По следам мистера Волка

Глава 14. Все карты на столе

Роуз Джонс семенит по тротуару, на ходу кокетливо поправляя причёску, ведь проходит мимо дома своего возлюбленного. Но внимание её сейчас направлено на другое — впереди маячит фигура графа (ах, сколько же сплетен сейчас ходит вокруг него!) и той, которая так... предала её!

— Ми-ло-чка, — кричит она ей, — милочка, Элис! Ну разве можно так пропадать, бросать друзей, нарушать обещания?! Я ведь надеялась на тебя. Где ты была всё это время? — нагоняет она их и упирает руки в бока, пожирая их любопытным взглядом.

На самом деле Роуз, конечно, многое слышала про то, где они были, что с ними было, но это не отменяет ни обиды, ни желания услышать всё из первых уст.

— О нет, — шепчет Элис, неосознанно вцепляясь в рукав Герберта. — Только не она... Впрочем, может, она расскажет что-нибудь полезное?

Курта они так и не нашли, от мистера Кроули тоже нет никаких вестей.

Она чувствует, как тучи сгущаются над Бонсбёрном.

Герберт лишь накрывает её ладонь своей, и приветственно кивает женщине перед собой. Та, конечно же, тут же подступает ближе:

— Ну, что? Что молчите? Ой, — тянет, — а лица нет на вас почему, никак стряслось что? А друг ваш где? — спрашивает у Элис, хотя сама уверена, что знает, куда делся мистер Кроули.

Только как бы рассказать бедняжке, что её видный жених сейчас находится у другой?

— Джон? — Элис выгибает бровь. На мгновение она подумала, что речь о кузене. — Гуляет, наверное. Он любитель прогулок. Как эти... дела?

— Гуляет, — кивает она с довольством, — долго гуляет... Говорят, заглянул к Хризантеме Хэт. А я без тебя, как без рук. Спешу вот на работу, ко мне зайти должны. А я задержалась в другом месте. Как вижу, вы идёте!

— С этим убийцей слишком много дел, — вздыхает Элис. — Когда же его поймают! Что говорят об этом в городе?

Немного разочарованная, что не последовало ожидаемой реакции на слова о мистере Кроули, Роуз кривит губы и нехотя признаёт:

— Никто ничего не знает наверняка. Но стража, которого считают убитым, всё ещё ищут, вроде как. Так что глядишь, скоро всё и откроется. Найдут тело, может, узнают больше.

В этот момент к ним подходит, будто вынырнув из тумана, какой-то болезненно бледный Элжерон.

— Миссис Роуз, в-вы... — он запинается будто от смущения, скользит взглядом по Герберту и Элис и начинает волноваться ещё сильнее: — В-вы... Обещали, а вас там нет. И я... Но вот вы.

— Да-да, — отмахивается она, — всё тебе пришила, твои рубашки готовы, сейчас отдам. Как там, лучше скажи, — теряет она интерес и к Графу, и к Элис, — Ричард ничего нового не рассказывал? Может ты слышал что насчёт дел в городе?

— Н-нет... — мотает он головой, и она разочарованно кривится.

— Эх, вот как можно работать при дворе такого человека, а ничего не знать?!

Элис мало что понимает, но всё же просит:

— Может быть, представите нас друг другу?

Кажется, так говорят леди. Чёрт его знает, почему ей это вспомнилось сейчас.

Роуз смотрит на неё с удивлением.

— Эм... Это Элжерон, садовник мистера Ричарда. И сын нашего всеми уважаемого, — прячет она смешок, — волковеда. Хотя тот не любит это признавать. Но признаёт. Внебрачный сын.

Элжерон тушуется и смотрит теперь неотрывно себе под ноги. Носки его ботинок трутся друг об друга с приятным шелестом и противным «шмяк», когда ударяются о землю.

Герберт буравит его внимательным взглядом.

— Я по-пойду, — говорит Элжерон и действительно спешит уйти.

— Обиделся, что ли... — тянет Роуз, глядя ему в спину. — Ну да ничего, — добавляет тихо, опасаясь, как бы он не услышал и этого: — мальчик он, вы видите, слегка не от мира сего.

