меньший эффект — пять рун были раза в два сильнее, чем одна.

В то же время, пять одинаковых “рун Безымянного”, замкнутых в цельную вязь, могли действовать в десять раз сильнее, чем одна отдельная “руна Безымянного”.

Казалось бы, если они такие сильные в комбинации, почему давным-давно все на них не перешли? Но тут, даже с отрывками знаний, я понимал — руны безымянного были гораздо сложнее, требовали куда большей точности, и их нужно было запитывать энергией все одновременно, в то время как обычные руны можно было запитывать по одной.

Рунный язык безымянного требовал от мастера огромных навыков и невероятно большого запаса энергии — поэтому такая технология не могла сильно распространиться, слишком она была сложная и при этом на начальном этапе очень слабая.

Взяв в руки меч, я материализовал клык и принялся чертить рунную вязь. Энергия, которую я поглотил из осколка, бушевала во мне и требовала выхода. Качество этой энергии было настолько высоким, что даже просто ее присутствие в моем теле вызывало дискомфорт.

Вырезая руны одну за другой, я чувствовал, как в них постепенно утекает энергия, сразу заполняя рисунок. Рисуя восьмую руну, я ощутил, что энергия заканчивается, и мне не хватало совсем чуть-чуть для того, чтобы замкнуть вязь. Я начал отправлять энергию из зерна и почувствовал, что она уходит, почти не заполняя рисунок. Насколько же важно качество энергии! Моя энергия в разы хуже заполняла руны!

Ну же! Последняя черточка! Зерно уже было пустым, но пути назад не было.

Стиснув зубы, я продолжал вливать ци, что была пылью распределена по моему телу, иссушая свой организм. Из последних сил я продолжал это делать, чувствуя, как в глазах темнеет.

И тут руны зажглись, засияв ровным серебристо-голубым светом.

Я с наслаждением рухнул на спину, глубоко вдыхая, чувствуя, как по лбу катятся капельки пота.

И это всего лишь девять рун… Из которых заемная энергия заполнила восемь.

Страшно представить, насколько силен был безымянный адепт — на гробнице были тысячи рун, которые зажигались при контакте с ключом.

Не мудрствуя лукаво, я нанес на меч семь рун “камень” и две руны “острый”. Они прекрасно дополняли друг друга и сочетались как по вязи, так и по эффекту. Многократное увеличение веса вкупе с уменьшением площади удара в теории могли создавать невероятно сильное оружие. Хотелось побыстрее это проверить, но у меня совсем не было сил.

Я погрузился в медитацию, впитывая ци из окружающего мира.

Энергетическая структура в руках пострадала от энергии проклятого клинка, но сейчас я чувствовал, как она восстанавливается и становится сильнее. Как мышцы после тренировки — в тканях появляются микроразрывы, которые, заживая, увеличивают силу мышц.

Главное, не надорваться от нагрузок — было бы энергии больше, и кто знает, что бы случилось с моим телом.

Очнулся я от того, что Чоулинь тряс меня за плечо. В нос ударил резкий неприятный запах, и я поморщился.

— Фу, братец, отойди. Разит от тебя так, что плохо становится, — сказал я Чоулиню, на что он посмотрел на меня непонимающим взглядом, понюхал свою подмышку и позеленел.

— Вот-вот, — я проводил взглядом его стремительно удаляющуюся спину, и хмыкнул. Мыться побежал.

Я не восполнил всю энергию, в зерне плескалось максимум половина от ци, но тело чувствовало себя хорошо.

Попытавшись снова погрузиться в медитацию, не смог — вонь в палатке сильно отвлекала и мешала сосредоточиться, и я решил, что можно прогуляться, заодно и меч проверить.

Дойдя до опушки, где тестировал свои снаряды, подошел к знакомому валуну.

Встав в стойку, размахнувшись и ударив, не вливая ци, был приятно удивлен — на камне появилась щербинка, и кусок откололся. Клинок точно стал острее и прочнее, потому что на лезвии не было ни единой царапины.

Когда я нанес такой же удар, держа меч двумя руками, но подав в него ци, то потерял равновесие и чуть не упал.

Ци ухнула в него, как в пропасть, почти все, что было, ушло мгновенно. Клинок стал настолько тяжелым, что чуть не вырвал мне руки из плеч, и прошел сквозь камень, как через масло, оставляя ровный срез на камне. Клинок вместе с рукоятью ушел в камень на глубину ладони.

