Оракул с Уолл-стрит 3

Глава 10 Акрон

Утренний Акрон предстал перед нами во всей своей индустриальной мощи.

Солнце только поднималось над горизонтом, прорезая лучами легкую дымку, висевшую над городом, смесь утреннего тумана и выбросов десятков заводских труб. Этот характерный запах, резины, угля и каких-то химических соединений, был отличительной чертой индустриальных центров Америки.

Автомобиль, присланный Милнером, плавно катился по широким улицам города. Мы с О’Мэлли смотрели в окно, наблюдая, как Акрон просыпается.

Рабочие с металлическими коробками для завтрака спешили к проходным фабрик, женщины открывали небольшие магазинчики, мальчишки-газетчики выкрикивали заголовки утренних газет.

— Никогда не думал, что буду в Акроне, — негромко произнес О’Мэлли, рассматривая проплывающие за окном картины. — В Чикаго о нем говорили как о городе, где деньги сами в руки идут.

— Сами в руки деньги не идут нигде, Патрик, — ответил я. — Но здесь они определенно концентрируются.

Milner Rubber Works занимал целый квартал на восточной окраине города. Внушительное кирпичное здание главного корпуса с высокими окнами и рядом труб на крыше производило впечатление мощной крепости индустриальной эпохи.

Перед основным входом расстилался небольшой, но ухоженный газон, неожиданный островок зелени посреди фабричного пейзажа. Огромные буквы «MRW» на фронтоне словно провозглашали новую аристократию, промышленную, основанную не на происхождении, а на созидательном труде.

Я поправил галстук и проверил содержимое портфеля. План презентации готов до мельчайших деталей.

Сегодня важный день, возможно, поворотный в выстраиваемой мной сети связей. Милнер не просто миллионер, он человек, который знает цену деньгам и обладает редким чутьем на опасность.

Когда машина остановилась у главных ворот, я увидел самого Говарда Милнера, ожидавшего нас. Он стоял, широко расставив ноги, засунув большие пальцы за жилет. Классическая поза человека, твердо стоящего на земле, которую он считает своей.

— Пойдем, Патрик, — я кивнул О’Мэлли. — Милнер не из тех, кто любит ждать.

Мы вышли из автомобиля, и утренний воздух, наполненный промышленными ароматами, обволок нас. Где-то вдалеке раздался заводской гудок.

— Стерлинг! — голос Милнера, громкий и уверенный, перекрыл шум прибывающих на работу сотрудников. — Наконец-то, вы приехали. Это я ценю.

Он энергично пожал мою руку. Затем повернулся к О’Мэлли:

— А вы, должно быть, тот самый помощник, о котором говорил Харрисон. — Рукопожатие. — Крепкий хват. Боксер, верно?

О’Мэлли кивнул с легкой улыбкой:

— Угадали, сэр.

Милнер оглядел нас обоих и жестом пригласил следовать за ним:

— Прежде чем мы перейдем к вашему знаменитому плану, хочу показать вам то, что построил своими руками. — Он обвел рукой панораму завода. — Двадцать шесть лет назад на этом месте было пустое поле и сарай с двумя старыми прессами. А сегодня здесь работает две тысячи человек.

В его голосе звучала неприкрытая гордость, и я понимал почему.

То, что создал Милнер, было настоящим американским чудом. Взлет от простого рабочего до промышленного магната за одно поколение. В моем времени подобные истории уже казались легендами, но здесь, в Америке 1920-х, они все еще случались.

— Впечатляюще, — искренне заметил я. — Особенно ваши новые цеха. Они построены по принципу конвейера Форда?

Милнер бросил на меня внимательный взгляд:

— А вы хорошо осведомлены, Стерлинг. Да, два восточных корпуса спроектированы под конвейерную систему. Год назад нанял двух инженеров прямо из Детройта. — Он остановился и посмотрел на меня с новым интересом. — Но как финансист с Уолл-стрит заметил такие технические детали?

