Охота на землянку (СИ)

Глава 24. Айнея

Тарик стоит передо мной, его голос звучит низко и ровно, но я чувствую напряжение, спрятанное за этой внешней невозмутимостью. Он хочет, чтобы я поверила ему. Хочет, чтобы я доверилась. Но могу ли я?

Из всех, кто сейчас находится на этом шаттле, он — единственный, кто действительно может помочь. Но какой ценой?

— Айнея, послушай меня. — Его голос мягче, чем я ожидала, но в нем таится нечто, от чего у меня бегут мурашки. — Ты в безопасности. Пока ты со мной, никто не посмеет тебя тронуть.

Он наклоняется ближе, его тёмные глаза цепляются за мой взгляд, словно надеясь удержать меня в этом зыбком убеждении. Я не знаю, пытается ли он убедить меня… или себя.

Я усмехаюсь — сухо, нервно, почти с горечью.

— В безопасности? — Голос предательски дрожит. — Ты и сам знаешь, что это не так.

Я сжимаю кулаки, пытаясь подавить панику, гнев, страх. Все чувства смешались в один сплошной ком в груди.

— Мой брат… Он умирает, Тарик. — Слова выходят глухо, давят на горло. — Если мы не достанем лекарства, он не доживет до следующей недели.

Я делаю шаг вперед, преодолевая невидимую черту между нами. Меня больше не сдерживает ни гордость, ни осторожность — только отчаяние.

Я хватаю его за руку, мои пальцы дрожат, но я не отпускаю.

— Пожалуйста. — Голос срывается на шёпот. — Я знаю, у тебя есть доступ к медицинским ресурсам. Мне не нужно много. Только одна упаковка. Он сможет продержаться еще несколько месяцев.

Тарик молчит, и этот миг — самый мучительный.

— Ты можешь это сделать, — продолжаю я, чувствуя, как в груди нарастает страх. — Ты можешь передать их через Переса.

Я смотрю в его глаза, выискивая хоть тень сомнения, хоть каплю сострадания. Мне нужно, чтобы он согласился. Мне нужно, чтобы он выбрал нас, а не свои принципы.

Потому что у меня больше нет вариантов.

Он медленно расслабляется, его руки неуверенно ложатся мне на спину. Я чувствую, как напряжение уходит из его мышц, но остается что-то другое — что-то, чего я не могу до конца понять.

— Ты даже не представляешь, что я для тебя сейчас делаю, — его голос глухой, почти потерянный в тишине между нами.

Я закрываю глаза, вдыхая знакомый запах его обмундирования, ощущая тепло тела сквозь очень плотную ткань. На секунду мне хочется поверить, что все действительно будет хорошо. Что мы справимся. Что мой брат выживет.

Но эта иллюзия разбивается о реальность, как стекло.

Я отстраняюсь первой, словно боюсь, что еще миг — и я не смогу разжать пальцы. Смотрю на него, пытаясь прочитать в его лице хоть что-то, кроме сурового выражения. Но он уже закрылся, спрятал свои мысли за непроницаемой маской.

— Где и когда? — выдыхаю я, пытаясь вернуть себе контроль.

Тарик смотрит на меня так, будто хочет что-то сказать, но лишь коротко отвечает:

— Сегодня ночью. В грузовом отсеке. Я сам найду Переса.

Я киваю, зная, что больше не могу себе позволить быть слабой.

— Спасибо, Тарик.

Он ничего не отвечает, но в его взгляде мелькает что-то — может быть, сожаление. Может быть, страх.

Но я не могу себе позволить задумываться об этом сейчас. У меня есть цель. И теперь у меня есть надежда.

Тарик двигается. Он закрывает мою фигуру своей спиной, будто защищая от невидимой угрозы. Его руки ложатся на мои плечи, медленно, нерешительно, а затем сильнее прижимают меня к себе.

— Ты не должна благодарить меня так, — его голос звучит хрипло, близко, слишком близко.

Я поднимаю голову, встречаясь с его взглядом. В нем горит что-то, чего я боюсь, но в то же время не могу отвести взгляда. Что-то первобытное, что-то запретное.

— Тарик…

Но он уже не слушает. Его губы накрывают мои — неожиданно, резко, словно он боролся с этим порывом слишком долго. Вкус опасности, вкус запретного. Я знаю, что это неправильно. Я знаю, что он — часть системы, против которой я борюсь. Но сейчас, в этот момент, я забываю обо всем.

И позволяю себе раствориться в этом поцелуе.