Пешки против Игроков

Глава 11

Добро пожаловать на Первый Уровень, чёрные пешки!

К вам могут применить любые приёмы.

Будьте осторожны!

Скопище серых облаков с жёлтым лучом посредине выглядело как небесная равнина, по которой извивалась тропка. Я загляделась, и Ройк дружески пихнул меня в плечо:

— Чего стоишь? За поворотом нас ждёт очередное чудище!

— А может, и не чудище, — Ауфена бережно обнимала обеими руками толстый молитвенник с чёрной обложкой. — В тот раз был дух, а вернее, была.

— Кто бы ни оказался, сметём с дороги! — отмахнулась я, стараясь не думать о вчерашнем, и, полюбовавшись, как светится рубин на жезле, свернула направо. Туда, где за стройными рядами деревьев, плещущих листвой, заканчивался безопасный лес.

Едва вышли, как я ахнула от удивления. Под ногами было всё серое, как те облака, и жёлтая тропинка, изгибаясь и тускло сияя, уходила от нас… к Волшебнику. Высокому, с бесцветными волосами и в белом плаще, с таким же Рубиновым Жезлом, как и у меня. А ещё на груди у Волшебника покачивался кристалл на потемневшей цепочке.

— Знал, что придёте, — обронил Волшебник, созерцая нашу застывшую компанию, и кивнул на свой кристалл. — Как увидел, что вас трое, решил убить вблизи. Была бы одна пешка — испепелил бы. Вон с той Клетки, — и он небрежно кивнул куда-то вдаль. Волшебники умеют перемещаться в мгновение ока, и он сумел занять Первый Уровень до нас. Мне на время стало любопытно: сколько же вокруг нас ходило, поглядывая издали и пылая злобой, белых фигур? Ведь мы давно вступили в их владения.

— У тебя нет кристалла, чёрная пешка, — Волшебник с интересом посмотрел на меня. Глаза у него были неожиданно красивые — удлинённые, тёмно-синие. — Разбила по дороге? Потратила волшебство? Зря.

— У меня его и не было, — я вскинула подбородок и посмотрела врагу в лицо. — Я сбежала из Башни, а оттуда ничего забирать с собой нельзя.

Глаза Волшебника чуть не вылезли из орбит. Похоже, о таком он слышал впервые.

— Сбежала?! Но из Башни же нельзя сбежать, если сама не отпустит.

— А вот мы смогли, — твёрдо и весело заявила Ауфена.

Волшебник покачал головой, хмурясь; поднявшийся ветер пробежался по равнине, раздув его плащ и бросив мне волосы в лицо. Я перехватила жезл под мышку и затянула ленту туже, пока Волшебник удивлённо говорил:

— Это, наверное, какая-то ошибка. Дело в том, что механизм Башни исключает любой побег…

— Хватит болтать! — Ройк прицелился в него из лука. Он ни капли не боялся Волшебника, хотя тот был выше и сильнее с виду. И такая дерзость со стороны обыкновенной пешки, кажется, его разозлила.

— И вправду, хватит, — тон Волшебника сделался низким, как будто угрожающим. Он завертел кристалл так, что жёлтый свет ударил нам в глаза! Жмурясь, я выстрелила наугад, кинулась вбок, чтобы не получить искрой в ответ, и торопливо вытерла слезившиеся глаза рукавом.

— Осторожно! — крикнул Ройк, и я увидела вокруг Ауфены огненный круг! Испуганная, она стояла внутри него и только шевелила губами — наверное, пыталась воззвать к Игрокам.

Волшебник стоял на прежнем месте и улыбался. Зубы у него казались такими же безупречно белыми, как и плащ, которым играл ветер.

— Одну я вывел из Игры. Прикажу огненному кругу сжаться — и не станет её.

— Не прикажешь! — Яростный вопль Ройка… Свист — и Волшебник переместился, а стрела улетела в неведомые края.

— Ты мог бы стать отличным Лучником, — сказал он Ройку, и с губ того сорвалось нечто похожее на рычание.

— Ты не сможешь увернуться от всех пятидесяти стрел!

— А давай попробуем? — ещё шире улыбнулся Волшебник. — Не пятидесяти — хотя бы десяти. Испробуем твою быстроту… и мою тоже.

Он передвигался молниеносно и так изящно, что я смотрела, раскрыв рот. Впервые в жизни я видела, понимала, что значит быть Волшебником! Такой не стал бы завидовать Жрецам. Но нет, опомнилась я, от своей цели не отступлю, от Игроков потребую совсем другого!..

