Общее дело (СИ)

— Альвейн! Альвейн, ты как?! — испуганный гном тряс лежащего без сознания эльфа. — Очнись! Я не хочу… с этими…

Перспектива остаться в компании с кровожадным шруком и вечно голодным гоблином его отнюдь не радовала. Да и к остроухому товарищу он успел сильно привыкнуть, несмотря на всю его отстраненность и холодность.

Ырх дожевал кусок мяса и теперь с интересом разглядывал трупы нападавших. На маленькой мордашке гоблина отчетливо отражалось сильное удивление, но совсем уж потрясенным он не выглядел, да и отшатываться в ужасе, как эльф, тоже не торопился.

Спигр еще не отошел окончательно от боя и последовавшего за ним беспощадного кромсания тел, а потому в облике мурха бегал вдоль стен и с надеждой заглядывал во все коридоры. Ему понравилась битва, и теперь шрук жаждал продолжения. Но враги, понесшие тяжелые потери, не спешили начинать новую атаку, а лезть в незнакомые туннели не рисковал даже отважный обитатель Галая.

Будь шрук в своем истинном облике и обладай полной силой, он с радостью разорвал бы всю паутину переходов вместе с кровожадной местной живностью. Когда он проходил подземными туннелями несколько веков назад, тут царило полное запустение. Даже летучие мыши и ящерицы не стремились заселить покинутые чертоги, прорытые в толще скал неведомыми зодчими. А теперь…

Шрук был в ярости. Он позволил заманить себя в ловушку и еле-еле уцелел, да и то при помощи жалкого гоблина. Было от чего прийти в негодование. Гасить же свои эмоции Спигр мог только одним способом — в чужой крови. Ее-то сейчас как раз недоставало…

Ощутив на спине хищный взгляд лже-мурха, Ырх тревожно ойкнул и на карачках отполз поближе к Дарагу. Гном по-прежнему пытался привести Альвейна в чувство. Подгорный воин отчаянно тряс бесчувственное тело товарища и успел влепить эльфу пару легких — с точки зрения самого гнома — пощечин.

Голова Альвейна дернулась и он слегка приоткрыл левый глаз.

— Еще раз стукнешь — убью, — пообещал он гному. — Ты мне чуть челюсть не свернул.

— Ты жив! — радостно закричал Дараг, крепко обнимая эльфа. Захрустели кости.

— Да отпусти ты меня! Жив я, жив. Только головой ударился, кружится слегка. Остальные как? Гоблин не удрал?

— Нет! — вместо гнома ответил сам охотник. — Ырх смелый!

— Скорее трусливый, раз испугался по этим переходам бегать, — пробурчал довольный гном.

— А обо что это я? — эльф внимательно посмотрел сначала на Дарага, а потом и на гоблина. Оба виновато опустили глаза. — Ну?

— Ырх вообще отличился в бою, — неуклюже замял неприятную тему гном. — Хотя и висел под самым потолком.

— Ырх смелый! — подтвердил ныне разгуливающий на свободе пленник. — Лук и копье! Всех убить!

— Вот то-то и дело, что всех, — Альвейн усмехнулся и тут же поморщился от нового приступа боли. — Ладно, бегай пока так, без веревки. Но если что-то попробуешь выкинуть…

— Не попробует, я за ним присмотрю, — пообещал гном.

— Ну, раз так… Дараг, ты лица видел… этих? — эльф брезгливо покосился в сторону мертвых тел, одетых в плотные балахоны.

— Нет, я сразу к тебе…

— Хм… Молодец, — проговорил эльф, тронутый подобной заботой. — А ты все-таки посмотри, посмотри. Занимательнейшее зрелище.

— Ты-то из-за него чуть голову не разбил!

— Нелепая случайность, — недовольно поморщился Альвейн. — Запнулся обо что-то. Ну?

— Хорошо, посмотрю, — сдался гном.

Эльф с трудом приподнялся и сел, наблюдая за действиями товарища. Чтобы лучше видеть, он подобрал упавший меч, и тот вновь озарил зал мерцающим желтым светом.

Дараг подошел к трупу одного из нападавших, присел на корточки и приподнял капюшон.

— Мать моя гномомать! — потрясенно пробормотал гном.

— Мать моя гномомать! — поддержал его гоблин, заглядывающий через плечо. Для этого ему пришлось встать на цыпочки. — Что?

— Ты это видел?!

— Да, — спокойно подтвердил Ырх, явно не понимающий, что тут такого странного. — Похоже на ты. Похоже на эльф. Что?

— Вот в том-то и дело… — Дараг снова вгляделся в странные черты лица распростертого перед ним существа.

Оно заслуживало подробного изучения. Острые эльфийские уши, лучистые глаза и изящные вытянутые скулы соседствовали с грубым гномьим носом-картошкой и — тут Дараг судорожно выдохнул то ли от омерзения, то ли от зависти — шикарной рыжей бородой!

Помня о реакции Альвейна, гном готовился к чему-то страшному и необычному, но не настолько же! Гремя доспехами, он сел прямо на залитый кровью пыльный пол. Гоблин испуганно отскочил, но, поняв, что ему ничего не угрожает, вернулся обратно.

Ырх шустро обыскал труп полугнома-полуэльфа. Осмотрел короткий туповатый клинок, вытащил из-под балахона двух засушенных крыс и сразу слопал одну. Вторую протянул Дарагу.

— Есть. Вкусно! — гоблин облизал губы.

Но гному было не до еды, он все смотрел на странное лицо, объединяющее черты двух столь разных народов. Постепенно выяснялись все новые детали. Мочки у длинных и тонких эльфийских ушей оказались по-гномьи толстыми и мясистыми. Волосы в бороде были очень тонкими и шелковистыми.

— Какое нелепое создание… — прошептал наконец обретший дар речи гном.

— Нелепое? — удивленно переспросил гоблин, ставший счастливым обладателем еще трех крыс и двух летучих мышей. — Красиво! Очень!

— По-моему, тоже, — сказал подошедший к трупу Спигр. Он перекинулся обратно в человека, от боевой ярости и звериной кровожадности не осталось и следа.

— Да вы что?! — Дараг ошеломленно посмотрел на обоих. — Это же урод! Надругательство над природой и волей богов!

— Не большее, чем твоя Гномоматка, — возразил товарищу эльф. Он по-прежнему сидел на полу. — Если отрешиться от первого впечатления, которое, конечно, было крайне неприятным в силу чуждости, то получается очень даже симпатично.

— Да ты чего?! — бесстрашный подгорный воитель с ужасом огляделся и понял, что никто больше не разделяет его убеждений. — Это тварь! Это урод! Это… это… — он затих, нервно подрагивая от отвращения.

— С точки зрения обоих наших народов оно, да, выглядит весьма необычно и отталкивающе. Но если выйти за рамки обыденности, — Альвейн воодушевился и, размахивая сияющим палашом, продолжил, — то окажется, что многие непривычные на первый взгляд существа могут быть даже красивы. К сожалению, за данную красоту ее обладателям пришлось заплатить разумом.

