Перековка. Перевернутое Небо

Глава 7

— Тигры… — задумчиво произнёс Тизиор. — Старая секта из старших. Несмотря на большие потери в прошлом, всё ещё сильная секта, без сомнений, сильнее Алмазных Пауков. Но, — он покачал головой, — откуда такая самоуверенность? Да, во время Молниевой Бури ты заинтересовал Райгвара, но не более. Ты и только ты. Помощь тебе — это не то же самое, что помощь кучке каких-то незначительных третьесортных сект.

— Отец, — недовольно заметил Пизит, — ты перегибаешь. За эти годы и ты, и я сделали нашу секту полноценной младшей сектой. Да, пусть не лучшей из них, но третьесортной? Ты ещё мусорной назови, чтобы сильнее унизиться перед гостями.

Тизиор с улыбкой ответил сыну:

— Что, по-прежнему не любишь, когда твои заслуги принижают? Даже если это делаю я.

Пизит насупился, поджал губы, покосился на нас, но смолчал, даже мыслеречью.

Я же решил, что пора мне ответить на возражения Тизиора:

— Не попробуем, не узнаем. К тому же я предложу Райгвару и главе Тигров не кучку третьесортных сект, а одну, вполне успешную и богатую.

— Которой нет и не будет в тот миг, когда ты будешь о ней рассказывать, — поправил меня Тизиор.

— Но которая обязательно появится.

— Или не появится. Жетон поможет тебе увидеться с Райгваром, не более. А он всего лишь наследник, пусть и талантливый. Убедить главу Тигров, что ему нужно оказать покровительство чужим сектам? — Тизиор покачал головой, явно показывая, что думает об исходе таких уговоров.

Мне пришлось крепко стиснуть зубы от накатившего раздражения. Резкого, злого, едкого, приправленного отчётливо звенящей в голове мыслью: «Упорное ничтожество». Но я справился с собой…

Нет, я справился с той частью, что не могла быть моей, не была мной и не должна мной стать. Затем расцепил зубы и поправил уже Тизиора:

— Пробовать нужно, а не заранее сомневаться в успехе.

Неожиданно прозвучал голос Пересмешника, идущий, казалось, от потолка:

— К тому же, в деле уговоров господин настолько хорош, что его можно смело называть господином уговорённых и убеждённых.

Не только я, но и остальные невольно покосились наверх.

Опустив через миг взгляд, я добавил:

— Разумеется, я сознаю, что мне нужно будет что-то предложить Тиграм, и у меня есть что им предложить.

— Налоги с наших земель? — фыркнул Пизит. — Или ресурсы с наших земель помимо налога?

И снова мне пришлось справляться со вспышкой злости и раздражения. Молодое ничтожество, решившее, что я буду платить за их счёт, — вот самое лестное, что мне пришлось давить в себе.

Я справился, пусть это и заняло в этот раз на три вдоха больше.

Затем я сжал пальцы, убирая жетон Райгвара в кольцо, а через миг снова разжал их, показывая небольшой кристалл.

Чуть повернул его, позволяя граням кристалла сверкнуть в свете десятков светочей, позволяя обоим, и Пизиту, и Тизиору, увидеть огонёк внутри, разжал губы, с насмешкой сообщая:

— Атрию, который успел за три года побывать не только в Пробое, но и на Поле Битвы, найдётся, что предложить Тиграм за их покровительство и не заглядывая в ваш пустой кисет.

На миг мне показалось, они даже не поняли, что я показал, но нет, Пизит часто заморгал, уставившись на кристалл, тяжело сглотнул, а Тизиор медленно выдохнул:

— Память поверженных Сынов Неба.

Я поправил:

— Можно просто Древних.

— Это достойная цена даже для Тигров, — медленно согласился Тизиор.

— Я бы сказал, — возразил Пизит, — что это даже опасная цена. Такое богатство… — покачал он головой. — Отец, да кристалл просто отберут.

— Кто? — ухмыльнулся я.

— Странный вопрос, старший, — вернул мне ухмылку Пизит. — Глава секты. Бог. Повелитель Стихии, по-вашему. Тот, к кому ты и придёшь договариваться, старший.

— Ну это уже моя проблема, верно?

Пизит развёл руками:

— Моё дело предупредить, старший. Буду с нетерпением ждать, когда ты вернёшься и расскажешь, как всё прошло.

— Прежде чем отправляться к Тиграм, — напомнил я ему, — мы должны для начала договориться между собой.

Пизит нахмурился:

— Разве мы уже не договорились?

— Конечно нет. Мы лишь обсудили всё в общих чертах.

— Тогда о чём должны договариваться, если то были лишь общие черты? — спросил уже Тизиор.

— О том, как будет выглядеть ваша обновлённая, большая, объединившаяся секта, старший Тизиор, — без следа улыбки ответил я ему. — Моя, далёкая-далёкая секта имеет, знаете ли, очень строгие правила. Мы не будем торговать абы с кем — это может оставить на нас грязное пятно. Мои люди просто не поймут меня.