— Я верю, что настоящее понимание бизнеса невозможно без знания его технической стороны, — ответил я. — Акция это не просто цифра на тикере. За ней стоят люди, машины, процессы…

— Черт возьми! — Милнер хлопнул меня по плечу с такой силой, что я едва удержал равновесие. — Если бы все брокеры думали как вы, Стерлинг, наша страна была бы в гораздо лучшем положении.

Мы прошли через главные ворота мимо охранников, почтительно приветствующих Милнера. Во дворе стояла группа хорошо одетых мужчин, явно руководящий состав компании.

— Позвольте представить вам мою команду, — сказал Милнер, подводя нас к ним. — Джеймс Уилсон, технический директор. Роберт Финч, финансовый директор. Доктор Эдвард Фелпс, глава исследовательского отдела. И мой сын, Говард-младший, учится бизнесу с самых основ.

Говард-младший, молодой человек лет двадцати пяти, был одет не в костюм, как остальные, а в рабочий комбинезон, испачканный маслом и резиновой пылью. Он выглядел смущенным, но его рукопожатие было твердым.

— Отец заставляет меня начинать с цехов, — пояснил он с добродушной улыбкой. — Говорит, нельзя руководить тем, чего не понимаешь изнутри.

— Мудрый подход, — кивнул я. — Точно так же, как инвестор должен понимать компанию, в которую вкладывает деньги.

Финансовый директор, худощавый мужчина с проницательными глазами, изучал меня с профессиональной настороженностью. Это понятно, в конце концов, я представлял потенциальную угрозу его авторитету в финансовых вопросах.

— Итак, джентльмены, — Милнер потер руки. — Предлагаю начать экскурсию с главного производственного цеха. А затем перейдем к презентации мистера Стерлинга. Должен сказать, — он повернулся к своим сотрудникам, — то, что предлагает наш молодой друг, весьма отличается от того, что рекомендуют большинство финансистов в наши дни.

Мы направились к массивным дверям главного цеха. Когда мы вошли внутрь, нас окутало тепло, запах горячей резины и механический грохот десятков станков. Перед нами предстала картина американской индустриальной мощи во всей ее красе.

Главный производственный цех Milner Rubber Works впечатлял своим масштабом даже после всего, что я успел повидать в Нью-Йорке. Огромное пространство, заполненное людьми и машинами, простиралось, казалось, до самого горизонта. Высокие потолки терялись в полумраке, лишь иногда прорезаемом лучами света из окон под самой крышей. Грохот прессов, шипение пара и гул конвейеров сливались в симфонию индустриальной эпохи.

— Впечатляет, правда? — спросил Милнер, заметив мой взгляд. — Три акра под одной крышей. Крупнейший резиновый цех к востоку от Миссисипи.

Все это гигантское пространство, было заполнено людьми и машинами, работающими в поразительном симбиозе. Рабочие в фартуках и защитных очках управляли прессами, гигантскими вальцами и вулканизаторами.

Конвейерные ленты перемещали заготовки от одной станции к другой. В воздухе висела тонкая пыль, блестящая в лучах света, проникающего через высокие окна.

— Вот он, пульс американской промышленности! — продолжал с гордостью рассказывать Милнер, перекрикивая шум. — Тридцать шесть прессов, работающих круглосуточно. Производим все: от автомобильных шин до детских мячиков.

Он провел нас вдоль главного прохода. Рабочие, замечая хозяина, выпрямлялись и кивали с уважением, но не прерывали своего труда.

— Здесь мы делаем уплотнители для Ford Motor Company, — Милнер указал на секцию, где рабочие вынимали из пресса что-то похожее на кольца разного размера. — Каждый третий автомобиль Форда имеет наши детали. А вон там, — он повел рукой в другую сторону, — начинаем осваивать синтетический каучук.

Я внимательно оглядывал цех, отмечая уровень организации, эффективность процессов. За видимой простотой стояли сложнейшие логистические решения. Каждый рабочий знал свое место, каждая машина расположена так, чтобы минимизировать лишние движения.

— У вас отличная организация производства, — заметил я. — Особенно впечатляет система перемещения сырья между станциями.

