Пионеры против пенсионеров

Глава восемнадцатая. Ловля «на живца»

В жизни перед человеком очень часто возникает дилемма, когда он должен совершать выбор. Чаще всего нам предлагают из двух зол выбрать меньшее. И проблема в том, что мы почти всегда не можем понять, какое же зло меньшее. Почему не бывает так, когда можно выбирать между злом и добром, между хорошим и плохим? Почему обязательно получается выбор разных сортов дерьма? Эту загадку до сих пор не решили самые могучие умы. Впрочем, можно долго дискутировать не тему, что есть зло и что есть добро, но суть не в этом. Можно назвать этот выбор по-другому, например, выбор между плохим и отвратительным, отчаянным положением и ужасным состоянием. В общем, как угодно можно называть – суть не в этом. Просто чаще всего человеку приходится на каком-то этапе своего пути не просто выбирать, но и чем-то жертвовать. Искусство требует жертв, любовь требует жертв, карьера, наука, да всё, что угодно требует жертвовать – собой, близкими, детьми, не говоря уже о карьере, деньгах или имуществе. И вот когда наступает этот важный момент – человек часто не в состоянии сопоставить масштаб предполагаемой жертвы и вероятные последствия, наступающие потом. Вот и получается, что уже потом мы осознаем, что жертвы были напрасны, последствия ужасны, а выбрали мы не то. И обратно уже ничего не вернуть…

Москва, год 1977, 10 апреля. Конспиративная квартира КГБ

Начальник Аналитического управления КГБ СССР генерал-лейтенант Николай Леонов нервно мерил шагами гостиную рядовой трёхкомнатной «чешки» – секретной конспиративной квартире, которая находилась хоть и где-то недалеко от центра Москвы, но в совершенно неприметном районе, за Филёвским парком, в неброской панельной девятиэтажке. На этот раз генерал встречался не со своим коллегой Филиппом Бобковым, который уже возглавил КГБ, а с рядовыми сотрудниками Комитета. Точнее, не совсем рядовыми: все пять так называемых «пришельцев» – именно под этим псевдонимом проходили в секретных приказах Зверев, Токугава, Громов, Филькенштейн и Уткин – получили удостоверения внештатных сотрудников КГБ. Все они расселись в комнате, кто на диване, кто в креслах, и внимательно слушали генерала.

– Итак, друзья мои, это просто историческая встреча. Потому что нынешний Генеральный секретарь встречается с будущим Генеральным секретарём. И если Романов знает о вас – ну, не всё, конечно, но многое, то Кулакову известны только некоторые смутные слухи. Но пока именно он у нас генсек, мало того – пока Григорий Васильевич в тени, Фёдор Давыдович, сам того не понимая, стал громоотводом.

– То есть, вы хотите сказать, что в него может ударить молния? – задал сакраментальный вопрос Максим Зверев.

– Именно, мой дорогой! В точку! Поэтому вам нужно не только познакомится лично с лидером нашей партии и государства, не только, так сказать, быть нашим козырем и доказательством наших доводов, но и охраной. Надёжной и, самое главное – незаметной.

– А что, «девятка» уже не справляется, – на этот раз вопрос задал обычно молчавший всё время Иван Громов.

– Во-первых, специалисты из 9-го управления КГБ привыкли работать, так сказать, по старинке – во время торжественных мероприятий, ну, во время выхода наших руководителей «в народ», то есть, в толпе. А здесь Кулаков и Романов будут прогуливаться по парку. Да еще в людном месте. Что поделать, Григорий Васильевич со своими демократическими замашками… Так вот, «девятка» привыкла контролировать ближний круг. А вот дальний круг, который обычно контролирует группа снайперов, в Сокольниках очень широкий. К тому же у КГБ нет опыта контрснайперской борьбы. Зато вот вы уже знаете, как у вас там, в будущем, готовят покушения на серьёзных людей. И по нашим данным, дана команда «убрать» Кулакова. И Андропов пока ещё не снят с доски окончательно, и Суслов на своём месте. Да и Устинов пока в силе…

– А что – разве операция «Бункер» не стартовала? – снова задал вопрос Максим.