Пизит поднял брови, перевёл взгляд на молчащего Тизиора, затем снова глянул на меня, потёр лоб и спросил:

— Если отбросить шелуху про грязь, то ты, имперец…

— Старший, — процедила Амма, перебив его. — Или мне отрезать тебе что-то, сектант, чтобы ты помнил своё место?

— Ты не дала мне договорить, женщина, — сверкнул глазами Пизит. — Если отбросить шелуху про грязь и обновление, то ты, имперец и старший, сейчас говоришь про то, что торговать с Альянсом возможно, но мы должны что-то тебе дать взаймы? По-твоему, мы в каком-то безвыходном положении, чтобы ты ставил нам условия?

— Тише, сын, — успокоил его Тизиор. — Всё несколько сложней.

— Ой, только не говори, что я неверно понял, отец. У старшего Леграда есть условия, будь уверен, ведь это он пришёл к нам, просто он варит нас медленно, а в итоге сожрёт не только мясо из котла, но и выпьет весь суп.

— И всё же я предпочту услышать, а не гадать. Леград.

Я кивнул и поправил Пизита:

— Ты зря отбросил слова про грязь и обновление. Они на самом деле важны. Я договорюсь с Тиграми, я и мои люди поможем с объединением сект и их усмирением, но мне очень важно, как будет выглядеть новая и большая секта.

— Ближе к делу, старший, — процедил Пизит.

— Ничего сложного для вас, Тритонов. Я говорил это раньше, говорю и сейчас: вы больше похожи на одну из фракций Империи, чем на секту Альянса, и мне нужно, чтобы так и осталось дальше.

— Нет, — усмехнулся Тизиор. — Ты так не говорил.

— Значит, — равнодушно поправился я, — говорю сейчас. Никаких пилюль из людей. Никаких Флагов из людей. Никаких артефактов из людей. Никаких Марионеток.

— Хм…— Тизиор с Пизитом переглянулись. — С первыми условиями не так сложно, но Марионетки…

Дальше продолжил уже Тизиор:

— Фатия рассказывала про твою ярость в Лунном Свете и встрече с попрошайками. Но если бы ты углубился в этот вопрос, то узнал бы, что Марионетки — это преступники, осуждённые на смерть.

— Я не хочу, как ты, старший Тизиор, сказал, углубляться, — отрезал я и жёстко сказал: — Мне это безразлично. Если их осудили на смерть, то пусть умирают. Но в будущей объединённой секте Марионеток быть не должно. И не должно быть ничего другого, что я забыл упомянуть, но что вызывает отвращение в Империи.

— Хочешь торговать с чистыми руками? — вскинул брови Пизит. — Смысл, если торговать нужно тайно, и в любом случае твою фракцию за это сотрут с лица земли?

— Мы снова будем это обсуждать? — я тоже поднял бровь, подчёркивая своё изумление. — Если ты хочешь сделать своих людей Предводителями, если ты сам хочешь стать Властелином, если хочешь мечтать о большем, то ты либо принимаешь мои глупые условия чистых рук, либо указываешь мне на выход.

— Так-так-так, — Тизиор шагнул вперёд, поднимая руки. — Молодёжь, не нужно ссориться.

— Я и не собирался, старший Тизиор, — огрызнулся я. — Ссориться с…

Слова про «ничтожество» я задавил в себе, а справившись, закончил:

— … будущим собратом по торговле — вредно.

Пизит же просто промолчал, но взгляд у него был красноречивым. Видимо, он тоже в мыслях называл меня совсем не собратом по торговле.

— Я тебя услышал, старший Леград, — вновь вернул мне Тизиор моё обращение. — Скажу сразу, что над всем этим нужно подумать и подумать, что ответить. Пилюли такого качества и действия, какие ты упомянул, мы не производим, но не скажу, что не потребляем. Нужно обдумать, во что выльется для торговли отказ от них.

— Я предлагаю вам достойную замену им.

— Алхимия Империи, — кивнул Тизиор. — Которую мы можем принимать сами, скрывая, но не сможем отправить в лавки для нужд обычных идущих нашей обновлённой секты, потому что это вызовет слишком много вопросов, — ощутив, что я вот-вот возражу, Тизиор вновь поднял руки: — Нет-нет-нет, я не отказываюсь, старший Леград, но мы правда должны всё обдумать. Ты требуешь очень многое изменить в укладе жизни даже нашей секты. Те же Марионетки используются не только попрошайками в свободных городах, но и обычными крестьянами.

Я невольно вспомнил то выдуманное испытание, в котором я защищал от молодых Драконов крестьян-сектантов, убегающих как раз на повозках, которые тащили Марионетки.

Но это не поколебало моей решимости. Или так, или никак. Во многом Пизит прав о том, что я собираюсь требовать понемногу, только он не подозревает, что сейчас мне нужно всего лишь их согласие, а не действие. К тому же он не подозревает, куда я вообще веду со своими требованиями и к чему приведу в итоге. Если всё получится. Поэтому я лишь кивнул:

— Разумно. Я не настаиваю на немедленном ответе. Скажем… Через три дня.

Тизиор переглянулся с Пизитом, и они обменялись короткими кивками. Без мыслеречи и какого-то второго смысла.

