Перековка. Перевернутое Небо

Глава 8

Нам выделили целое поместье. Впрочем, я в этом теперь понимал больше, сам недавно торопил старейшин, чтобы они оградили защитой резиденцию от гостевого квартала. Всё ради того, чтобы никто не получил доступа к Сердцу Истока. Ну, или изрядно помучался, подбираясь к нему.

В прошлый раз я так легко попал к Тизиору лишь потому, что меня вела Фатия, его внучка. В этот раз он сам отдал приказ пропустить меня и моих спутников через внешние барьеры. Да и, будем честными, никакого Сердца города у Тритонов не было. Как и не было у них горечи предательства в прошлом. Или было, если вспомнить поведение Тизиора и его странные обмолвки? Неважно.

Что в прошлом, что сейчас — меня, внезапно вернувшегося Атрия и его таких странных спутников из далёкой-далёкой секты, поселили подальше от главы секты и его старейшины.

Зато я снова мог любоваться морем. Видеть его, слышать, вдыхать: в одном из залов поместья вся стена состояла из складывающихся панелей — один приказ слугам, и теперь передо мной в любое время море, плещущееся сразу за обрывом.

Можно днями сидеть посреди зала, погрузившись в медитацию и слыша шум моря.

Ну или не днями, но строго дважды в день. Медитации, в которых я пытался познать себя, то, во что я превратился, и то, что носил в себе.

Закрыв глаза, слыша море и вдыхая его солёный, свежий аромат, я, сосредоточившись на духовном взгляде, обратился внутрь себя: повис в средоточии, первом, основном и теперь главнейшем. Средоточии эссенции, моего понимания силы Неба и её трансформации.

Ну, и ещё теперь это средоточие не только эссенции, но и моего странного существования. Если я заглядывал сюда лишь для того, чтобы окинуть всё взглядом, то Молот Монстров находился здесь постоянно.

Я показал его Тизиору, всё же я хотел получить от него не только совет по своему состоянию, но и оценку, как лучшего из известных мне мастеров-артефакторов, мастеров-сектантов.

Хотя я старался не возлагать на это больших надежд, но не смог обмануть самого себя — Тизиор не сумел мне помочь в его познании, и это… разочаровывало.

По сути, он лишь повторил слова Келлера: «Сложная работа, очень много вложено знаний Альянса, но также много и работы Древних». Разобраться в тайнах этого артефакта? Тизиор честно сказал, что, потратив лет десять-пятнадцать, может быть, и сумеет разгадать его загадки.

А может быть, и нет. Тизиор был честен.

К тому же его талант позволял ему видеть знаки формаций, что были отпечатаны в Молоте, но не позволял видеть печати Указов, которые окружали его.

Вот и занимался печатями тот, кто в них понимал.

Я.

Чуть прищурившись, я вглядывался в печати и символы, разделившие моё средоточие надвое, разбирал их знак за знаком, пытаясь понять суть.

Не сказать, что успехов в их познании не было, они были, но вот скорость, с которой я двигался вперёд… На то, чтобы дойти до конца, познать все печати, у меня тоже уйдут годы.

Слишком долго.

И это не говоря уже о том, что я то и дело упирался в знаки Древних, сути, смысла, значения которых просто не понимал. Мне не хватало знаний.

Одно дело — контракт, который записан обычными символами: просто длинный текст условий, понятный обеим сторонам и превращённый каким-то образом в короткий набор символов Древних при заключении контракта. С ним мне достаточно влить силу в контракт, сосредоточиться, сделать его своим, и короткая запись рассыпается десятками строчек, таящихся в ней.

С изначальными, неразложимыми символами языка Древних для Указов это не действовало.

Я, несколько раз получавший в свои руки записи других мастеров Указов и долгие дни проведший в библиотеках, знал много символов Древних. Но, разумеется, знал их не все.

Пожалуй, эти годы уйдут не только на расшифровку Указов, которые я ношу в себе, но и на поиски наследия Древних мастеров Указов.

Я предполагал, где могут найтись такие учебники, но туда я точно не вернусь. Не в ближайшие годы. Только тогда, когда буду уверен, что сохранил себя и не рискую в один совсем не прекрасный день исчезнуть, уступив место безумному духу.

Моргнув, я перевёл взгляд на сам Пронзатель.

Была у меня ещё одна мысль, одно подозрение.

В конце концов, я один из немногих имперцев, который использовал Призрака Флага Сотни Убийств. У меня не могло не возникнуть этой мысли, даже если бы безумный дух не сказал мне прямо о своей задумке.

Он не просто так поместил в меня Молот Монстров. Он создал из него якорь.

Я, выходец из пустошей Нулевого, бесконечно далёк от всего подобного, но слово «якорь» узнал ещё в Первом поясе, а здесь, на берегах моря Итреи, воочию видел, как рыбаки его используют, а затем и вовсе стал главой фракции, что славится своими уникальными формациями.

Что бы там ни говорил Тизиор про изменение себя, я очень боюсь, что всё сложнее, чем он говорит, и что он ошибается в том, что самое важное в моём состоянии.

Якорь. Дарсов якорь, которым стал Пронзатель в моём средоточии, — вот что самое важное.