– Нет, как раз 12 апреля, в День космонавтики министр обороны будет на полигоне и там пуск ракет внезапно пройдёт нештатно… Но, как докладывают наши информаторы, соответствующие приказы маршал уже отдал. Увы. Впрочем, покушение на Генерального нам сейчас на руку. Удобнее будет наши, так сказать, мероприятия, спрятать за профилактические действия органов и пресечение терроризма.

Леонов немного помолчал, как бы обдумывая свои слова. Затем снова продолжил.

– Так что вам, дорогие мои, надо будет готовиться ко всему. В частности, большие надежды на тебя, Иван. Ты уже проводил семинар и с ребятами из КГБ, и снайперами ГРУ. Так что завтра собираешь свою команду, точнее, мы тебе её соберём. Раздаёшь задачи, проводишь разметку секторов наблюдения на местности, целеуказания, связь, ну, в общем, не мне тебя учить. Все хоть немного подходящие точки в радиусе километра уже осмотрены и взяты под наблюдение. Но всё возможно – военные, если, конечно будут стрелять военные, обычно работают нестандартно. Стрелок может реализовать свой выстрел с максимально короткой дистанции под прикрытием гражданских лиц, так что этот вариант снайперами мы не перекроем. Вот здесь пригодятся парни из «девятки» и, конечно же, вы, мои дорогие пионеры. На вас никто не обратит внимание, и это должно сработать. Непосредственно рядом с Романовым и Кулаковым работают Зверев и Филькенштейн. Токугава пока от участия в акции отстранён…

– Могу я узнать – по какой причине? – Кёсиро был спокоен, как удав, и его вопрос прозвучал максимально отстранённо.

– Можешь, Костя, конечно, можешь. Ты сейчас нам очень дорог, крайне, можно сказать, дорог. Твое искусство Дим Мак нам сейчас совершенно необходимо. Потому что нужно не только убивать врагов нашего государства, нужно их нейтрализовать. Некоторые пока еще нужны живыми… Ну и тихая смерть типа от «тяжёлой и продолжительной болезни» ведь лучше самоубийства или автокатастрофы, не так ли?

– Я всё понял, – Токугава оставался так же спокоен, – но для ближайшего плотного кольца охраны вам элементарно не хватает людей. Зверь и Филин смогут прикрыть только одного человека. А второго?

– Ну, есть еще Громов со своими ребятами, есть Уткин. Он, правда, больше для видимости…

– Почему это для видимости? – тут же взметнулся Уткин. – Я двоих-троих запросто смогу вырубить.

– Извини, Витя, пока что твои боксёрские навыки больше пригодятся для ринга, ну, возможно, шпану погонять. Здесь работают профессионалы, поэтому Зверев и Филькенштейн, как мастера именно смешанных единоборств, имеющие опыт нейтрализации противника в плотном окружении, будут на своем месте. Тебя же просто уберут, причем, не обязательно в открытом столкновении. Могут ножом достать, из пистолета…

Максим внимательно посмотрел на Леонова.

– Вы думаете, обстановка настолько серьёзная?

– Я не думаю, Максим, я знаю, – генерал устало потер переносицу. – А вы что думали, дорогие потомки, что мы тут в бирюльки играем? Мы лишили власти старых зубров, точнее, волков, которые её зубами выгрызали. Думаете, они с этим смирились? Как бы не так! Такие люди добровольно власть не отдают!

– Тогда почему они всё ещё…

Леонов усмехнулся.

– … всё ещё живы? Ты это хотел сказать?

Зверев смущённо улыбнулся.

