Обратный отсчет: Распад

Часть 9 12–30.09.19. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — купол Альбукерке, город Спрингер

12 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

За пять минут до полуночи Гедимин выбрался из глайдера и залез по обшивке наверх. Вечер ушёл на отладку магнитных тросов, особенно — втяжных устройств, — сармат помнил, что они рассчитаны на большой вес, и сильно удивился, когда болтался вчера над сожранным лесом, а трос еле-еле полз. Сейчас вроде бы всё было в порядке, — для окончательной проверки надо было взлететь, а Гедимин ещё не забыл, как на него реагировали глайдеры, флипперы и реактивные ранцы. «На вызове проверим,» — решил он, оставив тросы в покое. «Скоро луч…»

Ровно в полночь яркая зеленоватая полоса разрезала небо, и мачта над подстанцией загорелась, посекундно вспыхивая по всей длине. «Перекачка,» — теперь Гедимин был в этом уверен. «Там кольцевые элементы, и омикрон передаётся от одного к другому. У основания — самый насыщенный, потом заполняются верхние… Ага, а вот вращение. Другая сторона подставляется под луч. Для равномерности заполнения?.. И всё-таки не очень понятно, как это вещество накапливает омикрон. Если бы оно перерождалось, там был бы ирренций…»

Он снова включил сканер, проверяя химический состав мачты. Микроскопические внутренние ячейки накопителя были выстланы металлическими нитями, но ирренция в их составе не было. Гедимин не обнаружил даже урана — только небольшие примеси иттрия, хрома и ванадия. «Иттрий,» — он озадаченно покачал головой. «Даже иттрий под облучением не перерождается. А это вещество… непохоже, чтобы из него можно было вывести ирренций. Капсулы герметичны…»

Он выключил сканер и досадливо сощурился — гадать можно было не одну неделю, никакой пользы от таких догадок не было и быть не могло. Луч уже погас, и мачта убирала принимающие элементы; Гедимин с трудом отвёл от неё взгляд и повернулся к кораблям. «Ги Лалиберте» стоял на крайней западной площадке, ещё пять глайдеров — восточнее. Тот, что был рядом, носил на борту размашистую надпись «Стивен Маклейн». «Мы с ними вчера летали,» — кивнул Гедимин собственным мыслям, брезгливо рассматривая разболтанную обшивку. «Странно, что я не слышал, как он грохочет в полёте. Пойду подтяну винты и кое-что переклепаю…»

Люки «Маклейна», к удивлению сармата, на ночь не закрывались — он стоял нараспашку, так же, как и «Лалиберте», и «Бондар», и остальные корабли. Огнемёты занесли под крышу, к прочему снаряжению, гранатомёты разрядили, кинетика так и стояла заряженной. Гедимин проверил предохранители, — достаточно было лёгкого пинка, чтобы орудие выстрелило. Сармат с досадливым шипением вынул заряды, порылся по «карманам» в поисках нужных проводов и припоя — и выбрался наружу, под моросящий дождь.

Мусорные контейнеры прятались в затенённой нише, ночью их было тяжело найти, — Гедимин, не полагаясь на разметку, сразу взялся за сканер и наткнулся на искомое в полусотне шагов от штаба ополчения.

«Раздельный сбор — удобная штука,» — еле слышно хмыкнул он, подцепляя когтем крышку и зажигая фонарь. В баке с пометкой «металл» было мало вещей, но все они, так или иначе, могли пригодиться. Гедимин вытащил всё, рассовал по «карманам» скафандра и с довольной ухмылкой пошёл к стоянке. Чей-то взгляд заставил его замедлить шаг — кто-то, отойдя от киоска «Wendy’s», повернулся к сармату и несколько секунд на него смотрел. Гедимин выждал немного, ожидая, что человек его окликнет или подойдёт ближе, но тот снова смешался с поредевшей к ночи толпой. Сармат пожал плечами и забрался в люк — предохранители, так или иначе, надо было менять, пока никого на космодроме не пристрелили.

…Он уснул поздно и проснулся от голосов за приоткрытым люком. Свет, падающий в проём, показался ему спросонья ослепительно-ярким. Сармат выглянул наружу и замигал от удивления и обжигающих лучей. Небо за ночь почти очистилось. Ветер дул с севера, сгоняя остатки облаков к югу, площадка вокруг стоянки практически высохла — вода осталась только в углублениях водостоков.

— Прогноз все видели? — услышал Гедимин мрачный голос Люка Хиггинса. — Вот то-то и оно. Собирайтесь! Повезёт ещё, если успеете.

— Эй, Хиггинс! — громко сказал кто-то, судя по голосу, очень недовольный. — Хиггинс! Скажи своему механику, чтобы не лез к моему кораблю. Его видели тут, пусть не отпирается.

Гедимин уже выбрался наружу, но при последних словах невольно подался назад и сердито сощурился. «Командир „Маклейна“? Что у него с механиками-то? Своего нет, чужой „пусть не лезет“…»

Люк, озадаченно взглянув на пришельца, завертел головой.

— Что? Видели? Эй, Хейз, подойди. Тут что-то странное. Ты же уходил с нами вместе вчера…

Подошедший Хейз удивился ещё сильнее, но ответить не успел — командир «Маклейна» раздражённо отмахнулся.

— Не Хейз. Тот амбал в чёрной броне. Он разрядил наши пушки и ковырялся в обшивке. Ещё раз такое будет — свистнем копам. И так тут тескам делать нечего…

Хейз развернулся всем телом к Гедимину и отчего-то выпучил глаза и округлил рот, но опять ничего не успел сказать — Люк, закивав, отмахнулся от командира «Маклейна» и двинулся к сармату.

— Разрядил их пушки? — озадаченно переспросил он. Гедимин сердито фыркнул.

— Неисправные предохранители. Пришлось менять. Давно неисправные. Что никого не пристрелили — сильно повезло.

— А у нас что? — быстро, изменившись в лице, спросил Хейз. Гедимин качнул головой.

— Пока сойдёт. Надо было бы — я поменял бы.

Хейз облегчённо вздохнул и хотел что-то добавить, но тут над штабом ополченцев взвыла сирена, и красные полосы на площадке вспыхнули — все, целиком, от начала до конца.

— Сигнал! — заорал не своим голосом Хиггинс, бросаясь к штабу. Из здания уже выбегали ополченцы в пехотной броне, на ходу надевая ранцы. Гедимин запрыгнул в глайдер. Небо над космодромом совсем очистилось, и стена, поддерживающая защитное поле, блестела под солнцем. «Погода лётная,» — мелькнуло в голове сармата. «Не только для нас.»

…Он даже не сразу понял, что за облако движется навстречу, и что всё громче гудит в наушниках.

— Шесть на вылет! — крикнул ему Хейз, ткнув пальцем в счётчик зарядов гранатомёта. Гедимин не успел даже кивнуть — летящая стая была уже перед иллюминатором. Глайдер заходил сбоку, разворачивая стволы кинетических орудий. «Сюда бы турели,» — обречённо вздохнул сармат, выпуская первую гранату в плотное скопление гимов — на тридцать метров севернее глайдера, дальше не получалось.

Ветер его не подвёл — огненная волна пронеслась перед иллюминатором, пожирая подвернувшуюся органику, гимы со сгоревшими крыльями градом посыпались вниз, застучали по обшивке глайдера. Десантные люки распахнулись, и Гедимин услышал шипение пламени — ополченцы, не высовываясь наружу, стреляли прямо с бортов.

— Слева, Джед! Слева! — заорал Хейз. Гедимин, бросив взгляд в иллюминатор, увидел, что место командира уже опустело — Хиггинс с огнемётом встал у открытого люка. Слева, в трёхстах метрах от остатков первой стаи, протянулась вдоль горизонта вторая, и ярко-жёлтые крылья сверкали на солнце.

… — Джед! — заорали на десантной палубе. Хейз, дотянувшись, дёрнул за лямку ранца.

— Снимай, — выдохнул он. — Бросай назад!

Кто-то поймал огнемёт на лету. Его собственный ранец болтался на крюке самодельного стапеля. Гедимин дёрнулся было подобрать свисающий шланг, но понял, что баллоны пусты — вытекло всё, даже остатки испарений. Люк по правому борту захлопнулся, с левого били, постепенно иссякая, две струи огня. Тот, кто получил свежий огнемёт, прошмыгнул мимо сармата к переднему люку и высунул сопло наружу.

— «Маклейн», «Маклейн», я «Лалиберте»! — услышал Гедимин громкий голос Хиггинса. — Мы отходим, прикройте! «Бондар», «Бондар», я «Лалиберте»…

— Почему не взяли запас? — спросил, сердито щурясь, Гедимин. — Запасные баллоны…

— Нет запасных, — выдохнул Хейз. — Только завтрашние. Если завтра ни черта ни пришлют…

— Hasu! — Гедимин взглянул на счётчик зарядов. С утра гранат было двадцать восемь, сейчас — только четыре, — когда с флангов приближались две стаи, было не до лимитов. «Два часа дня, третий вылет,» — мелькнуло в голове. «На четвёртый хватит, на пятый — уже нет.»

…Вой сирены сармат услышал сразу, как только открылись люки, — и с присвистом выдохнул сквозь сжатые зубы. «Если мачту подстанции развернуть и луч послать на север…» — успел он подумать, прежде чем понял, что звук другой, — тревожный сигнал молчал, зато у площадки стоял пятнистый сине-чёрный фургон, а рядом — двое в экзоскелетах.

— Вы вовремя, люди, — выдохнул Хейз, подходя к ним. — Ну сегодня и денёк!

— Держитесь, парни, — отозвался экзоскелетчик, глядя, как ополченцы вынимают из фургона ящики. — Завтра ещё и потеплеет. Восемь дней тепла в конце сентября! Что тут за климат, чёрт бы его драл⁈

— Профессора из Туна могли бы включить мозги, — буркнул Хиггинс, жестом отгоняя Гедимина от фургона — сармат хотел помочь с разгрузкой. — Неужели нельзя устроить снег? Нас сегодня за малым не сожрали, всё небо было черно.

— За месяц твари оголодали, — поддержал его кто-то из командиров. — Деревьев им уже мало, нужно мясо. Последних добивали под стеной, — с июля такого не было!

— Держитесь, — повторил, хмурясь, экзоскелетчик. — Помощи ждать неоткуда. У федералов хватает своих забот. Главное — не суйтесь к шахтам. Были тут герои…

Гедимин озадаченно хмыкнул. «А что они думают делать? Ждать нелётной погоды?»

— Эй, Джед! — окликнул его Хейз, указывая на три ящика с маркировками «взрывоопасно». — Это нам. Заряжай до отказа — завтра будет жарко!

…«Восемь,» — Гедимин покосился на счётчик зарядов. «За этот вылет — восемь. Запас есть, но… что-то не то с этими гранатами. Площадь поражения мала. Криво сделаны или протухли на складе?»

Солнце село полчаса назад, уже заметно стемнело, космопорт зажёг фонари. Глайдеры, вернувшиеся из последнего вылета, встали в строй вдоль стены, вокруг ходили усталые ополченцы, смахивая с обшивки хитиновые ошмётки. «Ночью вымою как следует,» — решил Гедимин, разминая затёкшие плечи — от неподвижности и волнения их сводило до боли.

— Намахался так, что рук не поднять, — услышал он недовольный голос ополченца. — Девятый час, а я ещё не дома. Чёрт бы подрал тесков! Если бы не они, занесло бы нас на грёбаный север⁈

Гедимин, мигая от изумления, не смог издать ни звука — только шумно выдохнул, пытаясь найти в словах «макаки» хоть немного логики. «При нас тут такого не было,» — подумал он, глядя вслед расходящимся ополченцам. Они разбегались быстро, едва заправив пустые баллоны и выбравшись из пехотной брони, — даже за кофе никто не пошёл. «Сегодня, кажется, я не ел,» — вспомнил Гедимин, чувствуя неприятную пустоту ниже рёбер. «И опять мартышечья пища…»

Возвращаясь на опустевшую площадку и доедая на ходу третий бургер, сармат вспомнил чёрные полосы вдоль горизонта, и его передёрнуло. «Там где-то огромное гнездо. Миллионы особей…»

Что-то щёлкнуло в мозгу; на догадку это было непохоже, но упускать единственную внятную мысль за три дня сармат не собирался. Достав из кармана обрывок бумаги и прижав к обшивке глайдера, он начертил несколько линий. Как он вспомнил сейчас, параллельными они не были, — они постепенно сходились к одной… ну, пусть не точке, но довольно ограниченной области, растянувшейся на пару километров вдоль озера Атабаска.

— Эй! — услышал он за спиной и, вздрогнув, обернулся, комкая листок в руке. Человека он узнал только по гладкой коже вокруг лица, — тот успел переодеться в «мартышечье» и теперь смотрел на сармата снизу вверх с застенчивой ухмылкой.

— Джед, ты здесь? Думал, ты на ночь в гостиницу…

Сармат качнул головой, настороженно глядя на Хейза. «Чего его принесло? Вот сбил с мысли…»

— В штабе холодно, — покачал головой пилот. — Летний домик, на зиму не рассчитан.

Гедимин мигнул.

— Я ночую на корабле, — сказал он, недовольно щурясь. «И где-то я всё-таки видел эту „мартышку“…»

Хейз коротко свистнул и замотал головой.

— Хиггинс — дебил, — грустно сказал он. — И я, дурак, не спросил сразу. Пошли со мной, Джед. Там тоже не дворец, но хоть тепло.

— Зачем? — настороженно сощурился Гедимин. Хейз растерянно усмехнулся.

— Ночевать. Не дело спать на голой палубе. Не бойся, ты меня не стеснишь. Собирайся, и идём.

«Ночевать у „мартышки“?» — сармат растерянно мигнул. «А, ясно. Увести меня подальше от глайдеров. Видимо, командиры на него насели… Ну ладно, если надо…»

— Я собирался работать, — буркнул он, вспомнив, что так и не проверил гранаты. «Видимо, заводской брак. Для „макак“ это в порядке вещей. Разберу и посмотрю, что можно сделать.»

— Бери с собой, и идём, — Хейз нетерпеливо мотнул головой, указывая на выезд с космодрома. — Тут близко.

Гедимин, пожав плечами, развернулся к глайдеру. Одна плазменная граната поместилась между слоями ипрона, и сармат проверил, плотно ли прилегают пластины, — у выхода маячили двое в синих экзоскелетах, и меньше всего Гедимин хотел им попасться. «Если „макака“ не видела…» — он подозрительно покосился на Хейза, но тот, казалось, ничего не замечал. Увидев, что сармат вернулся, он радостно ухмыльнулся и быстро пошёл к воротам.

— Совсем рядом, Джед. Пара кварталов, и мы на месте.

Патрульный ткнул сармату считывателем в лицо — и отступил, не издав ни звука. Хейз, похлопав спутника по бронированному предплечью, свернул направо, огибая здание, возвышающееся на окраине космодрома. За ним на север тянулись невысокие постройки — гаражи, складские ангары, разделённые переулками, перекрытыми шлагбаумами. Улицы тут были узкие, освещение скудное, — светодиоды вспыхивали, когда прохожие приближались к ним, и гасли за спиной. С юга над хаотично расставленными строениями нависала новостройка, зажатая между двумя огромными кранами. Пять этажей из одинаковых жилых блоков уже были построены, краны поднялись до шестого яруса и остановились, свет на площадке отключили, только дрон-наблюдатель висел над недостроенной башней и светился красным.

— Нам туда, — махнул рукой Хейз, указывая на двухэтажное строение без окон. Гедимину оно напомнило сарматские бараки — такое же длинное, из тех же фриловых плит. Оно примыкало почти вплотную к строительной площадке, и дрон освещал закрытые ворота вместе со светодиодной цепочкой, пока Хейз хлопал себя по карманам в поисках карточки.

— Заходи, — донеслось изнутри через несколько секунд; потом вспыхнул свет, показавшийся Гедимину после затемнённых городских улиц обжигающе ярким. — Можешь не пригибаться.

Это была выгородка внутри барака — четыре метра от ворот до стены. Напротив Гедимина в нише между северной стеной и вертикально установленной плитой-подпоркой стоял истребитель — «Раптор» времён последней войны, прикрытый защитным полем. Под ним виднелся закрытый люк смотровой ямы, чуть поодаль — верстак с установленными на нём тисками и десяток ярусов полок с запчастями и инструментами. Взгляд Гедимина едва заметно вспыхнул, скользнув по ним, и остановился на «Рапторе».

Кто-то над головой сармата смущённо кашлянул. Гедимин посмотрел вверх и увидел незамеченный им второй ярус. Хейз был уже там — стоял у хлипкого на вид ограждения и разглядывал сармата.

— Твой? — спросил тот, указав на истребитель. Пилот кивнул и смущённо ухмыльнулся.

— Ага. Имени пока нет. Увёл с лунного аукциона… Ты поднимайся, Джед. Лестница слева.

— Хороший «Раптор», — сдержанно признал Гедимин, поднимаясь на второй ярус. Голову пригибать не пришлось и там; мелькнула даже мысль, что здание — настоящий сарматский барак, чудом переживший бомбёжки.

На втором ярусе места было чуть меньше — три метра от стены до перил ограждения. Напротив Гедимина лежали матрасы, сваленные друг на друга и застеленные чистым куском брезента, — что-то вроде кровати. Слева от неё сармат увидел крючки, вбитые в стену, справа на невысоком столе — пару приспособлений для разогрева небольших порций… скорее всего, еды или питья. Хейз заглянул в холодильник, достал пару банок газировки, подумав, вынул третью и, оставив их на столе, полез в длинный контейнер с ещё не стёршимися пометками перевозчика.

— Смешная времянка, верно? — заговорил он, копаясь в ящике. — Рано или поздно их снесут. Город растёт… Давай смотреть, Джед. Сколько тебе матрасов? Двух будет мало…

Сармат вытащил из контейнера два матраса и забрал у Хейза третий. Следом на свет появился брезентовый кожух — точнее, неровный обрезок четырёхметровой длины.

— Давай ближе ко мне, — нахмурился пилот, увидев, что матрасы лежат вплотную к ограждению. — Ещё свалишься! Я на тебя не наступлю, не бойся. Тут светло даже ночью.

Сармат, пожав плечами, придвинул матрасы к его кровати и кинул сверху брезент. «Не хуже, чем на базе,» — мелькнуло в голове, и он едва заметно усмехнулся. «Может, тут и душ есть?»

— Всё вроде в порядке, — сказал Хейз; он повесил на крючки большую часть одежды, оставшись в длинной футболке и мягких штанах. — Обживайся тут пока, а я в душ. Как хозяин, пойду первым.

Он ухмыльнулся. Гедимин растерянно мигнул ему вслед. «Действительно, есть. Во-он та комнатка. И я туда не влезу.»

Хейз уже исчез за маленькой дверцей душевой, когда сармат спустился вниз. Осмотрев «ангар» истребителя, он нашёл искомое и довольно хмыкнул. «Так и знал, что тут есть мойка. А вот шланг… Это похоже на мыло. Не очень едкое. Сгодится.»

Через пару минут внутри его скафандра булькала вода, и резко пахло мыльным раствором. Гедимин усилил напор и нагрев так, что едва можно было терпеть, — это был первый «душ» нормальной температуры за шесть лет. Слив мыло, он снова набрал воды, в этот раз — просто тёплой, а затем окатил себя тем, что вытекало из крана мойки без нагрева, и блаженно зажмурился. Кожу щипало, местами даже жгло, но теперь сармат точно был чистым.

— Эхм, — услышал он осторожное хмыканье. Хейз стоял напротив и озадаченно на него смотрел. Гедимин быстро выдернул из скафандра шланг. «А что тут с водой?» — запоздало мелькнуло в голове. «Избыток? Нехватка? Мы её лили не глядя…»

— Джед, ты себе ничего не сжёг? — покачал головой пилот, взяв с верстака вскрытую банку «мыла». — Это же для…

— Сойдёт, — отозвался Гедимин. — Взял последнее? Я не знал. Скажешь, где, — куплю.

— Да ну! — отмахнулся Хейз. — Я просто… не знал, что вы так моетесь. Да тут никто ни черта не знает о хесках! А что, ты всегда… ну, в скафандре?