— С чего ты взял? — хмуро спросил гном. Вновь спорить насчет внешности напавших на отряд созданий он не решился.

— А ты видел их глаза? Сразу видно, что нет! Во время битвы я несколько раз встречался с ними взглядом и каждый раз поражался тому, насколько бессмысленно они на меня смотрели. Даже наш зеленокожий проводник гораздо умнее их всех вместе взятых!

— Ырх умный! — гордо подтвердил польщенный гоблин.

— Но как же… откуда же… — растерянно проговорил гном, окончательно переставая хоть что-нибудь понимать.

— Спигр!

— Да, эльф. Чего тебе?

— Ты давно проходил здесь?

— А какая тебе…

— Я не интересуюсь твоими целями! — вспылил эльф. — Скажи просто — когда!

— Десять веков назад, — недовольно ответил шрук. — Но больше я ничего не…

— Вы кого-нибудь видели здесь?

— Мы… — лже-мурх осекся, понимая, как ловко подловил его Альвейн. — Я никого здесь не видел. Переходы словно вымерли. Может, грязи было чуть поменьше. И скелетов этих я не помню.

— Значит, тысячу лет назад, — прошептал эльф, о чем-то напряженно раздумывая. — Любопытно получается.

— И чем, интересно, они тут занимаются? — раздраженно спросил Дараг, вставая на ноги.

— Живут, — равнодушно пожал плечами эльф. — И заодно отлавливают тех, кто пытается пройти под горами. Уничтожить всех гоблинов у них почему-то не вышло…

— Мы смелый! Мать моя гномомать! — заявил гоблин, горделиво распрямляя плечи. — Отважный! Хра…

— Умолкни, — оборвал его Альвейн. — А то опять на веревку посажу. И подвешу.

— Ырх молчать! — охотник заткнул рот высушенной летучей мышью.

— Зачем так грубо? — обиделся за гоблина Дараг.

— Думаю я.

— И что же ты надумал, эльф? — негромко осведомился Спигр. — Нам неплохо бы пойти дальше. Время уходит.

— Да куда ты так торопишься? — огрызнулся гном, заинтересованный тайной, связанной с необычными подгорными обитателями.

— Он прав, пора идти, — поддержал шрука эльф. — Дараг, помоги мне подняться, что-то левая нога сильно болит.

Гном подошел к Альвейну и протянул товарищу руку. Со стоном эльф поднялся, немного постоял, сделал первый шаг и тут же повалился на землю. Дараг подхватил его и осторожно положил на пол. Затем быстро ощупал ногу, Альвейн болезненно поморщился, на бледном лице выступили капли пота.

— Перелома нет, — с облегчением сказал гном, заканчивая осмотр. — Растяжение. Возможно, небольшой вывих. Дня через два-три пройдет.

— Через два-три дня? — испуганно переспросил эльф. — А если эти опять полезут?

— Не полезут, — уверенно пообещал шрук. — Они так драпали… Больше не рискнут. Гном, он сможет сам идти?

— Пока нет, Спигр. Кто-то должен будет ему помогать, а у меня рост слишком маленький. Понимаешь, морда галайская?

Глаза лже-мурха вспыхнули, но тут же погасли. Да, он понимал. Альвейн был нужен ему, так что, если надо тащить, то он будет это делать. Столько, сколько понадобится. Или пока не отпадет необходимость в эльфе.

Так они и пошли дальше. Впереди шагал гоблин. На шее у него не было веревки, зато в руке появился длинный кинжал, отданный ему запасливым Дарагом. После боя с гномоэльфами коридоры перестали выкидывать коленца и вели туда, куда надо. Ырх быстро сориентировался и на каждом перекрестке почти сразу определял нужный туннель. Спигру оставалось лишь подтверждать выбор гоблина. Что он и делал с огромным неудовольствием.

Основной проводник сменился, так что шрук, в основном, помогал эльфу, который все еще не мог идти самостоятельно. На третий день Альвейну стало гораздо хуже, он с трудом двигался, испуганно озирался по сторонам и постоянно бормотал себе под нос странные слова. Эльф хуже всего переносил подземный переход. Ему, обитателю бескрайних лесов, было тяжело даже просто находиться в замкнутом пространстве коридоров. Исполинская масса горного массива давила на него, выжимая из бесстрашного воина остатки уверенности. Он стал заговариваться, отвечал невпопад и размахивал светящимся мечом.

В конце концов, Дараг отобрал у Альвейна палаш и кинжал и теперь замыкал шествие, вооруженный до зубов. Местные обитатели больше не беспокоили их. Лишь изредка в боковых проходах мелькали причудливые тени и раздавались тоскливые завывания, от которых отважный подгорный воин вздрагивал, как последний хрурт. Перед глазами Дарага вставало бородатое лицо, увенчанное острыми эльфийскими ушами.

Оно часто являлось ему и во сне, заставляя просыпаться в холодном поту. Потому гном неизменно вызывался сторожить остальных во время недолгого отдыха. Путешествие вместо двух дней заняло все пять, к концу последнего даже заносчивый шрук нервно подпрыгивал при каждом постороннем звуке.

Отряд прошел по множеству коридоров, преодолел десятки подъемов и резких спусков, пересек несколько исполинских залов, чьи своды терялись далеко вверху. Пару раз они натыкались на обжитые гномоэльфами комнаты, оставленные обитателями незадолго до прихода незваных гостей. В одной из них гоблин раскопал запасы сушеных крыс, которыми они и питались до конца перехода. С водой проблем не было. В некоторых комнатах по выдолбленным вдоль стен древним желобам по-прежнему текла вода. Гном тщательно осмотрел творение неведомых строителей и завистливо поцокал языком. Даже подгорному народу не удавалось строить так основательно.

Постепенно Дараг проникся огромным уважением к гоблину, который когда-то проделал этот длинный и полный опасностей путь. На привалах они часто садились вместе и хором пели "песни", чем окончательно добивали впавшего в уныние эльфа и распугивали мелькающих в окрестных коридорах местных обитателей. Шрук скрипел зубами, но не вмешивался.

Три раза он не выдерживал, перекидывался в облик мурха и отправлялся бродить по коридорам. Два раза он возвращался ни с чем — видимо, гномоэльфы успевали разбежаться — а однажды приполз еле живой. После долгих расспросов Спигр признался, что налетел на крупное логово, в котором заметил даже детенышей, которых отчаянно защищали взрослые. Да так, что чуть не отправили шрука обратно в родной Галай.

Несмотря на мощнейшую регенерацию, еще два дня он припадал на левую ногу, правая рука бессильно висела, а из его речей гоблин почерпнул немало новых строк для своих "песен". Но исполнял он их в одиночку, так как после заявлений лже-мурха об увиденных "детенышах" Дараг надолго потерял интерес к ругательствам и подпевал Ырху лишь изредка и без былого запала.