– Ну, я не кровожадный, не зверь какой-то… Но эти старички – Суслов, Андропов, Кириленко и прочие, они же воду мутить будут и дальше, не успокоятся, они и на республики влияние имеют. Вспомните, Мжеванадзе в Грузии как сложно было сковырнуть. Причём, тогда его жена Виктория, которая была родной сестрой Шелеста, мешала, и жена Брежнева тоже была помехой. И всё же Шеварднадзе с Андроповым Мжеванадзе смогли сместить. Теперь самого Шеварднадзе вы… – Макс запнулся, затем поправился – … мы убрать не сможем. Вернее, так просто не сможем…

Леонов положил руку Звереву на плечо, приобнял его.

– Максим, я всё прекрасно понимаю, и Романов понимает, и Мазуров, и все мы, кто был в Комитете государственного контроля, и кто там остался. Но не всё нужно делать быстро. Пока что нам нужны и Суслов, и Андропов. Если они сейчас, так сказать, уйдут из жизни, то останутся вопросы. Их смерть должна быть логичной и закономерной.

– То есть, если я правильно понял, вы специально провоцируете кремлёвских старцев на активные действия? И ловите их на живца?

Миша Филькенштейн, задав внезапно свой вопрос, даже не ожидал на него ответа. Но генерал, вздохнув, всё же ответил.

– Да, Михаил, именно так. Но Романов не должен пострадать ни при каких обстоятельствах. Поэтому вы мне и нужны рядом с ним.

Москва, год 1977, 12 апреля. Парк «Сокольники»

Федор Давыдович Кулаков, Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза, еще не привык к своей новой должности. Несмотря на то, что он был членом Политбюро ЦК КПСС с 1971 года, то есть, ему полагались всяческие блага типа персонального членовоза, спецпайки, спецдача и много еще чего с приставкой «спец», 59-летний Кулаков не понимал всех этих излишеств. Уже будучи заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС, он неодобрительно отзывался о «обуржуазивании» коммунистов. За эти высказывания его недолюбливали и Брежнев, и Суслов, и многие из Политбюро. Поэтому, придя на место Брежнева, Федор Давыдович начал реформы, как говорится, с себя. Нет, конечно, сразу сломать систему не смог даже Генеральный секретарь, но в коридорах дома N4 на Старой площади отчетливо задули ветры перемен.

В парке «Сокольники» было довольно людно. Всё-таки праздник – День Космонавтики. В СССР ещё не забыли полёт Гагарина, и регулярные космические вояжи советских «Восходов» и «Союзов»[7] постоянно освещались по радио, в газетах и в телепрограммах новостей. Тем более, как раз совсем недавно, 25 февраля 1977 года вернулся на Землю «Союз-24», слетавший на орбитальную станцию «Салют-5». В общем, космические полёты в СССР стали уже обыденными, и после первого полёта Юрия Гагарина и первого выхода человека в космос, который совершил советский космонавт Алексей Леонов, уже ничего такого сенсационного вроде не происходило. Ну, слетали в очередной раз наши космонавты, ну, вернулись, эка невидаль?

Но День Космонавтики все же был праздником, и советские люди с удовольствием его отмечали. Впрочем, как и любые праздники. В 1977 году 12 апреля выпал на вторник, поэтому в этот день особого ажиотажа не наблюдалось. В Сокольниках веселилась в основном молодёжь студенческого возраста. Ведь студентам только дай повод прогулять лекции – а что, святое дело, праздник! Ну и, конечно же, неизменные мамы с колясками и пенсионеры, играющие в шахматы на лавочках.

Поэтому двое мужчин, как говорится, «в возрасте», прогуливавшиеся по центральное аллее парка, особо не выделялись. Недалеко от них резвилась компания пионеров, скорее всего, дедушки взяли с собой на прогулку внуков, позволив им прогулять уроки. И никто бы и не подумал, что по парку свободно гуляет человек, который стоит у руля СССР. А рядом с ним – тот, кто готовится принять у него этот самый руль.

Генеральный секретарь ЦК КПСС Фёдор Кулаков вот уже полчаса высказывал свои соображения секретарю ЦК по военно-промышленному комплексу Григорию Романову.

