Пламя на двоих (СИ)

Глава 23. Начало

Они возвращались в Драхас уже на закате: багровый диск солнца медленно таял в море, первые звезды усыпали синеву неба мелкими бриллиантами. Вив отказалась выбирать камень к кольцу и ответила «нет», но чего еще он ждал?

Элай усмехнулся и, обняв ее крепче, поцеловал пушистую макушку. По крайней мере он выторговал себе право ночевать на балконе, и план уже зрел. Можно чихать, симулируя аллергию на вороньи перья, можно начать кашлять — мало ли, холод не чувствуется, но ветер пробирает аж до костей. Но даже если ему не удастся попасть в комнату к Вив, он будет немножечко ближе.

— Ты не обиделся? — спросила она, вывернув шею и заглянув ему в глаза.

— Если честно, я и не думал, что ты сразу согласишься, — признался Элай. — Быть со мной — большой риск. Ты не хочешь выходить замуж за опального принца — и это понятно. Хотя мы могли бы поселить тебя под другим именем в каком-нибудь симпатичном коттедже…

— Опять ты про этот уютный домик, — проворчала Вив. — Все совсем не так!

— А как? — переспросил Элай. — Думаешь, ты смогла бы мне отказать, будь я наследником трона?

Он почти смирился со статусом изгнанника, но его женщина не заслуживает такой судьбы. А если у них и правда будут дети?!

Мысль была новой, немного пугающей, но притягательной до мурашек. И тут точно отсидеться в тени не выйдет: его дети станут угрозой для Тириана и, едва родившись, окажутся под ударом. Значит, еще до их появления надо обеспечить им все полагающиеся права. А сперва добиться от Вив того, от чего дети бывают.

— С тобой обошлись несправедливо, — ворчала Вивиана. — Ты должен стать следующим королем. А Тириан пусть утрется и отправляется лепить горшки вместе с Ингрид.

— Кстати, — задумался Элай, — вдруг она решила вернуться в гончарню? Горшки у нее получились отменные, хотя Туч уверен, что это не Ингрид их налепила… Вив, ты не должна оправдываться. Меня даже восхищает твоя твердая позиция. Ты точно знаешь, чего хочешь и чего не хочешь.

Если Ингрид как сорока из детской считалочки: этому дала, этому дала, то с Вив дело обстоит совсем иначе — не дала никому. Но она уже сделала выбор, хоть пока боится это признать, и Элай чувствовал себя так, словно получил огромный и незаслуженный подарок. Надо бы выяснить больше про аркан чешуи, а заодно про ту бабку. Камилла Лорец. Может, Хильда ее помнит?

Вив вдруг перекинула ногу, повернувшись в седле боком, уцепилась Элаю за плечи. Еще пара неловких манипуляций, и она уселась к нему лицом.

— Ого, — только и смог он сказать, когда Вив обхватила его ногами.

— Ты все неправильно понял! — воскликнула она, и ее прекрасные глаза в оправе золотых ресниц влажно заблестели.

В такой позе ему вообще было неважно, о чем речь, но Элай все же выдавил:

— Вот как?

— Лучше бы ты злился, — в сердцах заявила Вив. — А теперь мне стыдно! Ты взял и открыл передо мной душу, а я как улитка, прячусь и боюсь показать нос.

— У улитки есть нос? — пробормотал Элай, погладив хрупкие плечи.

Надо признать, Вив немного окрепла: сказались тренировки с утяжелителями, которые смастерил для нее Туч. Но она все равно оставалась такой волнующе женственной: все эти ключицы, запястья, кудряшки, кожа нежная, прямо светится, а на носу появилась россыпь веснушек, будто цветочная пыльца. И вся она точно волшебная фея, но при этом такая настоящая: теплая, мягкая, упругая…

— Я хочу помочь тебе вернуть трон и отомстить Тириану, — воинственно говорила Вив. — А значит, отсидеться в ракушке не получится.

Элай положил ладонь ей на поясницу, привлекая к себе теснее. У Дымка довольно широкая спина, но шипы колючие. И как в такой позе ее раздевать? Ладно б юбка, а то штаны… Нет, не вариант.

Вив все задвигала что-то про ракушки и улиток, ущербного умом братца и правое дело, но вникать не получалось. Поэтому Элай воспользовался уже отработанным приемом: он ее поцеловал.

Горячий шелк губ, трепет нежного тела.

