Оракул

Глава 2

— Да, да! Там скрыт осколок, в котором живет вполне рабочий исполнитель желаний.

— Вообще любых желаний? — уточнил я.

— Материальных, — пояснила Наталья, смирившаяся, что между нами, родственниками, нет секретов. — Можно попросить только одну вещь, зато любую. Даже не существующую, но хорошо описанную.

— И вы выбрали ключ, запирающий трещину, — покачал я головой.

— Барон не первый, кто хотел нас использовать. Вокруг каждой удачной находки сразу вьются толпы халявщиков. Иногда очень агрессивных.

Я начинал понимать их игру. Не верить же всерьез в болтливого папашу и одергивающую его мать. Они явно хотят, чтобы я за ручку их провел к Золотому Шару осколочного разлива. Может быть, и проведу, если будут хорошо себя вести. Ладно, кого я обманываю, я чувствую свой долг перед этой семьей, хотя на самом деле ни в чем перед ними не виноват.

— Пора выбираться отсюда. Нам всем повезло, что кроличья нора ведет не в гнездо саламандр.

— Куда выбираться? У нас ничего не осталось в том мире, кроме пепелища, заблокированных счетов и врагов.

— Вы же не в курсе последних новостей! — произнес я с преувеличенным энтузиазмом. — Докладываю. Мы отбили все иски от бароновских прихвостней. Счета разблокируют не сегодня-завтра. С Вержицким я тоже разобрался. Гвардия его, по сути, уничтожена, носа в Нижегородскую губернию он в ближайшее время не сунет. В качестве виры он отстегнул круглую сумму, которую я готов потратить на фонд помощи его жертвам в наших краях. В частности, отстроим заново дом в поместье Васнецовых.

— Вы собираетесь жить с нами в этом доме? — напряженно спросила Наталья.

— Я понимаю, что видеть меня в этом теле для вас будет тяжело. Не беспокойтесь, я найду, где поселиться. Вы, пока особняк строится, можете пожить в квартире, которую я снимаю в городе. Но напоказ нам следует демонстрировать какие-то родственные отношения. Мы должны будем пару раз выбраться в свет всей семьей. Может быть, устроим прием в честь новоселья. Это приемлемо?

Васнецовы мялись, не в силах принять решение.

— Ну же, вам надо поесть по-человечески, и, уж извините за подробность, помыться и переодеться в свежее.

Забавно, что подобные малозначащие доводы могут обрушить лавину. Супруги, наконец, отправились к выходу из кроличьей норы. Забирать что-то из каменного домика они не стали, то ли там не осталось ничего стоящего, то ли они собирались вернуться сюда вновь, да наверное и не раз.

По дороге я вспомнил кое-что важное.

— Кстати, дорогие родители, вы скоро станете дедушкой и бабушкой.

Что-то щелкнуло в голове Натальи Владимировны, она на автомате начала «материнскую тираду»:

— Андрюшенька, что ты…

Владимир Петрович положил жене руку на плечо, и она замолкла.

— Вы помните семью Кречетовых? — продолжил я.

— Да, соседи наши. Боюсь, что Вержицкий с ними расправился первыми.

— А вы что в это время делали? Ролик для соцсетей писали? — не выдержал я.

Вспомнилось некстати Олино «кто-то же должен…»

— Андрей! — возмущенно одернула меня Наталья.

Что-то сдвинулась в ее сознании. Я понимаю. Ей было трудно смотреть на мое лицо, напоминая себе, что ее сын мертв.

— Мертвы не все. Ольга выжила, — ответил я резко, чтобы хоть как-то выйти из трудной ситуации. — Я подал документы на ее удочерение. Надеюсь, у вас нет проблем, с тем, что она официально вступит в семью Васнецовых?

Они ответили не сразу. Владимир решился первым и умоляюще взглянул на жену. Наталья вздохнула, поцеловала мужа в лоб, высвобождаюсь из-под его руки.

— Мы очень рады, что девочка жива. И спасибо, что ты решил о ней позаботиться. Если тебе будет трудно одному за ней следить, мы примем ее как родную, не сомневайся.

Я разместил Васнецовых, как и собирался на квартире, арендованной у Степаниды Дмитриевны. Дом Вержицкого я оставил себе, как и собирался. Надо найти контору, которая сделает там косметический ремонт, скрыв следы боя и вообще освежив все, что нужно. И конечно сменить обивку у всей мягкой мебели, мало ли чем барон там занимался.

