Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

ЛУНА МАСТЕРА. Ч. 9

ЛАЙЛ ГРОСКИ

В минуту нечаянного оптимизма я попросил судьбу: «Пусть будет так, чтобы это дело с пьющим яприлем завершилось попроще и побыстрее, а?» Судьба внимательно выслушала мои просьбы, показала фигу и с хохотом куда-то отвалила, оставляя мне на прощание хаос.

В небеса взбиралась разбухшая от серебра Луна Мастера, а значит, наш знакомый пьянчужка мог почувствовать жажду. Так что действовать пришлось в стиле Гриз Арделл: сломя голову, еще и придумывая попутно план.

«Берем всего и побольше», — значилось первым пунктом плана. Единогласно одобренном всеми, даже Нэйшем. Благо, было из чего выбрать, в подвалах «Богатой лозы» стройными рядами прохлаждались не только вина.

— Ликёра сливового берём шесть… — перечислял я замороченному хозяину. — Шипучие есть? Мел, что наш дружочек предпочтет из шипучих: сладкое, полусладкое?

Мел присела за столом и задумчиво водила по карте кончиком кинжала — прикидывая, в каком месте мы сразим свиночку своим умением смешивать.

— Послаще бери, яприли лакомки все… Черт, мили на три придется отсюда уйти, чтобы хотя бы на его тропу… и как бы он в другое место не пошел.

Например, к уютным погребам старины Вельекта.

— А если приманить? Разлить пару бутылок… знаешь, по направлению к вечеринке. Вроде как, посигналить: «Эгей, только сегодня! Наливаем бесплатно по предъявлению рыла!»

— Угу. И половина округи на это дело сползётся.

Парень, которого Нэйш сбросил с лестницы, сперва постанывал, потом очнулся и уполз наверх. Наверху тоже слышались стоны и проклятия, наподобие: «О-ох, что это за уроды?» — «Северяне какие-то отбитые, всю таверну купить решили».

— Спасай после этого мир от свиного алкоголизма, — меланхолично заметил я, пересчитывая поданные хозяином бутылки виски. — Вот она, благодарность.

— Мне кажется, для тебя это скорее прогресс, Лайл, — негромко заметил Нэйш.

— Кто бы говорил. Это не я тут трачу деньги на спиртное для яприлей.

— К величайшей моей печали — для него это тоже прогресс, — выдал Лортен, нежно поглаживая бутылочку рома. — Кто знает, может, он наконец-то осознает радости жизни…

— Пьяных живодёров не хватало, — отозвалась Мел от стола. — Пухлик, да, придётся приманку бахнуть. Возьми там ещё дюжину чего-нибудь с сильным запахом.

Вечер понемногу проникался праздником. Поужинать удалось отменно и за счёт заведения, хозяин провожал нас благодарными слезами, а на улице оказалось, что у нас компания.

Местные выпивохи успели насплетничать о нас всем и каждому. Когда мы грузили ящики на повозку — из-за каждого дерева за нами следило по паре глаз. Из особо качественных кустов — до шести пар.

Шепотки могли привести в экстаз пару-тройку репортеров столичных газет.

— Это они кого приволокли-то с собой? Ну, этот, в белом?

— Да енто главный у них там, в питомнике. Ентот… варг.

— Да как же варг, когда им убивать ни-ни, а этот вона сколько отметелил.

— Так и не убил же!

— А людей, которые Лоринду искали, зачем прибил?

— Бутылок, бутылок сколько тащуть! Моему Сирку — и то на девятницу б хватило.

— Ну, дык… свин пьяный, да? Как с ним стрезва-то тягаться? Уедут подальше — а потом это всё в себя, сталбыть, кээээк…

— Всё?! В себя?!

— Дак северяне ж! Они, говорят — прорвы на это дело! Вот как ужрутся, так яприля-то сходу и запыряют!

— Чем запыряют-то?

— В задницу шомполом, — рыкнула Мел. — Вылезайте, дело есть!

