Оракул с Уолл-стрит 3

Глава 12 Резиновые изделия

Поскольку беседа в любой момент опять могла стать опасной, я решил перевести разговор в другое русло:

— Но меня больше интересует практическое применение. Где этот материал может быть использован, помимо очевидных военных приложений?

Это было тактически правильным ходом. Ученые всегда с энтузиазмом рассказывают о практическом применении своих разработок.

— Вот здесь начинается самое интересное, — оживился Саймонс. — Традиционно мы думаем о резине как о материале для шин, шлангов, уплотнителей. Но синтетические полимеры открывают совершенно новые возможности.

Он подвел нас к стеклянному шкафу, где были выставлены различные образцы:

— Изоляция для электрических проводов, работающая при экстремальных температурах. Покрытия для медицинских инструментов, устойчивые к антисептикам. Амортизирующие элементы для точных приборов.

Я осмотрел образцы, и внезапная идея заставила меня замереть:

— А вы пробовали использовать эти материалы для звукоизоляции?

Саймонс покачал головой:

— Нет, но это интересная мысль. Почему вы спрашиваете?

— Индустрия звукозаписи и кинематографа переживает революцию в связи с появлением звукового кино, — начал я. — Но качество звука ограничивается акустикой студий. Если бы существовал материал, способный избирательно поглощать определенные частоты…

Я не закончил мысль, но увидел, как загорелись глаза Саймонса:

— Селективное поглощение звуковых волн… — он задумчиво потер подбородок. — Теоретически, изменяя структуру полимера на микроуровне, мы могли бы создать материал с различной плотностью в разных зонах, что привело бы к избирательному поглощению определенных частот. Фасцинирующая идея!

Он быстро подошел к доске и начал набрасывать химические формулы и диаграммы:

— Если добавить порообразователи в определенной пропорции и контролировать процесс полимеризации… Да, это может работать!

Милнер наблюдал за этой сценой с нескрываемым удовольствием:

— Саймонс, похоже, наш гость дал вам новое направление для исследований.

— И потенциально чрезвычайно прибыльное, — добавил я. — Звуковые студии, концертные залы, радиостанции — все они столкнулись с проблемой акустики. Существующие решения громоздки и неэффективны. Компания, которая первой предложит практичное решение, получит огромное преимущество.

Доктор Фелпс, до этого молча наблюдавший, подключился к обсуждению:

— Мы могли бы запустить отдельный проект. У доктора Паркера есть опыт работы с акустикой, он консультировал строительство нового концертного зала в Кливленде.

Саймонс, все еще увлеченный формулами на доске, кивнул:

— Мне понадобится месяц на предварительные опыты. Если результаты будут обнадеживающими, через три месяца мы могли бы иметь прототип.

Милнер решительно хлопнул в ладоши:

— Отлично! Запускайте проект немедленно. Выделяю дополнительный бюджет в десять тысяч долларов.

Я заметил, что мое случайное предложение превратилось в полноценный исследовательский проект. Не раскрывая своего знания будущего, я только что подтолкнул развитие акустических материалов, которые в моем времени появятся только в 1940-х годах.

Мы продолжили осмотр лаборатории. Мои знания химии XXI века давали мне уникальные преимущества, и я старался использовать их осторожно, делая предположения, которые казались бы логичными для ученых 1928 года, но при этом направляли их в правильную сторону.

Когда мы подошли к отделу улучшения существующих рецептур, я заметил лаборанта, проводящего испытания на износостойкость образцов резины.

— Интересно, — сказал я, наблюдая за процессом. — Вы измеряете только механический износ, или также учитываете воздействие озона?

Молодой ученый, проводивший тест, поднял голову:

— Озона? А при чем здесь озон?

Я чувствовал, что снова должен быть осторожен:

— Я читал недавнюю статью в немецком химическом журнале, — импровизировал я, — о том, что натуральный каучук особенно подвержен разрушению под воздействием атмосферного озона. Особенно в городских условиях, где его концентрация выше из-за электрического транспорта.

Доктор Фелпс заинтересованно наклонил голову:

— Вы имеете в виду работу Хоффмана из Берлинского института? Мы только недавно получили их последние публикации.

Я мысленно поблагодарил судьбу за удачное совпадение:

— Именно. Их выводы наводят на мысль, что долговечность резиновых изделий, особенно шин, может быть значительно увеличена, если добавить в смесь антиоксиданты, специфически противостоящие озоновой деградации.

