Пацаны. Ковенант

Глава 3

Все мы недавно побывали в странном сумраке, поэтому громкое заявление Анны Николаевны отторжения — с ощущением нереальности или глупой шутки, не вызвало. Хотя удивленная реакция конечно последовала. Ярик изменился в лице, Ушан засопел еще громче, Ваня негромко мявкнул что-то неразборчиво. Гера — взглядом он меня по-прежнему избегал, поджал губы и сжал кулаки. Сидел он сейчас заметно ссутулившись, в напряжении вновь растеряв образ плакатного героя.

— Вы проясните нам суть предстоящей борьбы? — спросил я, глядя в неестественно зеленые глаза Анны Николаевны.

— Конечно, я здесь именно для этого. Мы с Анатолием Германовичем представляем организацию под названием «Ковенант». Это надгосударственная планетарная структура безопасности и благодаря ее созданию человечество оказалось готово к тому, что случилось с вами. Насколько вообще можно было быть готовым к тому, во что практически никто не верил, даже сами создатели организации. Объясню пока в общих чертах, чтобы вам понять происходящее. Ситуация, которая вчера с вами произошла, по-научному определяется как погружение в пространственно-временной карман. Работа вашего мозга ускорилась на невероятные значения, а сознание — можно даже сказать ваша душа, вышла за границы реальности. Это уже не первый подобный случай, но впервые там оказалось сразу столько людей и избранных…

— Это была галлюцинация или мы действительно там были? — уточнил я.

— Пока нет ответа на этот вопрос. Равнозначно рассматриваются обе версии — и галлюцинации ускорившегося сознания, и созданного кем-то где-то копии участка местности, где вы реально пребывали в виде своих аватаров. Как я и сказала, это уже не первый подобный случай, но впервые в сумраке оказалось сразу столько людей, а также избранных, иначе говоря — ковенантов.

Куратор Анна Николаевна посмотрела на меня, а я вдруг вспомнил как мы с Данилой, сидя у шасси самолета, в изумлении наблюдали за появлением живых татуировок у себя на руках. Ковенанты, значит. Избранные.

Тренер-инструктор с квадратной челюстью — фамилия его Атаманов, имя-отчество не запомнил, между тем сделал пару движений по рабочей области, стола, и мы увидели активированное им изображение голограммы. На трибуне выступал последний президент США, впоследствии первый диктатор Североамериканского Содружества.

Включилось воспроизведение, в синхронном нейропереводе зазвучал голос оратора, вещающего что-то об общемировых богатствах Арктики. Но почти сразу выступающий вдруг прервался на полуслове, потом покачнулся, вцепился руками в трибуну. Постоял немного, потом совершенно не по протокольному взъерошил волосы, осмотрел зал с внимательным прищуром.

— Если кто-то из вас теперь тоже в курсе об этом [ш-ш-ш-ш] Ковенанте, позвоните мне, — произнес президент-диктатор, характерным жестом приложив руку к уху, а после начал перебирать лежащие перед ним листы с речью. — Так, а на чем я остановился? Ах да, мировое присутствие в арктическом регионе должно осуществляться на принципах…

Атаманов выключил голопроектор, после чего заговорила Анна Николаевна.

— Десять лет назад, на заседании Ассамблеи ООН прямо во время выступления североамериканского диктатора, он и целая группа других влиятельных политиков так же, как и вы, провалилась в пространственно-временной карман. Только они оказывались там по одному, и вместо испытания у них случились практически одинаковые пророческие видения. Ну а вчера, впервые в истории, этим видениям последовало первое практическое подтверждение. Сама суть увиденного десять лет назад пророчества заключается в том, что к нашей планете медленно, но неотвратимо, приближается всепоглощающая тьма. Это чуждый человечеству внеземной разум, но не полностью самостоятельный — его инструментом являются демоны и бестии самого разного вида. Согласно пророчеству, противостоять тьме можно, вот только делать это могут лишь избранные… И только при поддержке богов.

— Подождите-подождите. Акрополь? — догадался я.

— Да, проект «Акрополь» тоже является частью деятельности Ковенанта. Первая VR-спортивная дисциплина, где участники по легенде являются избранными, получившими от богов-покровителей силу.