Гедимин молча притронулся к воротнику, убирая шлем. Тёплый, непривычно подвижный воздух коснулся шрамов. Сармат смотрел на человека, ожидая реакции, — вопля или попытки взбежать на потолок, и думал, что на этом его ночёвка в городе и закончится. «Ну, хоть помыться успел,» — он нелепо ухмыльнулся.

— Чёрт! — Хейз медленно отвёл взгляд от исполосованного лица и ударил ладонью о ладонь. — Так и есть, а я не верил! Механик Джед из Кларка!

Гедимин вздрогнул и растерянно замигал.

— Я Валентин, — Хейз протянул ему руку, и сармат, не успев прийти в себя, осторожно её пожал. — Ты мне тогда сильно помог. Я редко пью, правда. А теперь и не на что. Ты вот что… ты снимай броню, если хочешь. Меня чужими шрамами не напугаешь. Вот своих таких не хотелось бы.

Он поёжился, поспешно отворачиваясь, и пошёл к лестнице.

— Есть будешь? Тут полхолодильника лазаньи — на двоих хватит…

Гедимин медленно поднял руку, закрывая шлемом лицо и беззащитный череп. В голове мигало и искрило. «Странная мартышка,» — подумал он с кривой ухмылкой. «Маленькие такие пальцы. Я бы на его месте боялся.»

…Запах странной слоистой еды пробивался сквозь респиратор — Гедимин даже понадеялся, что у неё будет ощутимый вкус, но ничего, кроме липкости и щепотки соли, не почувствовал. От газировки он отказался, решив, что хватит с него «мартышечьей» еды, — выделительная система и так шесть лет работала на износ. Хейз забрался на кровать и сел, пристроив на колени карманный смарт. Гедимин, разомлевший в тепле, покосился на лестницу и решил, что за пять минут граната никуда не денется.

— Отсюда видны лучи с энергостанции? — спросил он, кивнув на крышу барака. По его ощущениям, где-то там был люк наверх, зачем-то заложенный дополнительным листом фрила.

— Лучи? — повторил Хейз. — Не знаю, Джед. Что там за лучи?

— Передача на подстанции, — терпеливо сказал Гедимин. — Прямой луч. Один идёт на космодром. Должны быть ещё, по городским районам… Тут есть подстанция?

Хейз пожал плечами.

— А, ты про эти вспышки в небе? Ну, у меня окон нет, мне не мешает… А зачем тебе подстанция?

Гедимин спохватился, что уже наболтал лишнего, и досадливо сощурился.

— Интересно, — буркнул он, глядя в стену. — Эта технология… Всегда думал, что это невозможно. Передавать энергию прямо от реактора…

Хейз неопределённо хмыкнул.

— Я тут не помогу, теск. Я ничего не понимаю. В реакторах, подстанциях… Это тебе надо к своим, в гетто.

Он зевнул, прикрывая рот ладонью. Гедимин поднялся на ноги.

— Пойду работать.

— А, — отозвался Хейз полусонным голосом. — Свет потом погасишь.

Яркие лампы Гедимин выключил сразу, спустившись к рубильнику; осталась одна над самым верстаком — этого было достаточно. Без интереса скользнув взглядом по инструментам Хейза, он заметил банки с небольшими бесформенными слитками внутри. В одной было «промышленное серебро» — в точности такое, как у Кенена, из маленьких капель; в других — позеленевшая медь и комочки олова, расплющенные и вытянутые в кривые прутки. «Пока не надо,» — подумал сармат, склоняясь над корпусом гранаты. Разбиралась она легко и, в отличие от ручной, почти без риска, — куда опаснее было выносить её с космодрома в обитаемый город…

— Эй, Джед, — раздалось позади, и сармат сузил глаза, силой удерживая себя на месте. Работа была почти закончена — он подчищал оплавленную поверхность когтем и собирался сложить все детали в корпус. Дело, как он и думал, оказалось в браке — неровной толщине металла, не отслеженной при штамповке. «И каждую гранату придётся ковырять вручную,» — сармат досадливо сощурился, на секунду забыв о Хейзе. Тот стоял у верстака, глядя на разобранное устройство, и растерянно качал головой.

— Плазма? — спросил он. — С корабля?

— Тут брак, — Гедимин указал кончиком когтя на подчищенную поверхность. — Не та толщина. Если выправить, радиус действия возрастёт вдвое.

Валентин покачал головой.

— А, вот что… И не страшно?

Сармат пожал плечами.

— Это безопасно. Если не толкать под руку.

— Я и не собирался, — быстро ответил Хейз. — Как ты её вынес? У копов же сканер…

— Под бронёй, — ответил Гедимин. — Не сканируется.

Он склонился над верстаком, аккуратно складывая детали в корпус. Хейз, подождав пару секунд, пошёл наверх. Гедимин прислушивался к шорохам, ожидая попискивания смарта и испуганного шёпота, но человек молча завернулся в одеяло и затих. «Странная мартышка,» — криво ухмыльнулся сармат, убирая гранату под броню. «Ну, тем лучше.»

Свет на обоих ярусах погас, только горели под потолком красные светодиоды — слишком яркие для помещений, такие бы поставить на улице вместо едва заметных «мигалок»… Гедимин, развернувшись к ним лицом, достал свой листок и задумчиво сощурился. «Если не ошибся с углом схождения, то…» — он оборвал незаконченную мысль и сделал в углу листка небольшую пометку. «Завтра надо будет проверить. Чем больше наблюдений, тем лучше. И расспросить как следует какую-нибудь „макаку“…»

13 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Утром Гедимина разбудили ритмичные звуки, бьющие по ушам, приглушённая ругань Хейза, спрыгнувшего с кровати прямо на скафандр и, похоже, больно ударившегося, и свет, разом включившийся на обоих ярусах. Сармат вскинулся и удивлённо замигал, сначала услышав шелест, а потом увидев, как с его плеча сползает на пол большой кусок брезента. По-видимому, этим куском он был накрыт какую-то часть ночи, но как эта штука на нём оказалась, он не помнил.

— Ха! — выдохнул Валентин, садясь на кровать и потирая голень. — Хорошего утречка, Джед. А с тобой спокойно спать — я до будильника даже не шелохнулся! Будешь кофе — погрей и мне, а я вниз…

Он упрыгал по лестнице, слегка прихрамывая, и Гедимин, хоть и не чувствовал за собой вины, смущённо сощурился — любое повреждение пилота очень нехорошо влияло на боеспособность корабля. С греющими устройствами и кофейным концентратом он разобрался быстро, правда, не был уверен в пропорциях — сам он сонливости не ощущал и проверить на себе действие кофеина не мог.

— И вот всё тут всегда не вовремя! — пожаловался Хейз, вернувшийся на второй ярус. Несколько минут он хаотично перемещался от стены к стене, одновременно влезая во все слои одежды и что-то высматривая на экране смарта. Гедимин разглядывал его, отслеживая порядок одевания. На нижнюю часть туловища Хейз надел всего один слой, в общей сложности три предмета, а на верхнюю — два предмета друг на друга.

— Ещё десять дней лета! Сегодня — до плюс пятнадцати, а завтра — и того больше, — пилот выключил смарт и схватил кружку. Сделав глоток, он на секунду перестал дышать и вытаращил глаза.

— Кофе по-сарматски? — прохрипел он, мотнув головой. — А ничего, хорошо бодрит. Ты как, уже собрался? Через пять минут выходим. Небо чистое, посветлеет рано.

Гедимин кивнул и поднялся на ноги. «Надо будет вернуть на место гранату,» — подумал он — и выдохнул сквозь стиснутые зубы. «Zaa hasu!»

— Гранаты. Не успел доработать…

— И не успеешь, — Валентин, сочувственно хмыкнув, отставил полупустую кружку и потянулся за комбинезоном. — Сегодня — точно. Давай на выход, гимы уже проснулись.

Вой сирены застал Гедимина заряжающим гранатомёт так и не доработанными снарядами. Выругавшись про себя, сармат втиснулся в кабину. Хейз уже был на месте и даже принёс сармату забытый огнемёт. Через пару секунд в рубку поднялся Хиггинс.

— Ещё две недели ада, бойцы! — криво ухмыльнулся он. — Тун обещает две тёплых недели!

«Надо думать быстрее,» — мелькнуло в голове у Гедимина, когда глайдер поднялся над защитным полем. Три длинных чёрных облака протянулись над пустошью с севера на юг, и их гул был слышен издалека. «За две недели кто-нибудь да прорвётся…»

…Взрыв плазменной гранаты ополовинил стаю, и защитное поле глайдера заколыхалось под ударной волной — а потом и под градом летящих тел. Бортовые люки распахнулись, огнемётчики уже были наготове, — воздух за иллюминатором стал мутным от горящих брызг. Корабль вертелся на одном месте, практически вокруг своей оси, «наматывая» стаю на себя, как провод на катушку, и дожигая уцелевших. Гедимин пробовал стрелять, но оба раза промахнулся — только шквальный огонь сейчас и спасал, выцеливать отдельные мишени было некогда.

— Хорошо… хорошо… — напевал, уже не стесняясь, Валентин, покачивая рычагами. — Они все на нас… все на-а нас… и никто, и никто не уйдёт… никуда не уйдёт от огня…

— Хейз! — заорал кто-то на десантной палубе. — Правый борт!

— Держи! — пилот, схватив Гедимина за руку, уложил его ладонь на штурвал и, сорвавшись с места, кинулся к десантному люку. Рёв огня стал громче.

Гедимин схватился за штурвал, выводя падающий глайдер из пике, выписал два оборота, начал третий — и вздрогнул всем телом, помянув про себя спаривание «макак». Из-под палубы донёсся громкий треск. Левый вспомогательный двигатель, чихнув три раза подряд, отключился. Глайдер завертелся, заваливаясь на правый борт. На палубах заорали. Гедимин дёрнул штурвал, но корабль вместо того, чтобы выровняться, «клюнул» носом вниз. Треск под палубой стал громче.

— Иду на базу! — крикнул сармат в коммуникатор и ударил по кнопкам, захлопнув разом оба люка. Вопли с палуб стали громче. Глайдер вынырнул из дыма в паре десятков метров над землёй. Каждые пять секунд он дёргался всем корпусом. Первый двигатель, просыпаясь от толчков, чихал, второй непрерывно тарахтел, и отключить их не удавалось. Гедимин прибавил скорость, уже не пытаясь маневрировать. Город был близко — оставалось дотянуть и сесть.

— Джед! — услышал он испуганный крик Хейза. Пилот уже навис над своим креслом. Огнемёт он сбросил где-то на палубе.

— На базу, — выдохнул Гедимин, отдёргивая руку от штурвала и поминая про себя спаривание «макак» — стоило ему это сделать, и чихание, и тарахтение разом смолкли, сменившись ровным гулом. — Быстро на базу!

— Садимся, — отозвался Валентин, плавно снижая высоту. — Сели. Все живы. Спокойно, Джед. Ничего не трогай!

«Маклейн» догнал их через пять секунд — когда Гедимин выбрался из рубки, оба экипажа уже обступили глайдер, а со стороны штаба к нему быстро подходил командир ополчения.

— Саботаж! — выплюнул в лицо сармату кто-то из ополченцев. По толпе пробежал согласный гул, и Гедимин, машинально отступив на шаг, прижался спиной к обшивке.

— Что произошло? — громко спросил командир. — Что с двигателями? Хейз!

— Да не Хейз, — донеслось из толпы. — Слизистый урод! Он копался в движках, все видели! До него тут ничего не падало!

— Движки исправны, — мотнул головой Валентин, выходя вперёд. — И с утра были, и сейчас.

Все уставились на него, изумлённо переглянулись, и к кораблю выдвинулся Хиггинс.

— Исправны⁈ Нас едва о скалу не размазало! Оба движка отрубились в полёте! Эй, теск, говори сейчас же, что ты с ними…

— Стоп! — командир хлопнул в ладоши. — Или исправны, или нет, третьего не дано. Проверить движки! Хейз, стой, без тебя разберутся.

Гедимин затравленно оглянулся — позади был глайдер, по бокам — очень недовольные «макаки». Часть из них стянулась к вспомогательным двигателям «Ги Лалиберте» — командиры «Лалиберте» и «Маклейна» заглядывали в них вместе с маклейновским пилотом. Хейз, прислушиваясь к их возгласам, одобрительно кивал.

— Я же говорил — порядок. Это, видно, от напалмовой гари. Зря я бросил штурвал. Что ж ты не сказал, что не пилот?

— Корабль исправен, — объявил, подойдя к командиру, Люк Хиггинс. — Готов к полётам.

Тот, кивнув, резко опустил руку вниз.

— Инцидент исчерпан? Возвращайтесь на дежурство!

Толпа загудела.

— Исчерпан⁈ — самка-ополченец двинулась вперёд. — Кусок слизи чуть нас не угробил! Гоните его в шею!

Валентин шагнул к сармату и встал рядом с ним.

— Тогда уйду и я. Это я бросил на него штурвал. Я виноват. А он делал, что мог.

Гедимин слушал его, сердито щурясь. Ему было очень неловко. «Движки отказали из-за меня. Эта чушь с реактивными двигателями… Как от неё избавиться⁈»

— Эй, Хейз, ты чего… — начала было смутившаяся самка, но вой сирены заглушил её голос.

— Все на борт! — заорал неожиданно громким голосом командир ополчения. — Двести строго норд, двести пятьдесят норд-норд-вест! Живо, живо!

…Гедимин смотрел на темнеющее небо, подсвеченное городскими огнями, и не мог дождаться, когда глайдер сядет. Пальцы на рычагах свело судорогой, перед глазами мелькали горящие тени. «В ядерный могильник такие вылеты,» — думал он, выбираясь из кабины и вцепляясь широко расставленными пальцами в твёрдую землю. Ему казалось, что она вздрагивает и раскачивается. «Да, гранаты,» — он досадливо сощурился и нехотя развернулся к кораблю. «Подготовить на завтра…»

Через пять минут в люк вежливо постучали.

— Джед, ты там? Помощь нужна?

Не дожидаясь ответа, Хейз поднялся на борт, посмотрел на разложенные в луче фонаря полуразобранные гранаты и покачал головой.

— Я могу что-нибудь делать, — неуверенно сказал он. — Только скажи, что именно.

— Ничего не трогай, — ровным голосом ответил Гедимин. — Иди домой.

Валентин сел, развернув кресло к сармату, и щёлкнул переключателем, добавив к фонарю пару бортовых ламп.

— Извини, что подставил, — он неловко усмехнулся. — Думал, всех тесков учат на пилотов. Забыл, что ты механик. Ну и Хиггинс тоже хорош! Тебя взяли в экипаж, и никто ничего не спросил. Ладно, теперь будем знать.

Гедимин слушал, досадливо щурясь, и радовался, что может смотреть на гранаты и не поднимать взгляд, — ему было не по себе. «Дело-то не в том, что я не пилот…» — он поморщился. «Мне бы самому понять, в чём там дело…»

— Меня не выгонят? — спросил он. Валентин фыркнул.

— Вместе со мной, Джед. Только вместе со мной. Не обращай ни на кого внимания. Завтра, увидишь, они всё забудут. Нам нужны бойцы, Джед. Видел, что за стеной? Мы и так еле держимся.

«Верно. И ещё две недели…» — сармат помянул про себя уран и торий. «Соображай быстрее, Гедимин. Там, где сходятся линии, были шахты „Лебинн“. Какая из них не затоплена?»

— Если гимы прорвут оборону, что будет? — спросил он, укладывая детали в корпус.

— Ничего хорошего, Джед, — отозвался Хейз, мигом помрачнев. — Уже прорывали. Неделю потом опознавали останки.

— Прошлые зимы были холодными? — спросил Гедимин. Человек несколько секунд молчал, прежде чем ответить:

— Как по мне, так да. Какой-то день было под сорок. Я заснял термометр — мои все на юге, там такого не видели.

«Достаточно холодно, чтобы проморозить шахты,» — кивнул собственным мыслям Гедимин. «И если гимы выживают, значит…»

— Кто-нибудь был в гнездовых шахтах? — спросил он, складывая гранаты в ящик. Валентин фыркнул.

— Ты что⁈ Никто даже не знает, где они. Тут всё изрыто старыми рудниками. Куда ни плюнь, попадёшь в шахту.

— «Лебинн», — задумчиво проговорил Гедимин, глядя на пилота. — Оттуда прилетают все стаи. Рудник «Лебинн».

Человек смотрел на него озадаченно, и видно было, что это слово ему ничего не говорит. Сармат досадливо сощурился. «Куда, омикрон меня сожги, они дели все карты⁈»

— Что вы вообще собираетесь делать? — спросил он, поднимаясь на ноги. — С гимами? Когда они доедят лес, станет намного хуже. Какой у вас план?

Валентин с невесёлой ухмылкой покачал головой и щёлкнул выключателем.

— Идём ко мне, Джед. Если завтра будет шум, я всем скажу, что тебя тут не было. Дот не злая, но когда её клинит…

Он тяжело вздохнул. Гедимин выбрался за ним из глайдера, вытирая руки обрывком ветоши. Выкидывать в урну он её не стал — прихватил с собой.

— План? Да откуда тут планы… — заговорил Хейз, когда ворота и их охранники остались позади. Гедимин, решивший, что «макака» давно забыла о его вопросах, даже вздрогнул от неожиданности.

— Зимой будет передышка, а весной я вернусь в ополчение, — продолжал пилот. — Как и в том году. Город даст немного нам на оружие и керосин. Больше у них нет. Федералы… Те, кто тут, рады бы помочь, да нечем. Те, кто в Чикаго, — им не до нас.

Гедимин мигнул.

— Надо взорвать гнёзда, — сказал он. — Там где-то тёплое укрытие. Пока оно есть, никакая зима вас не спасёт. Их будет больше с каждой весной.

Хейз уныло кивнул.

— Я же не дурак, Джед. Это всем понятно. Мы с Хиггинсом уже писали в Чикаго. И в Совбез тоже. Никто не полезет в наши шахты. И никто не возьмётся бомбить все рудники. Да и бомб таких тут нет.

Гедимин задумчиво сощурился, вспоминая всё, что слышал о проекте «Заражение» и читал о его последствиях. «За бомбой дело не встанет. Мне бы добраться до рудников… и заодно определиться с целью. Одна из шахт „Лебинна“… возможно, „Лебинн-семь“? Подпольный клонарий… Иджес вывозил для него ЛИЭГи. Если они ещё работают, а насосы не засорились…»

— Стой! — крикнул ему вслед Валентин, остановившись у закрытых ворот барака. — Я тут живу. Видишь — там совсем другие дома?

«У нас надёжные насосы. С чего бы им засориться?» — Гедимин, молча кивнув, вошёл в барак. Хейз ещё что-то говорил — он вообще много говорил, даже больше, чем в прошлый раз — но сармат не слышал. Все мысли крутились вокруг подземного клонария в одной из шахт «Лебинна».

Через несколько минут человек замолчал, тихо подсунул сармату под локоть открытую коробку с горячей лазаньей и куда-то исчез. Некоторое время спустя Гедимин поднял взгляд от чертежа и обнаружил, что Валентин сидит на верстаке и внимательно смотрит на исчирканные листы.

— Не знаю, что это, но тебя оно всерьёз заело, — заметил он. Гедимин кивнул.

— Я знаю, где гнездовая шахта, — сказал он. — Почти наверняка. Осталось проверить.

Валентин неуверенно усмехнулся.

— Если так, то ты настоящий профессор… Проверить? Эй, ты о чём?

— Далеко от города, — Гедимин едва слышал его, погружённый в собственные мысли. — Двадцать восемь километров к северо-востоку. Ночью быстро идти не получится. Наверное, не успею.

— Эй! — громко сказал Хейз, хлопнув ладонью по его броне. — Я только что слышал, что ты пешком уходишь в гнездо гимов. Мне послышалось?

Гедимин озадаченно мигнул — он успел забыть о существовании пилота и не очень понимал, какое ему дело до планов сармата.

— Просто скажи — да или нет, — глаза человека расширились и странно заблестели. — Да или нет?