Нога Альвейна так и не прошла за два-три дня, обещанные гномом. Если бы эльф лежал на кровати, то, возможно, прогноз Дарага и оказался бы точным, но они двигались по переходам, усыпанным каменной крошкой, а подчас и солидными булыжниками. Поднимались и спускались по крутым лестницам с разбитыми ступеньками, на одной из которых Альвейн запнулся и, если бы не поддержка шрука, скатился бы с высоты в два десятка ярдов. С плачевным для себя исходом.

К концу пятого дня они представляли собой печальное зрелище: затравленные, усталые, исхудавшие. Эльф и лже-мурх заметно хромали и теперь шли, опираясь друг на друга, что сильно замедляло весь отряд. Даже гном, для которого любые пещеры — дом родной, отощал на скудных харчах и очень устал, так как ему приходилось тащить теперь все запасы и оружие товарищей. И это вдобавок к своему богатому арсеналу.

Один лишь Ырх, набивший живот про запас, не испытывал никаких неудобств. Он радостно горланил сомнительной красоты и рифмы песни. К счастью, голос гоблина звучал весьма приятно и не сильно раздражал спутников. Охотника можно было понять. По сравнению с прошлогодним переходом, когда отряд гоблинов долго плутал по извилистым коридорам, теряя товарищей и надежду на успешнее возвращение, на этот раз все шло очень гладко. Пусть даже остальные соратники зеленокожего охотника так не считали. Он умел радоваться малому: глотку свежей воды, пересушенному трупу тощей крысы и новой строчке в песне, которая, несомненно, получит всецелое одобрение вождя племени и привлечет внимание девушек.

Они вышли из пещеры на другой стороне хребта поздним вечером. Им повезло, глаза, уже привыкшие к тьме подземелий, не выдержали бы слишком яркого солнечного света.

Гном сразу завалился спать, Альвейн забрал у Дарага свой меч и заставил Спигра провести его вокруг лагеря. Лишь сотворив охранное заклинание, эльф позволил себе расслабиться и со стоном опустился на землю. Бледное исхудавшее лицо, грязные спутанные волосы, полубезумный блеск в глазах — теперь он не производил серьезного впечатления и был похож скорее на бродягу, чем на бравого и подтянутого капитана эльфийской армии, пусть и бывшего.

Но прежде чем уснуть, Альвейн сделал еще одну нужную и важную на его взгляд вещь. Светящаяся удавка вновь обвила шею гоблина, радостно распевающего вполголоса очередную песню. Ырх оборвался на полуслове и негодующе посмотрел на эльфа, но тот уже спал, беспокойно подрагивая во сне.

Гоблин обиженно шмыгнул носом, поужинал заботливо припрятанной летучей мышью и свернулся клубочком на траве. Такой мягкой и нежной после жесткого каменного ложа подгорных залов…

Ырх быстро уснул под ласковый шепот звезд и шелест листьев, которыми играл тихий свежий ветерок. И снилось ему соревнование лучших певцов племени, в котором он побеждает. И самая красивая девушка — обворожительно мелкозубая и потрясающе зеленая Олта — признающаяся ему в давней любви…

Утро для них началось с восходом солнца. Именно тогда проснулся Дараг, которого подземное путешествие измотало гораздо меньше остальных. Что, впрочем, и не удивительно. Гном оглядел еще спящих товарищей: довольно улыбающегося гоблина, бледного эльфа с нервно дрожащими ушами и равномерно сопящего шрука, человеческое лицо которого выражало, в лучшем случае, безразличие.

Подгорный воин немного размялся и прошелся по импровизированному лагерю, не пересекая, однако, начерченную эльфом охранную черту. Он не хотел будить уставшего Альвейна. Пусть проспит столько, сколько захочет. Да и круг может оказаться не просто сигнальным…

Гном уселся на землю, прислонившись к стволу крупного дуба, и посмотрел на выход из подземного лабиринта, из которого они вывалились ночью. Это была обычная трещина в скале. Дараг задумался: где же тогда нормальные ворота в подземное царство? Не может же быть, чтобы неведомые строители, прорывшие громадную паутину переходов, не озаботились самыми обычными входами-выходами. Для торговли, например. Или они так и лазили через эти узкие щели с огромными тюками на плечах? Или что у них там вместо плеч… А может, им и вовсе не нужно было выбираться во внешний мир?

Но все эти размышления о намерениях таинственных творцов бесчисленных подземных залов не могли заглушить главного. У Дарага никак не получалось забыть о таинственных гномоэльфах, обитающих ныне в заброшенных переходах. Он никогда не слышал о том, чтобы эльфийка — либо женщина любого другого народа — могла родить ребенка от гнома, хотя это могло бы стать выходом для подгорного племени.

Да, выход получался не очень приятный. Но лучше сохраниться в столь нелепом обличье, чем совсем исчезнуть с лица мира, оставив очередные заброшенные подземелья. Из-за Гнономатки, ставшей слишком привередливой, вымирание народу Дарага грозило веков через пять. Некоторые — из тех, которые появятся на свет последними — могут пережить подгорное племя еще на полтысячелетия, но что это будет за жизнь? Жизнь изгоев, потерявших надежду на возрождение былого величия гномов. Себе такой судьбы Дараг не хотел.

А у потерявших остатки разума гномоэльфов — такая ли уж это великая цена за выживание? — рождались дети. Да, они забыли свои корни, культуру обоих великих народов, их породивших. Но знания и разум — дело наживное. Мертвым гномам ни к чему тысячелетние традиции. Осталось понять, как же объединились два столь разных начала.

Разум Дарага пасовал перед этой загадкой, и гном разбудил Ырха, грубо ткнув его кулаком под ребра. Нет, он не собирался спрашивать подсказки у гоблина. Просто бесстрашный воитель не хотел бодрствовать в одиночку. Мысли, беспрерывно кружившиеся в голове, привыкшей к простым и понятным приказам генералов и жрецов, пугали гнома сильнее, чем сотня разъяренных мурхов. Ему нужна была компания: веселая и громкая. Гоблин на эту роль подходил замечательно.

От их дружного пения — к шрукам покой остроухих неженок! — проснулся сначала Спигр, а потом и Альвейн. Эльф чувствовал себя гораздо лучше. Сон на свежем воздухе пошел ему на пользу. Он даже сам поднялся на ноги и слегка прошелся по небольшой полянке, окруженной густыми зарослями, впрочем, по-прежнему прихрамывая. Затем немножко помахал палашом. Удовлетворившись результатом, Альвейн подошел к поющей парочке.

— Ырх сделать! Свобода! — требовательно заявил гоблин и потряс веревкой.

— Пожалуй, — согласился с Ырхом эльф. — Дараг, будь добр, сделай это быстро.

— Что "это"? — недоуменно посмотрел на товарища гном.

— А может, лучше я? — подошедший шрук кровожадно посмотрел на Ырха. Охотник от ужаса сжался в комок. Крохотный, зеленый и мелко подрагивающий.