За кустами и деревьями обозначилось молчание. Приправленное какими-то опасениями насчёт шомполов.

С местными пришлось договариваться мне: нужно было хорошее корыто, желательно — чтобы ещё и доставили в оговоренное место. Ещё нужно было набрать с десяток быстроногих бегунов. Чтобы обеспечили приманку — винный след до намеченной для яприля выпивки.

Местные прониклись до глубины горячих южных душ. На условленном месте мы ещё не успели разгрузиться, как к нам наметилось что-то вроде паломничества повозок с корытами и взаимными обидами: «Моё возьмите, старуха пожертвовала — ради такого-то!!» — «Ай, да не слушайте его, моё лучше пойдёт!» — «Моё корыто дедушка делал, кто тебя делал такого — не знаю!!»

За повозками начал подходить народ «на поглазеть». Народ прихватил с собой своё и потихоньку по кустам праздновал развлечение. Слышались тосты и похрустывание домашними солениями. Операция «Тихо спои свинюшку» плавно перетекала в общенародные гуляния.

— Отпугнут, сволочи, — стонала Мел сквозь стиснутые зубы, кидалась на южан и угрожала им атархэ. Южане согласно боялись и уходили — потом возвращались уже в другие кусты, создавая неостановимое алкогольно-закусочное движение.

— Может, ему будет как раз приятнее в компании, — попытался успокоить я.

Пора было приступать к основному священнодействию. Мел постаралась выбрать плацдарм поудобнее: рядом заросли, в которых можно укрыться, да еще живописные руины какой-то рыбацкой хижины. Перед руинами установили корыто, победившее в отборе: монументальная ёмкость, которая чуть влезла на телегу. Изукрашенное резьбой и размалёванное фениксами корыто вид имело королевский, и я от души надеялся, что уж перед ним-то свиночка не устоит. Я бы не устоял, честно говоря.

Лортен приступил к открыванию бутылок, я опорожнял их в корыто, принюхиваясь и пытаясь определить — может ли мой коктейль угодить вкусам среднего южного яприля. Мел организовывала приманку и инструктировала отобранных бегунов, куда бежать и как лить вино: «Не в себя, придурки!» Попутно она прослушивала местность, а то и просто шугала местных с истошным: «Мешаете, скоты!»

На доброе слово для меня у Следопытки тоже нашлось время:

— Если не сработает, или если ему станет плохо после твоей бурды, или если он взбесится — я…

Оказывается, существует множество способов экзотических применений пустых бутылок.

— О последнем можешь не волноваться, Лайл, — нежно предупредил Нэйш из тени за моей спиной. — Если вдруг что-то пойдёт не так — я не промахнусь.

После таких подбадривающих пинков в печень я просто обязан был испытать прилив вдохновения — я и испытал. Вина, виски, наливки и ликёры текли в корыто, смешиваясь, я помешивал новоявленный коктейль поварёшкой — и даже крыса внутри, попискивая от восторга, приседала на окорочка. Я вдыхал ароматы и закрывал глаза. Я тряс головой, щёлкал языком и хмурился, как богатый клиент в ресторане — когда вдруг принесли вино не того года. Я командовал Лортену: «Вот сейчас нужно влить две бутылки сидра» — или «Нет, тут нужна горчинка, сейчас пивко» — и чувствовал, как по ноткам складывается алкогольная симфония.

Наверное, Аманда над котлами чувствует себя примерно так. Когда отыскиваешь рецепт по наитию, опыту и немного — шепоту трав.

Правда, в моём случае шептали бутылки, но я надеялся, что и это сойдет.

— Мы должны дать ему название, — восторженно бормотал Лортен. — Такое, чтобы оно звучало в песнях — потому что чует моя душа, мы попадём в историю. Возможно, «Луна яприля»… А «Свинская симфония» — слишком очевидный оксюморон… Может быть, «Осеннее освинение»?

