Последняя мечта. Аридала

Укишера ослепла от чудовищного ускорения. Броня Шиму затвердела камнем, а воля без меры все вливала и вливала мощь мира Огня в магию полетных туфель. Луч скипетра вспорол небеса, раздвинув воздух, и голубой незрячий болид пронзил небосвод от горизонта до горизонта. Дышать от перегрузки было невозможно. Ускорение неотвратимо выдавливало воздух из легких, не давая груди наполнить их снова. Сердечная боль утопила разум в безмолвном крике отчаяния.

«Шум, Шум, Шум» — с трудом пульсировало сердце, едва проталкивая кровь сквозь вены и артерии. Вся ее жизнь. Все ее мечты, начиная с беззаботной юности, были связаны с этим родным именем. Незрячие от отхлынувшей крови звезды нежно-зеленых глаз вонзились в полетный горизонт, но разум рисовал впереди лишь озорную улыбку возлюбленного, его мудрые и шаловливые глаза, наполнявшие каждую секунду ее жизни сияющим светом любви.

Она потеряла его вот уже во второй раз. Так же как и тогда тысячелетия назад рисунок его души просто бесследно растворился в волнах пространства, не оставив магическому чутью Великой даже мизерной зацепки и ориентира. Но если в прошлый раз Шума поглотил бескрайний океан, то сегодня Судьба разверзла свое роковое предначертание над Аридалой. Только там можно взять след, только там можно причуять остатки милых флюидов поля Шума, только там… И Уки гнала, нещадно хлестала скорость раскаленным хлыстом онемевшей воли, через не превозмогаемую боль, через все пределы чувств и боли плоти, гнала вперед ничего не видя перед собой.

— «Нужно вдохнуть, вдохнуть, остановись, замедлись», — тихо шептало тело, чьи нужды иступленная воля отбрасывала прочь, словно мешающую шелуху, коросту.

— «Нет, не время… еще, еще, вперед, я успею, я должна… еще миг, еще…» — меркнущий от удушья в когтях воли разум не заметил как всего чуть-чуть дрогнула рука, сжимающая раскаленный скипетр и…

Чудовищный удар вырвал разум из тела…

Ожог мгновенный, ослепительный… Мгновенье всепожирающей тьмы, скованной кандалами нестерпимой боли, и пронзившая все и вся стрела легкости… Безразличие и несравненное равновесие…

Скорость была ее песней, ее мольбой и надеждой…

Лишь на мгновение Уки оглянулась назад, чтоб подтвердить осознание раскаленного полетом разума, что все кончено… Она не видела своих рук, не ощущала ног, грудь не пила жадными вздохами лесной аромат и прохладу небес… Она лишь мчалась вперед, оставив позади в вывороченных, рассеченных на щепы тысячелетних стволах, в глубокой раскаленной траншее, уходящей в глубь тверди дымящимся тоннелем, свое изуродованное, искалеченное чудовищным ударом тело, лишенное жизни.

Да плоть отпала ненужной шелухой бытия. К чему она, ведь у ее любви, ее страсти и неги по имени Тиринар теперь тоже нет пульсации горячей крови, теперь тоже нет обжигающего дыхания, теперь тоже нет сводящего с ума аромата кожи. Великая это знала. Страдающей душе оставалось только одно, отыскать выследить и слиться с утраченной душой возлюбленного. Пусть бестелесными призраками, пусть вечными скитальцами подсолнечного и подлунного миров, вечно гонимыми бездумным беснованием ветров, но они будут вместе. Свободными, лучистыми, лишенными всего и вся в полях материи, но все же счастливыми в единстве.

Последняя мечта. Вот все, что оставалось у Великой Укишеры. И она мчалась к ней, гналась, преследовала как самую желанную добычу, наполняющую остатки нереального бытия единственно реальным смыслом.

Легкость… Свет алых небес горизонта еще обжигал кровавыми красками Забвения душу призрака Укишеры, но и протягивал нить надежды, настойчиво приглашая в свои объятья…


— Во имя бурь и ветров! Ты это видел, Саприл?! — Анари привстал в седле, узрев как слева полыхнул зеленым лучом небосвод и вспорол дебри Великого леса. Словно невесомые щепы разлетелись в стороны вековые стволы.

