Общее дело (СИ)

Человеческая армия строилась в боевые порядки. Дараг наблюдал за этим действом достаточно равнодушно. На поле царил обычный для хруртов бардак. С точки зрения гнома, люди были весьма взбалмошным и неорганизованным народом. За последние дни он много раз видел подтверждения этому. Вот и сейчас несколько сотен бойцов терпеливо дожидались, пока их командиры — высокомерный граф и имперский легат — решат, кто же займет удобный склон во второй линии. На самом деле, особой роли высота не играла, ибо Токигор выбрал на бой наступательную тактику. Спор шел лишь о том, кто раньше попадет под гномьи секиры. Дараг не слышал, о чем говорили люди, но был готов голову отдать на отсечение, что истинную причину так никто и не назвал, пряча страх за высокопарными фразами о стратегии и всеобщей пользе.

И это императорская армия! Дараг отвернулся, его не интересовало, кто же выиграл этот нелепый спор и проживет на полчаса дольше. Он ни минуты не сомневался в том, что этот сброд, лишь по хруртскому недомыслию именуемый армией, рассыплется, как песок под ударом кирки, когда на него навалятся отряды гномов и эльфов. И что с того, что император смог привести с собой аж семьдесят тысяч солдат? Протащил через полстраны десять полновесных легионов, собрал подвернувшихся под руку вассалов и даже согнал пару городских ополчений. А недавно обратился за помощью и к Церкви.

Подкрепления до сих пор шли к восточной границе, но больше ждать было нельзя. Гильвейра находилась под боком. Армия Добра и Света продвигалась гораздо быстрее, чем рассчитывали Токигор и Алэйра. И если бы она просто маршировала через имперские города и веси. Так ведь нет! О, даже если бы войско Гильвейры грабило и убивало всех, кто попадался на пути, то императорский сон был бы так же крепок, как и всегда. Но происходило то, от чего Токигор все последние ночи просыпался в холодном поту, пугая синяками под глазами придворных и даже хладнокровного гнома. Армия Гильвейры увеличивалась…

— Послушай, морда галайская, — обратился Дараг к сидящему неподалеку шруку, отвлекшись от неприятных мыслей, — тот Первожрец и вправду твой отец?

— Не мой, а Вайса, — недовольным голосом ответил Спигр. — Мы все-таки не одно и то же. Или ты соскучился по моему прежнему вместилищу? Что, гном, надоело просыпаться в сухих портках?

— Ты же сейчас почти таким же стал, — возразил Дараг, разглядывая вырванный с корнем цветочек.

Теперь он знал, как выглядят нарциссы, а потому не задавал глупых вопросов. Задумчиво пожевав синенький колокольчик, гном выплюнул его и запил сомнительное кушанье водой из фляги.

— Такой, да не совсем, — пробормотал Спигр, отодвигаясь от обслюнявленных останков цветка. — Больше одного полного превращения я не выдержу…

Когда тело Вайса Гулиндиса, ведомое волей и разумом шрука, выскочило в центр императорского шатра и на мгновение застыло перед Первожрецом, Дараг ждал чего угодно. Истеричных выкриков, мордобоя или даже заблеванной рясы Уирика. Гном сразу припомнил все те глотки и глоточки, которыми шрук пил вино на пустой желудок. В таком состоянии даже гном способен на многое, а уж одержимый демоном вонючий хрурт — тем более. Но того, что выкинул на деле Спигр, Дараг не мог представить и в самых бредовых фантазиях. Сколько тектянита ни вдохни, сколько шрук-травы ни сжуй — все пропадет без толку…

Шрук бухнулся перед Первожрецом на колени.

— Благослови, святой… — Спигр выдержал паузу, сделав вид, что потерял дар речи от собственной наглости, но собрался с силами и закончил: — Отец!

Руки его тем временем вцепились в рукава Уирика, а правая так даже скользнула внутрь. На мгновение два жреца застыли, уподобившись статуям. Глава Церкви Плачущего потрясенно смотрел на стоявшего на коленях человека, а тот настойчиво шарил в левом рукаве Первожреца. На мгновение рукав вздулся, словно… словно… бесстрашный гном покрылся холодным потом… словно рука Спигра перестала быть человеческой.

Лицо Уирика скривилось от боли. Он произнес положенное благословение, от которого шрука затрясло, как больного падучей. Рука выскользнула обратно — на обычных человеческих ногтях Дараг заметил следы крови — Спигр истово поблагодарил Первожреца и, с трудом переставляя ноги, вернулся на свое место. Там он, чтобы не упасть, вцепился в плечо Окерома. И — о чудо! — безухий магистр не решился разжать пальцы пьяного и измотанного жреца, а придержал его свободной рукой. Так они и простояли до самого конца, обнявшись, как братья.

А Жос Уирик, к удивлению Токигора Второго, стал неожиданно сговорчивым. Да, жрецы помогут армии в бою, да, он предоставит три тысячи Испытующих, да, командовать ими будет император, да, Первожрец отказывается от десятины с богатых заливных лугов под столицей… На этом Токигор взял себя в руки. Мрачное лицо согласного на все Уирика не сулило ему ничего хорошего. Немножко подумав, император вернул Церкви луга и сверх того добавил медные копи на юге, которые вот уже полвека приносили одни убытки.

Вежливо поблагодарив властелина, Первожрец попросил разрешения откланяться. И, получив его, тут же покинул шатер, зажимая отяжелевший от крови рукав. Пара капель успела просочиться сквозь плотную ткань и упала на ковер. Тот оказался темным, а потому никто, кроме Дарага, этого не заметил. Все были слишком потрясены произошедшим. Уж чего-чего, а полной капитуляции от Первожреца не ждал никто. Лишь Альвейн, увидев падающие алые капельки, испытующе посмотрел на Спигра, но тот не смог ответить даже взглядом. Шрук находился на грани обморока…

— Я думал, ты вообще превращаться не можешь, — сказал Дараг. — Ты же говорил, что Вайс этот как-то убил свою нечеловеческую сущность.