Кое-где в окрестностях начали мало-помалу заводить разудалые песенки. Мел потихоньку доходила до вершин внутреннего бешенства. Я, поглядывая в корыто глазами художника, орудовал поварёшкой.

— Лортен! Последнюю бутыль виски. И оливки.

— А лимончик на край корыта ты не хочешь насадить? — поинтересовалась Мел.

Я зачерпнул оливок из принесенной Лортеном банки и отправил горсть в рот.

— Вроде, готово. Должно питься как сочок с сиропчиком, но вырубать как удар Нэйша… — уловил тень смешка за спиной и добавил, пока меня не освежевала Следопытка: — Ну, как несмертельный удар Нэйша. Боженьки, прекрати на меня так смотреть! Как несмертельный, безболезненный удар, который навевает тебе приятные сновидения и после которого просыпаешься бодренький, как огурчик — довольна?

— Удары, при которых не почувствуешь боли, распространены, — мимоходом просветил Нэйш. — Но иногда возникают проблемы… с пробуждениями.

Мел глазела на меня так, будто я самолично приучил несчастного яприля к алкоголю. Сразу же перед тем, как устроил Энкерскую Резню, привел на трон Илая Лортенского и в довершение всего самолично притащил Нэйша в питомник.

— И нужно бы это попробовать. Поскольку отрезвляющего с собой нет — нам нужна, так сказать…

— …жертва, — припечатал «лучший друг». От него прямо так и веяло нехорошим весельем.

— Так вот, ты не пьёшь, Нэйш не оценит, я — единственный адекватный человек в компании двух маньяков и одного директора питомника. Так, что, в некотором роде, остаётся только…

— «Одухотворённое рыло»! — воскликнул Лортен, любовно глядясь в темную жидкость в корыте. — Лайл, сын мой, в чем дело? От меня нужна какая-то услуга?

— Хочешь стать первопроходцем на великой алкогольной тропе для яприлей? — начал я вкрадчиво. — Всего-то отхлебнуть из кружки потом ты сказать — насколько легко пьется, быстро ли ударяет в голову… Мел, черти водные, там что, Вельект?

Густой бас Вельекта в общем хаосе звуков опознавался безошибочно.

— Мантикоры корявые… — застонала Следопытка, и мне пришлось совать кружку в руки Лортену и нестись за Мел. Ибо прятать тело клиента-магната — те еще хлопоты.

Папаша Вельект при виде нас распростёр объятия и приветственно зашевелил усами.

— О, вот вы где! Ну как, мы не опоздали, а? Проклятые женщины с их сборами — все эти платья, прически… мне вот усы расчесали. Так где пристроиться можно?

В самом деле, из-за плеча у Вельекта выглядывала его женушка — втиснувшая пышные формы в цветастое платье. И четверо старших дочерей, замотанных в ленты и рюшечки.

У всего этого безумия был один безусловный плюс: Мел лишилась голоса и жестов, так что я смог аккуратненько оттеснить её в сторонку.

— Доброго вечерочка, господин Вельект… госпожа… очаровательные дамы. А что это вы тут, прошу прощения, делаете? Вот уж, честно говоря, не ждали.

— Так ведь все в округе знают, что тут собираются на оргию, — зарокотал Вельект, оправляя усы. — Дикую варгическую оргию, да! Будто бы вы набрали всякого добра в «Богатой лозе» и планируете споить всю округу, а закусить жареным яприлем в придачу. Дело это в наших краях новое, так что…

— Не могла ж я мужа одного туда отпустить! — решительно вклинилась госпожа Вельект.

Мел пробормотала себе под нос что-то про южан, развернулась на каблуках и убыла. При этом даже спина у неё выражала полную уверенность в нашем провале.

Как всегда, разочаровывать людей приходилось мне.