До рукояти можно было дотянуться и схватить, но моих сил не хватало, чтобы его вытащить. Настолько плотно он оказался погружен в камень.

Покачав головой, отправился за помощью — сам я его точно вытащить не смогу.

То ли Чоулинь еще до конца не окреп, то ли даже его силы, возросшей с получением нового ранга, было мало для этого меча, но он тоже не смог его вытащить.

Полчаса он тужился, потел и краснел, но так и не смог достать клинок. А когда подал в него ци, начало получаться, снаружи показалась рукоять, но в итоге здоровяк ее не удержал, и меч упал обратно, погрузившись еще глубже.

Чоулинь грохнулся на землю и пытался отдышаться, когда я его спросил:

— Ну как тебе мое новое творение?

— Да ты псих! Как ты это сделал, и нафига? Какой силищей надо обладать, чтобы им пользоваться? Он весит, наверное, полтонны!

Полтонны? Странно… Мне он тоже показался тяжелым, но точно не настолько.

— Отдыхай, дружок, — я похлопал его по плечу, — потом сделаю тебе что-нибудь попроще, раз твоих сил на этот не хватает.

Чоулинь хотел что-то возмущенно возразить, открыл рот, но так ничего и не сказал. Засмеявшись, я махнул ему рукой и отправился в город. Надо идти ва-банк.

Пока шел по городу, наткнулся на интересную картину. Я увидел группу парней разного возраста, старшим из которых было на вид лет двадцать. Они были одеты в черные наряды, на спине которых был изображен красный контур птицы, гордо расправившей крылья. Они стояли кругом и что-то громко кричали.

Право носить такую одежду имели внешние ученики школы Пламенной птицы, насколько я помнил из рассказов Чоулиня. Внутренние ученики могли носить коричневый цвет с красной вышивкой, мастера и учителя могли носить оранжевые одежды, а глава и старейшины носили ярко-красные одеяния.

Подойдя ближе, я увидел, что высокий черноволосый парень бьет и унижает мелкого, похожего на меня по комплекции, а толпа его подбадривает.

— Я буду избивать тебя так каждый день, пока ты не вернешь мне деньги! — кричал высокий парень.

— Но ты ведь сам мне впихнул те деньги…

— Ты кричал громче всех, что если бы у тебя были деньги, то с удовольствием бы заплатил за всю нашу выпивку! Я любезно тебе их одолжил, а ты и не думаешь возвращать мне мои пять золотых! — играл на публику высокий, периодически подкрепляя свои слова ударами. Бил он не сильно, больше стараясь унизить мелкого парня.

— Борк, но ты ведь дал мне всего один золотой! У меня нет таких денег, а тем более пяти! Я и так каждый раз отдаю тебе все, что у меня есть! — пытаясь отползти подальше, кричал мелкий.

— Этого мало! Ты деревенский дурак и, наверное, не слышал, что на долги капают проценты? Ты мне должен пять золотых! — на этих словах высокий мощно пнул лежачего противника, отчего тот глухо застонал.

Мне совершенно не нравилось то, что я сейчас перед собой видел. Никогда не любил таких уродов, что пытаются самоутверждаться за счет тех, кто слабее. Они готовы придумать любую причину, лишь бы оправдать свои грязные выходки в глазах окружающих. Тут же было еще хуже — толпа активно поддерживала высокого и улюлюкала, когда тот бил. Скорее всего, именно этих людей он и угощал выпивкой, надеясь на их расположение.

Я покачал головой. Таких людей, кто был слабым, но пытался подружиться с кем-то, покупая выпивку или как-то еще угождая окружающим, я тоже знал. Часто это были добрые, но неуверенные в себе люди. Когда такой человек попадал в компанию уродов, таких как этот Борк, происходили ситуации, похожие на то, что я вижу перед собой.

Эти мысли промелькнули у меня в голове, пока я несся в сторону парня, расталкивая круг.

Я успел встать перед мелким, заблокировав очередной удар ногой.

Ноздри Борка раздувались от гнева, а глаза метали молнии, когда он понял, что я помешал его удару:

— А ты еще кто такой? Какого черта ты влезаешь во внутренние дела учеников Пламенной Птицы?

— Я его кузен и не позволю тебе его избивать.

Он на секунду замер, а его лицо исказилось от ярости.

— Кузен? Тогда ты знаешь его имя? — я не отвечал, а Борк злорадно оскалился. — Вали отсюда, лысый урод. Вали, пока цел.

