Обычная магия-5

Рома + Марина

Марина всегда мечтала о любви. О такой великой любви, как в кино. Чтобы Он был такой загадочный, прекрасный, не похожий на других и чтоб любил её больше жизни. А она, Марина, будет тогда красивой, драматичной, возвышенной и страстной. Будет его Мечтой, его Музой, его Богиней!..

Что там дальше, Марина не думала. Ей было восемнадцать, и она хотела Большой Любви.

Небольшая случилась в восьмом классе, и это было фу: Лёшка из параллельного класса издали казался крутым красавчиком, а вблизи оказался болваном, которому только и надо, что целоваться да обжиматься.

В десятом ей показалось, что пришла, наконец, Любовь, когда у них в школе появился новый физик. Статный сероглазый шатен с пленительной улыбкой. Звали его Виктор Николаевич, но Марина мысленно нежно называла его Витенька, смотрела на него томно и ласково, умело красила глаза и не пропустила ни одного урока физики, пока не заметила этого подлеца в кафе с какой-то тёткой!

Да, тётка была примерно его лет и для своего возраста выглядела очень даже ничего, но куда ей до Марины⁈ Ведь она по праву считалась самой красивой девчонкой не только в классе, но и во всей школе. У неё роскошные густые тёмные волосы, голубые глаза, нежная кожа, кукольные ресницы, завидная фигура, длинные ноги и вообще! А этот Витенька миловался со своей тёткой, держал её за руку и выглядел совершенно счастливым.

Да, Марина слышала, что он женат, но думала, что это ерунда. Ну какой мужчина откажется от умопомрачительной десятиклассницы из-за тридцатилетней старухи? Но, увы, оказалось, что Виктор Николаевич обожает свою супругу. В Маринином одиннадцатом у «Витеньки» родились близнецы, и она окончательно потеряла к нему интерес. Жена — это ерунда, а вот дети — это другое. Детей оставлять без папы нельзя.

С горя Марина подстриглась под каре — в модном салоне, правда, а не сама домашними ножницами, как бывает в кино. И стала ещё красивее. Во всяком случае влюблённые в неё пацаны наперебой твердили, что теперь она выглядит просто офигенно. Она порой спрашивала:

— А что, раньше я не была офигенная?

В ответ они начинали мяться, жаться, что-то лепетать. Нет, среди них определённо не было того самого Его. Настоящего мужчины.

Мама в ответ на новую причёску одобрительно хмыкнула и больше ничего. Как обычно, занималась своими невероятно важными делами. А папа давно их бросил и уехал жить к какой-то стерве. Дома обитал ещё младший брат, но он был мелкий — всего-то восемь, так что его мнение её не очень-то интересовало. Хотя даже Аркашка признал, что сестра стала «совсем-совсем красивая».

После школы Марина поступила в педвуз. И очень расстроилась. Пацанов и мужчин-преподавателей было совсем мало, а те, что были, абсолютно не подходили. Тут идеала явно не было. Но, увы, баллов для престижного юрфака она не добрала, на социологию и политологию идти не захотела, а точные науки вместе со всякой географией и биологией навевали на неё тоску.

А в конце осени она встретила Его.

Он был потрясающим! Высокий, широкоплечий, с пронзительными светлыми глазами. И появился загадочно.

Марина возвращалась после пар. На улице уже стемнело, стало совсем холодно и гадко: под ногами мерзкая слякоть, которая ужасно портит красивые замшевые сапожки, а воздух такой морозный, как будто уже зима. Марина ненавидела зиму, и только Новый Год немного примирял её с необходимостью терпеть несуразную зимнюю одежду.

Ещё и темнеет рано, так что никто не видит толком, какое у неё милое серое пальтишко, симпатичный беретик и шёлковый голубой шарф, выгодно оттеняющий глаза.

Марина шла и то сердилась, то вздыхала. Парня у неё до сих пор нет. Пальтишко, конечно, милое, но она хочет то, из бутика в центре, а оно ого-го сколько стоит. А тут Аркашка болеет всю осень, цены растут, мама всё время хмурая. Короче, не до нового пальто за бешеные деньги. Эх…

У пешеходного перехода она замедлила шаг, глянула туда-сюда и уже шагнула на «зебру», как вдруг кто-то схватил её за руку повыше локтя и дёрнул назад. Девушка вскрикнула, дёрнулась — симпатичный беретик упал в слякоть. Тут по переходу вихрем пронёсся чёрный автомобиль.

Ой, кажется, она чуть не попала под эту машину! Сердце застучало часто-часто, ноги подкосились, и она привалилась к человеку за спиной. Он вроде бы не возражал.

Марина повернула голову, чтобы посмотреть на своего спасителя, — и пропала. Потому что это и был Он! С мужественной усмешкой на чётко очерченных губах и пристальным взором пронзительных глаз. Она загадала: если у него ещё и руки красивые, то всё, никуда она его не пустит.

— А я давно за тобой слежу, — спокойно сказал незнакомец, по-прежнему не отпуская её руку, и Марине стало одновременно приятно и жутковато.

— А зачем вы за мной следите? — невольно спросила она. И тут же мысленно отругала себя за глупый и банальный вопрос.

— Потому что тебе грозит опасность, — всё также спокойно, но на удивление убедительно произнёс Он. — Кстати, я Роман.

И имя красивое! Это точно знак.

— Марина.

Роман наконец отпустил её, но девушка не торопилась отходить от спасителя.

— Спасибо! — сказала она. — Вы, наверное, мой ангел-хранитель?