Уилсон, технический директор, заинтересованно посмотрел на меня:

— Вы разбираетесь в производственных процессах, мистер Стерлинг?

— Лишь как любитель, — скромно ответил я. — Но мне всегда казалось, что именно в деталях кроется разница между прибыльной компанией и убыточной.

Милнер удовлетворенно кивнул, явно довольный моими наблюдениями.

Мы продолжили движение через цех, и я заметил, как О’Мэлли с профессиональным интересом рассматривает огромные вальцы, через которые рабочие пропускали листы сырой резины.

— Занятная машина, — сказал он. — Чем-то напоминает печатный пресс, только намного мощнее.

Уилсон, услышав это, просиял:

— У вас наметанный глаз, мистер О’Мэлли. Действительно, принцип схож с печатным прессом, только давление в десятки раз выше. Мы разработали собственную модификацию, которая позволяет равномернее распределять компоненты в резиновой смеси.

На мгновение я поймал взгляд О’Мэлли, в нем читалось явное удовлетворение от признания его наблюдательности.

Когда мы подошли к секции вулканизации, Милнер сам начал объяснять процесс:

— Здесь происходит настоящая магия, Стерлинг. Сырая резина мягкая и липкая, непригодная для использования. Но стоит добавить серу и нагреть, и она превращается в тот материал, без которого сейчас не обходится ни одна отрасль.

Я наблюдал за процессом с искренним интересом. В будущем времени производство резины было высокоавтоматизированным, почти без участия человека. Здесь же, несмотря на механизацию, человеческий труд все еще играл ключевую роль. Рабочие орудовали инструментами с опытом и сноровкой, приобретенными за годы практики.

— А теперь, — Милнер повернулся ко мне, — я хотел бы услышать ваш знаменитый «План штормового предупреждения». Мои люди подготовили конференц-зал.

Я кивнул, чувствуя, как учащается пульс от предвкушения. Следующий час или два могли определить будущее миллионного состояния и, возможно, судьбу самого Милнера.

Мы продолжали идти к выходу из цеха. За широкими окнами утренний туман уже рассеялся, обнажив панораму Акрона, города, построенного на резине и амбициях таких людей, как Говард Милнер.

Продвигались мы по центральному проходу, и я с интересом наблюдал за рабочими, орудовавшими инструментами с впечатляющей сноровкой. Люди в защитных фартуках и очках ловко управлялись с формами, прессами и резиновыми заготовками.

— Здесь мы начинаем процесс, — Милнер указал на огромные миксеры, где темная масса перемешивалась в открытых чанах. — Сырой каучук с наших малайских плантаций смешивается с различными добавками. Сера, сажа, ускорители вулканизации, у нас двадцать три запатентованных рецептуры для разных типов изделий.

Уилсон опять присоединился к объяснениям:

— Наша гордость новый процесс холодной вулканизации, — он указал на участок, где рабочие обрабатывали резиновые листы каким-то раствором. — Позволяет получать более тонкие и эластичные изделия, незаменимые для электрической изоляции.

Я заметил, что некоторые рабочие обращались с особыми формами:

— Это для автомобильных покрышек?

— Верно подмечено, Стерлинг, — Милнер улыбнулся. — Но не совсем. Это компоненты для новых авиационных шин. Мы подписали контракт с Lockheed Aircraft. Их новая модель требует особо прочных покрышек для посадки на грунтовые аэродромы.

О’Мэлли, который молча следовал за нами, неожиданно проявил интерес:

— А для боксерских рингов делаете канаты, мистер Милнер?

— Не только канаты, — с гордостью ответил промышленник. — Покрытие для всего ринга, канаты, даже резиновые амортизаторы под настилом. В Madison Square Garden используют исключительно наши материалы. Кстати, вы видели последний бой Демпси?

— Каждый удар, — ухмыльнулся О’Мэлли.

Я заметил, как простой вопрос моего помощника сразу создал между ним и Милнером нить взаимопонимания. Иногда самые простые темы становятся лучшими мостами между людьми разных миров.