Тизиор повёл рукой:

— Старший Леград, предлагаю перейти в гостевое поместье.

— Проводите моих людей, — ответил я. — А мне бы хотелось получить личную беседу с тобой, старший Тизиор. Беседу о ритуалах и духах.

— Отец, — услышал я чужую мыслеречь.

— Оставь эти глупости, Пизит, — отмахнулся от него Тизиор. — Это просто разговор.

Спустя полсотни вдохов мы остались с ним одни. Ушёл Пизит, ушли, ведомые слугами мои спутники. Остался только Флаг формации, что не давал нас никому услышать и подслушать.

Тизиор вздохнул, внезапно попросил прощения:

— Прошу простить меня за то, что я принял тебя и твоих людей так грубо и заставил стоять.

— Не попытался напасть — уже хорошо, — хмыкнул я.

— Ещё раз прошу простить меня, — повёл рукой, указывая на столик у стены, спросил: — Вина?

— Лучше чая, — отказался я и предложил: — Могу и я приготовить.

— Заставлять трудиться гостя… — покачал головой Тизиор, а затем с хитрой улыбкой сказал: — Но попробовать чай из далёкой-далёкой секты — слишком большое искушение.

Пока я расставлял чашки, чайник и прочее, смешивал травы и грел воду, Тизиор внимательно следил за мной, даже не скрывая, а затем словно подвёл итог:

— Ты совершенно не выглядишь как одержимый чужой душой, да и во время разговора выглядел именно так, как и выглядел в прошлом: наглый, упёртый, немного хитрый. Разве что это твоё желание именовать меня старшим выглядит очень подозрительным. Как и наряд. Не твой цвет, да и плащ…

Я уловил скрытый вопрос и качнул головой, духовной силой выполнив первый пролив трав:

— Нет. Это и правда было моё решение, и я просто воплотил его в жизнь, старший Тизиор. Наряд… — я запнулся и оглядел себя.

Зеленые отвороты халата и черный плащ, в котором нет никакой нужды.

— Воплотил в жизнь, — задумчиво повторил Тизиор. — Выражаться ты стал сложнее.

— Это тоже моё, — уверенно ответил я, оставляя мысли об одежде на потом и передавая чашку Тизиору. — Я успел основать фракцию и теперь должен соответствовать должности главы. Ну и мои советники и старейшины в этом сходятся, — с усмешкой и неожиданным для себя теплом я повторил: — Назовите две крупных и четыре второстепенные ошибки, глава, — видя вопрос в глазах Тизиора, пояснил: — Любимая присказка моего советника.

— Похоже, ты добился гораздо большего, чем я. Хотя я потратил на Сапфировых Тритонов десятилетия. В отличие от тебя. Сколько у тебя Властелинов во фракции? — спросил Тизиор, пригубил чай и похвалил: — Отличный яркий вкус и насыщенность силой Неба, я не прогадал, заставив гостя работать.

Я улыбнулся, принимая похвалу, и сказал:

— Много. У меня не совсем обычная фракция. Я основал её не на пустом месте, а сумел привлечь на свою сторону остатки одного из сильнейших в недавнем прошлом Орденов.

— П-ха! — поперхнулся чаем Тизиор. — К-ха, к-ха! — откашлялся и с подозрением уставился на меня. — Если ничего у вас в Империи не изменилось за последние лет десять, то я знаю только про один такой Орден — Орден Небесного Меча.

— Вижу, старший Тизиор, Альянс следит за Империей, — усмехнулся я и надавил: — Или только ты?

Тизиор опустил взгляд, недовольно оглядел халат, принялся отряхивать его от капель пролитого чая. Наконец пробурчал, не поднимая глаз:

— Это тоже нужно обдумать. Из твоих спутников есть кто-то из Ордена?

— И да, и нет, — расплывчато ответил я.

— И гадай теперь, кто из них, — криво усмехнулся Тизиор и поднял на меня взгляд, оставив мокрый халат в покое. — Давай вернёмся к тебе. Рассказывай подробней о том, что случилось, как случилось, что ты ощущаешь в себе и как ощущаешь.

На удивление, рассказ не занял много времени, пусть Тизиор время от времени требовал пояснений или сам добавлял что-то в мой рассказ:

…— Так вот почему в этом году так мало туч с молниями приходит на Хребет Трав, — принялся кивать Тизиор.

— Что?

— Ты ещё не понял, что именно одну из Молниевых Бурь привёл к ритуалу твой дух? Причём особую, накопив на неё сил.

— Нет, я не об этом, — отмахнулся я. — Году? Это случилось меньше месяца назад, как он мог готовиться к этому год?

— Ты просто попался ему в удачный момент, — отмахнулся Тизиор. — Такие года случались и раньше. Много раз. Раз в пять-семь лет Хребет Трав открывается на месяц позже из-за скудности Бурь, раз в десять-пятнадцать и вовсе его не открывают, бесполезно, травы не набирают силы, потому что за год случается десяток Молниевых Бурь, не больше. Не ты, значит, кто-то другой попал бы под его ритуал.