— Все вот эти условности…

— Да, проект создавался, что вернуть в общественный мировой дискурс узнаваемые фигуры богов-покровителей.

— Я про другое хотел спросить.

— Ответ, почему в проекте «Акрополь» запрещены все коммерческие соревнования, а ежегодные чемпионаты организуются только правительствами больших держав под эгидой ООН исключительно среди учащихся образовательных учреждений возрастом до шестнадцати-семнадцати, я дам вам позже. Не сегодня, — прямо посмотрели на меня неестественно зеленые глаза.

— Мы попали в сумрак из-за этой игры?

— Спортсмены тоже в сумрак попали, но никто из них в виртуальную реальность ни разу не погружался, — пожала плечами Анна Николаевна. — Отставим пока детали, вернемся к главному. Случившееся с вами вчера было предсказано задолго до. И с сегодняшнего дня, с подтверждением первой части пророчества, Ковенант начинает следующую стадию подготовки, в которой вы — главные участники. Потому что вы — избранные. По крайней мере трое из вас.

— Трое? — удивился я.

— У Виталия и у Георгия, как и у вас, Максим, на руке появилась метка избранного.

Я быстро осмотрел команду. Ушан сопит еще громче, Гера играет желваками глядя прямо перед собой. Ваня с Яриком определенно не знают, радоваться или плакать — они оба погибли в сумраке, и меток у них не появилось. Да, я если честно предпочел бы, чтобы у кого-то из них метка появилась, а не у Геры.

— Красно-золотая метка, — сочла нужным уточнить Анна Николаевна.

Вдруг вспомнил, что у сидящего рядом со мной Данилы рука сияла другим, белым светом. В «Акрополе» существуют соперничающие между собой, но союзные в общей задаче фракции греко-римского, скандинаво-славянского и германо-кельтского пантеонов богов-покровителей, к силе которых обращаются участники проекта. И пантеонам соответствовали цвета — красно-золотой у греко-римского, зеленый — в оттенках от светлого к темному у германо-кельтского, и бело-серый у скандинаво-славянского. Получается, если судить по цветам, с вихрастым спортсменом Данилой мы по чужому неизвестно чьему замыслу не совсем в одной команде избранных?

— Можно узнать, кто конкретно нас избирал?

— Думаю, что боги.

— Я серьезно.

— Максим, я тоже серьезно. Да, есть вещи, которые я пока не могу вам озвучить из-за отсутствия уровня доступа. Но гораздо больше в происходящем сокрыто туманом, на большую часть ваших вопросов ни у кого из Ковенанта просто нет ответов. Мы не знаем почему попавшие в сумрак дети исчезли, а подростки сохранили разум. Не знаем, почему все люди старше восемнадцати лет обращаются в демонических бестий. Мы знаем только, что в пророчестве говорится об избранных, способных противостоять надвигающейся тьме. И еще знаем, что именно вы — те самые избранные.

— Вот прямо на нас боги показали?

— Да. Я не могу назвать место, но на Земле одновременно с пророчеством появилась аномальная зона, в которой, правда в непривычном для людей виде теперь есть ваши личные данные.

— Стоунхендж что ли? — вспомнил я довольно давно виденную новость о полном закрытии достопримечательности к посещению как раз лет десять назад.

— Не могу не подтвердить, ни опровергнуть, — покачала головой Анна Николаевна. — Максим, давайте к делу. Скажите, во время нахождения в сумраке вы заметили какие-либо странности?

— Мне показалось, что я был сильнее, чем обычно, — вспомнил я легко отлетающих обратившихся людей.

— Вот именно. В сумраке вы обрели дополнительную силу, получили новые возможности. То, что убивает других, вас делает сильнее. У нас осталось совсем мало времени — согласно оптимистичному прогнозу до зимы, а потом на Земле начнут происходить прорывы тьмы, откуда нас будут атаковать демоны. И защитить от них нашу цивилизацию сможете только вы. Да, я понимаю, как это звучит, — оглядела нас Анна. — Но я получила приказ поверить в пророчество, и я в него верю. Вы тоже должны в него верить, хотя бы потому, что были в сумраке.