Анари вел к западным рубежам передовой отряд из сотни всадников и драконов Генара. Вооруженные неслыханной, неисчерпаемой мощью Богов драконы, окованные магическими латами с линзами Дрела на спинах старательно налегали на крылья. До самой северной гномьей крепости Карж оставалась всего день лета.

Небесночешуйный Саприл встал на крыло, закладывая крутой вираж к месту лучевого удара.

— «Странно», — настороженно прогудел басовитый мысленный отклик дракона. — «В этих краях нет ничего и никого, почему можно было бы так ударить. Да и того, кто нанес удар тоже не видно. Надо бы проверить. Как считаешь?»

— «Всем приготовиться!» — Анари метнул волну мысленного приказа побратимам ордена. — «Уйти в тень невидимости!»

Правильный драконий строй растаял в мерцающем мареве магии прямо в вираже.

Обгорелые, растрощенные в щепы гигантские стволы еще дымились. Вспоротая глубокой бороздой земля парила гарью, но ни драконы ни всадники ничего опасного не находили в мирной зеленой чаще.

Однако драконий дух Саприла явственно улавливал там, внизу, в темных недрах тоннеля, только что пробуравившего твердь, запах смерти. Голубой массивный торс, укрытый сапфировой чешуей, еле-еле втиснулся при посадке в прорубленную меж густых крон просеку, пару раз полоснув голубыми крыльями по острым пикам обломанных веток. По углубляющемуся, идущему уже под кронами рву пришлось идти метров пятьдесят, прежде чем он превратился в тоннель.

Хлопки крыльев за спиной проявили из магии невидимости еще пару драконов, настороженно озирающихся по сторонам, их всадники мгновенно спешились, обнажив клинки. Неслышными призраками эльфы растаяли в пучине зеленой чащи.

— Твои мысли? — Анари снял боевую перчатку и коснулся еще горячей земли. Дух мага явственной чувствовал удар по природе леса мощной магии.

— «Кому нужны мысли, когда запах красноречивей слов», — Саприл закрыл глаза, опустил голову к тоннелю и вздул ноздри, вдыхая полной грудью волны пространственного эфира. — «Вне всяких сомнений, там кто-то нашел смерть» — с утробным рыком дракон отпрял назад.

— Или ему помогли ее там найти, — Анари медленно извлек меч из ножен. Над его левой ладонью зажглась сфера лунного света. — И все же не помешает выяснить кто хозяйничает в нашем лесу… или по крайней мере хозяйничал… — эльф пригибаясь было двинулся в парящие недра тоннеля, но его остановил окрик.

— Владыка Анари! Владыка! — упругий прыжок выхватил из чащи всадника. В расширенных до предела зрачках Эллариса кипел ужас. Побледневшие почти до синевы руки эльфа что-то сжимали завернутое в собственный плащ.

— Не томи душу! — впился взором в него Анари.

Бережно, словно драгоценнейшее сокровище, преклонив колено, эльф положил сверток на землю. Дрожь пальцев умелому войну скрыть не удалось когда он разворачивал плащ.

— Святые Боги Тироля!!! — у Анари все похолодело и опустилось внутри. — Скажи! Скажи мне, что я заблуждаюсь!!! — взмолились поднятые на побратима небес глаза всадника.

Перед ними, на узорчатом бархате плаща лежала женская рука. На ней обагренные кровью были остатки рукава белоснежных одежд украшенных перламутровыми чешуйками и наручный блок с квадратными кристаллами гномьего хрусталя. Фрагмент был затянут прозрачной, но твердой, словно камень, пленкой жидкой брони.

И Саприл и Анари никогда бы не позабыли руку дающую и благословляющую. Руку Богов, что одаривала доспехом и мощью оружия. Перед ними лежала длань Повелительницы Вод Укишеры.

Вспоров замершую тишину Великого леса грудь Саприла взорвалась протяжным траурным ревом.