— Так хочу тебя, — шептал Элай, зарываясь пальцами в буйные кудри. Вив укротила их лентой, но он снова их распустил.

Венка на длинной шее бьется под его языком. Сладкий вздох, тихий стон, коготки впиваются в плечи. Она его не отталкивала, потому что тоже хотела…

— Вив, к чему усложнять? — хрипло спросил, расправляясь с верхней пуговкой на блузке.

Чуть больше кожи, к которой так и манило коснуться. Вытряхнуть бы Вив из ее скорлупы, а заодно из этих штанов. Она вновь принялась лепетать возражения, но Элай смял их очередным поцелуем.

— Давай в Айдану заглянем, выберешь кольцо, — предложил чуть позже.

А потом можно остаться с ночевкой в доме. Там нет любопытных ушей и шире кровать.

— Элай, — выдохнула Вив. Губы яркие от его поцелуев, а глаза потемнели до ночной синевы. — Ты меня вообще слушаешь? Ну какая из меня королева? Если все выгорит, если ты получишь свой трон…

Прикрыв глаза, он попытался собраться с мыслями, с трудом вылавливая слова в пустой до звона голове.

— Вив, ты будешь отличной королевой, — заверил он.

Она хмыкнула и, перекинув ноги, ловко повернулась, усевшись к нему спиной. И еще отодвинуться попыталась.

— Я даже никогда не была при дворе, — сказала она.

Элай вздохнул и, обняв ее, опрокинул себе на грудь. Положил ладонь на длинную шею, ощущая, как быстро бьется пульс.

— Твое происхождение даже плюс, — заявил он. — Ты ближе к народу, понимаешь его нужды. Ты разбираешься в искусстве и сможешь поддерживать художников и всякое прочее творчество.

Вив затихла, внимая.

— А главная роль королевы — рожать наследников трона, — вкрадчиво добавил Элай. — Ты, так уж вышло, единственная, кто может это сделать.

Она повернула голову, и в ее глазах отражалось темное небо.

— Хочешь отомстить Тириану и не дать ему сесть на трон? — спросил Элай. — Меня назвали негодным для продолжения династии. Но с твоим появлением все изменилось. Успех восстания зависит от того, перестанешь ты ломаться в конце концов или нет.

Вив фыркнула и выпрямилась, отвернувшись, а Элай склонился и потерся носом о ее шею.

— Выйдешь за меня? — спросил на ухо, прикусив мягкую мочку.

Он-то думал, что Вив боится стать женой мятежника, а ее пугает роль будущей королевы. Вив молчала, и Элай продолжил сам:

— Куда ты денешься? Я люблю тебя, ты… тоже что-то ко мне испытываешь. И не дергайся, а то Дымок решит, что мы летим к красноперым. Хочешь посадить меня на трон вместо братца? Тогда тебе придется быть рядом, Вив. Стать моей королевой. Я готов дать тебе время и подождать. Но только враги ждать не станут. Слухи пойдут. Они уже пошли. Думаешь, Тириан будет сидеть, сложа руки, когда поймет, что сам отправил ко мне шанс на победу?

Вив молчала, только ее спина слегка напряглась.

— Даже если я тебя отпущу, — сердце заныло от одной только мысли, — Тириан все равно постарается тебя уничтожить. На всякий случай. А не он, так его мать. Сивилла — та еще ведьма. Мы с тобой связаны, Вив, отныне и навсегда. Так почему бы не оформить все официально? Вон капитан, — заметил внизу рыжего верзилу. — Он тоже может проводить свадьбы.

Элай выбрал бы Вереса на эту роль, но, по большому счету, неважно. Главное, чтобы Вив ответила «да».

Дымок опустился посреди драконятника, едва дождался, пока они слезут, и потопал к поилке. А Освальд неторопливо пошел навстречу.

— Элай, — окликнул его капитан. — Надо поговорить.

Вив пошла прочь, не желая мешать, и в сердце будто потянуло холодом. Элай проводил ее взглядом, а Освальд, встав рядом, все гладил свою рыжую бороду, и бусины клацали, как зубы от холода.

— Такое дело… — начал капитан и вздохнул.

Вив скрылась за поворотом, и Элай нехотя повернулся.

— Новости из столицы? — спросил он.

— Нет, — покачал головой капитан и, снова вздохнув, сказал: — Это по поводу Ингрид.

— Умерла? — повторила я, не поверив. — Как это — умерла? Туч, ты шутишь?!