Прочная, надёжная основа, которая позволила безумному духу надёжно связать свою душу и моё тело, обойти ограничения духов и покинуть место, к которому он был привязан с момента своего создания.

Молот Монстров, который в результате нашей с духом необычной схватки под молниями уцелел. Не просто уцелел, но, как и было задумано, исчез из моей груди, полностью убрав рану, и оказался внутри средоточия. Оказался со всеми своими формациями и Указами, которые я не могу ни разрушить, ни присвоить, ни понять.

Что они сейчас делают? Якорем чего служат? Что хранят в себе?

Нет ответов.

Что бы там ни показывал Тизиор с алым и чёрным, боюсь, ничего не закончится, пока я либо не уничтожу Пронзатель, либо не уничтожу хотя бы Указы на нём. Потому что Указы неразрывно связаны с душами.

Поджав губы, я ещё несколько вдохов пялился на Пронзатель, затем, спохватившись, потёр бровь.

Я не знаю, якорем чего сейчас служит Молот Монстров в средоточии, что несут в себе его формации и Указы, но я знаю, что тоже могу создать несколько якорей. Опору того себя, который вышел из Истока, чтобы выполнить договор с Кунг.

Привычка тереть бровь — первый из таких якорей.

Второй…

Тут я не удержался от ухмылки. Какая насмешка. Второй якорь — это Пронзатель. Молот Монстров, который висит в моём средоточии.

Молоты меняются, а имена у них остаются прежними.

Спустя миг я открыл глаза уже в настоящем мире, а мой духовный образ в средоточии в то же мгновение исчез. Вернее, он исчез ровно через миг после того, как оттуда исчез Молот Монстров.

Исчез, чтобы оказаться в моей правой руке, той, на которой не было кольца Путника.

Пронзатель.

Оружие, которое уже много лет со мной, сотни раз спасало мою жизнь и прошло тысячи схваток, оружие, которое настолько стало частью меня, что я теперь ношу его в себе. Всегда.

Слева что-то шевельнулось. В зале, где я был один и только один.

Я резко повернулся, вскидывая Пронзатель, и упёрся взглядом в себя.

Зеркало. Всего лишь зеркало, послушно отразившее меня-Атрия.

Пожалуй, достаточно на сегодня медитаций. Пора заняться другим. Книги? Я отвёл взгляд от зеркала и перевёл его на стол, что стоял у противоположной стены, и стопки книг и свитков на нём. Тизиор не ограничился пересказом, а дал мне то, где были основы всех тех ритуалов, что были ему известны.

Нет. Не хочу. Устал и от них.

Есть ведь ещё и третий якорь.

Я не пошёл к дверям, воспользовался тем, что у меня тут стены нет — шагнул из зала прямо за пределы поместья, на узкую мощённую дорожку, что вела вдоль обрыва. Поместье выстроено привычным мне образом — квадратом, где в центре большая тренировочная площадка — дойти до неё, сто шагов, один поворот и три двери.

В центре площадки я замер, отвёл в сторону левую руку и достал Флаг, тут же коротким движением вбил его в каменную плиту под собой.

Не понадобилось призыва, Безымянный и так отлично понимал меня.

Полотнище Флага шевельнулось, окуталось тьмой, которая сгустилась в фигуру моего необычного… наверное, можно сказать, товарища на пути Возвышения.

Я разжал руку, отпуская Флаг и позволяя ему исчезнуть, став призрачным, сделал шаг вправо, перехватывая Пронзатель двумя руками. Коротко предложил:

— Схватка.

Безымянный так же коротко, отрывисто кивнул.

Я в который раз предложил:

— Оружие?

И в который раз получил усмешку в ответ и рывок.

Тот самый приём, основу всех Призраков, который был доступен Безымянному с нашей первой схватки. Ещё той, где он не был Безымянным, той, где он принадлежал сектанту и той, в которой он пытался по-честному меня убить. Рывок — в котором призраки словно исчезали и возникали уже в другом месте.

Я ушёл в сторону за миг до его появления из пустоты, ушёл, разрывая воздух скоростью движения, и ударил подтоком.

Ударил не просто так, а вывесив перед собой обращение и выплёскивая через Пронзатель силу.

Я разобрал не только десяток символов в печатях Молота, но и сумел нащупать путь возвращения своих возможностей.

Крушитель. Старая техника, полученная мной ещё от стражников семьи Саул. Всего восемнадцать узлов.

Или — целых восемнадцать узлов, для которых мне пришлось заново создавать созвездие, подходящее для моих меридианов.

Самая сложная на сегодня техника из доступных мне. Мой самый большой успех — восемнадцать узлов.

Следующим я возьмусь за Коготь Роака с двадцатью одним узлом, шаг за шагом расширяя свои возможности. Или возвращая их?

Безымянный ушёл от укола, пнул древко, пытаясь заставить меня опустить Пронзатель ниже. Не сумел, всей его силы не хватило. Через миг он ударил ногой ещё раз, на этот раз используя Пронзатель как опору, взвился в воздух, исчез, появившись уже за моей спиной.

Самое неприятное для того, у кого древковое оружие — когда противник, использующий кулаки, оказывается вплотную.

Я даже не стал пытаться крутнуться и отбиться: ушёл Рывком раз, другой, третий, ускользая от преследующего Безымянного.