Просека не могла уместить всю сотню драконов. Они зависали над кронами, позволяя всадникам спрыгнуть вниз. Драконы отлетали в сторону, приземлялись на поляне в полукилометре и продирались сквозь чащу к своим собратьям.

— Во имя святой веры и наших детей мы должны извлечь тело создательницы Эндоры и предать его достойному погребению… — почти шепотом, с трудом выдавливая из горла каждое слово, сказал Анари. — Судьба одного за другим забирает наших Богов, оставляя наше будущее только силе наших душ и тел. Так будем же достойны Великих Создателей и воздадим им почести!

Сапфировые когти Саприла первыми вонзились в еще теплую влажную землю, и мощная пятерня отбросила в сторону клейкий грунт. Драконы принялись осторожно откапывать Богиню.

На ладони Анари медленно разгорелся кристалл связи. Розоватое марево над ним проявило черты русалки Лиль.

— Мягких и теплых вод тебе госпожа и твоему народу… — волна печали Анари была чернее ночи. — Нынче я вестник мрака, госпожа Лиль.

Улыбка приветствия на милом личике Лиль, начинала тонуть в тяжком предчувствии непоправимого. Она молча ждала известия.

— Повелительница вод, — скупая слеза блеснула на дрогнувшем суровом лике эльфа. Роковые слова сдавили горло Анари не позволив говорить дальше. Он лишь немного развернул кристалл, позволив ему отобразить белую руку на бархатном плаще.

— Вечные воды… — тихо выдохнула Лиль и сползла, едва не потеряв сознание, в кресло. К ней подбежала подруга Айми. — Матушка…!!! Наша матушка…!!! — по щекам водной девы струились слезы.

— Кто это сделал? Где это случилось? Когда? — лицо Айми окаменело от душевной боли, но хранило хладность рассудка. — Властелин Шум об этом знает? Вы ему сообщили? А само тело? Вы нашли его? — засыпала вопросами русалка.

— Около получаса назад, не далеко от Каржа. Как мы полагаем тело под землей. Драконы сейчас пробуют его выкопать, — четкий рапорт дался Анари намного проще. Он быстро достал из внутреннего кармана карту Эндоры. — Здесь. Вот здесь, — палец воина указал место падения.

- Мы вылетаем немедля! Под Аридалой все кончено. Столица людей пала. Можете туда не спешить, — Айми повела пальцами, и кристалл связи погас…


…Струны мира казались вязкой паутиной, каждым прикосновением старающейся остановить, невозможно замедлить магический полет духа Великой Укишеры.

Вязкая, еще подсвеченная кроваво-алым серо-черная клубящаяся мгла уже наползла из за горизонта. Фиолетово-синий вечер принялся успокаивать зеленые дали низинных земель, когда призрак Укишеры завис высоко в небе над тем местом где некогда высились стены Аридалы. Сейчас же его плотно скрывала облачная магия Зираиды. Незримой звездой тонких энергий Великая медленно падала в самую ее гущу.

Она прибыла к остаткам щедрого пира Забвения. Плотная серая мгла у земли прояснилась, открывая неторопливую трапезу разномастных мускулистых боевых тварей, с наслаждением рвущих мышцы и жилы тел павших. Им достался Музр последней трапезы после испития возлитых кровей Кшурурьями и Шракками со своими Звуриаллами. Меж трупов жадно копошились, виляя полными крови алыми брюхами, захмелевшие пауки Нируны… Гробовая тишина и чавканье пиршества время от времени прерывались мучительными криками агоний и стонов. Это случалось когда одной из твари Жнецов счастливилось под горами трупов обнаруживать еще живого, истекающего кровью, сладкого покоса. Крепость Аридала покоилась во прахе мертвых бессмысленными грудами камней.

Западнее вала колючих непролазных водорослей, продолжающих расти на питательной крови павших и водах каналов, простерлись ровные ряды лежащих на брюхе чудовищ Джундаргов с открытыми створками надкрыльев. Из-под них слышались задористое рычание и свирепые крики празднующих победу Зираидян.