– Вот ты мне скажи, Григорий Васильевич, разве я не прав? Мы же отгородились от народа, мы живем в каком-то совершенно другом мире. У нас всё есть – спецпайки, спецдачи, лимузины эти с сопровождением ГАИ-шников, спецполиклиника, спецмагазины, «вертушки», наши квартиры огромные. Вот хорошо, члену Политбюро или секретарю ЦК полагается охрана, ЗИЛ с радиотелефоном, большая дача с обслуживающим персоналом: два повара, четыре официантки, два садовника. А на даче – кинозал, библиотека, теннисный корт, сауна, оранжерея, сад. И в ГУМе еще открыли «200-ю секцию». Ну зачем это всё? Для чего? Я что – в теннис буду там играть? Или мне кино есть когда смотреть? Да я на даче-то своей был только пару раз!

– Ну, это не нами ведь было заведено, Федор Давыдович, – вздохнув, ответил Романов. – И вот сейчас всё это ломать нет смысла. Это ведь так, мелочи… Нет, конечно, надо с себя начинать, показать народу, что коммунисты – это не новые дворяне, не какие-то небожители. Но многие вещи необходимы – та же охрана, связь…

– Да от кого нас охранять? От народа? Получается, мы, руководители государства, боимся собственного народа? – возмущённо воскликнул Кулаков.

– Да нет, народа мы не боимся. Но ведь и дураков много, сумасшедших. Ты, Федор Давыдович, вспомни хотя бы покушение на Брежнева в январе 69-го. Помнишь, когда возле Боровицких ворот Кремля вооружённый сумасшедший беспрепятственно расстрелял кортеж генерального секретаря ЦК КПСС? Он тогда, между прочим, убил одного и ранил четырёх человек! Космонавтов наших ранил! Лёня ведь случайно спасся, потому что раньше пересел в другую машину. А ты говоришь – охрана не нужна…

– Я не говорю, что она не нужна, но её слишком много. Тогда этот… как его…

– Виктор Ильин…

– Да, этот Ильин, он просто был в милицейской форме, затесался в оцепление. Потому и смог выстрелить в машину, в которой ехал Брежнев. А не было бы столько милиции, разве бы он смог туда попасть?

– Так как раз попасть смог бы, он метко стрелял, – улыбнулся Романов.

– Да я не об этом. Есть же «девятка», личная охрана, а все эти кортежи, сопровождение ГАИ – зачем всё это? Ну, допустим, охрана нужна, не спорю. А всё остальное? Магазины, спецпайки? Мы, к примеру, с женой всегда жили довольно скромно. Я получал как как секретарь ЦК КПСС восемьсот рублей в месяц, была служебная машина, госдача. Ну, еще лечение, санатории… Что еще? Ах да, «кремлевский» магазин. Но я в нем был всего пару раз – купил одну импортную бритву. Жена, правда, покупала там рубашки, белье. Или вот костюмы мне шили. Привозили образцы тканей, приезжали с примеркой. Костюм стоил сто тридцать – сто сорок рублей. Это ведь по советским меркам бешенные деньги, месячная зарплата начинающего инженера! У меня этих костюмов было штук пятнадцать. А я их почти не надевал. Да и деньги… они ведь нам не нужны, потому что покупать, собственно, было нечего, всё выдают или бесплатно, или платить приходится сущие пустяки. Так, может, лучше все эти средства пустить на… ну, я не знаю, на детские дома, на санатории для рабочих и колхозников?

– Ты, Федор Давыдович, безусловно, прав. И надо над этим думать. Конечно, начать понемногу избавляться от этого нео-капитализма надо, зажрались уже. Причем, если зарплаты наши как-то ещё можно оправдать, то всё остальное… Нет, зарплата всех секретарей ЦК, включая генерального – это всего-то восемьсот рублей. В 74-том году Леониду Ильичу прибавили пятьсот рублей – и всё. А восемьсот рэ – это не так уж и много, особенно, если смотреть на зарплату, скажем, директора завода крупного или там ведущего конструктора. Да хороший шахтёр получает минимум шесть сотен, а то и больше. А на Севере под тысячу.