Молодой ученый, проводивший испытания, буквально вскочил со стула:

— Доктор Фелпс, если это правда, мы могли бы переосмыслить всю программу испытаний!

Фелпс задумчиво кивнул:

— Действительно, это объяснило бы некоторые аномалии в наших долгосрочных полевых испытаниях. Городские шины изнашиваются непропорционально быстрее, чем можно объяснить просто качеством дорог.

Я развил мысль:

— Более того, если разработать специальную защитную смесь для внешнего слоя шин с повышенным содержанием антиоксидантов, вы могли бы продлить срок их службы до трехсот процентов в городских условиях.

Милнер, который внимательно слушал этот обмен идеями, положил руку мне на плечо:

— Стерлинг, вы полны сюрпризов. Для человека, чья основная специальность — финансы, ваши знания в области химии резины просто поразительны.

Я почувствовал, что снова хожу по тонкому льду:

— Просто внимательно слежу за научными публикациями, сэр. Я убежден, что будущее финансовых рынков неразрывно связано с технологическими инновациями.

Милнер оценивающе посмотрел на меня:

— И именно поэтому я доверяю вам управление свои капиталы. Вы мыслите шире, чем типичный уолл-стритовский брокер.

Мы продолжили обход лаборатории. В отделе разработки новых применений для резины я заметил интересный проект. Ученые экспериментировали с добавлением резиновой крошки в асфальт.

— Забавно, — прокомментировал я, — в некотором смысле вы возвращаете резину туда, откуда она пришла, на дорогу.

Исследователь, представленный как доктор Вильямс, улыбнулся:

— Именно так. Идея в том, что резиновые частицы должны увеличить сцепление автомобильных шин с дорожным покрытием и снизить уровень шума.

— Но у вас проблемы с однородностью смеси, верно? — предположил я, глядя на образцы, где резиновые частицы были распределены неравномерно.

— Совершенно верно, — удивленно ответил Вильямс. — Как вы догадались?

Я указал на явные расслоения в образцах:

— Разная плотность материалов приводит к сегрегации во время остывания. Для решения этой проблемы, — я на мгновение задумался, как сформулировать знание из будущего в терминах 1928 года, — возможно, стоит попробовать предварительную обработку резиновой крошки растворителями для частичного растворения поверхности. Это создаст липкий слой, который будет лучше связываться с битумом.

Доктор Вильямс задумчиво почесал голову:

— Знаете, это может сработать. Мы пробовали механическое связывание и термическую обработку, но такого рода химический подход я слышу впервые… Да, определенно стоит попробовать.

К концу нашего визита в лабораторию я чувствовал, что произвел сильное впечатление не только на Милнера, но и на его научную команду.

За короткое время мне удалось предложить три потенциально революционные идеи. Акустические материалы на основе синтетического каучука, защита от озонового старения для шин и улучшенная технология резино-асфальтовых смесей.

Когда мы покидали лабораторию, доктор Фелпс, ранее державшийся несколько холодно, подошел ко мне:

— Мистер Стерлинг, должен признаться, я был настроен скептически. Финансисты обычно мало что понимают в науке. Но вы… — он покачал головой. — Если вы когда-нибудь устанете от цифр и графиков, в моей лаборатории для вас всегда найдется место.

Милнер, услышав это, рассмеялся:

— Не вздумайте переманивать моего финансового консультанта, Фелпс! — Он повернулся ко мне: — Хотя я должен признать, Стерлинг, вы произвели на моих ученых не меньшее впечатление, чем на финансовую команду. Это редкий талант. Такого еще никому не удавалось.

Мы вышли из исследовательского корпуса на свежий воздух. Время уже полуденное, солнце щедро заливало лучами заводские корпуса, окрашивая небо в оранжево-розовые тона.

— После такого насыщенного дня, думаю, нам всем стоит отдохнуть, — сказал Милнер. — Жду вас и вашего помощника к ужину в моем доме в семь часов. — Он протянул мне карточку с адресом. — Мой водитель заедет за вами в отель в шесть тридцать.

— Благодарю за приглашение, — я кивнул. — Мы будем рады присоединиться.

Когда мы с О’Мэлли сели в автомобиль, отправлявший нас обратно в отель, ирландец тихо произнес:

— Впечатляющее представление, босс. Особенно в лаборатории. Я даже не понял половины того, о чем вы говорили.

— Это рискованный ход, — признался я. — Но, кажется, мы укрепили доверие Милнера, что сейчас главное.