Я проехал по улицам Нарышкина, прошелся по центру, исследовал окраины и понял главное — я вычистил этот город. Он стал почти стерильным и неинтересным для охоты. Максимум, что мне удалось сделать — надавать подзатыльников каким-то щеночкам, перепившим пива и докапывавшимся до прохожих. На хищников они не тянули, максимум — на свежевылупившихся слепых волчат.

Позвонила Оля, спросила, скоро ли я приеду. Я мягко укорил ее, что она еще не в постели, понял, что мы скучаем друг по другу, и нам обоим одиноко без Сони. Я поехал на дачу.

Утром я спустился в степной шаолинь, и там тренировался до изнеможения, а потом сел на велосипед и поехал в ту сторону, где по моим прикидкам расположился Гречин. Пришлось, конечно, поплутать, я съехал в какую-то расщелину, а когда выбрался на ровную поверхность, уткнулся носом в знакомую военную базу.

Выйдя в основной мир (так и не привык называть его «своим», хотя стоило бы), я обнаружил, что офис «Овечек» уже свободен от толпы спецслужбистов, а на окнах второго этажа висит баннер с объявлением о продаже. Щелкнув его камерой смартфона, я зашел перекусить в тот же макдональдс, в котором совсем недавно откармливал бедную Олю, а потом вернулся на военную базу, и всласть побродил по ее коридорам.

Сюда стоило бы наведаться с Владимиром Васнецовым, и если мы найдем общий язык, то я его приведу. Пока, к сожалению, между нами отношения напряженные, из-за моей внешности, конечно же. Но контакт состоялся, будем привыкать друг к другу.

Часть базы была обесточена, какие-то павильоны и вовсе разрушены, а в других загорался свет, стоило мне туда зайти. В одном из «живых» залов я нашел работающий стресс-тест амуниции: манекен в спецназовских доспехах проходил через все круги ада. Лента тащила его по кругу через полосу препятствий, по дороге несчастный манекен кололи пиками, поджигали, обрызгивали какой-то подозрительной жидкостью, резали лазерами.

Я больше пострадал от этой вакханалии, чем испытуемый. Судите сами, только я вошел в темную комнату, как вдруг все мои органы подверглись давлению звуков, вспышек и запахов. Даже воздух стал каким-то шершавым, на что ликвор недовольно рявкнул.

К чести доспеха, испытуемый вовсе не пострадал. Я для порядка еще пальнул по нему пару раз из Тихони, когда манекен поравнялся со мной. Дыр от пуль я не заметил. Чуть поодаль в стеклянном шкафу висели на плечиках свежие экземпляры такого же доспеха. На вид он был похож на спортивный комбинезон из шаолиня, только черный, и состоял из двух частей — штаны в обтяжку и водолазка с карманами и разгрузкой. Ткань оказалась легкой и приятной на ощупь, а когда я примерил первый попавшийся комплект, чудесным образом подстроилась под мои размеры и фигуру. К доспеху прилагались перчатки из той же ткани, столь же тонкие, что и лайкровые от Маузера, но гораздо более удобные, рука их вовсе не чувствовала.

Я проверил все компоненты паучьим метательным ножом, разрезать ткань не удалось.

Отдельно выставлялись штурмовые ботинки, легкие, также самостоятельно адаптировавшиеся под ногу и наверняка очень прочные.

Я собрал три комплекта, но не нашел ничего похожего на сумку или мешок. Поэтому дотащил обновки до выхода в свой мир, сложил аккуратно на тот же стул, на котором мы допрашивали овечьего зама, и ушел «наверх».

В гостинице напротив штаб-квартиры я снял номер, тот же самый на десятом этаже. Нашел торговый центр, купил там чемодан, спустился в трещину, и наконец забрал доспехи.

Экскурсия по базе меня утомила, так что я нашел нормальный ресторан, благо я все-таки поселился в центре города, хоть и такого грустного, как Гречин. Сделав заказ, я позвонил по телефону с баннера. Разговор меня немного озадачил, и я перезвонил Добродецкому, чтобы договориться о встрече.

Я вернулся на дачу через степной осколок на велосипеде. Проведал Ольгу и Степаниду Дмитриевну. А потом уже на машине отправился к адвокату.