— Работает на градоначальника... — резюмирует Элис. — Садовник, — переводит такой взгляд на Герберта, будто это всё объясняет.

А он, взяв её под локоток, уводит в сторону и не обращает больше на Роуз никакого внимания. Та что-то говорит им вслед, но вскоре, к счастью, отстаёт. И Герберт шепчет, склонившись к Элис:

— От него ничем не пахло. Это странно.

— Может быть, помылся... — тянет Элис с сомнением.

— Вообще ничем не пахнет... Будто пустое место. Хм, — не выдерживает он и усмехается, — нехорошо прозвучало после тех слов об их отношениях с отцом, верно?

— Мне нравится, когда вы шутите, — тянет Элис, сведя брови к переносице. — Значит, про него Роуз говорила, что он вечно теряет пуговицы... Мы должны проследить за ним.

— Хорошо... — и Герберт вглядывается в туман. — Идём.

— Только, — останавливается Элис, — кто такая эта Хризантема?

Герберт отчего-то напрягается.

— А почему ты спрашиваешь?..

— Просто звучит так, будто бы он завёл отношения с цветком, — она фыркает.

— В каком-то смысле, так и есть, — усмехается Герберт. — Эта женщина была у меня в гостях, ты должна была её видеть. Статная такая, одевается хорошо. Вдова.

— Толстая? Он говорил, что ему нравятся толстые... Ну что вы стоите? Идёмте, пока он не ушёл!

— Да я бы не сказал... — задумывается Герберт и спешит в ту сторону, где недавно скрылся мальчишка.

***

— Страшно засыпать теперь, — делится Бернард с Людариком, лёжа в его постели (она оказалась более мягкой, на ней не так болит рана). — Вдруг я снова начну всё забывать?

Ему уже не так плохо и память возвращается неясными обрывками, но общее состояние всё ещё заставляет желать лучшего. В больницу бы, но пока то, что Бернард жив — большая тайна, поэтому Людарик взялся заботиться о нём сам, и спрятал его у себя дома.

— Мне было так лень, помню... Но тебе повезло, что я её преодолел и всё же обзавёлся некоторыми навыками в медицине, — тянет Людарик. — Судя по случаем, описанным в этом альманахе, велик шанс, что со временем твоя память полностью восстановится, и ты придёшь в прежнюю форму. Если же нет... не волнуйся, я — усмехается, — найму тебе хорошенькую сиделку.

Бернард хрипло смеётся и хлопает его по плечу, каким то чудом дотянувшись до Людарика, не испытав боли в спине.

— Мальчишка... Насчёт памяти, кстати, — хмурится он, — я помню тот день. И сам удар, но...

— Не помнишь, кто это сделал?

Людарик не спрашивал до этого момента. Хотел сначала убедиться, что с Бернардом всё будет в порядке хотя бы физически.

— Дурацкая рана, наш убийца явно дилетант. И пониже Герберта будет.

— Да, он... Удар у него слабый, — морщится Бернард и прикрывает веки, пытаясь вспомнить всё лучше. — Я слышал шаги. Он мельтешил, старался не попасться мне на глаза. То ли боялся, что убить не сможет, то ли просто... боялся. Говорил что-то. Я ещё подумать успел, что его спровоцировали недавние события. Но какие, сейчас не помню... И я видел лицо, но размыто. Молодой кто-то. Наверняка молодой. Хлипкий какой-то...

Людарик трёт виски, у него изрядна болит голова. Видно, из-за нервов, недосыпа, алкоголя, переживаний и — ко всему прочему — плохой погоды.

— Я не доверяю стражам. И тем, кого взял с собой вытаскивать тебя — особенно.

— Мм? К чему ты это вдруг?

— У меня есть свои люди, не местные, разумеется. Они приехали, когда ты пропал. Сейчас я нанял их проследить за стражами. Если они в сговоре с кем-то и пойдут выдавать информацию... То, что ты жив... Их тут же повяжут. Но меня не отпускает мысль, что я что-то упускаю.