– Так то на Севере. Ты ещё про сталеваров мне расскажи, про горячий стаж. Люди трудятся, как на каторге. А на селе? Да, комбайнер за уборочную несколько тысяч может получить, но ты знаешь, каким потом и кровью даются эти тысячи? А нам за что? За просиживание в креслах? – Кулаков даже остановился и взял Романова за плечо.

– Гриша, неужели ты не видишь, что страна идёт не туда? Лёня вместо коммунизма персональный капитализм для себя и своей братии построил. А я агрономом в Пензенской области начинал, всю жизнь на полях, я знаю, как кусок хлеба достаётся, – Кулаков посмотрел Романову в глаза. – Надо быть ближе к людям. Надо народу больше свободы дать. Выборы те же – они у нас в фикцию превратились. Партия всем рулит, а выборы в Верховный Совет, это вечный «союз коммунистов и беспартийных» – это же сплошное надувательство! Простые люди не могут пойти во власть. А ведь у нас страна рабочих и крестьян, как говорил Ленин, они должны управлять государством! Они, а не кучка партийных чиновников!

– Ты хочешь сказать, что надо, чтобы во власть шли кухарки? – Романов усмехнулся. – Ленин ведь так и сказал – каждая кухарка может управлять государством!

– Может, вернее, сможет. Надо дать только возможность, – воскликнул Кулаков.

Романов покачал головой.

– Не согласен я с тобой, Федор Давыдович. Управлять надо уметь даже колхозной бригадой. Вон, в армии, на командира отделения несколько месяцев готовят. И то не всякий сержант потом может нормально командовать. А офицеры училища заканчивают и потом от командира взвода до командира полка и дивизии столько лет растут. И это – армия, там дисциплина какая. А народ – это же, прости меня, по большому счёту, стадо. Которому нужен вожак. Или система управления – строгие законы, органы, которые контролируют исполнение законов, наказывают за их несоблюдение. Система государства выстроена давно и не нам её менять.

Кулаков скривился и в сердцах махнул рукой.

– Я не говорю менять – её надо реорганизовать. Ты сам вон на пленуме сказал про перестройку. Надо перестраивать, что-то убрать, а что-то добавить. Народу нужны перемены, Лёня нас в такое болото загнал. И ты сам мне говорил о том, что в будущем всё это рухнет…

– Вот мы и подошли к самому главному вопросу, ради которого я тебя сюда и пригласил. Только прежде, чем мы поговорим о будущем, я тебе всё же выскажу своё мнение – по поводу перестройки, демократии и прочих свобод. Не нужна народу свобода. Ему нужно чётко знать свои права и обязанности. Человеку нужна защита от государства, причём, в обоих смыслах – государство должно защищать гражданина, но и гражданин должен быть защищён от государства! От своеволия чиновников, милиции или заводского начальства. Государство – это не только орган управления и подавления, это ещё и гарант соблюдения прав человека и гражданина. Вот что надо людям! А ещё – нормальная работа, нормальная зарплата, позволяющая нормально жить. Нормально – это не от зарплаты до заплаты, это позволить себе покупать телевизор или холодильник, не копить на них полгода или год. Это иметь автомобиль и не стоять несколько лет в очереди на право его приобретения. Отдыхать в санатории, а не «дикарём», иметь возможность получить качественное образование, хорошее медицинское обслуживание. В общем, иметь необходимые блага. Но не больше. Потому что если кто-то захочет большего – вот тогда и начнётся хаос. Как звучит принцип коммунизма? От каждого – по способностям, каждому – по потребностям? А это, Федор Давыдович, утопия. У всех – разные потребности. И если способности каждого ещё как-то можно определять – специалистов хватает, то вот потребности соразмерить… Мы – страна победившей справедливости, равенства и братства. Народ наш не развращен этим потреблядством. Вот, ты ругаешь наших партийных чинуш, мол, зажрались. А почему зажрались? А потому, что в роскоши погрязли, во вседозволенности и неконтролируемости. Арвид Янович со своим Комитетом партийного контроля ведь ни хрена не делал, ни хрена не контролировал! Вот и понесло их всех… Особняки им подавай, спецперсонал, отдельные санатории, спецпайки… И началось неравенство! А если такое же неравенство будет и среди простых людей? Общество снова поделится на богатых и бедных! И чем мы будем отличаться от капиталистических стран?