Я невольно сглотнул. Разве это не означает, что в городе безумного духа остались другие пленники? Или он пустил бы на ритуал одного из слуг? Сплошные вопросы, о которых лучше не задумываться, и я поспешил продолжить…

… — Покажи этот Молот…

… — Сколько было Флагов?..

… — Перенос средоточий? — изумился Тизиор…

Но наконец он подвёл итог:

— Ясно. Ты на самом деле действуешь вполне разумно для имперца, хотя и шагаешь вслепую.

Я скривился и потёр бровь:

— Мне бы хотелось большего, чем просто похвала и «продолжай в том же духе», старший Тизиор.

— И я дам тебе это большее, — кивнул Тизиор. — Ты помнишь свои расспросы про отличия пути Империи от пути Альянса?

— Да и снова благодарю за те знания, старший Тизиор.

— Тогда даже я, не говоря уже о Фатии, обрисовывали всё общими чертами, теперь же давай обратимся к частностям. Мои слова понятны?

— Вполне.

— Пути Альянса и Империи разошлись давно, очень давно. Лишь спустя десятилетия после этого в Альянсе появились пилюли души и ритуалы усиления души. Первые имеют меньше побочных эффектов, вторые дают больше результата. Любой, кто использует и то и то, сталкивается со схожей на твою проблему. Любой. Просто кто-то в меньшей степени, кто-то в большей. Зависит это прежде всего от качества поглощённой души, от её силы.

— Понимаю, — криво усмехнулся я. — Мой случай сложный и уникальный. Чтобы жертва поглотила более сильного…

Я замолчал, не став продолжать, но Тизиор удивил меня, хмыкнув:

— Одновременно и да и нет. И уникальный, и не такой уж уникальный. Победа жертвы? Такое случалось не раз. Из-за ошибки в ритуале, предательства и прочего. Есть легенда, как однажды ученик внешнего двора секты, назначенный одной из жертв, всего лишь Мастер, поглотил душу старшего бога своей секты.

Вот теперь уже я поперхнулся чаем. Впрочем, чего я ожидал, имея Безымянного? Он тоже своего рода легенда. Пусть и только среди Призраков Флагов.

Хотя и с этим я, вероятно, слишком уж предвзят. Что я знаю об Альянсе, его легендах и легендах среди Флагов? Вон, как-то при мне старейшины упоминали какую-то теневую Марионетку, явно поставив её даже выше любого Флага Миллиона Убийств. Может, и мой Призрак лишь достоин занять место среди легенд Призраков, но никак не стать первым среди них. Что уж говорить про меня. Ну дух, ну победил его. Вон, тут богов поглощали, а на них нужно было по девять таких духов.

Смирившись с этим, я не стал рукой стряхивать капли чая с халата, а смахнул их духовной силой, потянулся за чайником — подлить себе — и замер, не дотянувшись.

— Правда, ничем хорошим это ни для него, ни для секты не закончилось, — припечатал Тизиор, но, заметив мой взгляд, поспешил меня обнадёжить: — но у тебя другой случай.

— Смена тела? — предположил я.

Он кивнул:

— Да, это важно, что ты изначальный хозяин тела, но это не самое важное. Ритуал смены тела редок, но даже в своей секте я видел записи о нём, как и указания, что нужно для подавления изначальной души.

— Якорь, — сделал я вторую попытку.

— Да, — снова согласился Тизиор. — Ни в обычном ритуале поглощения души, ни в ритуале смены тела якоря нет. Но твоё главное отличие в том, что ты сам создал условия для своей победы, а не ученик твоего духа устроил ловушку для учителя, метя на его место. Второе отличие в том, что в ритуале было использовано подобие Небесного Испытания. Третьим будем считать якорь. Четвёртым — смену тела.

Это перечисление так напомнило мне Бахара, что я невольно опустил взгляд, думая о том, что своим перечислением Тизиор меня совсем не успокоил. Если бы только быть уверенным, что слуги сумели повредить именно те флаги, что отвечали за подавление моей души, если бы только быть уверенным в том, что якорь не заменил это подавление, если… Выглядит, словно меня успокаивают, обходя стороной сложности и проблемы моего положения.

Тизиор дождался, когда я вновь подниму на него взгляд, убедился, что я не собираюсь ничего спрашивать и продолжил:

— Дух создал очень сложный ритуал, соединив воедино слишком многое и слишком многое упустив. Поэтому забудь слова Пизита о безвыходности. У тебя получится остаться собой. Про сложности использования слабых душ в таких ритуалах говорить не будем. Это не имеет смысла. Уверен, при всех своих талантах ты бы и не заметил проблем с таким. Да и не мог дух обладать слабой душой, — он вдруг спохватился и добавил: — Старший Леград.

Я поморщился:

— Давай всё опустим это именование.

— Почему? — изумился Тизиор.

— Потому что я так прошу?

— Если я соглашусь, то ты тоже пойдёшь мне навстречу, старший Леград?

Я отлично понял, о чём он и покачал головой:

— Тебе так нравится, когда я называю тебя стариком?

— Мне не нравится, когда собеседник, гораздо более сильный идущий, чем я, именует меня старшим. Это не просто смущает, это буквально унижает меня.