— Что "это", Альвейн?!

— Дараг, неужели ты думал, что мы так просто отпустим гоблина? Он слишком много видел и узнал наши планы, — со вздохом разъяснил очевидный факт Альвейн.

— Да кому он об этом расскажет?! — завелся гном, поднимаясь на ноги и потрясая могучими кулаками.

— Не знаю, — равнодушно повел плечами эльф. — Но рисковать мы не можем.

— Ты обещал ему жизнь и свободу!

— Я помню и сдержу свои обещания. Ни я, ни Спигр — ты понял, Спигр? — его не тронут. Я сниму веревку, гоблин получит свободу, и тут в дело вступишь ты. Неужели это так сложно? — Альвейн выжидательно посмотрел на спутника.

Гном замялся. Никаких сложностей в убийстве гоблина он не видел. Можно обойтись даже без секиры. Перерезать горло кинжалом — и все. Или руками голову открутить. Но что-то останавливало Дарага, на совести которого было немало чужих жизней. Он помнил и ту помощь, которую Ырх оказал им в битве с гномоэльфами, и песни, которые распевали вместе…

— Я не смогу…

— Как знаешь, — Альвейн внимательно оглядел спутника. В глазах эльфа промелькнуло что-то похожее на понимание и сочувствие. — Ну, значит, придется самому.

— Ты обещать! — крикнул гоблин, понимая, что сейчас его будут убивать.

— Трайниру вот я в верности клялся, — буркнул эльф. — И что?

Веревка с шеи Ырха исчезла. Зеленокожий охотник обреченно замер на месте. Он не попытался бежать — это было бесполезно. Лже-мурх хищно смотрел на него, нервно облизывая губы. А смерть от меча куда приятнее, чем гибель от когтей подобной твари… Гоблин с вызовом посмотрел в глаза эльфа, ведь он был не только охотником, но и воином своего славного племени. В которое он уже никогда не вернется…

Альвейн отвел взгляд и замахнулся мечом. Солнечные лучи весело заиграли на сверкающей полоске металла. Ырх сделал последний вдох, когда сияющая смерть понеслась к его шее…

В последний момент эльф изменил направление удара. Палаш промчался над головой гоблина и отбил стрелу, летевшую в голову Дарага.

— Засада! — выкрикнул Альвейн, перепрыгивая через Ырха, упавшего от нервного перенапряжения в обморок.

Невидимые лучники переключились на эльфа. Альвейн отбил еще пару стрел и увернулся от остальных. Враги решили не ждать, пока он ворвется в густые кусты и под тенистыми сводами вознесшихся ввысь дубов и тополей вырежет их всех.

— Вперед! Бей нелюдь! — раздался громкий мужской крик.

Глаза гнома загорелись боевым азартом, когда он увидел воинов, выходящих на поляну. Дюжина бойцов в пластинчатых доспехах с изображенным на груди красным кругом, в центре которого была намалевана какая-то капля, и с двуручными мечами в крепких мускулистых руках. Сражаться с ними — не стрелы отбивать. Самое подходящее дело для секиры из доброй гномьей стали.

Дараг огляделся. Альвейн проскочил мимо закованных в тяжелые латы бойцов и прорвался-таки в кусты. Оттуда сразу раздались крики ужаса, неразборчивые молитвы, крайне разборчивые проклятия и прочие невнятные вопли, сопровождающие массовое убийство. А в том, что палаш эльфа — наверняка бессильный против закованных в панцири латников — соберет со стрелков богатую плату кровью, Дараг не сомневался.

Гоблин, только что валявшийся под ногами без сознания, уже куда-то исчез. "Притворялся!" — восхитился талантами зеленокожего охотника гном, доставая первый метательный топорик. Благодаря эльфу, вражеских стрелков можно было не опасаться, а значит, и торопиться лезть в ближний бой, в котором у врага будет очевидное преимущество в численности, тоже не стоило.

Перекинувшийся в мурха шрук тоже прекрасно это осознавал. Волевым усилием погасив первый порыв — немедленно атаковать! — он закружился вокруг латников, тут же замедливших свое и без того неспешное движение. Спигр метко плюнул одному из воинов в глаз и призывно защелкал когтями. Человек пронзительно закричал и упал на колени. Предпочтения у панцирников сразу изменились.

— Взять тварь! — приказал все тот же голос. — Да не гнома!

Теперь Дараг увидел его обладателя. Им оказался невысокий седовласый мужчина. На фоне остальных латников он смотрелся крайне невзрачно, а потому предпочитал держаться за их крепкими спинами. Дарагу это не понравилось, он хотел бы прирезать вожака сразу. А так… предстоит долгая и муторная работенка.

Два воина, успевших повернуться к гному спиной — к гному? спиной? остолопы! — получили по топорику. Дараг не видел их лиц, но готов был поспорить на что угодно, что латники умерли очень удивленными. Да, давненько хрурты не сталкивались с по-настоящему хорошей — гномьей! — сталью. А потому наивно полагали свой дрянной по подгорным меркам металл надежной защитой.

Со злой усмешкой гном бросился вперед. Если и мечи сделаны у латников из столь же плохого железа, то шансов пробить панцирь Дарага у них было немного. Впрочем, он и не собирался лезть под удары тяжелых двуручников.

Воины, не ожидавшие такой прыти от закованного в броню карлика, проморгали тот момент, когда Дараг стремительно подбежал к их строю и нанес первый удар, рассекший надвое одного из противников.

— Спигр! Дави их, у них броня дрянная! — с громким криком гном легко ушел от удара латника и встретил меч второго ударом секиры. Клинок не выдержал и уменьшился наполовину. Удивлялся воин недолго…

Казавшийся опасным бой превратился в избиение. Гном, за плечами которого были века беспрерывных войн с различными противниками, играючи расправился с полудюжиной врагов. Шрук не отставал. Длинные когти рвали сталь доспехов, как бумагу, воины умирали молча. Они просто не успевали закричать до того, как смертоносное оружие лже-мурха добиралось до их сердец.

Впрочем, бежать латники даже не пытались. Они дрались до последнего, но шансов у них не было. Гном отделался двумя вмятинами — пару раз его задели по касательной — а более ловкий и шустрый шрук не пострадал вовсе.

Вскоре предводитель нападавших оказался в одиночестве. Дараг и Спигр переглянулись.

Гном махнул рукой, отдавая врага на растерзание временному союзнику:

— Ладно, он твой!

Шрук подмигнул Дарагу минимум тремя глазами и неторопливо направился к последнему противнику. Гном отвернулся, Спигр явно собирался "поиграть", а смотреть на зверства лже-мурха подгорному воину не хотелось.

— Изыди, демон! — раздался за спиной гнома крик человека.

Дараг засмеялся над наивностью врага. Но жуткий протяжный визг шрука заставил его обернуться. Бесстрашный Спигр катался по земле, воя от боли и изумления. Ладони человека, сведенные пальцами так, чтобы получился шар, сверкали красным. Между ними — в пустоте! — извивался язычок пламени.