— Ещё? — лениво спросил Волшебник… и вдруг оказался перед огненным кругом. Ройк застыл, едва сдержав стрелу — если враг уклонится, пострадает Ауфена. А между тем огненный круг стал уже, я это заметила и подняла Рубиновый Жезл. Никаких «честных поединков», когда речь шла о жизни подруги! Настало время вмешаться, раз уж Ройк не смог один справиться с Волшебником.

Последний вдруг повернулся ко мне.

— Теперь ты, растрёпанная чёрная пешка? — Мне захотелось ударить искрой по этим белым зубам. Я преодолела себя и потребовала:

— Отойди от круга! Это нечестный приём, Волшебник.

Он только рассмеялся в ответ.

— Разве вас не предупреждали, что я стану пользоваться всеми приёмами, какие только могут быть?

Я стиснула челюсти и послала искру в его белый сапог. Волшебник едва отдёрнул ногу, и смеяться ему расхотелось. Голос его опять обрёл угрожающие нотки:

— Пожалуй, я заигрался с вами!

Рубиновое навершие его жезла полыхнуло, и огненный круг начал стремительно сужаться. Мы с Ройком завопили и бросились на Волшебника…

…но он ослепил нас кристаллом и отбросил назад. Я завозилась на четвереньках, замерла, прижав перепачканную серой землёй ладонь ко рту. Волосы лезли мне в глаза, мешая видеть… Но я слышала, как по всей равнине разлилось чудесное пение. И было похоже на то, что пламя, заворожённое им, перестало двигаться! Отбросив волосы назад, поднявшись на ноги, я заметила, как Волшебник напрягал жилы на шее, приказывая своему жезлу вспыхивать снова и снова. Бесполезно — огненный круг словно застыл на месте! Меня охватила радость; словно в ответ Ауфене, запела тетива Ройка. Я подхватила с земли свой жезл. К счастью, Волшебник успел отойти от круга, и можно было стрелять без опаски и колебаний.

Враг перемещался, уворачивался, пытался снова ослепить нас кристаллом. Раздался новый свист стрелы — и звон разбитого хрусталя. Волшебник ошеломлённо уставился на цепочку, на которой теперь болтались жалкие осколки. А затем стащил её с шеи и кинул на землю.

— Я мог бы отпустить вас! — крикнул он. — Смотрите. Мы всё переиграем. Я не убью на этой Клетке трёх чёрных пешек. Просто остановлюсь перед ней!

— Ты хочешь отменить ход? — фыркнула я, атакуя его ещё одной искрой. — Это нарушение правил!

Если б он не попытался сжечь Ауфену внутри круга, я бы согласилась на такие условия — вдруг Игра позволит! Но сейчас мы с Ройком, распалённые боем, жаждали только одного. Крови! И, наступая на Волшебника, слыша сзади пение Ауфены, забыли кое о чём важном…

— Бездна! Последняя стрела! — Ройк швырнул пустой колчан на землю. Напрасно я жала на рубин: все искры были потрачены. И чтобы запас вернулся, придётся подождать… А есть ли у нас время? Судя по ухмылке, ядовитым цветком распускавшейся на лице Волшебника — нет. И ведь только что бледнел от страха, а теперь поправил свой испачкавшийся в земле плащ — и шагнул к нам. Ветер подгонял его сзади.

— Как ты там говорил, — я попятилась, — отменить ход?..

— Передумал, — сверкнул глазами Волшебник. — Ну, с кого начать?

Он приподнял бесцветные брови, переводя взгляд с меня на Ройка и постукивая жезлом по ладони. Неожиданно друг кинулся на Волшебника с кулаками, тот уклонился от удара и выстрелил. Ройк стал кататься по земле, чтобы потушить огонь. Волшебник хотел добавить, но я налетела на него, не помня себя от жара в голове, груди, во всём теле. Вцепилась в руку с жезлом, и никакими пинками и ударами Волшебник не мог меня — назойливую, как мускашку — стряхнуть.

— Игроки, о помощи взываю я! — Пение Ауфены стало громче, теперь оно как будто звучало рядом. Волшебник сдавленно ахнул, и я подняла на него глаза. Искривлённый рот, выбеленные страхом щёки… Да что с ним случилось?!

— Ферджина! — С земли поднимался такой же бледный, в обгоревшей рубашке Ройк. — Смотри!

Не отпуская жезла, я оглянулась и увидела чудищ. Они не шли, а плыли над землёй — крылатые, с клювами и когтями, чудища были похожи на гигантских и опасных птиц. И они не смотрели на нас с Ройком… только на Волшебника.