Я обдумал услышанное и медленно кивнул. Да, я могу это понять. То, что когда-то давно было для меня шуткой и приятным ожиданием, сейчас действительно выглядит как насмешка. Поэтому я вновь предложил:

— Разговор равных?

— Равных? — с усмешкой протянул Тизиор, но всё же кивнул. — Согласен. Поговорим о сильных душах. Это именно то, с чем постоянно сталкиваются боги, которые пошли по пути усиления своей души.

Вопрос, существуют ли другие боги, идущие другим путём, я благоразумно задавать не стал, помня все эти разговоры про путь и прочее. Разумеется, есть. Некоторые не поглощают души, а просто используют их как жертвы при прохождении Небесных Испытаний.

— Почему так происходит? Потому что душа, важнейшая из трёх основ идущих, — самая сложная и важная часть. Можно вырезать секту целиком, поглотив души всех её членов, и получить меньше, чем при поглощении одной-единственной по-настоящему сильной души…

Тизиор вдруг замолчал, нахмурился, сведя брови, часто заморгал и опустил взгляд. Я же замер, пытаясь понять, почудились ли мне слёзы в его глазах или нет?

Через миг понял — не почудилось, потому что Тизиор буквально прошипел:

— И получить во столько же раз больше опасности при её поглощении. И последствий.

Тизиор поднял взгляд, в котором сверкала ненависть, затем поднял руки перед собой. Через миг в его пальцах было два фиала. В одном — необычное чёрное зелье, в другом — привычного вида алое.

— Одна сильная душа, другая сильная душа. Поглощение.

Мгновение, ловкое движение — и в руках Тизиора остался лишь один фиал с густым, чёрно-алым содержимым. И весь мой небогатый опыт помощника алхимика говорил, что Тизиор явно использует духовную силу, потому что вместо того, чтобы смешаться в единый, грязный состав, два цвета закрутились в водовороте, сплетаясь ало-чёрными потоками в невероятно сложный объёмный узор, заключённый внутри стекла.

— Тебе, как имперцу, я приведу предельный пример. Чёрное — бог секты. Алое — глава какой-нибудь фракции Империи. В чём их главное отличие?

Я тут же выдал ответ:

— В их пути к Небу.

— Отлично, — одобрил Тизиор. — Один — грязный, даже чёрный ублюдок, который использует ритуалы и чужие жизни, другой же проливает кровь сектантов, следуя добродетелям идущих. Первый поглощает второго. Как богу секты остаться самим собой? Как отделить в усиленной душе, — Тизиор шевельнул фиалом, закручивая жидкость в нём ещё сильней, — себя от несебя, своё от чужого?

— Ритуал? — предположил я.

— Нет! — рыкнул Тизиор. — Ну же, думай. Я сказал достаточно для того, чтобы ты нашёл верный ответ.

Я недовольно скривился. Ну отлично. Может, зря я упомянул про советника Бахара и его методы обучения?

Напряжённо уставился на фиал в ладони Тизиора.

Так. Флакон — это тело идущего. В нём смешались две души. Из них нужно сделать одну. Это ведь и было изначальной целью ритуала поглощения, верно? Усилить себя. Идущему нужно усилить себя, ослабив жертву. Никакого вспомогательного ритуала для этого нет, судя по возмущению Тизиора. Медитации? Сидеть, разбираться в себе, ловить крошечных, призрачных чужаков и давить их?

Бред. Это ведь не Небесное Испытание и не подделка под него, какую устроил мне безумный дух.

Тизиор вздохнул и дал ответ, не дождавшись его от меня:

— Нужно тщательно сохранять своё и уничтожать чужое.

Я повторил это про себя раз, другой, затем признался:

— Ощущаю себя настоящим собирателем камней. Что это значит?

Тизиор потёр свободной рукой лоб:

— Ох… Жестокий, злой бог секты должен сохранить себя, уничтожив в себе добродетельного имперца.

— Это я понимаю, но как? Что для этого используется?

— Жизнь. Жизнь для этого используется, — рыкнул Тизиор.

— Жизнь? Поглощение жизни? Пилюли?

— Что-то я не соображу, где тот поумневший Леград, с которым я начинал беседу? — тяжело вздохнул Тизиор и поставил фиал на стол. — Я бы мог тебе сейчас дать просто рецепт: делай это и не делай этого, поступай так и не поступай так. Но не могу так, мне нужно, чтобы ты понял суть. Поэтому давай попробуем ещё раз, — Тизиор помолчал, а затем принялся говорить размеренно, словно каждое слово — удар: — Любой, кто усиливает свою душу за счёт чужих, должен заботиться о том, чтобы остаться самим собой и не проиграть самого себя. Для этого он прежде всего сосредотачивается на том, чтобы сохранить свои самые яркие черты. Да что там сохранить! Двигаясь по дороге могущества, любой, замахивающийся на пост хотя бы старейшины секты, заранее заботится о том, чтобы выделить, взрастить в себе некие яркие черты, стержни характера, то, на чём будет держаться его личность и его душа в грядущем противостоянии с добродетелями поглощённых имперцев и со стержнями других сектантов.

