Охотники за космояйцами (СИ)

Глава 19

Утром Посейдонов снова собрался на виллу Шульцев.

— Ну и служба у тебя, сынок! — сетовала мать, подавая ему завтрак. — Не успел с ночи вернуться, а уже опять на дежурство!

— Твоей будущей жене такая работа вряд ли понравится! — добавила бабушка, нанося на лицо питательную маску. — Гляди, как бы не начала изменять! Мой Модест Кузьмич, бывало, уйдёт в рейс на полгода… Но я — ни-ни! Да, раньше нравы были строже!

— Бабушка, я ещё не женился! — со смехом отвечал Лёва. Помолодевшая старушка забавляла его.

— Начальство твоё тебя совсем загоняло, — вздохнула мать. — Ты бы не позволял ему на шею себе садиться!

— Вот закончим дело и отдохнём, — заверил её Посейдонов. — Майор обещал внеочередной отпуск.

Поцеловав мать и бабушку, он вышел из дому. Погода была прекрасная, светило ласковое солнце, не идущее ни в какое сравнение с огненным чудовищем Океаниума, по небу плыли лёгкие облачка. Сухие листья приятно хрустели под ногами — жёлтые, красные, коричневые. Листья напомнили ему коллекцию старинных бумажных купюр, которые собирал когда-то его отец. Будучи ребёнком, Лёва часто перебирал эти бумажки, рассматривая картинки на них, и представлял себя богатым предпринимателем. На самом деле эти бумажки давно уже ничего не стоили. Собственно, любые деньги на самом деле не стоят ничего. Гораздоценнее вот эти листья, небо, солнце, вся природа, жизнь… И любовь. Но любит ли он ещё Петунию? Сомнения продолжали терзать Лёву.

Филипп, как всегда, встретил Посейдонова у входа.

— Барышня Петуния и мадам Шульц поехали на шопинг, — сообщил он. — Боюсь, что это надолго. Хозяин тоже отлучился по каким-то неизвестным мне делам.

Это было как нельзя кстати. Посейдонову явно везло. Лёва не стал ходить вокруг да около, попросил дворецкого присесть с ним на лавочку и рассказал вкратце о своих полётах на Океаниум и о том, кем на самом деле являются синие птицы. Тот был настолько потрясён полученной информацией, что на некоторое время потерял дар речи.

— Так значит, Денис не убивал Эльзу? — воскликнул он, приходя в себя. — Бедного парня зря посадили за решётку?!

Посейдонов подтвердил, что это действительно так, и в доказательство предложил Филиппу самому поговорить с содержащимися в плену птицелюдьми.

Дворецкий подозвал четверорукого слугу, велел ему принести еду и воду и повёл Лёву в темницу, где томились пленники. Набрав код, он открыл двери сарая, солнечный свет хлынул внутрь. Узники испуганно заквохтали, захлопали крыльями, забились в своих клетках. Выглядели они неважно. Исхудавшие лица были бледны, глаза помутнели, яркие лазорево-фиолетовые перья поредели и поблёкли.

— Новый бог! — увидев Лёву, заговорили они. — Это, наверное, тот, кто приходил ночью и обещал спасти нас!

Посейдонов подтвердил, что это действительно он, и что намерен сдержать свои обещания.

— Сегодня ночью вы будете свободны, — подтвердил он. — А сейчас вы должны подкрепиться и затем рассказать нам обо всём, начиная с того момента, когда ваши прежние боги посадили вас в огненный дом и отправили сюда, в мир другого солнца.

Птицелюди, приободрённые обещаниями нового «бога», жадно набросились на фрукты и воду. Наевшись и напившись, они оживлённо заговорили, перебивая друг друга, так что пытавшийся поспеть за всеми сразу переводчик захлебнулся и замолчал.