Несколько вдохов мы метались по тренировочной площадке, пока я, наконец, не переиграл Безымянного: из очередного Рывка я вышел лицом ровно туда, куда через полмига вышел он.

Выпад он принял на скрещённые руки, пропустив лезвие над запястьями, зажал Пронзатель у основания крюка. Но выплеск силы Крушителя он так остановить не мог.

Техника ударила Безымянного в грудь, расплескалась по нему, выедая крошечные язвы в его тёмном теле. Но он лишь оскалился: что ему оружейная техника в восемнадцать узлов? Смешно.

Через миг мы рухнули вниз. Это не была тренировка полёта.

По сложившимся традициям, после первого прошедшего удара мы переходили к простой и незамысловатой битве лицом к лицу.

Три шага вперёд Поступью, выпад.

Безымянный на миг словно становится дымом, просачиваясь под ударом. Закручивает руку вокруг древка, пытаясь связать моё оружие и меня.

В ответ я выплёскиваю в Пронзатель чистую стихию, заставляя оружие гореть синим.

Стихия жжёт Безымянного, но он лишь ухмыляется, снова распадается дымом, оказываясь по ту сторону древка.

Первый удар я пропускаю над головой, чуть приседая. Второй принимаю на плечо, заставляя его скользнуть по Покрову и потерять силу, но вот третий проходит в полную мощь и отшвыривает меня через полплощадки.

Хватит. Опора.

Вновь я переиграл Безымянного — он потерял самое важное — близость, а я вновь получил возможность использовать Пронзатель.

— Ого! — раздаётся довольный голос Толы. — Я сегодня пришёл рано? Тогда присоединюсь, с позволения старшего.

Дожидаться моего ответа он не стал: сорвался с места, не успев договорить, и теперь я сражался против двоих.

Ну, как сражался… тренировался. Это было полезно для меня, позволяя мне быстро продвигаться в применении техник. Их ведь вновь нужно повторить сотни раз, чтобы познать. Хотел бы я сказать, что схватка против двоих позволяла мне ещё и перековывать себя, но разве могла перековка быть таким простым делом?

Или таким сложным?

Доволен ли я был бы, если бы даже такая простая тренировка заставляла просыпаться во мне частицу безумного духа? Доволен ли я был бы, если бы при виде Толы с обнажённым мечом в голове бы вспыхивало презрение: «Ничтожество!»?

Уверен — не был бы. Если бы всё было настолько плохо, то впору было бы задуматься о чём-то гораздо безрассудней, чем союз с Тизиором. О чём-то таком, где можно было сгинуть, но сгинуть с пользой для Ордена.

Мысли не мешали схватке: мы с Безымянным и так с самого начала не бились в полную силу, а с появлением Толы и вовсе перешли к уже давно установленным правилам: из этой тренировки пользу должен выносить не только я.

Но сейчас моя очередь.

Меч Толы ужалил над плечом Безымянного, разя меня в шею. Схватка замерла. Я не пострадал, но вдумчиво прислушивался к холоду давящей на горло стали и к самому себе. Ничего. Ни следа гнева, презрения или ненависти.

Я кивнул:

— Проиграл.

Просиявший Тола опустил меч, склонился:

— Старший, спасибо за урок. Я понаблюдаю за твоей схваткой с Пересмешником?

Хотел кивнуть ему, но замер, глянул левее, на стену. Тола заметил мой взгляд, понимающе спросил:

— Гости, старший?

Я всё же сумел приучить его к тому, чтобы он даже в мыслеречи не совершал ошибок, которые могут меня выдать.

Кивнул:

— Гости.

— Тогда… — Тола покосился на Безымянного. — Сражусь с ним?

Разве я мог отказать ему в таком? Чем сильнее он свыкнется со странностями своего магистра, тем лучше, потому что это странность сект.

Оставив их, я устроился в ожидании Тизиора в беседке. Слуга, который до этого наблюдал за нами с террасы, тут же принёс чайный набор, фрукты и прочее.

И настолько удобно устроился, что поленился даже встать, когда Тизиор появился. Шевельнулся, отставил чашку, сложил руки и так, сидя склонил голову.

Он вернул мне приветствие, откинул полы халата, устроился напротив, придвинул чашку ко мне, без слов требуя чая. И только когда чашка опустела, наконец, перешёл к делу.

— Мы с сыном обсудили всё, взвесили. Отказаться от пилюль, использования осуждённых в работах и прочего будет сложно, но возможно.

Я кивнул:

— Отличная новость. Я рад.

Тизиор насупился, сказал:

— Но мы… я лично прошу на это три года, за один год…

Я жестом прервал его:

— Неважно. Главное, что согласились.

Тот насупился ещё сильнее:

— А если я попрошу десять лет?

— Неважно, — усмехнулся я. — Я всё равно не собирался заставить тебя делать это.

— Что⁈ — рыкнул Тизиор, не обходясь на этот раз одной только мыслеречью.

Тола отвлёкся, обернулся на нас, тут же получил пинка от Безымянного, который не мог не воспользоваться таким промахом.

— Как это понимать? — процедил Тизиор, буравя меня тяжёлым взглядом из-под бровей.