— Ауфена! — почти одновременно вскрикнули мы с другом. Это было её рук дело, а вернее — её молитв! Огонь исчез, Ауфена стояла, прижав к груди пухлый чёрный том, и волосы её трепал ветер. Она пела, качаясь из стороны в сторону, с закрытыми глазами, и во всей её позе, в лице и голосе было что-то столь зловещее, что даже мы с Ройком испугались, не то что Волшебник.

— Пусти! — завизжал он и выдернул, наконец, свой жезл из моей хватки. Выстрелил — не в чудищ, а в Ауфену! Но, к счастью, промахнулся, а потом чудища набросились на него, вонзили клювы и когти в его руки и лицо. Вопль потонул в хриплых, гортанных выкриках, похожих на птичьи. И мы с Ройком отвернулись, заспешили к Ауфене. Как раз вовремя — она выронила молитвенник и начала оседать на землю. Ройк подхватил её.

— Игроки здесь, — чуть слышно шепнула Ауфена. — Я знаю… скоро они придут.

И всё. Голова её запрокинулась, веки сомкнулись, а краску со смуглых щёк будто убрала невидимая рука.

— Ауфена! — несмело, растерянно позвал Ройк, качая её в объятиях. — Ауфена, мы ведь дошли! Дошли мы… Немного осталось… Вставай!

Я отвернулась и увидела, что чудища растворились в воздухе, мёртвое тело Волшебника рассыпалось белой пылью, а её разнёс ветер по всей равнине. Мы победили, и Ауфена очнётся рано или поздно, я уверена, что очнётся. Откуда же это чувство в груди, будто кто-то придавил тебе сердце камнем?

— Ферджина! — В голосе Ройка прозвучал не то что страх — ужас. — С ней что-то не так. У неё сердце еле бьётся!

Я вздрогнула и бросилась к подруге. Прислушалась к её сердцу, как тогда, в пустыне. И встала на колени, протягивая руки к небу:

— Игроки! Если вы есть, если это вы помогали Ауфене, помогите ещё раз! Чтобы она не умерла, только чтоб она жива осталась… Пусть она нарушила правила, как и мы, но только потому, что хотела поскорее вас увидеть!

Ответа не было, только ветер утих, а со всех сторон начал сползаться белый туман. Мне почудилась рука, манящая идти вперёд — и я медленно поднялась на ноги.

— Куда ты? — спросил Ройк тусклым голосом, и, взглянув на него, я увидела, что и лицо у него такое же.

— К ним. К Игрокам.

— Там ничего нет, — Ройк с отчаянием мотнул головой. — Игроков не существует, Ферджина!

Туман обволакивал его и Ауфену, и лицо её казалось таким мирным, спокойным… дремлющим. Я не допускала мысли, что Ауфена может уйти, рассыпаться чёрной пылью навсегда. Как же она так — бросит Ройка? И заставит пустоту во мне разрастись ещё сильнее? Нет, я не верила!

— Всё будет хорошо, — пообещала я Ройку — самонадеянно, но как иначе? Он кивнул.

— Возвращайся, — голос его надломился, Ройк склонил светловолосую голову — и, может быть, впервые в жизни заплакал.

Я шла за манившей меня рукой через туман, и мне чудилось, будто я вижу золотое сияние. Один, два, три. Едва я досчитала до шестидесяти четырёх шагов, как встала перед лестницей с золотыми ступенями, уводившей далеко наверх. Неужели в небо? А какая была мне разница, если я хотела спасти Ауфену, и получить ответы на свои вопросы, и попросить, чтобы Игроки отпустили нас? Я зашла достаточно далеко, чтобы не бояться ничего!

Туман подталкивал меня в спину, клубился вокруг, звенел голосом Ауфены и подбадривал меня, как Ройк. Иногда мне казалось, что оттуда вынырнет Носатый с его насмешливой улыбкой, а пару раз померещился Шэве, падающий в бездну. Бездна, бездна… Частица её навсегда поселилась во мне, и теперь от неё не избавиться, не вытряхнуть из себя, не заглушить её голос.

Все испытания завершены, путь закончен, награда ждёт. Добро пожаловать, чёрная пешка!

Кто-то поправил низким грудным голосом:

— Ферджина.

Я остановилась на последней ступеньке. Туман начал рассеиваться, открывая моему взгляду комнату, и вся она сияла, переливалась, менялась каждый миг. Пол становился то белым, то чёрным, вокруг то плясали разноцветные искры, то всё заливал мягкий жёлтый свет.