— Спокойствие, друзья! — перебил бессвязный поток речи Посейдонов. — Пусть говорит кто-нибудь один. Остальные могут потом дополнить. Начинай ты, — показал он на самого крупного птицечеловека, очевидно, единственного мужчину в этой маленькой стае. Птицечеловек, который, на удивление, был наречён совершенно земным именем Миклух, нервно встряхивая крыльями, начал свой невесёлый рассказ.

Однажды, когда испепеляющее солнце готовилось скрыться в океанских водах, в селение крылатых аборигенов на своей грохочущей повозке явились боги. День сбора дани ещё не наступил, поэтому все жители были очень напуганы неожиданным пришествием богов. Последнее время ничего хорошего от них синие куры не видели. Количество яиц, требуемых ненасытными богами, постоянно увеличивалось, а унижения, которым подвергались беззащитные обитатели птичьего городка, становились всё изощрённее.

Недобрые предчувствия не обманули туземцев. Народу было приказано собраться на площади, и главный бог, тюлень Беньямин, провозгласил свою волю.

«Некоторым из вас будет оказана великая честь», — объявил он, смачно булькая своими пузырящимися ртами. — «Вы отправитесь в мир богов, дабы набраться там священных знаний и достичь просветления, а затем, став более совершенными, вернётесь в свои дома и будете наставлять соплеменников на путь истинный».

Перспектива отправиться в иной мир никому не пришлась по душе. Боги уже успели принести жителям городка столько зла, что их словам никто не поверил, даже самые простодушные. Поэтому, когда главный бог спросил, кто желает участвовать в столь почётной миссии, то желающих не нашлось. Тогда он приказал птицелюдям выстроиться в две шеренги, и поехал между ними на тележке, толкаемой молодым лохматым богом.

Останавливаясь возле каждого, Беньямин своими маленькими глазками оглядывал кандидатов на вылет с ног до головы. Взгляд его был так свиреп, что казалось, он хочет немедленно сожрать осматриваемого. Многие не выдерживали и падали без чувств. Эти его больше не интересовали, он проезжал мимо. Пара женщин из рода Гурл-гурл, поняв, что слабых брать не будут, попытались изобразить обморок, но зоркий тюлень раскусил их, приказав двум мохнатым богам вытащить обманщиц из строя.

Остановившись возле высокого и сильного туземца с прижавшейся к нему беременной женой, он долго сверлил его взглядом. Кырх Клок держался с достоинством, как и подобает сыну вождя, смотрел Беньямину прямо в глаза, не опуская головы. Тюлень счёл это неуважением к своему божественному статусу и, презрительно щёлкнув туземца широким ластом по длинному носу, приказал богам рангом пониже забрать и его и жену.

Старый вождь бросился на колени, умоляя оставить ему единственного сына. Ведь Клок совсем недавно женился и ещё не успел оставить потомства. Кто же будет управлять синими курами, если род вождя прервётся?

Безжалостный тюлень только смеялся, пуская пузыри. Брат беременной невестки вождя подбежал к ней, пытаясь помешать мохнатым богам, но тут же был связан ими по рукам и ногам. Оставалось только бессильно хлопать крыльями, которые боги, ехидно посмеиваясь, не замедлили в наказание жестоко общипать. Жена наказуемого, видя, какому надругательству подвергается её супруг, так рыдала, что, к своему несчастью, тоже привлекла внимание Беньямина. Тюлень не выносил женских слёз, ведь в водных глубинах Европы они незаметны. Подняв с земли камень, он ударил женщину по лицу, сломав ей нос.

«Эка незадача!» — спохватился он. — «Испортил товар! Ну, ничего, откладывать яйца и без клюва можно! Вон какая крепкая и дородная! Забирайте её! А на сегодня пока достаточно».

Двоих мужчин и четырёх женщин погрузили в вездеход. Сопровождаемая скорбными криками и плачем, огнедышащая повозка покинула птичий городок. Ни у кого из туземцев не повернулся язык прокричать «Слава богам!», как они всегда делали. Но те, кто был избран богами, уже не видели горя своих соплеменников. Жалкие и подавленные, они сидели, обнявшись, внутри трясущейся на кочках ужасной повозки, понимая, что им не остаётся ничего иного, как покориться своей участи.