Кулаков, внимательно слушавший собеседника, от неожиданности даже хмыкнул. Потом, помолчав, всё же возразил.

– Вот и надо вначале нам, партии, очиститься, провести перестройку, а потом и людям дать пожить хотя бы при социализме. А там и к коммунизму придём…

– Нет, не придём. Коммунизм – это красивая сказка. Для коммунизма нужно воспитать человека будущего, который не будет страдать из-за того, что его сосед лучше живёт. Человек будущего будет стараться больше трудиться, чтобы тоже жить ещё лучше. Да нет, не для того он будет трудиться больше – он будет стараться больше сделать для своей страны, для своего народа! Но сейчас разве так? – Романов остановился и посмотрел на Кулакова.

Генеральный секретарь тоже остановился.

– Ну, допустим, не все у нас ещё такие сознательные. Есть и хапуги, и взяточники, и ворья хватает. Кстати, мне Щёлоков доложил, что КГБ какую-то спецоперацию затеял в Одессе по преступному элементу и ты, мол, в курсе. Расскажешь?

Романов с интересом посмотрел на Генерального секретаря.

– Шустрый у нас больно Николай Анисимович. Впрочем, ему по должности положено. Расскажу, Фёдор Давыдович, всё расскажу, затем и пригласил прогуляться. И чтобы ушей лишних не было. Но давай закончим наш спор о будущем, тем более что как раз об этом мы и будем плотно беседовать. Будущее – оно ведь, сам понимаешь, от нас зависит, тем более, от нас с тобой. И у меня есть достоверные сведения того, как ты правильно говоришь, страна пошла «не туда». И сегодня у нас есть шанс это исправить.

Кулаков снова остановился. Неподалёку сразу же остановились двое студентов, которые увлеченно гоняли футбольный мяч, и стали внимательно его рассматривать, вероятно, мячик напоролся на сук. Чуть дальше ближайшую лавочку оккупировала компания юношей, окруживших своего товарища с гитарой, который, пытаясь копировать Высоцкого, затянул «Кони привередливые». Мимо Генерального секретаря прошла молодая мама с коляской, баюкая своего малыша и пытаясь заглушить его рёв погремушкой. Фёдор Давыдович посмотрел вслед мамочке, и, обернувшись к Романову, задал вопрос.

– Я так понимаю, Гриша, те слухи, которые ходят по Кремлю – это не просто слухи? В последнее время много странного произошло и на Лубянке, и на Старой площади. Надеюсь, ты мне всё объяснишь?

Романов снова усмехнулся.

– Конечно, объясню, я же сказал. Ведь и твоё будущее мы не просто так предсказали. Лёня руками Андропова тебя хотел убрать. И через год ты бы уже был в Кремлёвской стене. Сведения совершенно достоверные, поверь. И все остальные, так сказать, «предсказания» из той же серии. В это трудно поверить, конечно, но ты постарайся. Вначале я просто тебе расскажу, как будет, вернее, теперь уже – как могло быть!

Романов специально сделал ударение, произнося слово «могло». И Кулаков, конечно же, обратил на это внимание.

– Ты, Гриша, хочешь сказать, что тебе… вам удалось заглянуть в будущее? Это эти, как их… биоэнергетики из Комитета? Мне Бобков что-то рассказывал, но в общих чертах.

Романов приобнял Кулакова за плечи и повёл его вдоль аллеи. Впереди шла всё та же молодая мама, из коляски доносился рёв её малыша.

