Пепел и Тьма

Глава 7

Я проснулся не от привычной суеты «братьев», не от их разговоров, с которых обычно начинается каждое наше утро, не от склоки Крыса с очередной «жертвой» его скотского характера, а от пронизывающего холода, ломившего каждую косточку моего тела.

Я будто оказался на улице в самый мороз, распластавшись на льду, хотя подо мной был ворох тряпья, из которого мы обычно делаем себе лежанки для сна. Неподалёку потрескивал догорающий костер. Мы не тушим его на ночь. То есть чисто теоретически замерзнуть настолько сильно я не мог. Но меня буквально трясло от холода.

Болело все тело, мышцы сводило от напряжения, голова гудела, к горлу подкатывал неприятный тошнотворный комок.

Глаза открылись с трудом. Серый рассвет едва пробивался сквозь запыленные окна, расположенные под самой крышей. Бо́льшая часть нашей банды еще дрыхла, те, кто уже встал, вяло слонялись по цеху, подтаскивая новую порцию дров для костра.

Утро вроде было обычным, но при этом — совершенно другим. Теперь к нему примешивались запах крови и чувство опасности, поселившиеся в моем сознании. Хотя, подобные ощущения, конечно, были только у меня. Остальные понятия не имели о том, что произошло во время нашей ночной вылазки. Естественно, я многое из случившегося скрыл.

— Что за ерунда…

Я попытался потянуться, но не смог. Тело было словно чужое. Моргнул несколько раз воспаленными веками. Даже тусклый свет казался болезненно неприятным. И тут же, как назло, опять нахлынули воспоминания. Наверное, чтоб мое и без того поганое состояние, стало еще га́же.

Воспоминания не о том, что произошло в ангаре. Это я вообще ни на секунду не забывал. Мне кажется, даже сквозь тяжёлый, глубокий, похожий на вязкое болото, сон, я все равно думал о случившемся.

Не о погибших высокородных. Черт с ними. Волконские, Суворовы, Разумовские, Долгоруковы, Державины или остальные четверо Родов мало волнуют человека с Нижних улиц. Мы живем в разных мирах и эти миры не пересекаются. Раньше не пересекались.

Безымянный — вот он, пожалуй, беспокоил меня по-настоящему. Судя по разговору, услышанному вчера, этот козёл собирается превратить наш район в конвеер для рабов.

А что? Удобно. Например, тем же Суворовым. Одно дело, когда надо платить деньги людям, работающим на фермах. И совсем другое, когда они будут делать это за еду.

Единственный нюанс — я так и не понял, каким образом Безымянный собирается провернуть подобный фокус. Население Нижних улиц достаточно велико́. Соотношения подростков ко взрослым — пятьдесят на пятьдесят. Рабочие слишко быстро и скоропостижно мрут от нашей «замечательной» жизни. И вот мне любопытно, как можно заставить огромное количество людей признать себя рабами?

Но уже сам факт, что Безымянный думает о столь волнительных перспективах, заставляет напрячься. И уж тем более, что эти перспективы известны хоть кому-то из благородных. Они за такую возможность уцепятся руками и ногами.

Однако даже это беспокоило меня не настолько сильно, как говорящие мертвецы. Вернее то, что говорить мертвецов заставляю вроде бы я. То есть, если рассуждать логически…

Некроманты поднимали мертвых. Я вчера практически оживил труп. Соответственно я — некромант. Схема максимально простая. Одно вытекает из другого. А я, как бы, вообще не желаю быть некромантом.

Во-первых, мне страшно! Такое чувство, будто внутрь моего тела поселили какой-то потусторонний зародыш. Словно в фантастический ужастик попал. Во-вторых, много десятилетий за некромантами по всей империи как умалишенные носились Гончие, чтоб потом этих некромантов убить. А Гончие, это вам не обычные маги.

Они способны объединять свои силы. Поэтому работают Псы, как правило, четверками. Вода плюс земля, плюс воздух, плюс огонь. В итоге «скромный» отряд из четверых Гончих может справиться с любой напастью, даже с некромантом. Особенно с таким недоделанным как я.

И вот умирать я не хочу еще сильнее. Согласен даже таскать в себе пугающую силу, лишь бы оставаться живым.