— Да, иду, — сармат поморщился и ткнул пальцем в схождение всех линий на чертежах. — Это здесь. Там был клонарий. Тепло и сухо в любую зиму. Других нет. Были бы — я бы заметил. Все стаи летят оттуда. Если шахту взорвать…

Хейз ударил ладонью о ладонь с неожиданно громким звуком, и Гедимин настороженно сощурился.

— Наконец-то я слышу что-то здравое! — пилот хлопнул сармата по плечу и подул на ушибленную руку, но его ухмылка не исчезла с лица даже от боли. — Тут все геройски жгут кузнечиков. Или очень заняты охраной шахт. Но только ты предложил что-то дельное. Взорвать гнездо к чертям собачьим! Я с тобой, теск. Дело за динамитом.

Сармат поморщился.

— Динамит бесполезен. Я… — он прикусил язык, сообразив, что слишком много болтает. — Нужно попасть на рудники. Верхние шахты… Десять часов только на дорогу. Опять не срастается…

Хейз постучал по его броне — осторожно, но настойчиво.

— Джед! Ты забыл, что я в твоём экипаже? — он спрыгнул с верстака и протянул руку к накрытому кожухом «Раптору». — Десять часов? Он долетит за десять минут.

Сармат изумлённо замигал, вглядываясь в лицо «макаки». Хейз не шутил, и его глаза горели знакомым огнём — Гедимин видел такое сотни раз, но никогда — у человека.

— Ты — мне — поможешь? — очень осторожно спросил он. В мозгу уже щёлкало, мысли так и мелькали, — без плана, даже с воздушной поддержкой, соваться в шахты не следовало. Гедимин сам не заметил, как включил «Раптор» во все планы, и опомнился, только услышав голос Хейза.

— Ну ясное дело, помогу. Стал бы я просто так болтать? — он дёрнул за рычаг, и кожух взлетел к потолку, а обшивка «Раптора» тускло заблестела в свете ламп. — Тут, сзади, полно места. Если надо, сядем на любой кочке. Нет только огнемётов, но это поправимо, — Хиггинс даже не спросит, зачем они мне.

Гедимин растерянно замигал, мотнул головой, остановив мелькающие мысли, и прошёл вдоль борта истребителя, приглядываясь к механизмам.

— Ну что с огнемётами? — нетерпеливо спросил Хейз. — И когда вылет?

Сармат снова мигнул и досадливо сощурился — веки хотелось прижать пальцами, чтобы не дёргались, когда не надо.

— Это очень опасно, — сказал он. — Для таких, как ты. На меня гимы не реагируют…

Хейз усмехнулся.

— А ты за них не ручайся, — посоветовал он без тени обиды. — Вчера не реагировали, а завтра опомнятся. Пилотом быть вообще опасно, механик. Но ты вроде как знаешь, что делаешь? Ну, так когда вылет?

Гедимин смерил его задумчивым взглядом.

— Завтра вечером, в десять.

14 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Полосы засохшей бурой слизи покрывали всю обшивку. Гедимин видел несколько пятен даже на десантных палубах — кто-то из насекомых прорвался внутрь, пока сармат отстреливался от тех, кто снаружи. Смахнув крупные ошмётки хитина, он отошёл от корабля, — никто из местных механиков в эти дни не мыл обшивку, и ему, как он решил, тоже не стоило.

— Джед, ты скоро? — нетерпеливо окликнул его Валентин. Он стоял у штаба ополчения рядом с двумя закрытыми контейнерами с маркировкой «огнеопасно» и еле слышно что-то насвистывал, скрывая волнение. Гедимин подобрал ящики, посмотрел на темнеющее небо и едва заметно ухмыльнулся. «Опять ты куда-то лезешь… уже не атомщик. Интересно будет проверить, что там с ирренцием в шахтах…»

— Мне дали разрешение, — вполголоса похвастался Валентин, выйдя за ворота. — Назвали идиотом, но дали.

Гедимин одобрительно хмыкнул.

— К десяти совсем стемнеет, — напомнил он, покосившись на светодиоды, вспыхивающие и гаснущие на его пути. — Сможешь вести «Раптор» в темноте?

Валентин хмыкнул.

— Истребители не водят на глаз. Дашь координаты — долетим, куда надо.

«Пойдём на ощупь, как на спрингере…» — сармату стало не по себе, и он опустил взгляд к наручному сигма-сканеру. «Так близко к планете — небезопасно. Буду сканировать всю дорогу…»

Пока пилот бегал наверх за кофе и очередной коробкой лазаньи (у него, и правда, был полный холодильник одинаковых контейнеров — купил где-то целый ящик), Гедимин снял кожух с «Раптора» и вскрыл обшивку, выискивая место для бортовых огнемётов. У оружия, притащенного Хейзом, были слишком короткие сопла; сармат думал, как удлинить их, но всё равно получалось, что вся обшивка будет закопчённой.

— Это на крайний случай, — услышал он голос Валентина, заглянувшего в открытый люк. — На самый крайний. Если не вспугнём гимов, то и не понадобится.

— Нечётное число, — слегка удивился Гедимин, установив предпоследний огнемёт. В бортах мест не осталось, но ещё один «ранец», пока неразобранный, лежал на верстаке.

— Для тебя, — пояснил Хейз. — Ты же спустишься, верно?

Сармат заглянул в последний ящик — там лежали два кислородных баллона. Он смущённо хмыкнул — о кислороде он совсем успел забыть, так прочно в голове сидело, что на Земле воздуха хватает на всех. «Урановые шахты, полные живых организмов, без вентиляции…» — он, благодарно кивнув пилоту, пристроил баллоны внутрь скафандра. «Хейз прав. Там респиратор лучше не открывать.»

Хейз занял место пилота, щёлкнул кнопкой, открывая ворота барака. Гедимин, в последний раз выглянув в передний иллюминатор, увидел яркую красную стрелу, перечеркнувшую шоссе, и две подсвеченные линии вдоль неё — предупреждение для мимопроезжающих.

— Никакого света за стеной, — повернулся к сармату пилот, держа в руке респиратор. Шлем он уже надел, но маску ещё не пристегнул. Гедимин увидел бластер на его поясе — без кобуры, на скобах, на одном предохранителе.

— Помню, — отозвался он. — Никакого света.

Взлетели быстро, почти вертикально — отрыв от земли начался сразу за воротами; скорее всего, они ещё закрывались, когда истребитель поднялся над новостройкой и, выписав круг над выключенными на ночь подъёмными кранами, развернулся к северу. Гедимин держался за скобы, стараясь не выпускать когти; левое плечо упиралось в левый борт, правое — в правый, спина — в переборку, за которой гудели двигатели. Уши заложило, и сармат судорожно сглотнул, — Хейзу зачем-то понадобилось резко нырнуть вниз.

— Гашу огни! — крикнул пилот, и за иллюминаторами сомкнулась чернота. Коммуникатор, потрещав, замолчал. Хейз чему-то усмехнулся и щёлкнул пальцем по экрану радара.

— В небе пусто, Джед. Я спущусь до пятисот.

Гедимин заглянул через его плечо в монитор — точка, отмеченная им самим на карте, призывно мигала, приближаясь с каждой секундой.

Он включил сигма-сканер, кое-как опустил руку, прижал ладонь к палубе и направил щупы веером вниз. На экране поплыли серые холмы, рассечённые оврагами, затопленные ямы, ещё не пересохшие ручьи, — рельеф гранитной плиты, ободранной догола и лишившейся остатков почвенного покрова. «Семь километров от города,» — сармат невольно вздрогнул. «Здесь никогда не вырастет лес.»

— К ночи хорошо так похолодало, — снова подал голос Валентин. — Гимы будут поспокойнее. Но сильно не надейся — они и в октябре летают.

«Девять километров,» — на экране сканера плыл всё тот же рельеф; его слегка разнообразили остатки недоеденной органики — пни, пятна лесной подстилки, чудом уцелевшие кустарники. Слева мелькнуло фонящее пятно — шальная ракета когда-то промахнулась мимо города или рудников и оставила радиоактивную плешь. Овраги стали глубже, скалы — выше, — тут гранит торчал из-под почвы и до того, как гимы свели лес. Сармат искал следы движения, но всё замерло — и земля, и небо.

— Ничего нет, — прошептал он, вспоминая, как эти места выглядели раньше — непролазная органика, куда не сунешься без проходчика, и где можно спрятать целый крейсер. — Ну, тем лучше…

Гимы выбирали органику какими-то неровными полосами — где-то остался один камень, где-то валялись недогрызенные стволы, и от расстояния до гнезда это не зависело. На недочищенных участках Гедимин настороженно вглядывался в экран сканера, но всё было тихо — ни одно насекомое не мелькнуло на радаре и не засветилось в сигма-волнах.

— На месте, — громко прошептал Хейз. — Делаю круг и снижаюсь. Куда тебя?

— На тот холм на востоке, — сказал сармат, протискиваясь к люку. — До десяти метров спустишься?

— Хоть до двух, — отозвался пилот, уводя истребитель вниз. — Уйду к востоку и буду тебя ждать. Один писк, помнишь? Жди на этом же холме, я его отметил.

Его голос едва заметно дрожал, как и пальцы на штурвале, и он быстро притронулся к клавише, сбрасывающей магнитный трос.

— На счёт «три», — прошептал он, рывком открывая люк. — Раз, два… Пошёл!

Гедимин слышал его затихающий крик, уже поднимаясь с гранитного валуна. «Раптор», едва не чиркнув по камню брюхом, уходил под крутым углом вверх, — сармат успел увидеть, как светятся в небе его сопла, прежде чем истребитель ушёл под маскировочное поле.

Несколько секунд Гедимин лежал, прижимаясь грудью к холодному граниту, и прислушивался к шелесту и треску, доносящемуся с запада. В трёх десятках метров от холма зияла основная шахта — широкий колодец, уходящий вертикально вниз. «Нижний штрек — тысяча сто,» — мелькнул в голове сармата обрывок полузабытой информации. «Верхний — семьсот, выше — скала.»

Шум не смолкал ни на секунду — шахта шипела, скрипела и скрежетала, и всё это не было похоже на размеренные звуки механизмов. Гедимин выглянул из укрытия. Глаза уже привыкли к скудному свету безлунного неба — он видел блеск оголённого камня и чуть более яркий — странной конструкции на краю чёрного провала. Это было многослойное сооружение неровной формы, что-то вроде сдвижной крышки из слипшихся вместе ошмётков фрила и деформированных металлических деталей. Оно прикрывало шахту наполовину и выглядело так, будто его можно двигать, но никаких тросов и блоков сармат не разглядел даже с помощью сканера.

Шахта, как и раньше, уходила вертикально вниз до горизонта «Альфа», но сейчас её ствол с четырёх сторон оброс какими-то перегородками. Кое-где они смыкались, оставляя между собой небольшие просветы, где-то бессмысленно торчали из стен. Их покрывал странный шевелящийся слой органики с небольшой примесью металла. Несколько секунд Гедимин смотрел на сканер в оцепенении — он уже знал, что это такое, но думать об этом было очень неприятно.

Обернув себя защитным полем, он выпрямился и вышел из укрытия. Снаружи гимов не было, но сармат подозревал, что они как-то сканируют окрестности. Под ногой что-то хрустнуло, и он замер, направив луч сканера вниз. Там тянулись линии своеобразной разметки — полурастворённый фрил, смешанный с какой-то органикой, ровные полосы, сходящиеся к шахте.

В свете звёзд над колодцем мелькнули разлапистые чёрные силуэты — «Шириной с „Раптор“,» — как успел подумать Гедимин, схватившийся за огнемёт. Тени скользнули над ним, сужая круги, и беззвучно нырнули обратно в шахту. Через несколько секунд сармат, сидящий за ближайшим гранитным валуном в стороне от «разметки», рискнул выглянуть, — рядом с шахтой никого не было, и ни громкость, ни тональность её «голоса» не поменялась. «Не увидели,» — подумал Гедимин, осторожно выбираясь из укрытия. «Ещё раз, но без глупостей…»

Стены гранитного колодца уходили вертикально вниз. Сканер выхватывал из темноты прилепленные к ним платформы. По ним, как по ступеням, можно было спуститься хоть к «Альфе», хоть к самому нижнему горизонту — Гедимин отследил их до упора. Последняя платформа — сплошная перегородка толщиной в два метра — нависала над затопленным штреком «Гамма». Проползая на когтях мимо и стараясь не прикасаться к сооружениям даже пальцем, сармат видел, как проплывают перед ним поблескивающие надкрылья и жвалы гимов. Существа сидели неподвижно, облепив каждую платформу сплошным слоем, и методично что-то пережёвывали — треск тысяч челюстей гулко отдавался в колодце.

Платформы располагались несимметрично — обойдя последнюю, Гедимин оказался перед входом в штрек «Альфа». Оттуда, как и отовсюду здесь, доносился треск и шелест, из туннеля торчали десятки шевелящихся усов. Сармат осторожно протянул руку со сканером к входу — на его движение не отреагировали, а на экране проступили внутренние очертания штрека. Там, где должны были стоять крепи, сейчас клонились друг к другу кривые колонны, собранные из металлических балок, облепленных фриловым раствором с примесью хитина. Там, где туннель расширялся, стояли перегородки из более тонкого слоя раствора, укреплённые изнутри огрызками металла. Строили это явно не люди и не сарматы, но какая-то логика в конструкциях прослеживалась.

«Сквозняк,» — сармат покосился на сканер — воздух внутри шахт непрерывно двигался, и что-то снизу подогревало его, обеспечивая даже здесь, на продуваемом проходе, восемь градусов Цельсия — на три выше, чем снаружи, над пустошью. «Сквозняк и тепло. И отсутствие воды… Да, очевидно, насосы ещё работают. „Гамма“ затоплена, сверху сухо.»

Он увеличил дальность до предела и сохранил заснятое — верхние штреки были ему неинтересны. Тепло шло снизу — в этом он был уверен даже без сканера.

Чем дальше он спускался, тем сложнее было огибать выступы на стенах. Через несколько метров он сдался и осторожно шагнул на слоистый край, придерживаясь рукой за камень. Странная конструкция захрустела под ногами, облепившие её насекомые зашевелились, разворачиваясь к источнику шума. Сармат спрыгнул вниз и, затормозив о стенку шахты, снова ступил на искусственную платформу, но уже десятью метрами ниже. Наверху было тихо — едва Гедимин сошёл с выступа, гимы забыли о нём.

«Тут что-то не так,» — думал он, подозрительно щурясь на экран сканера, — за слоями платформ, закрывающими остатки света, глаза стали окончательно бесполезны, и сармат только надеялся, что тусклое свечение прибора не спровоцирует насекомых. «Они должны меня чуять. Или ощущать вибрацию. Как-то же они ориентируются в шахтах?»

Он перебрался через несколько перегородок и изумлённо мигнул — снизу поднимался тусклый, но вполне видимый свет. Он просачивался через узкие проёмы между платформами, прикрывающими друг друга, но не до конца; чем дальше сармат спускался, тем преград становилось меньше, а свечение — ярче.

«Светильники клонария,» — узнал Гедимин по спектру — и замер на месте, уцепившись всеми когтями за скалу. «Значит, насекомые на горизонте „Бета“…»

Громкий шорох снизу подтвердил его мысли. Два десятка гимов непривычного вида — с огромными головами и мощными челюстями — переползали с места на место по освещённой платформе. Из-под их жвал вытекало что-то желтовато-серое; выплюнув порцию вещества, насекомые проползали по нему, оставляя за собой почти ровный слой. Несколько секунд Гедимин смотрел, как желтоватая жижа застывает, потом покосился на сканер и угрюмо сощурился. «Строительство. Они достраивают гнездо. Перерабатывают фрил и металл и строят эти… крышки. И как мне их обойти?»

Из штрека появилось ещё несколько гимов той же разновидности, и те, кто уже ползал по платформе, направились им навстречу. Пару раз коснувшись друг друга усиками, они уползли в освещённый туннель; те, кто пришёл на смену, распределились по платформе и продолжили работу. Гедимин следил за ними, угрюмо щурясь; прибор на его руке сканировал горизонт «Бета», и сармат мог, не двигаясь и не беспокоя насекомых, собирать информацию и ждать, когда сканер составит карту.

Этот штрек был застроен изнутри гораздо плотнее, чем верхний, но насекомым это не мешало — они непрерывно сновали из ответвления в ответвление, перетаскивая какие-то обломки и размазывая переработанный фрил. «Подготовка к зиме,» — беззвучно ухмыльнулся Гедимин, прикинув свойства получившегося материала. «Утепляются. А вот эти крышки — сдвижные.»

Там были даже блоки — сармат нашёл два под сводом туннеля; через них были перекинуты толстые тросы, протянутые внутри самых больших крышек. Их не крепили к скобам или петлям — они просто входили в структуру «крышки», без сканера Гедимин не мог даже отследить, где они заканчиваются. «Механизм,» — сармат болезненно сощурился; хотелось потереть ноющие рёбра, но мешала броня. «Кто из животных делает механизмы?»

Сканер еле слышно пискнул, сообщая о завершении работы. Сармат перевёл взгляд на него и беззвучно выругался. «Эти твари ничего не тронули. Клонарий — хоть сейчас запускай…»

ЛИЭГ, прикрытый ипроновыми щитами, по-прежнему стоял на «почётном месте» на расширении туннеля; оба трансформатора уцелели, и основные кабели — тоже. Насосную станцию облепили слоистыми загородками, и вокруг неё непрерывно копошились крупные гимы-солдаты, а между ней и остальными помещениями сновали мелкие особи с раздутыми выростами на брюшке. Одна из труб была надгрызена, под ней была вода, но далеко она не утекала — её выпивали до капли прямо под местом утечки. Гедимин нашёл вентиляционные шахты — в них прибавилось загородок, но оборудование не тронули, как будто гимы понимали, зачем оно нужно.

«И тепловые пластины…» — сармат болезненно поморщился — отчего-то смотреть на копошащуюся живую массу в шахте было очень неприятно. «Всё цело и работает. Может, они даже ремонтируют…»

Он скользнул равнодушным взглядом по огромным полостям над тёплыми участками, прикрытым сдвижными крышками и под самый свод наполненными округлыми предметами, оплетёнными мягким волокном. «Гнездовая шахта. Ничего неожиданного…»

Пропустив под собой гима-«строителя», он осторожно ступил на твёрдую поверхность и шагнул в туннель. Гимы, пробегающие мимо, замерли на месте, тревожно шевеля усиками. Они смотрели прямо на сармата и должны были его видеть, но почему-то ничего не делали. Гедимин сделал ещё один шаг — существа, застрекотав, подались в разные стороны. Стрёкот пронёсся по туннелю, с каждой секундой становясь громче, — сигнал передавали от ниши к нише. Сармат беззвучно выругался и подался назад, на ходу выламывая кусочек слоистой перегородки. «Образец,» — мелькнуло в голове, пока взгляд судорожно метался от стены к стене. «А здесь… можно… пролететь,» — мысль была неожиданной, но почему-то радующей.

Шум затих так же внезапно, как и начался. Гимы снова бежали по своим делам, не отвлекаясь на пришельца. Гедимин растерянно покачал головой. «Сюда бы нормального биолога,» — он досадливо сощурился и посмотрел на сканер. «Я ничего не знаю о насекомых. Я знаю, как всё это взорвать. Не так трудно, как мне казалось…»

Он достал из «кармана» ржавый болт, с удивлением посмотрел на него — он не помнил, как подобрал эту штуку, и что собирался с ней делать. «Как-то так…» — он приставил «жало» лучевого резака к слоистому фрилу. Покрытие резалось неожиданно легко — секунда, и под резаком испаряется материковая порода на десятисантиметровой глубине. Гедимин заглубился ещё на десяток сантиметров и, бросив в ямку болт, насыпал сверху обломков фрила и шмякнул защитное поле.

Что-то массивное толкнуло его в бок — с одной стороны, потом с другой. Сармат выпрямился и увидел, что со всех сторон окружён гимами. Это были не «строители», как он сначала подумал, — несколько мелких особей с длинными ветвящимися усиками и десяток «солдат».