Вскоре повозка остановилась, пленников вытолкали наружу и, подгоняя грубыми криками и плетьми, заставили подняться на гору с плоской вершиной, откуда они смогли бросить прощальный взгляд на своё родное селение. Наверху стояло нечто ещё более огромное и ужасное, нежели повозка. Открылся чёрный зев чудовища, готовый проглотить каждого, кто приблизится к нему. Птицелюди никогда не подходили так близко к огненным домам богов и видели их приземления и взлёты только издали, причём даже такие наблюдения внушали им смертельный страх. Стоит ли говорить, что они наотрез отказывались лезть внутрь, и загнать их туда стоило подручным Беньямина немалых усилий.

Сопровождать живой груз главный бог поручил Гектору и его сыну. Птицелюдей закрыли в тесном отсеке, в другой отсек были загружены контейнеры, наполненные яйцами. Гектор, зло смеясь, распылил на пленников какую-то вонючую жидкость, после чего всех охватила сонливость, и последнее, что они запомнили, были страшный рёв и тряска взлетающего чудовища.

Пришли в себя они уже на Земле Богов. Здесь было всё не так, как в привычном для них мире. На голубом небосводе весело сияло маленькое солнце, и было непривычно прохладно. Но любоваться этой картиной невольные путешественники смогли недолго, потому что их сразу же погрузили в новую повозку без окон и опять повезли куда-то. Кажется, повозка временами взлетала, а временами плыла, покачиваясь на волнах. Наконец изматывающий вояж закончился, им приказали выйти наружу. Измученные дорогой, жители Океаниума жадно вдыхали свежий воздух и не могли надышаться.

Обиталище богов было прекрасно. Их огромное по меркам синих кур жилище окружали невиданной красоты и пышности цветущие растения, источающие удивительный аромат. В воздухе кружились маленькие крылатые создания, которых не было на родной планете птицелюдей. Струи прохладной воды в каменных чашах непостижимым образом били вверх. По вымощенным плоскими камнями дорожкам передвигались странные существа, не похожие ни на кого из когда-либо посещавших Океаниум богов. Птицелюди были настолько поражены новой обстановкой, что ненадолго забыли о своих бедах и горестях, и даже не чувствовали голода и жажды, хотя за всё время путешествия их ни разу не покормили и не дали воды.

В чудесном саду их встретил незнакомый бог и жестом пригласил следовать за собой. Они шли по дорожке, удивляясь лёгкости своих движений. Тяжёлая туманная атмосфера их родной планеты не давила на тело, крылья стали сухими и лёгкими и, казалось, ещё немного — и они смогут взлететь высоко-высоко. Вот только бы немного подкрепиться!

Бог Гектор и бог Валерик шли позади, споря о чём-то своём, кажется, не могли договориться о плате. Валерик был уверен, что Беньямин не узнает, что они с отцом содрали с покупателя лишнего, а Гектор опасался, что если Беньямин узнает, что его надули, то шкуру с них сдерёт. Божественные дела были непонятны простодушным синекурам.

В дальнем конце прекрасного сада был загон, огороженный металлической сеткой. Туда их и поместили. Четверорукое существо без головы принесло корзину с диковинными плодами и ведро с водой. Незнакомый бог велел им есть, а сам удалился. Гектор и Валерик остались за сеткой, присев на скамью. Через некоторое время к ним подошёл ещё один бог, тучный и серьёзный. Они называли его господин Шульц. Боги пожали друг другу руки и опять стали о чём-то спорить, господин Шульц часто упоминал Беньямина. Кажется, этот бог был рангом выше, чем Гектор с Валериком, но был ли он равен Беньямину, для птицелюдей осталось загадкой. Наконец господин Шульц достал из своей одежды маленькую блестящую пластину и поводил по ней пальцем. Гектор и Валерик согласно закивали головами, после чего снова обменялись с господином Шульцем рукопожатием и удалились. Господин Шульц подошёл к сетке и долго рассматривал прибывших инопланетян. Строгое выражение на его лице сменилось широкой улыбкой. Похоже, он был доволен. Вскоре к загону подошли ещё боги: молодой красивый бог, внешне похожий на господина Шульца, две прекрасных богини в головных уборах, украшенных цветами и лентами и маленький божок в коротких штанишках.