Обвела взглядом парней: у Инея глаза на мокром месте, Рони забился в угол дивана, а Туч мотнул лысой башкой.

— Какие тут шутки, — мрачно сказал он.

— Но как? — ахнула я, опустившись на диван.

В голове не укладывалось. Выходит, когда мы с Элаем в шутку отправляли Ингрид лепить горшки, она уже была мертва? Так горько и стыдно: в глубине души я не раз и не два желала, чтобы Ингрид не стало. Чтобы она исчезла, уехала, испарилась…

— Она хотела получить еще один знак, — тихо сказал Рони. — Взяла кровь у Сильвы… А что с ней станется, кстати? Она ведь еще не прошла полный курс дрессировки.

— Ты даже сейчас волнуешься о драконе?! — взъярился Иней.

— А толку уже волноваться об Ингрид, — примирительно ответил Туч, встав между ними, широкий, точно стена. Энергия щита слабо замерцала на его крупных ладонях.

— Это все моя вина, — застонал Иней, обхватив белобрысую голову. — Я должен был предугадать, предотвратить…

— Значит, Ингрид решила пройти инициацию еще раз? — переспросила я.

Вздохнув, Туч сел рядом со мной, и диван жалобно заскрипел под его весом.

— В последнее время Ингрид знатно шатало, — сказал Туч. — Может, решила, что, получив новый дар, обретет спокойствие.

Иней всхлипнул и, вскочив, на деревянных ногах ушел в свою комнату.

— Ты сам в это веришь? — уточнил Рони, проводив его взглядом и дождавшись, пока закроется дверь. — Меньше всего ей хотелось покоя. Я был там, в пещере, откуда ее унесли. Она разрисовала стены легендарными арканами. Криво и косо, но понять можно. Ингрид хотела получить чешую, как у Вив. Потом и Элая, а с ним и корону. Я ведь правильно понимаю, что Элайджен — его третье имя? Первое — Риан?

Мы с Тучем синхронно повернулись к нему.

— Я видел его мельком на одном из королевских торжеств, — пояснил Рони. — Правда, это было давно…

— А ты сам кто такой? — не удержалась я.

Рони пожал плечами.

— Вопрос философский, — ответил он. — Кто я, где я… Впрочем, лучшего места для развития дара нельзя и желать: драконы, наследник престола, переворот... Вы ведь готовите захват власти, не так ли?

— Держи рот на замке, — буркнул Туч, и Рони молча кивнул.

А я поджала колени к груди, обхватив их руками. Ингрид мечтала о том, чтобы оказаться на моем месте. Она бы точно не стала терзаться сомнениями и переспала бы с Элаем при первой же возможности. Если бы он захотел.

Но если Рони так легко разгадал тайну принца, то и Ингрид могла узнать правду. На одной чаше весов оказался желанный мужчина и власть, а на другую она положила свою жизнь, но ее, увы, не хватило…

— К нам переведут кого-то еще? — спросил Рони.

— Не факт, — сказал Туч. — Разве что кто-то из другого гнезда сам проявит желание.

Мы помолчали. Из комнаты Инея донесся очередной горький всхлип.

— Может, сказать ему, чтобы не страдал так сильно? — предложил Рони. — Он ничего не мог изменить.

— А вдруг мог? — возразил Туч. — Мы все могли. Проявить к ней больше внимания. Попытаться что-то исправить.

— Это из-за меня, — пробормотала я, опустив глаза. — Если бы не моя чешуя…

— Виновата ли ты в том, что получила аркан чешуи? — перебил мои терзания Рони.

— Нет, — ответила я без раздумий.

— Есть ли твоя вина в том, что между тобой и Элаем вспыхнули чувства? — продолжил Рони. — И не смотри на меня так, это видно невооруженным глазом. Туч, подтверди.

— Любовь приходит сама, — ответил вместо меня Туч.

— Может, ты должна была изодрать себе лицо, чтобы не смущать Ингрид своей красотой? Выдрать волосы? Сгореть на бревне на Крылатых играх? — Рони совсем разошелся. — Это ее выбор! Профессор Денфорд предупреждал: драконья кровь испытывает на прочность. Ингрид оказалась слабой. Она проиграла самой себе.

Рони взмахнул руками, и перед нами вдруг выросла Ингрид: высокая, стройная, с иглами черных волос, колючими синими глазами. Она прошлась по гостиной, покачивая бедрами, остановилась, присела в неожиданно изящном реверансе и растаяла.