— Меня интересует больше, почему ты решил, что со всем этим могут быть связаны стражи?

— Догадка... Они вели себя странно. Некоторые приказы не выполнялись. И как мне понять, что это значит? Они думают, что я придурок, и мне все равно на то, будет ли что-то сделано? Или тут другой умысел? Оуэна, я почти уверен, что намеренно, собирались прибить в тюрьме. К тому же, Дирк по тебе вообще не скучал, — Людарик фыркает.

— Дирк? Это... Напомни мне?

— Такой здоровый, гибкий, поджарый и свирепый мужик. Со странной ненавистью к женщинам. Твою любовь вот чуть не убил, ты забыл?

Бернард сдерживает смешок, вместо этого хмурится.

— Уволил бы ты его, а?

— Ничего незаконного он пока не делал, — вздыхает Людарик. — Ты вёл это дело. Может быть, помнишь какие-то свои догадки?

— Хм... А уволишь его? — тут же отвлекается Бернард, чувствуя, как беспокойство на этот счёт мешает задуматься о другом.

— Хорса? — Людарик выгибает бровь. — Из-за твоей любимой? Теперь ты обязан жениться на ней, знаешь?

— Ой, хватит о ней, я будто в кошмарном сне побывал! — отмахивается Бернард. — Я думал... — пытается он вспомнить. — Думал о том, что оборотни... Что... Я начал размышлять о том... Прости, — вздыхает он, глядя на Людарика виноватым и расстроенным взглядом. — Не помню. Я почти набрёл на какую-то мысль, вроде той, что это больше политическое, скажем так, дело, а не простое преступление. И у меня были какое-то обоснования, лишь не хватало деталей, чтобы связать всё в одно. Но я не помню... — с его губ срывается тихий стон и он зажмуривается, пытаясь побороть головную боль.

Людарик подходит и кладёт прохладную ладонь на его лоб.

— Не беспокойся. Тебе нужно больше отдыхать. Поспи. Потом, может, вспомнишь что-то ещё.

— Угу... Хорошо... — отзывается Бернард шёпотом и вскоре действительно засыпает.

Людарик планирует остаться с ним, но в дверь стучат, и на пороге оказывается замыленный молодой страж.

— Мистер Даймонд, сэр, — начинает он, — там это... Какой-то мужчина пришёл в участок весь в крови. Сказал, что на него напал Оуэн... Что он убийца!

***Об этом Элис он, конечно, не говорит, но Герберт чувствует, как происходит нечто недоброе. Такое, что либо они со всем скоро справятся, ведь время подошло к концу, либо всё рухнет и похоронит их под собой.

Волчье, звериное его чутьё редко подводит, и Герберту с каждым шагом всё сложнее держать себя в руках. А ему нужно постараться! Если он ещё и перекинется на эмоциях, потеряет контроль, то усугубит и без того плачевное своё положение, а то и навредит окружающим.

Он смотрит на Элис с беспокойством. Граф клянётся про себя, что не подведёт её. И восхищается её стойкостью и преданностью. Бедняжка так и не отдохнула, а ведь ей ещё до всего этого было нехорошо...

Красивая, маленькая... Она вначале воспринималась им, как ребёнок, теперь же он видит рядом с собой девушку, с которой ему хочется не просто сотрудничать и жить в одном замке, как с прислугой...

И плевать, что ведьма! На всё плевать! К тому же ведьма из неё — он усмехается своим мыслям — никудышная.

Элжерона они так и не нагоняют. Возможно, он куда-то свернул... Но зато получилось дойти за ним до дома градоначальника, а там и проникнуть незамеченными на участок.

— Красиво... — осматривается граф. — Осень, а здесь так зелено!

Они стараются держаться поближе к розовым кустам и стенам большого дома, избегая открытых пространств и мест, куда выходят окна. Хотя и кажется, будто дома никого нет... Слишком тихо. И туман стелется пуховым одеялом по идеальному газону...

Вскоре они находят небольшой домик в отдалении и решают проверить, что находится в нём.

Он выглядит уютно: маленький, с белыми стенами и широкой коричневой крышей.