До меня вдруг дошло. Глядя на то, как причудливо смешиваются чёрное и алое в фиале, я облизнул губы и спросил:

— Получается, что именно поэтому сектанты так жестоки и грубы? Именно поэтому выглядят сущими безумцами без жалости? Чтобы как можно сильнее отличаться от тех, кого собираются поглотить?

— Да, — одобрительно кивнул Тизиор. — Хотя бывают и те, кто тщательно взращивает в себе желчь усмешки над всем миром. А бывают те, кто взращивают в себе бесстрастность или рассудительность. Как твой знакомец Райгвар и вообще все Тигры после того, как их секту потрепали. Неважно, — осадил сам себя Тизиор. — Если поглощённая душа достаточно сильна, чтобы начать менять бога секты, то он тут же замечает это и борется в себе с наносным, лишним, чужим. День за днём, поступок за поступком. Случается, что, пытаясь победить в такой схватке, бог секты вырезает половину своих подчинённых или схватывается с соседями, или начинает скупать девушек на аукционах, подпитывая стержень своей личности. Леград…

Требовательный голос Тизиора заставил меня поднять взгляд от фиала.

— Если злость и ярость, если презрение и желание уничтожить ничтожеств — это основа того духа, то что основа тебя? Имперец, какая твоя любимая добродетель?

— Справедливость, — не замедлил я с ответом.

— Что же, тогда ты должен тщательно следовать ей. И должен устроить как можно больше ситуаций, в которых дух внутри тебя будет кричать «ничтожества» и желать убить всех вокруг, но ты будешь поступать по справедливости и не давать воли чужому гневу.

Я криво усмехнулся:

— С этим есть некая сложность. В прошлый раз, войдя в Лунный Свет, я убил попрошаек, которые использовали Марионеток. И это было справедливо. В этот раз, войдя в город, я снова их убил, потому что эти ничтожества посмели вновь встретить меня. Как же я должен был поступить на самом деле, чтобы отделить свой гнев от чужого?

— Здесь я тебе не помощник, — развёл руками Тизиор.

Затем махнул ладонью над фиалом, одним махом с помощью духовной силы удалив из него почти весь чёрный состав. Почти, но не весь. Оставшееся тут же смешалось, из красного став скорее цвета крови — тёмной, густой, застывающей.

— Но, поглощая душу, всё равно невозможно остаться полностью прежним. Это всегда меняет идущего. Всегда. И только от тебя зависит, насколько ты сумеешь остаться собой, смешивая две разных души в одну целую.

Кривая усмешка так и не сошла с моих губ:

— Особенно если моя душа одна и всего лишь душа Властелина, а поглотил я семь душ Повелителя Стихии. От меня точно что-то останется в конце?

— Поверь мне, боги, или Повелители Стихии, как тебе привычней, поглощают простых Властелинов, даже не заметив. Поверь мне, старому, опытному сектанту. Ты ещё ты? Значит какой ты простой Властелин? Что с остальным… Ты сам рассказывал мне, что твоего духа поглощали другие духи, в которых ты пробудил жажду мести. Затем сверху добавилось подобие Небесных Испытаний. Вот в них я уже не понимаю, но не думаю, что от того духа многое уцелело к их концу. Ты думаешь, что в твоём теле семь восьмых черноты? Нет, нет и нет. Скорее в нём семь восьмых алого. Очисти алое до предела, выпарив лишнее.

Я поморщился. Выпари. Советник Бахар бы наказал за такие кривые образы и примеры, заставив придумать более правильное объяснение. Ведь Тизиор сам в начале сказал, что ничего из меня уже не денется, нет возможности удалить лишнее. Поглотил душу для усиления? Чужая душа в тебе и останется. Не выпарить, а… переработать? Или, как там верно выражаются алхимики? Трансформировать?

Вот только алхимик из меня так себе.

Я сжал зубы, давя в себе сомнения. Я сомневался, убегая из города безумного духа и отрезая себе путь возвращения. Но теперь я там, где получил помощь и совет, как и надеялся. Теперь всё зависит от меня.

Неожиданно вспомнилась кричалка моего Скрытого Ордена.

Сломанный Клинок будет перекован.

Что же. Сейчас я и сам себе немного сломанный клинок. Мне тоже нужно перековать себя, выбив лишний шлак, заставив его сгореть в огне, выковав в пламени из двух разных частей единое. Что это будет за огонь? Тот же самый, что и всегда в моей жизни. Огонь схваток. Безумному духу не нравилось, когда ничтожества смели ему сопротивляться и шли против него? Что же, я знаю, как буду выбивать из себя грязь безумного духа.

Я встал и поклонился:

— Спасибо, старший Тизиор, за помощь и совет.

Он встал и ответно склонился передо мной в приветствии идущих:

— Пожалуйста, старший Леград. И… — Тизиор странно пошевелил бровями, а затем словно через силу спросил: — Могу ли я попросить об одолжении?

— Одолжении? — удивился я.

— Кристалл Древнего, — осторожно выдохнул Тизиор. — Пока он не отправился к Тиграм, я прошу выдать его Пизиту. Для тренировок, на время, — поспешил объясниться Тизиор. — Упустить такой шанс… — он покачал головой. — Я, как отец, не могу не попросить за сына.