Богини не скрывали своего восхищения.

«Ах, какие птички!» — наперебой восклицали они.

Господин Шульц внезапно снова посерьёзнел, подёргал сетку и спросил у молодого бога, достаточно ли прочен барьер.

«Не беспокойся, папочка! Достаточно прочен, из самого прочного металла, и достаточно высок. Никак не перелететь!» — заверил молодой бог, а маленький божок потребовал: «Хочу перьев!» В вольер запустили безголовое существо, и оно в четыре руки начало выщипывать перья у всех подряд.

«Ну, хватит, хватит!» — остановила его богиня постарше, очевидно, мать маленького бога. — «Не стоит портить такую красоту!»

Собрав перья в охапку, четверорукий отдал их довольному малышу. Боги ещё некоторое время наблюдали за птицами, женщины убеждали господина Шульца, что не стоит их отдавать, а тот возражал, что уже договорился с неким Буцефом, который уже всё построил, поэтому отдать придётся, но это только начало, и, если надо будет, он весь Океаниум перетащит. Потом пошёл дождь, и всё семейство богов удалилось.

Измученные птицелюди спрятались под навес и, прижавшись друг к другу, наблюдали, как струи дождя стекают с веток невиданных деревьев. Неизвестность их дальнейшей судьбы угнетала и не давала отдохнуть и забыться крепким сном. Ночь на новом месте, которая была значительно короче, чем на родной планете, они провели в тревоге и тяжких раздумьях. Но утром снова выглянуло ласковое здешнее солнышко, всё вокруг быстро подсохло и засияло чистотой и спокойствием. Кырх Клок первым вышел из-под навеса и, расправив затёкшие за ночь крылья, ходил по периметру вольера, о чём-то напряжённо размышляя. Его синие перья, согретые солнцем, распушились и приобрели непривычную упругость. Сделав несколько больших шагов, он вдруг подпрыгнул и, часто махаякрыльями, взлетел гораздо выше заградительной сетки. Его сородичи ахнули: такая высота птицелюдям на Океаниуме никогда не покорялась.

«Я могу ещё выше!» — радостно воскликнул Кырх Клок. — «Это удивительное место! Мы здесь стали легче и сильнее!»

Остальные птицелюди тоже выбежали из-под навеса и начали высоко подпрыгивать, испытывая свои силы. Как и сын вождя, они легко могли бы перелететь через ограждение, оказавшееся не таким уж надёжным, как предполагали боги. Только беременная жена Кырха не в состоянии была этого сделать. До появления яйца оставалось совсем немного времени, и женщина слишком отяжелела.

«Нам надо бежать отсюда!» — решительно сказал сын вождя. Его соплеменники засомневались. Куда бежать? Этот мир чужой для них. Как вернуться на родину, никто не понимал. Но Кырх настаивал на своём. «Надо попытаться», — убеждал он своих товарищей по несчастью. — «Ведь мы ничего не знаем об этом мире. Может быть там, за сеткой, живут другие, добрые боги, которые помогут нам. Здесь же нас ждёт только позор и унижение».

Но Клуих Цак не могла улететь с ними из-за своего положения. Кырх сказал, что не оставит жену, и предложил остальным бежать без них. Но его соплеменники не согласились.

«Что мы скажем твоему отцу, когда вернёмся?» — возразили они. — «Нет, на такую подлость мы не способны! И не просите!»