— Видимо, дом для прислуги, — шепчет Герберт и тянет дверь на себя.

И та на удивление легко поддаётся.

Терять уже нечего, поэтому они с Элис заходят внутрь. Ничего необычного. Только ясно становится, что живёт здесь один только парень. Хотя наверняка у Ричарда много слуг... Видимо к Элжерону, если этот дом, конечно, его, особое отношение.

Обстановка небогатая — стол, кровать, шкаф. Вешалка у двери, которую почти не видно из-за одежды. Кружка и чайничек на белом маленьком подоконнике...

А вот за дверцей кладовой, которую открыла Элис, прячется нечто странное.

Герберт вмиг оказывается рядом и тянет Элис на себя, инстинктивно прикрывая её собой от выпавшего из чулана...

— Чучело волка? — изгибает Герберт бровь и заглядывает в темноту, в которой сверкает что-то необычное, судя по всему, стальное. — Что за... Что это?

— Приблуды какие-то... — морщится Элис. — Не похоже это на то, что нужно садовнику.

— Не похоже, — соглашается Герберт и решается вытянуть странную вещь на свет.

Раздаётся грохот железа — тут же вспоминается, как встретил однажды Элжерона на улице, несущего что-то звенящее — и на пол вываливается странная конструкция. Похожая на причудливый протез для руки. С железными когтями, болтиками, ремнями, клешнями... Или это нечто, что должно крепиться к плечу?

— Словно пытался приделать себе железную волчью лапу, — мрачнеет Герберт.

— Нужно позвать Людарика... — отчего-то шепчет Элис. — Нужно скорее уходить.

Она чувствует неладное и нервно облизывается.

Герберт не спорит.

— Да... — и разворачивается к двери. — Скорее...

Вот только выйти им не даёт... Ричард Даймон собственной персоной.

Высокий, в тёмно-синем костюме, с низким хвостом пшеничных волос и ехидно приподнятой бровью.

— Какая неожиданная встреча, господа, — тянет он.

Герберт напряжённо замирает.

— Вовсе нет... — роняет он, понимая, пусть объяснений всё ещё и не нашёл, что Ричард вряд ли не в курсе дел.

Поэтому граф хватает с пола механическую лапу и держит её наготове, чтобы в случае чего пустить в ход вместо привычного оружия.

— Я? — приподнимает Герберт бровь. — Что тогда у вашего садовника делает это орудие? К слову, которое могло оставить царапины на дороге, какие были на месте преступления... А блеск, что видела свидетельница из окна, не от стали ли был? Завели себе бешеную ручную собачку, Ричард?

— Вы принесли сюда это и думаете, что вам сойдёт с рук? Это смешно. Полно, Герберт, хотя бы себе вы можете признаться? — он улыбается будто даже сочувственно.

И Герберт сводит к переносице брови.

— Элис... Элис, идите за стражами. Я буду здесь, присмотрю за нашим многоуважаемым градоначальником.

— Да, Элис, — кивает Ричард, — идите за стражами. Я надеюсь, вы сможете дойти...

— Что? — Герберт не может удержаться, чтобы не оглянуться, волнуясь за неё. — Элис?

Она вдруг падает на колени, хныкает и с трудом произносит:

— Это... мм... маг... ия.

Ричард усмехается:

— Что вы с ней сделали, мистер Оуэн?

— Я? — шепчет он. — Я?! — уже громче. И ярость застилает глаза. — Тварь... — рычит он. — Ведьма!

И цвета теряются, звуки становятся громче, запахи острее. Злость и страх за Элис вытесняют мысли. Но нужно... Одна мысль всё же остаётся: нужно быть аккуратнее, чтобы не подвести, ничего не испортить.

И огромным волком Герберт летит на Ричарда, собираясь не убить, но сбить с ног и оторвать от него пару кусков обязательно.

Градоначальник хохочет, будто ему только это и было нужно.

Его глаза вдруг начинают сверкать серебром, на кончиках пальцев появляется осязаемая, зудящая магия.

Ничего подобного у той же Элис, например, нет и никогда не будет.

Ведьма — мужчина, шутка ли?