Улыбка. Затем поправить волосы. Напоследок — коронный взгляд из-под ресниц.

— Ангел — это вряд ли! — засмеялся Роман. — Ты в последнее время не чувствовала головную боль, упадок сил и будто кто-то смотрит на тебя среди ночи?

От этого «будто» повеяло такой жутью, что Марина поёжилась. Во всякое сверхъестественное она не очень-то верила, но очень его боялась.

— Ну, голова болит иногда, конечно, но прям чтоб упадок — нет, такого не было. И ночью на меня никто не смотрит.

— Так, а с теми, кто с тобой живёт, всё в порядке?

Марине стало совсем страшно. И почему-то захотелось прижаться к Роману, а вовсе не бежать от него. С мамой-то всё было нормально, а вот Аркашка как раз жаловался на то, что голова болит, что спать не может и что ему страшно. Но не канючил мультики и новые игрушки, а без сил лежал в своей кровати-машинке и иногда плакал, когда думал, что его не слышно.

Она кивнула и посмотрела на Романа широко распахнутыми глазами.

— Аркашка… мой братик…

— Не бойся, — улыбнулся он. — Всё будет хорошо. Идём.

— Подожди, мой берет…

Роман наклонился, поднял беретик, больше похожий на тряпку, и сказал:

— Мда, это уже мусор. Я тебе новый куплю, — он закинул берет в урну у перехода. — Давай руку.

Идти за руку с Романом оказалось приятно: он шёл быстро, но не тащил, держал её ладонь крепко, но не стискивал, и точно знал, куда идёт.

У её дома он остановился.

— Ты же на первом этаже живёшь?

— Да.

— Отлично. Должно сработать.

С этими словами Роман отпустил её руку, скинул с плеч рюкзак и вытащил из него длинный нож с узким лезвием. Марина обмерла на секунду, но тут же поняла, что её резать он не будет.

Роман начертил что-то в воздухе. Потом ещё. Пристально смотрел на их балкон и кивал, будто видел что-то, недоступное Марине. Сунул нож обратно, повернулся к девушке и сказал:

— Теперь слушай меня внимательно. К твоему брату от соседей пристала одна нехорошая пакость. Я её прогнал. Но чтоб он совсем выздоровел, ты должна кое-что сделать. А именно: положить вот эту штуку ему под матрас.

Роман протянул на ладони круглую подвеску с какими-то значками.

— Бери. Не вытаскивай три ночи. Тогда всё пройдёт.

Марина никак не решалась протянуть руку и взять непонятный амулет, но Роман сам вложил подвеску ей в пальцы.

— Под матрас брату на три ночи, поняла? Потом можешь вынуть, можешь оставить — без разницы. Я вернусь, чтобы проверить, всё ли в порядке.

Он улыбнулся и ушёл.

Марина несколько секунд молча глядела ему вслед, хлопая длинными ресницами. Потом замёрзла, стиснула в руке амулет и пошла домой.

Через час, запершись в ванной, она оглядела подвеску со всех сторон. Металлическая, размером чуть меньше пудреницы, плоская. Значки со всех сторон. Вроде бы не буквы и не иероглифы.

Наверное, не будет вреда, если положить эту штуку под матрас? А польза? Какая с этого может быть польза? Марина крепко задумалась. Вряд ли какой-то побрякушкой можно вылечить Аркашку. Его же и в детскую городскую больницу возили, и в частный медцентр тоже, а толку ноль.

Но, может, всё-таки положить? Хуже-то тоже не будет, а верить красивому незнакомцу так хочется…

Когда мама постучала в ванную и слегка встревоженно спросила, всё ли в порядке, Марина приняла решение. Дождалась, пока брат поплетётся в туалет, и сунула подвеску ему в кровать.

С утра Аркашка выглядел бодрее. Или ей просто хотелось в это верить?

Интересно, а загадочный Роман правда придёт проверить, сработала ли та штука? Эта мысль не давала ей покоя ни днём, ни ночью.

Как бы то ни было, через три дня брат сам заскочил на кухню и потребовал завтрак. Аркаша казался весёлым и жизнерадостным — ни следа болезни. Марина накормила брата мамиными котлетами и своими макаронами с томатным соусом и за завтраком узнала, что Аркашка крепко спал, видел во сне енота, что в школу он уже даже хочет, а то, наверное, Игорь и Катька его уже забыли, а он им напомнит.

Марина велела брату пока в школу не ходить, а подождать маму. Вышла из квартиры в глубокой задумчивости: как же так вышло? Амулет сработал? Но так же только в кино бывает… Или это просто совпадение? Или в мире всё не так просто, как она всегда думала?

Погрузившись в свои мысли, Марина едва не врезалась в мужчину. Подняла глаза. Пришёл! При дневном свете Роман оказался ещё привлекательнее. Было что-то неуловимо притягательное в прищуре его стальных глаз, в том, как он смотрел на неё, в выражении лица, в его голосе.

Роман улыбнулся и спросил:

— Как брат? В порядке?

Марина кивнула:

— Ему лучше. Как ты это сделал?

— Это магия! — хмыкнул Рома. — А пойдём кофе выпьем. Надо же отметить выздоровление… как твоего брата зовут?

— Аркашка.

— Аркадия!

Роман взял её за руку и посмотрел ей в глаза. О, это было именно так, как в кино! Между ними пролетела искра. Нет, не искра — миллионы искр. Огненных, сияющих, ярких. Ведь это — Он. Загадочный, красивый, уверенный в себе, но не наглый, мужественный, но не мужлан, классный. И кажется, она ему нравится.

