Охотники за космояйцами (СИ)

Глава 14

В холодильной камере, освещённой тусклыми лампочками, на полках ровными рядами лежали космояйца. Их было много, очень много.

«Вот тебе и свадьба!» — обречённо подумал Лёва. Страх неожиданным образом ушёл, осталась только неимоверная усталость. Он сел на пол, прислонившись спиной к стене. Мокрая одежда начала постепенно покрываться инеем. Ужасный конец — сначала замёрзнуть, а затем быть сваренным в кипятке. На чужой планете. А как же Лопес? Что будет с ней? С Землёй нет связи, никто не придёт на помощь. Лёва закрыл глаза и приготовился умереть.

Внезапно раздался дребезжащий звук, как будто кто-то снаружи работал дрелью. Несколько секунд — и в подвал влетел просверливший замок «голубь». Ещё мгновение — и руки пленника были развязаны. Лёва, дрожа от холода и волнения, бросился к выходу.

За дверью была лестница. Лёва, еле двигая замёрзшими конечностями, поднялся наверх и очутился в коридоре цилиндра.

Там творилось нечто неописуемое. Пилот Лопес героически сражалась с превосходящими силами противника. Ей помогал многофункциональный робот-трансформер, в просторечии именуемый «трактористом». Он лихо расшвыривал охотников за космояйцами, бросавшихся на него с монтировками и бейсбольными битами. Народу в цилиндре прибавилось, кроме старых знакомых там было ещё несколько землян и марсиан, четверо восьмиконечностных крабозавров и гигантский комар, планетарная принадлежность которого Посейдонову была неизвестна. Любители лёгкой наживы со всех концов Галактики. Странно, что все они умещались в относительно небольшом пространстве.

Беньямин участия в потасовке не принимал. Вне водной среды он был бесполезен, но, тем не менее, взобравшись на тумбочку, пытался командовать своими вассалами.

— Слева, слева заходи! Клешнёй её! Бей! Вали! Дави! Хобот вонзай! — булькал он во всю мощь своих ртов.

Вряд ли кто-то понимал его команды, но соответствующую атмосферу тюлень сумел создать.

— Присоединяйся, жених! — увидев Лёву, приветствовала его Лопес.

«Голубь» сразу рванулся в атаку, поразив своим острым концом подряд несколько человек и одного питекантропа. Корчась от боли, они покатились по полу. «Тракторист», недолго думая, сбросил поверженных противников в подвал, но сзади на него навалились крабозавры и оторвали роботу ногу, выведя его из игры. Ситуация осложнилась, но Лопес не собиралась сдаваться.

Мощным ударом она отправила в нокаут Валерика и сцепилась с Аидой. Женщины таскали друг друга за волосы, над ними кружил, выпустив смертельно опасный полутораметровый хоботок, галактический комар. Он метил в Лопес.

— Берегись! — во всю глотку заорал Посейдонов.

Лопес успела увернуться, и комариный хобот вонзился в мохнатую задницу Аиды. Та взвизгнула и упала замертво. Очевидно, мягкие ткани марсианки были не такими уж мягкими, потому что извлечь своё оружие комар не смог. Он отчаянно трепыхался и жалобно зудел. Лопес и Посейдонов ухватили Аиду за ноги и хотели отправить её в подвал вместе с комаром, но на пути встали крабозавры. Их кремниевые панцири были нечувствительны к ударам «голубя». Поэтому пришлось обходиться своими силами. Тут Лопес показала такой уровень владения боевыми искусствами, какой Лёве не приходилось видеть ни в одном кино. Разинув рот, он наблюдал мелькание рук, ног и многочисленных клешней. Крабозавры были просто размазаны пилотессой по стенке. Потрясённые таким зрелищем оставшиеся участники битвы обратились в позорное бегство. Не сдавался только Беньямин. Дрожащими ластами удерживая пистолет, заряженный ядовитыми чернилами европеанской каракатицы, тюлень пытался выстрелить из него. Лопес легко выбила пистолет ногой.

— Вот так! — сказала она, отвешивая Беньямину последний пинок. — Учись, салага!