— Недавно я вспомнил, как все это было на самом деле, — задумчиво произнес шрук. — Они лишь разорвали связи между двумя его половинками. Он потерял ключ от замка и не горел желанием снова его искать.

— А ты как умудрился?

— Когда я "уходил" из предыдущего тела, которое принадлежало полноценному, так сказать, мурху, то забрал с собой кое-что. Это сложно описать словами, но со временем я смог подобрать отмычку, способную отомкнуть запоры и добраться до звериной части Вайса. Боюсь, ее хватит лишь на один раз.

— Что же тогда было в шатре императора? — любопытство так и лезло из Дарага.

Раньше у него просто не было времени, чтобы толком порасспросить шрука. Вместе с Альвейном они рассказывали хруртам об оружии, подготовке и тактике своих народов. Вернее, рассказывал, в основном, Дараг. Эльф же большое внимание уделил имперским магам, показывая им новые заклинания и способы работы с магией. Сердце гнома кровью обливалось, когда он выдавал людям самые сокровенные тайны подгорных воинов. Понятно, что сейчас это необходимо, что это знание поможет хруртам продержаться дольше в бою с воинством Гильвейры, позволит выкроить драгоценные минуты… Но Дараг думал и о будущем: знание из головы не выбьешь, и все то, о чем гном поведал людям, они смогут использовать и потом. И кто знает, как в дальнейшем сложатся отношения двух народов…

— Всего-навсего рука, — откликнулся Спигр. — Я показал ему, что его сын вроде как жив и способен превращаться. И он выбрал власть. Как и всегда, — с непривычной горечью в голосе произнес шрук. — Как жрец, он должен был разоблачить меня и отправить на костер. А потом взяться и за императора, который, как выяснилось, покровительствовал богопротивному мурху. Закончив со всеми делами, он должен был бы отказаться от сана. Ведь он оказался плохим проводником семени Плачущего, а значит, на нем нет благословения бога. Но он понял мое сообщение правильно. На наше счастье…

— Ты не выглядишь слишком довольным, — сказал Дараг.

— Плевать! — огрызнулся шрук. — И на то, как я выгляжу. И на него! И на тебя!

— Плевать? И потому ты не называешь его по имени?

— Отстань от меня, гном! Иначе я потрачу превращение прямо сейчас, чтобы убить одного надоедливого недомерка! — заорал Спигр, вскакивая на ноги.

— Успокойся ты… морда галайская, — миролюбиво предложил Дараг. — А напился ты для того, чтобы Первожрец тебя не раскусил?

— Если бы, — буркнул шрук, усаживаясь обратно, и надолго замолк.

— Все готово! — бодро сказал подошедший Альвейн. — Чего вы такие мрачные? Сегодня все закончится!

— Шел бы ты, эльф… — пробормотал шрук, отворачиваясь.

— Я уже все сделал. Войска готовы. И маги. Уверен, они покажут себя во всей красе, если жрецы им позволят. Священников несколько тысяч нагнали. И обычных, и Испытующих. Так что Гильвейра вряд ли кого-то сможет переманить. Ее армия уже на подходе, кстати. Скорее всего, она сходу развернет ее в боевой порядок и попытается решить дело переговорами. У нее ничего не выйдет и начнется собственно битва.

— Скорей бы уж, — заявил Дараг, любовно поглаживая лезвие секиры. — А потом домой, эх…

— Да, домой, — с неопределенной интонацией протянул шрук.

— Спигр, ты уверен, что сможешь превратиться? — в голосе Альвейна послышалось недоверие. — Может, нам лучше вместо тебя орка взять? А то больше троих я до Гильвейры вряд ли незаметно довести смогу. Жаль, что у меня только одно сердце многоножки…

— Попроси гнома, пусть еще позовет, — предложил шрук.

— Вот еще, — откликнулся Дараг.

— Сейчас можешь звать сколько угодно, — заявил Спигр. — Здесь столько жрецов, что Огнозг сюда и таракана не просунет. Обычного. И от магов теперь толку будет немного.

— А Гильвейра? — спросил гном.

— Не знаю, — пожал плечами Вайса шрук. — Ту силу, что находится теперь внутри нее, она, пожалуй, сможет использовать. Это все, что я могу сказать.

— Плохо, — подытожил Альвейн. — Гильвейра сейчас — самый сильный маг из тех, кого я знаю. Сладить с ней будет нелегко. Хорошо еще, что поцелуй тогда не дали закончить. Надеюсь, Огнозг не довел дело до конца. Иначе мы все дружно присягнем ей и пойдем резать жрецов.

— Вряд ли, — сказал Спигр. — Такие обряды надо сразу до конца доводить. Потом поздно.

— Все равно нелегко придется, — заявил эльф.

— Справимся, — пообещал шрук. — Ты нас доведи до нее, а там мы потрудимся на славу. Верно, гном?

— Верно, морда галайская, — без энтузиазма откликнулся Дараг.

Рука гнома сама нащупала колбочку с тектяшруком, выскальзывающую из потных ладоней. Столько приключений пришлось на его долю, а хрупкое стекло выдержало и битвы, и падения, и купание в болоте. Подгорный воин мрачно посмотрел на темное небо.

У Альвейна — последний внешний источник силы, у Спигра, ставшего опять мурхом — последнее превращение, а у него, Дарага — последняя скляночка с зельем. Неужели знак?