Марина снова кивнула, и Роман показал ей свою машину. О, она такие даже в кино не видела! Дорогущая, большая, тёмная, крутая. Роман распахнул дверцу, приглашая Марину сесть, а внутри салона дерево и кожа. И пахло в ней богатством и успехом.

Они поехали в кафе, а после он повёл её в центральный универсам за новым беретиком. Заодно купил ей сумочку, браслет и красивую шкатулку для украшений. Роман порывался купить ей то пальто, мимо которого она не могла пройти не вздохнув, но Марина испугалась и отказалась от такого подарка. Они всего-то второй раз в жизни видятся.

Роман хмыкнул, но настаивать не стал. Сводил её в единственную в городе кофейню, а потом отвёз домой, сказав, что сейчас у него дела, но он обязательно приедет в субботу и устроит ей сюрприз. Марина спорить не стала. Она вовсе не против того, чтобы Он устраивал ей сюрпризы.

Дома она составила план. В первую очередь, надо узнать, чем Роман занимается — машина у него крутая, денег он явно не считает, так что он, наверное, либо миллионер, либо какой-нибудь преступник. С преступником она встречаться не будет. Даже если он такой потрясный.

А вот если он не преступник, то надо брать его в оборот. Марина решила быть оптимисткой и начать готовиться к «наступлению» заранее. Если он окажется бандитом, то она просто уйдёт вся такая прекрасная. А пока до субботы надо обновить маникюр, примерить тот шикарный кружевной наборчик, купить новую помаду и опробовать тот классный аромат от Джей Ло.

В субботу он повёз её не в кафе и не в ночной клуб, а в лес. Марина немного заволновалась, но решила, что если бы он собирался сделать что-то плохое, то точно не стал бы заходить к ней домой. А Роман зашёл, поздоровался с мамой и Аркашкой, вручил соответственно роскошный букет и радиоуправляемый вертолёт и пообещал вернуть Марину в полночь, как Золушку.

Конечно, бывают совсем жуткие маньяки, которым только дай пощекотать нервы знакомством с родными будущей жертвы: она такое как-то видела в кино — жуть! Потом неделю от каждой тени шарахалась. Но Марина была уверена, что вот такого монстра она бы точно почуяла. А Рома, он не такой. Кстати, он и не бандит. Когда Марина спросила, чем он занимается, он сказал, что работает на правительство и показал солидное удостоверение в красной обложке, взяв обещание никому не рассказывать. В удостоверении было написано что-то про специальный отдел, было целых три печати, две размашистые подписи и фото Романа.

Машина остановилась у заброшенной недостроенной высотки. Вроде бы тут в девяностые хотели построить что-то шикарное, а потом кого-то, кажется, убили или что-то такое. Деталей Марина не знала, но слухи об этом месте ходили жутковатые.

— Там, наверху, нереально классно! — сказал Роман, выйдя из машины. — Идём.

Он вошёл в подъезд и легко взбежал вверх по лестнице.

Марина пошла за ним, стуча каблуками дорогущих туфель по неровным ступенькам. Когда она добралась до десятого этажа из шестнадцати, она уже ничего и никого не хотела. Марина встала, стараясь не прижиматься к пыльной на вид стене, и захотела заплакать: надо же, вот наряжалась, красилась, туфли трут, лифчик давит, а ему всё равно! Какой же он…

Роман спустился и спросил:

— Устала? Давай я тебя донесу.

И не успела Марина возразить, как он подхватил её вместе со всей её усталостью и раздражением и понёс вверх. Легко, будто не девушку нёс, а котёнка. Марина, конечно, следит за собой и весит совсем немного, но всё-таки никто из её знакомых парней не смог бы нести её шесть этажей, не напрягаясь.

Перед лестницей на чердак Роман поставил её на пол, велел чуток подождать и полез наверх. Зачем? Что там такого ради чего стоило бы ехать в такую даль? Там ещё и холодно наверняка!

А, наверное, он хочет её испытать. Точно! Она такое тоже в каком-то кино видела: если девчонка окажется капризной истеричкой, Он её бросит. Но нет, Марина будет умнее.

— Готово! — возвестил сверху Роман.

Он высунулся из чердачного люка, помог ей подняться и сказал:

— Смотри, какая красота! Особенный вид для особенной девушки!

Впереди и внизу сиял огнями их городок. Как будто и не российское захолустье, а какая-нибудь Америка. И правда красиво: сначала тёмная полоса леса, а за ней россыпь искр — фонари, окна, фары.

А на самой крыше мерцали свечи — штук двадцать. Марина сначала удивилась, как их не задувает ветром? Но скоро поняла, что они не настоящие, а что-то вроде маленьких светильничков. Как мило!

— Самый классный вид на город тут.

Девушка кивнула. Действительно красиво. Но, честно говоря, она бы предпочла посидеть в ресторане. Не так впечатляет, зато уютно, безопасно и вообще.

Роман к её ужасу и удивлению быстро развёл костёр, и ужинать ей пришлось запечёнными на огне сосисками. Но Марина помнила про испытание и загадочно улыбалась. Роман, правда, выглядел удивительно довольным. Какой хитрый! Но нет, они ещё поедут на его шикарной машине в дорогой ресторан, а потом он, может быть, увезёт её куда-нибудь далеко-далеко. В Париж, например. Или в Рим. Или на острова… на какие, она ещё не решила, но ближе к делу обязательно выберет самые-самые. Чтобы Она такая шла по пляжу в красивом бирюзовом купальнике и тёмно-голубой шёлковой накидке, а Он рядом в белых летних брюках и полурасстёгнутой рубашке — и чтобы все смотрели на них, затаив дыхание и раскрыв рот.