Имелась, правда, все-таки маленькая, крохотная надежда, что дело не во мне. Просто…

Я не знаю, как передается некромантия и откуда берутся некроманты, но она точно не ветряная оспа и воздушно-капельным путем ее подхватить нереально. То есть, по-хорошему, не мешало бы слегка расширить свою информационную базу и выяснить, откуда это могло появиться во мне. Вдруг все же я просто оказался в месте, где столь пугающим делом занимался кто-нибудь другой, а меня просто «зацепило».

Мало ли. Может, заказчик какое-нибудь специальное заклятие оставил. Или это — побочный эффект, когда тебя убивает Палач. Может люди, погибшие от руки Палача, любят потрындеть о том-о сем после смерти. Вон, говорят, если курице отрубить голову, она еще несколько минут будет бегать без головы. Суворов, конечно, не курица, но можно ведь и не придираться к деталям.

А Бритоголовый просто реально страдает особой формой Пепельной лихорадки, например. Не знаю! Готов принять любую версию, в которой за мной не гонятся имперские Псы и во мне не живет опасная сила.

Хотя, конечно, стоит признать, надежда на стечение обстоятельств или совпадение была слишком крохотной. Все из-за того сна, что приснился мне вчера днем. Теперь я уверен на сто процентов, это было неспроста. Вот только где, когда и как я мог вляпаться в подобное дерьмо?

Тринадцать лет был обычным, нормальным человеком. Жил, никого не трогал. Соответственно, со мной все было в порядке. Будь у меня задатки к некромантии, это выяснилось бы уже давно. Соответственно, все происходящее связано с Леонидом, который мне приснился.

Кто он такой? — вопрос. В том смысле, что сюжет сна явно относился к далёкому прошлому. Мог ли этот Леонид быть тем самым злобным уродом, который проклял всех нас? В принципе, да. Тем более, во сне повсюду кружился пепел.

Но с другой стороны, мог и не быть. Этих некромантов раньше шлялось по империи, что собак нерезаных. Пока императору вдруг срочно не приспичило вывести их под корень. А пепел дорисовало, к примеру, мое подсознание. В общем, как ни крути, но мне нужна информация. Вот это — точно.

Кроме размышлений о некромантах, волновал еще один нюанс. Впервые я соврал своим «братьям», своей единственной семье.

На самом деле, сделал это ради их блага. Сначала, конечно, таких мыслей не было. Мы просто мчались втроем: я, Крыс и Балагур, мечтая быстрее оказаться в родном и внезапно очень сильно полюбившемся нам цеху.

— Урод! Из-за тебя! — задыхался Крыс, на бегу кидая на меня злобные взгляды и не менее злобные фразы. Правда из-за быстрого движения они у него выходили короткими и логически между собой не связанными. — Почему только одну коробку⁈ Запорол все! Теперь нас найдут! Это ты виноват!

Я не отвечал. Слова Крыса тонули в гуле сирены, в шуме дождя.

Вообще-то со мной только что говорил мертвый человек. Он говорил со мной! В моей голове не укладывалось, как такое возможно, но это произошло. Крыс может ругаться сколько угодно. Он не видел. Он не слышал. Он не был на моем месте. Так что по-хорошему, ему бы вообще завалить хлебало. Другой вопрос, что сказать ему это в лицо я не могу.

Для себя решил, в банде никто не должен знать о той ситуации, свидетелем которой я стал. Имею в виду, Палача, беседы Волконского с Суворовым и Безымянного. Тайна, о которой известно хотя бы двоим, уже не тайна. Мои уши слышали то, за что можно поплатиться жизнью. Совершенно не собираюсь своим собственными руками сокращать ее. Ну а про мертвеца даже и говорить не стоит. В этом я вообще никогда никому не признаюсь.

Резкий свет фар вырвал нас из темноты переулка. Это был наземный транспорт Патруля.

Мы успели нырнуть в грязную нишу под лестницей, ведущей на верхний уровень. Тяжелый рев двигателя, скрежет шин по мокрому бетону, крики охраны — все пронеслось мимо нас, устремляясь к ангарам. Мы сидели тихо, пока опасные звуки не исчезли.

— Чуть не угодили в лапы Патруля, — прошипел Крыс, дрожа всем телом. Внезапно вся его крутость куда-то исчезла. Сейчас это был мокрый, испуганный, долговязый семнадцатилетний парень. — Все из-за тебя, Малёк! Ненавижу! Вечно ты что-нибудь учудишь!

