Общее дело (СИ)

Всю дорогу Гелда Хетеком провела в странном полусне. Заклинание эльфа работало рывками. Оно то полностью лишало ее сознания, то ослабляло цепкую хватку, и в эти минуты Гелда ненадолго приходила в себя. Когда остроухий чародей или его низкорослый подельник замечали это — а подобные открытия всегда сопровождались раздраженными упоминаниями каких-то "шруков" — маг творил новое заклинание, вновь отбрасывавшее ее в беспамятство. В сон без сновидений.

Но обычно какое-то время Гелда проводила в сознании. И в эти редкие моменты она думала не о своей судьбе, представавшей перед ее мысленным взором дорогой в один конец, в конце которой маячила мрачная неизвестность, а об оставленном в Ихлире брате. Гелда знала, что Ногнор уже и сам способен о себе позаботиться. Да, ему всего девять лет, но дети, живущие в бедных кварталах столицы Локзома, взрослеют быстро. Или не взрослеют вовсе. Лишь бы Ногнор догадался не возвращаться домой! Если он сможет избежать цепких ручонок Конопатого Лоша, то сможет неплохо устроиться на драгоценную монету, полученную ею от похитителей. Золотой корл! О, это целое состояние. Они могли бы переехать в другой район — или даже город — и начать жизнь заново. Ногнор бы приоделся, привел себя в порядок, и его с радостью взял бы в ученики какой-нибудь ремесленник или торговец, а она могла бы начать свое небольшое дело, торгуя на рынке… В иное время Гелда и сама бы поняла наивность таких фантазий, но и в короткие минуты бодрствования разум ее редко пробуждался окончательно.

Еще она думала о Плачущем. Ногнор не знал, но время от времени Гелда тайком посещала храм человеческого бога, делала подношения из их небольших средств, слушала проповеди и пару раз даже разговаривала с новым страшим жрецом, неким Ризволгом. Она подумывала и о возвращении в ночлежку при храме, но никак не могла решиться. Ей нравилось жить в отдельной комнате, а не в общем зале, к тому же, у Конопатого Лоша длинные руки…

Гелда многое знала о Плачущем и ритуалах, свершаемых его последователями. Она бы с радостью согласилась понести ребенка от бога, чтобы он — вместе с сотнями и тысячами других — помог сделать этот мир чище и лучше, чтобы не голодали дети, и чтобы нелюдь вернулась обратно в свои земли, оставив людское людям. Гелда вообще много думала о детях, о двух, о трех, а потом и о пяти. О большой семье, собирающейся вечером у очага, о смехе, чистом и радостном… Но каждую неделю вместе с товарками пила отвар из корней синего душегубца, что не давал женщинам забеременеть. При их работе это стало бы катастрофой. Особенно для нее. Жрецы Плачущего терпимо относились к настою душегубца, но выступали против вытравливания уже зачатого плода. Ведь каждый нерожденный младенец — новая гиря на чаше весов ненавидящей человеческий род нелюди, новый боец, так и не ставший в строй в противостоянии с гномами, гоблинами, орками и иными, новый камень в лавине, готовой смести людей с лица земли.

Поэтому ей оставалось только мечтать. О большом доме, о большой и любящей семье, о многочисленных детях, каждый из которых свершит что-то важное и нужное для всего человеческого рода, приблизив установление на земле такого порядка, при котором люди будут чувствовать себя не жалкими, униженными существами, а полновластными хозяевами своей земли и своих судеб.

От мыслей о том, что никогда не станет реальностью, на глазах Гелды появлялись слезы, их-то и замечал внимательный гном. Он толкал локтем эльфа, который большую часть пути проводил в размышлениях и молчании, и показывал ему на повлажневшие глаза пленницы. Чародей устало кивал и вновь творил волшебство, перемежая слова заклинания сдавленной руганью. И Гелда засыпала вновь.