О’Мэлли кивнул:

— И как мне показалось, тот финансовый директор, Финч, тоже проникся к вам уважением после презентации.

— Да, — согласился я. — Хотя он будет еще проверять мои рекомендации. Таких людей не убедишь красивыми словами, им нужны факты и логика.

— Что ж, фактов и логики у вас предостаточно, — усмехнулся О’Мэлли. — Осталось только убедить их доверить вам управление всеми капиталами.

Я посмотрел на проплывающие за окном индустриальные пейзажи Акрона. Этот город, построенный на каучуке и стали, воплощал американскую мечту начала XX века, веру в бесконечный прогресс и процветание.

— О чем задумались, босс? — спросил О’Мэлли, заметив мое настроение.

— О времени, Патрик, — тихо ответил я. — О том, как быстро оно меняет все вокруг.

Автомобиль въехал в респектабельный район города, где находился наш отель.

Ровно в шесть тридцать, как и было обещано, к отелю подъехал блестящий черный Packard с водителем в униформе. Мы с О’Мэлли, облаченные в лучшие костюмы, спустились в вестибюль. Я захватил с собой небольшую кожаную папку с финальной версией «Плана штормового предупреждения», чтобы обсудить последние детали с Милнером в непринужденной обстановке.

— Готовы к ужину с промышленным магнатом? — спросил я О’Мэлли, поправляя галстук в отражении мраморной колонны.

— Насколько может быть готов бывший боксер к светскому мероприятию, — усмехнулся ирландец, который, несмотря на шутливый тон, выглядел безупречно в новом костюме темно-синего цвета.

Водитель предупредительно открыл перед нами дверцу:

— Добрый вечер, джентльмены. Мистер Милнер ожидает вас.

Пятнадцатиминутная поездка через Акрон показала нам совершенно другую сторону города. Если деловой центр и фабричные районы олицетворяли индустриальную мощь, то северные холмы, где располагались дома промышленной элиты, демонстрировали плоды этой мощи. Мы проезжали мимо особняков, окруженных аккуратными лужайками и живыми изгородями.

Резиденция Милнера, расположенная на вершине холма, была не самой крупной, но, пожалуй, самой элегантной среди соседних домов.

Двухэтажное здание в георгианском стиле с белыми колоннами и симметричными крыльями утопало в зелени ухоженного сада. Аллея из вековых кленов вела к парадному входу, освещенному старинными фонарями.

— Достойное жилище для человека, который начинал рабочим на заводе, — заметил я, когда мы подъезжали к дому.

Автомобиль остановился у широкого крыльца, и нас встретил дворецкий, который торжественно проводил в просторный холл. Под хрустальной люстрой нас ожидал сам Милнер с женой и сыном.

— Стерлинг! О’Мэлли! Добро пожаловать в мой дом, — Милнер, одетый в элегантный вечерний костюм, но без излишней формальности, радушно пожал наши руки. — Позвольте представить мою жену, Элеонору.

Миссис Милнер, изящная женщина с серебристыми прядями в аккуратно уложенных каштановых волосах, приветливо улыбнулась:

— Очень рада познакомиться, мистер Стерлинг. Говард так много рассказывал о вас.

— Для меня честь быть вашим гостем, миссис Милнер, — я слегка склонил голову. — Ваш дом просто великолепен.

— О, это заслуга Элеоноры, — с гордостью сказал Милнер. — Я могу построить завод, но создать настоящий дом — это ее талант.

Говард-младший, которого мы встретили днем на заводе, теперь был одет в костюм, а не в рабочий комбинезон, но сохранял ту же непосредственность.

— Отец рассказал, что вы предложили несколько потрясающих идей нашим ученым, мистер Стерлинг, — сказал он, пожимая мне руку. — Особенно про резино-асфальтовую смесь. Я бы хотел услышать подробнее.

— С удовольствием поделюсь мыслями после ужина, — улыбнулся я.

Дворецкий пригласил нас в гостиную, просторную комнату с высокими окнами и камином из светлого мрамора. Стены украшали картины американских пейзажистов, а в углу располагалось пианино из полированного красного дерева.

— Прошу вас, располагайтесь, — Милнер указал на удобные кресла. — Что будете пить? У меня есть отличный скотч, контрабандный, но исключительного качества.

— С удовольствием, — кивнул я.

О’Мэлли, который чувствовал себя не совсем в своей стихии, заметно расслабился, когда миссис Милнер заговорила с ним о боксе. Оказалось, ее брат был страстным поклонником этого вида спорта и даже спонсировал любительский клуб в Кливленде.