— Убирайся, тварь!

Тело обитателя Галая вспыхнуло, безумный вой окончательно потерял всякую осмысленность, теперь в нем была только боль. Боль и обреченность. Спигр столкнулся с врагом, против которого ничего не мог сделать.

Гном с трудом подавил желание оставить все как есть и бросился на выручку неприятному, но необходимому союзнику.

— Стой, нелюдь! — властный голос человека заставил Дарага замереть на месте.

Гном напряг все мышцы до единой и двинулся вперед, с трудом преодолевая сопротивление ставшего тяжелым и вязким воздуха. В глазах врага промелькнуло удивление и неуверенность, идти сразу стало легче, но Дараг ясно видел, что не успевает. Сначала человек дожарит шрука, а потом примется и за него… Ну, где же этот эльф, когда он так нужен?!

Бьющий по ушам вопль Спигра превратился в слабый натужный вой. Шрук обреченно валялся на земле, даже не пытаясь подняться или оказать сопротивление. Он окончательно смирился с неминуемой гибелью, за которой последует неизбежное возвращение домой. Яростное пламя продолжало пожирать его покрытое плотной чешуей тело.

Человек торжествующе улыбался, глядя, как умирает обитатель Галая. Дараг не сомневался, что враг мгновенно распознал истинную сущность лже-мурха. Огонь в его ладонях полыхал все ярче, пламя торжествующе взвилось вверх на целый фут. И в этот момент в висок человека ударил крупный камень. Брызнула кровь. Пламя в ладонях погасло.

Почувствовав, что сопротивления больше нет, гном рванулся к врагу, но не рассчитал, запнулся о булыжник и со сдавленным воплем растянулся на земле. Но его вмешательство и не требовалось… Шрук, еще не потухший окончательно, прыгнул, выставив вперед смертоносные когти. Он пробил грудь человека, и они вместе повалились на редкую пожелтевшую траву. Но Спигр не стал терзать тело поверженного врага, как полагал гном, неплохо узнавший повадки шрука.

Наоборот, обитатель Галая, напрягая последние силы, отполз подальше от трупа. И лишь когда расстояние между ними достигло десяти ярдов, позволил себе расслабиться. Ноги подогнулись, и обгоревшее тело рухнуло прямо на россыпь мелких камней.

Гном с трудом поднялся и огляделся. Он сразу увидел гоблина. Охотник, ловко метнувший в человека камень, не торопился к ним приближаться. Основания для этого у него были серьезные. Лишь вмешательство вражеского отряда позволило Ырху сохранить жизнь.

Дараг подошел к телу человека, кинжалом отрезал его маленькие — по сравнению с длинными эльфийскими и мясистыми гномьими — уши и зашагал в сторону гоблина. Охотник напрягся, но не двинулся с места.

— Трофеи. Ты их заслужил, — сказал гном, протягивая Ырху кусочки человеческой плоти.

— Спасибо! — поблагодарил гоблин, принимая заслуженный дар. — Отдать вождь. Невеста! Мать моя гномомать!

С этими словами Ырх быстро скрылся в расщелине.

Расплатившись с долгами, Дараг обернулся. Шрук по-прежнему валялся на земле, но теперь уже в человеческом облике. Никакой опасности для гоблина он не представлял.

Окинув быстрым взглядом поле боя, гном сразу же заметил выходящего из кустов эльфа. Альвейн шел, опираясь на толстую палку и кривя губы от боли. В правой руке он держал окровавленный меч. Поняв, что и тут все кончено, он опустился на крупный булыжник и посмотрел на гнома. Дараг побежал к товарищу.

— Нелепо получилось совершенно, — рассказывал эльф, пока гном массировал ему ногу. — Нет, бой-то, конечно, прошел без особых сложностей. В кустах я обнаружил человек шесть стрелков. Завидев меня, они попытались убежать, но не тут-то было. Нагнал, прирезал, а потом нога провалилась в кротовую нору, — Альвейн поморщился то ли неприятного воспоминания, то ли от неловкого движения Дарага.

— Ты так шустро побежал в заросли! Я решил, что нога у тебя в порядке.

— Я тоже так решил, — согласился эльф. — Как выяснилось — зря. На мое счастье, живых врагов к этому времени не осталось. Иначе…

Он замолчал, разглядывая побоище.

— Вы тут тоже неплохо повеселились, как я вижу. Что со Спигром? Я почувствовал отзвуки какой-то странной магии.

— Вожак нападавших что-то наколдовал, — подтвердил гном. — Да так, что мы едва не погибли. Если бы не гоблин…

— Я видел, как он уходил, — задумчиво проговорил Альвейн. — Так или иначе, но я сдержал свое слово.

— Ырх спас нас всех! — гном резко сжал ногу эльфа, тот вскрикнул от боли. — Извини.

— Хватит уже, спасибо, мне гораздо лучше, — Альвейн осторожно высвободил ногу из могучих рук гнома. — Помоги дойти до Спигра. Надо посмотреть, что с ним.

Неохотно Дараг помог товарищу доковылять до все еще лежавшего неподвижно шрука. Подгорный воин бесцеремонно перевернул ногой обожженного лже-мурха. Теперь тот смотрел прямо в небо, в человеческих глазах все еще были видны следы страшной боли и невероятного потрясения.

— Как ты, морда галайская?

— Кто же знал, что все так обернется… — прошептал Спигр, словно продолжая с кем-то разговаривать. Его взгляд приобрел осмысленное выражение. — А, это вы. Тоже досталось, эльф?

— Опять нога, — коротко ответил тот. — Как это произошло?

— Спроси гнома, я плохо помню, что тут было, — легкая грустная улыбка смотрелась на лице шрука совершенно неестественно.

Она напугала отважного подгорного воина гораздо сильнее обычных хищных ухмылок. Что же так потрясло заносчивого шрука? Неужели только унизительное поражение и близкая смерть, избежать которой удалось лишь только при помощи какого-то гоблина? Гном хмыкнул. Ничего себе "только". Как бы он сам чувствовал себя на месте Спигра? Проверять очень не хотелось.

— Хоть ты мне расскажешь, что случилось? — нетерпеливый голос эльфа вывел Дарага из задумчивости.

— А?

— А! А! А! — зло передразнил товарища Альвейн. — Хромой эльф, поджаренный… эээ… Спигр и двинутый на всю голову гном! Надо было оставить гоблина. Он бы наверняка смотрелся на нашем фоне самым нормальным!

— На твоем-то точно! — огрызнулся Дараг. — Ну ладно, успокойся, Альвейн. А то передеремся еще.

— Нельзя, дело превыше всего, — меланхолично подтвердил снизу шрук.

Страшные ожоги на его теле постепенно затягивались. Только теперь гном сообразил, что тот лежал голышом. Ничего, одежды вокруг было достаточно. Можно хоть десять шруков нарядить.

— Так что ты спрашивал?