Мы добрались до нашего склада где-то через час, вымокшие, измученные, покрытые слоем грязи. Постоянно приходилось прятаться, скрываясь от патрулей, которые из-за сработавшей сирены будто взбесились.

В цеху было тепло и относительно сухо. Несколько ребят, во главе с Гризли, сидели у догорающего костра.

Увидев нас, они все одновременно вскочили на ноги. Естественно, вой сирен был слышен и здесь, поэтому «братья» волновались, предположив, что случилось самое плохое.

— Ну? — Гризли сделал шаг вперед, настороженно ощупывая взглядом ящик в руках Балагура. — Получилось?

Балагур молча подошел к вожаку и поставил коробку к его ногам.

— Получилось⁈ Едва не сдохли там! Только одну упаковку взяли. И главное — сирена сработала! Теперь нас всех вычислят! В идеале план выглядел совсем иначе. Тихо приходим, тихо берем и тихо уходим. Пропажу этих имплантов заметили бы, дай бог, при следующей инвентаризации. И то не факт. А теперь что? Это он виноват! — Крыс ткнул пальцем в меня, его голос сорвался на крик. — Этот урод все испортил!

Я стоял, не двигаясь. Чувствовал, как грязь стекает по лицу, но даже не вытирал ее. Пускай. Глядишь, и кровь окончательно смоется. Меньше будет вопросов.

Лора тоже была тут. Ее светлые глаза метнулись ко мне, в них появился страх и… облегчение? Она еле заметно дёрнулась вперед, видимо, собираясь броситься навстречу, но вовремя остановилась, вспомнив, что в банде такое проявление эмоций не принято.

— Малек! — выдохнула она, ее голос был тихим, но я все равно услышал его сквозь вопли Крыса.

Тут же, откуда ни возьмись, появился Болтун. Он выскочил из-за спины Лоры и стрелой метнулся ко мне. Пискнул, вскарабкался по штанине, зарылся в куртку, тычась холодным носом.

Я опустил замок вниз, позволяя ему забраться внутрь. Как только горностай оказался в кармане, меня окончательно накрыло состояние покоя. Последние остатки напряжения как рукой сняло.

— Он виноват! — снова заорал Крыс, который своей истерикой напоминал бесноватого.– Из-за него всё! Сигналка! Нас теперь найдут! Ненавижу тебя, Малек!

Придурок сделал шаг в мою сторону, а затем, вскинув руку, ткнул в меня пальцем. Наверное, чтоб все наверняка поняли, о ком идет речь.

Болтун, привлеченный усилившимися воплями, резво выбрался из-под куртки, посмотрел внимательно на красного от злости Крыса, а потом вдруг резко прыгнул вперед.

Честно говоря, я даже успел позлорадствовать, представляя, как горностай сейчас вцепится в рожу этому придурку. Но нет. Болтун выбрал другую цель. Он в прыжке, с лёту, цапнул зубами указательный палец Крыса, которым тот тыкал в меня, и повис на нем.

— Аааа! — взвыл Крыс. — Тварь! Отпусти! Больно!

Он принялся трясти пострадавшей конечностью, пытаясь скинуть горностая, но Болтун упорно не разжимал зубы.

Крыс заорал еще громче, а потом вообще принялся бегать по складу кругами, размахивая рукой. Горностай при этом, крепко сжав челюсти, мотылялся на пальце, как всадник, оседлавший дикого мустанга.

— Тихо! — рявкнул Гризли, — Хватит! Устроили тут…

— Он меня укусил! Эта тварь! — визжал Крыс, его лицо было перекошено от страха и боли.

Остальные «братья» гнева Крыса не разделяли. Наоборот. Некоторые начали тихонько посмеиваться в кулак или отвернувшись в сторону. Слишком многим этот урод насолил, слишком многих обидел.

Лора покачала головой, усмехнулась, быстро подошла к Крысу.

— Стой, дурак! Не дергайся!

Она осторожно взяла горностая, который наконец разжал зубы, и передала его мне. Болтун тут же метнулся обратно под куртку. По-моему, он был крайне доволен собой.

Гризли бросил последний скептический взгляд в сторону воюющего Крыса, затем повернулся и посмотрел на меня.

— Малек, — тихо сказал он. — Рассказывай. Что там случилось на самом деле? Почему сработала сигнализация? И чья это кровь?