Я вздохнул, напомнил себе — якорь — потёр бровь и признался:

— Я сразу сознавал, что это очень сложно. Даже для того, чтобы поставить своих людей во главе всех городов, тебе нужны десятки верных людей. Чтобы назначить верных тебе людей на главные дела, ну там — стража, глава артефакторов, глава алхимиков и прочее, нужны уже сотни. Можно… — оборвал сам себя. — Если коротко, то для меня главным была твоя решимость идти в нашем договоре до конца, отказаться от того, что неприемлемо для меня. Ты показал её, этого хватит.

— Ты издеваешься над стариком?

Я внимательно его оглядел. Моё зелье он принял, я это знал точно. Не скажу, что он, как Седой после Небесных Слёз, на глазах начал молодеть, но точно стал выглядеть внушительней, крепче, свежее. О глубине силы, которую он набирал буквально на глазах, и говорить нечего. Поэтому я ухмыльнулся:

— Не таким уж и стариком, — заметив, как он вспыхнул, я поднял руку. — Тише, тише… — подавившись воздухом от вспыхнувшего воспоминания, замолчал, перевёл дух, отрывисто закончил мысль. — Главное, чтобы ты, твой сын и основная часть вашей фракции следовала тем ограничениям, которые я требую. Я сам — глава фракции притворщиков. Для всех мы — предатели, неудачники, Сломанный Клинок, но внутри мы — Скрытый Орден, который однажды будет перекован.

— Ты ведёшь к тому, что мы тоже должны притворяться?

— Да. Для всех вы будете большой сектой, что захватили эти земли, подчинили себе. Сапфировые Тритоны, если ты считаешь, что Властелин во главе не делает вас Тритонами.

— Не делает, — буркнул Тизиор. — Да и Тритоны уже есть, они не оценят такой наглости.

— Значит, не будете её совершать.

— И как же ты будешь называть тех чистюль, что будут торговать с тобой? Чистые Тритоны? Тайные Артефакторы? На кого будешь у казначея выписывать духовные камни?

Я, который собирался предложить как раз что-то такое простое, обиделся. Почему старики такие жёлчные? Что с Безымянным, что сейчас. Я не умею давать имена?

— Бровь сотрёшь.

Я ожёг Тизиора злым взглядом:

— Скрытым Морем.

— Ничего себе, — явно напоказ изумился Тизиор. — Если Сломанное будет перековано, то Скрытое показано?

— Перевёрнуто, — огрызнулся я.

— Как ты себе представляешь переворот моря? Себе на голову? Чтобы помыться? Не маловато будет водички?

— Не нравится? Маловато? Значит, будете Перевёрнутым Небом.

Тизиор заморгал:

— Ты смеёшься, Леград?

— Нет. Перевёрнутое Небо, решено.

Тизиор опёрся локтями на стол, уронил голову в ладони, прикрыв лицо, глухо сообщил:

— Когда-то я смеялся и издевался, слыша про Орден Небесного Меча. Это же нужно набраться наглости, чтобы так себя назвать, говорил я, насмехаясь. И что сейчас? Это наказание за мои насмешки? Секта Перевёрнутого Неба? Целого Неба? Леград… Давай лучше мы останемся Скрытыми Морскими Тритонами?

— Нет, — отрезал я. — Вы будете далёкой-далёкой фракцией Перевёрнутого Неба.

Сказал и сам вдруг задумался. А ведь как здорово выходит с названием. Если всё и правда получится так, как я задумываю, то ведь им и правда придётся перевернуться, может, потому я и ляпнул это слово? Тизиор тяжело вздохнул, оторвал голову от ладоней, словно в пустоту сказал:

— Язык мой — враг мой, мог ведь обойтись небольшим стыдом, а не этим огромным имперским.

Мстительно сообщил:

— От решения не откажусь. Во всех бумагах так и будете значиться. Плата Перевёрнутому Небу за…

— Всё, всё, хватит об этом ужасе, — скривился Тизиор. — Давай лучше к людям.

— Давай, — хмыкнул я. — Что с ними?

— На самом деле, у меня больше десятка верных людей, которых я могу куда-то поставить. Гораздо больше десятка, если уж на то пошло. Я, скажем так, уже много лет обучаю тайных учеников. Когда ты помог мне с Жуками, то я изрядно их ограбил и всё пустил на учеников. И если ты сейчас, в счёт будущей торговли, добавишь Возвышалок, то это будет очень к месту и позволит всё упростить. Я про те Возвышалки, что дают возможность прорваться.

Я понимающе кивнул. О таком я позаботился, уходя из Истока. Принялся выставлять на стол нужную алхимию. Дешёвую, потому как в этих землях главная проблема просто в том, чтобы набрать силы на открытие узлов. Придержал было один пузырёк, подумал и решительно двинул его в общую кучу. Нет. Это пусть тайные ученики таким пробавляются. Фатии Возвышалка будет лишней. Она справится без зелий, в Истоке.

Кратко сообщил:

— Это для тайных, как и просил, не более трёх каждому, добрать узлы, — выставил ещё десять. — Это Эссенции Стихий для лучших из них, подтолкнёт в создании средоточия, — добавил ещё два. — Это для Предводителей. Не смотри, что выглядят просто, эти два из города Древних.

