Патч и Магия

Глава 11. Криптоключ

Евсей Борисович уставился в монитор. Педро-Диего, его личный секретарь, которого он обычно называл просто Петрович, молча стоял позади, прищурившись и поджав губы.

– И что, все средства ухнули туда? – медленно спросил Евсей Борисович, после чего не дожидаясь ответа вскочил и заорал, – папашка что, двинулся совсем в своей игрушке?! Заигрался, мать его, до маразма?!!!

Педро-Диего посмотрел на упавший на пол ноут. Тот не разбился, дорогая модель, металлический корпус, защищённый экран – если верить рекламе, с таким ноутом можно было купаться в бассейне, прыгать с парашютом, кататься на лыжах или вот так, от нервов скидывать с размаху на пол – ничего не будет.

Евсей Борисович постоял, посопел носом, потом почти спокойно обратился к секретарю.

– Петрович, скажи, нахера? Нахера он это сделал?

– Была пара моментов, когда бизнесом интересовались. Возник вопрос, как можно сохранить средства без риска потерять их в случае атаки конкурентов или других структур, – Педро-Диего говорил нарочито сухо, словно пытался спрятаться за формальными фразами.

– Ну точно! Собрать кучу бабла, вбухать их в… Как оно там называется, Петрович? – Евсей Борисович говорил, почти не разжимая губ, и морщился при этом, словно каждое слово царапало ему рот.

– Распределённый транш. Борис Геннадьевич сам придумал термин и сам все осуществил.

– Получается, что он взял бабки и раскидал их мелкими порциями…

Евсей Борисович замолчал, только пальцы продолжали двигаться, описывая круги в воздухе. Педро-Диего подождал некоторое время продолжения, но потом все же перехватил слово:

– Провёл серию мелких анонимных инвестиций. Анонимных – чтобы невозможно было отследить, мелких – чтобы… невозможно было отследить.

– Инвестиций, сука, – прошипел Евсей Борисович. – Инвестиций – чтобы невозможно было отследить, да?

Педро-Диего кивнул.

– И достать теперь это бабло невозможно? – спросил Евсей Борисович.

Педро-Диего кивнул и продолжил:

– Был ключ. Криптоключ. Борис Геннадьевич закодировал систему траншей так, чтоб даже от нас невозможно было отследить.

– Не доверял, значит? – сказал Евсей Борисович.

Смотрел он при этом в стол, отчего был похож на провинившегося школьника. Педро-Диего кивнул, но вспомнив, что Евсей Борисович его не видит, заговорил вслух:

– Тогда предполагалось, что у нас может действовать агент. Чей он, было неясно, но…

– Мне он, сука старая, не доверял! Чё тебе неясно, – прошипел Евсей Борисович.

Он выпрямился, посмотрел на помощника, со всей злости сжав кулаки. Затем сел в кресло и, осознавая патовость ситуации, обмяк. Педро-Диего прошёл через кабинет, чтобы достать из бара бутылку и, плеснув в рюмку коньяку, поднёс его боссу. Тот выпил залпом, выдохнул и закашлялся.

– Спасибо, Петрович, – сказал он. – А если б был этот грёбаный ключ, мы могли бы отследить все эти распределённые, мать их, транши?

Педро-Диего кивнул.

– Там все было по-хитрому организовано. Инвестиции могут быть изъяты в течении двадцати четырёх часов в полном объёме.

– Это если их не просрали, – вполголоса добавил Евсей Борисович.

– Вместе с дивидендами, – закончил Педро-Диего.

– И сколько там? – спросил Евсей Борисович.

Педро-Диего пожал плечами.

– Когда выводили, было полтора триллиона. Динамика рынка непостоянна. Но сильно он не проседал за этот период, а значит, даже если где-то какая-то часть потерялась, другая могла подрасти. В этом и была общая идея Бориса Геннадьевича – не полагаться на одну или десяток инвестиций, а инвестировать почти напрямую в структуру рынка. Это обеспечит надёжность и…

– Заткнись, Петрович, башка трещит, – почти простонал Евсей Борисович.

Наступила тишина. Потом босс снова заговорил:

– Значит, так. Бабок у нас сейчас – чисто на поддержку штанов. Так?

Педро-Диего уже по традиции молча кивнул.

– Все свободное бабло старый хрен засунул в свои распределённые, как их там… А ключ? Куда, кстати, он дел ключ? А?

Секретарь ответил не сразу. Он сперва подумал, вспомнив Бориса Геннадьевича и его принципы, его слова. И слова о сыне в том числе.

– Запомнил. Ключ – это пароль, набор цифр и букв. Их надо ввести в консоли, и в ответ консоль предложит набор команд. Можно будет ввести номера счетов, куда следует произвести обратную транзакцию, и в течение двадцати четырёх часов все…

– Запомнил, сука. Запомнил и сдох, – медленно сказал Евсей Борисович. – Но сдох он не просто так, он сдох в этой своей дурацкой игре. А значит…

Он снова замолчал. Педро-Диего тоже притих.

– Кто там у нас разбирается в этой хреновине? Тащи его сюда, – скомандовал наконец Евсей Борисович.

– В транзакциях? – уточнил Педро-Диего.

Босс глянул на него и покачал головой.

– В игре, Петрович! В игре! В транзакциях пока нечего разбираться! – рявкнул он.