Мы подошли к участку, где сырая резина превращалась в конечные изделия. Десятки прессов с характерным шипением открывались и закрывались, выдавая поразительное разнообразие продукции: от крошечных уплотнительных колец до огромных промышленных ремней.

— А вот здесь наша особая гордость, — Милнер подвел нас к отдельной секции, огороженной стеклянными перегородками. За ними работали люди в белых лабораторных халатах, управляя странными механизмами. — Экспериментальное производство синтетического каучука.

Я непроизвольно подался вперед. Это технология будущего, которая станет критически важной во время Второй мировой войны, когда поставки натурального каучука будут перерезаны.

— Buna-N, верно? — спросил я, вспоминая правильное название раннего синтетического полимера.

Милнер и Уилсон обменялись удивленными взглядами.

— Вы удивительно хорошо информированы, Стерлинг, — сказал технический директор. — Мы работаем над аналогом немецкой технологии, но с собственными модификациями. Наш материал пока усиливает натуральный каучук, а не заменяет его полностью.

Доктор Фелпс, до того молчавший, впервые присоединился к разговору:

— Проблема в том, что синтетический материал пока уступает по эластичности натуральному, особенно при низких температурах. Хотя превосходит по стойкости к маслам и растворителям.

Я кивнул, тщательно скрывая, что знаю о будущих прорывах в этой области:

— Интересная тема для инвестиций. Компании, работающие над такими инновациями, имеют огромный потенциал, особенно в долгосрочной перспективе.

Милнер бросил на меня оценивающий взгляд:

— Вот поэтому я и пригласил вас, Стерлинг. Вы смотрите намного дальше простой биржевой спекуляции. — Он повернулся к своим сотрудникам. — Этот молодой человек предложил мне инвестиционную стратегию, которая полностью противоречит нынешней моде на Уолл-стрит.

Финч, финансовый директор, впервые проявил явный интерес:

— Неужели? В наши дни кажется, что все дороги ведут к тем же нескольким фаворитам рынка.

— Это часть проблемы, — ответил я. — Когда все бегут в одном направлении, обычно это признак стадного инстинкта, а не рационального анализа.

Финансовый директор уважительно кивнул:

— Интригующая позиция. Буду рад услышать подробности.

Мы продолжили экскурсию, переходя к цеху, где готовая продукция проходила контроль качества. Здесь работали преимущественно женщины, чьи ловкие пальцы проверяли каждое изделие на дефекты.

— Женская бригада контроля качества, — с гордостью пояснил Милнер. — Самая низкая доля брака во всей отрасли. Мисс Эллисон, — он кивнул пожилой женщине в строгом платье, руководившей процессом, — работает у нас с самого основания компании.

Мисс Эллисон, статная дама с проницательным взглядом и седеющими волосами, собранными в тугой пучок, слегка кивнула нам:

— Доброе утро, господа. Мистер Милнер, партия для Westinghouse готова, как вы и просили. Ни одного брака в тысяче единиц.

— Великолепно, — Милнер повернулся ко мне. — Вот истинный секрет нашего успеха, Стерлинг. Не машины, не формулы, а люди. Верные, преданные делу люди.

Я заметил, как работницы выпрямились, услышав эти слова. Милнер явно говорил такие вещи не только перед гостями, но и действительно ценил свой персонал.

Завершив обход основного производства, мы направились к административному зданию. По дороге я обратил внимание на отдельный корпус с большой надписью «Исследовательская лаборатория».

— После презентации я покажу вам и лабораторию, — заметил Милнер, проследив за моим взглядом. — Думаю, вам будет интересно. А теперь давайте посмотрим, что за «штормовое предупреждение» вы для меня подготовили.

Административное здание Milner Rubber Works резко контрастировало с производственными цехами. Здесь царила атмосфера сдержанной элегантности.

Дубовые панели на стенах, приглушенное освещение, тихий стук печатных машинок из секретарских комнат. Мы поднялись на второй этаж и вошли в просторный конференц-зал, где нас уже ждали несколько человек.