Рефлексы сработали быстрее, чем мозг, — секунду спустя Гедимин уже висел, уцепившись когтями за потолок туннеля, и сжимал в свободной руке сопло огнемёта. Он готов был отстреливаться и прорываться к колодцу, но гимы уже забыли о нём. Усатые особи ощупывали вырытую им ямку и негромко стрекотали. Когда они расступились — секунды через три непрерывных «переговоров» — над углублением наклонился «солдат». Осколки фрила полетели во все стороны, затем гим развернулся, держа в челюстях болт, и зашевелил лапками, засыпая дыру в полу. Челюсти сжались чуть сильнее, и Гедимин услышал скрежет. Подбежавший фуражир схватил перекушенный болт и убежал обратно, за ним потянулись усатые особи, а к ямке уже приближался медлительный «строитель», на ходу пережёвывая фрил. «Tza hasesh», — беззвучно выдохнул Гедимин, убирая огнемёт и медленно отползая к выходу. «Защитное поле со всех сторон. И таймер. Никаких внешних сигналов, только таймер. И времени будет очень немного…»

Обратно он выбирался так быстро, как только мог, и прыгал с выступа на выступ, уже не опасаясь никого потревожить, — все, у кого были уши, уже знали, что он здесь, и все, кто хотел, давно могли подготовить ему встречу. Пока он поднимался, мимо промчалась стайка разведчиков, едва не задев его крыльями. «Штатный вылет,» — криво ухмыльнулся Гедимин, поняв, что эти гимы тоже его не замечают. «Надеюсь, на Хейза они так же не обратят внимания.»

На холме он залёг и прижал пальцем кнопку вызова на передатчике — один раз, как было условлено. Внутри черепа метались мысли; самым «крупным» был проект закладки мин — с каждым «виражом» внутри мозга он обрастал всё большим количеством деталей, и к моменту появления красноватой точки в небе Гедимин уже знал, что ему нужно.

«Раптор», на пять метров разминувшись с землёй, под крутым углом пошёл вверх. Магнитный трос, прилепившийся к спине, дёрнул Гедимина вслед за ним, — сармат еле успел перехватить его так, чтобы не повредить позвоночник. Через пару судорожных рывков его подтащило к люку, и он втиснулся внутрь. В ту же секунду люк закрылся.

— Псих! — восхищённо выдохнул пилот, поднимая кверху большой палец. — Знаешь, сколько времени прошло⁈ Я уже тебя не ждал…

— Вторая точка, — перебил его Гедимин, наклоняясь над картой. — Там сядешь. Топлива хватит?

— С запасом, — усмехнулся Валентин, осторожно наклоняя штурвал. — Сяду, значит? Не сожрут?

…Шахта «Лебинн-1» была ниже всех, в углублении гигантской гранитной плиты, — её и затопило первой, как только закончились работы, и отключились насосы. Гедимин помнил, как заходил туда ещё при закладке нелегальных клонариев — уже тогда верхние штреки были залиты по щиколотку, а нижние частично обрушились. Оставив истребитель на ближайшем холме и приказав Хейзу улетать при малейшей опасности, сармат несколько секунд прислушивался к шорохам, опасаясь услышать гул, треск и шелест обитаемого «муравейника». Вокруг было тихо, только где-то внизу капала вода. Гедимин направил сканер на широкий чёрный провал, наполовину прикрытый покорёженной металлической плитой (гимы надгрызли её с тонкого края, но утащить не смогли). Звуки доносились оттуда, но никакого движения сармат не заметил — гимам нечего было делать на затопленном руднике. Он и сам прошёл бы мимо, если бы не дозиметр, — тот показывал ровный сигма-фон со слабой примесью омикрон-квантов. Внизу лежал ирренций.

«Может, если по-хорошему попросить у „макак“…» — сармат осторожно переставлял руки, сползая на когтях всё ниже по стволу шахты, и не мог трясти головой, чтобы отделаться от нелепых мыслей. «Мне не дадут, ясно, но, может, Хейзу… если сказать, для чего надо… Hasu!»

Два пальца из четырёх соскользнули, и Гедимин проехал на тридцать метров вниз, прежде чем заякорился, и ещё почти минуту висел, пытаясь отдышаться. «Или пойти в гетто и взять ирренций там. У Маккензи, например. Всего-то пару килограммов. Или добраться до того ЛИЭГа в шахте… Hasu!»

Камешек, скатившийся с верхнего края колодца, упал в тёмную воду в десяти метрах под ступнями сармата. Он рискнул включить фонарь и увидел расходящиеся круги — за прошедшие годы шахта постепенно превратилась в «стометровое озеро». «Шестисотметровое,» — поправил себя Гедимин, осторожно заползая в полузатопленный штрек.

Вода здесь доходила ему до пояса, и каждый шаг давался с трудом. Он прошёл немного, цепляясь за выбоины в стенах и полу. Похоже, гимы добрались и сюда, — от крепи остались только углубления от выдранных костылей, кое-где блестели размытые полосы бурой слизи. Сармат покосился на дозиметр — прибор по-прежнему чувствовал рассеянное сигма-излучение и одиночные омикрон-кванты. Он ковырнул стену там, где разглядел мелкие чёрные вкрапления, и на секунду ощутил тонкие тёплые волоски, обвившие пальцы. Это определённо была галлюцинация — излучение было слишком слабым, чтобы подействовать на рецепторы — но Гедимин счёл это хорошим знаком. «Дальше идти незачем,» — включив лучевой резак, он осторожно извлёк из стены четыре блока руды. «Стрелка никуда не показывает. Какой тут процент ирренция?»

Анализатор несколько секунд отмалчивался, затем нехотя пискнул, — речь шла о сотых долях промилле. Гедимин досадливо сощурился на руду — при таком содержании вещества нужно было забить породой весь «Раптор», чтобы выделить хоть один грамм металла. Он покачал блок на ладони, думая, не зашвырнуть ли его в затопленный туннель, и снова почувствовал тепло — слабое, едва заметное дуновение, коснувшееся приоткрытых висков. «Вот что значит — выжженный мозг,» — поморщился Гедимин, убирая куски руды под броню. «Его послушать, так из этих камней получится бомба.»

Он криво ухмыльнулся и развернулся к выходу, подсвечивая дорогу наручным фонарём. По воде расходились круги от его движений… и ещё от чего-то, вяло шевелящегося в глубине. Сармат вздрогнул. «Пора выбираться. За двадцать лет тут много всякого намутировало…»

…Он долго возился в темноте, тщательно проверяя дозиметром каждый сантиметр брони и вытирая её досуха. Ветошь он сжёг — не хватало ещё притащить в дом Хейза радиоактивные тряпки. Недоумевающий пилот следил за ним с холма и через несколько минут начал сигналить фонариком — «Ты как?»

«Порядок,» — просигналил Гедимин в ответ и, вытерев руки, двинулся к «Раптору». «Что ж, попробуем сделать бомбу. Если взять достаточно обсидиана… М-да, видел бы меня сейчас Константин, назвал бы психом.»

— Ну что? Ну как? — Валентин, просидевший чуть ли не час в кабине истребителя, вертелся на месте, пытаясь поймать взгляд сармата. — Что-то есть?

— Есть, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь — ему хотелось обдумать детали, а не вдаваться в объяснения. — Теперь — на базу.

Коммуникатор пищал и скрипел всю дорогу от стены до времянки Хейза. Валентин ничего не отвечал, только хмыкал и усмехался.

— Так точно, сэр, — отозвался он наконец, ловко загнав истребитель в «ангар». — Так точно!

Когда Гедимин выбрался наружу, Хейз уже гремел чашками наверху, и по времянке разносился запах кофе. Сармат покосился на часы — до полуночи оставалось немного, и вроде как «макакам» в это время полагалось спать. В недоумении пожав плечами, он прошёл вдоль «Раптора», выискивая повреждения. Механизм не пострадал, как ни пытался Хейз разбить его о скалы.

— Теск, а теск? — Валентин, незаметно спустившись, уселся на верстак и поставил рядом с собой две огромные кружки. — Что там, внизу?

Гедимин, поводив пальцем по экрану передатчика, молча щёлкнул переключателем. Голограмма получилась на славу — прибор анализировал данные всю дорогу и свёл наконец их вместе, выдав трёхмерную карту «Лебинн-7» и растянув её до куба с метровым ребром. Некоторые объекты сармат успел даже подписать — например, ЛИЭГ; другие сам впервые рассмотрел — и вслед за Хейзом вполголоса выругался.

— Би-плазма, — выдохнул он, обводя пальцем продолговатые предметы, окружённые охраняемыми перегородками и сдвижными крышками. — Чаны-генераторы. Исправны и работают. Они даже субстрат загружают. Tzaat hasesh!

— Твою мать, — еле слышно прошептал Валентин; его глаза расширились и потемнели. — Твою-то мать… Это же целый город. Электростанция, тепловоды… У них там, небось, и водопровод проложен?

Гедимин указал на остатки насосной станции.

— Источник есть. Носят вручную, — он запнулся на последнем слове — всё-таки гимы держали воду не в руках, а во внутренних полостях тела. — Но когда-нибудь научатся…

Хейза передёрнуло.

— Электростанция… — пробормотал он, трогая пальцем трёхмерный ЛИЭГ. — Атомная? И работает? Да уж вижу, что да… Теск, а теск? А бомб ты у них не видел? А то, может, со дня на день…

Он, не закончив, выразительно хмыкнул. Весёлого было мало, но Гедимин с трудом удержался от усмешки.

— Это надо скачать, — деловито сказал Хейз, выгребая из карманов съёмные диски. — Куда тут втыкается?.. Всё это, всю твою карту. Пусть федералы посмотрят, что тут творится. Может, возьмутся за ум.

Гедимин невесело ухмыльнулся, но спорить не стал. «Если завтра-послезавтра шахту не разбомбят „макаки“, придётся работать мне. Незачем ждать, пока у гимов появятся свои бомбы.»

Валентин с пустой кружкой и включённым смартом ушёл наверх, по дороге разглядывая карту. Свет на нижнем ярусе погас, наверху зажглись неяркие светодиоды, — похоже, пилот не собирался спать. Гедимин, пожав плечами, собрал из подвернувшейся стеклянной пластины и защитного поля рабочий купол и засунул в него добытую руду. В свете ламп было видно, как блестят вкрапления урановой смолки, частично переродившейся в сингит.

«Может, этого и хватит,» — думал сармат, разглядывая обломки. «С десятком слоёв обсидиана… Кто знает, какая сейчас критическая масса? Я её давно не проверял.»

Он посмотрел на верхний ярус — там ещё горели светодиоды, и пощёлкивали клавиши смарта.

— Эй, — окликнул Гедимин пилота. — Можно, я возьму…

— Что хочешь, теск, — отозвался тот, не дослушав. — Для тебя — всё, что угодно.

Сармат смущённо хмыкнул и заглянул под верстак. «Обсидиан, изоляция, толчковый механизм… или химическая детонация? Лучше не надо, я сейчас с ходу не рассчитаю…»

Проволоки разного сечения у Хейза было в избытке; достаточно тугие пружины нашлись не сразу, и пришлось их сначала почистить. Но больше всего Гедимин удивился, откопав на дне пыльного контейнера чёрную глыбу размером с два кулака, стеклянисто поблескивающую на свету.

«Обсидиан?» — сармат посмотрел на анализатор. Найденная «стекляшка» состояла в основном из окислов кремния и алюминия с небольшой примесью разных металлов — в том числе и тория. Довольно хмыкнув, Гедимин положил обломок рядом с кусками руды и задумчиво сощурился. «Если попробовать так…»

Он уплотнил защитное поле до непрозрачности и поставил на непрерывную генерацию, заключив в купол вместе с камнями обе руки по локоть. «Сразу не взорвётся,» — подумал он, покосившись на верхний ярус, — сармату было не по себе. «Если что, успею разбить — на руках ипрон…»

Вытряхнув из головы назойливые воспоминания обо всех экспериментальных твэлах, которым ничем не помог этот ипрон, сармат задержал дыхание, отсчитал три секунды — и резким движением всунул кусок обсидиана между блоками руды.

Купол вспыхнул зеленью, на глазах обретая прозрачность, по пальцам хлестнуло жаром. Зажав «стекляшку» между двумя ладонями, сармат выдернул её из внезапно разгоревшегося «твэла» и беззвучно рассмеялся. Сердце билось часто-часто, по коже тёк жар, — на лбу даже выступили капли испарины. Отодвинув обсидиан на другой край верстака, сармат посмотрел на дозиметр. Даже если ему померещились зелёная вспышка и волна жара, прибор не был подвержен галлюцинациям — и он не подвёл, зафиксировав резкий всплеск омикрон-излучения. «Работает,» — сармат прижался разгорячённым лбом к прохладной выстилке скафандра и неуверенно усмехнулся. «И это с одной линзой. А если нарезать потоньше…»

15 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

С утра Гедимина разбудил звон кружек, плеск и бурление кипящей жидкости и свет, разом включившийся на всех этажах.

— Джед, давай поднимайся, — сказал Валентин. Он торопливо, обжигаясь, глотал кофе — уже вторую чашку — и его глаза с неестественно широкими зрачками казались совершенно чёрными и какими-то ошалелыми.

— Выйдем пораньше. Хочу до света перехватить коммандера. Показать ему твою карту. Он приходит рано, если повезёт, успеем потолковать.

Гедимин, отмахнувшись от предложенной кружки кофе, поднялся на ноги. Пока Валентин собирался, он успел выпить пару глотков чистой воды и стянуть со стола остатки какой-то пищи. Что это, он не понял, но желудок оно наполнило — хватит, чтобы дожить до обеда.

На улице было темно и прохладно, с неба не капало. Выйдя в переулок, Гедимин уловил ветер — тянуло с севера, а значит, погода меняться не собиралась. «Завтра-послезавтра надо выбраться в шахты,» — думал он, вместе с Хейзом плутая по району ангаров и времянок. «И покончить с бестолковой вознёй под городом. „Макаки“, очевидно, не справляются.»

Штаб был открыт, за распахнутой дверью горел свет, у входа несколько человек возилось с небольшими, но, по-видимому, тяжёлыми контейнерами. Проходя мимо, Гедимин услышал деловитый голос Люка Хиггинса, — командир отряда сегодня тоже пришёл раньше обычного.

— Коммандер Давид! — Валентин, высмотрев кого-то у штаба, быстро направился к нему. — Мы с Джедом были на разведке в шахте гимов…

Говорил в основном Хейз — Гедимин сказал только пару фраз о специализации у «саранчи» и показал обломок строительного материала. Командир ополчения молча забрал его вместе с диском Хейза, одобрительно хмыкнул и смерил сармата оценивающим взглядом.

— Значит, муравьи тебя так и не видят? Полезная особенность, рядовой Джед. Капитан Хиггинс! Я нашёл командира для вашего добивающего отряда.

Гедимин настороженно сощурился — название отряда не очень ему понравилось — зато Хиггинс широко ухмыльнулся и отсалютовал «коммандеру».

— Где они, кстати? — спросил тот. Хиггинс кивнул в сторону штаба.

— Примеряют пехотную броню, сэр.

— Похвальное рвение, — хмыкнул Давид. — Джед и Хейз в вашем распоряжении.

Он развернулся и быстро пошёл к терминалу космопорта. Гедимин покосился на Хейза — тот с ухмылкой показал ему большой палец.

— Забирай снаряжение, Джед, — сказал Люк Хиггинс, тронув носком сапога один из контейнеров. — Как раз успеешь проверить перед боем. Ты тратишь слишком много гранат, теск. Это не дело. Двух на стаю хватит с лихвой. Раньше мы и вовсе одной обходились.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Что, убивать гимов не надо? — уточнил он, пытаясь заглянуть человеку в глаза. Тот поморщился.

— У нас не бесконечные запасы. Учись экономии. Две гранаты — и вниз, добивать уцелевших. В твоём отряде двое бойцов — наши новички, Стэнли и Шаб. По реактивному ранцу на брата. Выполнили задачу — догнали корабль своим ходом. Всё понятно?

Сармат поддел крышку контейнера, заранее готовясь ко всему, — но реактивный ранец, к его большому удивлению, оказался исправным. Четверти часа до рассвета хватило, чтобы заправить его и закрепить на спине, потеснив баллоны ранцевого огнемёта. Из штаба доносился недовольный голос Хейза, так и не доказавшего Хиггинсу, что стрелок в кабине нужен ему постоянно. Когда небо над стеной начало светлеть, пилот вывалился из здания, сердито фыркнул и развёл руками.

— Добивающий отряд! Только-только нашли нормального стрелка…

«Не знаю, что там за отряд, но ранец мне пригодится,» — думал сармат, глядя на сигнальную разметку. Через пару минут она загорелась красным.

…Гедимин вывалился из люка, широко расставив конечности и всеми силами пытаясь замедлить полёт. Крылья послушно расправились, несколько секунд сопротивлялись ветру — и завернулись за спину, но до земли уже оставались считанные метры. Сармат приземлился мягко, прямо на копошащихся внизу гимов; насекомые местами обуглились, лишились крыльев и передних конечностей, но всё ещё куда-то лезли и даже пытались прыгнуть на низкопролетающий глайдер. Гедимин, раскидав их пинками, расчистил себе пятачок, встал и огляделся. Гимов он не интересовал — они обползали его или перепрыгивали, удерживая дистанцию в полметра, но вплотную не подходили. Сверху, в центре наполовину уничтоженной стаи, кружил глайдер, извергая огонь с двух бортов; на пустошь сыпались куски обугленного хитина и живые насекомые.

Гедимин поднялся на бугорок, снова осмотрелся — и помянул про себя спаривание «макак». Снизу казалось, что гимы хаотично копошатся, но насекомые уже опомнились — и строились в колонну, медленно, но верно уползающую на юг, к городу. Холмик, на котором стоял сармат, они аккуратно огибали, как будто там было что-то несъедобное и при этом опасное.

«Да чтоб их всех…» — Гедимин скатился с бугорка, длинным прыжком огибая стаю и заходя с фланга.

— Назад! — крикнул он, хватаясь за огнемёт. Сверху посыпался град горелого хитина — глайдер снова пронёсся над головой сармата, добивая остатки летающей стаи. Колонна гимов ускорилась — некоторые уже опомнились и пошли длинными прыжками, остальные пока ползли. «Не вышло,» — подумал сармат, врезаясь в строй и включая огнемёт.

Огонь насекомые заметили, но напасть так и не пытались — только прыснули в разные стороны. Кто-то загорелся и через несколько секунд упал и замер, кто-то бежал дальше на юг, не обращая внимания на горящие надкрылья. Стая не останавливалась.

Сверху послышался свист, звук расправляющихся крыльев и ругань на два голоса. Колонна гимов дрогнула — и, моментально развернувшись, полукольцом окружила небольшую возвышенность. Там возились, пытаясь сбросить крылья и достать распылители, двое в пехотной броне. Гедимин швырнул в них шар защитного поля, и вовремя — насекомые уже пошли в атаку.

Через несколько секунд один из бойцов освоился с огнемётом. Второй так и возился с покорёженными крыльями, широко открывая рот и тараща глаза. Гедимин покосился на него с недоумением и тут же забыл о «макаке» — вокруг кишели насекомые. Холмик с «мартышками» притягивал их, как магнит — железные опилки. И колонна, бегущая на юг, и остатки летающей стаи, — все собрались к возвышенности и лезли на неё, кто ползком, кто вприпрыжку. Защитное поле трепыхалось под ударами, люди под ним шарахались, прижимаясь друг к другу, но деться им было некуда. Один время от времени вспоминал про огнемёт, второй пытался заехать кулаком в подворачивающиеся жвалы, и поле дрожало ещё сильнее. Гедимин кружил у холма, спокойно перешагивая через насекомых — они его не замечали, даже когда он жёг их в упор и забрасывал горящие останки в гущу стаи. «Какие полезные „мартышки“,» — хмыкнул сармат, заходя на четвёртый круг, — всё шло к тому, что отряд гимов так и погибнет под холмом, не пытаясь ни сопротивляться, ни бежать.