Так или иначе Ричарду бы очень не хотелось, чтобы его маленькую тайну раскрыли, а потому лучше избавиться от тех, кто способен видеть больше прочих...

Благо, положение в стране позволяет.

Он украл амулет, чтобы его не распознали раньше времени.

Приказал убрать шлюху, потому что проболтался ей о некоторых деталях.

Но когда Герберт нападёт на него, ни у кого уже не останется сомнений в том, кем на самом деле является убийца.

Герберт сшибает его с ног, придавливает к земле и сдерживается, чтобы не сжать на его горле челюсти... слишком сильно. Контролировать себя всё сложнее...

Что-то раскалённое и одновременно ледяное, острое забирается под его шкуру и подбирается прямо к сердцу.

— Всё кончено, волк. Даже быстрее, чем я предполагал...

Граф коротко вздрагивает и отскакивает от него как от огня. Инстинктивно пытается лизнуть бок, в котором болит особенно сильно. Припадает на лапу. Скулит, как побитый пёс, пытается проглотить кровь вперемешку с пеной, что капает из пасти. От очередной и последней вспышки ярости из последних сил бросается на Ричарда. И ничего не видит больше, кроме темноты...

***— Он всё это время убивал... Да, я застал одно убийство, и он в каком-то припадке притащил меня в замок... И потом вот, — Курт дотрагивается до своей перевязанной шеи, — попытался убить, но я сбежал!

— И то, что ваша сестра живет у него — совпадение? — Людарик выгибает бровь.

— Нет, к ней я и шёл... Просто посмотреть со стороны, как она живёт. Она в этом не замешана!

— Не сомневаюсь, — тянет Людарик.

— Правда? — усмехается Дирк Хорс. — Надо и её тоже вязать и всех на смертную казнь. Их только могила исправит...

— Скажи мне...

Глава стражей садится в кресло и перекидывает ногу на ногу.

— Скажи мне, — выдыхает он, — о чём ты говорил с моим дядей сегодня?

— Ничего такого...

— Не о Бернарде случайно?

Дирк недобро ухмыляется, будто в любом случае не верит, что с ним что-то станется, но в кабинет тут же, словно по команде, заходят два стража с намерением надеть на него наручники.

— Черта-с-два!

Щелчок предохранителя. Людарик закатывает глаза.

— Протяни ручки, иначе протянешь ноги. Ты знаешь, я не шучу.

— Я ничего не сделал.

— Разберёмся...

Его уводят, Людарик переводит взгляд на хмурого Курта.

— Что ты там говорил?

И в этот момент в кабинет неожиданно для всех врывается бледный, держащийся за грудь Бернард. Тяжело дыша, он опирается о дверной косяк и делает несколько попыток перевести дыхание.

— Я это... Людарик, я вспомнил. Про когти, например. Это ведь важно, да? Вдруг важно. А дело... Дело, как бы, превыше всего. Я всегда... за ответственность был. В общем, когти... Я думал про когти. И...

— Какого чёрта?! — он поднимается, уступая место другу. — Ты забыл, что как бы... не должен здесь находиться?

Бернард садится на стул и пытается прийти в себя. Давно он так долго не ходил, да что там, не держался на ногах. А тут ещё и пришлось каким-то чудом отделаться от приставленных для охраны к дому Людарика людей.

Но вот слова его доходят до Бернарда и он прижимает руку к своей груди уже из желания извиниться.

— Боже... Людарик, я забыл, что ты меня прячешь!

В ответ глава стражей звонко смеётся. В сущности, ему ничего больше не остаётся.

— Он жив? — хрипит Курт.

— Как видишь. Ты удивлён?

— И ты... знаешь?

— О чём?

Курт замолкает, не зная теперь, о чём думать. Ему обещали свободу и деньги, но что если настоящего убийцу всё-таки поймают?

— Это ещё кто? — будто только сейчас замечает его Бернард. — Я сказать хотел... Ты занят? — переводит взгляд на Людарика.

— Говори, он... под стражей.

— Я, чёрт возьми, пострадавший! — он начинает дёргаться.