Однажды путешествие подошло к концу. Девушка не знала, сколько они ехали и куда попали. Ей зачем-то завязали глаза — хотя когда и кому она могла бы поведать об увиденном? — и вывели из кареты. Теплый солнечный луч, прорвавший плотные осенние тучи, подсказал ей, что сейчас день. Но вскоре на нее навалился холод и ощущение невероятной тяжести, нависающей над головой. И Гелда поняла, что оказалась в пещере.

Путешествие по подземным переходам длилось долго. Ее вели куда-то вниз. Несколько раз она спускалась по длинным лестницам, а однажды чуть не упала с одной, неудачно шагнув в возникшую впереди пустоту. Лишь рука гнома, направлявшего Гелду все дорогу, удержала девушку от падения. Она насчитала сто девятнадцать крутых ступенек и содрогнулась, представив, что стало бы с ней, если бы крепкая хватка карлика не остановила ее на краю. Потом Гелда невесело улыбнулась: может, скоро она еще пожалеет об этом.

По пути девушка и ее похитители пересекли несколько больших залов, каждый из которых встречал их шумом и говором десятков, если не сотен голосов. Но каждый раз, когда их троица — она чувствовала на поясе руку гнома и хорошо слышала легкие шаги эльфа — входила в новое помещение, там, словно по волшебству, становилось тихо. До следующего коридора их сопровождало лишь прерывистое дыхание множества гномов и сотни взглядов, что сходились — она прекрасно это чувствовала — именно на ней. Шум за спиной возобновлялся не скоро…

Путешествие длилось долго, и когда они, наконец, достигли неведомой Гелде цели, девушка едва держалась на ногах от усталости. Ей позволили опуститься на скамью — она чуть не вскочила, ощутив под собой холодный камень — и на какое-то время оставили в покое. Вокруг было шумно, несколько десятков гномов — или среди них были и эльфы? — сосредоточенно чем-то занимались.

Вскоре стало заметно теплее, по помещению потекли незнакомые Гелде ароматы. От некоторых ей хотелось чихать, от других спать, а третьи она была готова вдыхать вечно. Ее вновь подняли на ноги и куда-то повели. Путешествие заняло едва ли полминуты, и с каждым шагом запахи и жар становились все сильнее.

— Я думал, вы уже все закончили! — Гелда узнала голос похитителя, раздраженный гном на кого-то кричал.

— Ты куда-то торопишься? — спокойно возразил ему незнакомый девушке собеседник. Судя по всему, тоже гном. — В таком деле лишняя минута роли не играет. И лишний час. И даже лишний год. Сколько мы уже времени потратили, а, Гкул?

— Семь лет, — хладнокровно ответил вместо гнома эльф.

— Ха! Это только на хрурток семь лет, а сколько еще на ваших? До сих пор не понимаю, как эльфийки согласились на такое. Их-то, в отличие от всяких гоблинов и хруртов, даже спрашивали! Только не надо говорить про самопожертвование во имя подгорных друзей. Не поверю!

— Как знаешь, — ответил эльф равнодушно. — А если серьезно… На третьей тысяче лет становится очень скучно жить.

— Старушек нам подсовывали? — рассмеялся гном. — Тебе-то сколько, раз в это дело влез?

— Гораздо меньше. И не будем об этом.

— Хорошо. Ты вот только скажи, тех… которые все-таки появились… поймали?

— Нет. Разума у них, конечно, меньше, чем у гоблина, но то ли они ушли далеко, то ли прячутся хорошо. Да и кому какое дело. Сбежали — и хорошо. Тупиковый путь. Скоро сами передохнут.

— Этот, значит, лучше? — в живот Гелды впился толстый мозолистый палец.

— Надеюсь, — ответ эльфа прозвучал предельно кратко, но, даже произнося единственное слово, он не смог скрыть собственной неуверенности.

— Надеется он, — разочарованно пробормотал разговорчивый гном. — Ну, хоть кричат эти поменьше, чем эльфийки. Тех-то будто наизнанку выворачивали, хотя почему "будто"…

— Хватит болтать уже! — буркнул полузабытый Гкул.