От стаи уже оставалось десятков пять особей, и Гедимин подошёл к куполу почти вплотную, — отпускать существ, настолько жадных до человечины, обратно в пустошь — и дальше к городу — ему не хотелось. Жидкость, загораясь на лету, ударила из сопла — и порыв ветра швырнул её на защитное поле. Оно погасло мгновенно — Гедимин только и успел развернуть распылитель в землю, чтобы не сжечь своих «мартышек». Когда он выключил огнемёт и метнулся к холму, людей уже не было видно — только шевелящаяся, хрустящая и стрекочущая масса, под которой что-то вяло подёргивалось.

Сармат расшвыривал насекомых руками, не решаясь взяться за огнемёт. Секунду спустя они его заметили и шарахнулись в стороны. На расчищенном холме лежали, прикрывая головы и сдавленно ругаясь, двое в пехотной броне, исцарапанной и местами погрызенной. Гедимин огляделся — пока что страх перед ним пересиливал голод, но уходить гимы не собирались. «Чуют „макак“, скоро нападут…» — сармат, сердито щурясь, наклонился над лежащими.

— Вставай! — одного он дёрнул кверху за руку, второго аккуратно пнул по голени. — Живо! Твари здесь!

Люди поднялись на ноги на удивление резво, завертели головами — и бросились в разные стороны. Гедимин успел схватить их за что придётся; гимы под холмом разочарованно застрекотали. Четыре особи повисли на ногах людей, вцепившись жвалами, и убежать не успели — двоих раздавил сармат, двоих сжёг опомнившийся огнемётчик.

— От меня не отходить! — велел Гедимин, поднимая оружие — гимов осталось немного, но надо было добить всех. — Они лезут к вам, отойдёте — сожрут!

Сбоку послышалось шипение распыляемого напалма — опомнившийся боец расстреливал в упор рвущихся к нему гимов. Гедимин направил огнемёт на тех, кто зашёл с другой стороны, — и еле успел схватить убегающую «макаку».

— Стоять! — рявкнул он, пинком отшвырнув гима-солдата — тот уже выдрал небольшую часть брони с ноги бойца и потянулся к его шее.

— Да пошёл ты, слизь! — донеслось из-под шлема. — Шаб, бежим! Пусть он сам тут…

Гим-солдат, прыгнувший к холму, взорвался на лету, забрызгав всех бурой жижей. В грудь сармату ударил крупный хитиновый осколок, оцарапав броню.

— На борт! — донёсся сверху рёв Хиггинса. Гедимин, ударив кулаком по нагрудному пульту, ухватил обоих «напарников» за лямки ранцев. В ту же секунду его оторвало от земли и бросило вертикально вверх.

Мимо корабля он пролетел, слишком поздно вспомнив, что реактивный ранец — не «лучевое крыло», и для управления им нужна свободная рука. Глайдер мчался за ним, аккуратно подставляя борт с открытым люком. Гедимин качнулся в воздухе — и влетел внутрь, на лету роняя «макак». Люк захлопнулся. Сармат прокатился по палубе и остановился, врезавшись в переборку.

— Так держать, Джед! — заорал Хиггинс. — Стэнли? Шаб? Отчитаться об операции!

Гедимин поднялся с палубы. Глайдер летел, но относительно плавно, — похоже, со стаей было покончено, и Хейз развернул корабль к городу. Двое в погрызенной броне сидели у закрытого люка. Один молча разглядывал повреждения, второй непрерывно говорил, но смысла сармат не улавливал, — из респиратора доносились повторяющиеся ругательства. Остальные огнемётчики молчали.

… — Да чёрта с два! — Стэнли уже выбрался из глайдера, и шум двигателей больше не заглушал его слова. — Я никуда не пойду с этим грёбаным теском! И я не дам делать из меня приманку для этих грёбаных тварей! Шаб, ты где? Вали отсюда, пока не поздно! Кто как, а я сваливаю, — а про теска сообщу полиции!

Гедимин растерянно мигнул. Двое из отряда Хиггинса стояли рядом со Стэнли, одобрительно кивая. Третий — самка-биолог — открывала рот, порываясь что-то сказать, но Стэнли говорил слишком быстро, не давая вставить ни слова. Хейз, пробравшись к Гедимину, жестами показал, что все идиоты, и протянул ему открытую банку колы. Сармат машинально отхлебнул — пить не хотелось. Под рёбрами неприятно ныло, к горлу подкатывал комок, — похоже, утренняя «мартышечья» еда просилась наружу.

— Молчать! — рявкнул, потеряв терпение, Хиггинс. — Стэнли! Сдай броню — и вали, но быстро. Шаб! Ранен?

— Н-нет, сэр, — голос новобранца слегка дрожал. — А м-можно без теска?

Незаметно подошедший коммандер Давид коротко хохотнул.

— Хорошо сработано, Джед! Не падайте духом, рядовой Шаб, — первый бой вы выдержали.

Человек оглянулся на Гедимина и, заметно побледнев, мотнул головой.

— Я… н-нет, сэр. Только не с ним. Я м-могу стрелять с борта…

— Если я пойду вниз один, насекомые уйдут в город, — сердито сощурился Гедимин. — Нужен привлекающий объект…

Несколько бойцов, прислушивающихся к разговору, громко фыркнули.

— Приманка для гимов, — сказала самка-биолог, и её лицо перекосилось. — Как и было сказано. Коммандер Давид, сэр… Можно убрать этого теска из отряда? Он общественно опасен.

— Опасен⁈ Да он полный псих! — заговорили, перебивая друг друга, ещё двое бойцов. — Почему он вообще здесь? Полиция его видела? Коммандер, сэр, где вы его взяли? А если он захочет…

Хейз, крепко взяв Гедимина за руку, потянул его к приоткрытой двери штаба. Туда никто не шёл, — все так и стояли в пехотной броне перед глайдером, наседая с разных сторон на Давида. Когда дверь закрылась, и их голоса стихли, сармат облегчённо вздохнул.

— Чего они? — растерянно спросил он у Хейза. — Я не понял…

— Да идиоты, — отмахнулся пилот. — Лучше слушай меня. Коммандер очень доволен. Он говорил с федералами о твоей карте. Нам обоим обещали дать по двести койнов. И дадут, не сомневайся, — коммандер Давид своего добьётся.

Гедимин досадливо сощурился — эта информация ему понравилась, но услышать он ожидал другое.

— Что будут делать федералы? — спросил он. — Шахту надо взрывать, иначе эту колонию не уничтожишь.

Хейз развёл руками.

— У вас, тесков, наверное, быстрее всё делается. Надо бомбить — взяли бомбу и скинули. А у нас… Это нужен ядерный заряд. А после войны… в общем, нужно говорить с Чикаго.

— Сколько это по времени? — спросил Гедимин, думая о двух зарядах, оставленных на верстаке Хейза. — Сутки? Двое?

Тот невесело усмехнулся.

— Может, к ноябрю соберутся. Но скорее к весне. Обгоним их, а? Как там твоя бомба?

Гедимин покосился на дверь — за ней стало подозрительно тихо.

— Джед? — Люк Хиггинс заглянул в штаб и довольно ухмыльнулся. — Эти болваны успели тебя потерять. Смотри, мы кое-что придумали. Вот эта палка…

Он положил на стол длинный штырь с привязанными к нему носками. Их там было шесть пар, разных размеров и цвета.

— Собрали по всему отряду, — коротко хохотнул Хиггинс. — Если это не пахнет человечиной, то я уж не знаю! Сунешь это гимам в жвалы. Они соберутся, а ты их расстреляешь. Ну их к дьяволу, этих новобранцев! Чего он за стеной-то ждал, — чая с блинчиками⁈

Хейз ухмыльнулся.

— Толково придумано, Люк. Если твари идут на запах… Подожди, я ещё свои носки сниму. Знал бы — вчера не менял бы!

… — Всё-таки чего-то им не хватает, — задумчиво говорил Валентин, отходя от космопорта в затемнённый переулок. — Запах запахом, а… Можно ещё трусы повесить. Гимы — они же всё тело чуют, а не только ноги. Если бы нашли другого пилота, я бы сам с тобой пошёл. Я — не какой-нибудь Стэнли!

Сармат молча слушал, думая о своём. «Чем отвлечь гимов от моих зарядов?» — он досадливо щурился, вспоминая, как быстро насекомые обнаружили закопанный болт — а ведь он даже не «фонил»… «Думал сделать вылазку ночью. Не выйдет. Надо днём, пока в шахтах пусто. И бурить сверху, с „Альфы“. Там фуражиры и солдаты, они должны на день уходить. Рабочих там почти нет…»

— Завтра с первой высадки меня не жди, — сказал он, перебив Хейза на полуслове. — Пойду на север. После взрыва гимы могут атаковать город — предупреди все экипажи и стену, пусть будут готовы.

— Чего? — Валентин, остановившись у самых ворот барака, удивлённо посмотрел на него. — Пешком пойдёшь, что ли? Ерунда, Джед. У нас же есть «Раптор». Выберемся вместе ночью. Я видел твою карту — там «Раптор» свободно пройдёт.

Гедимин изумлённо мигнул.

— В туннелях? — он сузил глаза и резко качнул головой. — Очень опасно. Тебя-то они заметят…

Хейз, закрывая за собой ворота, оглянулся на сармата и весело фыркнул.

— На то и расчёт! Я отвлеку их. Ты же говорил — они вытащат мину, если увидят. Пока я их отвлекаю, им будет не до мин.

Гедимин недоверчиво посмотрел на него, но пилот уже не обращал внимания на его многозначительные взгляды — он поднялся на второй ярус и щёлкал там переключателями, разогревая воду.

— Очень опасно, — вполголоса повторил сармат, задумчиво рассматривая «Раптор». С прошлого вылета огнемёты из бортовых гнёзд так и не вынули, — истребитель был готов к бою с гимами. Гедимин вспомнил ширококрылых разведчиков, спокойно маневрирующих между перегородками внутри шахты, — похоже, Валентин был прав…

— Это твоя бомба? — Хейз, поставив две кружки на верстак, с любопытством смотрел на непрозрачное защитное поле. — Не очень большая, верно? Ей хватит мощности? Там же, в шахтах, всё очень прочное…

Гедимин покачал головой.

— Есть слабые места. Их два. Для двух зарядов, — он провёл пальцами по защитному куполу, убирая верхний слой. Теперь было видно, что на верстаке лежат четыре предмета — ирренциевые «ядра» из тонких пластов плотной руды, вложенные в ребристый каркас, и обсидиановые «гребни» похожей формы. Поодаль, в коробке, остались разобранные взрыватели — сейчас они выглядели как набор пружин и тонких проволочек.

— А, вот они какие, — Хейз подошёл к прозрачному куполу. Гедимин выставил руку, не позволяя ему прикоснуться к преграде.

— Осторожно. Это ирренций.

— Чёрт! — Валентин вскинул голову и смерил сармата растерянным взглядом. — Ирренций⁈

Сармат едва заметно ухмыльнулся. «Надо перед взрывом сделать экран поплотнее,» — думал он. «Чем дольше будет идти реакция, тем сильнее рванёт. Видел бы Линкен, как теперь легко сделать бомбу…»

— Ирренций, — повторил Валентин, разглядывая разобранные заряды. — Значит, наружу нас выкинет ядерный гриб? Пойду проверю «сивертсены» — если не выдержат, будет худо…

Гедимин одобрительно кивнул и, дождавшись, когда пилот скроется за «Раптором», склонился над зарядами. Взяв крайний лист обсидиана, он осторожно вдвинул его в соответствующий проём между пластинами руды. Тёплые волокна пощекотали пальцы, защитный купол мигнул зеленью. Сармат подвигал лист вверх и вниз, проверяя, насколько легко он входит, и увеличил проём на один миллиметр.

За спиной что-то взвыло, пару раз пронзительно взвизгнуло и замолкло. Гедимин развернулся, вскидывая руку с генератором защитного поля, и увидел, как Хейз выглядывает из-за фюзеляжа и стряхивает с респиратора сажу.

— Не нравится мне этот движок, — сказал он, нервно усмехаясь. — Ладно, ещё раз…

— Стой! — Гедимин прыжком обогнул «Раптор» и поймал пилота за плечо. — Отойди, я сам.

«Чего тут наковыряла эта „мартышка“? Вчера же всё было в порядке…» — он осторожно просунул руку в проём между пластинами обшивки и посветил фонариком. Из-за «Раптора» донёсся негромкий звук — кто-то опустил на верстак набор стеклянных пластин и удивлённо хмыкнул.

«Hasu!» — Гедимин одним прыжком перемахнул через истребитель и приземлился почти вплотную к Валентину. Тот стоял над ирренциевыми зарядами, не прикрытыми уже ничем, и держал в руках кусок руды, глядя на него с непонятной ухмылкой.

— Hasu! — сармат схватил его за руку, выдернул камень и бросил на верстак, прихлопнув сверху защитным куполом. «Бесполезно,» — мелькнуло в мозгу, и Гедимин болезненно сощурился. «Если уже потрогал… И где искать флоний⁈»

Он развернулся к человеку, готовясь увидеть пятна ожогов на руках, кровавые сопли и судороги. Валентин, совершенно невредимый, изумлённо глазел на сармата — и очень проворно отскочил, когда тот развернулся.

— Где тут мея? — выдохнул Гедимин, пристально глядя на ладони пилота — красная сыпь уже должна была проступить на коже, даже если внутренние органы ещё работали. — Смывай пыль — и живо в госпиталь! Если ввести флоний, ещё выживешь…

Валентин странно ухмыльнулся и отступил ещё на шаг — теперь между ним и сарматом был угол верстака, и схватить его за плечо никак не получалось.

— Так ты это всерьёз… — протянул он, глядя на сармата со странной смесью испуга и жалости. — Про ирренций и это всё… Я видел — там просто камни, но думал — шутка… А ты… Эй, Джед, слушай меня! Там просто камни. Нет никакого ирренция! Видишь?

Он протянул сармату руки ладонями вверх, и тот изумлённо мигнул — никаких следов омикрон-поражения на тонкой коже не было. «Будто это что-то значит…» — он резко взмахнул рукой, почти ухватил человека за запястье, но тот проворно отпрянул в сторону. «Слишком быстрый для облучённого,» — мелькнуло в мозгу, и сармат нелепо ухмыльнулся. «Не пострадал? Дуракам везёт…»

— В госпиталь беги, — буркнул он, растерянно глядя на человека. Тот мигал часто, как и полагалось существу с таким устройством глаза, но жидкость не вытекала, и края век не краснели, — никаких признаков ожога, даже на такой чувствительной области. «Точно, дуракам везёт… На кой астероид он туда влез⁈»

— Тихо, Джед, тихо, — Валентин, нервно ухмыляясь, обошёл сармата по кругу и приблизился к защитному куполу. — Я ещё вчера удивился — видно же, что это простой гранит. Но думал — мало ли, я не геолог… А с тобой вот что… Ты успокойся, ладно? От таких дел любой сдвинется. Вот, смотри…

Он небрежно ткнул в купол пальцами, почти растворив его. Гедимин вздрогнул, быстро двинулся к нему, готовясь отшвырнуть человека, если тот снова влезет под облучение.

— Видишь? — Валентин хлопнул ладонью по куполу. — Ничего не светится. Излучения нет, понимаешь? И ирренция там нет. Просто камень, гранит. Понимаешь?

Он заглянул сармату в глаза с непонятной надеждой. Тот растерянно мигнул.

— Это ирренциевая руда, — медленно проговорил он, вспоминая тёплые волоски на пальцах и висках. — С хорошим процентом металла. Не знаю, как тебя не обожгло, — но ты шёл бы в госпиталь. Зачем ты сюда полез?

Валентин покачал головой.

— Там нет никакого металла. Джед, у тебя же анализаторы! Возьми и сам проверь. Эта штука «чистая». Разбери её, а? Ты же не думаешь с ней лезть в шахты… правда, не думаешь? Ты знаешь, что это никакая не бомба? Джед? Чёрт! Ты меня слышишь⁈

«Всё-таки схватил дозу,» — думал Гедимин, растерянно глядя на пилота. «Только не омикрон, а сигму. Прижгло мозг. Повезло ему, хоть не подохнет…»

— Иди наверх, — велел он. — Если завтра станет хуже, поедешь в госпиталь. Руда излучает «сигму», это не так опасно. Тебе повезло. Но больше её не трогай.

Он подошёл к наполовину вскрытому куполу и взял в руки заряды — калибровку надо было закончить. Валентин стоял у верстака и шумно дышал. Сармату было не по себе. «Грёбаная сигма! Ещё психа под боком мне не хватало… Вот и слетали в шахты…» — он досадливо сощурился.

— Джед, а Джед? — осторожно окликнул его Хейз. — Что ты делаешь?

— Нужно, чтобы все пластины опустились одновременно, — отозвался сармат. — Тогда излучение будет сильнее. Реакция… Надо разжечь реакцию. Тогда будет взрыв…

— Джед, — Хейз тяжело вздохнул. — Она не взорвётся, ты понимаешь? Эта штука никогда не взорвётся.

— Взорвётся, — Гедимин смотрел только на камни под рукой. «Где в этом городе госпиталь? Видел же карту…»

— Не взорвётся! — Валентин ударил ладонью по верстаку. — Джед, ты меня слышишь? Там нечему взрываться!

— Взорвётся, — повторил сармат, угрюмо щурясь. «Взрыватели установлю на месте. Это нельзя оставлять на виду. С Хейзом что-то неладно.»

Он собрал пластины руды, обсидиан и фрагменты корпуса и осторожно разложил их по «карманам» скафандра — между слоями ипрона, чтобы самому не облучиться. Валентин молча смотрел на него и болезненно морщился.

— Куда ты с этим, Джед?

— В шахты, — буркнул сармат. «Отправлюсь один. С ним совсем плохо. Завтра с утра пойду в медчасть, — в порту должна быть, может, у них есть флоний.»

— Не надо, а? — жалобно попросил Хейз. — Не ходи с этим в шахты. Сдохнешь же на ровном месте!

Гедимин качнул головой.

— Надо взорвать колонию. Чем быстрее, тем лучше.

Он обошёл пилота и двинулся вверх по лестнице. Голова гудела, что-то под рёбрами неприятно сжималось. «Что он там несёт про обычные камни? Я же чувствую излучение…»

— Ты ничего не взорвёшь. Тебе нечем, — Валентин остановился у матраса, на который опустился сармат, и судорожно вздохнул. — Не ходи. Тебе туда нельзя. Мы придумаем, что делать. Только не лазь никуда, ладно? Чёрт! Куда я раньше-то смотрел⁈

16 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Ополченцы собрались у штаба ещё затемно. Некоторые уже надели броню, остальные набились в помещение и поспешно одевались. Гедимин, присев у стены, проверял реактивный ранец. «Включать на пару секунд, двигаться прыжками. В долгом полёте опять начнутся сбои,» — думал он. Под бронёй лежали разобранные бомбы, и сармату мерещилось исходящее от них тепло. Взрыватели он проверил, пока Хейз спал, — ничего сложного в них не было, труднее всего было соорудить «таймер» из тонких проволочек. Все они должны были порваться вовремя, ни минутой раньше и ни минутой позже… и как-то выдержать натиск гимов, если насекомые пробьются под защитное поле и вскроют корпус.

— Трус⁈ — донёсся из штаба чей-то возмущённый возглас. — Мы каждый день дерёмся с двухметровой саранчой! Но рехнувшийся теск в отряде — это уже слишком! Ничего не говори, Хейз, мы все уже всё слышали. Ты такой же псих, если ему веришь!

Гедимин поморщился. «Взорвать колонию — и в ядерный могильник всех „макак“,» — подумал он, поднимаясь на ноги.

Взвыла сирена, и сармат бросился к кораблю. На ходу он дёрнул рычаг, открывая люки для десантников, и втиснулся на привычное место.

— «Ги Лалиберте»! — донёсся из коммутатора громкий голос коммандера. — Семьсот норд-норд!

«Слишком близко,» — подумал сармат. «Выждать хотя бы два километра…»

…Он влетел прямо в открытый люк и перекатился по палубе, стараясь не выпускать когти. Над головой недовольно заворчали огнемётчики, но люк уже захлопнулся, а корабль развернулся к югу.