Всё разрешилось неожиданным и печальным образом. На обед пленникам принесли среди прочих какие-то ярко-жёлтые сильно пахнущие плоды. Их запах показался Клуих Цак столь привлекательным, что она, недолго думая, схватила в свой клюв и немедленно съела сразу четыре штуки. Плоды вопреки её предвкушениям оказались такими кислыми, что у бедной женщины свело живот, и она неожиданно произвела на свет яйцо.

Радостные чувства, охватившие маленькую компанию птицелюдей, смешались с тревогой и страхом. Песка, чтобы закопать яйцо, в вольере не было, он сплошь зарос густой зелёной травкой. Попытка выкопать ямку с помощью клювов потерпела неудачу, поскольку под травкой была каменистая почва, которая могла повредить тонкую сиреневую скорлупу новорождённого яйца. И местная земля не была такой тёплой, как на их родной планете. Матери оставалось только пригреть яйцо на груди, в мягком синем пуху, и прикрывать его распахнутыми крыльями. Но теперь осуществить побег становилось легче. Яйцо мог поднять и перенести через ограду отец, поскольку был гораздо сильнее своей жены. Пленники решили дождаться наступления темноты и осуществить свой замысел.

Но план побега нарушил маленький бог. Он прибежал к вольеру вместе с четвероруким слугой и потребовал, чтобы тот нащипал для него ещё несколько перьев.

«Вот у того петушка, самые длинные!» — показал он на самые красивые среди всех крылья Миклуха. — «И пух вон у той курицы!»

Сопротивляться могучему механизму было бесполезно. Сородичи пытались прикрыть собой мать с яйцом, но четверорукий силач легко отшвырнул их прочь и заключил Клуих Цак в свои железные объятия. Из последних сил она старалась прикрыть драгоценное яйцо, но слуга бога разжал материнские крылья, и сиреневый блеск скорлупы стал виден.

«Ой!» — радостно вскрикнул маленький бог». — «Мамочка! Сестрёнка! Идите скорей сюда! Наша птичка снесла яичко!»

Красивые богини, которые находились поблизости, тут же подбежали к вольеру.

«Какое шикарное!» — воскликнула белокурая богиня в шляпке. — «Но его-то уж мы не отдадим, это по праву наш продукт!»

Четверорукий забрал у Клуих Цак яйцо и передал его богине. Напрасно несчастная мать, используя все известные ей слова из языка богов, просила вернуть своё дитя — никого не интересовало, что там лепечет эта синяя курица. Боги ушли и унесли с собой драгоценное яйцо. Бедная женщина была безутешна.

«Ему нужно тепло!» — восклицала она в полубреду. — «Наш малыш погибнет!»

«Надо смириться!» — успокаивали её подруги. — «Мы не можем противиться воле богов!»

Муж Клуих Цак пылал гневом.

«Я больше не признаю этих жестоких богов!» — заявил он. — «Я буду мстить им!»

Пленники твёрдо решили бежать. Но вечером снова пошёл дождь, и лил без перерыва три дня. С мокрыми крыльями далеко не улетишь, поэтому пришлось пережидать непогоду под навесом. На четвёртый день наконец-то выглянуло солнце, и задуманный план удалось реализовать. Едва стемнело, птицелюди перелетели через сетку и быстрыми прыжками достигли чугунной ограды, окружающей усадьбу, через которую также благополучно перебрались. В саду остался только Кырх Клок.

«Я постараюсь узнать, куда дели наше яйцо», — сказал он. — «А вы летите вдоль берега моря и ищите подходящее для убежища место. Я вскоре догоню вас!»