Уходить Вельекты отказывались начисто. Вельект упирал на то, что мы ему должны после его эпического купания в вине — и вообще, если что, он подсобит нам с «этой поганой скотиной, которая подняла рыло на мои запасы». Женушка и дочери держались того мнения, что мужа и папашу не бросят ни за что. И подбирали такие громкие аргументы, что листья с деревьев вокруг нас начали сыпаться втрое чаще. А оттуда, куда ушла Мел, прилетело свирепое:

— Пухлик, заткни их уже, я так яприля не услышу!

Пришлось извиниться и пригласить почетных гостей, так сказать, на просмотр. Я трусил впереди по рощице, показывая дорогу, а сам между тем распинался, что вот, тут у нас есть отличные руины хижины, где можно очень удобно встать или присесть, и если гости будут вести себя тихо — то все пройдет, конечно, гладко, потому что ну, мы же профессионалы, у нас всё под контролем…

Первое, что я увидел, когда мы явились на поляну — это корыто, украшенное с несомненным аристократическим вкусом. Половинки цитрусов, насаженные на края, придавали утончённости резьбе. Художественные пучки листьев, натыканные там и сям, добавляли неадекватности фениксам.

Последним украшением был Лортен, который раскинулся перед корытом, как только что пойманный тунец. И выдавал последние конвульсии.

Рихард Нэйш занимался привычным: он устранял. Поскольку устранить Лортена в обычном для Нэйша смысле было делом запретным — «клык» без особой заботы прихватил начальство за руки и как раз оттаскивал его в кусты.

— …всё под контролем, — шепотом договорил я, оценивая картину, явившуюся в серебристом свете Луны Мастена: украшенное корыто, распластанного Лортена и устранителя в белом, который деловито волочил по поляне добычу.

— Где под контролем? — подобрал папаша Вельект вопрос, который идеально обрисовывал ситуацию.

— Благородный Провожатый… — донесся слабый голос Лортена снизу. — Оставь же меня у кристального источника чудесного напитка… ибо мои крылья ещё не выросли.

— Действует, стало быть? — спросил я, почесывая бровь.

— Ну, около пяти минут он был… своеобразно активен, — отозвался устранитель, заканчивая буксировку в тени развесистого дуба. — А потом упал.

Оставалось надеяться, что на яприлей мой коктейль подействует примерно так же, как на директоров питомника.

В целом, всё устаканилось достаточно быстро. Вельекта и его женскую команду я познакомил с устранителем (это вызвало море энтузиазма, правда, больше у Вельектов, чем у устранителя) и пригласил занять смотровую зону за руинами. Нэйша жестом попросил занять позицию перед бывшей хижиной, поближе к Вельектам. Сам встал с другой стороны — чтобы магнат, если он вздумает и лезть на свиночку врукопашную, наткнулся бы либо на меня, либо на Нэйша. Или наоборот — если бы идти врукопашную вздумала свиночка — ее ждал бы все тот же неприятный кордон.

Лортена я всё-таки постарался утрамбовать его в кусты поглубже. Из кустов неслись полусонные и в высшей степени поэтические рассуждения о звездах.

— Без толку. Не слышу ни шнырка, — буркнула подошедшая Мел. Осмотрела расклад, задержалась взглядом на украшенном корыте. — Мили за две орет какая-то компания — черт знает, кого они там бить собрались. Может, и нас.

Я обратил к дубу, за которым хоронился устранитель, умеренно испепеляющий взгляд. Взгляд сообщал, что некоторых ушлепков надо бы прикладывать покрепче.

— Да и всё это… — Следопытка неопределенно обвела округу рукой и мрачно заключила: — Не явится он.

Крыса говорила мне обратное. Вот если бы у вас всё было идеально — свиночка бы поискала чего хорошего за тридцать миль. А так — встречай своё обычное везение, Гроски.

Ожидание получилось коротким и до удивления каким-то пристойным. Вельекты хранили почти что молчание; «клык» накинул маск-плащ и потерялся в тени дуба. Лортен любовался звёздами и временами выдавал тихое: «О-о-о-о-о, как!». Мел тревожно вслушивалась в царящую повсюду вокруг атмосферу праздника, дергалась и шипела: «Эти теперь уже за милю, точно нас ищут», «Мантикоры корявые, есть топот, но не пойму, чей».