— Я видела ваш бой с Сандерсом три года назад, — улыбнулась она. — Вы сражались достойно.

О’Мэлли покраснел от удивления и удовольствия:

— Вы интересуетесь боксом, мэм?

— Мама раньше освистывала судей громче всех на трибунах, — рассмеялся Говард-младший. — Отец даже запрещал ей ходить на матчи.

— Я просто ценю честный спорт, — с достоинством ответила миссис Милнер. — И мистер О’Мэлли всегда был известен как честный боец.

Я заметил, как ирландец буквально расцвел от этой похвалы.

Вскоре к нам присоединился еще один гость, Роберт Финч, финансовый директор Milner Rubber Works. В неформальной обстановке он казался менее напряженным, чем днем на заводе.

— Должен признать, мистер Стерлинг, ваш план произвел на меня серьезное впечатление, — сказал он, когда мы беседовали у камина. — Особенно выбор компаний второго эшелона, которые обычно не попадают в рекомендации аналитиков.

— Большинство аналитиков смотрят туда, куда смотрят все, — ответил я. — Я предпочитаю видеть то, что другие пропускают.

— И именно это делает его таким ценным советником, — вмешался Милнер, поднимая бокал. — За нетрадиционное мышление!

Мы выпили, и я почувствовал, как первоначальная официальность постепенно уступает место более непринужденной атмосфере.

Дворецкий объявил, что ужин подан, и мы перешли в элегантную столовую. Стол, сервированный на шесть персон, был украшен серебряными канделябрами и фарфором с монограммой Милнеров.

— Надеюсь, вы любите традиционную американскую кухню, мистер Стерлинг, — сказала миссис Милнер, когда мы занимали места. — Я настояла на том, чтобы сегодня повар приготовил фирменные блюда Среднего Запада, а не пытался имитировать французские изыски.

— Это прекрасная идея, — искренне ответил я. — В Нью-Йорке слишком много ресторанов, стремящихся быть парижскими бистро, и слишком мало мест с настоящей американской кухней.

Ужин начался с супа из кукурузы, за которым последовало жаркое из говядины с местными овощами, приготовленное по старинному рецепту семьи Милнер. Блюда были простыми, но исключительно вкусными, и я не преминул отметить это.

— Элеонора лично передала рецепты нашему повару, — с гордостью сказал Милнер. — Многие из них передаются в ее семье уже четыре поколения.

Разговор за столом тек непринужденно, перескакивая с темы на тему. Милнер расспрашивал меня о Нью-Йорке, миссис Милнер интересовалась последними бродвейскими постановками, а Говард-младший был полон вопросов о новых технологиях в промышленности.

— Мне рассказали о вашей идее акустических материалов, — сказал он, когда подали десерт. — Это просто фантастика! Я, знаете ли, увлекаюсь радио и звукозаписью. Если такой материал действительно будет создан, это произведет революцию.

— У вас дома есть своя радиостанция? — спросил я с искренним интересом.

— Небольшая любительская, — кивнул молодой Милнер. — После ужина могу показать, если вам интересно.

— С удовольствием, — ответил я, отмечая, как Говард-старший с гордостью смотрит на сына.

После десерта миссис Милнер предложила мужчинам удалиться в библиотеку для сигар и бренди, пока она покажет О’Мэлли свою коллекцию фотографий с боксерских матчей. Ирландец, к моему удивлению, воспринял это предложение с энтузиазмом.

Библиотека Милнера полностью соответствовала его характеру, практичная, но со вкусом. Стены, от пола до потолка заставленные книжными шкафами, хранили работы по инженерному делу, промышленности, экономике, а также внушительную коллекцию американской литературы и истории.

— Мало кто знает, но я страстный читатель, — сказал Милнер, когда мы расположились в глубоких кожаных креслах. — Особенно люблю биографии великих промышленников и изобретателей.

Финч разлил бренди по бокалам, и Милнер предложил сигары. Когда мы закурили, он перешел к деловому разговору:

— Итак, Стерлинг, что касается нашего соглашения. Я принял решение доверить вам управление половиной моего капитала. Финч подготовил все необходимые документы.

Финансовый директор кивнул и достал из своего портфеля папку:

— Все условия, как обсуждали. Включая личный бонус в размере одного процента от суммы превышения общей доходности над индексом Доу-Джонса. При десятипроцентном превышении, как мы говорили, вы получите пятьдесят тысяч долларов.