Я известил Добродецкого, что Владимир и Наталья живы. Возможно, им потребуется помощь в восстановлении прав, но все же стоит помнить, что Аристарх Вениаминович — не семейный поверенный, а лично мой, и в сложных ситуациях возможен конфликт интересов. Юрист уверил меня, что понимает особенности ситуации. Я сообщил адвокату, что не возражаю, чтобы контроль над разблокированными счетами Васнецовых был передан родителям Андрея. Это ведь и вправду их деньги, я на них не претендую. Все мое — на счетах в оффшоре.

Далее я спросил о том, как продвигается процедура удочерения. Дело шло своим чередом и довольно скоро будет передано в суд. Если Васнецовы-старшие не станут чинить препятствий, то шансы на успех весьма велики.

Третий вопрос, который меня интересовал, приобретение того самого овечьего дома, так я про себя обозвал бывший офис «Красных овечек». Здание это обладало специфической формой собственности, из-за которой им могло владеть только юридическое лицо.

Мы с Добродецким на час с лишним закопались в законах и положениях, и вскоре пришли к выводу, что просто так использовать наше заграничное предприятие не выйдет, но можно зарегистрировать дочернюю компанию в России.

— Нужно что-то, способное оправдать активный образ жизни. Может быть, детективное агентство? — предложил я, ненадолго задумавшись.

— Это не так просто, как хотелось бы, — возразил юрист. — Необходимо получить лицензию.

— Но это в принципе возможно?

— Конечно. Особенно если поможет кто-то значимый из силовых структур. Кажется, вы пользуетесь расположением господина Михельсона? Прощупайте почву, если офицер Службы Безопасности даст вам рекомендацию, это сильно поможет делу. Я же со своей стороны начну подготовку документов. И кстати вот контакт знакомого риелтора. Я уже имел с ним дело, он вполне толковый. Посоветуйтесь и с ним.

Также мне-Васнецову, как российской стороне, следовало внести в уставной капитал определенную сумму денег. Кстати, у меня же нет личной карты, только корпоративная с оффшорной компании. А значит, надо бы заскочить в банк и заказать. Только с пустыми руками к ним являться — позорить доброе имя Васнецовых. А наличные, которые я раньше таскал с собой портфелями, тоже подошли к концу, чему способствовал переход на безналичный расчет с товарищем Маузером.

Первый звонок я сделал САБовцу Михельсону, который радостно воскликнул, что только что думал обо мне, поскольку у него есть ко мне дело. Я столь же задорно предложил ему перекусить в ресторане, чем бог послал. Дело шло к ночи, так что я имел полное право споить гэбэшника, что в целом отвечает стратегии вербовки агента смежной службы.

После третьей рюмки перцовки мы перешли с Михельсоном на «ты». Старательно изображая опьянение, Артем Давыдович похлопал меня по плечу. Чтобы ему не было обидно, я максимально расслаблено улыбнулся.

— Ты волшебно разобрался с убийством Ранкина, — похвалил меня Михельсон.

— Кого? — наверное спьяну я не сразу понял, о ком речь.

— Обескровленный гопник Георгий, станция Луговая.

— Ценю твою осведомленность! — я наконец понял, что речь идет о бедолаге Гоше.

— Работа такая. Знаю, что ты наказал преступника.

— А ты хотел бы его посадить? — удивился я.

— Я не наивен, понимаю, что это невозможно, — поморщился Михельсон. — Извини за цинизм, но твоя работа, охотник, в том и состоит, чтобы не давать подобным чудищам распоясываться.

— И у тебя есть для меня еще работа?

— В точку!

Михельсон извлек из портфеля и бухнул передо мной на стол бумажную папку доисторического вида с надписью «ДЕЛО». Я вспомнил мента Сашку с его планшетом и закатил глаза.

— В наше время бумага надежнее, — ухмыльнулся Артем Давыдович. — не представляешь, сколько любопытных глаз подсматривает в Сети, и ведь не защитишься от малолетних хакеров. Ты бери, бери, изучишь на досуге. Это все тебе. А я на словах общую суть изложу.

Я послушно положил папку на стул рядом с собой — портфеля в этот раз с собой не было. Михельсон продолжил.

— Смотри, это история настолько секретная, что ни словами не сказать, ни пером не описать. Не в курсе ни полиция, ни мой родной САБ. Я здесь в особом качестве, догадайся в каком!

— Ну раз уж я тебе понадобился, то явно как наблюдателю, — «догадался» я об очевидном.