— Мы верим. Просто все очень неожиданно, — ответил я за всю команду. — И есть у меня важный вопрос.

— Задавайте.

— Знаете, есть поговорка такая — артиллеристу глубоко плевать, с какого ты спецназа.

Атаманов усмехнулся, покачав головой, а Анна Николаевна на мгновение замялась. Похоже я ее удивил, но она быстро сориентировалась.

— Да, я понимаю, о чем вы. Но не сработает — человечество со всем своим оружием, вплоть до ядерного, перед угрозой бессильно.

— Теоретически не сработает.

— У нас пока практически все теоретически, с обязательной официальной формулировкой: «согласно пророчеству».

— То есть артиллерии не будет и мир должны спасать школьники? — усмехнулся я.

Происходящее казалось проходным супергеройским фильмом третьей волны, мы как раз совсем недавно эту часть киноиндустрии на уроках культурологии изучали.

— Да, Максим, именно так, — заговорил вдруг Атаманов. — Более того, скажу прямо — в Ковенанте как минимум больше половины правления уверены, что делать ставку на простых пацанов, даже школу не закончивших, большая ошибка, а оборону необходимо организовывать, опираясь на традиционные виды вооружения и силовые структуры.

— Вот только вчера лично вы, в ходе невольного эксперимента, в официальных документах уже идущим под названием «Эффект Суворова», переубедили не всех, но многих, — добавила Анна Николаевна. — Именно из-за ваших действий еще больше людей в Ковенанте убедились в верности той части пророчества, что судьба нашей планеты в ваших юных руках, — последние слова Анна произносила с паузами и раздельно, оглядывая каждого из команды.

— Можно как-то поподробнее про этот эффект? — спросил я, когда взгляд Анны дошел до меня.

— Вы быстро догадались, что нужно делать и своими действиями спасли жизни четырнадцати человек на борту авиалайнера. За что вы, кстати, в самое ближайшее время будете представлены к государственной награде. Но, буквально пару часов назад полковник Панин обвинял вас в том, что вы убили его сотрудника. Да-да, пока вы летели, я видела запись несостоявшегося допроса, наши люди изъяли. Так вот, в чем-то полковник косвенно прав — потому что массаж сердца его сотруднику делали бортпроводники и никакого эффекта их реанимационные действия не возымели. Из тех, кто побывал в сумрачном пространственно-временном кармане и там умер, к жизни вернулись только те, кому массаж сердца и искусственное дыхание делали избранные.

— Второй телохранитель же выжил?

— Во всем мире вчера одномоментно произошло девять случаев погружения в сумрак, в аномальных зонах погибло немалое количество людей. Аварии, взрывы, обрушения зданий — чего только не было. В состоянии клинической смерти вернулись в реальность только те, кто погибли непосредственно от рук избранных.

— Ближний бой, — добавил вдруг Атаманов. — Руки, ноги, холодное оружие, подручные средства́. Даже есть подтвержденный случай, когда избранный сбросил обратившегося с крыши, после чего человек умер и в реальности. Но все застреленные избранными вернулись нормально, живыми, так что огнестрел из этой схемы выпадает.

— Спасибо, — кивнула Анна Николаевна Атаманову, после чего завела за ухо непослушный локон волос, посмотрев на меня как-то странно.

— Если говорить о важных деталях, то больше всего обратившихся убили в Северной Америке, погружение в колледже Локхарт, особенно когда студенты добрались до оружия. Вот только после выхода из сумрака мало кого спасли — там погибло тридцать два человека. Говорю это к тому, что «Стальной рейс», как назвали ваше погружение, в рейтинге эффективности находится сейчас на первом месте. В индивидуальном рейтинге ковенантов, формируемых не человеческой волей, на первом месте Максим Суворов. К вам сейчас, — Анна смотрела мне прямо в глаза, — приковано внимание глав всех больших держав, а также руководителей разведок, силовых министерств и прочих ответственных лиц.

— Рейтинг, формируемый «не человеческой волей», это что?

— Это система божественной оценки, формируемая без участия человека в аномальной зоне, местоположение которой я пока не могу вам озвучить.

— Кто на втором месте? — вдруг спросил Гера.