— Вряд ли это было этично, — неодобрительно заметил Туч.

— Такой уж у меня знак, — ответил Рони.

— К тому же Ингрид не делала реверансов, — добавила я.

— Лучше бы сплюнула на пол? — уточнил он.

Туч покачал головой и, поднявшись, произнес:

— Пойду наверх. Мне надо побыть одному.

Его шаги постепенно стихли, стукнула дверь на крышу, и свежий ветер принес запах скошенных трав.

— Стыдно признаться, но я даже испытываю облегчение, — прошептал Рони. — Это как вырвать больной зуб.

Я и сама испытывала нечто подобное. Но свежая рана кровила и ныла. А вот кому действительно больно, так это Элаю. Он хотел ей помочь.

Мы разошлись по комнатам, и чуть позже я заметила тень, мелькнувшую в окне. Подождав, пошла к Элаю сама. Тихонько постучала в дверь, открыла.

Он сидел на кровати, спрятав лицо в ладонях, и я, прикрыв за собой, подошла ближе. Осторожно погладила широкие плечи, и те задрожали под моими руками. А Элай вдруг обхватил мои бедра и хрипло вздохнул. Я облизнула губы, замерла, пытаясь найти подходящие слова.

— Ты не виноват, — вспомнила я монолог Рони. — И я тоже. Ингрид позавидовала моей чешуе, что я — с тобой. Она хотела бы оказаться на моем месте. Но я не собираюсь отказываться ни от своего знака, ни от тебя.

— Я мог что-то сделать, — пробормотал Элай, слегка ослабив объятия.

— Ты пытался, — напомнила я, запустив пальцы в его жесткие волосы. — Это ее решение.

Запрокинув голову, Элай посмотрел на меня и потянул к себе. Я села к нему на колени, обняла, погладила по голове. Провела кончиками пальцев по хмурым бровям, легонько поцеловала в лоб.

Элай судорожно вздохнул и уткнулся лицом мне в плечо.

— Вив, останься со мной сегодня, — глухо попросил он. — Обещаю, ничего такого… Просто — будь рядом. Пожалуйста.

— Куда же я денусь, — пробормотала я, обняв его крепче.

— Драконья лихорадка.

Лекарь, осмотрев короля, состроил умеренно скорбное лицо и глянул на королеву. Та едва заметно кивнула. Хороший диагноз. Удобный.

— Вспышка активности драконьей крови может привести к появлению нового знака, — продолжил лекарь увереннее.

Когда-то Альфред всерьез ждал, что у него проявится сердце, легендарный аркан. Ведь он оставался верным первой жене даже после ее смерти, а если и спал с другой, так лишь когда она надевала личину покойницы. Истинная любовь! Хоть бы он уже сдох…

— Однако есть вероятность и куда более печального исхода, — добавил Луциан Крауф, один из советников, которые столпились у входа в королевские покои. — Разумеется, все мы надеемся, что король получит еще один знак, который преумножит его мудрость, однако стоит подготовится и к другому варианту.

— Король не назвал преемника, — резюмировал второй.

— Как будто у него есть выбор, — фыркнул третий.

— Скайлорд южных земель, Чезарь Мареска, прибывший с дальних рубежей, со всей уверенностью заявляет, что есть, — напомнил Луциан.

Советники принялись спорить, а Сивилла с досадой помассировала виски, пытаясь унять головную боль. Она не сомкнула глаз этой ночью. Сперва ждала, пока подействует кровь, потом гоняла слуг, чтобы помогли королю перебраться в его покои. Самолично отмыла склянку и кубки, затем позвала лекаря, прикормленного за годы службы. Хотя, когда все закончится, его лучше тоже убрать.

Альфред стонал и метался в кровати, пот ручьями тек по его лицу, но он упрямо цеплялся за жизнь. Проклятые Карратисы, древняя кровь. Неужто боги так к ней жестоки, и он останется жив, как и его отродье?!

— Сын… — пробормотал король. — Я хочу видеть сына… Риан…

Тириан поднялся с кушетки в углу, нехотя подошел.

— Нет, — Альфред помотал головой. — Нет… Риан…

Вот скотина… Неужели он испортит все в самый последний момент? Сивиллу охватила отчаянная решимость, и спонтанная иллюзия опустилась на Тириана, прирастая к нему как вторая кожа. Сын дернулся, но она встала рядом и прошептала:

— Молчи.