Когда они уже собрались уходить, Роман вдруг вскочил и выхватил нож. Смотрел он куда-то влево и нехорошо улыбался. Марина замерла, мысленно повторяя: «Испытание… это просто испытание…»

Роман помахал ножом и, к счастью, скоро успокоился.

На следующем свидании они переспали. И это было лучшее, что случалось с Мариной. Роману тоже понравилось, и он на утро предложил ей переехать к нему.

Марина ликовала: сбылось! Всё сбылось! Загадочный шикарный богатый мужчина её мечты будет с ней! Они поженятся, у них будет двое детей и стильная квартира, но это потом. Сначала они попутешествуют по дорогим отелям, по всем тем красивым местам, что она видела в кино. Будут покупать украшения, духи, сумочки, туфли и платья. Будут много и часто заниматься любовью. Будут любить друг друга и наслаждаться жизнью.

Мама, узнав, что Марина собралась съехаться с новым знакомым, только пожала плечами: мол, запретить я тебе не могу, так что думай сама. А что тут думать? Роман её балует и дарит подарки: купил ей то пальто из торгового центра. Подарил кучу украшений, но с одним условием: она всегда должна носить подвеску с кулоном, украшенным россыпью мелких бриллиантов и значками вроде тех, что были на круглом амулете, который она положила под матрас брата. Ну и ладно, подвеска-то красивая и явно очень дорогая.

Когда Роман начал возить её в университет, все девчонки просто умерли от зависти. Ну ещё бы! Им такая машина и такой парень только снятся.

Марина хозяйничала в квартире Романа, и он не возражал. Никогда не ругался, если у неё что-то сгорало или не пропекалось, не требовал чистых рубашек и был неизменно щедр на комплименты и подарки. Поесть можно и в кафе, о своей одежде он прекрасно заботился и сам — Марина порой удивлялась тому, как много всего её возлюбленный умеет. Роман разбирался в устройстве авто, розеток и кранов, но это ладно, он же мужчина. Знал как минимум три языка, умел шить и, страшно сказать, вышивать, а готовил получше Марининой мамы: мог не только поджарить яичницу, но и запечь мясо в духовке, приготовить овощное рагу с сыром и даже испечь торт. Марина была уверена, что этим его умения не ограничиваются.

В общем жизнь с Романом была восхитительна: он носил её на руках, никогда не обижал, осыпал подарками, удовлетворял во всех отношениях и никогда ни в чём не упрекал. Первое время Марина сама себе не верила: Роман был безупречен и на словах, и на деле.

В сущности смущало её только одно. Точнее не одно, а два. Два обстоятельства. Первое — Роман обожал устраивать свидания в каких-то диких местах: заброшенная стройка, лес, ангар в промзоне, здание старой больницы, закрытый на зиму парк развлечений. Бр-р-р. Но иногда он всё-таки приглашал её туда, где можно покрасоваться в новом платье и похвастаться украшениями, и тогда Марина была совершенно счастлива. В конце концов, говорила она себе, когда они поженятся, она отвадит его от всех тех диких мест, заставит его остепениться.

А вот второе обстоятельство настораживало девушку куда сильнее. Роман мог вдруг уставиться в пространство и начать крутить в руках вилку или нож. Среди обеда в кафе, в театре, в кино, за ужином в ресторане. Он говорил, что отгоняет зло, и от таких слов Марину всю переворачивало. Ей очень не хотелось верить в то, что он… ненормальный. Нет. Мужчина её мечты не может быть психом!

До Нового года Марина не обращала внимания на его причуды. Но чем дольше они жили вместе, тем очевиднее становилось безумие Романа. На новогодних праздниках он впервые отчитал её за то, что она не надела подвеску, когда они поехали поздравлять её маму и брата.

— Я же сказал: всегда, — на секунду взгляд Романа стал холодным и колючим. — Всегда — это значит абсолютно всегда, без исключений, Марина! Это же для твоей защиты.

Он вздохнул, обнял её и погладил по спине. Сказал знакомым, заботливым голосом:

— Или тебе неудобно? Или хочешь другую цацку? Только скажи, но никогда не снимай, Марин.

Марина сумела прогнать неприятное ощущение страха, закравшееся было ей в душу. Ну, вспылил да вспылил, с кем не бывает?

Январь и треть февраля пролетели почти идеально, а накануне Дня всех влюблённых Роман вдруг словно взбесился. Они смотрели кино, и внезапно он вскочил, оскалился, выругался на незнакомом Марине языке и бросил:

— Замри!

Начертил на полу круг с какими-то значками и велел ей встать в центр. Марина пробовала спорить, но он подскочил, схватил её и поставил в круг. Глянул страшно и повторил:

— Замри.

Спорить ей уже расхотелось.

Роман целый час бегал по квартире с ножом, и Марина молила все высшие силы, какие только существуют, чтобы он не тронул её. Когда Рома успокоился, он снова стал милым и ласковым. Сказал, что больше никто её не обидит. Пообещал отвезти её в лучший ресторан и подарить любое украшение, хоть Звезду Квинсленда. Марина, правда, не поняла, что это, но решила, что надо соглашаться. Поплакала для вида ещё с полчаса, а потом решила, что до 14 февраля всё равно его не бросит. Ещё не хватало остаться в такой день одной. Да пусть он хоть сто раз псих, но День Святого Валентина они проведут вместе.