Жена и сородичи пытались отговорить его от такого безрассудного поступка, но сын вождя был непреклонен. Он вернулся в обиталище богов, а все остальные вышли к морю и направились куда глаза глядят, передвигаясь большими прыжками, а иногда взлетая над пустыми пляжами. Чтобы Кырху легче было отыскать их, птицелюди отмечали свой путь синими перьями, оставляя их на видных местах. С наступлением дня они отошли с побережья в горы и укрылись в зарослях, а ночью продолжили своё путешествие. На третий день пути они наконец нашли подходящее для гнездовья место. Это была невысокая горная гряда со множеством удобных пещер, находящаяся в непосредственной близости от моря. Широкий пляж с тёплым песком и богатая растительность являлись дополнительным преимуществом.

«Возможно, мы обретём здесь новую родину», — вздохнув полной грудью, произнёс Миклух. Все согласились с этим. Радость охватила птицелюдей, обретших, пусть хотя бы на время, желанную свободу. Только Клуих Цак была печальна, ведь о её муже пока ничего не было известно.

Неподалёку располагался посёлок земных обитателей. Красивые дома были окружены садами, в которых произрастали разнообразные плодовые деревья. Прижавшийся к горам посёлок так напоминал их родной птичий городок.

«Может быть, здесь живут те самые добрые боги?» — с надеждой думали многострадальные птицелюди. — «Должна же быть справедливость в этом мире!»

Но пойти на контакт с местными жителями никто не решился. Днём они прятались в пещере, а по ночам совершали вылазки в близлежащие сады и на виноградники.

Земное солнце ещё трижды три раза успело подняться и опуститься в море, когда их наконец нашёл Кырх. Сородичи были несказанно рады его появлению, но сам он был грустен и озабочен.

«Нашего первенца больше нет», — сказал он жене. — «Чуда не случилось. Но я сумел отомстить за него. Большой бог также потерял своё дитя. Надеюсь, он испытал ту же боль, что и мы».

Кырх рассказал, как, подлетев к дому богов и заглянув в ярко освещённое окно, увидел семью богов, сидящую за большим столом. Боги ели. Прислуга подавала одно блюдо за другим, и вот, под конец ужина, вынесли на серебряном подносе разрезанное напополам сваренное вкрутую…

«О, молчи, молчи!» — воскликнула Клуих Цак и горько зарыдала.

Увидев эту страшную картину, Кырх Клок утратил контроль над собой и бросился на богов-людоедов, но лишь ударился о прозрачную преграду и больно ушибся. Однако его заметили, в доме поднялась тревога, все забегали, закричали, появились четверорукие слуги, повсюду зажёгся свет. Кырх в панике взлетел и заметался по саду, ища убежище. Он разглядел в густой листве маленький домик и укрылся в нём. Он слышал, как ругался старший бог, обнаружив пустой вольер, как громко кричали женщины и плакал испуганный божок. Постепенно всё затихло, в доме погас свет.

Кырх просидел в домике до утра и ещё полдня, дожидаясь своего часа. Он поклялся отомстить и отомстил. Юная богиня в цветах и лентах проходила по аллее совсем рядом. Жалости не было в его сердце. Мешало только назойливое насекомое, вьющееся около его убежища. Должно быть, оно обнаружило прячущегося, потому что начало ритмично попискивать. Кырх легко поймал его пальцами высунутой из домика ноги и переломил пополам. Богиня подошла совсем близко, и он вылетел ей навстречу и ударил в лицо своим тяжёлым клювом. В этот удар он вложил всю свою боль и ненависть к жестоким богам, мучившим его народ. Богиня умерла мгновенно. Оказалось, что боги тоже смертны! Может быть, не стоит их так бояться?

Он снова спрятался в домике и сидел так до глубокой ночи, почти не шевелясь. Снаружи что-то происходило, но он даже не пытался подсмотреть, чтобы не выдать себя. Ночью, когда всё успокоилось, он выбрался из укрытия и, крадучись, попытался приблизиться к ограде, но там бродили, освещая периметр фонариками, страшные металлические существа. Пришлось искать новое убежище. Кырх Клок укрылся в пустом тёмном помещении, заваленном какими-то непонятными предметами, которое находилось поблизости от ограды. Там ему пришлось провести ещё две ночи. Всё это время он ничего не ел, только пил воду из ведра, стоящего в углу комнаты. Измучившись от голода и недостатка движения, он наконец решился рискнуть и, когда рано утром в кладовку заглянул Филипп, сбил его с ног и, собрав все оставшиеся силы, в несколько прыжков оказался за пределами ставшего для него омерзительным сада богов.