Потянулась к сознанию короля и едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от жара, дыхнувшего на нее огнем. Теперь иллюзия видна и Альфреду, а у него лихорадка. Если что-то пойдет не так, можно списать на бред.

Муж разлепил веки, и его лицо разгладилось, а на искусанных от боли губах появилась слабая улыбка.

— Сын, — выдохнул он. — О, Риан… Ты здесь! Я так виноват перед тобой!

Тириан молчал, вот молодец. А его имя сыграло с королем злую шутку. Никто и не поймет, о ком именно он болтает: Риан, Тириан… Перед вторым сыном король виноват еще хлеще, чем перед первым: всегда держал его в запасных, не принимая всерьез.

— Я должен был… Но все говорили — опасно… А я… — Альфред облизнул пересохшие губы, и те покраснели от крови.

Самым сложным было убедить короля не возвращать старшего сына. Но Сивилла виртуозно сыграла на чувстве вины. Отец приказал убить собственного ребенка — такие решения не проходят бесследно. Альфред мучился от стыда и отчаянно хотел верить, что поступил правильно. Поэтому он охотно принял на веру все то, что Сивилла сказала: Риан опасен, он зол на отца, он обжигает каждого, к кому прикоснется, и негоден для трона. В принципе, все это было правдой. К тому же он страдал приступами и должен был умереть еще при инициации, но письма из Драхаса регулярно сообщали, что Риан все еще жив. Наверное, где-то Сивилла ошиблась. Пустила дело на самотек, понадеявшись, что все решится само собой.

— Ты совсем не изменился, — выдохнул Альфред. — Весь в мать.

Если кто из советников и прислушивался к бреду умирающего, то пока все шло нормально. Тириан похож на нее. Когда он родился, Альфред, кажется, удивился, что черты покойницы не проявились и во втором ребенке. Ему так хотелось верить в иллюзию, что он с радостью заменил бы ею реальную жизнь.

— Назови преемника, Альфред, — потребовал Луциан, шагнув к королю.

Тот дышал часто, как пес, но, набравшись сил, ответил:

— Риан, — попытался взмахнуть ослабевшей рукой. — Риан, ты мой наследник. Твой брат — сплошное разочарование…

Жаль, что она не отравила его раньше.

— Риан? — настырно переспросил советник. — Или Тириан?

— Он ведь показал на него, — встряла Сивилла, незаметно отодвинув Тириана за спину.

Иллюзия, видная лишь ей и королю, получилась плохо: темные волосы лежат ровно как шлем, кожа по-девичьи гладкая. Да и поправку на возраст Сивилла не сделала. Боги знают, как выглядит Риан сейчас, через шесть лет!

— Королю нужен покой, — встрял лекарь, озабоченно нахмурив брови. — Он уже объявил свою волю.

Понятливый. Может, оставить его в живых…

Советники загомонили, кто-то похлопал Тириана по плечу.

— Покажи свои крылья! — вдруг отчетливо произнес король, приподнявшись на подушках. — Риан, покажи легендарный аркан!

В покоях повисла гнетущая тишина.

— Все вон! — потребовала Сивилла. — Дайте мне побыть с моим возлюбленным мужем! О, Альфред, дорогой, только не умирай…

Она опустилась на край кровати, твердо намереваясь придушить короля подушкой, если сам не откинется.

— Крылья? — переспросил Луциан, склонившись через нее, и непочтительно потряс короля за плечо. — Альфред! Ты назвал наследником старшего сына? Альфред, повтори!

Сивилла стиснула зубы так, что те заскрипели, но король лишь мычал и закатывал глаза. А вскоре все кончилось. Наконец-то. Луциан разочарованно выдохнул, советники зашептались, а кто-то фальшиво всхлипнул. Впрочем, горе могло оказаться искренним: Альфред был удобным королем, не только она им вертела.

Сивилла склонилась над мужем и поцеловала воздух над его лбом.

— Предлагаю провести совет немедля, — буркнул Луциан из-за ее спины.

— Разумеется, — ответила Сивилла.

Встав, она подошла к Тириану, смяла остатки иллюзии, возвращая ему привычный облик. На золотых локонах будет дивно смотреться корона.

— Твой отец умер, — произнесла Сивилла. — Теперь ты король.