— Понимаю, — кивнул я, а через миг просто бросил ему кристалл.

Тизиор поймал его, сжал в кулаке, снова поклонился:

— Спасибо, старший Леград, — вздохнул. — Как понимаю, у тебя осталось последнее дело?

У меня зачесалась бровь, но я счёл это хорошим признаком и даже с удовольствием — странным, но удовольствием — потёр её, стараясь прочувствовать это удовольствие полностью, ведь это точно было моё и только моё. То моё, что я намереваюсь сохранить при перековке.

— Да, последнее дело.

Можно много раз представлять себе этот момент в голове, но действительность всё равно отличается от того, к чему я готовился. А уж что я сейчас услышу от старшего Тизиора…

— Сейчас протрёшь дыру.

— Это вряд ли, — вернул я усмешку и решительно поднял левую руку.

Через миг в ней развернулась картина.

— Вот.

Мне не пришлось ничего объяснять.

Тизиор миг вглядывался в неё, а затем зло прищурился и рявкнул:

— Ну конечно, как я мог не узнать его⁈ — впился в меня тяжёлым взглядом. — Ты что, хочешь из моей внучки создать ему замену?

— Нет, старший, — мотнул я головой.

— Что нет? К чему тогда из всех своих подчинённых ты привёл сюда именно его?

— Старший…

— Да засунь себе это «старший»! — рыкнул Тизиор.

— Не слишком ли ты забываешься? — из пустоты раздался голос Пересмешника.

Как никогда не вовремя. Я скрипнул зубами, рыкнул не хуже Тизиора:

— Ты куда влезаешь⁈

Тизиор исподлобья огляделся, буркнул:

— Дожил. В средоточии моей силы мне указывают, как себя вести.

Он повёл рукой, и я вдруг ощутил скользнувшую по плечу… волну? Да, волну силы. Затем ещё и ещё одну.

— Бесполезно, — раздался полный насмешки голос Пересмешника.

— Уверен, невидимка? — мрачно спросил у пустоты Тизиор, и волны силы как-то изменились.

— Отец? — донеслась до меня полная тревоги мыслеречь Пизита. — Я атакую?

Я выругался. Сначала про себя, затем вслух:

— Какого дарса, Пересмешник? Ладно, когда я нанимал Мечей, ты горел желанием вырваться и хоть как-то, пусть и своей смертью втравить меня в неприятности. Но сейчас какого дарса ты распускаешь язык?

— Он…

— Да мне плевать, что он. Я спрашиваю, что ты, ничтожество…

Тизиор обернулся, вновь впился в меня взглядом, правда, уже другим:

— Вот оно, да? Помни, что это не ты и не твои слова, не твоё желание, Леград.

— Да неужели? — огрызнулся я, но всё же зубы сцепил и медленно сквозь них выдохнул.

— Отец! Не молчи! — с яростью прокричал где-то Пизит.

Я поморщился и, расцепив зубы, приказал:

— Да ответь ты ему, пока он не рванул сюда. Или ты тоже хочешь всё мне испортить, пусть даже и ценой жизни родных?

Тизиор на миг потемнел взглядом, но уже через миг толкнул мыслеречь:

— Не делай глупостей.

— Глупостей? — изумился Пизит. — Да ты же…

— Иногда в споре приходится прибегнуть к чему-то весомей слов. Не делай глупостей, сын. Мы лишь обсуждаем один личный вопрос.

Я кивнул и очертил печать.

Такую, что не затронула ни меня, ни Тизиора.

«Слабость».

Впившись взглядом в пустоту чуть ниже упавшей малой копии печати, я требовательно спросил:

— Мне казалось, ты отдал мне свою верность.

Невидимость спала, открыв стоящего на колене, опустившего голову и поднявшего перед собой вжатую в ладонь кулак Пересмешника.

— Это так, господин. Я виноват.

Не обращая внимания на это, я спросил снова:

— Мне казалось, у тебя есть только один враг, и ради уничтожения Эрзум ты пойдёшь на всё.

— Это не изменилось, господин.

Меня вновь обдало изнутри волной злости. Моей и не моей одновременно. Моей, — в которой я помнил, сколько крови Пересмешник попортил мне в гостях у Мечей и после. Не моей — в которой я был взбешён тем, что слуга посмел открыть рот и решать за меня.

Сцепив зубы, я повторил про себя: «Я Леград. Глава праведной фракции Сломанного Клинка, что ценит справедливость превыше всего, но вместе с тем ценит верность, преданность и честность».

Приказал:

— Извинись перед старшим Тизиором.

Пересмешник поднял голову и встретился со мной взглядом:

— Для вас, возможно, он и старший, господин. Но я его так называть не буду. Не заслужил. Я прикрою ему спину в битве с Эрзум, но старшим называть не буду.

Я напомнил себе — справедливость, — а затем с усмешкой спросил:

— Неужели один из моих слуг стал чуть менее безумным, чем был?

Пересмешник хмыкнул, поднялся с колен и развернулся к Тизиору, чуть сгибая спину:

— Уважаемый Тизиор, приношу извинения за свои грубые слова.