— Бедный, несчастный фей, — скалится Людарик. — Ведь о тебе говорил Кроули, не так ли?

— Да пошёл ты!

Бернард решает не вникать и пока память вновь не сыграла с ним злую шутку, говорит, что хотел:

— Почему, напомни мне, никто не вызвал волковеда, чтобы проверить улики? Свежие отметины когтей на камне. Я про это. И я ведь опросил прислугу, нанятую Оуэном, когда он устраивал приём. Одна девчонка призналась, что её подговорили подмешать ему базилик. Правда, кто именно, она то ли не сказала, побоявшись, то ли я всё-таки вспомнил не всё... — хмурится он. — И когда на меня напали... Знаешь, я слышал голос. Ну, голос того мальчишки мне знаком. Если услышу ещё, точно узнаю его. И это, — усмехается, — явно не Герберт. Я хотел сказать что-то ещё... В смысле, в тот день, когда меня чуть не убили, я подумал о чём-то важном. Не могу сейчас всё связать снова... Но я уверен, и тогда был уверен, и сейчас, что графа целенаправленно подставляют. Ты, как хочешь, Людарик, а я не верю в его виновность. Дело здесь нечисто...

Людарик прикрывает глаза и сцепляет зубы так сильно, что под кожей начинают бродить желваки.

— А я перебирал фотокарточки и вырезки из газет... Вот, смотри, — он протягивает Бернарду статью с фото, где градоначальник изображён крупным планом.

Он касается ладонью лица.

И кольцо на пальце весьма и весьма напоминает ему то, что он нашёл в ночь первого убийства.

— Странное совпадение.

— Да, — мрачнеет Бернард. — Но... Ой, кстати, а что за закон он хотел принять насчёт оборотней? Не помню, где я слышал, как узнал... Но, вроде, я не выдумал это... — трёт он виски, пытаясь подавить нарастающую головную боль.

— Да, ходят слухи... — отмахивается Людарик. — Ты думаешь, я смогу посадить собственного дядю? — вдруг усмехается он.

Курт вжимается в стул, напрягаясь ещё сильнее. И брякая:

— Тухлая рыба! Дерьмо!

Бернард бросает на него подозрительный взгляд.

— Что ты говоришь, парень?

— Дина! — Курт таращит глаза. — Герберт! Шлюха!

— Герберт шлюха? — усмехается Людарик.

— Откуда такие сведенья? — скрывая улыбку, интересуется Бернард, но затем добавляет совершенно серьёзно: — Кто такая Дина?

— Знакомое имя...

— Она... она... у него... Она... хорошая, — Курт скулит.

— Просто посадим Герберта, — закатывает глаза Людарик.

— Мм? Почему? — не понимает Бернард, но снова отвлекается на Курта: — У кого хорошая Дина? У Герберта?

— Нет... Отстань! Отстань!

— Не у Герберта, — заключает Бернард, кивая. — А у кого тогда? Если это связано с ним. Связано ведь, я правильно понимаю?

— Что вы будете делать? — шепчет Курт. — Что? Что делать мне?

— Рассказать всё спокойно, — подходит к нему Бернард и хлопает его по плечу. — Людарик, у тебя тут парень сидит в истерике, явно что-то хочет сказать. Сделай что-нибудь!

— Я не уверен, что мне понравится, что он скажет. Мне нужно время.

Бернард задумывается. И хотел бы отступить, да разве лучше будет? Поэтому он тихо, осторожно, но твёрдо произносит:

— Я не знаю, есть ли у нас время на размышления, друг мой. Я уже чуть не умер из-за этого дела... Что ты предлагаешь сейчас? Мне... — бросает взгляд на дверь. — Мне уйти?

Людарик набирает в грудь воздуха, выдыхает и достаёт из шкафа бутылку виски.

— Я смогу защитить тебя. Ты мне... — ему нелегко это говорить, но... — ты мне как отец.

Родители погибли много лет назад. Ричард был для него всем. Так казалось.

Когда-то.

— Но ты должен быть со мной заодно, что бы я не решил в итоге.