— Спасибо тебе, Лопес! — благодарно воскликнул Лёва. — Если бы не ты…

— Хорошо, что «голубь» оказался на месте! — ответила девушка. — А то бы не так легко было тебя найти. Маячок-то посеял где-то?

— Отобрали… — вздохнул Лёва.

— Эх ты, слабак! — презрительно процедила Лопес. — Чему вас только учили в вашей академии! Ну ладно, объясни хотя бы, что здесь случилось!

Посейдонов вкратце изложил суть происшедшего. Лопес была шокирована.

— Давай-ка уберёмся поскорей с этой проклятой планеты. Выйдем за пределы орбиты и сообщим куда следует о том, какое безобразие здесь творится.

Собрав детали сломанного робота, они покинули место побоища, не дожидаясь, пока их противники придут в себя. На всякий случай Лопес закодировала входную дверь, чтобы никто не смог выбраться наружу. Погрузив «тракториста» в вездеход, девушка и спасённый ею Лёва поспешили к своему челноку.

— Кто вы? Я вас не вижу! С какой целью прибыли? — лепетал им вслед повреждённый «голубем» опознаватель.

По прибытии на Землю Посейдонов немедленно отправился с докладом в Центральную прокуратуру, где подробно изложил всё, что с ним произошло на Океаниуме. Дело было настолько серьёзным, что пришлось созвать экстренное заседание Совета Прокуроров Содружества. Поскольку планета Океаниум вследствие своей малой изученности и неопределённой государственной принадлежности не входила в состав Содружества, то и применить на её территории общекосмические законы было крайне затруднительно. Там не было никаких органов правопорядка, освоение планеты велось хаотично, и никому даже в голову не приходило заботиться о правах коренных жителей, которых до сенсационного сообщения Посейдонова считали просто экзотическими птицами. Оставлять ситуацию без внимания было нельзя. Даже если синекуры Океаниума не были пока признаны разумными существами, то гибель француза Бриоша подлежала обязательному расследованию. После продолжительного совещания решено было как можно скорее направить на Океаниум специальную комиссию. Лёву пока отпустили домой, отдохнуть и оправиться от пережитого.

Еле живой, он добрался до своей съёмной квартиры. Зашёл в ванную, посмотрелся в зеркало. Из зеркала смотрел пожилой мужчина, весь заросший, поседевший и осунувшийся. Ну как в таком виде показаться Петунии? Он вспомнил про коробочку лизардия, которую всучили ему на Марсе в качестве взятки. Вот и пригодилась! Лёва достал сразу две капсулы, глотнул, запил нарзаном, упал, не раздеваясь, на диван и заснул мертвецким сном.

Сколько он проспал, неизвестно. Может, сутки, а может, и двое. За время полёта он потерял счёт дням. Разбудил его чей-то настойчивый звонок.

— Ну, приятель, ты даёшь! Как же тебя угораздило влипнуть в такой скандал? — Ван дер Хальс просто захлёбывался от восторга. — Да, теперь от репортёров отбоя не будет! Ты только бесплатно интервью не давай! Хочешь, я адвоката хорошего тебе подгоню? Объяснит, что и как, тебе ведь и в суде придётся выступать, как главному свидетелю и потерпевшему…

— Спасибо, Иероним! Я бы предпочёл остаться неизвестным, и вообще, лучше бы всего этого не было.

— Понимаю. Столько пережить! — посочувствовал Ван дер Хальс.

В соответствии со своей должностью инспектора космических исправительных заведений приятель Посейдонова был включён в состав комиссии по Океаниуму, поэтому был в курсе всех дел.

— Так ты видел самого Беньямина? — радостно спросил Иероним. — Так вот он куда отчалил! Представляешь, этот негодяй ухитрился сбежать из Европеанской тюрьмы, с глубины в десять тысяч метров! По пути ещё ограбил магазин фастфуда и ювелирную лавку! Редкостный мерзавец! Ну, теперь-то мы его не упустим!

— Он меня чуть не утопил, — признался Лёва. — В кипятке хотел сварить, как Бриоша!

— Ну, это потянет на пожизненное! — с уверенностью сказал Ван дер Хальс. — И подельники его присядут надолго. Ну, а ты давай, отдыхай, приводи себя в порядок. Выглядишь неважно. Если нужна какая помощь — обращайся!