— Небо собирается упасть на землю? Имперец извиняется перед сектантом?

Пересмешник выпрямился, пожал плечами:

— Иногда Небо переворачивает всё в жизни так, что и сектанты извиняются перед имперцами.

Тизиор только хмыкнул, я же подвёл итог:

— С этим разобрались? Разобрались, старший Тизиор?

— Разобрались, — буркнул тот и потребовал: — Мы же договорились — разговор равных.

Я кивнул, повёл рукой, приказывая Пересмешнику:

— Отойди ко входу. И не используй невидимость.

— Слушаюсь, господин, ценящий уступки.

— И как? — вдруг спросил Тизиор. — Ты осознал, как нужно подавлять чужое, создавая себя нового?

Я криво усмехнулся:

— Если бы только чужое, — резко повёл рукой, словно отрубая одну часть разговора и переходя к другой. — Довольно об этом, — вновь тряхнул, но уже другой рукой и позабытой в спорах и противостоянии картиной.

— Когда-то эта картина и схожесть лиц сохранили жизнь Фатии. Удивительная, невозможная схожесть. Ты ничего не хочешь мне сказать об этом?

Тизиор буркнул:

— Иногда такое случается. Люди бывают похожи друг на друга.

— Может быть, но я знаю лишь один такой случай, и это Фатия. Не раз и не два я думал, что это не может быть просто так.

Тизиор поджал губы, насупился, глаза стали почти не видны под сердито сведёнными бровями, но смолчал.

— По сути, всё это, — я обвёл рукой зал, — её спасение, тройное спасение, напомню, наша с тобой встреча, наш союз против Жуков, моё сегодняшнее предложение по союзу против Алмазных Пауков — всё это состоялось только потому, что Фатия была одно лицо с той, кто умерла у меня на руках, впервые показав, насколько мои силы лекаря ограничены. Сама эта встреча была нам уготована Небом.

И снова Тизиор ничего не сказал мне. Пусть.

Я снова тряхнул картиной.

— Файвара умерла у меня на руках, Тола долгие годы считался погибшим. Что я должен был решить, когда увидел его живым? Что такое тоже иногда случается?

— Фатия не твоя Файвара, — наконец возразил Тизиор. — Нельзя заменить одного человека другим.

— Я и не собирался. Я лишь хочу продолжить то, к чему меня толкает Небо.

— Небо… — Тизиор покачал головой, спросил: — В прошлый раз ты ушёл от ответа. Ответь сейчас. Тола из Ордена, так?

— И да, и нет. Он из Ордена Небесного Меча, но не того, с кем сражался Альянс, а из того Ордена, что во Втором поясе.

Я сказал это и прикусил язык. Неверный ответ, неправильный. Это сейчас Ордена разделены, а во времена молодости Тизиора таланты Малого Ордена вполне себе переходили в Большой Орден. Да и сейчас Эрзум заставляют биться обращённых в долговые слуги орденцев не только против собратьев из Большого Ордена, но и на Полях Битвы против сектантов. Ведь именно об этом рассказывали Самум и Лир.

Тизиор медленно кивнул:

— После дела с Жуками я сумел убедить Фатию в том, что ей не нужно уходить на Поля Битв. В этом скудном году Фатия сейчас как раз в их бывшем городе, наводит порядок в новой лавке нашей секты. Вернётся через неделю. Удивительно вовремя, — скривился Тизиор. — Возможно, именно Небо хотело этой встречи, но устраивать её будешь ты, всего лишь человек. Не ошибись. Этого тебе ни я, ни сын, ни невестка не простим.

Не став дожидаться моего ответа, Тизиор быстрым шагом ушёл, рявкнув где-то за дверью:

— Вина мне! Атрия — проводить в покои!

Я вздохнул, вновь потёр бровь, старательно не замечая взгляда Пересмешника, над которым всё ещё висела моя «Слабость».

Вот интересно: есть моё старое отвращение к вину, идущее от Орикола и деревни в Нулевом. Есть безразличие духа к вину. Во всяком случае я не помню, чтобы Каори или Изард вообще пили, даже воду.

Есть мои, появившиеся не так давно, попытки запить вином какие-то потрясения в жизни.

Вероятно, мне бы стоило и сейчас поддаться этому желанию и, возможно, даже присоединиться к Тизиору, но что, если безумный дух, занимая тела людей, как раз пробовал недоступные ранее наслаждения?

Какая часть моего желания глотнуть вина — это моё, а какая — не моё? Что нужно сохранить, а от чего отказаться? К чему в итоге прийти?

Взгляд Пересмешника мне уже надоел, поэтому я буркнул:

— Что? Или ты забыл, что твоя встреча с детьми — тоже стечение невозможных обстоятельств?

Пересмешник переменился в лице:

— Не забыл, господин.

Я, всё ещё недовольный — как собой, так и ответом Пересмешника — буркнул, увидев слугу в коридоре:

— Идём.

К дарсу вино. Выпью его только когда сумею перековать себя, и формации Истока не поднимут тревогу, едва я шагну за стены города. С Седым, старейшинами, советником и Виликор. Вина из Снежных Ягод.