— Да куда ты торопишься? — вновь вопросил его соплеменник.

— Сына хочу, — лаконично заявил один из похитителей Гелды.

— Сына он хочет, — протянул разговорчивый. — У меня двое, успел, пока… пока… — гном неумело всхлипнул, — дочку бы сейчас. На это, видно, рассчитывать глупо?

— Глупо, — согласился эльф. — Только мужского пола. Да и то не от всякого.

— Проклятые шруки! — бешено рявкнул тот. — Да и боги тоже, — добавил он тише. — Сколько даров Каррутугу поднес, сколько молитв прочитал, а толку? Как в бездонную пропасть… А жить как-то надо…

— Надо, — признал эльф.

— Вам-то, остроухим, легко говорить… — ответа от собеседника гном так и не дождался. — А эта чем лучше остальных?

— Ты помнишь, что не вышло с прошлой? — ответил вопросом на вопрос остроухий маг.

— Само превращение прошло хорошо, — неторопливо произнес гном, припоминая подробности, — но потом никто не смог с ней совладать. Она всем отказала, потом отказалась есть и померла…

— Эта не откажет, — довольным голосом заявил эльф. — И есть не перестанет. Мы с Гкулом долго подбирали подходящую.

— Хорошо, — не слишком уверенно согласился говорливый гном. — Хотя сколько уже было таких "подходящих"… Тогда начинаем? Подготовка завершена.

— Начинаем! — принял решение маг.

— Давно пора! — раздраженно подтвердил Гкул.

С Гелды быстро и деловито сорвали одежду. Она даже почувствовала некоторое облегчение, так как жара сделалась невыносимой. Пряные ароматы, врывающиеся в расширенные ноздри, вконец замутили ей голову. Кто-то ощутимо толкнул ее в спину. Не понимая, что с ней происходит, девушка послушно сделала шаг вперед и рухнула вниз.

Вода в бассейне, в котором она очутилась, обожгла ее нежную кожу. В последний момент с глаз Гелды сорвали повязку, и девушка, моргая заслезившимися глазами, сумела оглядеться. Свод огромного зала терялся в клубах пара, вокруг бассейна мелькали размытые тени. Она сумела различить лишь три смутные фигуры — высокую и две низких — то были эльф-чародей и пара гномов.

Маг встал на самый край и нагнулся. Гелда, несмотря даже на густую пелену, ощутила на себе пронзительный взгляд эльфа. Вода, оказавшаяся неожиданно плотной, легко держала на поверхности тело девушки. Но была ли та жидкость, в которой она оказалась, водой? Гелда не могла определить цвет, зато ощутила, что покрывается маслянистой коркой, которая постепенно густела, сковывая ее неловкие движения и медленно проникая под кожу.

— Почему она не кричит?! — Гелда с трудом разобрала удивленный возглас говорливого гнома.

Если бы она могла, то рассмеялась бы. Кричать? Зачем? Ведь это же так приятно. Ощущать тепло в каждой клеточке тела, вдыхать чудесные ароматы, нежиться в жаркой воде, даже если это и не вода. Гелда начала медленно засыпать, а потому не услышала ответ эльфа.

— Все идет даже лучше, чем я рассчитывал, — сказал чародей, подходя к краю бассейна.

В его руках заискрились молнии, протягивая ветвистые сверкающие лапы к воде, которая послушно рванулась им навстречу. Гелда оказалась в центре крохотного шторма. Вокруг бушевала стихия, а она, расслабив усталые члены, мирно дремала, позабыв обо всех бедах и горестях, пришедшихся на ее долю.

Вокруг внезапно стало тесно. Десятки гномов скопились на берегу, они что-то лили и бросали в воду, небрежно вываливая из тачек или же осторожно отсчитывая капли из пробирок. И все, как один, глядели только на нее.

Она посмотрела в ответ, на их невысокие коренастые силуэты, и ее сердце наполнилось неожиданной нежностью. "Дети", — мелькнула в голове Гелды непрошенная и нелепая мысль, — "мои дети…"