Бернард смотрит на него внимательно. Решение простое и естественное необязательно должно быть лишено тяжести. Поэтому требуется время, чтобы он произнёс:

— Конечно. Так и будет, Людарик.

— Я не думаю, что Герберт виноват. И ты тоже так не думаешь, — Людарик подходит к Курту и запускает пальцы в его волосы. — Мы и сами сделали определенные выводы, и будет лучше, если ты расскажешь все сам.

Курт упрямо молчит.

— Что тебе пообещали за ложь?

— Что снимут обвинения. И дадут денег на новую жизнь.

Людарик кивает.

— Это в моей власти.

— Откуда мне знать, что ты не брешешь?

— А раньше были гарантии?

— С-с-сука!

— Говори, — мрачно бросает Бернард. — Не усложняй себе и нам жизнь. Сэкономь нам всем время.

— Вы такие тупые, что, может быть, без меня не справитесь, — скалится Курт.

— Мы не тупые, мы ленивые, — возражает Людарик, устраиваясь на подлокотнике кресла Бернарда.

— Полностью согласен, — усмехается старший страж, и снова обращается к Курту. — Отвечай, парень! И что там за Дина в этом замешана?

— Дина Картер. Сестра...

— Элизабет Картер, — кивает Людарик.

Курт сбивчивым шёпотом рассказывает о... своей невесте.

— Её украли, чтобы поторопить меня.

— Кто украл? — уточняет Бернард.

— Гр... гризли.

— Что-что? — склоняется он к нему.

— Г... Гад. Град...

— Кто?

— Грач, — фыркает Курт.

И Бернард отвешивает ему подзатыльник. Так, несильно, чтобы слегка встряхнуть.

— Мм?

— Градоначальник? — не выдерживает Людарик.

Курт кивает. По крайней мере, он этого не говорил.

Бернард переводит на Людарика обеспокоенный взгляд.

— Но если всё так... Зачем ему? Нет никаких причин, никакого мотива. Не знаю, Людарик, быть может не стоит спешить с выводами.

— Я не знаю. Я ведь сбежал из тюрьмы. И когда умерла тётка, со мной связались его люди. Так и так мол, есть работка... А взамен статус в обществе, новую жизнь. Как я мог не согласиться? Я не хочу назад.

Людарик молчит, предоставляя вести разговор Бернарду.

Ему хватает и слышать всё это.

Бернард внимательно слушает его и обдумывает сказанное.

— Тебя нашли из-за того, что ты связан с Элис? А она приехала... Это тоже кто-то подстроил, она обо всём знает? Отвечай честно. Правда всё равно раскроется.

— Никто не думал о ней... — тянет Курт. — Было неважно, изберёт ли кого замок в новые слуги или нет. Важно было, что я мог сойти за такого слугу. На самом деле меня никто не звал, кроме твоего родственничка, — бросает острый взгляд на Людарика. — Я должен был следить за Гербертом и передавать сведения. А потом в случае чего подстроить что-нибудь.

— И ты, как я понимаю, — смотрит Бернард на его рану, — подстроил?

— Да, я уже давно должен был, но тянул. Я думал. Герберт обещал помочь мне, но разве же он мог? И всё же я думал... А потом появилась Дина. И её забрали.

Бернард вздыхает.

— А тебе не говорили, зачем всё это было нужно?

— Думаете, такой, как он станет мне что-то объяснять? Он просто задавал вопросы...

Бернард хотел спросить что-то ещё, но вдруг вглядывается в него со странным подозрением.

— А ты кажешься мне знакомым... Мы не виделись раньше?

— Одной ночью, да... Тогда ты ещё с Гербертом столкнулся. Он не знал, что я был там.

— Где? Видишь ли... я ещё путаюсь во времени и событиях, — признаётся Бернард, хотя и не должен был.

— У дома Морригона, — Кур передёргивает плечом.

— Это как-то связанно с убийством Мэр... Эм, — пытается припомнить Бернард имя. — С... — и виновато смотрит на Людарика.

— Он просто спал с ней. Я шёл от дома Даймонда. А кто её убил не знаю.