— Где же ты любимый? Где? Намекни хоть чем-то, молю… — Укишера силилась отыскать хот ноту, хоть фрагмент ментальной картины разума Тиринара в этих чудовищных миазмах смерти и боли, замешанных на звериной, неуемной, хищной жажде плоти, устилающих все пространства вокруг удушливым покровом. Но поля агонии лишь мерно молчаливо тонули в сгущающихся вечерних сумерках. Призрачными тенями меж груд тел и пирующих хищников скользили силуэты в плащах и капюшонах. Маленькие, мерцающие сосуды Уалы в их руках черной слоистой пеленой магии Ануши ловко подхватывали задержавшиеся меж мирами души павших. Завидев Кшурурий боевое зверье Зираиды предпочитало, хоть и огрызаясь, но быстро убраться подальше.

Великая, облетев раз поле битвы, проскользила незримой тенью вдоль бронированных жуков-колоссов, заглядывая под панцири и созерцая сытые орды Жнецов. Все усилия оказались тщетны. Она снова вернулась к руинам Аридалы.

— Неужели, Святые Звезды, вы позволите этому случиться вот так? Лишь на миг, подарив счастье, вы отберете его даже не позволив проститься? — стонала в отчаянии любящая душа.

Будучи призраком, лишенным плоти, Уки чувствовала магнетическое притяжение магии сосудов душ. Удушающее, лишающее воли, оно манило прохладой и упокоением в свои пределы Забвения.

Не имеющим цели бытия призраком Великая отрешенно парила над полем брани, ощущая как неуклонно гаснет в ее груди светоч надежды. Взор прекратил оголтелое метание меж растерзанными трупами и полный тихого безразличия просто прибывал в отрешенном созерцании происходящего.

Один из Мастеров Ануши недалеко от призрака Великой, вдруг резко дернул рукой. Сорвавшаяся с нее длинная хлесткая лента черной магии изогнулась змеей и, впившись в труп, рванула его в сторону. Вторая лента отшвырнула еще одно тело. Кшурурья явно до чего-то пытался добраться под грудой тел. Еще одно… еще…

Незримый ветер провидения увлек внимание блуждающего призрака к нагнувшемуся к земле черному магу, осторожно извлекающему из завала серебро тончайшего, слегка изогнутого клинка без рукояти за которым из под грязи показался край окровавленной, белоснежной…

— Шиму!!! — рванулся дух Великой к Жнецу…


… Две голубые звезды расчертили густо-синие вечерние небеса длинными дугами. Свечение полетных туфлей мягко поставило ноги посланниц водного народа среди круга драконов и всадников. Облаченные в серебряные доспехи, с длинными копьями с пляшущими молниями на лезвиях, всегда улыбчивые прежде русалки походили на двух потусторонних существ их мира хладных безрадостных черных вод. Бездонная скорбь утраты окаменела на лицах Лиль и Айми.

Драконы вырыли котлован уже с десяток метров в глубину. Саприл медленно, с неимоверной осторожностью запустил пятерню в грунт, и острые когти коснулись чего-то твердого, но еще теплого. Он медленно повернул голову, вопросительно посмотрев своими пронзительно синими очами на русалок. Те молча едва заметно кивнули.

Дракон набрал полные легкие воздуха и подул. Рыхлый, сыпучий грунт веером полетел в стороны, обнажая ужасную картину. Лиль вздрогнула, и не в силах сдержать рыданий, упала к Айми на грудь.

Чудовищный удар, раздробив позвоночник, вогнал голову Укишеры вглубь тела, спрессовав грудную клетку до талии почти в два раза. Относительно целыми и пропорциональными выглядели только стройные ноги Богини вод. Несмотря на столкновение и потерю формы жидкая броня Шиму плотным покровом удержала все внутреннее содержимое тела Великой в замкнутом объеме, не проронив и капли крови Богини за свои пределы.

Все драконы скорбно склонились, а всадники обнажили головы, сняв шлемы.

— Да славит Звездная Вечность земной путь Великой Богини вод Укишеры, и примет ее дух в свои светлые юдоли… — в полголоса произнес Анари, осторожно положив рядом с останками Богини ее оторванную руку.