— Два? Для Предводителей?

— Для Пизита и Миозары.

Тизиор поджал губы, через миг встал и поклонился:

— Спасибо, — явно помедлил, вглядываясь в меня с прищуром, затем сказал: — Ты использовал простые техники в тренировках. Очень простые.

Я поморщился:

— Разве не упоминал про сложности с ними? — криво, устало усмехнулся. — Придумать, по сути, с нуля новые техники… Сложно. Мне предстоит долгий путь.

Тизиор подался ко мне:

— Это не твой путь.

— Что? — нахмурился я. — Не понимаю тебя.

— Это я не понимаю тебя. Ты показал кристалл, дал его Пизиту для тренировок. Не хочешь же ты сказать, что сам в него не заглядывал?

— Заглядывал, конечно. И не раз.

— Хм-м, — поднял брови Тизиор. — Не понимаешь. Это разочаровывает в твоих учителях, но мне на руку. Получается, моего совета как раз хватит расплатиться за зелья.

Я невольно прищурился, слушая Тизиора, и он меня не подвёл:

— Ты прошёл путь Предводителя и освоил техники без необходимости кропотливо вести энергию от начала и до конца. Взлетел на этап Властелина и узнал, что техники можно создавать даже без обращений. Так с чего ты решил, что это конец пути?

— Не понимаю.

— Хо, — как-то устало вздохнул Тизиор. — По-твоему, в кристалле Повелитель Стихии создаёт технику, состоящую из созвездий, смеси стихии и энергии, а затем добавляет к этому обращения к Небу?

— Нет, я так не думаю, — ответил я, вспоминая, как в самом дорогом кристалле, что остался в Истоке, Древний создавал целый мир из огня. Напомнил очевидное. — Я не Повелитель Стихии.

Тизиор фыркнул:

— И ты ни разу не достигал чего-то, что не было тебе положено по этапу? Непрерывные техники, к примеру? Сорванный ритуал, ложное Небесное Испытание не могли пройти бесследно. И не прошли. У тебя другой путь с техниками.

Я моргнул раз, другой, третий, укладывая в голове то, что услышал. Уложил. Добавил к этому то, что случилось в Лунном Свете. Встал и поклонился Тизиору:

— Спасибо, старший.

— Ой, — скривился тот. — Опять начинаешь.

— Заслужено.

— Я, конечно, принизил твоих учителей, но думаю, этот совет и они бы дали.

Я кивнул. Возможно. Только кто из них обладал такими знаниями? Никто из моих старейшин не был Повелителем Стихии, а Нора, которой я мог бы задать вопрос, была слишком далеко и мне недоступна. Это Сломанный Клинок заглушил формации проверки, чтобы принять меня в Истоке, Нора бы вряд ли пошла на такое, как бы ни складывались у неё и Седого отношения.

Изард точно знал о таких тонкостях этапа Повелителя Стихии и точно бы дал совет. Если бы не прибил того, кем я сейчас стал. Потому-то я и пришёл сюда. И пришёл не зря.

Так что мне оставалось лишь повторить:

— Спасибо, старший.

Он скривился ещё сильнее, буркнул:

— Льстишь на пустом месте. Так может быть, пойдёшь своему старшему навстречу и забудешь о вопросе Неба?

Я сразу понял, к чему он ведёт. Поджал губы, спросил:

— Приехала?

Тизиор угрюмо кивнул:

— Почти у ворот города, — пожевал губами, глухо сказал: — Я не прощу тебе, если что-то…

Договаривать ему не нужно было, мы оба понимали, о чём он. Я твёрдо ответил:

— Я сам себе не прощу.

Тизиор молча встал, смел со стола зелья и ушёл, не оглядываясь.

Едва за ним захлопнулись ворота, Тола тут же спросил:

— Старший, сойдёмся в голой стали?

Я мотнул головой:

— Не сегодня, — но раньше, чем Тола успел хоть что-то сказать, предложил: — Прогуляемся по городу?

— Не, — отказался Тола. — Я лучше немного подерусь с Безымянным.

Я смерил его тяжёлым взглядом:

— Прогуляемся.

— А, так это приказ? — дошло до Толы.

— Он самый. Держи вот этот кисет. Повесь на пояс. И сожми восприятие, не выпускай его. Веди себя так, словно ты обычный Мастер без особых талантов.

Тола пожал плечами:

— Как будет угодно старшему. Но уверяю, я не буяню в городе, не обливаю никого презрением и не даю повода заподозрить себя. Даже если меня попытаются обворовать, это не изменится.

— Верю, — кивнул я.

Правда, не только верю, но и проверяю. Не мог же я просто так отпускать Толу в город сектантов одного? С ним каждый раз были и люди Тизиора, и Пересмешник. Тола и правда вёл себя безукоризненно в каждом из своих выходов. И с каждым днём всё меньше походил на того потерянного Толу, которого я видел в городе Тысячи Этажей, и всё больше — на того Толу, которого я запомнил по Академии и поездке на границу Ордена.

Но сегодня особый день. День, который многое решит. Мне уже даже не нужна подсказка от Тизиора — Фатия въехала в пределы моего восприятия. Оно с каждым днём становится всё лучше и лучше, но сейчас это неважно.