А на 14 февраля Роман отвёз её на Мальдивы, каким-то чудом организовав Марине загранпаспорт без её ведома. Марина очутилась в мечте и была счастлива до самого возвращения домой.

Дома выяснилось, что Роман опаснее, чем она думала раньше.

В квартире их ждали двое мужчин с одинаково холодными глазами — и Рома тут же отшвырнул Марину себе за спину. Она успела заметить, как, нелепо взмахнув руками, упал один из мужчин, напоровшись на нож, каким-то образом оказавшийся в руке Романа. Второй выругался и взмахнул своим ножом.

Рома отшатнулся от чего-то невидимого Марине, прыгнул в сторону, одновременно швырнув в нападавшего стул. Снова отшатнулся от невидимки. Потом метнул нож, и вторженец упал.

— Надо вызвать милицию… — прошептала Марина.

— Я разберусь, — грубо отозвался Роман. — Сиди тихо.

В их квартире пахло кровью и чужаками. Марина всхлипнула, готовясь разреветься. Но тут что-то будто укололо её в сзади в шею, и она потеряла сознание.

Очнулась она в больнице. Рядом сидели мама и встревоженный Аркашка. Марина огляделась, но Романа не было.

— Он вышел с врачом поговорить, — пояснила мама, правильно поняв, что тревожит дочь.

Выяснилось, что у неё, Марины, была высокая температура, дошло до галлюцинаций. Мама полагала, что дочка подхватила тропическую инфецию на этих своих Мальдивах.

Но Марина знала, что никакой температуры у неё не было. Она здорова. Была, по крайней мере. Это Рома что-то сделал, чтобы никто не поверил в то, что она видела то, что видела.

Он казался всё тем же: заботливый, внимательный, нежный. Но Марина помнила запах крови и неподвижные тела на полу. Она на всякий случай молчала: вдруг он и с ней разберётся в два счёта, если поймёт, что она всё помнит? Но ехать в их квартиру Марина категорически отказалась. Сказала, что хочет к маме. Рома не возражал.

Неделю он навещал её наездами, привозил цветы и сладости и был ужасно мил.

Потом сказал:

— Марин, квартиру я сменил — поехали домой.

— А зачем сменил? — осторожно спросила она.

— Как зачем? — увидился Рома. — А тебе там после тех уродов не страшно было бы?

— Каких уродов? — ещё осторожнее поинтересовалась Марина.

— Так, ты не помнишь, что случилось, когда мы вернулись? — он сел рядом с ней на диван и взял девушку за руки. — Врач говорил, что из-за высокой температуры возможна частичная потеря памяти, а я, дурак, не верил.

Рома казался действительно огорчённым и озабоченным её состоянием. Марина решила проверить:

— А что тогда случилось?

— К нам вломились два подонка. Попортили мебель, тебя напугали. То есть я так думал, но если ты их не помнишь, то уже хорошо.

— И где они?

— Как где? В ментовке.

— Они… — Марина чуть не сказала «живы», но вовремя спохватилась. — Они хотели нас обокрасть?

— Наверняка.

С одной стороны, он не пытается убедить её в том, что она спятила. Хорошо. С другой, они никак не могут быть живы. Это она точно помнила.

Но и Рома, и мама, и даже брат хором утверждали, что всё хорошо. Марина позволила себе поверить. Ведь без Ромы было так скучно. Ей не хватало его тепла, его сильных рук, его голоса. Походов по магазинам и вечерних поездок по городу. Да и вообще скоро весна, а она тут одна кукует. Может, ей правда показалось?..

Она сказала, что ей нужно время. Пусть подождёт, это полезно.

На 8 Марта Рома сделал ей подарок, который сразил её наповал. Марина проснулась рано утром, привела себя в порядок и пошла на кухню. Там уже вертелся Аркашка. Стоило сестре войти, как он протараторил:

— С праздником! Счастья, радости, удачи! А посмотри в окно!

— Зачем? — опешила Марина.

— Ты посмотри и сама поймёшь.

Аркашка прыснул в кулак и убежал. Марина, продолжая недоумевать, всё-таки подошла к окну. А там… на стенах окрестных домов, на асфальте, на скамейках — всюду красовались цветные надписи «Я люблю тебя!», «Рома+Марина», «Марина лучше всех!». Тротуар и проезжая часть, скамейки и гаражи, стены домов — до самой крыши! — всё было исписано признаниями. Так по-мальчишески! И так мило… Он что, целую ночь это всё делал? И как успел? Щёки Марины горели от смущения, а сердце билось часто-часто: он ведь и правда её любит, получается.

— Ты за него замуж выйдешь? — спросил подкравшийся брат, и она чуть не подпрыгнула.

— Не знаю. Может быть.

— Роман крутой! — важно кивнул Аркашка. — Но вот это он зря, конечно.

— Почему это⁈

— Ну, так из-за девчонки стараться — это глупо.

— Ой, много ты понимаешь!

— Но ты-то замуж не хочешь!

Марина отвесила брату подзатыльник: слегка, чтоб не строил тут из себя знатока. Ещё раз посмотрела на ставшую радужно-пёстрой улицу и решила: вернусь.

Весь март они прожили как раньше: Рома снова стал остроумным собеседником, идеальным любовником, щедрым партнёром и сильным мужчиной.

А потом, в апреле, снова началось. Роман без конца чертил знаки, сыпал соль по углам, бормотал что-то невнятное и то и дело гонялся за невидимками. Что ещё хуже — пару раз к ним приходили гости: жуткие мужики с ненормальными именами — какой-то Карп, Ик, Мутант. Фу! Противно! Ещё и смотрели на неё, Марину, как на зверюшку.