— Что! Тут! Произошло! — эльф с трудом сдерживал накатившую ярость. Получалось плохо.

— А, ты про это, — вздохнул гном. — Ну, так вот, слушай…

Он коротко пересказал товарищу о перипетиях боя с отрядом латников, подробно остановившись на схватке с вражеским магом.

— Железо у них по гномьим меркам отвратительное, — добавил он под конец. — Да и умения немного. Сложностей с ними почти не было. И не будет!

— Будут! — мрачно пообещал Альвейн. — Ты не забыл, что нам с вот этими неумехами с паршивым железом еще Гильвейру останавливать? А у нее — сплошь ветераны, закаленные в сотнях боев.

— Ну, не сплошь, — неуверенно произнес Дараг. — Молодежи-то много. Одних ротуков в отряде Трунга не меньше тысячи. Да и остальные не такие опытные, как я. И тем более, как ты, — гном испытующе посмотрел на эльфа.

— Таких, как я, почти и не оста… Хитрый какой, — Альвейн недовольно посмотрел на низкорослого спутника. — Да большинство ваших ротуков провоевало больше, чем эти прожили. Как ты думаешь, сколько им лет?

Дараг оглядел разбросанные по округе тела. Задумался. На лицах большинства воинов была густая щетина, которую они уже никогда сбреют. Задумался. Сделал поправку на то, что люди живут гораздо меньше эльфов и гномов. Задумался…

— Лет пятьдесят-шестьдесят? — предположил он после долгих размышлений.

Хрипло захохотал шрук. Улыбнулся даже хмурый эльф.

— Если бы ты так же попадал во врагов, то не пережил бы своего первого боя.

— Хватит смеяться! Так сколько же им лет?!

— Около тридцати, — подал голос Спигр. — Я имел дело с людьми. Раньше.

— Примерно так, — подтвердил Альвейн. — Может, и меньше некоторым. А предводителю под сорок.

— Так они же дети! Даже вожак! — гном оглядел серьезные лица эльфа и лже-мурха. Значит, не шутят…

— Этот ребенок чуть не убил вас обоих. Если бы не гоблин, то убил бы. А потом прикончил бы и меня. Наверняка это жрецы. Они нелюдь — да, так они нас всех называют — очень не любят.

— Нелюдь, — проговорил гном новое для себя слово. — Нелюдь, нелюдь, нелюдь, — от слова пахло презрением и смертью. — Никогда бы не подумал, что быть не хруртом — унизительно!

— И опасно, — добавил Альвейн.

— Откуда у них такие сильные маги? Мир-то закрыт, и магия умирает! Ты же так говорил, а, Спигр?

— Это не маг, гном, а священник. Или, если по-вашему, жрец. Его сила зависит не только от внемировых потоков магии.

— А от чего же?

— От веры, — сказал шрук и задумчиво повторил: — От веры.

— От веры в несуществующего бога?! — удивленно воскликнул гном.

— Ну да, — подтвердил лже-мурх с неопределенной улыбкой. — Правда, замечательная идея? Верь и твори заклинания. И все. Можно ничего не изучать, быть ограниченным тупым фанатиком и при этом могучим магом. Удобно?

— Удобно, — недовольным голосом согласился Дараг. — И очень опасно.

— Более чем, — подтвердил эльф. — Надо быть очень осторожными. Если такие вот священники тут всем заправляют, то мы рискуем погибнуть раньше, чем сможем собрать армию, чтобы уничтожить Гильвейру. Спигр, что скажешь? Ты же разбираешься в хруртах.

— Немного, — шрук поднялся на ноги и немного прошелся, проверяя готовность тела к новым испытаниям. Покрывавшие его жуткие ожоги пропали. — У хруртов всем заправляют императоры, а они очень не любят, когда святоши пытаются получить слишком много власти. Так что шансы есть. Если опять так же по-глупому не попадем в засаду.

— Они нас, что ли, тут ждали? — спросил гном, оглядывая обоих спутников.

— Вряд ли, — ответил эльф, вслед за шруком поднимаясь на ноги. — Скорее, на обитателей пещер охотились. Те, по их меркам, даже не нелюдь, а что-то похуже. Нелюдь, извращенная… этими, как их… демонами.

— Значит, они здесь давно?

— Пожалуй, — согласился Альвейн. — Есть какие-то мысли?

— Тогда неподалеку у них должен быть лагерь. Неплохо бы туда наведаться. Не стоит оставлять за спиной врага.

— Мне кажется, что они все собрались, чтобы на нас напасть, но проверить все равно стоит, — кивнул эльф. — Надо найти. Спигр, ты чего делаешь?

Шрук тем временем раздел командира отряда жрецов. Расчет оказался верен, рубашка и штаны сидели на нем как влитые. Впечатление портила только кровавая дыра на груди. Пока тот одевался, эльф сходил в кусты и принес Спигру кожаную куртку.

— Я снес одному лучнику голову. Одежда даже не запачкалась.

— Спасибо, — поблагодарил шрук. — Вот теперь я выгляжу, как настоящий хрурт. Ну, как?

— Неплохо, — оценил эльф.

— Отвратительно, — слукавил гном. Хвалить обитателя Галая он не мог. Было противно.

Немного оклемавшийся шрук снова помогал идти хромающему эльфу. Дараг рыскал вокруг, высматривая опасность и производя такой шум, что окрестные птицы с громкими криками поднимались в воздух. Альвейн попытался урезонить гнома, заявляя, что так он выдаст их врагу, но тот лишь отмахивался. Дараг остался единственным полноценным воином в отряде, а потому полагал необходимым обнаружить врага заранее, не дав тому организовать новую засаду. Или даже спугнуть противника громким шумом.

После десятиминутного шатания по кустам эльф учуял запах горящего костра и повел — с помощью шрука, разумеется — отряд в нужную сторону. К их счастью, солдат в лагере в самом деле больше не осталось, но он не был пуст.

— Стой, — приказал Альвейн гному, который ринулся вперед с занесенной для удара секирой. — Не видишь? Он же связан!

Дараг немного притормозил, но все равно подбежал к связанному человеку в коричневой рясе. Он сразу напомнил гному Жрецов Камня с их серыми балахонами. А со служителями Каррутуга у дезертира из армии Добра и Света счеты были старые. Так что церемониться с их человеческим коллегой он тоже не собирался.

Тот, впрочем, не обратил на занесенное над головой оружие никакого внимания. Любопытные голубые глаза остановились сначала на гноме, подробно его осмотрели, затем взгляд скользнул по лже-мурху и перекинулся на эльфа. Тот заинтересовал человека гораздо больше, чем шрук.

— Так вот вы какие на самом деле! — удивленно воскликнул пленник, закончив осмотр. — А я-то все больше видел… промежуточный результат!

— Ты помнишь обеты, которые приносил, становясь слугой Плачущего?

