Оракул с Уолл-стрит 3

Глава 8 Разговор

После встречи с Тони мы с О’Мэлли вернулись в офис «Харрисон и Партнеры».

Оставшаяся часть дня прошла в рутинной работе. Я анализировал отчеты по портфелям клиентов Прескотта, а О’Мэлли осваивался с новыми обязанностями, демонстрируя удивительную способность организовывать документы и запоминать цифры.

Пару раз подходил Джонсон, проверяя, как продвигается ситуация с его клиентами. Его беспокойство понятно, потерять сбережения даже мелких владельцев акций из-за ошибки брокера было бы не только финансовой катастрофой для клиентов, но и серьезным ударом по репутации фирмы. Я проверил документы Томпсонов и Гарднеров.

— Все идет по плану, — заверил я старшего коллегу. — Первые транзакции уже запущены. К концу недели ситуация стабилизируется.

Джонсон кивнул с заметным облегчением:

— Удивительно, как вы находите решения там, где другие видят только проблемы, Стерлинг.

В шесть вечера офис начал пустеть. Молодые клерки спешили на свидания, брокеры постарше в клубы или домой к семьям.

Мы с О’Мэлли задержались, чтобы не привлекать внимания слишком ранним уходом. К половине восьмого большинство столов опустело.

— Пора, — тихо сказал я, захлопывая гроссбух.

Мы покинули здание через боковой выход, несмотря на начавшийся мелкий дождь.

— Такси не берем, — предупредил я О’Мэлли. — Лучше пройдемся пешком, так меньше шансов, что нас заметят.

— Согласен, босс, — кивнул ирландец, поправляя шляпу. — Я буду держаться на полшага позади. Глаза на затылке не помешают.

Вечерний Нью-Йорк накрыло влажной вуалью дождя. Электрические вывески магазинов отражались в лужах, преломлялись в каплях на окнах автомобилей.

Мы шли быстрым шагом, петляя по узким улочкам. О’Мэлли следовал чуть позади, внимательно осматривая каждый переулок и нишу, из которой потенциально могла исходить опасность.

Свернув в особенно темный переулок, я на миг замер, прислушиваясь. Ничего, кроме стука дождевых капель по жестяным карнизам и отдаленного гудка речного парохода.

Я продолжил путь, ощущая, как адреналин разливается по венам. Эта игра в кошки-мышки будоражила кровь.

После многих лет, проведенных перед компьютерными мониторами в моей прошлой жизни, физическое присутствие в реальном мире, полном осязаемых опасностей, дарило странное ощущение подлинности.

Когда мы приблизились к «Синему лебедю», неприметному зданию на Бродвее, я замедлил шаг. Это тот самый клуб Мэддена, который я посещал ранее, когда договаривался о достопамятной операции по Universal Gas Industries.

Ничто в его фасаде не выдавало присутствия одного из самых известных нелегальных баров города, обычное коммерческое здание, каких десятки в этом районе. Только внимательный наблюдатель мог заметить тщательно замаскированные признаки: необычайно крепкую боковую дверь, слегка затемненные окна первого этажа и двух неприметных мужчин, которые курили на противоположной стороне улицы, незаметно наблюдая за окрестностями.

— Я первый, — тихо сказал я О’Мэлли. — Ты войдешь следом. В зале держись у стойки, откуда просматривается весь интерьер.

Ирландец кивнул, занимая позицию в тени навеса соседнего здания. Я постучал в определенном ритме. Дверная щель приоткрылась, показался настороженный глаз. Через мгновение дверь распахнулась, пропуская меня внутрь.

Контраст с серой улицей поражал. Интерьер «Синего лебедя» дышал роскошью: темное дерево, хрустальные люстры, мягкий свет, отражающийся в зеркалах.

Элегантные мужчины и женщины в вечерних нарядах занимали столики и кабинки. Бар вдоль дальней стены блестел полированной поверхностью, за ним выстроились ряды бутылок с запрещенным законом алкоголем. Бармен в белой рубашке и жилете ловко смешивал коктейли, а на небольшой эстраде джазовый квартет играл популярную мелодию.