— Ферджина, — повторил голос, я потёрла заболевшие глаза и посмотрела перед собой. На возвышении, похожем на стул с высокой спинкой, сидела незнакомка, и всё, что я разглядела у неё в этой пестроте — руки. Нежные и красивые. Словно в том сне Ауфены, где её собрали из чёрной пыли.

А потом голова у меня закружилась, и я распростёрлась на полу.

— …Вставай, — ворвался в мои уши тихий, приятный голос. — Ты же хочешь узнать, как всё было на самом деле?

Сознание медленно возвращалось ко мне. Я открыла глаза и увидела потолок в красных и чёрных квадратах; перевела взгляд на стены, пол — всё было таким же. Золотая лестница исчезла, даже следов от неё не осталось. Я села и обнаружила, что та незнакомка сидит на украшенном драгоценными камнями сиденье из белого дерева, украшенного позолотой. «Это же трон», — шепнул мне внутренний голос. Будто из моего сна! И там же меня смутило, что на троне сидел кто-то один.

Хорошо, что прекратилось всё это пёстрое мельтешенье! А сияние разливалось только вокруг незнакомки. Вероятно, оно шло от плаща, а может, от серебристых её волос. На ней было короткое светлое одеяние, открывавшее длинные ноги, и белые туфли…

Серебристые волосы! Такие же были у женщины-птицы, которая пыталась выманить меня из леса на Пятом, кажется, Уровне.

— Кто ты? — Голос повиновался мне с трудом.

Смех незнакомки рассыпался по залу обломками разбитого кристалла.

— А как ты думаешь? Скажи мне, кого ты ожидала здесь увидеть?

Я напрягла память, и перед глазами промелькнули два бесплотных существа, склонившихся над Доской.

— Игроков!

— Ах, Игроков, — незнакомка откинулась на спинку трона, щёлкнула тонкими белыми пальцами, и этот щелчок оглушительно разнёсся по всей комнате.

Неподалёку от меня закружились два вихря — тёмный и светлый. Из них выскользнули те самые существа и склонились перед незнакомкой, целуя ей руки своими призрачными, просвечивающими губами.

Сжавшись в комок на полу, я смотрела на всё это и не могла произнести ни слова. Как будто у меня опять рот одеревенел. Игроки, те самые Игроки?! Здесь что-то было неправильно, и мне хотелось кричать об этом, но я только обхватила себя руками и молча ждала, что случится дальше.

— Игроки — это лишь мои слуги, — улыбнулась незнакомка. Зубы у неё оказались красные и чёрные, словно их покрасили вместе с этой комнатой. — День и ночь, свет и тьма. Игра создана мной, Ферджина, и только мной.

— Но это им поклоняются, — выдавила я из себя, кивая на Игроков. Те скользнули за трон и замерли, не обращая на меня внимания, как два безмолвных стража.

— Поклоняются! — Моя собеседница снова рассмеялась, будто услышав хорошую шутку. — Конечно, я же сама всё так устроила! Сначала я не скрывала, кому мир обязан Игрой. Но потом я переделала весь её механизм и вычеркнула себя из истории. Ты не знаешь, как это утомительно — когда к тебе взывают, обращают молитвы к небу, повторяя твоё имя… Постоянный звон в ушах! Зато ты знаешь, что это такое — когда сильно болит голова, — и, встретившись со мной взглядом, она приложила пальцы к вискам и деланно поморщилась. Я не выдержала — вскочила, сжимая кулаки, и если б у меня оказался Рубиновый Жезл, выстрелила бы в это довольное, насмешливое лицо, не задумываясь! Там, внизу, умирала Ауфена, которая искренне верила в Игроков, доверяла им, и это вытянуло из неё все силы! А эта негодяйка с серебристыми волосами так невинно и спокойно говорила о своём обмане!

— Успокойся, сядь, — собеседница посмотрела мне в глаза, и только сейчас я заметила, что они у неё светло-карие, с золотыми искорками. — Ничего с твоими друзьями не случится, Ферджина. Ты сама их привела раньше, чем надо было… Всё, что произошло с Ауфеной — и твоя вина тоже.

Я молчала, и садиться обратно на пол тоже не спешила. Моя вина… Можно было не говорить об этом, я и сама всё знала. Глубоко вздохнув, я осмотрела заново всю комнату, задержала взгляд на безмолвных Игроках за троном.

— Значит, теперь тебя называть создательницей этого мира? Или как-то… проще?

— Проще, — собеседница снова улыбнулась, — гораздо проще. Зови меня просто богиня Каис.