Броня Шиму тут же слилась с фрагментом, попытавшись подтянуть руку к положенному месту у плеча.

Айми твердо, но бережно отстранила от себя сестру. Девушка опустилась на колени и прошептала:

- Позволь матушка, — над ее ладонями вспыхнул сложнейший трехмерный бирюзовый магический узор. Медленно, перенаправив его пальцами, Айми вложила его в жидкую броню белоснежного костюма Богини. Броня расступилась, пропуская дрожащую ладонь девушки к растерзанному телу.

Зрачки русалки расширились почти на всю величину радужки, превратив взор в две пожирающие бездны боли.

— У нас еще есть надежда, — еле слышно прошептали губы Айми, побелевшие от сопереживания блуждающей по телу Укишеры боли. — Жизнь тканей еще борется, но времени очень мало.

Еще всхлипывая и дрожа всем телом, Лиль по-детски ладошками утерла слезы, и под простертыми вперед пальцами русалки вспыхнул искрящийся зеленоватый магический покров.

Айми рывком встала с колен и присоединила свою силу к магическому кокону, создаваемому сестрой. Покров обернул и подхватил тело Великой в воздух.

— Святые небеса! Неужели вы надеетесь…??? — взирая на фактическое месиво из плоти Великой не веря своим ушам, произнес вслух Анари.

— Надежда не может умереть. Она есть смысл всего сущего. Без нее нет и самой Вселенной! — дух Айми кипел океанами решимости, заставляя резонировать дрожью даже души драконов.

Под полетными туфлями русалок вспыхнуло голубое свечение. Молниевые навершия копий подхватили магический кокон с изуродованным телом Укишеры.

— Победы вашим крыльям и пламени, хранители мирных небес Эндоры! — русалки, увлекая меж собою кокон, взмыли в густую сиренево-синюю высь вечерних небес…


… - Шиму! — могучий энергетический удар невидимого призрака отшвырнул в сторону Кшурурью с зажатым в ладони блестящим лезвием, словно невесомую тряпицу, вышибив из него дух.

— Тири… — но Укишере открылась лишь пустая куртка, пробитая на вылет сквозь спину и грудь в районе сердца. Внутри куртки оказалась тонкая рубашка из гномьего Нитина. Незримые руки призрака подхватили родные одежды.

Отброшенный в грязную кучу обглоданных тел Кшурурья был без сознания всего несколько секунд. Его голова дернулась, и маг, шипя от негодования, приподнялся на локтях. Вокруг него жадно роились покровы готовой к смертельному броску Ануши.

Как вдруг серо-черный сумрак явил несущуюся на него по воздуху ожившую белоснежную куртку-доспех. Ту самую, из которой он только что извлек удивительный магический клинок.

— Где он?!!! — гремела надвигающаяся, клокочущая, раскаленная штормовая мысль в разуме мага, руша и выжигая барьеры сознания. — Где мой ШУМ???!!!

Кшурурья мгновенно сгруппировался и прыгнул, но вторая волна удара повергшего сознание во тьму настигла его в полете. Эта волна не вышвырнула дух из тела, напротив она цепко ухватила, спутала, и принялась душить, беспардонно потроша складки его памяти. Ноги мастера Ануши инстинктивно спружинили, ловко окончив прыжок.

Кшурурья стоял посреди поля сражения, ошарашено таращась бело-лунными зрачками вокруг.

— «Где мой Шум??? — изнутри раздирали тайники разума, уничтожая душу Кшурурьи, раскаленные добела клинки мыслей Великой, завладевшей телом Зираидянина. — Ты ответишь мне гадина, или будешь гореть в такой агонии…» — Но Уки видела в рассудке захватчика лишь картины яростной битвы. Свирепой, кровавой, остервенелой. Этот маг был дерзок и ловок, исполняя искусство смерти с легкостью, выученной до изящного совершенства, арии. Лишь в нескольких мгновеньях памяти сражения в отражении глаз, поднятых к бурлящим светом и тьмою небесам, Великая смогла уловить битву возлюбленного в остановленных песках времени. Этот маг в пылу битвы обратил внимание на падающие с небес белые одежды, нанизанные на клинок, запомнил место падения и сейчас вернулся, думая, что доспех принадлежал одному из наездников летающего боевого каменного трона.