Мы прошли через зал, между столиками. За моей спиной раздались шаги.

О’Мэлли вошел следом, чуть задержавшись в дверях. Наши взгляды на мгновение встретились, и я сделал еле заметный кивок в сторону бара. Ирландец должен занять стратегическую позицию, откуда мог наблюдать за всем помещением.

Метрдотель в безукоризненном смокинге тут же подошел ко мне:

— Мистер Стерлинг, мистер Мэдден ожидает вас. Позвольте проводить.

Он повел меня через основной зал к дальней стене, где за декоративными книжными полками скрывалась потайная дверь. За ней начинался узкий коридор, ведущий к нескольким приватным комнатам.

У последней двери стояли двое охранников, крепкие мужчины с непроницаемыми лицами. Это было другое помещение, в прошлый раз мы встретились в кабинете рядом с баром.

Метрдотель постучал, дверь открылась, и я шагнул в личный кабинет Оуни Мэддена.

Комната была небольшой, но обставленной с продуманной роскошью: темные деревянные панели на стенах, хороший персидский ковер на полу, массивный стол красного дерева и несколько кожаных кресел. В камине потрескивал огонь, разгоняя промозглую сырость нью-йоркского вечера.

И там, в кресле напротив камина, сидел Оуни Мэдден.

Как обычно, он выглядел скорее как успешный бизнесмен средних лет. Хорошо подогнанный костюм, аккуратно зачесанные назад темные волосы с проседью на висках, внимательные глаза цвета холодной стали. Никаких показных украшений или вульгарности, только сдержанная элегантность и едва уловимая аура опасности.

— Мистер Стерлинг, — произнес он. — Рад, что вы смогли прийти. Присаживайтесь.

Я опустился в кресло напротив, чувствуя, как кожаная обивка поскрипывает подо мной.

— Виски? — спросил Мэдден, жестом указывая на хрустальный графин на небольшом столике.

— С удовольствием.

Он сам налил два стакана, протянул один мне.

— За успешное сотрудничество, — предложил он тост.

Мы выпили. Виски, конечно же, оказалось превосходным, настоящий шотландский скотч.

— Я слышал о вашем небольшом инциденте с людьми Безумного Джо, — сказал Мэдден, откидываясь в кресле. — Неприятное происшествие.

— Ничего существенного, — ответил я. — Хотя повторения не хотелось бы.

Мэдден медленно покрутил стакан в руке, наблюдая, как янтарная жидкость стекает по стенкам.

— Безумный Джо становится проблемой не только для вас, — сказал он задумчиво. — Он подрывает стабильность нашего бизнеса. Неорганизованный, непредсказуемый. — Мэдден поморщился, словно произнес что-то неприличное. — Недавно его люди обстреляли один из моих грузовиков. Потеряно пять ящиков лучшего шотландского виски.

Мэдден поставил стакан и поднял глаза, пронзительно глядя на меня:

— Я решил принять меры. Сальтис должен быть… ограничен в своих возможностях.

— Я как раз хотел поговорить об этом, — заметил я. — У меня есть предложения по нему. Чтобы покончить раз и навсегда.

Мэдден слегка улыбнулся, что на его лице выглядело почти зловеще.

— Отлично. А что вы можете предложить? Насколько я знаю, вы не очень ловкий стрелок и не очень сильно бьете кулаками.

Я усмехнулся.

— Я предлагаю помощь там, где силен. Экономическое удушение.

Мэдден пристально смотрел на меня.

— Интересно. Здесь может пригодиться ваша финансовая проницательность. Кляйн рассказал мне, что вы весьма умело справились с нашей операцией с UGI.

— Это было взаимовыгодное сотрудничество, — ответил я.

— Да, — согласился Мэдден. — И я хочу расширить его. Сальтис получает финансирование через сеть итальянских ресторанов на Малой Италии и несколько ломбардов в Бруклине. Легальный бизнес, прикрывающий незаконные операции. — Он наклонился вперед. — Если вы сможете разработать стратегию, как подорвать его финансовую базу, это будет бесценно. Законными методами, разумеется.