Сейчас важен Тола.

Мы шли по улицам города, вернее, я шёл по ним, закладывая большой круг. Время от времени останавливался у лотков или замирал на перекрёстках, озираясь.

И всё это время беседовал с Толой.

— Да, — кивнул тот, отвечая на очередной вопрос, — несомненно, здесь ниже концентрация силы Неба, но при том что стихии здесь тоже немного, я бы отметил, что она удивительно, м-м-м, — протянул Тола, подбирая слова, — приятна, пожалуй, так. Или послушна. Мне сложно описать это словами, может быть, ты, старший, поможешь с этим?

Я остановился на очередном перекрёстке, на этот раз последнем, потому что наш круг уже почти закончился, приведя нас почти туда, откуда мы начали путь, честно ответил:

— Нет, не помогу. Я ничего подобного не замечал. Но я жил здесь Мастером, причём Мастером пиковым. Возможно, всё дело именно в твоём этапе или в твоей чувствительности к стихиям.

— Интересно, — протянул Тола, на миг словно уходя взглядом в себя.

Точно в себя, потому что я всё это время следил за ним с помощью своего восприятия и знал, что своё он не использует, как и обещал.

Почему весь этот круг по городу я говорил о каких-то глупостях, совершенно сейчас неважных, и не говорил о том, что было по-настоящему важно?

Возможно, просто потому, что не знал, как продолжить разговор, который оборвался в городе Лунного Света. А теперь и время уже ушло. Остаётся сказать правду, наверное, и просто сделать это.

— У Неба много загадок, — сказал я Толе, вкладывая в эти слова гораздо больше смыслов, чем подразумевал наш разговор. — Иногда оно и вовсе подкидывает нам удивительные возможности. Что бы ты сказал, если бы получил второй шанс?

Тола сосредоточил взгляд на мне, мрачно усмехнулся:

— Снова этот вопрос? Я его и получил. Да и сказать с тех пор успел немало. Старший, что именно ты хочешь услышать?

Я шагнул ближе, ухватил его за плечо. Тола приподнял брови.

— Старший?

— Распространи восприятие дальше по дороге, прямо и прямо, до третьего перекрёстка, — приказал я.

Тола послушался, а уже через вдох с шумом втянул в себя воздух.

Я сильнее стиснул его плечо и принялся впечатывать в него тяжёлые слова:

— Это не она. Это не Файвара. Это совершенно другой человек. Со своим прошлым, своими желаниями и своим путём.

Тола сглотнул, широко раскрыв глаза и словно глядя сквозь суету улицы:

— Почему? Почему она так похожа? Это же невозможно.

— У меня нет ответа на твой вопрос. Возможно, это совпадение, возможно, злая насмешка Неба, возможно, испытание. Но знаешь, что я знаю точно?

— Походка не та, это не её улыбка, но почему, почему она так похожа? — принялся бормотать Тола, застыв на месте. — Это младшая сестра Файвары ? Почему она здесь? Почему? — он тоже схватил меня за плечо и тряхнул, словно надеясь так получить ответ.

Я сам бы хотел получить его, но Тизиор, у которого мог быть этот ответ, молчал. Поэтому я сам тряхнул Толу за плечо:

— Я не знаю, но знаю точно, что из каждого испытания можно что-то вынести. Что вынесешь ты из этого испытания, Тола?

— Я… — голос его сорвался, затем он снова ответил совсем не то, что я спрашивал. — Я хочу её увидеть. Сам. Рядом.

— Иначе разве бы я взял тебя на эти земли? Иначе разве бы я привёл тебя сюда?

— Спасибо, — Тола моргнул, впился в меня взглядом горящих глаз. — Спасибо за возможность увидеть её.

— Это не она, — вновь тряхнул я его. — Ты и сам это сказал.

— Сказал, да. Я… Я знаю. Я… Я понимаю, — облизнул губы Тола. — Спасибо за возможность увидеть эту девушку, старший.

— Так лучше, — согласился я и напомнил ещё раз. — Это не она, Тола. Совсем не она.

— Я помню, — уже твёрже повторил Тола, а затем ещё и повторил мои слова, показывая, что всё же слышал меня всё это время. — Второй шанс, да? И только от меня зависит, что я с ним сделаю, да?

— Ещё он зависит от неё, — жёстко напомнил я.

— Это, — сглотнул Тола, — сложней и неприятней. Но кто сказал, что испытание будет простым, верно, старший? Как… — голос его вновь сорвался, даже в мыслеречи. — Как её зовут, старший?

— Фатия. Она яркий, необычный человек с острым на слово языком. Талантливый артефактор, которому тесно здесь и который мечтает о большем. Идущая к Небу, которая не причастна ни к чему, чем очернили себя секты.

Тола прищурился и кивнул:

— Спасибо, старший.

И замолчал, продолжая глядеть сквозь суету людей вокруг нас, продолжая восприятием следить за Фатией и приближающимся отрядом.

Я тоже отпустил его плечо и молча встал рядом, сложив руки за спиной.

Когда дошло до дела, всё оказалось сложней, чем мне думалось, и прошло совсем не так, как я хотел. Не так, но не хуже, это точно. Правда, ещё ничего и не закончилось.

