Обряд посвящения

ГЛАВА 21

Ким Джейкобс пришла в себя, постепенно осознавая боль во всем теле, а в мыслях тем временем мелькали короткие обрывки недавних воспоминаний: как она задержалась на работе, чтобы доделать финансовую отчетность; как вышла из супермаркета, купив продукты к ужину; спущенная шина; попытки заменить шину; высокий мужчина из фургона, который никак не хотел уходить. А потом она разом все вспомнила: нападение на улице, как ее стукнули головой о бок собственной машины, как она оказалась в фургоне с обмотанными скотчем ногами…

Еще до того, как Ким смогла открыть глаза, боль в голове пульсировала в такт с сердцебиением. Она предположила, что в результате нападения заработала сотрясение, вероятно, разбила голову. Стянутые вместе запястья горели, и она не могла пошевелить ногами, хотя голые пальцы терлись о тонкое ковровое покрытие. Плечи ныли, будто кто–то пытался выдернуть руки из суставов. Через секунду Ким поняла отчего. Ее подвесили вертикально, и тяжесть всего тела пришлась на связанные над головой руки.

Задрав голову, она увидела веревку, обвивающую запястья и привязанную к большому болту с петлей, вбитому в потолок. Пальцы ног касались пола, но вес почти не поддерживали. Вместо этого Ким медленно покачивалась на веревке, мельком видя незажженные неоновые буквы, складывающиеся в слово АРКАДА. Под знаком располагалось помещение с большой витриной, но не было ни автоматов для игры в пинбол, ни игровых автоматов. Все, что там находилось, было либо украдено, либо продано. Повернувшись еще немного, Ким увидела трехэтажную стойку с десятком побитых шаров для боулинга, а за ней полированные деревянные дорожки со стандартными столами и фиксированными пластиковыми сиденьями и лавками для тех, кто не ведет счет. В конце дорожек не было кеглей, просто темные провалы за кеглеустановочными устройствами.

Ким узнала место. Этот боулинг–клуб стоял закрытым уже несколько месяцев. Несколько лет назад Ким по вторникам разыгрывала здесь дружеские партии с коллегами, а сейчас оказалась тут пленницей.

Она развернулась дальше и в ужасе отпрянула, чуть не врезавшись в мертвеца, подвешенного за лодыжки, одетого только в белую футболку и боксеры. Прямоугольные куски плоти были срезаны с его бедер и плеч каким–то острым инструментом, и на месте их зияли красные раны.

«Коп из фургона», — тут же подумала Ким.

Она опустила взгляд, чтобы взглянуть на лицо. И заорала.

Тело оканчивалось окровавленным обрубком шеи. Оно было обезглавлено.

Ким с криками принялась рваться с веревки, извиваясь и изо всех сил дергая веревку, надеясь порвать ее или вытащить из потолка болт. Беспомощно потрепыхавшись минут десять, она в изнеможении обмякла, тяжело дыша.

— А ты сильная, — послышался голос. — Это хорошо. Сила поможет тебе пережить ритуал.

Развернувшись вокруг своей оси на большом пальце, Ким смогла разглядеть своего похитителя. Он сидел на высоком стуле за стойкой для обуви. Полочки позади его размещали с полдесятка разномастных туфель, которые, как и поврежденные шары, были слишком бесполезны для продажи. Положив руки по обе стороны потрепанной красной сумки для шаров, высокий мужчина улыбнулся ей:

— Я хотел, чтобы ты очнулась раньше.

— Вы… вы собираетесь… убить меня?

— Если бы я хотел тебя убить, уже убил бы.

— Зачем тогда?

Всевозможные ужасные предположения приходили на ум быстрее, чем Ким успевала их отгонять.

— У меня на тебя особые планы, — серьезно объяснил он. — Я хочу провести тебя сквозь демонические врата.

— Что… что это значит?

— Всему свое время. Для начала, я хочу, чтобы ты увидела вот это.

Он запустил руку в сумку, и Ким напряглась, предчувствуя, что именно там находится. На мгновение она накрепко зажмурилась, но потом все же пришлось посмотреть…

…на отрезанную голову мертвого полицейского.

— О боже… боже… боже… — прошептала она.

К горлу подкатило, и Ким поперхнулась, горло обожгло желчью.

— Видишь ли, — медленно проговорил он, поднеся пальцы к отрезанной голове, — они должны сбросить свое человеческое лицо. Это первый шаг.

У него были изогнутые заостренные ногти, которые выглядели неестественно плотными, словно когти животного. Ногтем указательного пальца он впился в лоб полицейского и срезал с лица длинную полоску кожи. Потом еще одну. И еще.

Ким орала, пока не сорвала голос.

Дин смотрел новости с приглушенным звуком, стоя перед телевизором и постукивая по ладони красным маркером. Доктор Шарлотта Кинзи, собственный медэксперт новостного канала, рассказывала диктору, что окружной департамент здравоохранения Берлингтона сообщил о всплесках пищевых отравлений, упомянув сальмонеллу, кишечную палочку и листерию, обнаруженные в местном супермаркете. В дополнение к вспышкам новых болезней, случаи заболевания гриппом и метициллин–резистентной стафилококковой инфекцией достигли масштабов эпидемии с более чем десятком смертельных исходов. Пока врач говорила, пустили запись переполненной приемной, в спешке снующих по коридору врачей и медсестер, а затем последовало короткое интервью с немолодым доктором, который объявил, что нынешняя ситуация — самая худшая за все сорок лет его врачебной практики. Он упомянул, что новый вирус гриппа опаснее, чем тот, который прошел по Лорел — Хиллу восемнадцать лет назад, на третий год его пребывания в должности врача в местной больнице.