— Данила Богатырев, летевший с вами на одном рейсе капитан спортивной команды, дальше сборная солянка по Америке и Европе, — ответила Анна сразу нахмурившемуся Гере, после чего вновь обернулась ко мне. — Так вот, Максим. «Эффект Суворова» косвенно подтвердил постулат пророчества о том, что темную тварь в любом ее проявлении может убить только избранный. Да, традиционным оружием демонов тоже можно вывести из строя, но не навсегда…

Куратор сделала паузу, посмотрела на тренера-инструктора. Тот постучал двумя пальцами по столу, привлекая внимания, кивнул Анне Николаевне и заговорил.

— Парни, я отвечаю за вашу боевую и тактическую подготовку. В пару слов расскажу, к чему готовиться. Согласно видению пророчества, вторжение не будет происходить откуда-то конкретно, с неба-космоса-из-под-земли-глубин или секретных лабораторий. Прорывы будут происходить извне, из другого плана реальности. На Земле в самых разных неожиданных местах будут появляться сумрачные зоны, после чего оказавшиеся там демоны и бестии будут пытаться в них закрепляться, расширяя влияние путем заражения территории тьмой.

— Как слизь у зергов?

— Ориентировочно, — кивнул Атаманов.

— В чем разница между демонами и бестиями?

— Она есть, пока это вся информация. Дальше, что ещё известно: скорее всего в местах прорывов будет нечто похожее на то, что вы видели во время своего погружения. Все демоны и бестии могут быть убиты огнестрельным оружием, но, если они погибли в зоне искажения, их тела развоплощаются, но не исчезают окончательно. Одна из обсуждаемых стратегий заключается в том, чтобы уничтожать демонов в прорывах ракетно-бомбовыми ударами. Пророчество же говорит, что в этом случае, если сумрачную аномалию не уничтожить, погибшие со следующей итерацией возродятся, вдобавок к очередной волне захватчиков.

— Так снова на них бомбу, и все равно сколько их там в сумраке, — выдал вдруг Гера.

Атаманов вдруг повернулся ко мне.

— Капитан и тактик, версии есть?

Судя по тому, с какой интонацией он это произнес, и как после его слов чуть-чуть изогнулся уголок губ у Анны Николаевны, намекал он на мое объяснение происхождения никнейма «Милфайндер». Похоже, пока мы летели, с куратором Атаманов общался на эту тему, скорее всего в переписке через омнифон.

Версии у меня, кстати, были.

— Закон сохранения массы, — пожал я плечами.

— А если подробнее?

— Масса веществ, вступивших в химическую реакцию, равна массе веществ, образовавшихся в результате реакции. То есть, если убитые демоны развоплощаются и становятся частью сумрака, но не исчезают, то при следующей итерации или даже вне ее, они могут не обретать телесную форму, а послужить материалом для расширения зоны заражения.

— Все верно, — кивнул заметно удивленный Атаманов. — Согласно видению пророчества, чем больше убивать демонических бестий обычным оружием, тем шире будет расползаться тьма. Так что, только вы можете уничтожить и демонов, и места прорывов.

— Как их уничтожить?

— Неизвестно. Предположительно — убить всех демонов. И пока ученые не найдут способ убивать этих тварей дистанционно, вы будете сражаться как спартанцы при Фермопилах. Я же назначен вашим тренером-инструктором потому, что с детства увлекаюсь реконструкцией, поэтому могу научить вас обращаться с подходящим для этого оружием.

— А нельзя, чтобы обученные парни с большими пушками демонов выводили из строя, а мы добивали? — вдруг спросил Гера.

Атаманов отвечать не стал, повернулся ко мне, глядя с вопросом.

— Все оказавшиеся в сумраке взрослые люди обращаются, — озвучил я очевидное.

— Есть же курсанты, кадеты, каратисты, биатлонисты, — возразил уже мне Гера.

— Ведется работа по набору специальных отрядов, но есть нюансы. Версии? — с заметным интересом обернулся ко мне Атаманов.

— В сумраке каратисты-биатлонисты не будут такими сильными, как избранные. Они могут убивать демонов только из огнестрела, а это нежелательно. Свежее мясо, опять же — убивая их, демоны могут обретать дополнительную силу, например…

На каждое мое предположение Атаманов согласно кивал.