Отряд во главе с наследницей секты, конечно же, шёл по городу без задержек: стража приветствовала Фатию, горожане расступались с дороги, выкрикивая приветствия.

Было сложно не заметить в этой суете две наших фигуры, что не спешили уйти с середины дороги.

— Так-так-так. Не верю своим глазам, — выкрикнула Фатия издалека. — Это же ты, Атрий?

Я усмехнулся:

— Неужели я сейчас должен сказать, что нет, это не я? Неужели я бы сказал тебе правду?

Я услышал шепотки, которыми обменялись идущие в отряде Фатии. Похоже, моего возвращения никто из них не ждал, и никто ему не обрадовался.

— Похоже, раз ты так смело и открыто встречаешь меня почти у резиденции, а стража города делает вид, что всё в порядке, с отцом и дедом ты встретился. И давно, — повелительно повела рукой, отдавая приказ своему отряду. — Всем отдыхать. Ваш путь окончен.

— Госпожа, — вперёд шагнул один из её людей, буравя нас двоих недовольным взглядом. — Позвольте мне проверить этого Атрия.

— Ты, кажется, оскорбляешь недоверием наших гостей? — изумилась Фатия.

— Простите, госпожа.

Кажется, я слышал скрип зубов этого парня. Неужели передо мной своего рода второй Атрий? Влюблённый в госпожу и желающий большего?

Проводил его взглядом. Неужели это ничтожество…

До крови прикусил щеку, давя в себе чужое и тёмное.

Ты погляди, каждый день подставляюсь под меч Толы и кулаки Безымянного, а нужно, оказывается, было совсем другое — чтобы кто-то попробовал вмешаться в мою задумку.

Фатия за время, пока я возмущался сам собой, оказывается, приказала страже разогнать зевак, добралась до нас, остановилась в трёх шагах, сложив руки под грудью, глянула на меня, на Толу, хмыкнула ещё раз и негромко сказала:

— Но, пожалуй, мне, как наследнице секты, оскорбить, немного, гостей можно. Атрий, скажи, в чём твоя ошибка при угощении чаем?

Я широко улыбнулся:

— В том, как сильно отличаются обычаи далёких-далёких сект.

— Значит, ты, — кивнула Фатия, а затем укорила. — Убогое лицо. Мог бы и постараться, а не лепить как попало.

— А как по мне — хорошо вышло. Более похоже.

— Тебе кажется, — отрезала Фатия. Затем буквально приказала: — Идём.

Уверенным, быстрым шагом, не оглядываясь, двинулась прочь. К резиденции. Фыркнула, заметив, как спокойно пропустила нас её стража, провела куда-то налево, к беседке в окружении невысоких кустов с алыми цветами.

Там остановилась, вновь уставилась на меня и неожиданно спросила:

— И что, вернулся и теперь потребуешь меня в жёны?

Пусть Тола уже слышал и этот вопрос, и мой ответ, но сейчас резко выдохнул, видимо, поняв, о ком он был. Но я спокойно ответил:

— Я всегда и всем говорил, что ты моя первая невеста, но прости, это была лишь отговорка.

— Прости?

— Прости, что нарушил твои мечты. Я уже женат.

— Оу… — замерла Фатия, даже не возмутившись на мою шутку. — Женат? Тебя не было всего ничего, а всё так изменилось.

— Прошло немало времени, — не согласился я. — Я изменился, ты тоже изменилась.

— Меньше, чем хотелось, — поморщилась она. — Ездию вот, пытаюсь… — она вдруг замолчала на полуслове, шагнула ближе, вновь понизив голос, перейдя уже почти на шёпот. — Погоди-ка, раз ты здесь, то нет ли у тебя для меня подарка? Скажем, в виде хорошенького такого фиала-возвышалки?

— Разве я когда-нибудь делал тебе подарки? У нас с тобой сделка. Ты мне, я тебе.

Фатия отстранилась, упёрла руки в бока:

— Да ты и так в прошлый раз выжал из меня всё, что я знала, и немного сверху, оставил бедную девушку совершенно разорённой.

— У бедной девушки, но гениального артефактора, всегда есть чем заплатить.

— Ты точно вырос в силе, в этом не может быть сомнений. Я не ощущаю в тебе её ни капли, а значит, ты не просто вырос, а взлетел, в прямом смысле слова, — прищурившись, выдала Фатия. — Властелин. И с твоим уровнем силы ты не нашёл достойного артефактора у себя? Неужто и правда в далёких сектах артефакторы настолько убоги?

— Они не настолько хороши, как некоторые гении, — улыбнулся я. — Да и они далёко-далёко, а артефакты мне нужны здесь.

— Возвышалка, — вновь подалась ко мне Фатия.

— Всё ещё не оставила мысли о силе?

— С чего я должна её оставить?

— Например, с того, что я принёс твоему деду лекарство. Тебе больше не нужно искать способ заработать на пилюлю.

Фатия замерла, затем оглянулась, словно всего лишь Мастером могла видеть сквозь стены и разглядеть Тизиора, затем торопливо согнулась передо мной:

— Спасибо.

Я сделал шаг назад:

— Кто ты? Зачем выдаёшь себя за Фатию?