— Приём! — разнеслось по глайдеру, и все мигом замолчали. — «Ги Лалиберте»! Три пятьсот норд-норд! Спасайте дрон оповещения!

Гедимин, проехавшись на боку по качающейся палубе, подтянулся и сел к рычагам. Корабль уже развернулся и набирал скорость. Позади бессильно ругались огнемётчики, заменяя почти пустые баллоны. «Три пятьсот,» — щёлкало в мозгу сармата. «Пора уходить.»

— Дрон пропал! — крикнул пилот командиру.

— Вижу, — отозвался тот. — Вперёд!

Он схватил огнемёт и кинулся к пустому месту на десантной палубе. Гедимин тронул тугие ремни на груди и, расстегнув один из карабинов, бросил ненужный ранец под кресло.

— Вижу дрон! — крикнул Хейз. — Твою мать!

Летучая стая гимов сбилась в огромный шар, из которого доносился оглушительный скрежет и визг. Иногда наружу вырывались фуражиры с какими-то обломками в челюстях и тонкой цепочкой тянулись к северу. Гедимин дал сдвоенный залп по шару и, не глядя на пылающее облако, толкнул крышку люка.

— Меня не ждать!

Хейз резко дёрнул штурвал, и сармат, не удержавшись, упал на палубу.

— Джед, не смей, сожрут!

«Hasu!» — потрясённо выдохнул Гедимин, цепляясь за край проёма, — глайдер так болтало, что на ноги было не встать. «Он опять⁈»

— Стой! — крикнул Валентин, разворачиваясь к нему; он придерживал штурвал одной рукой, и глайдер нарезал круги, поливая шарообразную стаю огнём. — Где мозги⁈ Я же ска… Стой, слизь!!!

Гедимин уже высунулся из люка — пока шар был с другой стороны, пора было прыгать, — но руки дрогнули. Грудь сдавило так, что он еле мог вдохнуть. «Слизь,» — повторил он про себя, недобро щурясь, и рывком вышвырнул себя из глайдера. «Hasesh tza fauw!»

Крылья выгнулись под нужным углом, сармата толкнуло в плечи, и он прижал руки к телу, пытаясь продлить прыжок на лишний метр. Что-то ударило в спину чуть выше ранца, и Гедимин услышал треск расколотой пластины. «Кинетика,» — он ошалело замигал, даже забыв о контроле высоты. «Sa hasu!»

Едва коснувшись земли, он прыгнул ещё раз, — нельзя было терять ни секунды. За спиной грохотала и шипела догорающая стая. Со всех сторон была каменистая пустошь, — негде спрятаться, нечем прикрыться. «Сюда бы тот лес!» — с сожалением думал сармат, на лету прикрываясь защитным полем. «Ещё прыжок… а теперь — в овраг и бегом!»

Ему казалось, что он бежит уже целую вечность, то втискиваясь в трещины, то падая на гранит и выравнивая дыхание. В ранце осталось немного топлива — «на обратную дорогу», как думал сармат после очередного падения, криво ухмыляясь. Грохот в небе показывал ему, что он бежит в нужную сторону, — стаи пролетали над ним одна за другой. Не все тянулись на юг — большая часть разворачивалась на север, восток или запад, к уцелевшим остаткам леса. Ни глайдеров, ни дронов в небе не было.

«Далеко?» — сармат включил сканер и довольно ухмыльнулся — колодец «Лебинн-7» зиял в трёхста метрах прямо на север. Можно было не торопиться, и Гедимин перешёл на шаг.

«Вот здесь я лежал,» — вспомнил он, поднимаясь на гладкий выступ гранита. С маленькой возвышенности шахта была как на ладони — глубокий тёмный провал, в дневном свете — не такой уж чёрный. Над ним, расправив крылья, кружили гимы-разведчики — сармат, пока подходил, насчитал три десятка — но никто не среагировал, когда Гедимин, уцепившись когтями за стену колодца, поехал вниз.

Полной тишины в шахте не было — она негромко гудела, шелестела и шуршала, и сармат досадливо щурился, спускаясь навстречу шуму. Фуражиры (и, как он надеялся, солдаты) улетели на добычу органики, но какая-то часть насекомых оставалась в гнезде всегда, и Гедимин надеялся, что они не успеют ему помешать.

В штреке «Альфа» было темно, и Гедимин, не отрываясь, смотрел на сканер, показывающий выступы перегородок и силуэты проползающих гимов. Это были строители — их работа, похоже, не прекращалась ни ночью, ни днём. Сармат осторожно обходил их, стараясь не хрустеть фрилом. «Ещё двести метров вперёд…» — луч сканера скользнул по полу. «Вот оно. Скрытая расщелина…»

Защитное поле накрыло четыре квадратных метра пола — ни один гим не должен был заползти сюда, пока заряд не активирован. Гедимин на ощупь наматывал проволоку и вкладывал пластины в ячейки, слыша, как похрустывает фрил под конечностями насекомых. Пока никто из них не приостановился — видимо, на защитный купол ещё не наткнулись.

«И ещё… глубже…» — рука с лучевым резаком уже плохо пролезала в вырезанный колодец, — сармат протолкнул её до плеча и с досадливым шипением остановился. «Надо было взять отбойник!»

Узкий заряд протиснулся в отверстие и лёг на выстилку из защитного поля. Гедимин вбил сверху каменный клин, уплотнив его мелкими осколками и расплавив минерал, чтобы получилось подобие сварного шва. «Ещё два слоя поля сверху,» — он резко выпрямился и прислушался к шорохам — вроде бы всё было спокойно. «Теперь у меня пятнадцать минут. Вторая точка — у выхода.»

Едва реактивный ранец подбросил его вверх, сармат, не успев сманеврировать, с оглушительным треском врезался в перегородку. Оттолкнувшись от неё, он рванулся вперёд по туннелю, и ещё одна стенка лопнула, соприкоснувшись с его плечом. По шахте пронёсся тревожный стрёкот. Гедимин, повисший под потолком на когтях, беззвучно выругался. За стрёкотом послышался громкий шорох. Сармат направил сканер на поломанные перегородки — насекомые сползались к ним и ощупывали места отломов. Гедимин ударил по кнопке пуска — ждать было некогда. «Так даже лучше,» — думал он, на лету сбивая край сдвижной крышки. «Это их отвлечёт.»

Удар отшвырнул его на пол, и сармат вскочил, растерянно мотая головой. Плюнув на осторожность, он включил фонарь и, обойдя полузадвинутую крышку, ударил по кнопке пуска. Его снова швырнуло вперёд и вверх, и он еле успел оттолкнуться от потолка. Стрёкот с каждой секундой становился громче, но сармат почти его не слышал — все звуки заглушал тикающий в мозгу таймер. Он сделал последний прыжок, самый длинный, и проехался животом по ломающемуся фрилу. Впереди забрезжил свет — между сарматом и главной шахтой оставались считанные десятки метров.

«Три минуты,» — сухо щёлкнуло в мозгу. «Прятать некогда.»

Он прижал кулак к полу и включил лучевой резак, потом ударил кулаком, и ещё, и ещё раз… Керн удалось выбить не сразу.

«Две минуты,» — он намотал единственную проволочку и, уже не тратя времени на закрывание корпуса, бросил заряд в скважину и прикрыл защитным полем. «Tza!»

«Сорок пять секунд,» — сармат в два прыжка обогнул последние перегородки и прыгнул в шахту, на лету включая реактивный ранец. Гим-разведчик врезался ему в грудь, выбив из лёгких воздух. Ранец чихнул и заглох.

Первая перегородка с хрустом подломилась под весом сармата, вторая затрещала, но удержала его. Он, метнувшись к стене, подтянулся на выступах, уже отлично понимая, что не успевает. «Двадцать одна… двадцать секунд…» — щёлкало в мозгу, и сармат жмурился, но полз, перемахивал с уступа на уступ, со слабой надеждой вдавливая кнопку в пульт. «Пятнадцать… четырнадцать…»

Поверхность под ногами дрогнула — один раз, потом другой, затем затряслась, как в лихорадке, и Гедимин услышал нарастающий гул. Он оттолкнулся от трескающейся опоры и успел пролететь пару метров, прежде чем ревущая воздушная волна ударила его в спину. Сквозь поднимающийся рой обломков Гедимин увидел, как скала трескается и проседает, слой за слоем проваливаясь в бездну. Его снова подбросило кверху и поволокло сквозь летящие камни — и швырнуло вниз. Сармат выставил руки, смягчая удар, услышал тихий влажный хруст, хотел взвыть от боли, но не успел — тьма уже сомкнулась над ним.

27 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Свет ударил по глазам, просочившись сквозь опущенные веки. Гедимин зажмурился, попытался отвернуть голову, но его развернули обратно. Вокруг что-то постукивало и скрежетало, с каждой секундой становилось холоднее. Кто-то, склонившись над ним, с хрустом сдирал с боков сармата какие-то крепления, изредка тыкал его в рёбра и довольно хмыкал.

— Очнулся! Давай, вставай, — чей-то маленький кулак упёрся ему в солнечное сплетение, и Гедимин хрюкнул от неожиданности и открыл глаза. — Сью, поднимай его. Давай, тащи, он в сознании!

Сармата подхватили под мышки и, аккуратно дёрнув кверху, перетащили через какую-то скользкую конструкцию и поставили на ноги. Поняв, что его держит экзоскелетчик, он досадливо зашипел, встряхнулся, пытаясь вывернуться, но противник только насмешливо фыркнул.

— Куда его?

— Да куда угодно, только из моей капсулы! — донёсся снизу недовольный голос. — На неё там уже очередь. Десять дней занимать аппарат ушибленным теском! Что, в больнице кончились матрасы⁈

Тот, кто сдирал с Гедимина фиксаторы (они были не только на боках — сармат обнаружил, что у него закованы обе руки от запястья до локтя), отстегнул очередное крепление и коротко хохотнул.

— Нам ещё повезло, что док в отъезде! Сейчас началось бы — да обратно в капсулу, да в общую палату, да под наблюдение… Давай, Сью, тащи его в закуток. Тряпки уже там?

— Всё принесла, — гулким басом прогудел экзоскелетчик. — Эй, теск, переставляй ноги-то!

Самка встряхнула Гедимина за плечи и разжала одну из «клешней». Сармат досадливо сощурился — от «мартышечьих» голосов звенело в ушах, свет по-прежнему резал глаза, а мышцы за время неподвижности неприятно обмякли. Он ступал осторожно, на расставленные пальцы, один раз пошатнулся, но самка удержала его. Второй — без экзоскелета, в простом белом комбинезоне — мелькал то слева, то справа, и теребил Гедимина то за руки, то за бока. Боли сармат не чувствовал — даже самой слабой, но участки, освобождённые из-под фиксаторов, отчаянно чесались. «Изнутри,» — прислушался к ощущениям Гедимин и поморщился. «Что-то срастается. Лучше не трогать.»

— И какой умник захлопнул дверь⁈ — донёсся из-под левого локтя пронзительный недовольный голос. Медик в комбинезоне бил ладонью по настенной панели, вслух вспоминая коды. Гедимин уже думал помочь, когда дверь открылась.

В тесном — три на три метра — отсеке зажёгся свет, такой же яркий, как в коридоре. Сармат, уже немного притерпевшийся к нему, увидел у стены матрас в белом чехле, такую же белую подушку и стопку тряпок разной толщины. Рядом стоял непрозрачный пакет.

— Сюда его, — скомандовал медик экзоскелетчику, отступая в сторону. — Сегодня понаблюдаем, а завтра утром — на выписку. Пусть идёт к своим. Туда уже сообщили. Эй, теск! Завтра ты пойдёшь к своим. А пока сиди тут. Не чесаться!

Гедимин только мигал, пытаясь уловить смысл в его пронзительных воплях. «Похоже, я тут давно,» — мелькнуло в мозгу. «И всем уже надоел. Это „мартышечий“ госпиталь?»

Дверь захлопнулась, и сармат услышал, как лязгнули засовы. Он упёрся в створку двумя руками, аккуратно надавил, — выломать её можно было, но потребовались бы немалые усилия. «Закрывается снаружи,» — Гедимин невесело усмехнулся. «Я им очень надоел. Интересно, чем? Ничего не помню.»

Он посмотрел на себя — сначала на руки, потом на остальное тело, не прикрытое даже подштанниками. На боках появились тонкие параллельные шрамы, почти незаметные среди старых рубцов. Такие же полоски были на руках. Сармат согнул их в локтях, упёрся в потолок, напрягая и расслабляя мышцы, — какими бы тяжёлыми ни были травмы, они уже практически зажили, и регенерация подходила к концу, напоминая о себе только зудом глубоко под кожей.

«Были сломаны руки и рёбра,» — Гедимин потрогал бок и задумчиво сощурился. «Помню, что падал лицом вниз. Кто-то всё-таки меня вытащил. Повезло.»

В пакете была одежда — его бельё и комбинезон, купленные на Луне. Присмотревшись, Гедимин увидел на рукавах и груди следы срастания ткани — одежда пострадала так же, как и сармат. Никаких мелких вещей не было — всё, по-видимому, осталось в скафандре.

«Ладно, ждём до завтра,» — сармат сел на матрас, потом растянулся на животе — так легче было переносить зуд в срастающихся рёбрах. «Если взрыв был, значит, с гимами покончено. Можно идти к своим.»

Засовы лязгнули, и Гедимин, удивлённо мигнув, перевернулся набок.

— Лежи, — буркнула экзоскелетчица, бросив на матрас запакованный контейнер. — Обед.

— Сколько я здесь? — спросил сармат, равнодушно покосившись на контейнер. Внутри плескалось что-то вязкое, белесое, но всё-таки не однородное, — скорее всего, каша.

— Без понятия, — отозвалась самка. — Сейчас двадцать седьмое сентября, если тебе это поможет. Странно вообще, что тебя к нам притащили, — у вас там хватает врачей.

«Двадцать седьмое. М-да, я здесь давно,» — последние события вспоминались смутно, будто их вместе с сарматом засыпало рудной пылью. «Завтра День атомщика.»

…Дверь снова открылась через два часа или чуть больше, — Гедимин не знал точно, сколько он проспал после обеда. Самка в экзоскелете подобрала пустые контейнеры, одобрительно хмыкнула и пошевелила стальным «копытом» край матраса.

— Давай вставай, теск. Там к тебе какой-то тип в галстуке. Так ты, выходит, какой-то герой? Кого только к нам ни заносит…

«В галстуке?» — Гедимин удивлённо хмыкнул. Ему вспомнились наряды Кенена Маккензи, но от этой мысли он тут же отмахнулся — Кенена обозначили бы как «теск в галстуке». «Герой?.. Ладно, сначала — встать.»

За пару часов зуд заметно притих — кости срослись, и регенерация успокоилась вместе с возбуждёнными нервными окончаниями. Сармат поднялся на ноги, потянулся, упираясь ладонями в потолок. Хотелось размяться, но не было ни места, ни времени, — за дверью уже слышались незнакомые голоса.

— Мистер Кет? — человек в галстуке поверх бронежилета слегка приподнял шляпу. Гедимин с удивлением уставился на лицо, не прикрытое респиратором, — он уже успел забыть, как одеваются «свободные граждане». За спиной чужака, держа наготове станнер, топтался экзоскелетчик в чёрно-зелёном «Маршалле». На его груди чернела буква «U» в жёлтом круге. Из-под локтя «Маршалла» выглядывала мелкая даже для человека самка в облегающем комбинезоне с такой же буквой на груди. В руках она держала съёмочный дрон, ощетинившийся камерами.

— Флавьен Броссо, по поручению городского совета, — пришелец слегка наклонил голову; на сармата он смотрел с любопытством и опаской, в лицо старался не заглядывать. — Рад видеть, что вы на ногах. В первых сводках сообщалось, что из-под обломков достали ваше тело…

Самка с дроном едва заметно поморщилась.

— Обычная досадная ошибка, мистер Броссо, — пробормотала она. — Как вы помните, её сразу же исправили. И я тоже рада, что мистер Кет выздоравливает.

Гедимин озадаченно смотрел на пришельцев, ожидая продолжения. Бросив на самку выразительный взгляд, Броссо заговорил снова.

— Совет и лично мэр прислали меня, чтобы я передал вам нашу общую благодарность. Вы в одиночку сделали то, на что не осмеливались федеральные войска! Это никак нельзя оставить без награды.

Гедимин мигнул. «Они знают. Кто-то сообщил. Хейз? Это он меня вытащил?»

— Теперь, когда колония гимов уничтожена, нет необходимости в ополчении, — продолжал Броссо. — Ваш отряд, увы, расформирован. Все были награждены, но вас пришлось искать особенно долго. И, конечно, вы получите особую награду.

Он достал из кармана пять платёжных карточек — тёмно-зелёных, с литерой «U» и золотистыми цифрами.

— Здесь пятьсот койнов, мистер Кет, — сказал он. — Можете ими распоряжаться. Как видите, они именные — активируете их отпечатком пальца или личной картой.

Гедимин забрал карточки и изобразил дружелюбную улыбку. Броссо, быстро отдёрнув руку от его пальцев, похлопал себя по карманам брюк и достал ещё один предмет — небольшой декоративный диск с волнистым орнаментом.

— А это в память об обороне Ураниум-Сити, — пояснил человек. — Жаль, что вы пропустили торжественное вручение, но… мисс Габейра, вы готовы?

— Я здесь для этого, мистер Броссо, — отозвалась самка, запуская в полёт дрон с камерами. Гедимин стоял неподвижно, наблюдая за человеком, прикрепляющим значок к его комбинезону. Проколоть плотный скирлин удалось не с первого раза.

— Мы ещё раз благодарим вас, мистер Кет, — слегка наклонил голову Броссо, отступая назад. — Муниципалитет оплатил ваше лечение. Мы должны поощрять подобные поступки, не так ли?.. Скорейшего вам выздоровления, мистер Кет. Думаю, мы ещё не раз о вас услышим.

Гедимин криво ухмыльнулся — всё равно никто не смотрел ему в лицо и не мог этого заметить. «Надеюсь, что нет. Чем бы я ни занимался. Хватит с меня „макак“.»

— Можно задать вам пару вопросов, мистер Кет? — спросила Габейра, встав в дверном проёме. Экзоскелетчик по-прежнему наблюдал за сарматом, не двигаясь с места.

— Спрашивай, — кивнул сармат.

— Есть сведения, что вы, прежде чем уничтожить колонию, сами её и нашли, — самка, мельком взглянув ему в лицо, снова перевела взгляд на дрон. — Причём… вы же прибыли сюда с Луны, верно? Как вы за считанные дни поняли, где искать?

Гедимин пожал плечами.

— По карте. Там выбор небольшой… — неохотно сказал он. Лет десять назад он бы твёрдо знал, о чём можно рассказывать, а о чём нельзя, но теперь… «Лучше всё-таки не болтать,» — решил он. «Хейз расскажет — так тому и быть.»

— Видимо, вы хорошо разбираетесь в картах, — пробормотала Габейра, тронув пальцем зависший в воздухе дрон. — Говорят также, что вы лично собрали мины, с помощью которых взорвали старый рудник. Взрыв был потрясающей силы… Это правда? Где вы взяли такую взрывчатку? И… возможно, у вас ещё осталось?

Гедимин криво ухмыльнулся.

— Больше нет. Незачем. Взял в шахтах. Это ирренций. Его много не надо. Критическая масса… — он понял, что наболтал лишнего, и замолчал, досадливо щурясь.

— Ирренций, — медленно проговорила самка, пристально вглядываясь в его лицо — в этот раз шрамы её не смутили. — Легендарный искусственный металл… Вы неплохо разбираетесь и в нём, не так ли?

Гедимин сузил глаза. «Если будешь столько болтать, никогда не отделаешься от „макак“. Мало тебе было Луны⁈»

— Последний вопрос, мистер Кет, — самка покосилась на дрон. — Ваша награда меньше, чем ваши заслуги, но всё же её можно пустить на крупную покупку. На что вы планируете её потратить?

«Да, верно,» — мысли ворочались вяло — сармату, ошалевшему от общения и странной информации, хотелось уползти подальше от «макак» и спокойно всё обдумать, а не отвечать на бессистемные вопросы. Что хуже всего — ему мерещилось, что какая-то система в них есть.