Яприль выступил на сцену внезапно и с умеренным величием. В роще с севера послышался развеселый топоток, потом недоуменные вскрики гуляк: «Э-э, кто свинью потерял?» — и старый знакомец деловито вынырнул на поляну, уткнув нос в соблазнительный винный след.

И застыл, осиянный луною с небеси. Изумленно подняв рыло и уставившись на корыто перед собой. На морде свинюшки явственно отрисовалось: «Это всё мне? Мне одному?!»

Выглядел он так, будто его друзья все разом вспомнили про его давно забытый день рождения. Или он внезапно очутился в Чертогах Блаженств для алкоголезависимых яприлей.

— Ух ты ж! — разом озвучили Вельекты выражение на морде свиночки.

Яприль не слышал: он с благоговением на морде продвигался к чудесному корыту. Недоверчиво шевеля рылом, ибо — а вдруг мираж.

Шаг. Еще шажочек. Полусонный, неверящий шажочек, как когда ты идешь, распахнув объятия, к своей мечте. Рыло яприля затрепетало над корытом. Замерло, будто что-то осознавая.

Потом в корыто решительно нырнуло. Я сдержал вздох облегчения.

Нэйша было не видно и не слышно, Лортен перевернулся на бочок и тихонько бормотал что-то про тягу свиней к истинно прекрасному. Вельекты у меня за спиной упивались зрелищем и комментировали в голос:

— Он действительно пьяница, действительно!

— Ха! Я же тебе рассказывал, как эта скотина разорила мой погреб.

— Какой огромный!

— Ужасный!

— Ну нет, он даже милый, погляди!

Яприль в самом деле выглядел этакой домашней свинкой, только огромной и облачившейся к празднику в мягкий бирюзовый костюмчик с серебром. От всей души погруженная в корыто свинка, да. Булькающая, блаженно прихрюкивающая и вообще, всячески подающая нам надежду на благополучный исход.

Потом я услышал шепот Следопытки: «Эти твари уже совсем близко… теперь идут тихо. Идут сюда».

Внутренний инстинкт взвизгнул насмешливо и злобно — за миг до того, как тишина взорвалась криками, а из рощицы прямо по курсу посыпались темные фигуры. Фигуры яростно вопили всякое: «Эти уроды здесь!» — «Вали их совсем!» — «Где этот, мать его, директор питомника?!»

В фигурах смутно опознавались наши старые знакомые — те самые «удильщики», которые так хорошо познакомились с боевыми навыками устранителя. И те самые искатели сбежавшей невесты. Которые свели такое же приятное знакомство.

Компания явно объединилась на почве общих интересов «грохнуть нас всех».

Я отметил короткое движение в тени дерева: устранитель решил доделать то, что не доделал днем. А потом раздалось:

— Это кто это смеет оскорблять моих гостей?! — и Нэйшу пришлось ловить разгневанного магната. Жена магната и три его дочки подбадривали Вельекта разноголосьем: «Это что за разбойники?!» — «Сейчас узнаете, кто тут хозяева!»

Потом то ли среди «удильщиков», то ли среди «искальщиков» нашелся кто-то, кому Нэйш не отбил последние мозги.

— Это что там, яприль? — спросил голос этого здравого.

Тёмные фигуры начали замедляться и замерли совсем.

Яприль величественно поднял голову. С таким видом, как будто до него только что дошло: тут же и публика есть.

В наступившей звенящей тишине кто-то робко помянул мать-Аканту.

— Всхрую? — поинтересовался яприль у внезапных зрителей. Помотал головой, как бы говоря: «Чего явились-то?»

— Пухлик, — зашипела Мел. — Что он делает?