— Разумеется, — эхом отозвался я, скрывая иронию. — Это можно организовать несколькими способами. Скупка закладных на недвижимость его подставных компаний. Создание конкурирующих предприятий на его территории с временным демпингом цен. Возможно даже анонимный донос в налоговую службу, я слышал, агенты особенно активны в последнее время.

Мэдден внимательно слушал, не перебивая.

— У меня есть еще несколько идей, более изящных, — добавил я, вдохновленный его интересом. — Во-первых, мы могли бы использовать механизм городских лицензий. Знаю, что в финансовом департаменте есть инспектор Моррисон, который славится своей принципиальностью. — Я сделал многозначительную паузу. — А также любовью к бейсболу и особенно к команде Yankees. Если предоставить ему билеты на всю серию игр этого сезона и одновременно анонимно указать на нарушения в ресторанах Сальтиса, инспекции будут проводиться с особым рвением.

Мэдден одобрительно кивнул, слегка улыбнувшись:

— Продолжайте.

— Во-вторых, — я наклонился чуть ближе, понизив голос, — вы упомянули ломбарды Сальтиса в Бруклине. Они принимают краденые вещи, верно?

— Разумеется, — Мэдден отпил виски. — Это значительная часть их дохода.

— Что, если мы организуем массовую скупку залоговых квитанций у бедняков, которые заложили свои вещи у Сальтиса? — я постучал пальцами по подлокотнику. — Скупить сотни, может, тысячи квитанций через подставных лиц. А затем одновременно потребовать возврата всех вещей. Это создаст двойной эффект. Ломбарды не смогут выдать сразу столько заложенных предметов, многие из которых уже перепроданы, и к тому же лишатся процентов с займов.

Мэдден медленно кивнул, оценивая план:

— Интересно. Такую операцию не свяжут с конкурентной борьбой. Выглядит как финансовый крах, вызванный неграмотным управлением. — Он сделал глоток виски. — А третья идея?

— Третья идея может быть наиболее эффективной, — сказал я, откидываясь в кресле. — «Сухой закон» создал необычную ситуацию на рынке кредитования. Обычным бизнесменам, даже незаконно торгующим алкоголем, все равно требуются займы для развития. Но они не могут получить их в обычных банках.

— Именно, — подтвердил Мэдден. — Поэтому существуют определенные финансовые круги, предоставляющие такие услуги.

— Я знаю, что Сальтис работает с ростовщиком по имени Левинсон в финансовом районе, — сказал я. — Что, если предложить этому Левинсону более выгодные условия сотрудничества? Не запугивать его, а просто перекупить. Предложить лучший процент за его услуги и доступ к более качественным клиентам.

Я отпил виски:

— После этого Левинсон может начать поднимать ставки для Сальтиса или ужесточать условия выплат. Постепенно, незаметно, чтобы не вызвать подозрений. К тому времени, когда Сальтис заметит эту игру, его предприятия будут уже серьезно обременены долгами. Разумеется, Левинсону надо обеспечить защиту.

Мэдден изучающе смотрел на меня, потягивая виски. За окном проехал автомобиль, на мгновение его фары создали движущиеся тени на стене комнаты. Джаз из основного зала доносился приглушенно, словно из другого мира.

— Удивительно, — наконец произнес он. — Большинство моих знакомых сразу предлагают насилие. Запугать конкурентов, поджечь склад, избить управляющего. — Он покачал головой. — А вы предлагаете уничтожить человека, даже не прикоснувшись к нему.

— Экономическое удушение эффективнее физического, — заметил я. — И привлекает меньше внимания.

— Кляйн предоставит вам список предприятий Сальтиса и данные по его финансовым связям, — сказал Мэдден, постукивая пальцами по дубовому подлокотнику. — Я хочу видеть детальный план через неделю. И первые результаты через месяц.