Вив уснула в его постели. Устроила голову на плече, уткнулась носом в шею, пушистые волосы лезли в глаза, но Элай их не убирал, наслаждаясь целой гаммой ощущений: теплое дыхание на его коже, мягкость локона, щекочущего лицо, упругость груди, вжимающейся в его бок, и ровное биение сердца. Он лежал и старался не шевелиться, растворяясь в драгоценных прикосновениях.

Даже новость о смерти Ингрид как-то померкла, хотя это навсегда останется темным пятном на его совести: не досмотрел, не справился. Поначалу Элай решил, что кто-то сделал это с Ингрид, но капитан показал ему тело — никаких следов борьбы, а уж Ингрид умела дать отпор. К тому же ее нашли по крикам, и какое-то время она еще была жива… К счастью, ее мучения длились не долго.

Вив вздохнула, положила руку ему на грудь, и сердце под ее ладонью забилось быстрее.

Шесть лет назад его приговорили к мучительной смерти, но он уцелел. Долгое время жил по инерции, ни на что не надеясь, но Вив взошла солнышком над его безотрадной жизнью, осветив ее до самого горизонта и наполнив смыслом. Элай и раньше планировал переворот, но теперь ставки выросли. Победа нужна позарез, а иначе Вив будет в опасности.

Увы, сторонников пока мало, несмотря на старания Вереса. Люди верны королю, пусть его решения не всегда дальновидны. Драконы все чаще становятся объектом престижа: им связывают крылья, надевают ошейники и держат у замков как цепных собак. А тем временем красноперые собирают кланы и готовятся к настоящей войне.

Надо связаться с Мареска. Узнать, как там отец. Может, выбить встречу, пока что без Вив. Но перед этим окольцевать ее и привязать к себе посильнее. Что же такого сделать, чтобы она ответила «да»? Может, сочинить еще одну песню? Нарисовать портрет? Танцы ей тоже вроде понравились, а ему так вообще…

Мысли потекли в другом направлении, и Элай, повернув голову, вдохнул запах ее волос. Все донельзя целомудренно: они даже не разделись. Элай обещал — ничего такого, а слово не воробей и не ворона, которая запрыгнула на подоконник и, повернув носатую голову, уставилась на него блестящей бусинкой глаза. Клюнула в стекло, и Элай махнул свободной рукой.

— Кыш, — шепнул он. — Уходи.

А потом это случилось опять: пальцы болезненно зачесались, кости заныли все разом, по позвоночнику прокатилась волна жара, а в животе закрутился огонь, грозясь захлестнуть его с головой и вгрызться в каждую клеточку тела.

Только не сейчас!

Элай попытался высвободить руку, отодвинуться от Вивианы, сползти на пол, привычно вцепиться зубами в ковер и молиться, чтобы она не проснулась, не услышала, не испугалась… Вив недовольно вздохнула во сне, заворочалась и закинула на Элая ногу. Он замер, на миг растерявшись, а горячая волна вдруг медленно схлынула, оставляя его в покое. Как будто дракон, передумав, скрылся назад в пещере, решив пощадить свою жертву.

Отдышавшись, Элай вытер ладонью взопревший лоб, прислушался к ощущениям в теле — пустота, легкость, никакой боли, а после провалился в глубокий спокойный сон. А когда он проснулся, свет уже лился в окно, и Вив по-прежнему была рядом. Теплая, маленькая, она свернулась рыжим котенком под боком и тихонько спала. Но, будто почуяв его взгляд, потянулась и приоткрыла золотые ресницы. Сейчас ее глаза были светло-зелеными, как поверхность лесного пруда ясным солнечным днем. Сонно улыбнувшись, Вив подвинулась ближе и легонько коснулась губами щеки.

— Колючий? — спросил Элай виновато, почесав отросшую за ночь щетину.

— Доброе утро, — прошептала Вив и поцеловала его снова. Сама.

Сладкий утренний поцелуй, нежные руки вокруг его шеи, тихий смех.

— Элай, ты обещал…

Вздохнул, он перекатился на спину, увлекая Вив за собой, уложил ее сверху.

— Я, наверное, ужасно лохматая, — пробормотала она.

Рыжие локоны, разметавшиеся по плечам, сияли в лучах рассвета кудрявым облачком. Элай потянул одну прядь, отпустил, и та отпрыгнула, завиваясь пружинкой.

— Ничего красивее не видел, — улыбнулся он.

Утро действительно выдалось добрым. Самым добрым за последние шесть лет. И в груди росло и ширилось теплое предвкушение счастья — ведь это только начало.