— И ещё… — сделал он жест, мол продолжай.

Я задумался, не находя ответ, взгляд совершенно непроизвольно уперся в вырез блузки Анны, потом поднялся выше, глядя в неестественно яркие зеленые глаза. «Права человека», — прочитал я по губам беззвучно сказанное.

Точно, я почему-то только внутрь сумрака думаю, а есть еще проблемы снаружи.

— Избранных не так много, с нами можно договориться, загнав во мглу сражаться топорами раз на раз с демонами. Если же двигать колонны подростков в сумрак, у общества начнут возникать вопросы, когда их оттуда начнут выносить вперед ногами.

Атаманов щелкнул пальцами, причем у него при этом заметно дернулся уголок губ и блеснули глаза, как будто след застарелой ярости, Анна Николаевна одобрительно кивнула. Ваня с Яриком, кстати, совсем с лица сбледнули — они оба совсем недавно неиллюзорно погибли, сказанное им явно не понравилось.

— Сейчас мы с вами расходимся по номерам, подъем завтра в пять тридцать, далее зарядка-завтрак-тренировка. Первый день по легкой ознакомительный программе, — сообщил нам Атаманов. — Вопросы? — обернулся он к заметно заерзавшему Ярику, вот только тот промолчал, а заговорил Ваня.

— А нам, особенно учитывая, что мы не получили метку избранных, можно нам вот как-нибудь… Ну, если типа понимаете, вот как-бы…

— Отказаться от участия в благородном деле битвы за планету?

— Хотя бы просто поехать домой, — кивнул Ваня.

— Отказаться можно, домой нельзя. Анна Николаева, просветите?

— Да, — едва заметно вздохнула куратор. Похоже, этот вопрос она собиралась озвучивать не сегодня. — Ребят, сегодня-завтра в срочном порядке учреждается новое учебное заведение, в которое вы в самое ближайшее время будете переведены. Пока не знаю, как оно будет называться — может ФГБОУ ВО АБВГД при ОПРСТ, а может академия по управлению всеми управлениями истребления демонов, но это не важно. Подобные структуры под эгидой Ковенанта сейчас создаются во всех больших державах, в зоне влияния которых появились избранные и побывавшие в сумраке. Знаю, что у нас это будет ВУЗ вместе с колледжем, так что в школу вы больше не пойдете — вам всем закроют аттестаты уже сейчас.

Странное ощущение. Еще месяц назад — до начала соревнований, я вставал рано утром и шел на уроки лениво шаркая подошвами с мыслью как меня учеба достала, а сейчас очень захотелось обратно в школу, где все было так легко и просто.

— Вместо десятого класса у вас будет год учебно-профессиональной подготовки с получением диплома, дальше автоматом перевод на первый курс. В подобные учебные заведения будут зачислены как избранные, так и побывавшие в сумраке, потому что до начала полноценного вторжения все произошедшее с вами относится к разряду секретных сведений. Когда информация о грядущем вторжении станет общедоступной, избранные займутся защитой планеты, а побывавшие в сумраке получат предложение продолжить образование и карьеру в структуре Ковенанта, по способностям. Или не получат, — предельно вежливо улыбнулась куратор Ване. При этом на краткий миг ее обворожительная аура, не растеряв красоты, стала словно хищной, опасной.

— Насчет отказа от участия, — продолжила Анна Николаевна. — Да, конечно же вы имеете на это право. Но имейте в виду, некоторые специальные факультеты создаваемых учебных заведений будут располагаться в самых разных местах, весьма удаленных от цивилизации. Отказники будут там изолированы, для них будет создана… в общем, с фасада все будет приятно и красиво, но по сути это будет резервация. Хотя, обычные люди такой резервации завидовали бы, по сути курорт.

— Но ведь по закону вы не имеете права так делать, — возразил Ваня.

— Ковенант, напомню, надгосударственная планетарная структура безопасности, и сейчас — с актуализацией пророчества, она стоит выше закона. Вы, избранные и оказавшиеся в сумраке, на неопределенный срок так же находитесь вне закона.

— Выше или ниже? — поинтересовался Гера.