— Разумеется, — кивнул я. — Для начала понадобится некоторый оборотный капитал. Скупка закладных, оплата городских инспекторов, финансирование Левинсона…

— Выделю сто тысяч долларов, — без колебаний ответил Мэдден. — Кляйн решит технические детали перевода. Но помните, — его голос стал жестче, — я ожидаю результата. Безумный Джо должен почувствовать удавку до конца лета.

— Сальтис даже не поймет, что его топят, пока не окажется на дне, — заверил я. — Принцип подобных операций в их постепенности. Как говорил один мой знакомый: «Лягушка в медленно нагревающейся воде не замечает, когда начинает вариться».

Мэдден налил еще виски:

— А теперь давайте поговорим об инвестиционном трасте. Кляйн передал вам мое предложение?

— Да, и я тщательно его изучил, — я сделал глоток из стакана. — В целом, идея создания многоуровневой структуры трастов весьма перспективна в нынешних рыночных условиях. Но есть нюансы, которые нужно учесть.

Я достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги с предварительной схемой и расправил его на столике между нами.

— Смотрите, суть в том, что мы создаем не один, а три взаимосвязанных инвестиционных траста. — Я нарисовал в воздухе пирамиду. — Первый уровень, как вы знаете, это «Atlantic Investment Trust», публичная компания, которая привлекает капитал обычных инвесторов. Мы регистрируем ее в Нью-Джерси, где законы о корпорациях наиболее благоприятны.

Я постучал пальцем по бумаге, где была изображена схема.

— Этот первый траст инвестирует в обычные акции, преимущественно голубые фишки, U. S. Steel, General Electric, ATT. Ничего подозрительного, полностью легальная и прозрачная деятельность. Выплачивает стабильные дивиденды, выпускает ежеквартальные отчеты, привлекает мелких инвесторов с помощью объявлений в газетах. Но ключевой момент здесь…

Я понизил голос, хотя мы были одни в комнате:

— Ключевой момент в том, что значительная часть акций этого первого траста будет приобретена нашим вторым трастом, «Metropolitan Securities», зарегистрированным в Делавэре.

Мэдден чуть наклонился вперед, внимательно изучая схему:

— Все верно. Второй траст покупает первый.

— Именно, — подтвердил я. — Но не только. «Metropolitan Securities» также инвестирует в другие ценные бумаги, но уже с большим рычагом. Используя более агрессивное кредитное плечо, скажем, семь к одному вместо обычных четырех, и концентрируясь на более спекулятивных акциях радиокомпаний, автопроизводителей и авиации.

— Radio Corporation of America? — уточнил Мэдден. — Слышал, их акции растут, как на дрожжах.

— Да, и дальше могут вырасти еще. Но важно понимать механику нашей структуры. — Я взял карандаш и начал делать дополнительные пометки на схеме. — Второй траст владеет акциями первого. Когда стоимость акций первого траста растет, это повышает активы второго траста, позволяя ему занимать еще больше денег для покупки еще большего количества акций первого траста, что в свою очередь еще больше поднимает стоимость первого траста.

Мэдден присвистнул:

— Да, я уже говорил об этом с Кляйном. Получается петля обратной связи. Но я не думал, что это может быть так изощренно.

— Совершенно верно, — я был впечатлен его пониманием. — А теперь добавим третий траст, «Hudson Bay Investments», зарегистрированный в Коннектикуте. Он приобретает крупный пакет акций второго траста и использует еще более агрессивное плечо, десять к одному.

Я начертил окончательную схему на бумаге:

— В результате мы получаем конструкцию, где каждый доллар фактического капитала может контролировать до ста долларов инвестиций. Когда рынок растет, эта структура дает колоссальный рычаг. Один процент роста базовых активов может давать до десяти процентов роста стоимости акций верхнего уровня.

Мэдден изучающе смотрел на схему, задумчиво поглаживая подбородок:

— А как это будет выглядеть на практике? Для публики?

— Вот здесь и вступает в игру маркетинговая составляющая, — я отодвинул первую схему и достал еще один лист. — Для публики мы представляем каждый траст как самостоятельную инвестиционную компанию с собственной специализацией. Для первого траста «надежность и стабильность», для второго — «сбалансированный рост», для третьего — «агрессивные инвестиции в будущее Америки».