Верховный жрец столичного храма сидел за массивным дубовым столом, заваленным книгами, бумагами и гусиными перьями. Чернильница одиноко ютилась на самом дальнем краешке и заметно подрагивала, когда жрец начинал нервно стучать по столу пальцами. Несмотря на почтенный возраст — недавно ему исполнилось шестьдесят лет — сила в руках Жоса Уирика оставалась немалая. Да и не только в руках.

Когда Вайсу сообщили, что его хочет видеть сам верховный жрец, причем немедленно, он сначала перепугался, а потом обреченно зашагал в покои Уирика, расположенные в глубине храмового комплекса. Неужели они, наконец, догадались? Но тогда прислали бы стражу или даже Испытующих, а так его просто нашел посланец верховного жреца и передал волю Жоса Уирика. Срочность — тоже не показатель. Образовалось свободное время — вот и вызвал.

Успокаивая себя таким образом, Вайс бодро шагал по бесконечным переходам храма, подчас переходя на бег. Кто знает, чем обернется беседа с Уириком, а за опоздание наказание будет всенепременно.

Откуда-то издалека раздавался сдавленный плач. Сложное переплетенье коридоров играло со звуками странные игры, и определить источник было трудно. Вайс прикинул время — два часа после полудня. Значит, идет церемония в малом храме. В главном-то святилище молебен во славу Плачущего должен был бы вести сам Уирик, но сегодня оно пустует. Исполинское сооружение, вмещавшее в себя всю знать империи, открывалось только по большим праздникам, в обычные дни обходились малым храмом, куда пускали и простонародье. Не всякое, понятное дело. Богатых купцов, глав ремесленных гильдий и иных, кто заслужил подобную честь службой во благо империи.

Перед входом в покои слуги — явно не последнего, но все-таки слуги — Плачущего застыла пара Испытующих. Суровые лица, напряженный взгляд, глаза, горящие фанатичным огнем…

Замедлившись до неторопливого шага, подобающего жрецу не самой низкой ступени, Вайс Гулиндис приблизился к воинам Церкви. Руки он сложил в виде слезы, сначала сжав ладони, а потом разведя их в стороны, оставив соединенными лишь запястья и кончики пальцев.

— Да падут на вас слезы Плачущего, братья! — торжественно поприветствовал Вайс Испытующих.

Те ответили невежливыми кивками. Правая рука каждого сжимала оружие — длинное копье с наконечником-лепестком, тоже, видимо, изображающим слезу. "Но на словах-то можно было поздороваться!" — обиженно подумал Вайс, старательно скрывая свое недовольство. Не время ссориться с Испытующими. Хотя когда время-то? С ними лучше вообще не связываться! Особенно таким, как он.

Страж, застывший справа от окованной стальными полосами двери, наконец, соизволил обратить на визитера свое бесценное внимание.

— Кто такой? — спросил он, демонстративно не глядя на Вайса.

— Вайс Гулиндис, пришел по вызову верховного жреца Жоса Уирика, да падут на него слезы Плачущего! — бодро ответил тот, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Опоздал на две минуты, — злорадно сказал левый страж.

— Но я же… вы же… — растерянно залепетал Вайс, по-прежнему держа ладони каплей.

— Заходи уж, — смилостивился правый, открывая дверь.

— Благодарю вас, братья, — пробормотал в ответ Вайс, проскальзывая внутрь.

Но в следующем помещении оказался не верховный жрец, как уже втайне рассчитывал Вайс, а его секретарь. Убеленный сединами слуга Плачущего внимательно осмотрел посетителя — по слухам, он знал в лицо всех жрецов храма, если не города — и, не говоря ни слова, махнул рукой на деревянную дверь в глубине комнаты. Там Вайса встретил сам Жос Уирик.

Встреча получилась не очень радостной. Верховный жрец мрачно посмотрел на посетителя, скромно остановившегося у самой двери, что-то устало черкнул на листе бумаги и сразу задал очень неприятный вопрос.

— Ты помнишь обеты, которые приносил, становясь слугой Плачущего?

— Конечно, я помню их все до единого, ваше святейшество, — запинаясь, ответил Вайс. Он и в самом деле знал наизусть длинный перечень обязательств, которые принимал на себя человек, посвящающий жизнь служению богу.

— Это хорошо, — неопределенно ответил Уирик. — Мне говорили, что ты делаешь большие успехи в овладении знаниями и неплохо учишь молодых жрецов. Однако…

Напряженная пауза повисла в комнате, верховный жрец снова задумчиво постучал пальцами по столу. Чернильница остановилась в опасной близости от его края.

— Да, ваше святейшество? — осмелился нарушить тишину Вайс.

Уирик посмотрел на него с интересом, он умел ценить сильных и способных людей, зачастую помогая им пробиваться на верхние ярусы церковной иерархии. Когда-то он взял на заметку молодого жреца по имени Вайс Гулиндис, но тот не оправдал возложенных на него надежд. У него не обнаружилось ни способностей Испытующего, ни талантов политика, столь необходимых для столичных жрецов, а потому его ждала неминуемая ссылка в какой-нибудь деревенский храм в имперской глуши. Знания — это, конечно, хорошо, но… Но были причины и поважнее. Гораздо важнее…

— Я знаю, что ты свято блюдешь обеты, — мягко улыбаясь ответил Уирик. — Кроме одного. Ты, наверно, и сам сможешь его назвать?

— Конечно, ваше святейшество, — Вайс низко склонил голову, чувствуя облегчение. Так, значит, они ничего не знают…

— Я и не сомневался в тебе, Вайс. Тебя хвалят за отличное знание догматов, а такую похвалу заслужить непросто… Сколько тебе лет?

— Тридцать пять, — вполголоса ответил тот, смиренно ожидая следующего неминуемого вопроса.

— А сколько у тебя детей, Вайс?

— Ни одного, ваше святейшество…

Он вдавил голову в плечи, готовясь к неминуемому разносу, но реакция Уирика превзошла все его ожидания. Мощный удар обрушился на стол, бумаги, перья, книги взлетели в воздух, чернильница свалилась на пол, во все стороны брызнули осколки и темно-синие капли.

— В твоем возрасте у меня было тридцать шесть детей, Вайс! — рявкнул верховный жрец, поднимаясь над столом во весь свой небольшой рост. Но как же внушительно выглядели эти пять футов! — А ты?! Ни одного! Ты думаешь, что этот обет был придуман так просто, да?! Так вот, нет! — Уирик выпятил в сторону провинившегося Вайса кукиш, низкое происхождение до сих пор проявлялось в поведении сына мелкого торговца, поднявшегося до вершин церковной иерархии. — Мы окружены враждебными расами! Они живут гораздо дольше нашего, как эльфы, или плодятся быстрее, как гоблины! Они готовы сравнять с землей наши города и сожрать нас самих! Они просто мечтают надругаться над нашими святынями! А такие, как ты… Ты чего молчишь, Вайс?!