— Это уже вам решать, — вежливо улыбнулась Анна Николаевна, поправив вновь выбившийся непослушный локон и снова почему-то посмотрев на меня. Очень странно она на меня смотрит — с каким-то болезненным интересом, или даже с опаской.

Причем, что интересно, я ведь знаю, что у нее есть причина так смотреть, живет во мне это понимание. Но почему именно, суть причины — темнота, как будто я забыл что-то важное.

— Ребят, на сегодня я считаю информации достаточно. Анатолий Германович?

— Как скажете, Анна Николаевна. Парни, каждому из вас сейчас будет вручена таблетка снотворного. Кто-то, полагаю, не сочтет нужным ее принимать и всю ночь проваляется в раздумьях. Имеете право. Но принимая такое решение, учитывайте, что для вас троих, — осмотрел Атаманов поочередно меня, Ушана и Геру, — совсем скоро состоится первое испытание, сопряженное с опасностью для жизни.

— Что за испытание?

— Не могу пока конкретизировать, полномочий нет. Не смертоубийственное, но… опаснее, чем спуск в клетке к акулам, например.

— А зачем? Проверить на звон яиц? — довольно резко спросил я, чувствуя раздражение. Накатило как-то все вместе. Сутки в камере, невежливый полковник, недомолвки эти, Гера еще бесит — с ним я никаких дел иметь больше не хочу, но никто меня об этом даже не спросил, возвращающаяся понемногу боль в ушибах.

— Простите, — почувствовав, что слегка переборщил, обернулся я к Анне Николаевне.

— Испытание плановое, — после некоторой паузы ответил Атаманов, внимательно меня рассматривая. — Во время него вы будете обращаться к богам о персональном покровительстве.

— К богам или к кому-то конкретно?

— К конкретному богу, обретая покровителя.

— Если покровительства не будет?

— Максим, я сам первый раз на этом пути, — вздохнув, покачал головой Атаманов. — И о богах, а тем более о сумраке и населяющих его тварях вы уже знаете больше меня, потому что вы там были и все видели. Я же до сих пор во все это, если прямо говорить, не слишком-то и верю. В рамках общей подготовки к грядущей войне моя первоочередная задача — подготовить вас к испытанию, в ходе которого на кону будут ваши жизнь и здоровье. Да, каждый из вас имеет право от этого отказаться, даже избранные, но имейте ввиду, резервация — это не лучший вариант решения.

— Потому что правительства предпочтут убить ренегатов, чтобы не рисковать переходом на темную сторону силы? — вдруг неожиданно для самого себя спросил я, заметив краем глаза легкую гримаску Анны Николаевны.

— У меня нет ответа на этот вопрос. А если бы и был, не в моих полномочиях его озвучивать.

— Здесь будем готовиться только мы? — спросил Гера.

— На этой базе — не только. Чуть позже сюда прибудут некоторые другие избранные, вашу пятерку просто забирали у полковника Панина в экстренном порядке. Все, никого больше не задерживаем, кроме Максима. Останьтесь на пару минут, пожалуйста.

— Я хотел бы задать еще несколько вопросов, — не стал вставать с места Ваня.

— Дальше по коридору есть зал общих собраний, подождите меня там, — посмотрела на него Анна Николаевна.

Задвигались стулья, парни вышли, мы остались в кабинете втроем.

— Максим, согласно показаниям участников, во время погружения в сумрак у вас произошел инцидент с Георгием Герасимовым, — мягко сказала куратор, вновь поправляя все выбивающийся локон.

— Не только у меня.

— Не только у вас, — согласилась Анна Николаевна. — Скажите, Максим, вы готовы возглавить свою команду в прежнем, а чуть далее в расширенном составе?

— Вместе с Георгием, вы имеете ввиду?

— Да, вместе с Георгием.

Ну вот, зря раздражение показывал, немного не дотерпел — беспокоящий меня вопрос с Герой, оказывается, никто и не задвигал.

— Мне этого совершенно бы не хотелось, и к такому варианту я отношусь крайне отрицательно.

Тренер-инструктор и куратор кивнули одновременно, явно ожидали такого ответа.