Нет, если они с Ромой поженятся, от таких «друзей» надо избавляться. Хотя перспектива выйти за Романа ей больше не нравилась. Кажется, она и сама начала сходить с ума: два-три раза ей мерещилось, что что-то ходит по кухне, пока Роман носился по квартире с ножом, а как-то она отчётливо видела, как свет ночника перекрыла чья-то тень.

В конце месяца Марине стало ясно: пора бежать. С Ромой всё понятно: он псих. А у неё задержка. Марина купила три теста — все положительные. Она не станет воспитывать ребёнка в доме психа. Сначала она хотела сделать аборт, но потом решила, что нет, она не убьёт дитя только потому, что его отец безумен. Она воспитает малыша сама. Она сможет. Но от Ромы надо бежать. Неясно, правда, как и куда. Он ведь работает в органах, а значит, у Романа всюду есть связи. К тому же глупо бежать без денег, в никуда, но ребёнок…

У Марины голова раскалывалась от всех этих мыслей. А ещё её начало тошнить. Она убеждала себя, что что-нибудь придумает, но в конечном итоге всё разрешилось само.

Накануне Дня победы Роман за завтраком сказал:

— Милая, мне придётся уехать на какое-то время. На пару месяцев, может, больше. Ты не волнуйся: аренду квартиры я оплатил на год вперёд, деньги я тебе оставлю. Всё будет хорошо. Только подвеску не снимай.

— Конечно, Ром, — улыбнулась Марина, стараясь скрыть внутреннее ликование.

Перед отъездом он показал Марине, где находится сейф и как его открыть. Надо же, а она и не знала, что тут есть сейф. Как в кино! И пачки денег тоже как в кино. И футляры с драгоценностями.

Через два дня Рома уехал.

Марина выждала неделю, чтобы убедиться, что он не следит за ней, и кинулась к матери.

— Мам, мне нужно уехать. Всё очень сложно, но в общем… Рома не такой, как я думала. Мне надо спрятаться. И… мне нужны деньги, мам…

Марина до дрожи боялась, что мама откажется, скажет: видели глазки, что выбирали… А деньги Романа она решила не брать из принципа. Она не воровка.

Мать кивнула и вздохнула:

— Так и знала, что он тебя до добра не доведёт. Слишком уж хорош. Сколько у нас времени?

Марина сказала, что хочет уехать до лета. Мать снова кивнула и пообещала помочь. Марина спросила, можно ли ей пожить тут, дома. Мама молча обняла её.

За две недели мама совершила настоящее чудо: обменяла их просторную двушку с лоджией в хорошем районе на однушку на окраине с доплатой.

— Вот, бери и уезжай. И мне не говори куда. Если будет искать, пусть не найдёт.

— А как же… как же ты, мама? Аркашка?

— Я нестарая ещё, здоровая тётка с неплохой работой. Аркашка переживёт. Комнату перегородим шкафом — будет две маленькие. А ты как устроишься на месте — звони, ладно?

Марина не сдержалась, расплакалась, обнимая мать. Вот что значит быть мамой! Всё для своего ребёнка.

…Новый город Марина выбрала прямо на вокзале, случайно. Когда Роман вернётся, он найдёт все свои деньги на месте, а ещё найдёт записку: «Прости, я тебя разлюбила! Прошу, не ищи меня и будь счастлив. Марина».

Так драматично!

На поезде пришлось ехать три дня. Марина чуть с ума не сошла от бесконечных санитарных зон, тошноты, выматывающей тряски и страха, что её обворуют. Деньги она спрятала в высокий пояс, который надела на голое тело, под одежду. Предусмотрительно оставила немного купюр в сумочке: чтоб купить еду по пути, а в карман кофточки вшила ещё некоторое количество наличных, чтоб снять жильё на первое время.

Из поезда Марина вышла еле-еле. Её снова тошнило, голова кружилась, куда идти — совершенно непонятно. Бедная она. Несчастная. Одинокая. А всё из-за этого Романа!

Она еле доплелась до скамейки у вокзала, села и разревелась.

Плакала Марина долго. Пока кто-то рядом не спросил негромким баском:

— Девушка, вы такая красивая, почему вы плачете?

Костя оказался полной противоположностью Романа — некрасивый, добродушный и абсолютно нормальный. Особых денег у него не водилось, зато была старая квартирка, где он жил с милой бабулей и её старой кошкой.

К Марине Костя относился как к высшему существу, как к ангелу, который по недосмотру свыше оказался на земле. Беременность его не особо смутила. Он только спросил, где отец, а услышав в ответ, что Марина никогда-никогда не хочет о нём вспоминать, больше вопросов не задавал. Зато предложил пожениться, чтобы у ребёнка был, как он выразился, настоящий папа.

Марина мягко отказалась: хватит с неё серьёзных отношений после короткого знакомства. Боялась, что Костя выгонит её, но он гнать её не стал. Наоборот, прописал у себя и неуклюже, но мило заботился о своей прекрасной гостье.

Бабуля, Катерина Петровна, скончалась за месяц до родов. Костя искренне горевал, и Марина, желая его утешить, предложила назвать свою дочку в честь бабули Катей. Костя целовал её руки и говорил, что она святая.

Катя родилась тринадцатого декабря. Первое время Марина не могла надышаться дочкой: любовалась своей малышкой, с рук не спускала и называла всеми ласковыми именами, какие могла придумать.