«Святые сосиски!» — подумал Посейдонов, слушая незатейливое повествование синих птиц. — «Значит, пока мы проводили следственные действия, настоящий убийца сидел в двух шагах от нас! Охренеть! Хорошие же мы сыскари!»

Миклух между тем продолжал, переходя к самой трагической части своего рассказа.

«Нам нельзя здесь оставаться», — сказал Кырх. — «Я слышал, как старший бог говорил, что надо немедленно организовать погоню за нами. Надо лететь ещё дальше».

Сородичи стали убеждать его, что вряд ли кто-нибудь будет искать их именно здесь. Но Кырх рассказал, что, пролетая на рассвете над одним из пляжей, был замечен целой группой обнажённых богов, которые бежали за ним следом, приветственно махая руками и крича: «Выбери меня, птица счастья!»

«Это совсем недалеко отсюда. Нам следует ждать ловцов со дня на день».

Он не ошибся. Вечером, когда птицелюди уже собирались покинуть свой уютный уголок, случилась беда. Выследившие их охотники, нанятые старшим богом, незаметно подкрались к пещере и растянули над входом в неё крепкую сеть. Ужас объял несчастных крулхтов, едва успевших почувствовать вкус свободы. Но они уже не хотели сдаваться просто так. За время пребывания на новом месте птицелюди успели обзавестись несколькими полезными предметами, позаимствовав их у жителей посёлка, правда, без ведома последних. Это были два ножа и маленький топорик, а также нечто круглое и тяжёлое чёрного цвета и с ручкой, с отпечатанным на боку божественным знаком.

Возможно, это был какой-то священный предмет, потому что однажды Миклух заметил, как рано утром один из обитателей посёлка во дворе своего дома поднимает и опускает его сначала одной, а затем другой рукой. Наверное, таким образом он приветствовал восход солнца. Ведь все боги являются детьми солнца, каждый своего. Птицелюдям этот предмет служил для разбивания скорлупы орехов. Хотя они прекрасно могли разбивать орехи своими носами, но с использованием нового орудия эта процедура стала гораздо интересней. Не надо было наклоняться, и укреплялись мышцы ног.

И сейчас этот предмет пригодился. Размахнувшись изо всех сил, Кырх запустил его в центр натянутой ловцами сетки. Сетка провисла, и птицелюди друг за другом ринулись в образовавшееся отверстие. Обманутые охотники пытались набросить сеть снова, но в ход пошли ножи, сеть была порезана, и синие куры разлетелись кто куда. Кырх прикрывал отход товарищей, размахивая топориком, но, разрубив одного из четвероруких роботов, сломал своё оружие. На него навалились, как говорится, всем миром. Сын вождя отчаянно сопротивлялся, нанося охотникам серьёзные увечья своим клювом. Он больше не считал этих безжалостных существ богами. Ему вывихнули крылья и перебили нос, но храбрый птицечеловек сумел вырваться и, перепрыгивая с камня на камень, добрался до вершины скалы, нависающей над морем. Обратной дороги не было. Сложив крылья, он бросил прощальный взгляд на тонущее в море чужое солнце и бесстрашно последовал за ним, синей стрелой промелькнув на фоне заката. Ловцам досталось только безжизненное тело, выброшенное волнами на песчаный берег. Ценой своей жизни он обеспечил своим соплеменникам возможность ещё некоторое время наслаждаться свободой. Но теперь это время тоже закончилось.

Посейдонов выслушал рассказ птицечеловека с чувством стыда и горечи.

— Потерпите ещё немного, — попросил он несчастных пленников. — Скоро вас освободят и отправят домой.