– Так вот, уважаемый товарищ Генеральный секретарь. Ты прав – наша страна действительно шла не туда. И сейчас мы начинаем перестройку для того, чтобы изменить это направление. Чуть позже я приглашу к тебе нескольких человек, чтобы рассказать тебе всё подробно и даже кое-что показать. Но поверь, вот все твои рассуждения сегодня о свободе для народа и прочем – это демагогия чистой воды. Нет, Фёдор Давыдович, рано нашему народу приобщаться к демократии. Выборы организовывать, свободу слова и так далее. Чушь это всё! Если идти по пути западных так называемых «демократий», то у них на этих «свободных» – в кавычках – выборах побеждают денежные мешки. И, например, американские президенты, мало того, что сами миллионеры, так на них ставки делает крупный капитал. Который потом, после выборов, «отбивает» свои вложения. Кроме того, люди обычно поддаются внушению, вот «их» пресса и промывает мозги своим гражданам. А нам что прикажешь делать? Разрешить ещё одну партию? Или две? И чтобы газеты имели своё мнение, отличное от генеральной линии? И несколько кандидатов? Да ты знаешь, что начнётся потом? Только выпусти джина из бутылки – именно с этой, так сказать, «демократии» и начался… точнее, начнётся развал нашей великой страны! Знаешь, как всё будет?

Кулаков снова остановился.

– Гриша, ты моложе меня на сколько? На пять лет? Ну, да, ты у нас самый молодой, тебе 54 всего. А мне уже 59…

– Так это ж не возраст, Фёдор Давыдович, даже о пенсии ещё рано думать? – Романов усмехнулся.

– О пенсии рано, а о болячках не рано. Устал я что-то, с непривычки ноги гудят, давай присядем. Вот, кстати, барские замашки сказываются – мы постоянно на авто разъезжаем, пешочком разучились ходить.

И Кулаков присел на одну из лавочек. Романов уселся рядом и продолжил.

– Ну, не могу не согласиться. Барство есть. Правда, вынужденное – я сейчас по делам ВПК мотаюсь по всей стране, самолеты, автомобили, времени совершенно не хватает. А что, прикажешь мне, к примеру, по Байконуру пешком ходить? Позавчера только прилетел из Казахстана. Да и в Москве редко удаётся прогуляться пешком, просто некогда. Вот потому, кстати, и вытащил тебя сюда. Ну, не только потому, но, как говорится, приятное с полезным. И нужным.

– Да, давно я в Сокольниках не был, последний раз, кажись, до войны ещё гулял здесь… Зараза, как колено разболелось, – Кулаков, кряхтя, выпрямил ноги, потер правое колено, поморщился.

– Ну, если ты думаешь, что я тут постоянный гость, то ты ошибаешься. Я же из Ленинграда раньше не вылезал. Да и там особо времени гулять не было… А насчет колена – так давай, к Чазову заедь, пусть посмотрит. Гулять тебе чаще нужно, сразу понимаешь, где какие проблемы в организме. Вон, бери пример с молодёжи!

Романов обернулся и посмотрел на соседнюю аллею. Там парни снова затеяли свой футбол, к ним присоединились еще двое, и они увлеченно сражались два на два. Гитарист и компании тоже переместились на новое место, на этот раз оккупировав небольшую полянку на повороте аллеи. Мамаша тоже остановилась и, кажется, наконец-то, убаюкала своего малыша.

– Так вот, теперь давай о том, как всё было бы и откуда у меня такая информация…

В этот момент началось что-то совершенно невероятное. Внезапно два пионера, которые гуляли неподалёку и которых посторонние наблюдатели приняли бы, наверное, за внуков присевших на лавочку двух мужичков, оказались рядом с Романовым и Кулаковым. Парни, увлечённые футболом, внезапно ринулись вглубь парка, при этом один из них как-то нелепо споткнулся, упал в траву и почему-то остался там лежать. Его товарищи, не обращая внимания на своего приятеля, продолжали ломиться через кусты. При этом в их руках вдруг оказались пистолеты.