Но месяца в три малышка начала вести себя странно: она следила взглядом за пустотой и иногда улыбалась без причины, а иногда начинала ни с того ни с сего плакать. Встревоженная Марина побежала к педиатру. Однако та, осмотрев ребёнка, сказала, что всё в порядке.

— Она же смотрит в никуда и смеётся! — возмутилась молодая мать. — Вот и сейчас, видите?

Педиатр улыбнулась, глядя на Катю, и повторила, что всё хорошо. На секунду Марине показалось, что женщина в белом халате смотрит туда же, куда младенец — в пустоту. Но она тут же прогнала тревожную мысль: это от недосыпа и волнений. Всё-таки первый ребёнок, стресс.

Увы, чем старше становилась Катя, тем отчётливее Марина видела в ней черты Романа. Его серые глаза, его взгляд. Его повышенный интерес к пустоте. Марина готова была поклясться, что дочь играет с чем-то, а потом лепечет:

— Ма, мяу!

Никакой мяу дома, естественно, не было. Старая кошка Катерины Петровны ненадолго пережила хозяйку, а другую кошку они заводить не стали: Марина переживала, что у ребёнка может быть аллергия.

Катя рано начала говорить, и её снова пришлось отвести к врачу, потому что она изводила мать россказнями о каких-то «блестячих» штуках, летающих рыбах и прочей ерунде. Педиатр — на этот раз строгий мужчина с бородкой — сказал, что детские фантазии — это нормально. Мол, беспокоиться не о чем.

Но Марина уже поняла, что дурная кровь Романа сыграла с ней злую шутку. Катя — вовсе не её милая девочка, Катя — дочка психа.

Она уже не могла любить этого ребёнка. Нет, конечно, Марина ни разу не ударила девчонку, ни разу не назвала сумасшедшей, хотя это слово — и несколько его разновидностей — всё время крутилось на языке. Марина ответственно кормила ребёнка, одевала, покупала игрушки и водила в детский сад. Но уже не любила. И когда она в очередной раз осознавала это, раздражение ещё больше увеличивалось, будто дочь заставляла её чувствовать себя плохой.

Костя относился к Кате как к родной: с удовольствием возился с ребёнком, гулял, покупал подарки.

В её три Марина и Костя поженились. Через год Марина забеременела. И вскоре Катя, будто почуяв неладное, стала жаловаться на монстра под кроватью. Марина, пытаясь подавить растущее раздражение, объясняла, что монстров не бывает, они есть только в мультиках и в книжках. И Катя уже большая, чтобы в них верить. Вот родится сестрёнка — та будет маленькая, а Катя уже почти взрослая. Катя по-отцовски хмурила бровки и заявляла, что, если взрослая, то ей можно взять мамину помаду и много-много мороженого. Марина только отмахивалась.

Катя стала капризной, и Костя забеспокоился: мол, монстров, конечно, не бывает, но ребёнок же боится. А Марина была уверена, что девчонка просто опасается, что из-за рождения сестры ей будут уделять меньше внимания. Конечно, будут!

Однажды утром, когда Костя уже ушёл на работу, Марина обнаружила в кровати дочери нож.

— Катя! Это что⁈ — закричала она.

— Это нозь, — сказала дочка, заглянув в комнату. — Я кусать хочу, мам.

— Зачем тебе нож?

Катя вздохнула — тоже совсем по-отцовски — зашла в комнату и залезла на кровать. Погладила лезвие положенного на подушку на ножа и пояснила:

— Монстл боится зелезного. Тепель он и меня боится!

Она улыбнулась и взяла нож крошечной ручкой.

— Ложка тоже железная.

— А нозь стласнее! — Катя снова улыбнулась и попыталась взмахнуть ножом.

Марина в ужасе застыла: эта девочка точно чокнутая! Как её отец! А вдруг она что-то сделает с сестрёнкой? Марина бессознательно положила ладони на живот, защищая ребёнка.

— Ой, а мозно я потлогаю? — Катя потянулась к животу, и Марина отпрыгнула чуть не к самой двери.

— Нельзя! Одевайся давай, в садик пора.

— Я кусать хочу… — захныкала девочка.

— Одевайся, иди и ешь!

Это она монстр. А Костя ещё спрашивал, почему она так холодна с Катюшкой! Наивный. Думает, что Катя — милая девочка. Ха.

Образ Кати с ножом, крадущейся к кроватке малышки, всё никак не выходил из памяти, и Марине было страшно. Почему никто не верит ей? Почему все думают, что Катя нормальный, обычный ребёнок? Это всё из-за Романа! Это он во всём виноват! Он!

Через несколько дней Катя исчезла. Вроде бы играла с мальчиком с четвёртого этажа, а потом не пришла домой.

Мальчик устроил безобразную сцену, кричал, что Катю утащил монстр, плакал. Марина в глубине души была почти рада. Но, конечно, сходила в милицию и даже поплакала на виду у соседей.

А ночью случилось страшное.

В дверь позвонили, когда Марина встала попить воды. Она сначала испугалась: кто это среди ночи? Но потом решила подойти и спросить. Вдруг это из милиции? А если нет, то Костя дома — он разберётся. Муж спал крепко, так что одним звонком не поднимешь, но если погладить его по руке, тут же просыпался.

Марина посмотрела в глазок, но на площадке было темно. Ей почему-то стало страшно.

Она хрипло спросила:

— Кто там?

— Открывай, Марин, — послышался знакомый голос. — Или я сам зайду.