— Инструменты, — в голове мелькнуло смутное воспоминание о сфалте, доработанном до плазмагана, и сармат недовольно сощурился — «Да на Луне эту штуку, небось, уже запатентовали, а я…». — Инструмент для сварки. Я — ремонтник. Нужно будет для работы. Дорогая штука.

Лицо самки на пару секунд пошло рябью — видимо, ответ её удивил.

— Н-ну что ж, видно, что вы любите вашу работу, — пробормотала она, выключая дрон и слегка наклоняя голову. — Спасибо за содействие, мистер Кет, приятно было с вами пообщаться.

Засовы снова лязгнули, отрезав Гедимина от внешнего мира. Сармат, растерянно покачав головой, сел на матрас, достал карточки, несколько секунд рассеянно перебирал их — и снова спрятал. «Пятьсот койнов. Ещё три сотни было с собой. На сфалт, наверное, хватит. Ещё бы вспомнить, что с ним делала та „макака“…»

Он покосился на комбинезон — забытый значок с волнистыми линиями так и висел на груди. Поморщившись, сармат отцепил его, покачал на ладони, примеряясь, не запустить ли в стену, и со вздохом убрал в другой карман. В мозгу мелькнуло воспоминание о значке в виде насекомого, спрятанном где-то в нишах скафандра. «Оставлю на память. Может, потом пригодится.»

Он растянулся на матрасе и прикрыл глаза. Гул в голове понемногу стихал. «Меня нашёл Хейз. Больше некому. И с этой „мартышкой“ говорил он. Значит, жив. Ну, пусть живёт.» В мозгу вяло колыхались соображения о том, что летучие стаи гимов навряд ли могли не заметить, что их колония уничтожена — и очень маловероятно, что они этому уничтожению обрадовались… «Видимо, проблему решили. Может, подняли федералов и отбились. Или саранча сожрала десяток кварталов…» — сармат досадливо поморщился, обнаружив, что судьба этих кварталов его всерьёз волнует. «Потом спрошу. Город цел — значит, проблему решили. И я вроде бы не в тюрьме… и даже награждён… А, в ядерный могильник всех „макак“ и их обычаи! Завтра надо выбираться к своим.»

Он повернулся лицом к стене и провёл по ней пальцем. Невидимые линии сложились в примитивную схему атома гелия. Сармат еле слышно усмехнулся и закрыл глаза. «К настоящим своим. Я обещал Конару. До сих пор не собрался. Пора исполнять.»

28 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — купол Альбукерке, город Спрингер

Обломки скафандра, местами деформированные, были сгружены в ящик и задвинуты в дальний угол склада. Несколько минут Гедимин наблюдал, как двое кладовщиков, переругиваясь, ищут какой-то номер, потом, увидев, что о нём забыли, прошёл вдоль штабеля контейнеров, задумчиво постукивая по ним пальцами. Из-под пятой по счёту крышки послышался размеренный писк. Броня была там; фрагменты покидали в ящик, как попало, но, по крайней мере, ничего не забыли. Через пару минут под удаляющуюся ругань кладовщиков Гедимин сомкнул на груди последние сдвижные пластины и облегчённо вздохнул, поднимая руки к воротнику. Можно было идти и без шлема — воздух под куполом Ураниум-Сити вполне годился для дыхания…

— Эй! — кладовщики наконец вспомнили о нём. Экзоскелетчик у выхода вяло шевельнулся, приподнимая станнер. Гедимин помахал листком, оторванным от контейнера, — на нём был чётко пропечатан какой-то длинный номер — и сунул его охраннику. Все три «макаки» обрадованно закивали и замахали на сармата, — похоже, он на этом складе был лишним — и он пошёл дальше по гулкому пустому коридору, на ходу проверяя встроенные приборы и припрятанные вещи. Защитное поле на выходе отключилось, шлагбаум с протяжным писком поднялся; двое экзоскелетчиков в белых, отполированных до блеска «Тилацинах» покосились на сармата, но не двинулись с места, и он вышел на крыльцо, под медленно светлеющее небо и капающий с крыш конденсат. Шероховатый фрил мостовых блестел от влаги, по пустынному шоссе над редкими фурами вторым ярусом скользили миниглайды, стены домов уходили куда-то вверх, чуть не упираясь в серый купол. Возможно, серым было не защитное поле, а небо над ним, — судя по освещённости, день выдался пасмурным.

Смарт на запястье пискнул, разворачивая карту и высчитывая маршрут. Гедимин досадливо сощурился — в городском транспорте он разбирался ещё хуже, чем в современной планировке Ураниума. «Определённо, там везде низкие крыши,» — обречённо вздохнул он, выключая смарт и восстанавливая маршрут по памяти. «И узкие двери. Или люки. Что у них там вообще?..»

— Гедимин!

Он бы так и не заметил Кенена Маккензи — силуэт в серебристом комбинезоне очень хорошо сливался с серебристой обшивкой глайдера — но тот сам окликнул его и шагнул навстречу, заискивающе улыбаясь.

— Hasulwa! — выдохнул Гедимин сквозь стиснутые зубы и двинулся к сармату, сжимая пальцы в кулак. Шлема на Маккензи не было — только нелепого вида шапка, обшитая меховыми полосами, скверная защита от сколько-нибудь серьёзных ударов.

Замахнуться он не успел — Кенен без единого звука рухнул на колени, упираясь руками в мостовую и чуть не утыкаясь меховой макушкой в мокрый фрил.

— Постой! — выпалил он, на секунду приподняв голову. — Гедимин, я всё понимаю. Я даже сопротивляться не буду. Но дай мне объясниться!

Чёрный с зеленью силуэт на углу зашевелился, разворачивая наплечные турели. Гедимин досадливо сощурился, глядя на съёжившегося Кенена. «Место открытое, полиция под боком… Всё предусмотрел, sa hasu…»

— Говори, — буркнул он, чувствуя, как вспыхнувшая было ярость затухает, оставляя внутри пустоту, а на лице — досадливую гримасу. «Любит же он устроить представление…»

Кенен, приподняв голову, искоса посмотрел на него и сел на мостовую, глядя на сармата снизу вверх. «Коп» на углу сделал пару шагов в его сторону и остановился, держа наготове полемёт, — бластеры, как и кинетика, были сочтены бесполезными. Гедимин поморщился — ему одновременно хотелось отвесить Маккензи пинка и взять его за шкирку и поставить на ноги. «Шёл бы он на орбиту Седны…»

— Я всё понимаю, Гедимин, — сказал Кенен, испуганно щурясь. — Но им был нужен «Кецаль». Я бы сдался с превеликой радостью. Но меня за атомщика не примешь даже спьяну. Думаешь, я выбирал между тобой и собой? Они собирались забрать всех инженеров и операторскую смену. И трясти их, пока не выяснят всё до точки. Как думаешь, сколько Айзек продержался бы под сканером? И — как бы ты убеждал суд в своей невиновности с показаниями от всех них… с неоспоримыми свидетельствами?

Гедимин поморщился. Под рёбрами снова заныло. «Расстреляли бы за пособничество,» — опять всплыл в памяти почти забытый суд и раздосадованные взгляды шерифа и прокурора. «И Айзека, и остальных. Это я почему-то сошёл за невинно осуждённого…»

— Чего тебе надо? — угрюмо спросил он, глядя на Кенена. Тот пристально смотрел ему в глаза — и, видимо, что-то подмечал, отчего его собственный взгляд становился всё менее испуганным. Услышав вопрос Гедимина, он проворно поднялся на ноги и изобразил улыбку.

— Надо? — повторил он. — Мне нужен лучший механик в Ураниум-Сити. И ты не преставляешь, как тебя все эти годы не хватало. Все эти новшества — реакторы, стёкла, станции…

Он хлопнул себя по бёдрам и улыбнулся ещё шире. Гедимин молча рассматривал его комбинезон. От «мартышечьих» нарядов Кенена осталась только шапка, — он был одет как сармат, кто-то из подчинённых Ассархаддона — со странными значками на груди, карманами и креплениями-браслетами для мелких предметов, повторяющимся бессмысленным орнаментом там, где не было значков… «Налвэн» — прочитал Гедимин крупный шрифт на широких браслетах, делящих каждое плечо надвое. Посреди надписи блестела золотистая четырёхконечная звезда.

— Я здесь как официальное лицо, Гедимин, — продолжал Кенен, пристально следя за каждым движением его глаз. — Как глава администрации. Командир гетто «Налвэн» — можешь называть меня так… Для тебя, конечно, просто «Кенен». Сегодня твой праздник — думаешь, я забыл?

Он сунул пальцы в оттопыренный нагрудный карман.

— Подарок скромный, но мне показалось, что тебе будет приятно, — он расплылся в широкой улыбке. На его ладони лежали запакованные в прозрачный пакетик цацки. Одну из них Гедимин узнал сразу — и вздрогнул: чёрный диск с радиационным трёхлистником и погасшим счётчиком на другой стороне, такой же, как много лет назад в руках Стивена Марци. Рядом лежали другие — миниатюрные истребители, «джунг», боевой дрон, чёрно-серебристый крейсер за прорыв Стального Пояса… Несколько секунд сармат молча перебирал их, глядя в пустоту. Кенен тихо стоял рядом, убрав с лица нелепую улыбку, и не подавал голоса, пока Гедимин, осторожно зажав награды в кулаке, не спрятал их в «карман» скафандра.

— Что бы там ни сделали с тобой, твоих заслуг никто не отнимет, — тихо сказал он. — Я решил… это будет правильно.

Гедимин взглянул ему в глаза, и Кенен, растянувший было губы в улыбке, снова помрачнел.

— Хорошо. Дальше?

Кенен облегчённо вздохнул.

— А дальше я, как командир «Налвэна», предложу тебе работу и новый дом. Нам очень нужны такие, как ты, — а их, сам знаешь, очень немного. Лос-Аламос по-прежнему не берёт сарматов на обучение, а у меня тут четыре реактора новейшего образца. И если ты думаешь, что кто-то из моих спецов в них разбирается…

Он выразительно хмыкнул и развёл руками. Гедимин недобро сощурился.

— Да, их уже четыре. И собираются строить новые. Целую сеть АЭС от океана до океана. Тут полно работы, Джед! Я все локти сгрыз, пока ты протирал нары в кларкской тюрьме. Садись в машину. Времени немного, но я покажу тебе всё — всё, что удалось построить за эти годы. Ты очень вовремя вернулся, Джед, и теперь тебе будет не до стрельбы по кузнечикам. Четыре реактора, ясно?

Он подмигнул и развернулся к серебристому глайдеру. На бампере Гедимин увидел крупную надпись «Налвэн» — кто бы ни владел этой машиной в обход запретов, приписана она была к сарматскому гетто.

— Джед? — Кенен, уже подошедший к глайдеру, повернулся к неподвижному сармату, и его довольная улыбка погасла. — Ты идёшь?

Гедимин качнул головой. «Четыре реактора,» — щёлкнуло в мозгу. «И Кенен Маккензи. Хватит с меня Маккензи. А реакторы ещё найдутся.»

— С тобой — нет.

— Куда тогда? — Кенен шагнул к нему. — У тебя что, другие планы? Когда ты успел…

Гедимин поморщился.

— В Лос-Аламос. Меня там… заждались. Давно обещал. Пора исполнять.

Кенен растерянно мигнул.

— Джед… Я думал, ты знаешь. Профессор Конар скончался, и…

— Тем более, — отозвался Гедимин и двинулся вперёд. Кенен, слишком лёгкий, чтобы устоять при столкновении с восемью центнерами, шарахнулся в сторону.

— Конечно, Гедимин. Конечно, — он натянуто улыбнулся. — Подвезти тебя до вокзала?

…Едва Гедимин вошёл в здание вокзала, напоминающее очертаниями фантастическую летающую тарелку, наручный смарт запищал, требуя пароль, а потом и вовсе отключил соединение и погасил экран. Сармат, отступив к стене, досадливо сощурился. Над головой, на стенах и под ногами то вспыхивали, то гасли стрелки-указатели, и от их мигания и шума шагов и голосов со всех сторон в голове медленно, но верно нарастал неприятный гул. Гедимин огляделся, разыскивая среди движущихся людских потоков окошко с человеком, терминал или хотя бы тёмно-синий экзоскелет охранника, и тут же отпрянул в сторону — прямо на него, не глядя ни по сторонам, ни перед собой, мчались три «макаки». За секунду до столкновения они заметили неладное; один из них шарахнулся в сторону, двое пронеслись мимо сармата, разминувшись с ним на считанные сантиметры.

— Ликвидатор! — донеслось до него удивлённое бормотание. — Этого ещё не хватало…

Сармат сердито сощурился им вслед и подался к стене. Кажется, у местных поголовно были проблемы со зрением — или, возможно, они считали махину в чёрной броне трёхмерной голограммой. «А экзоскелетчиков не видно,» — отметил про себя Гедимин, осмотрев ту часть огромного зала, которая не была загорожена колоннами. «Хотя нет — вон там двое стоят…»

— Эй! Эй, Старший!

Гедимин повернулся на голос — чужак, кем бы он ни был, говорил с сарматским акцентом, а это было важно. На него смотрел, придерживая одной рукой нагрудный пульт управления, филк в тёмно-синем комбинезоне с серебристыми вставками. Вокруг него медленно ползали, выискивая грязь, три робота-уборщика новой, незнакомой Гедимину модификации. Они были крупнее привычных, и, кроме приспособлений для уборки, несли на себе огнетушители, контейнеры с концентратом меи и пару станнеров.

— Ликвидатор? По работе? — быстро спросил филк, глядя на Гедимина с опасливым интересом. Сармат качнул головой.

— Я еду в Альбукерке.

— Понятно, — филк облегчённо вздохнул. — Вот и я думаю — нас бы предупредили.

Он щёлкнул переключателем, направив одного из роботов к центру зала, и снова повернулся к Гедимину.

— Восьмичасовой на Альбукерке? — он махнул рукой в сторону табло, подвешенных высоко над головами «макак». Гедимин покосился на часы — до отправления оставалось десять минут — и досадливо сощурился.

— Где здесь касса?

Филк весело хмыкнул.

— На кой тебе касса? Ты же сармат, тем более — Старший, — он уже быстро тыкал пальцем в карманный передатчик, и Гедимин, собравшийся было обойти бесполезное существо, приостановился. — Вокзал на связи. Виктор, приём, ты меня… Знаю. Знаю. Послушай! У меня тоже его мало. Нет, послушай! Один марсианин едет на юг. Возьмёшь?.. Так надо было слушать, когда я гово…

Передатчик, пискнув, отключился. Филк насмешливо хмыкнул и щёлкнул переключателем. Один из его роботов загудел, втягивая все сопла под обшивку, и подполз к ногам Гедимина.

— Иди за ним, — филк указал на механизм и внезапно заговорил по-северянски. — Не останавливайся, ни с кем не говори, будто сильно спешишь. Тебя пропустят. Хорошей дороги!

Он махнул рукой. Гедимин благодарно улыбнулся. На разговоры времени не оставалось — робот уже деловито полз, пересекая зал, мимо мигающих перегородок и турникетов, и сармат быстро пошёл за ним.

… — С Марса? — рослый, почти с Гедимина, сармат с синей кожей и ярко-зелёными глазами протянул ремонтнику руку. Второй, в таком же сером комбинезоне с синими полосами, встал из-за пульта и повернулся к пришельцу, с любопытством его разглядывая.

— С Луны, — качнул головой Гедимин, пожимая протянутые руки. Пульты мигали, на мониторах загорались новые строки, — поезд готовился к отправлению. В кабине хватало места двум сарматам и ещё оставалось немного для третьего, если он был согласен ехать на полу; потолки были высокие — ровно три метра, и Гедимин, пристраиваясь в проходе, прикидывал про себя диаметр туннеля.

— Метр со всех сторон, — сказал машинист, щёлкнув пальцем по внутренней обшивке. — Мы за метровой бронёй, как на крейсере. Значит, с Луны? Я Виктор Марци, из «Вайтрока».

— Гедимин Кет, — назвал своё имя сармат, прислушиваясь к ровному гулу механизмов. «Эта штука работает не на электричестве,» — мгновенно понял он, но уложить догадку в голове удалось не сразу. «Электричество только внутри. Освещение, пульты, всякая мелочь. Двигатель — не на нём.»

— Кет? — машинист и помощник переглянулись. — Не слышал о таких. Радиация там, наверное, бешеная. В первый раз на хельде?

«Хельде?» — сармат удивлённо мигнул.

— Да, — ответил он. Машинист тронул монитор, и тот зажёгся белым; невидимые механизмы лязгнули, послышалось шипение пневмозатворов, а потом — тихий гул вентиляции. «Мы в герметичном туннеле,» — думал Гедимин, глядя на показатели на ближайших мониторах. «Сейчас двигатель заряжен, но будет разряжаться. По дороге будем пополнять запасы. А максимальная скорость у него… Мать моя пробирка!»

— Привыкнешь, — сказал Виктор, перебирая переключатели. — Похоже на крейсер — летишь вслепую. А в кого-то врежешься — ему же хуже. Значит, на юг? Далеко?

— В Спрингер, — Гедимин пытался определить источник нарастающего гула, вроде бы негромкого, но постоянно давящего на уши. Звук был очень знакомым, но с распознанием сармат не торопился — трудно было поверить, что это возможно. «Антиграв,» — обречённо вздохнул он, когда невидимый волчок набрал обороты. «Маломощный, скомпенсированный… Сколько же энергии он жрёт⁈»

— До Спрингера туннель не проложили, — отозвался Виктор, берясь за рычаги. — Выйдешь в Санта-Фе. Там есть гетто, транспортная компания, — они помогут.

Что-то мягко надавило Гедимину на макушку и прижало его к герметично закрытому люку. Сармат пригнул голову и судорожно сглотнул, выравнивая давление. «Хельд» быстро набирал скорость, летя внутри вакуумного туннеля. Что-то вспыхивало на мониторе, и Гедимин невольно на него уставился — там был выведен заряд аккумуляторов, и сармат видел, как с каждой вспышкой иссякающий запас восстанавливается. Они уже разогнались до трёхсот километров; машинисты пристегнулись, Гедимин хотел выпустить когти, но побоялся царапать обшивку в чужой кабине и только расставил руки и прижался к закрытому люку. Открывался он вбок — если что, выпасть не дал бы.

— Ничего скорость? — покосился на ремонтника Виктор, дружелюбно ухмыляясь. — Если бы не остановки, долетели бы за три часа. Мы половину времени стоим и растаскиваем вагоны. Тебе придётся тут сидеть — тебя ведь вроде как нет…

Гедимин кивнул. Ему до ноющей боли в запястьях хотелось заглянуть под обшивку, высунуться в туннель и посмотреть, что передаёт энергию аккумуляторам поезда. Состав уже разогнался до пятисот километров и продолжал набирать скорость. «Часов через пять буду в Санта-Фе,» — прикинул сармат, сжимая пальцы в кулаки и стараясь подавить «ремонтный рефлекс». «Там посмотрю на туннель снаружи. Где-то должны быть подстанции…»

…Он высунулся из приоткрытого люка, стараясь не поднимать голову выше защитного поля, — выглядывать из фургонов запрещалось, но ему разрешили пару секунд «подышать воздухом». За красноватыми холмами, утыканными редкой шарообразной растительностью, уходил на север прямой, как луч, крытый туннель «хельда». Через каждые пятьсот метров над его опорами горели приёмные антенны промежуточных подстанций — гранёные красные шпили на кольчатых белых столбах. Ещё поворот — и туннель исчез за жёлтым холмом, и сармат опустил голову, закрывая за собой люк. «Кенворт-Ультима» шёл на северо-восток с сотней тонн груза и одним пассажиром на борту; у Гедимина в кармане лежали два бургера и контейнер с живой закваской — всего пригоршня, подарок сарматов из Санта-Фе. Её он трогать не собирался, пока не переполнится ёмкость, — «мартышечья» еда надоела до тошноты, и сармат хотел вырастить свою и перейти на неё окончательно.