Я принял документы и бегло просмотрел их:

— Это очень щедрое предложение, мистер Милнер. Я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваше доверие.

— Я не сомневаюсь, — Милнер выпустил колечко дыма. — Скажу честно, Стерлинг, вы меня впечатлили не только своими финансовыми знаниями, но и тем, как быстро схватываете технические аспекты нашего бизнеса. Это редкое качество.

— Спасибо, — я был искренне тронут. — Вы создали замечательную компанию. То, как организованы процессы, как вы относитесь к инновациям… Это вдохновляет.

Милнер улыбнулся:

— Когда-то она помещалась в одном сарае. Теперь же… — он сделал широкий жест рукой. — Все это для будущего, Стерлинг. Для моего сына, для его детей. А для этого капитал должен быть в надежных руках.

— Именно поэтому я разработал «План штормового предупреждения», — я открыл свою папку и достал финальную версию документа. — Здесь все детали, включая дополнительные рекомендации после сегодняшнего обсуждения.

Финч с интересом принял документ:

— Очень профессионально составлено. Я еще хотел спросить о вашей рекомендации по Minnesota Mining Manufacturing. Чем вас так привлекла эта компания?

— Их подход к инновациям, — ответил я. — Они не просто производят продукцию, но постоянно ищут новые материалы и применения. Компания с такой философией имеет долгосрочные перспективы независимо от экономических циклов.

Милнер и Финч переглянулись.

— Видите, Роберт? Именно об этом я и говорил, — сказал Милнер. — Стерлинг мыслит категориями фундаментальной ценности и долгосрочного потенциала, а не краткосрочной спекулятивной прибыли.

Финч кивнул:

— Я впечатлен, мистер Стерлинг. И должен признать, что первоначально был настроен скептически.

Мы обсудили еще несколько технических деталей плана, затем Милнер предложил подписать документы. Когда формальности были завершены, он поднял бокал:

— За успешное сотрудничество! И за вашу удивительную способность видеть будущее раньше других.

Эта фраза прозвучала для меня с особенным резонансом, учитывая мое действительное знание будущего. Я сделал глоток бренди, чувствуя, как тепло разливается по телу.

— Отлично, — Милнер затушил сигару. — А теперь, пожалуй, присоединимся к остальным. Мой сын наверняка уже заждался, чтобы показать вам свою радиостанцию.

Мы вернулись в гостиную, где О’Мэлли, к моему удивлению, увлеченно беседовал с миссис Милнер о современном искусстве. Как оказалось, хозяйка дома была не только поклонницей бокса, но и коллекционером картин американских импрессионистов.

— Мама пытается приобщить меня к искусству, — рассмеялся Говард-младший. — Но я больше по части техники. Мистер Стерлинг, позвольте показать вам мою радиостанцию?

Следующий час мы провели в небольшой комнате над гаражом, переоборудованной под любительскую радиостудию. Молодой Милнер с энтузиазмом демонстрировал свое оборудование, большая часть которого была собрана собственноручно.

— Мне удалось связаться с радиолюбителями даже на западном побережье, — с гордостью сказал он. — А однажды, при особенно благоприятных атмосферных условиях, я поймал сигнал из Англии.

Я был искренне впечатлен его знаниями и страстью к технике:

— Вы знаете, это очень перспективная область. Не сомневаюсь, что в будущем радиосвязь изменит мир еще сильнее, чем мы можем представить.

К одиннадцати часам вечера мы стали прощаться. Миссис Милнер настояла, чтобы мы увезли с собой коробку домашнего печенья, которое особенно понравилось О’Мэлли. Сам Милнер проводил нас до автомобиля.

— Спасибо за гостеприимство, — сказал я, пожимая его руку. — Это был чудесный вечер.

— Всегда рад настоящему общению, без корпоративной мишуры, — ответил Милнер. — До завтра, Стерлинг. У нас еще много важных тем для обсуждения.

Когда автомобиль тронулся, О’Мэлли задумчиво произнес:

— Знаете, босс, он совсем не похож на большинство богачей, которых я встречал. В нем до сих пор чувствуется что-то от простого рабочего.

— В этом вся суть Милнера, — согласился я. — Он никогда не забывал, откуда пришел. И именно это делает его таким интересным союзником.

Я смотрел на удаляющийся дом на холме. Мы вернулись в гостиницу и тут же улеглись спать.