— Мы так и предполагали, — все так же мягко произнес Анна Николаевна. — Но, видите ли, Максим, в чем дело. Сейчас я озвучу вам секретную информацию: всего девяносто девять человек получили метку избранных. Во всем мире. В России таких, вместе с вами, пятнадцать. И совсем скоро всего лишь неполная сотня избранных подростков будет противостоять легионам демонов. В связи с этим каждый ковенант рассматривается как национальное достояние и, простите за грубость, как государственный актив, ценность которого невозможно переоценить. Георгий… не совсем дисциплинированный человек, не обременённый соблюдением некоторых моральных норм. Более того, мы знаем, что ваше знакомство произошло отнюдь не в дружелюбной обстановке.

Да, когда я перешел в школу Рыбинска, с Герой мы общий язык сразу не нашли. Вернее, даже не искали — мне было на него плевать, а вот я ему категорически не понравился, что и вылилось в его неприкрытую неприязнь.

— Мы знаем, что вы выступили дипломатом и предложили Георгию решить вопрос в зале, по правилам бокса…

Было дело. Гера в школе был главным мажором, и почувствовав во мне конкурента — ошибочно, у меня были совсем другие более важные проблемы, сходу начал цеплять меня на самой грани. За которой или становиться посмешищем, или бить в лицо — а у меня тогда были серьезные жизненные трудности и строгий социальный надзор, так что публичная драка была бы для меня абсолютно проигрышным вариантом. Поэтому, поймав удачный момент, якобы случайно предложил выйти в ринг раз на раз в перчатках, причем так, что отказаться ему было неудобно.

— Также мы знаем, что вы сознательно не выступили в полную силу, сведя поединок вничью, — глядя мне прямо в глаза, продолжила Анна Николаевна.

Надо же, похоже грамотный человек запись боя смотрел. О том, что поддавался Гере и тянул усталую резину все пять раундов, хотя легко мог вырубить его сразу, я вообще никому не рассказывал.

— Максим, в России формируется три группы ковенантов. Отделить Георгия от вашей — это очень плохой вариант при любых других раскладах, и мы просим дать ему шанс. Считайте, что просьба исходит не только от нас, но от самого высшего руководства — если надо, вам прямо сейчас позвонит и продублирует ее вслух сам господин президент.

— Даже так?

— Даже так, — кивнула Анна Николаевна.

— Президент страны? Из головизора, который меня с новым годом поздравляет?

— Да.

Только сейчас я начал понимать, насколько вообще все происходящее серьезно. Нет, я конечно примерно догадывался, когда мы летели на бизнес-джете, к которому нас мимо досмотра в аэропорту провозили, но на фоне недавних событий это все как-то в тумане все прошло.

— Мы же, со своей стороны, обязательно учтем факт того, что вы пошли навстречу…

— Родина не забудет. Наверное, — вдруг совершенно невежливо перебил куратора Атаманов, глядя мне в глаза.

Анна Николаевна посмотрела на тренера-инструктора, не скрывая недовольства. Атаманов же не обратил на это внимания, явно решив разговаривать со мной с открытыми картами.

— Макс, пока летели, я смотрел твое личное дело. Хочу сказать, что далеко не каждый пенсионер за свои семьдесят пять и близко видит столько, сколько тебе довелось за свои шестнадцать. Поэтому давай я тебе как есть скажу: отправлять Георгия в другую группу просто опасно. Если он поймает дурку как недавно в аэропорту, это может стоить стране и миру сразу нескольких жизней избранных. Ты же его знаешь, знаешь, чего от него ожидать, а выступление на чемпионате показало, что сильные его стороны использовать ты умеешь. К тому же ты для него единственный авторитет. Если же он в критический момент покажет свои слабые стороны, ты просто сделаешь минус один, уверен рука не дрогнет.

Неестественно яркие зеленые глаза Анны Николаевны сделались большими как блюдца, когда она поняла смысл сказанного. Явно не ожидала от Атаманова такой откровенности.

— Никто тебя за это не наградит, конечно, но и наказывать сильно не будет. Поэтому, повторю еще раз за Анной Николаевной — просьба о том, чтобы взять Георгия в свою команду, исходит с самого верха, и это в интересах всего человечества.

— Я понял.

— Мы можем на тебя рассчитывать в этом вопросе?

— Сейчас я с ним поговорю, дальше по ситуации.