В этот момент яприль игриво подпрыгнул и исполнил, вне всякого сомнения, танцевальное па. Развернулся и принялся порхать по лужаечке всеми своими пудами. Лучась лунным блеском и радостно всхрюкивая.

— …ну, похоже, что сон про свинобабочек был в тему, — отозвался я малость деревянным голосом.

Специалист по бабочкам, который стоял рядом с Вельектом, молчал. И медленно, убийственно медленно продвигался вперед — и в опущенной ладони сверкнул серебристый блик — лезвие дарта.

— Нет показаний на устранение, — громким шепотом возвестил я. — Нельзя, знаешь ли, убивать свиночку за то, что она решила устроить танцульки.

Яприль самозабвенно вальсировал по травочке, изредка прерываясь на особенно хитрый поворот. И отмечая это заливистым «Уи-и-и-и!»

Свиночке были глубоко до омута все наши разговоры и все, решительно все придурки, которые перекликались там, во тьме: «Да что это делается?!» — «Да там яприль, и он танцует…» — «Чивоооо?»

— Пухлик, — шипела Мел справа. — Почему он не спит?

— Вон у Лортена тоже… был проблеск активности.

— Дивной активности, — нежно вмешался Лортен, который как-то незаметно переполз в сидячее положение.

— То есть, он так и будет, что ли?! — гнула линию Мел.

Я невольно вообразил, что начнется, если яприль растратит излишнюю дурь и опять ломанется в леса.

— Ну-у-у-у, возможно, нет. Если, скажем, допьёт.

— В смысле — допьёт?

— Ну-у, он ведь выпил не всё, как ты думаешь?

— А мне так кажется, он выпил достаточно, — прохрипел развесёлый Вельект.

Нападавшие торчали на прежних позициях, вытягивали шеи и по-прежнему поминали самых разных матерей.

— И как ты его заставишь допить?

— Боженьки, мы же, кажется, уговаривались, что я смешиваю, а? Я не нанимался подносить чарку этой чертовой твари!

«Уиииии, уиииии, хрюююю», — во всю мощь лёгких распевала чертова тварь пытаясь изобразить пушиночку всего-то в двадцать пудов. Земля лирично вздрагивала. Бирюзовые бока посверкивали, на них отражалось лунное сияние, и выглядело это достаточно празднично, вот только нам-то нужен был яприль спящий, а не яприль, желающий взять первый танцевальный приз на ярмарке в Аканторе.

— Да твою же мать, Пухлик, если он недобрал норму, то его и не вырубит!

— Так пойди и скажи ему, что он еще не поднимал тост за любовь!

— Мне кажется, — изрек Лортен пугающе трезвым голосом, — ему просто нужно подать пример.

Среагировать я так и не успел. Потому что не ожидал от расслабленного директора питомника такой воистину алапардьей прыти. Лортен махнул через кустики стремительным, хотя и кривым прыжком, в несколько грациозных скачков домчал до корыта (мы с Мел рванулись вперед одновременно, но встряли на полпути, когда поняли, что не успеваем). И с ликующим: «Смотри, как надо!» сунулся в корыто головой.

Голова перевесила, а может, Лортен поскользнулся на винных брызгах — и через секунду директор питомника рыбкой ушел в корыто целиком. Тем самым поразив яприля в самое сердце.

Может быть, насчет примера хряк не очень-то понял — зато прекрасно понял насчет конкуренции. Так что он живо свернул танцульки и рванул к корыту, из которого как раз пытался выбраться Лортен. И торопливо окунул в корыто рыло — пока вот этот, странный и дрыгающийся, всё не впитал.

— Оно меня жрёт! — в ужасе возопил Лортен. — Эта скотина пожирает цвет аристократии! К оружию! На помощь!

На помощь Лортену кинулся я — от души надеясь, что яприль не сочтет меня вторым конкурентом. Мельком успел ещё уловить — слетающий в сторону маск-плащ и внезапную белизну слева.

Призыв «К оружию» тоже услышали.

— Не смей, Мясник!!