— Спасибо, Иероним! — поблагодарил друга Лёва. — Я лизардий пью!

— Хорошая вещь! — одобрил Ван дер Хальс. — Давай, лечись! А то ведь свадьба скоро! Ну, пока!

Фигурка Иеронима исчезла с площадки голографона, и Посейдонов остался один на один со своими мыслями. Что теперь будет со свадьбой? Как сказать Петунии, что космояиц больше не будет никогда? Как объяснить, что люди употребляли в пищу нерождённых детей своих братьев по разуму? Это же ужас какой! Можно сравнить с людоедством! Добрые, простодушные синие куры, питающиеся фруктами и злаками! Сколько вреда им причинили! Как искупить этот грех? Как заслужить доверие этих прекрасных умных птиц? И как теперь избавиться от предательского вкуса сиреневого желтка, возникающего во рту при воспоминании об ужине у Кухарека? Бр-р!

Посейдонов встряхнулся, встал с постели, подошёл к зеркалу. Определённо, он сейчас выглядел лучше. Седина почти пропала, морщины разгладились. Вид, конечно, был ещё усталый, но действие лизардия было налицо. «Надо взять себя в руки и прийти в норму», — подумал он. — «Мужчина же я, в конце концов!»

Лёва заказал себе завтрак и вызвал на дом парикмахера. Четверорукий мастер-универсал, производя скоростные манипуляции над его отросшей шевелюрой, весело удивлялся:

— И как же вы, господин хороший, ухитрились так разлохматиться? Наверное, на Марсе побывали?

— Дальше, — вздохнул Лёва. — Гораздо дальше!

Парикмахер закончил стрижку за пять минут, заодно и побрил Посейдонова, и сбрызнул ядрёным одеколоном, от которого Лёва начал громко чихать.

— Что за гадость? — возмутился Лёва.

— Что вы, что вы! — возразил универсал. — Это лучший аромат, сейчас все им пользуются! На основе вытяжки из хвостов ящериц-рекс, почти лизардий! Да вы сами полюбуйтесь!

Он поднёс к лицу Посейдонова зеркало. Эффект и вправду был заметен. Щёки, конечно, покраснели, но в целом Лёва стал выглядеть моложе и свежее. Да, рексы творят чудеса. Шульцы, конечно, вовремя прихватили этот бизнес. Наверное, одеколон тоже их фирма выпускает.

Он отлежался ещё пару дней, принимая чудодейственные пилюли, и только когда стал совершенно удовлетворён состоянием своего организма, решил пойти к Петунии. Она ещё не знала, что Лёва вернулся. Лизардий, кроме всего прочего, ещё и укрепил нервную систему. Лёва чувствовал себя уверенно и вполне был готов рассказать невесте всю правду о космояйцах.

«Не сошёлся же свет клином на «Золотом Октопусе», — рассуждал он логически. — «Вокруг полно самых разных ресторанов, можно подобрать что-нибудь интересное».

В комнате Петунии шумно спорили о чём-то женские голоса. Посейдонов слегка приоткрыл дверь.

— Нельзя, нельзя! — вскрикнула испуганно Петуния. — У меня примерка!

Лёва краешком глаза успел увидеть что-то ослепительно-белое, нежное, воздушное как облако. Очевидно, это было свадебное платье. Дверь захлопнулась, едва не прищемив ему нос.

— Дорогой, подожди, пожалуйста, в саду! — приказала из-за двери Петуния.