Компания вокруг гитариста распалась – часть студентов рванула к Кулакову и Романову, на ходу почему-то раскрывая зонтики, а сам гитарист и еще пара человек с ним вдруг затеяла драку с двумя дворниками в парковой униформе, которые как раз проезжали на своем электрокаре по аллее. Причем, у дворников в руках были автоматы Калашникова, только какие-то укороченные.

Но больше всего поразила молодая мамаша, минуту назад пытавшаяся убаюкать никак не хотевшего засыпать ребенка. Она внезапно подлетела к присевшим на лавочку мужчинам и моментально рванула верх своей коляски. Которая разложилась, как какой-то конструктор и превратилась в некое подобие щита. Этим щитом девушка тут же прикрыла Романова с Кулаковым.

«Все группам – Заря! Заря!»

Внезапно из громкоговорителя, который висел на столбе неподалёку, раздалась команда. Но, видимо, она прозвучала по всему парку. Всё пришло в движение, на аллее показалась пожарная машина, которая почему-то без единого звука мчалась по парку. С другой стороны, ей навстречу, взвизгнув покрышками, развернулся микроавтобус, откуда посыпались вооруженные люди в камуфляжной форме, вооруженные автоматами Калашникова.

Всё это произошло в считанные секунды, и Романов с Кулаковым не успели даже понять, что происходит. А пионеры, внезапно оказавшись рядом с лавочкой, ринулись дальше, к ближайшему фонтану. Оттуда, как в настоящем боевике, внезапно выскочили два каких-то «ихтиандра», причем, в руках у них были странные автоматы. Первый из пионеров на ходу махнул рукой, один из аквалангистов выронил автомат и, схватившись за горло, рухнул обратно в фонтан. Второй поднял автомат, который задёргался в его руках. Выстрелов почти никто не услышал, но щит-трансформер, который держала в руках «мамаша», гулко завибрировал. А девушка внезапно вздрогнула и медленно стала оседать.

– Уткин, щит! – заорал один из пионеров.

Тут же, как по волшебству, за лавочкой возник еще один мальчишка, рослый и крепкий. Он подхватил одной рукой щит, а второй успел не дать упасть девушке, которая только что его держала.

Второй пионер атаковал стрелявшего «ихтиандра» и выбил у него из рук автомат. Но стрелок не растерялся и выхватил буквально прямо из своей ноги острый нож. Казалось, сейчас этот громила порежет мальчишку на ремни, но тот вдруг резко бросился на асфальт и ногами подсёк своего противника. Тот не удержался и свалился. Но упасть ему не дали – второй пионер успел подставить свою руку. Со стороны казалось, что этот высокий худой подросток просто пытается подстраховать споткнувшегося дяденьку в нелепом обтягивающем тело гидрокостюме. Но как только рука пионера коснулась спины падающего «ихтиандра», того как будто ударило током. И уже обмякшее тело бесформенной грудой шмякнулось возле фонтана.

Только сейчас до государственных мужей стали долетать какие-то звуки. В Сокольниках шла нешуточная стрельба – автоматные очереди перемежевались сухими и гулкими одиночными выстрелами. Причем, результаты этих выстрелов были видны и Романову, и Кулакову. Потому что примчавшиеся к ним студенты с зонтиками прикрыли ими от этих выстрелов обоих членов Политбюро. Но это не помогло – в зонтиках моментально образовались дыры, а двое парней, выпустив эти хлипкие «щиты» из рук, внезапно упали. На их рубашках расплывались алые пятна крови.

И в этот момент мальчишка, державший коляску-щит, пошатнулся и немного опустил уголок своего защитного сооружения, потому что его плечо внезапно тоже окрасилось в красный цвет.

– Уткин, держи! Костя, страхуем! – заорал один из пионеров, и они оба ринулись от фонтана назад, к лавочке, где сидели Романов и Кулаков. Но было поздно – одна из пуль нашла свою жертву. Генеральный секретарь ЦК КПСС Фёдор Давыдович Кулаков тихо сползал вниз. В его лбу алела небольшая точка…