Мел загородила Нэйшу дорогу, а может, даже вцепилась в устранителя. В ту самую секунду, как я добежал до яприля и понял, что Лортену ничего не грозит: свинюшка по уши сосредоточилась на выпивке.

— Помогите! Меня жрут! Жрут! — завывал Лортен, у которого ноги сползали по корыту. Он вцепился в меня так, что едва не утащил в корыто меня.

— Заткнись и не барахтайся! — орал я в ответ, а сам нащупывал глазами Мел — и нащупал в ту самую секунду, как она улетела в ближайшие кусты. Нэйш просто отшвырнул её в сторону — а в следующую секунду Следопытка запустила в него кинжал из положения лёжа. Атархэ впустую свистнул о щит «клыка», от второго ножа — обычного метательного, Нэйш плавно уклонился, резким движением вывешивая перед собой дарт…

— Хрюхррр, уиии!!!

— Оно меня жрёт! Жрё-ё-ё-ёт!!

— Боженьки… да заткнись ты… я тебя уже почти… почти…

— Да что там происходит?! — донесся до меня отчаянный визг одной из дочерей Вельекта. В ответ громыхнул великолепный бас ее отца. Который всему, решительно всему подвел финал:

— ЦЫЦ, ДУРА! У НИХ ВСЁ ПОД КОНТРОЛЕМ.

От этого заявления все впали в мгновенный, но основательный ступор. Я — рука вымоченного в алкоголе начальства перекинута через плечо. Лортен — одна нога в корыте, одна на поляне. Мел: готовится сигануть на Нэйша, сшибая прицеливание. Нэйш: дарт в ладони, сблизиться и выпустить, только сначала увернуться от Мел…

И «удильщики» с «искателями», которые как раз после этой фразы сделали все нужные выводы и рванули в обратном направлении. Оставив нам напоследок смачное: «На такое я не подписывался!»

Основательнее всех ступор поразил яприля. Тот опять поднял рыло из корыта, окинул всю представившуюся ему картину, испустил длинный весёлый рыгосвист и радостно рухнул.

— Сдох? — осведомился Лортен, дыша мне в ухо перегаром. — Оно… оно умерло?

Нэйш опустил дарт и смотал цепочку вокруг ладони.

— Учитывая то, что это готовил Лайл… я не был бы удивлён.

Я не слишком нежно выдернул директора из корыта и опустил на листики и травку. Над яприлем уже склонилась Мел — обстукивала и ощупывала, что-то недовольно бормоча. Попутно деловито прятала атархэ в ножны.

— Боженьки, — выдохнул я, глядя на эту умилительную картину. — Вы, двое… только не говорите мне, что вот такое поведение на вызовах для вас нормально.

Нэйш пожал плечами — с совершеннейшим спокойствием для того, в кого только что попытались всадить два ножа.

— В этот раз не дошло до духовой трубки.

Мел отозвалась коротким рычанием и поднялась.

— Вызову Фрезу и «поплавок». Пухлик, пригляди тут за всей этой братией.

— Почту за честь, — кисло сказал я, наблюдая, как Лортен медленно подползает на четвереньках к похрапывающему яприлю.

— Спи спокойно, благородное животное, — изрек директор питомника. — Мне не забыть твоего великодушия.

Он одарил рыло «благородного животного» прочувственным поцелуем и отключился с тихим женственным «ах!».

Может, в корыте еще хоть немного осталось, — понадеялся я, прежде чем повернуться к Вельекту и сделать попытку объяснить… вот это вот всё.

Вельекту объяснять было не надобно. Старина магнат стоял на четвереньках и коротко взрыдывал от смеха. Временами он поколачивал землю кулаком и опять начинал выразительно похрюкивать.

Потом поднял лицо — и Луна Мастера высеребрила слёзы на красных щеках и усах.

— Клянусь своим погребком, — прохрипел Вельект, — я уже знаю, в честь кого назвать новый сорт винишка!