Он сделал шаг вперед, пытаясь оттолкнуть меня. Его рука подернулась пламенем, но ци металась беспорядочно. Судя по объему вложенной энергии, он был со мной на одной стадии (2.2), но его контроль ци был просто ужасен.

Я спокойно стоял и смотрел ему в глаза, а он злился все сильнее, не в силах меня сдвинуть. После моего ответного толчка, даже без ци, он отшатнулся на два шага.

Вытащив из кармана золотую монету, я бросил ее под ноги Борку:

— Вот твой золотой. В качестве процентов я тебе ничего не сломаю, если ты сейчас уйдешь.

— Ты что, насмехаешься надо мной?! — взревел он как раненый зверь и резко замахнулся, но я легко пропустил этот удар мимо.

— Бей его, Борк! Размажь лысого! — доносились до моих ушей выкрики из толпы.

Красный как рак, Борк наносил удар за ударом, но не мог коснуться меня. Когда мне это надоело, я перехватил его руку за запястье, напитал ладонь ци и резко сжал. Раздался хруст. Борк вскрикнул, мгновенно бледнея и вырывая руку из моего захвата. Он зашипел:

— Как ты посмел! Я ученик школы Пламенной Птицы! Ты ответишь за это!

— Мне плевать на тебя и твою школу. Еще раз увижу, что ты кого-то избиваешь, сломаю тебе не только руку.

Я видел, что он меня испугался, но еще видел, что он очень зол за это унижение. Борк ретировался, уводя за собой толпу, бросив напоследок:

— Ты об этом пожалеешь!

Проигнорировав придурка, я обернулся к парню, что все еще лежал на земле. В его глазах плескался страх и интерес, он не понимал, зачем я ему помог. Когда я протянул ему руку, он взял ее и тихо проговорил, поднимаясь:

— Спасибо… Но тебе не стоило этого делать. Теперь у тебя будут проблемы. Этот Борк — племянник одного из мастеров школы Пламенной Птицы.

— Племянник такого важного человека всего лишь внешний ученик? — мои брови взлетели. В этом мире что, не было кумовства?

— Он был внутренним учеником, но убил другого ученика. Кого другого бы повесили или изгнали, а Борка лишь понизили в ранге. — Мои брови встали на место. Все в порядке, мир как мир.

— Как ты вообще умудрился попасть в такую ситуацию?

— Мне не повезло оказаться с ним на тренировке в одно время. Учитель похвалил мой талант к ци, и этот Борк прилип ко мне, зовя в свою компанию. Сначала все было хорошо, но они наглели все больше и больше. Когда я узнал историю про убийство, то решил притвориться размазней, надеясь, что ему надоест и он отстанет. Ну, не надоело… — на последних словах парень развел руки в стороны, показывая, что тут он бессилен.

— Эх… Теперь мне в школе лучше не появляться. Борк точно будет мстить. Тем более сейчас, когда все мастера уехали на войну со школой Ледяных Игл… Натравит своих дружков, если сам побоится причинять вред. — Он встряхнулся, а его глаза зажглись. — Но лучше так, чем совсем потерять свое достоинство.

— Подожди, разве бойцы школы Пламенной Птицы не отправились туда месяц назад? — задал я вопрос, и в ответ увидел удивленный взгляд.

— А ты хорошо осведомлен о том, что происходит в нашей школе. Пару дней назад всем рассказали, что глава школы и сильнейшие мастера отправились на север в качестве устрашения. Немного побить местных, совсем забывших старые договоры, и обязать выплатить неустойку. Как нам сказали старейшины — "переговорная группа", состоящая из самых сильных адептов школы. Ага, как же, переговорная. И вот после рассказа о их группе был объявлен сбор, чтобы отомстить. Все мастера и старейшины, кроме одного, отправились мстить Школе Ледяных Игл, и брали с собой всех желающих.

— Но это же глупо… Оставлять школу без присмотра, они же могут потерять все. Подожди, а за что мстить?

— Все понимают, что глупо, но старшие ничего не хотят слушать. Как будто что-то затуманило их разум. И один старейшина всё-же остался, он за всем и следит. Чертов Ли, — парень сплюнул, а затем ответил на второй вопрос. — А мстить они собираются за смерть главы. Его убили, а остальных, кто был с ним в "переговорной группе" взяли в плен.

Мои кулаки сжались. Учитель…