Мэдден улыбнулся:

— «Будущее Америки»… звучит заманчиво.

— Именно так. В рекламных объявлениях в Wall Street Journal и New York Times мы будем подчеркивать, что инвестиционные решения принимает «команда опытных экспертов», использующая «самые передовые методы анализа». Добавим портреты солидных джентльменов в дорогих костюмах на фоне величественных зданий финансового района. Может быть, даже привлечем для рекламы отставного сенатора или известного промышленника.

— У меня есть контакты, которые могут помочь, — заметил Мэдден. — Судья Хендерсон, например, очень нуждается в деньгах после развода с третьей женой.

— Превосходно, — кивнул я. — Также нам понадобятся офисы в престижных зданиях, хотя бы на первое время. Можно арендовать половину этажа на Уолл-стрит, 23, там как раз освобождаются помещения. Создать впечатление масштабной деятельности — секретарши в приемной, телеграфные аппараты, доски котировок на стене.

— А как насчет инсайдерской информации? — спросил Мэдден, наливая еще виски. — Это уже практически ваша специальность.

— Для этой операции она не потребуется, — ответил я. — Вся схема построена на использовании естественного роста рынка и эффекта рычага. Когда публика увидит быстрый рост стоимости акций наших трастов, они сами ринутся их покупать, создавая дополнительное давление вверх. Чистый пример самоисполняющегося пророчества.

Мэдден внимательно изучал меня поверх края стакана:

— Удивительно. Никогда не думал, что можно заработать столько денег, не нарушая закон. По крайней мере, формально.

— Текущее законодательство существенно отстает от финансовых инноваций, — я пожал плечами. — Нет формальных ограничений на степень левериджа или перекрестного владения между инвестиционными компаниями. Goldman Sachs уже использует подобные структуры, хотя и не столь агрессивно, как предлагаю я.

— А что насчет рисков? — Мэдден задал вопрос, выдававший его удивительное деловое чутье. — Если рынок пойдет вниз…

— Тогда рычаг будет работать в обратную сторону, — признал я. — И здесь мы подходим к важнейшему компоненту всей операции, к строгой временной дисциплине. Мы должны начать организованный выход задолго до того, как появятся первые признаки проблем.

Я отпил виски:

— Думаю, к лету следующего года нам стоит начать постепенную ликвидацию позиций, начиная с третьего траста. Делать это медленно, через подставные компании, чтобы не создавать панику на рынке.

Мэдден задумчиво посмотрел в камин:

— Вы ожидаете проблем на рынке в следующем году?

Я осторожно подбирал слова:

— Текущий рост не может продолжаться бесконечно. Уже сейчас есть тревожные знаки. Избыточные товарные запасы, замедление жилищного строительства, растущие проблемы фермеров… — я сделал паузу. — Кроме того, есть признаки, что Федеральный резерв может ужесточить денежную политику к осени следующего года. А повышение ставок неизбежно ударит по маржинальным кредитам, которые сейчас поддерживают рынок.

Мэдден молчал, изучая узор на дне своего стакана. В этот момент я увидел в нем не просто бутлегера, но человека с незаурядным аналитическим умом, которому не хватило формального образования, чтобы стать легальным финансистом.

— Какой капитал вам потребуется для начала? — наконец спросил он. — Хватит пяти оговоренных миллионов?

— Пять миллионов долларов пойдут на создание базовой структуры, — кивнул я. — Из них три пойдут на выкуп контрольного пакета первого траста, один на операционные расходы и один на резервный фонд для поддержания ликвидности в случае непредвиденных обстоятельств.

— Из этих средств мои только два миллиона, — предупредил Мэдден. — Остальное это инвестиции других партнеров. Вы их помните. У меня есть на примете и несколько других подходящих инвесторов. Людей, понимающих принцип «тихого входа и тихого выхода».

Я кивнул. Где он возьмет деньги, это его проблема.