— Очень смешно, — скривилась она. — Как будто я первый раз тебя благодарю. Вообще-то, я благодарила тебя каждый раз, когда ты спасал мне жизнь, — перевела взгляд. — А этот так и будет молчать и глазеть на меня?

Я выругался про себя. Я, тупой дарс, позволил себе лишнего с шуткой. Как я мог забыть о Толе и произнести её? Облизав враз пересохшие губы, я сделал шаг в сторону, разворачиваясь, чтобы видеть и Фатию, и Толу.

— Это мой подчинённый. Талант. Предводитель. Посильнее твоего отца, между прочим.

— Чего это ты его нахваливаешь? — прищурилась Фатия.

Опасный вопрос, но у меня есть на него ответ:

— Мне нужны артефакты. Много.

— А мне нужны Возвышалки, — тут же заявила Фатия. — Но я не жадная, мне пары хватит.

— Тебе, да, может, пары и хватит. Но зачем мне всего лишь Предводитель первой звезды?

— Ну вот рядом стоит, талант твой молчаливый.

— Боюсь, — усмехнулся Тола, впервые подавая голос, — я старшему тебя не заменю.

— Да ладно? — изумилась Фатия.

Тот кивнул:

— Да. Я хорош в формациях, а не в артефактах.

Фатия покачала головой, тыкнула в меня пальцем:

— Сам сказал — у нас с тобой всегда сделка. Давай, что там тебе нужно поправить?

— Я же сказал — тебе не хватит Возвышения для этой работы. Нужно будет это поправить.

С этими словами я переместил Пронзатель из средоточия в руку.

Фатия фыркнула, повернула к нему голову, прищурилась, а уже через миг шагнула ближе, глаза её забегали, рассматривая то древко, то лезвие.

— Это что такое, дарс его побери?

— А вот с этим тебе и нужно будет разобраться.

— Давай, — требовательно протянула руку Фатия. — Прямо сейчас начну. Дарс с ним, с этим Сбором, и лавки туда же. Дай.

— Кому? — усмехнулся я. — Мастеру, который и трети не осилит в этом артефакте, потому что слабый?

— Значит, сначала давай возвышалку!

— И всего лишь Предводитель мне не нужен.

— Властелин? — подняла брови Фатия. — Я не лопну от таких зелий?

— А кто сказал о зельях?

Фатия прищурилась, через миг резко выдохнула сквозь зубы, подалась ко мне:

— Дед не отпустит.

Я перешёл на мыслеречь:

— А мы и спрашивать не будем.

— Да ладно? — расплылась в улыбке Фатия.

— Но всё шаг за шагом. Сначала мой заказ с артефактами. Затем второе средоточие. Затем дальше.

— Готова начать хоть сейчас.

Я повёл рукой:

— Материалы у Толы. С ним же обсудите, что можно будет продать в моей далёкой секте.

— А ты?

Я убрал Пронзатель и вздохнул:

— А у меня большое дело с твоим дедом и отцом. Некогда.

И с улыбкой шагнул прочь из беседки.

Позади раздалось:

— Ба-альшое дело, зазнайка. Хм-м… Тола, значит?

— А ты Фатия.

— Предводитель, значит?

Ответа я не услышал, но восприятие показало, как он с улыбкой развёл руками.

— А что, старший Тола, у тебя девушки, что ли, нет, что ты так меня глазами пожираешь?

Я едва не споткнулся, стиснул зубы, уже почти не видя перед собой тропинки среди зелени, а видя только беседку и Фатию с Толой.

Тот криво улыбнулся:

— Нету. Уже три года. Не хочешь ей стать?

— Размечтался. Ох, простите, размечтался, старший.

— Неужто нельзя помечтать?

Я выдохнул сквозь зубы, приказал:

— Глаз с них не спускай. Чтобы дальше двух шагов не отходил.

— Понял, — хмыкнул Пересмешник.

— Мне добавить, что головой за неё отвечаешь?

— Нет, — уже серьёзней ответил тот.

— Нет, конечно, старший, нельзя. Давай кисет, гляну, чего там выросший зазнайка насыпал. Ты, кстати, тоже из далёкой-далёкой? Да не бойся, тут на беседке формация от лишних ушей.

— Тоже.

— Ого! И как тебе у нас, старший Тола? Пахнет кровью?

Только уже в своём поместье я буквально силой заставил себя сжать восприятие, оттянуть его от беседки и перестать слушать их разговор.

Ох уж эта Фатия, я и забыл, какой на самом деле она может быть колючей и бесящей. Но там Пересмешник, он приглядит. Я сделал всё, что мог. Дальше всё в руках самого Толы.

Устало опустился в кресло, что скорее напоминало трон, потёр руками лицо. Этого мне показалось мало, и я стянул маску. Здесь можно — слуга полностью верен Тизиору и мне. Да и как не быть верным, с его-то двойным комплектом печатей.

Швырнул маску на край стола, к записям о формациях с жертвами, вновь принялся растирать лицо.

Вот сейчас это было оно, без неприятной, пусть и трудноуловимой нотки лжи и чуждости лица.

Выдохнув, откинулся на спинку и застыл, впившись взглядом в зеркало у стены. В себя, в своё отражение.

Показалась ли мне зелень в глазах миг назад или нет?