Лёва вышел в сад и побрёл по аллее, размышляя, с чего начать разговор с невестой. Дорожка была завалена увядшей листвой, которую в отсутствие садовника некому было убирать. Подойдя к месту, где была убита несчастная горничная, Посейдонов остановился. Преступник был настолько хитёр, что не оставил следов. А может быть, это сыщики были недостаточно внимательны? Лёва ещё раз обошёл вокруг злополучных кустов. Откуда-то сверху ему на голову слетел сухой кленовый лист. Лёва инстинктивно посмотрел вверх и увидел то, чего раньше никто не замечал. На развесистом дереве, частично лишившемся листвы, меж причудливо переплетённых ветвей внезапно открылся маленький домик, такой, какие обычно строят для детских игр. Раньше он был спрятан под густой кроной, куда никто не догадался заглянуть. Игрушкой этой, похоже, давно не пользовались, потому что доски, из которых был сколочен домик, потемнели от времени и кое-где расшатались, и лестницы, чтобы подняться наверх, тоже не было. Лёва подошёл к дереву, подпрыгнул, ухватился за ветку, подтянулся и, вскарабкавшись по стволу, приоткрыл болтающуюся на одной петле дверь и залез в домик. Сверху хорошо просматривалась вся аллея и полянка за кустом, где произошло нападение на Эльзу. Да, убийца мог скрываться именно здесь. Подкараулить беззащитную жертву, совершить своё грязное дело, и снова спрятаться среди листвы. Возможно, когда они с Сырниковым вели поиски внизу, убийца продолжал отсиживаться в домике и наблюдал за ними сверху. Как же они так опростоволосились? Осмотрев домик изнутри, Посейдонов обнаружил подтверждение своим догадкам: на полу в уголке лежала стрекоза-наблюдатель, та самая, которой не хватало для полной картины происшедшего. Стрекоза была сломана.

Лёва аккуратно завернул стрекозу в носовой платок и положил в карман. Может быть, на ней сохранились отпечатки пальцев преступника. Больше в домике ничего существенного не нашлось, кроме детского пистолетика и синего пера, вероятно, выпавшего из индейского головного убора Эриха. Видимо, маленький проказник ухитрялся как-то забираться сюда без лестницы.

В ожидании Петунии Посейдонов присел на скамейку возле дома. Примерка свадебного платья затянулась. Наконец мимо него прошла, почти пробежала женщина средних лет, очевидно, модистка. Вид у неё был сердитый, скорее даже злой.

— Дрянь! Стерва! Подлая тварь! — сдавленным голосом повторяла она. — Ну ничего, ты за это поплатишься! Отольются кошке мышкины слёзы!

Эти страшные проклятия, по всей вероятности, относились к его невесте. Удивлённый Посейдонов хотел остановить портниху и узнать, что всё это значит, но тут из дома вышла сама Петуния.

— Иди, иди отсюда! — прокричала она вслед уходящей женщине. — Проваливай, пока я не позвала охрану! И не вздумай меня шантажировать! Ты ничего не получишь! Ни ты, ни твой никчемный племянник!

Лёва, конечно, поинтересовался, в чём суть конфликта.

— Ах, это такие мелочи! — сморщила носик Петуния. — Не стоит твоего внимания.

— Но она тебе угрожала! — настаивал Лёва. — Я должен знать, что произошло!

Петуния нехотя начала рассказывать. Модистка Лидия обшивала семью Шульц давно, ещё с тех пор, когда была жива мать Петунии. Никаких нареканий на неё не было. Работу свою она выполняла всегда на высоком уровне и в срок, а плату брала умеренную, поэтому все были довольны. Вторую жену отца Петуния также познакомила со своей портнихой. Заказов у Лидии было хоть отбавляй, денег вполне хватало на жизнь и на воспитание двоих племянников, оставшихся сиротами. Отец Петунии помогал этой семье, устроил мальчиков в хорошую школу, туда же, где учились и она с братом Альбертом. Дети дружили между собой, несмотря на разницу в социальном положении. Время шло, они выросли, и дружеские чувства между Петунией и старшим из ребят, Маратом, стали трансформироваться в нечто большее.

— Это, разумеется, было серьёзно с его стороны, — как бы оправдываясь, сказала Петуния. — А я просто позволяла себя любить! И я ни к чему его не принуждала! Я просто сказала, что хочу эдельвейс! Что бы сделал нормальный человек? Пошёл бы в магазин и купил этот злосчастный цветок! Но Марат решил сорвать его со скалы, а в результате сорвался сам. И в чём я виновата? Папа, разумеется, оплатил лечение, но не может же он содержать инвалида всю жизнь, есть же предел благотворительности! А этой тётке всё мало! Никакой благодарности, а ведь наша семья отнеслась к ним со всем сочувствием! Заломила за свадебное платье такую цену, как будто оно сшито из чистого золота! Я ей сказала, что надо знать меру, а она меня обвинила в том, что Марат покалечился из-за меня! Прошло уже два года, давно пора забыть об этой неприятности. Он ведь не совсем парализован, руки работают, мог бы найти себе какое-нибудь занятие, а не быть на иждивении у тётки. И брат мог бы его поддержать, а он вместо этого прожигает остатки родительского наследства в ресторанах и казино. Какое счастье, что я не связала свою жизнь с этими никчемными людьми!