— Наш план выглядит многообещающе, — сказал я, когда закончил объяснения. — Но есть еще одна проблема. Выход. Такие пирамидальные конструкции рушатся, когда иссякает приток свежего капитала. Поэтому мы должны установить четкие временные рамки. Создать структуру, привлечь инвесторов, накачать спекулятивными деньгами, а затем организованно выйти до того, как система станет нестабильной.

Я не стал уточнять, что знаю точную дату, когда такие трасты начнут рушиться.

— Это означает, что нам нужно двигаться быстро, — заключил Мэдден. Он рассматривал схему, задумчиво поглаживая подбородок: — И самое главное, какую доходность вы прогнозируете?

— При начальном капитале в пять миллионов и агрессивном привлечении внешних инвесторов, — я сделал паузу, — минимум двести процентов за год. Возможно, значительно больше.

— Впечатляюще, — кивнул Мэдден. — Очень впечатляюще.

Он свернул схему и убрал в карман пиджака.

— Хорошо, приступаем. Кляйн свяжется с вами в ближайшие дни для проработки деталей.

Он сделал последний глоток виски и задумчиво посмотрел на меня:

— Я слышал, у вас в фирме разногласия, мистер Стерлинг.

Я почувствовал, что мы подходим к одному из ключевых моментов сегодняшней встречи.

— Я весь внимание.

— Если вам угодно, у меня есть кое-что на мистера Харрисона, — сказал Мэдден, внимательно наблюдая за моей реакцией. — А также на мистера Паттерсона и других партнеров фирмы.

Я сохранил невозмутимое выражение лица, хотя внутренне подобрался. В том, что Мэдден в курсе проблем в фирме, я не сомневался.

— У меня есть определенный профессиональный интерес, — осторожно ответил я.

— Не сомневаюсь, — Мэдден тонко улыбнулся. — Я не спрашиваю о ваших мотивах. Меня интересует другое. Мои источники говорят, что вы собираете в основном деловую информацию — финансовые нарушения, инсайдерские сделки и прочее. — Он сделал паузу. — Но есть и другой тип… компрометирующих материалов. Более личного свойства.

Я понял, куда он клонит:

— Вы имеете в виду внебрачные связи, пороки, тайные пристрастия?

— Именно, — кивнул Мэдден. — У моей организации есть доступ к такого рода информации. Люди часто раскрываются в определенных заведениях. Особенно когда думают, что их никто не знает и не видит.

Он подался вперед:

— В качестве жеста доброй воли я предлагаю вам эту информацию. Поверьте, то, что я могу рассказать о некоторых уважаемых финансистах Уолл-стрит, никогда не появится в отчетах биржевого комитета.

Это предложение было неожиданным, но потенциально очень ценным. Личные тайны могли дать мне рычаги влияния, недоступные при использовании только финансовых нарушений.

— Ваше предложение звучит разумно, — медленно сказал я. — Но что вы хотите от меня взамен?

Мэдден откинулся назад, его лицо было непроницаемым:

— Скажем так: я предпочитаю иметь информацию о людях, которые могут однажды стать мне полезны. Или опасны. — Он сделал паузу. — Кроме того, мне нравится иметь дело с амбициозными людьми, которые знают, чего хотят.

— А что, если я скажу, что мне эта информация не нужна? — спросил я, прощупывая почву.

— Тогда мы продолжим наше обычное деловое сотрудничество, — пожал плечами Мэдден. — Инвестиционный траст, операция против Сальтиса. Никаких обид. Просто упущенная возможность.

Все слишком гладко. Я чувствовал подвох, но не мог понять, где именно. Возможно, Мэдден просто хотел привязать меня ближе к своей организации, создав еще один канал взаимной зависимости. Или проверял мои амбиции и готовность к сомнительным альянсам.

— Я согласен, — решился я. — При условии взаимного доверия и осторожности.

— Разумеется, — Мэдден улыбнулся. — Тогда позвольте начать с мистера Харрисона.

Следующие двадцать минут я слушал с возрастающим удивлением. Мэдден описывал скрытую жизнь моего босса в таких подробностях, что сомневаться в достоверности было невозможно.