Черт… Заметил все-таки…

Я открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Как рассказать им о заговоре Родов, о Безымянном, о Палаче, о мертвеце, который заговорил? Как объяснить это, не показавшись сумасшедшим и не напугав их до смерти? К тому же, теперь, когда я знаю, что Гризли отчитывается о составе банды Безымянному, доверия у меня к нему нет.

Я просто стоял, молчал и смотрел на вожака. Хотя, вполне очевидно, говорить все равно придётся. Это Балагуру хорошо, он немой. С него никто не спросит ответа. А у меня такое не прокатит.

Я едва заметно кивнул в сторону темного, заваленного хламом угла, где стоял старый, разбитый стол — нечто вроде импровизированного «кабинета» нашего вожака. Это был намёк на приватный разговор.

Гризли понял. Его глаза сузились на мгновение, потом он тоже кивнул.

— Ладно. Идем. Крыс, заткнись уже, ради бога! Лора, займись им. Перевяжи что ли палец. Не знаю. Спиртом обработай. Иначе он так и будет визжать. Остальные — разойтись.

Гризли повернулся и направился в угол. Я пошел за ним, чувствуя на себе любопытные взгляды присутствующих. Всем хотелось услышать мой рассказ.

Когда мы приблизились к столу, Вожак подтолкнул ногой перевернутый ящик и уселся прямо на него. Я остался стоять напротив.

— Ну? — он посмотрел мне в глаза. — Выкладывай. Все.

Я сделал глубокий вдох, стараясь собрать мысли в кучу. Что именно рассказать, чтобы это звучало правдоподобно?

— Пролез под пол, как ты говорил… — начал я, тщательно подбирая слова. — Там было темно… и грязно. Очень узко. Копал, копал… Копал, копал…

— Малёк! — Гризли поморщился. — Может, ближе к делу?

— Нет, погоди. Давай все по порядку.

Я еще минут пять рассказывал о том, как рыл землю, как пробирался под настилом ангара. Упомянул, как едва не застрял. Про видение, про вспышку в собственной голове и беззвучный шепот, естественно, не сказал ни слова.

— Я выбрался…но там, внутри…там были… люди. Двое. Они оказались мертвы.

Гризли нахмурился.

— Мертвы? Ты видел, кто это сделал?

— Нет, — соврал я, чувствуя тяжесть своей лжи. Хотя, с другой стороны, реально ведь не видел. — Когда выбрался, они уже… лежали. На полу. Испугался и понял, действовать нужно быстро. Взял только одну коробку, которая была ближе всего.

— А сирена? — спросил Гризли. — Когда она сработала? Пока ты был внутри?

— Когда уже вылез, — ответил я. — Когда выбрался наружу. Сигналка — не моя вина. Она включилась по какой-то причине, не имеющей отношения ко мне. Зуб даю!

Я посмотрел Гризли прямо в глаза, стараясь выглядеть испуганным, но честным. Вожак молча слушал мой рассказ, его взгляд был сосредоточенным. Он явно взвешивал каждое слово, сравнивая с тем, что кричал Крыс.

— Кто это был? Не рассмотрел? Убитые.

— Нет. — Ответил категорично, без малейших сомнений в голосе. — Я слишком испугался. Один вроде постарше, другой помладше. Оба одеты очень хорошо, дорого. Не из Нижнего города. Там еще свет такой в ангаре, приглушённый. Да и не до трупов мне было.

— И ты никого не видел? Вообще? — Снова повторил один и тот же вопрос Гризли. Такое чувство, будто он специально гонял меня по кругу, чтоб я сбился и раскололся. — Не видел, кто мог это сделать? Ни до, ни после?

— Нет, — Ответил во второй раз еще более чётко, стараясь, чтобы ложь звучала убедительно. — Только мертвых. И тех не разглядывал. Чуть в штаны не наделал. Честное слово. Когда выбрался, сразу в лужу крови вляпался. Поэтому весь в нее уделался.

Гризли долго молчал, переваривая информацию. Я его не торопил. Просто ждал, пока он созреет хоть до чего-нибудь.

— Ладно, — наконец сказал вожак, его голос был усталым. — Похоже, ты вляпался по-крупному, Малек. И мы вместе с тобой. Трупы в ангаре Волконских… это вызовет пристальное внимание. Уверен, сто́ит ждать такое расследование, какого Нижние улицы давно не видели. Полицейские, Гвардия Порядка и, возможно, маги будут перекапывать каждый сантиметр нашего района.