Рассказ Петунии произвёл на Посейдонова крайне неприятное впечатление. Он сам не понимал, что его смущает больше — отношение девушки к своему бывшему другу, или возможная месть со стороны этой семьи. Обвинять Петунию действительно было не в чем. Невинный каприз юной взбалмошной особы привёл к большой беде, но ведь она не предполагала такого исхода. Тётка же пострадавшего и, вероятно, его брат, считают её причиной случившейся трагедии. Кто же прятался в домике на дереве?

Его невеста была сильно расстроена, её прекрасные синие глаза наполнились слезами. Лёва не решался сообщить ей ещё и о своём путешествии на Океаниум, о том, как чуть не погиб, и что космояиц на свадебном столе не будет. Но она, конечно, не забыла спросить о его полёте. Чтобы не совсем огорчать её, Лёва рассказал лишь часть правды.

— К сожалению, я не смог заключить сделку с местными коммерсантами, — не глядя Петунии в глаза, начал он. — Они оказались преступной бандой, замешанной в убийстве человека. Теперь нужно расследовать это дело и предать негодяев суду. Мне придётся ещё раз слетать на Океаниум.

Петуния недовольно поморщилась.

— Надеюсь, это ненадолго? Свадьбу не придётся переносить?

— Не более чем на пару недель, — заверил Посейдонов. — Но это очень важное дело, после которого меня, возможно, повысят по службе.

— Это хорошо, — Петуния утёрла глаза. — А насчёт космояиц… У нас скоро будут свои. Этих птиц, которые по халатности моего брата разлетелись кто куда, всех удалось наконец изловить. Некто Семён доставил их из Крыма. Его нанимал Буцефалофф, но папе удалось перекупить птиц за двойную цену. Они вот-вот начнут нестись. Конечно, тридцать штук яиц сразу не получим, но ничего, сделаем порции поменьше.

Перед мысленным взором Посейдонова предстала банда охотников, он явственно ощутил во рту вкус космояйца, и его едва не вырвало.

— Как ты побледнел! — испуганно вскрикнула Петуния. — Тебе плохо?

— Наверное, ещё не прошёл акклиматизацию, — успокоил её Лёва. — Пожалуй, надо ещё отлежаться. Пойду домой.

Петуния, не скрывая своего недовольства, проводила его до ворот.

— Возьми мою машину, — предложила она. — Автопилот доставит быстро.

— Мне лучше пройтись пешком, подышать морским воздухом, — отказался он. Надо было зайти в участок, обсудить всё с Сырниковым и, наверное, с Пискуном тоже.

— Да, вот что, — вспомнил он. — Там у вас домик на дереве. Он уже очень ветхий, того и гляди рухнет. Ты проследи за Эрихом, чтобы он туда не лазил.

— Его ещё для Альберта строили! — засмеялась Петуния. — Малыш туда и не полезет, у него новый домик, с другой стороны дома. А этот, старый, должен был разобрать Денис, но не успел.

Посейдонов показал Петунии пистолетик и перо.

— Это Альберта пистолет, — узнала она. — А вот перо! И вправду, маленький гадёныш должно быть, лазил туда! Надо будет перепрограммировать охранника, чтобы лучше за ним смотрел. Или… — она вдруг запнулась.

— Или что? — переспросил Посейдонов.

— Ничего… Так просто. Ты иди, отдыхай! И не забудь купить себе ботинки, их ведь ещё и разносить надо!

Лёва поцеловал её на прощание и вышел. Мысли роились в его голове как пчёлы. Казалось, он нащупал нечто важное, истинное. Надо срочно посоветоваться с коллегами.