Педро-Диего кивнул и быстро выскочил из кабинета. Евсей Борисович встал, погрузившись обратно в свои мысли и маясь в ожидании специалиста, обошёл стол и поднял свой ноутбук.

В этом кабинете Виталик ни разу не был. Перед его глазами предстала большая, почти пустая комната, одна стена которой представляла из себя сплошное стекло. Посреди кабинета красовался огромный стол, а за ним и соответствующее по статусу кресло… и босс – парень, считай одних с ним лет, в дорогом мятом костюме. Секретарь руководителя, который проводил Виталика сюда, быстро пересёк кабинет, тихо что-то сказал начальнику, на что тот одобрительно кивнул.

– Слушай, ты ж в этой нашей игрушке разбираешься, верно? – сказал босс.

Виталик почувствовал, что злится. Его выдернули с работы, его тащили через полгорода ничего не объясняя, приволокли сюда и все ради того, чтобы молодой остолоп задавал идиотские вопросы? Он подавил раздражение – вылететь с работы не хотелось, а молодой начальник, по слухам, был тот ещё кадр. Мог и выгнать без штанов. А деньги, работа? Интересная работа, между прочим! Особенно после мутной смерти пяти программистов, которые все это разрабатывали в самом начале. Ведь ему приходилось разбираться в записях, кодах, алгоритмах. И Виталик то и дело поражался, как хитро и умно был построен интеллект игры.

– Разбираюсь слегка, – ответил он боссу, параллельно прокручивая у себя в голове, – «Как же его… Евсей, вроде. Папаша его Борисом был, значит, Борисович. Вот старикан игру любил! Тоже нервный был, но игру он любил».

– Скажи мне, Витя, – Евсей Борисович явно пытался говорить задушевно, и Виталику стало смешно – имя-то босс перепутал. – А если кто подохн… умрёт в этой вашей… нашей игре, записи его останутся? Память его там, сумки.

Секретарь наклонился к уху босса и что-то шепнул.

– Да, инвентарь всякий, останется?

– Конечно. Игра постоянно сама себя бэкапит. Шифрует и бэкапит.

Босс поморщился, словно услышал что-то плохое. А что плохого-то может быть в бэкапах? Особенно в шифрованных. Сохранность данных, устойчивость к разного рода атакам – это же очень важно. Виталик хотел всё это сказать, но посмотрел на лицо босса и промолчал.

– А достать эти записи можно?

– Ну да. Надо зайти в игру, отправиться на место смерти персонажа, ввести в консоли команду…

– На место смерти? А ты знаешь, где умер… мой отец?

Начальник замялся в своей фразе, и Виталик понял, что слухи о том, что Евсей Борисович терпеть не может отца, а второй, в свою очередь, подозревал сына в том, что тот хочет прибрать к рукам корпорацию – сплошная правда. И тут Виталик вспомнил ещё кое-что и замялся.

– Ваш отец… Он умер… Ну, там война была, большая битва… – сам Виталик не присутствовал, но логи битвы смотрел.

– Ну? – босс, кажется, начинал сердиться.

– В общем, надо попасть на место смерти и выяснить. Его как-то по-хитрому убили, особым оружием. Понимаете, там, в игре… Короче, может оказаться, что часть данных стёрта безвозвратно.

– Так…

Евсей Борисович больше не смотрел на Виталика. Теперь он смотрел куда-то в потолок и лишь нервно барабанил по столу пальцами. Секретарь молча скользнул по кабинету. Открыл дверцу в стене, он достал из бара полупустую бутылку, налил в бокал «успокоительное» и отнёс боссу. Тот, махом опрокинув содержимое бокала, махнул рукой в сторону программера:

– Брысь, ты, как там тебя. Мне подумать надо.

Виталик немедленно испарился и за дверью с облегчением выдохнул.

«Не всё же котам масленица, не все же карты должны доставаться таким, как Евсей, прости господи, Борисыч», – подумал он злорадно. – «Повезло мудаку родиться в правильной семье, он и думает, что всё ему положено прямо в тарелку!»

В голове программиста заиграла старая песенка:

Дорогой ребёнок ещё с норковых пелёнок

Знает почему он и насколько папе дорог…

Он даже на всякий случай оглянулся – закрыта ли дверь, не заметит ли босс его злорадства, а на лице выступила улыбка.

«У начальства проблемы. И проблемы с игрой», – сказал он сам себе по дороге к лифту. – «А значит, скорее всего я буду привлечён к их решению, как самый очевидный и сильный специалист в этой отрасли. А тут можно попросить и повышения зарплаты, и премии, и бог весть чего ещё. Наконец-то повезло! Наконец-то появилась возможность прыгнуть на место Грега Митчела!»

Правда всё ликование Виталика прервала мрачноватая мысль, что на этом самом месте Грега убило током прямо в капсуле игры. И вообще, игра ведёт себя как-то странно – непонятно, что там Грег в неё заложил. И старого босса, убило каким-то необъяснимым образом. По всем правилам не должно было, а вот нате вам.

«Надо провести своё частное расследование по обстоятельствам гибели короля Блута», – сказал Виталик сам себе и, покинув лифт, быстро пошёл через огромный холл. – «И когда придёт время, вся нужная информация будет у меня, и только у меня, а там посмотрим, кто будет боссом. Скорее всего, надо будет кое-что подтереть в логах… и в коде… и прямо внутри игры».