Шлепок о грязь проявил в слоистой туманной мгле приземление неподалеку низкорослого существа с ящероподобной головой. Тварь, со сложенными почти до плечей, как у кузнечика, ногами, неуклюже подковыляла ближе.

— О! Сладостный мучитель моих жил обнаружил то что искал! — тварь с льстивым заискиванием, причмокнув змеиным языком, таращилась на правую руку Кшурурьи. Она продолжала сжимать тончайшее лезвие меча. — Низкий цепной Трун, бесконечно славит своего господина! Теперь он беспредельно кроваво возвысится в глазах Единившего Триединство Лорда Ссенра! Как кичатся всадники Шракки победами своих крылатых Звуриаллов! Они называют себя «Крушителями небожителей»! Этой добычей ты вознесешь всех Кшурурии нашей Лиги! К твоей усладе будут реки горячей крови! А где же белые одежды упавшие с небес?

Укишере до омерзения было противно пропитанное бесконечной жаждой убийства тело Кшурурьи, но еще более отвратительной ей казалась эта никчемная пресмыкающаяся тварь. Она не понимала шипящего языка Зираиды, но явственно прозрачно воспринимала весь трусливо-раболепный ничтожный мысленный поток раба, обращенный к своему господину.

Кшурурья небрежно вскинул подбородок в направлении, где после удара упала куртка Шиму. Семеня в своем неуклюжем ковылянии, слуга бросился на поиски.

- «Возвысится… Единивший триединство… Лорд Ссенр… Крушители небожителей… Возможно их правитель знает судьбу тела моего Тиринара. Как добычу, как трофей для глумления его могли доставить к нему небесные наездники. Я должна это выяснить!» — судьба давала зацепку, пусть и ведущую в самое логовище Тьмы, но оставлять ее Великая и не думала. Уки двинула рукой, желая рассмотреть сжимаемое лезвие поближе. Управлять телом в котором и ноги и руки состояли не из двух основных сочленений, а из трех, оказалось не просто. Тело вздрогнуло от неожиданности, а душа похолодела. Тончайшие мизерные алые руны, непрестанно двигающиеся по неимоверно-тонкой грани лезвия могли быть сотворены лишь одним мастерством в этом подлунном мире, и принадлежало оно Арлу.

— О пускатель моей крови, я нашел! — радостное цоканье и шипение раба раздалось из-за торчащего вверх колесами духового орудия. — Но здесь лишь верхняя половина. Где же искать остальное? Ты говорил, что с неба упали обе половины. Возможно твое знание Ануши или светозарной Фару, что обучил тебя Ссенр, откроет недостойному направление поисков?

— «Фару? Темные пользуются Фару? Вот это новость», — удивилась Уки. Смекнув что, брюки Шиму лежат где-то рядом с тем местом, где Кшурурья откопал куртку, Великая медленно сделала неуверенный шаг в нужном направлении. Через несколько шагов и пары спотыканий опыт и знания взяли верх над новизной ощущений.

Пронырливый раб, измазавшись при поиске с головы до ног в крови, грязи и прочих испражнениях тел павших, радостно унижаясь в велеречивой лести, вскоре преподнес хозяину и вторую часть Шиму.

— С этой добычей ты будешь приглашен к самому Кровеславному, о мой достойнейший извлекатель стонов! — Трун аккуратно сложил Шиму, и шел впереди, гордо неся ее перед собою.

Укишера примерно представляла куда они направляются. Самый громадный жукоподобный колосс, с бронированными дворцовыми изысками на спине располагался в середине построений пирующей армады Зираиды. Их путь лежал к Лорду за щедрым «воздаянием». Глаза Кшурурьи ядовито сузились в его предвкушении, а трехпалая ладонь плотнее сжала неимоверную тонкость серебряного клинка.

Загрузка...