Гризли отвернулся и посмотрел на коробку, которую принес Балагур.

— Ладно…Главное, что товар у нас. Но продать его будет в сто раз сложнее. И опаснее. И… нужно залечь на дно. Сейчас будет жарко. Очень жарко.

Он встал с коробки, подошел ближе и дружески хлопнул меня по плечу.

— Смой с себя это дерьмо и кровь, Малёк. А еще постарайся не высовываться. Никому об убийстве пока не говори. Даже нашим. Вообще никому.

Я кивнул, соглашаясь со словами Гризли. Они полностью соответствовали моим намерениям. Естественно, никому ничего не собираюсь говорить, не дурак. Вот только вожак не знает, что его имя тоже стоит в списке «никому». Оно там на первом месте.

— Понял, Гризли.

Я повернулся и пошел обратно к костру.

Сразу после нашего разговора отправился к своей лежанке, рухнул на нее и практически в секунду вырубился. Болтун, выбравшись из-под куртки, тоже улегся рядом. Такое чувство, будто он охранял мой покой.

А вот теперь я проснулся с полным ощущением, что очень скоро, возможно прямо сейчас, сдохну.

В горле першило. Тело болело так, будто меня били всю ночь. Неужели заболел?

С трудом принял сидячее положение, несколько раз тряхнул головой и медленно сделал пару кругов руками, чтоб хоть немного размять мышцы.

— Выглядишь как перемолотое мясорубкой дерьмо, Малёк. И весь бледный. — Раздался голос Гризли прямо надо мной.

Он подошел совсем незаметно, но я настолько погано себя чувствовал, что даже не имел сил как-то отреагировать на его появление.

Вожак наклонился, прижал ладонь к моему лбу и с досадой покачал головой.

— Горячий. Черт. Не хватало еще, чтоб у нас тут лазарет начался. Если ты заболел, можешь и остальных заразить. — пробормотал он. — Иди к врачу. К тому, что на Промышленной. Рихард его зовут. Помнишь? Он берет дорого, но не задает лишних вопросов. Дам тебе денег из «общака».

Гризли достал из-под толстовки мятый кошелек. Он всегда держит его при себе. Носит на верёвке, как амулет. Следом появились несколько купюр, которые перекочевали из руки вожака в мою ладонь.

— Иди сейчас же, Малёк, не тяни. Чем быстрее, тем лучше.

Я хотел отказаться, хотел сказать, что обойдусь, но тело снова прострелило болью. Ломота была настолько сильной, что желание имелось лишь одно — лечь и сдохнуть.

— Возьми Шустрого с собой, — добавил Гризли. — Вдвоем безопаснее. И будьте аккуратны.

— Я пойду с ним, — раздался голос Лоры.

Она поднялась со своего лежака и подошла к нам, Болтун, как ни в чем не бывало, спокойный и счастливый, устроился на ее плече. Надо же… Ты гляди, как сдружились.

— Лора? — Гризли посмотрел на девчонку, потом на меня. Подумал немного. Кивнул. — Ладно. Иди с ним. И пока будете там… — взгляд вожака стал серьезным. — Присмотритесь. Прислушайтесь. Что говорят в городе? Что слышно про вчерашнее? Охрана Волконских или Суворовых не рыщет по улицам? Узнайте, насколько жарко стало из-за этой бучи с кражей. И, напоминаю, будьте осторожны.

Буча… Гризли на самом деле никому не сказал про мертвецов. Он говорит о случившемся только как об ограблении.

Я поднялся с пола, опираясь о стену. Голова закружилась. Болтун тут же спрыгнул с плеча Лоры, перебрался ко мне и нырнул за пазуху, прижимаясь теплым комком. Странно, но как только горностай оказался на своем привычном месте, мне вдруг стало немного легче.

Пока я топтался, Лора уже успела переместиться к выходу. Она ждала меня там, поправляя капюшон.

Мы вышли из относительной безопасности цеха в серый, прохладный день Нижних улиц. Я чувствовал себя загнанным, больным зверем, который не знает, куда бежать.

Проблема в том, что настоящая беда сидит внутри меня. Настоящая беда это — я сам. А от себя, как известно, не убежишь.