— Принял, — кивнул Атаманов. — Комнату тебе выделили под номером одиннадцать, доступ по биометрии, уже открыт. Все необходимые вещи уже там, если что — есть кнопка вызова персонала и охраны. Я в другом крыле, комната двадцать один, обращайся в любое время.

— Я в первом номере. Если есть вопросы, в любое время, — произнесла Анна Николаевна.

Кивнув, я поднялся и пошел к выходу. Мне совершенно не понравился разговор, но в глубине души я понимал, что куратор и тренер (и государство за их спиной) правы. И это мне очень не нравилось, потому что вместо того, чтобы дать Гере в лицо, можно даже с ноги, придется давать ему шанс.

Вся четверка, дожидаясь меня, или Анну Николаевну, собралась в общем зале. Гера сидел поодаль от всех, кусал губы и хмурился, остальные посматривали то на него, то на меня, когда я вошел. Начал сразу без предисловий.

— Гера, есть вопрос. Ты хочешь остаться в команде?

— Я хочу остаться в команде, и еще хочу попросить у тебя прощения.

Ничего себе, похоже в лесу что-то сдохло — ни разу он прощения не просил. Или надумал что-то, пока в сумраке к свету шел, или громко сопящий Ушан ему разложил все только что, пока меня обрабатывали. Виталик с виду недалекий пухлый добряк, но иногда мне кажется, что в животе у него мозг, который просто в голове не поместился.

— Хорошо, Гера, принято. Пока я капитан — раз уж на кону, как мы выяснили, наши жизни, здоровье и прочие мелочи по типу сохранения нашей цивилизации и жизни на Земле, мои приказы во время тренировок и тем более боевой обстановке не обсуждаются. Потом, как и раньше — сколько угодно, на совете команды. Ты с этим согласен?

— Да.

— Тогда сойдемся на том, что выплеск гнева лицом важной персоны в дверь был первым и последним твоим несогласованным перфомансом. Тебе передали дальнейшие подробности нашего с девушкой общения?

— Да. Ушанище сказал, что ты мои действия не поддерживаешь, но одобряешь.

Точно Виталик разъяснительную беседу провел. Вопрос о том, что Гера оставил меня за забором при приближении обратившихся демонов или бестий — кто они теперь официально неясно, я поднимать не стал. Потом будут разборы, когда высплюсь, сейчас могу быть излишне резок.

— Ясно. Хорошо. Теперь давайте по комнатам и спать. Кто может без таблетки, кто не может — со снотворным. Слова атамана насчет важности тренировок я бы недооценивать не стал.

— Макс, где я и где тренировки? — шумно вздохнул Виталик.

— Ушан, ты недавно мчал как товарный поезд и не сильно даже запыхался. В сумраке мы становимся быстрее и сильнее, и в бою с демонами твои помноженные на сверхсилу сто тридцать килограмм ярости определенно пригодятся. Тебе главное попадать, когда разгонишься.

Мои слова вызвали пару смешков, Ушан тоже улыбнулся, кивнув.

— Макс, ты сам в это веришь? — вдруг спросил Ваня.

— Я, скажем так, готов допустить, что все происходящее — социальный эксперимент, а нас накачали веществами и закинули в капсулы консервами, глядя за реакцией. Но даже если это эксперимент, когда ты дрыгал ногами и орал, умирая, ты верил в его нереальность?

Ваня мгновенно побледнел, не найдя сил ответить. Зато заговорил Ярик заметно дрожащим голосом.

— У меня до сих пор, как вспомню… — он не закончил и передернул плечами.

— Вот поэтому, даже допуская, что мы сейчас обколотые наглухо загружены в капсулы виртуальной реальности, я буду тренироваться, чтобы в следующий раз, попав в сумрак, не умирать как вы.

Это было жестко, но на мой взгляд необходимо. Причем совсем не для Ярика и Вани, а для Ушана и Геры, которые после всей этой сахарной патоки про избранных похоже если не звезду поймали, то категорически в себя поверили.

— И на этой оптимистической ноте, парни, давайте расходиться. Завтра будет непростой день, надо выспаться. А обсудить эту всю хурму мы еще успеем, не раз и не два.