— Я прошу прощения, ваше святейшество…

— Просит он! — выкрикнул Уирик, постепенно успокаиваясь. — Ты же понимаешь, что мы не можем по-другому? Либо нас будет много… либо не будет вообще. Пока на свете есть нелюдь и ее отвратительные боги, мы, люди, не можем чувствовать себя в безопасности, но и позволять бесконечно размножаться всяким крестьянам мы тоже не вправе. Мы, жрецы — избранные из избранных, Вайс. Плачущий избрал нас, людей, для служения себе, но особо выделил из всех человеков именно жрецов, поэтому именно мы должны давать многочисленное потомство, которое окончательно уничтожит грязь нашего мира — богопротивную нелюдь. Я сам дал жизнь более чем сотне детей, последний из которых — последний на данный момент! — родился два месяца назад. А ты, Вайс?

— Я уже ответил вам, ваше святейшество…

— Да, я помню, — отмахнулся Уирик. — Я знал это еще до разговора, потому и вызвал тебя. Ты мне про другое ответь. Почему?

— Я… у меня не получается…

— Ты лжешь, — грустно покачал головой верховный жрец. — Ты избегаешь положенных церемоний. Каждые два месяца братья собираются в храме, к нам приходят женщины, дабы посредством жреца вступить в связь с самим богом и понести от него, а ты… Ты проходишь все положенные ступени подготовки. Избегаешь связей в иное время, истово молишься Плачущему, постишься, но когда приходит время самого ритуала ты либо сказываешься больным, либо придумываешь иные предлоги… Почему, Вайс?

— Меня не привлекают женщины, — пробормотал тот в ответ.

— Мальчики? — Уирик неожиданно игриво ему подмигнул. — Ну так раз в два месяца можно и долг перед Плачущим исполнить! Это несложно, уверяю тебя. Бог не требует от нас чего-то невозможного, Вайс. Шесть раз в год! Всего шесть раз в год вступить в связь женщиной, стать проводником божественного семени! Они же сами хотят этого! Женщины, которые несколько раз не участвуют в церемонии… до конца, почти не имеют шанса выйти замуж. Считается, что такую женщину отвергает сам Плачущий, а у мужчины, который возьмет ее в жены, будут сплошные несчастья. Нелепые суеверия, конечно, но очень живучие. Подумай об этом, Вайс, пропуская церемонии, ты лишаешь многих женщин семейного счастья. А ту, что понесла ребенка посредством жреца от бога, любой возьмет с радостью! Ты понимаешь это?

— Да, я все понимаю, ваше святейшество, — кивнул Вайс под внимательным взглядом Уирика.

— Значит, я жду тебя на следующей церемонии. Сначала мы отплачем положенное, а потом ты получишь женщину, с которой уединишься, чтобы наградить ее ребенком. Если хочешь, я могу даже пойти против установлений, и ты сам выберешь ее. Плевать, что обычно кандидатуры определяются по воле жребия. Ты выберешь сам! Толстую или худую, молодую или старую, красивую или так себе… На свой вкус. Сам! Это все, что я могу для тебя сделать. Как ты наверняка догадываешься, такое предлагают далеко не всем!

— Я знаю, ваше святейшество, — покорно сказал Вайс. — Это против всех правил. Почему вы готовы пойти на это?

— Понимаешь, Вайс, — Уирик подошел к жрецу и положил руку ему на плечо, — ты мне нравишься, когда-то я приметил тебя… Как ты думаешь, почему ты, пропуская церемонии, смог столько времени оставаться в этом храме? Любого другого давно бы выгнали. Тобой интересовались и Испытующие, да не из тех, что стоят за дверью, а гораздо… гораздо серьезнее! Так ты сделаешь это для меня, мой мальчик?

— Я не могу… — печально ответил Вайс, — это превыше моих сил…

Лицо верховного жреца побледнело, он развернулся и отошел к окну. Некоторое время Уирик смотрел во двор, там как раз шли люди, посещавшие церемонию в малом храме. Обычную церемонию, до ритуала Соития с богом оставалось еще целых две недели. Или всего две недели. Верховный жрец склонялся к последнему варианту.

— Что ж, ты выбрал, — сказал Уирик, задергивая штору.

В комнате сразу потемнело. У Вайса засосало под ложечкой от неприятного предчувствия. Они же не знают, ничего не знают…

— Да, я выбрал, — подтвердил он. — И готов отвечать за свой выбор, — сердце сжалось при этих словах. Ну почему ему всегда приходится выбирать из столь омерзительных вариантов?!

— Готов, значит, — невесело усмехнулся Уирик. — Готов он!

— Готов, — упорно сказал Вайс. — И к ссылке в самое захолустье, и к лишению сана. Ко всему!

Он устал от храма и жрецов. Когда-то Вайс пришел сюда, спасаясь от нищеты и голода. Тогда решение стать слугой Плачущего показалось ему единственно верным. Но через два месяца — о, это были самые счастливые месяцы в его жизни! — накануне своей первой церемонии Соития он узнал о себе такое, что захотелось сбежать на самый край империи, забиться в глубокую темную нору и выть от бешенства и боли. И Вайс бы так и сделал, если бы не знал, что пропавшего жреца станут искать. Испытующие. И поймав его, они бы сразу все поняли.

Ряса служителя бога ограждала его от ищеек Церкви Плачущего гораздо лучше, чем тысячи миль лесов, гор и болот… Вот только уклоняться от церемоний Соития оказывалось все тяжелее. А участвовать в них он не мог. Вернее, мог, но вот результат… Потому он и обрек себя на добровольный обет безбрачия, противоречащий всей доктрине веры в Плачущего. Что ж, теперь у него, похоже, не останется и этой зыбкой защиты.

— Тобой интересуются Испытующие, — с деланным равнодушием проговорил Уирик. — Они считают, что ты одержим демоном. Да знаю я, что это бред! — маска безразличия слетела с лица верховного жреца, словно высушенный осенью лист, унесенный порывом ветра. — И они тоже знают! Прикрывая тебя дальше, я рискую своим положением. И я не могу просто отправить тебя в дальний храм. Этим непременно заинтересуются. И оставить тебя без защиты я тоже не могу. Испытующие сразу возьмутся за тебя, а потом, возможно, и за меня…

— Так что же вы решили, ваше святейшество? — Вайса утомили речи Уирика, он хотел лишь тишины и покоя, собственная судьба интересовала его мало. — Вы ведь уже определили мою судьбу?

— Да, Вайс, — кивнул верховный жрец. — Для начала необходимо провести ритуал изгнания демона, чтобы снять с тебя эти нелепые обвинения…

Он подошел к столу, отрыл в куче бумаг колокольчик и тряхнул его пару раз.

Через мгновение дверь распахнулась, в комнату влетела пара Испытующих, они сходу опрокинули Вайса наземь и прижали к полу копьями.

— Отведите его в темницу, — приказал Уирик, снова отворачиваясь к окну, чтобы никто не увидел его слегка повлажневший глаз. — Пусть Вайса Гулиндиса подготовят к изгнанию демона. Вечером я сам проведу ритуал!