Сэм все утро не отрывался от ноутбука. Половину времени он искал новые странные происшествия и передавал их расположение Дину, чтобы тот мог обновить гигантскую карту города, а вторую половину просматривал мифы на предмет способов убийства они.

— Парень упал, прочищая водостоки, — сказал Сэм. — Умер.

— Обычный несчастный случай?

— Насадился головой на садовую тяпку.

— Добавлю с вопросительным знаком.

Бобби, одетый в костюм агента ФБР и готовый к выезду, задержался, чтобы поступить по старинке и обзвонить охотников, с которыми он работал за прошедшие годы, чтобы разыскать кого–нибудь, кто пересекался бы с они.

— На завтра запланирован парад в честь пятидесятилетия города. Можем попробовать церемонию выбрасывания бобов, — предложил Сэм.

— Определенно план Б, — возразил Дин. — А то и Ц.

Кто–то нетерпеливо постучался костяшками во входную дверь.

— Кто–нибудь заказывал пиццу? — спросил Дин.

— На завтрак? — удивился Сэм.

— Там определенно не Рой, — Бобби прикрыл микрофон мобильника. — Это же его дом.

— Может, он ключи потерял? — вслух поинтересовался Дин.

Тем не менее, его внутренние колокольчики паранойи начали звенеть.

Заканчивая звонок, Бобби направился к двери.

— Спасибо, Диггер, — сказал он в телефон. — Что–нибудь найдешь, сразу же звони. Буду должен.

Дин посмотрел на брата и одними губами произнес: «Диггер?» Сэм пожал плечами.

Бобби подошел к окну около двери и выглянул из–за занавески:

— Это МакКлэри.

Дин нахмурился:

— Ты его ждал?

— Поиграть вместе не приглашал, если ты об этом.

Бобби потянулся к дверной ручке.

— Постой секунду.

Дин поспешил на кухню, по дороге схватив за руку Сэма:

— Подыграй мне.

Сэм ничего не понял, но от вопросов воздержался.

Дин положил на стойку мясницкий нож и многозначительно кивнул брату, потом достал из–под раковины бутыль буры и плеснул жидкости на полосатое полотенце. Слегка отжал его и с полотенцем в мокрых от чистящего средства руках вернулся к двери.

— Давай.

— Он не… — покачал головой Бобби.

— А ты подумай, — возразил Дин. — Если он Зубастик, вот так он нас и прикончит. В укромном местечке. Без свидетелей.

МакКлэри постучал еще раз, громче.

— И естественно, прежде он постучит в дверь, — сухо прокомментировал Бобби.

— Чтобы мы расслабились, — сказал Сэм, убежденный аргументами брата.

Дин, наготове, кивнул на дверь.

Бобби снова покачал головой:

— Ты мне начинаешь напоминать Фрэнка.

Как только Бобби открыл дверь, МакКлэри, по–прежнему в униформе, ворвался внутрь. Дин шагнул вперед, притворяясь, что вытирает руки промокшим полотенцем, и предложил ладонь:

— Добро пожаловать, сержант.

МакКлэри отстраненно нахмурился, но машинально ответил на рукопожатие, а потом посмотрел на свою руку, по которой теперь, не причинив никакого вреда, стекала бура.

— Вы, кажется, плохо руки вытерли, — заметил он.

— Да, простите, — Дин почувствовал, как из тела уходит напряжение: он был готов броситься в бой, едва кожа левиафана начнет гореть и слезать. — Пойду, возьму другое полотенце.

Перед тем, как повернуться к МакКлэри, Бобби бросил на Дина взгляд, в котором читалось «Я же говорил». Дин в ответ едва заметно пожал плечами: «Лучше перебдеть».

— Я здесь неофициально, — беспокойно проговорил МакКлэри. — Насколько это только возможно.

— Я думал, вы позвоните, сержант, — ответил Бобби. — А не явитесь лично.

— Простите, я не спал, — МакКлэри принялся мерить шагами маленькую комнату. — Сильно нервничаю.

— А то мы не заметили, — Дин принес ему сухое полотенце из кухни.

— Насчет прошлого вечера… — начал Бобби.

— Хотите знать, что я написал в отчете?

— Да.

— Абсолютно ничего про рога.

— Мудрое упущение.

— Я предположил, что преступник, вероятно, ранен, — продолжал МакКлэри. — Знаете почему?

— Весь внимание.

— На месте преступления нашли только кровь жертв.

— Разумно, — сказал Бобби.

— Еще бы. Если вас там не было, — сказал МакКлэри. — А шефа Донато там не было. Но я попал в мужика. И вы тоже попали.

— Верно.

МакКлэри раздраженно всплеснул руками:

— Но не могу же я написать, что пули от него отскочили.

— Может, он надел бронежилет? — предположил Сэм.

МакКлэри щелкнул пальцами:

— Пуленепробиваемый жилет. Хороший. Вполне сойдет.

— Рад помочь.

— Но это неправда, — МакКлэри повернулся к Бобби. — Потому что, полагаю, парни с растущими изо лба рогами за жилетами в магазины не ходят.

— Пожалуй, не ходят, — согласился Бобби.

— Получается… это были настоящие рога? — спросил МакКлэри. — Не приспособления или импланты, как те фальшивые вампирские клыки, которые фетишисты в челюсти вживляют?

— Можете написать это в отчете, — предложил Бобби. — Обеспечьте себе прикрытие.

МакКлэри шлепнулся на диван и вздохнул:

— Ага, если кто–то еще видел то, что видели мы. Но остального это не объясняет.

Бобби приблизился к нему и сел в стоящее напротив дивана кресло, чтобы оказаться на одном уровне с МакКлэри:

— Что ж, сержант, пришло время решать.

— Решать что?

— Остаться при утешительной лжи, — пояснил Бобби, — или столкнуться с суровой правдой.