Тайная квартира на Вест-Сайде, где Харрисон встречался с молодыми актрисами, жаждущими получить роль в бродвейских постановках. Его пристрастие к азартным играм в эксклюзивных подпольных казино, где он проигрывал суммы, соизмеримые с годовыми зарплатами старших клерков. И, что наиболее шокировало, связи с определенными политиками, получавшими щедрые «консультационные гонорары» за помощь в обходе финансовых регуляций.

— А теперь поговорим о мистере Паттерсоне, — продолжил Мэдден, завершив рассказ о Харрисоне. — Этот господин имеет еще более интересные предпочтения.

В случае с Паттерсоном история касалась его тайных визитов в определенные заведения, где мужчины искали общества дам, превращающих их в сексуальных рабов. БДСМ в это время еще не получило такого развития, как в XXI веке, но определенные зачатки имелись. Зачатки, которые в 1928 году могли не просто разрушить карьеру, но и привести к уголовному преследованию.

— У меня есть фотографии, — небрежно заметил Мэдден. — Разумеется, они хранятся в надежном месте. Мистер Кляйн может предоставить их вам, если возникнет острая необходимость.

Мой мозг лихорадочно работал, оценивая полученную информацию и ее потенциальное применение. Это были не просто компрометирующие материалы. Это ядерная бомба в корпоративной войне. С такими данными я мог не просто манипулировать партнерами фирмы, я мог полностью их уничтожить.

Мэдден, казалось, читал мои мысли:

— Используйте эту информацию мудро, мистер Стерлинг. Подобные рычаги требуют тонкого обращения. Иначе они могут сломаться, или того хуже, ударить по тому, кто их применяет.

Я кивнул, понимая предупреждение.

— А теперь, — Мэдден взглянул на золотые карманные часы, — мне пора заняться другими делами. У вас есть какие-то вопросы, прежде чем мы закончим?

— Только один, — сказал я. — Я слышал, что вы планируете расширять свой бизнес на западном направлении. Возможно, имеет смысл рассмотреть некоторые инвестиционные возможности в Чикаго?

Это пробный камень. Я знал из истории, что в 1928–1929 годах в Чикаго разгорался конфликт между различными криминальными группировками, особенно между людьми Аль Капоне и Багса Морана. Участие в этой войне было бы катастрофой для любого бизнеса.

Мэдден внимательно посмотрел на меня:

— Вы хорошо информированы. Но Чикаго сейчас неспокойное место. Я предпочитаю концентрироваться на Восточном побережье. По крайней мере, до тех пор, пока не прояснится ситуация с местным руководством.

Его ответ был благоразумным, что меня порадовало. Мэдден, в отличие от многих других криминальных боссов того времени, славился своим стратегическим мышлением и осторожностью.

— Мудрое решение, — одобрил я.

Мэдден поднялся, давая понять, что встреча окончена.

— Кляйн свяжется с вами через два дня. К тому времени у нас будет готов список предприятий Сальтиса и первоначальные документы для инвестиционного траста. А пока… — он протянул мне руку, — желаю вам приятного вечера.

Метрдотель проводил меня обратно в основной зал. О’Мэлли, заметив мое появление, неторопливо поднялся из-за стойки бара и направился к выходу, сохраняя дистанцию.

Десять минут спустя мы встретились на перекрестке в нескольких кварталах от «Синего лебедя». Дождь прекратился, но улицы все еще блестели от влаги, отражая огни вывесок и фонарей.

— Как прошло? — тихо спросил О’Мэлли.

— Лучше, чем я ожидал, — ответил я. — Но есть нюансы, о которых поговорим позже. Сейчас главное собраться в дорогу.

Мы шли по ночному Нью-Йорку, растворяясь среди редких прохожих и желтых такси. В этот момент, я чувствовал себя удивительно живым, окруженным запахами и звуками реального мира, погруженным в историю, которую раньше знал лишь по книгам и фильмам.

Жизнь сделала неожиданный поворот, и я наслаждался каждым моментом этого безумного путешествия.