— Молодец, возьми с полки пирожок! — Артем Давыдович искусно наполнил рюмки и действительно сунул мне в руку пирожок с мясом.

Мы выпили. Михельсон вздохнул, демонстрируя, как его тяготит эта тема.

— Дело не то, чтобы государственного масштаба, но в нашем спокойной городке ничего более важного сейчас не происходит. А то, что происходит, оно тоже не происходит, понимаешь?

— Как ни странно, да.

— Ты ведь был моим коллегой в прошлой жизни? — блеснул эрудицией безопасник.

Я проклял про себя его проницательность, а потом и вслух проворчал:

— Никто не любит слишком умных.

— Да ладно тебе! Твои нынешние тайны куда весомее. А я про многие в курсе. И это не повод меня убивать на всякий случай, — Михельсон, хохотнув, помахал перед моим носом палец.

Я все так же не верил в его опьянение, но подыгрывал чисто из вежливости.

— Итак, к делу, — посерьезнел Артем Давыдович, — Девушку зовут Светлана. Племянница Филлипова Сергея Николаевича. Помнишь, кто это?

— А как же! Предводитель Нарышкинского дворянства.

— Он, родимый. Племянница Предводителя, а заодно и крестница судьи Перепела, с которым ты тоже знаком. Девушку не видел никто уже неделю. Родители на курорте, лето все-таки, доченьке оставили карту и разрешили пуститься во все тяжкие. Естественно, за ней присматривал капитан родовой гвардии. Позавчера нашли его тело. Пуля в лоб, пущена из его же собственного Тарантула.

Самый большой пистолет из серии «инсекты», вспомнил я, местный аналог магнума сорок четыре. Внушительный ствол, наверняка и хозяин был солидным мужчиной.

— Тогда-то и спохватились, что Светлана пропала. Доложили крестному. Предводитель пока не в курсе. Люди судьи сходу ничего не нашли. Тогда-то подключили госбезопасность, то есть меня.

Гэбэшник выложил передо мной лист бумаги и ручку.

— Визируй! Это не подписка, чем мне такого как ты, пугать, я нанимаю тебя как внештатного агента САБ. Ты должен иметь право задавать вопросы.

Я прочитал бумажку, вполне знакомый документ, подписал без сомнений. Следом Михельсон вручил мне корочку.

— Удостоверение фальшивое, но, если сильно не всматриваться, прокатит.

— Ты прямо уверен, что это по моей части?

— Чуйка моя орет, что очередной монстр объявился. Свято, или в данном случае «проклято», место пусто не бывает. Ты убрал вампира, пришел кто-то еще.

— Или из-под камня вылез.

— Или так, — пожал плечами Михельсон. — Ладно, время позднее. Ты бумаги изучай. Все подробности там. И еще одно: Предводителю еще не сообщили. Надеются на лучшее.

— Это очень, очень, очень глупо! — прокомментировал я.

— А то я не знаю! — вздохнул гэбэшник. — Но так судья решил. А я пока активно вмешиваться не желаю. Активнее, чем тебя позвать, конечно. Помоги, охотник, в долгу не останусь. Да и связи в высшем свете тебе не помешают.

Конечно же папку я забрал. Близилась ночь, я хотел вернуться на дачу, и там в тихом семейном кругу изучить дело. Проезжая по городу, я по привычке сканировал пространство в поисках беспорядков, которые позволят мне восстановить справедливость и заодно пополнить запасы ликвора. Нарышкин вовсе не замечал трагедию девушки Светланы, ел, пил и веселился, наслаждаясь теплым летним вечером.

Беззвучный крик о помощи донесся до меня уже на выезде. Проехав на сигнал, я попал в неожиданно мрачный район. Такие трущобы более подходили запущенному Гречину, а не эталонному Нарышкину.

Я припарковался в темном переулке, забрал из багажника катану, прошел дальше вглубь скверного места. Какое-то время я блуждал по лабиринту, тревожил меня только скверный запах, но вскоре примерно в том же направлении, откуда доносился сигнал бедствия, послышались аккорды металлического рока. Так-то я рок-музыку люблю, но не в таком бездарном исполнении. Ну или акустика трущоб губила мелодию.

Преодолев еще пару сотен метров, я вышел к квадратной коробке, почти правильному кубу в три этажа из грязно-серого кирпича, разрисованного неумелыми граффити. Рок-клуб по-нарышкински.