У неё разом заледенели руки и ноги. Пусть это будет просто сон. Пусть она сейчас проснётся от кошмара. Пожалуйста!

— Повторять не буду, — послышалось из-за двери.

Марине показалось, что в квартиру просачивается что-то чёрное-чёрное, жуткое. Да, дверь его не остановит.

Она медленно отперла замок. Дверь распахнулась, и там, в темноте подъезда, стоял Он.

Господи, и она считала его красивым⁈ Сейчас она видела, что черты его изрядно заострившегося лица только кажутся правильными и вообще человеческими. Это зверь. Это хищник. Монстр.

Роман выглядел так, будто все те годы, что они не виделись, провёл в аду. И теперь пришёл за ней.

— Ну здравствуй, Марина. Не ждала? — он страшно усмехнулся.

Она отступила на шаг назад, инстинктивно прикрывая живот руками. Только бы он не навредил её малышке. Только бы пощадил ребёнка.

— Пришёл забрать то, что ты украла.

— Я ничего не брала. Твои деньги, они все там. И украшения. Я…

Он оскалился, и из-за его спины потянулось что-то невозможное, тёмное.

— «Ничего не брала»⁈ — прошипел Роман. — А ребёнок⁈

— Катя?.. Её… её нет… она пропала… — ноги у неё подломились, и Марина по стене опустилась на пол.

Рома вдруг успокоился и посмотрел на неё так, как когда-то смотрели его друзья с глупыми кличками, со смесью лёгкого интереса и недоумения.

Он рассмеялся:

— А я ведь любил тебя когда-то, Марин. Думал, что ты особенная. А ты… — он махнул рукой. — В общем Катю забрал я. Не вздумай её искать, поняла? Я же давно за вами слежу. Ты её совсем не любишь. Так какого чёрта ты её увезла⁈

В спальне послышался шум, и Марина снова облилась холодным потом. Костя!

— Это… это муж. Не трогай его, Рома! Оставь нас в покое!

— А я его и не трогаю, — неприятно улыбнулся он. — Это Шустра.

— К… какая Шустра? Кто это?

— О, тебе понравится. Это монстр. А вот ещё один.

Роман махнул левой рукой — правая отчего-то неловко висела вдоль тела, но Марине не хотелось его разглядывать.

— И ещё.

Воздух вокруг Романа колебался и дрожал, и Марина видела смутные тени, проступающие рядом с ним. Она зажмурилась и судорожно обняла себя за плечи. Нет-нет-нет! Ничего этого нет! Он псих. И его Катя сумасшедшая. Пусть забирает её и валит обратно в ад, в свою тьму! Пусть выметается.

— Даже так? — хмыкнул Роман, и она поняла, что не думала, а говорила. — Ладно, мы с Катей проваливаем в свою тьму. Милую тьму для папы и дочки. А ты знай: я слежу за тобой.

Что-то коснулось её плеча, и Марина чуть не закричала. Это был не Роман. Это было что-то мохнатое, неприятное и жуткое. Неужели эти монстры и правда существуют? Неужели Роман и Катя просто видят больше, чем она? Тогда получается, что она, Марина, плохая мать? Нет, быть такого не может! Этот псих снова её обманывает. Изводит, мучает, потому что он злой. Монстр тут только он!

— Завтра пойдёшь со мной в ментовку и скажешь, что хотела насолить отцу ребёнка, а так всё хорошо. Документы на дочку у меня есть. Потом в суд: там откажешься от материнства в мою пользу. И если хоть где-то пикнешь, что я сумасшедший, я покажу тебе всех своих монстров. И мужу твоему. А твой приплод я неплохо продам на чёрном рынке. У нас, у психов, нерождённые детишки идут на самые разные зелья. Посмотри на меня!

Она не хотела смотреть на Романа, но не посмела ослушаться. Раньше его голос никогда не звучал так властно и жёстко. Стальные холодные глаза смотрели на неё спокойно. Роман не угрожал и не запугивал. Он посвящал её в свои планы.

Марина покачала головой и прошептала:

— Мне не нужен твой ребёнок. Я всё сделаю. Оставь нас.

— С удовольствием.

Он собрался уйти, но тут послышался шум, и в прихожей появился Костя.

— Ты кто? — прохрипел он.

Марина встревоженно присмотрелась к мужу. Он был бледным, помятым и встрёпанным.

— О, а для человечишки ты ничего так, крепкий, — удивился Роман. — После Шустры тебе полагается лежать и умирать от ужаса, как минимум, до утра.

— Катя… — сипло выдохнул Костя.

— Я её отец, — нахмурился Роман.

— Катя моя дочь. Не смей её забирать! — Маринин муж шагнул к незваному гостю.

Тот рассмеялся и сказал:

— Во дела! Ты смелый или глупый? Я ж тебя одной левой уделаю.

Роман погладил пустоту у бедра и добавил:

— Видишь, Шустра, бывают и отважные человечишки. Живут, правда, обычно мало. Ладно, так и быть: не стану тебя калечить. У тебя как-никак семья, и жена твоя мне не чужая. Но Катя — моя.

Он развернулся и вышел.

Костя хотел бежать за ним, но Марина расплакалась, и муж остался.

На рассвете она сказала:

— Костя, я тебя никогда ни о чём не просила. А теперь прошу: ни слова больше о Кате. Никогда. Если ты меня любишь, забудь, что она вообще была. Ладно?

Она понимала, что мужу больно. Он ведь успел привязаться к странной девочке, но она родит ему другую, хорошую девочку. А потом ещё одну. Или мальчишку. И они будут счастливы без всех этих монстров.