— Понятно... А остальных, кто убивал, тебе известно?

— Кто-то. Ричард хотел подставить оборотня. А начал с Герберта, потому что... потому что он один.

Бернард кивает и устало садится на стул.

— Нужно поговорить с Ричардом, — говорит он Людарику. — Что думаешь?

— Сказать: горстка сумасшедших обвиняет тебя в нескольких убийствах? Знаешь, что он скажет? Скажет, что это забавно.

— Как же тогда? — теряется Бернард, и тут же снова трёт виски, винясь перед ним: — Прости, толку с меня сейчас...

— Больше не сбегай от моих людей. За тобой присмотрят, отдыхай. Я должен пройтись...

— Вы должны помочь Дине! — кричит Курт. — Должны помочь Герберту!

На это Бернард начинает злиться.

— Не ты ли только что готов был подставить его? — и махает на Курта рукой, обращаясь уже к Людарику: — Я с тобой... Хочешь, я с тобой? Я в норме. Сейчас буду в норме...

— Нет, не хочу, — рычит Даймонд. — Совершенно не хочу...

Стражи заходят в кабинет, чтобы утащить Курта в камеру, а человек Людарика кладёт ладонь на плечо Бернарда.

— Уму непостижимо... — шепчет глава стражей. — Как можно было? Как можно было не посвятить во всё это меня?

***Его способности стали проявлять себя лишь недавно. И с каждым днём магия только набирала обороты.

Это редкость, но не новость.

Правда, только лишь для таких, как Ричард Даймонд.

Властьимущие мужчины знали с давних времён, что магия иногда может передаваться и мальчикам. И раскрываться в них самым неожиданным образом.

Что бы сделало с этой информацией общество?

Оно бы как минимум пошатнулась.

Никому это не было выгодно.

Мужчины испокон веков прикрывали друг друга, и весь гнев цепных псов доставался женщинам.

Были способы обойти нюх оборотней, а тех из них, кто все же что-то замечал, ждала незавидная участь, но...

Это было давно.

Теперь магии в принципе почти не осталось, как и знаний, которыми пользовались прежние поколения.

Ричард не считает себя плохим человеком.

Но он может признать, что испугался.

Его семья добилась больших высот. И что теперь? Если одна плешивая шавка укажет на него, он с ней справится. А если это будет целая стая?

Волков развелось уж слишком много. Его защита от них слабеет, а сила растёт.

Что плохого в желании обезопасить себя?

Да и людей...

Ведь эти твари опасны.

Ричард усмехается, глядя на то, как мучается Герберт. Но убить его должна не магия. А старая добрая серебряная пуля.

Это не странно, что револьвер заряжен ими.

Ведь нынче смутные времена.

Элжерон появляется будто из неоткуда, застывает в отдалении, глядит на открытую дверь своего дома. На волка, что упал на землю и исходит пеной. На то, что у Ричарда на одежде...

— У вас кровь! — подступает он ближе и тянет трясущиеся руки к вороту его костюма. — Ч-что произошло, хозяин?

Он не знал, что они пришли сюда. Думал, что смог сбить слежку, которую заметил сразу. А выходит, всё-таки привёл их в свой дом. И подставил... Подвёл...

Элжерон всхлипывает.

— Я не виноват!

— Убери своё дерьмо отсюда, — Ричард кивает на железяки. — И беги в участок.

— В участок? — пугается он. — Зачем?

— Чтобы позвать на помощь идиот, ведь на меня же напали... Теперь тот придурок нам не к чему.

— А... А можно сказать, что я защитил хозяина? Я мог бы... Не убирать мои изобретения. Хотите, я сражусь с волком? Для вас... — и он тянется к металлической лапе.

Ричард кивает сам себе. Правильно. С этим нужно кончать.

Он переводит взгляд дула с ещё живого оборотня на мальчишку.

Людарик застаёт эту прекрасную картину.

Элис бледная с ниткой крови, текущей изо рта. Дышит ли?

Волк в конвульсиях.

Градоначальник, собирающийся убить садовник.

— Весело.

Раздается выстрел.

Пуля попадает прямо в голову.