…Белесое небо затянуло лёгкой дымкой, но по бликам на куполе сармат определил, где солнце, — оно уже вышло из зенита и клонилось к западу. «Закат в семь,» — вспомнил он предупреждения филка-водителя, с которым расстался на обочине у северной окраины Спрингера. «Через двадцать минут без фонаря ничего не увидишь. Выбирайся к терминалам — переночуешь, утром уедешь.»

Гудящее под непрерывным потоком глайдеров шоссе Канам осталось на западе; гул, несмотря на все ограждения, долетал даже сюда, на безлюдные холмы к северу от Спрингера. Улица Эль-Пасо, протянувшаяся с юга на север, тут обрывалась, упираясь в символическое ограждение из белого рилкара, издалека похожего на мрамор. Ничего ценного за ним не было — только пустынные переходы между рядами трёхгранных обелисков, небольшие деревца и колючая растительность, местами цветущая.

— Вы же не собираетесь меня грабить, сеньор? — усмехнулся смуглый человек, низкорослый даже по их меркам — единственный обитатель маленького строения у входа на кладбище. Гедимин смутился — он не собирался глазеть на сторожа, но огромный станнер с декоративными накладками на рукоятке так и притягивал внимание. Сармат покачал головой и развернулся к терминалам у входа.

Бродить по кладбищу без адреса можно было часами — тут были тысячи захоронений, но машина быстро нашла Герберта Конара, и через минуту Гедимин вышел на пустынную аллею с маленьким распечатанным листком — «улица», номер стелы, высота на самой стеле.

Обелиски стояли плотно — место на незаражённых территориях экономили, как могли, даже если земля сейчас в основном была покрыта дикой растительностью, — когда-то она должна была пойти в ход. Захоронения не отличались друг от друга — чёрный постамент, белая стела в полтора метра высотой, блестящие кристаллы, вмурованные в переднюю грань, короткие надписи рядом с ними — имена, даты, иногда — фраза в несколько слов. Когда-то существовала традиция зарывать трупы целиком, потом — сжигать их; сейчас, после Третьей войны, их превращали в искусственный алмаз. Камни получались небольшие — чтобы можно было их разглядеть, их помещали в цветной консервант внутри футляра из гранёного рилкара; эти грани и блестели на стелах, мимо которых проходил Гедимин, машинально скользя взглядом по надписям.

«Франциска-Лусия Тебар де Виллальба» — стояло у верхнего гнезда на угловой стеле. «Кошка до сих пор по тебе плачет». Гедимин, озадаченно мигнув, прошёл мимо — к маленькой закольцованной аллее в самом сердце кладбища.

Там было посажено что-то с крупными цветками, довольно сильно пахнущее, — сармат даже сдвинул респиратор, чтобы принюхаться. Стел было немного — всего десяток, и на каждой — по два-три кристалла, — здесь хоронили почётных граждан Спрингера, и аллея была полупустой. «Герберт Конар» — прочитал Гедимин рядом с прозрачной полусферой с едва заметной сеткой граней. Зеленоватая жидкость внутри слабо посвечивала, омывая осколки небольшого алмаза. Что-то очень сильно повредило его, практически разрушило, и в капсуле остались бесформенные куски в мерцающем консерванте.

«Герберт Конар,» — перечитал Гедимин, осторожно касаясь камня бронированной рукой. Невидимые обручи сдавили грудь так, что больно было дышать. «Не так уж много остаётся… после всего…»

С судорожным вздохом он опустился на колени и склонил голову. Глаза жгло, но жидкость просачивалась наружу неохотно — веки оставались сухими и горячими. «Ну вот, я приехал. Мы всё-таки встретились. Только не в Ураниуме и не в научном институте… и я больше не атомщик. Может, и к лучшему, что ты не видишь, что от меня осталось. Ты-то был учёным даже там, на Кагете…»

Кто-то тихо подошёл и остановился за правым плечом.

— Огромный сармат с жёлтыми глазами, — негромкий голос принадлежал самке. — Если вы не Ассархаддон, то, скорее всего, Гедимин Кет. Странное дело — папа был уверен, что вы приедете именно в этот день…

Гедимин резким движением поднялся на ноги и развернулся. Тут же пришлось опустить взгляд — самка едва ли доставала макушкой до его груди, а стояла вплотную, с любопытством глядя на него снизу вверх. Её голову и плечи прикрывала накидка с бахромой по краям — чёрная с ярко-зелёным узором, и от яркости окрашенных нитей казалось, что они фосфоренцируют.

— Прошу прощения, если напугала вас, — самка дружелюбно улыбнулась, но её глаза остались грустными. — Эделайн Конар-и-Хименес… или миссис Линн.

…В дверь пришлось заходить внаклонку, боком, стараясь не прикасаться к косякам, — в здании, непонятно почему до сих пор не рухнувшем, потолки были настолько низкими, что Эделайн легко доставала до них рукой. Из множества предметов в затенённой комнате ни один не годился для сидения, и сармат устроился на полу, не прикасаясь к чудовищно хрупким стенам и стараясь пореже шевелиться. Это был человеческий дом, построенный тогда, когда сарматов ещё в проекте не было, и это чувствовалось в каждой детали.

— Потолки, — Эделайн грустно улыбнулась. — Папа всё время беспокоился, что они низкие, и вам будет неудобно. Особенно в последние годы. Почему-то он был уверен, что вы приедете… и непременно двадцать восьмого сентября.

— Ему сказали, что я умер, — пробормотал Гедимин. Он не знал, что говорить, и все слова казались нелепыми, а голосовые связки как будто заржавели. Он не был уверен, что ему стоило сюда идти — в дом, где никогда не был, к человеку, которого видел только на детских фотографиях…

— Я помню, — отозвалась Эделайн, взяв в руки небольшую коробку довольно древнего вида. Всё в этой комнате покрывал тонкий пылевой налёт — старый дом был далеко не герметичен, а мелкая красная пыль просачивалась всюду — но коробка была чистой.

— Те люди нашли его на работе… он ведь работал до последних дней, знаете? Даже когда ложился в больницу, к нему приезжали… Он тогда вернулся сам не свой — Минго даже хотел вызвать врача. Он ушёл к себе, и мы до утра его не видели. А потом он сказал… — Эделайн слабо усмехнулась. — Сказал, что вы уже много раз умирали — это вам никогда не мешало. Он приедет двадцать восьмого, — вот что он тогда сказал. И повторял потом каждый год. Тут кое-что для вас есть, Гедимин. Это от папы. Он собирал для вас… материалы, как он их называл. Все последние годы.

«Это никогда не мешало…» — повторил про себя Гедимин. В груди ныло. Снова пришлось смигнуть — жидкость наконец просочилась по пересохшим каналам и теперь обжигала глаза.

— Они приехали сразу после его смерти, — вздохнула Эделайн, разворачивая коробку. — Просканировали весь дом. Забрали всё — все записи, бумажки, диски… Здесь почти ничего не осталось. Пара фотографий… возьмите, пожалуйста, — папа хотел, чтобы их отдали вам.

На дне коробки лежали цветные снимки в тонких круглых рамках — небольшие, по пятнадцать сантиметров в поперечнике. Гедимин взял один из них и изумлённо мигнул, на секунду забыв про боль в груди, — с фотографии смотрел он сам. Он стоял внутри корпуса реактора, уложенного набок, широко расставив руки. «Ураниум-Сити,» — Гедимин вдохнул поглубже, «растягивая» невидимые обручи на рёбрах. «Строительство „Полярной Звезды“. А здесь она сама. Вид сверху — с какого-нибудь дрона. Главный корпус, обе градирни, а вон там — наш „научный ангар“…»

На последнем снимке был седой человек с тёмным, будто обожжённым лицом. Он выглядел болезненным, но радостно улыбался. На его ладони лежала несложная цацка — несколько круглых камешков и изогнутые проволочки, неточная схема атома натрия.

— Спасибо, — выдавил из себя Гедимин, осторожно сжимая пальцы вокруг хрупких рамок. Голос скрежетал и срывался, как будто связки и впрямь изъела коррозия. «Он собирал для меня материалы. И ждал меня. Может, только он один меня и ждал. Гедимин, какой же ты идиот…»

— Странный день сегодня, верно? — коротко усмехнулась Эделайн, поднимая со стола фотографию в вертикальной рамке. Гедимин успел разглядеть снимок — женщина, мужчина, двое подросших детёнышей с короткими чёрными волосами, схематичное изображение двух сдвигающихся урановых полусфер за их спинами.

— Это в Санта-Фе, — самка перехватила его взгляд. — А надо бы поставить в Лос-Аламосе. Мы перебрались туда ещё до войны — и потом уже решили не возвращаться. Этот дом… Лос-Аламос хочет забрать его — и пусть забирает. Приезжать сюда можно и без него — всего-то час на глайдере.

Она убрала фотографию в сумку и, машинально смахнув красную пыль с полки, поднялась на ноги.

— Вот и всё, — невесело усмехнулась она. — Может, кто-то из Конар-и-Хименесов ещё сюда вернётся. Тихое место… тут до войны жили многие папины друзья. На чём вы сюда приехали, Гедимин? Сможете вернуться?

Сармат ответил не сразу — он протискивался сквозь узкие двери, стараясь не сломать плечом стену.

— Грузовые терминалы. Там меня подберут.

— Бывший аэропорт? — Эделайн отвернулась от закрытой двери и кивнула на пустой четырёхместный глайдер. — Этот город умеет растягиваться. По карте кажется — близко, а пока доберёшься — весь в пыли и в поту. Попробуйте сюда втиснуться — если получится, я довезу вас до терминалов. До Санта-Фе вы, пожалуй, замучаетесь.

…Огромные полусферы защитного поля накладывались друг на друга, образуя гигантский купол Альбукерке. Солнце, повисшее над бесконечными холмами, светило прямо в глаза. «Кенворт-Ультима» с пустыми прицепами быстро летел на запад. До Санта-Фе оставалось полсотни километров. Двухчасовой поезд, выехавший из Альбукерке, уже подбирался к Ураниум-Сити и через час должен был двинуться обратно, — оставалось переждать где-нибудь вечер и в два часа ночи на том же составе поехать на север. Фотографии лежали в нагрудном кармане комбинезона, вплотную к телу, над старым шрамом в форме полумесяца; их копии уже хранились в памяти наручного смарта — не самое надёжное хранилище, но Гедимин думал, как это исправить.

Люк тихо лязгнул над головой — Гедимин снова нырнул в прохладный тёмный фургон и сел на пустой контейнер. Ему было не по себе. «Как будто висишь в вакууме,» — он криво ухмыльнулся. «Где-то между галактиками. И не от чего оттолкнуться, и нечему тебя притянуть. Надеюсь, я ещё не нарушил никакой закон?..»

Сармат прижал ладонь к наручному передатчику, восстанавливая в памяти путь от вокзала до гетто. «Вайтрок,» — повторил он про себя. «Как та техника на рудниках в первые годы Ураниум-Сити. Гетто „Вайтрок“. Что ж, узнаем, нужны ли им ремонтники…»

29 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Наружу? Не чаще двух раз в месяц и в совокупности не более суток… Да, это самый минимум. Но зависит от работы. Те, кто на «внешке», неделями в гетто не возвращаются.

За спиной малорослого сармата-клерка в широкой ленте окна просматривались ряды ангаров, а за ними — выстроенные ровно, как по линейке, пятиэтажные строения с заострённым дальним торцом и двускатной крышей. Здания, поставленные по пять в ряд, длинной лентой огибали постройки явно промышленного назначения — какой-то химический завод, обнесённый стеной с перекинутыми над ней галереями прямо из ближайших домов.

— Всё, — объявил клерк, протягивая Гедимину его личную карту и ещё один жёсткий листок с крупной надписью «Вайтрок» с одной стороны и личными данными сармата — с другой. — С регистрацией всё в порядке. Жильё вам дадут по месту работы. За вашей спиной терминалы — там все вакансии, можете сразу определиться.

В небольшом помещении, перегороженном надвое стойкой, было пустынно, — кроме оставленного на дежурстве филка и заглянувшего с утра Гедимина, там был всего один сармат. Он сидел за раскладным столом у терминала и перебирал что-то на экране карманного смарта. Горящий светодиод показывал, что устройство связано с терминалом и получает какую-то информацию. «Видимо, как раз ищет вакансии,» — подумал Гедимин, скользнув взглядом по орнаменту на серебристом комбинезоне. «Странно здесь одеваются. Раньше носили одноцветное.»

— Я бы посоветовал выбирать из «внешки», — снова подал голос филк, решив, видимо, что Гедимин в замешательстве и не знает, за что взяться. — Там, где плотное общение с людьми. Вам это подошло бы.

Сармат, изумлённо мигнув, забыл о чужаке и его одежде и развернулся обратно к стойке. «Общение с „макаками“⁈ В какой шахте, мать моя колба, он это выкопал⁈»

— С чего это? — спросил он, угрюмо щурясь. Филк уже смотрел в сторону — они вообще очень быстро отводили взгляд, видимо, неудобно было постоянно задирать голову.

— С того, что вы за пятнадцать минут ни разу ни назвали их макаками, — спокойно ответил он. — А также из-за вашего почётного значка… и из-за работы на местное ополчение в первые дни после прибытия… и из-за того, что вам мало двух вылазок в месяц…

Гедимин в очередной раз порадовался, что сарматы не краснеют, — щёки и уши как огнём прижгло.

— Я не хочу работать с макаками, — мрачно сказал он. — Хватит с меня общения.

Филк развёл руками.

— Вам виднее, — сказал он. — Тогда в какой области вы бы…

— Атомная станция, — ответил, не дослушав, Гедимин. — Я работал с реакторами. Запиши меня туда.

При его словах сармат у терминала, едва заметно вздрогнув, с громким щелчком закрыл экран смарта и поднялся на ноги. Когда Гедимин договорил, он уже стоял рядом.

— Реакторы? — повторил он, недоверчиво щурясь. — Где ты с ними работал?

Только сейчас Гедимин сообразил, что такие же ряды цветных полосок на груди и такие же широкие браслеты он видел у Кенена Маккензи. «Может, и этот из командиров,» — подумал он, настороженно глядя на сармата. «Ещё бы мне уметь с ними говорить…»

— На «Полярной Звезде» до войны, — ответил он. — На крейсерах во время. На реакторе нашей базы после.

— Реакторный пилот? — сармат смерил его задумчивым взглядом. — Скафандр свой? С войны?

Гедимин кивнул.

— Он много работал механиком, — подал голос филк. — Был на хорошем счету. На «хельде» очень не хватает…

Сармат жестом велел ему замолчать и снова взглянул на Гедимина. Его глаза немного посветлели.

— Механиков всегда не хватает, — вздохнул он. — Впервые вижу Старшего, который рвётся к реактору. Ну да ладно, посмотрим… Вигарт Марци, командир ИЭС «Вайтрок». Что-то в тебе знакомое… нигде не могли пересечься?

Гедимин, пожав протянутую руку, качнул головой — если он и видел этого сармата, то один раз и очень давно, и точно нигде с ним не работал. «Командир станции,» — его сердце сделало лишний удар, и в груди потеплело, хотя радоваться пока что было нечему. «Хорошая встреча.»

— Гедимин Кет, ремонтник. Единственное — я не знаю новый реактор…

Вигарт резко махнул ладонью и жестом позвал сармата за собой.

— К тому времени, как тебя к нему подпустят, всё узнаешь, — он криво ухмыльнулся. — Ты слишком быстрый, ремонтник. Дай мне свой лист.

Гедимин протянул ему регистрационную карту. Вигарт, приложив её к экрану смарта, остановился у стены, разглядывая высветившиеся строчки.

— Нулевая категория? На десятом году после войны? Кто был у вас в совете, и что у него с головой?

Гедимин растерянно мигнул.

— Я был на лунной базе. Кенен Маккензи командовал… Что такое категория?

— А, — Вигарт едва заметно поморщился и вернул ремонтнику карту. — Маккензи. Тогда ничего удивительного. Хотя за шесть лет он своим категории выправил… Ладно, это всё поправимо. Идём, отведу тебя куда надо.

Они всё ещё были в офисном здании, но уже спустились со второго этажа на первый и куда-то глубже, в коридоры, которые могли находиться только под землёй. Гедимин оглядывался по сторонам, запоминая дорогу. По крайней мере, тут не экономили на отоплении и освещении, — сармат не заметил никакой разницы с коридорами второго этажа, разве что гул, доносящийся с улицы, внизу затихал. Вигарт остановился у массивных раздвижных створок в полукруглом проёме, небрежно хлопнул ладонью по углублению на стене и поддел створку пальцем.

— Кенен, сильно занят?

Гедимин вздрогнул и невольно сжал кулаки, но в ту же секунду понял, что этого сармата видит впервые. Он был одет так же, как Вигарт, только шлем с респиратором не откидывал за спину, а носил, не снимая. Цветные полоски тянулись по двум сторонам груди от ключиц до пояса, прямо поверх застёгнутых карманов. Тёмно-синюю кожу лица пересекали тонкие, сглаженные шрамы. Видимо, давнее ранение зацепило и глаза, — веки смыкались как-то странно, будто им мешал жёсткий каркас между слоями кожи.

— Ко мне? — взгляд светло-фиолетовых глаз скользнул по лицу Гедимина и остановился на его груди. — Снаряжение своё?

— Он с Луны, — ответил вместо Гедимина Вигарт, придержав ремонтника за плечо. — Один из механиков Маккензи. Документы сделаны абы как, о квалификации — ни намёка. Утверждает, что работал на АЭС. Хочет продолжить.

— Ясно, — ровным голосом ответил Кенен. — Почему пришёл к нам, а не к Маккензи?

Гедимин сузил глаза.

— Не захотел. Из-за него мой реактор взорвали. А я шесть лет сидел в тюрьме. Хватит с меня Маккензи.

Сарматы быстро переглянулись.

— Ясно, — повторил тем же спокойным голосом Кенен. — Давай документы, посмотрим. Вигарт, ты иди, поговорим потом.

Командир станции, не споря, развернулся к двери. Кенен, уже не обращая на него внимания, прикладывал карточки Гедимина к своему смарту и недовольно щурился.

— Кет? Это ты засветился в газетах? Ополченец-подрывник… на хорошем счету у hasulesh… Почему не попросился во «внешку»?

Гедимин поморщился.

— Я хочу работать на АЭС. Макак мне за шесть лет хватило.

Кенен покосился на него и снова перевёл взгляд на экран.

— Откуда скафандр? Твой?

— Я был реакторным пилотом, — ответил Гедимин. Он думал, рассказывать про «Гекату» или нет, но Кенену хватило короткой фразы — он, резко развернувшись, бросил смарт в карман и протянул карточки ремонтнику.

— Это больше не нужно. Реакторный пилот? — его взгляд стал неприятно-цепким. — «Лучевое крыло»?

— Сам реактор, Прожиг, — буркнул Гедимин. — Но «крыло» тоже знаю.

— Проверим, — бросил Кенен, шагнув к дальней стене. Замаскированный люк Гедимин заметил, но панель управления нашёл не сразу — всего за полсекунды до того, как чужак открыл её и прижал к ней ладонь.

— Я Кенен Гварза, — сказал он, не оборачиваясь. — Проверяю квалификацию и выдаю категории. Может, у вас на АЭС брали всех, кто не успел сбежать, но здесь не так. Получишь то, что покажешь, и не более. Сюда!

Стена защитного поля исчезла, и Гедимин, изумлённо мигая, уставился на отсек с блестящими серебристыми стенами. Это была выстилка из флиевой фольги между двумя листами рилкара, — сармат сделал много таких экранов, вручную раскатывая металл и стеклоподобную массу. В центре округлого отсека стоял совершенно целый «Ицмитль». С него сняли вооружение, но и ЛИЭГ, и конструкции «лучевых крыльев» никто не тронул — Гедимин видел это, даже не прикасаясь к фюзеляжу.

— Я буду там, — Кенен Гварза указал на неприметное окошко в серебристом экране — толстый слой прозрачного рилкара с явной примесью металлической пыли. — Садись в кабину. Показывай, что можешь. Взлёт, разворот, если умеешь — бочку.

Не дожидаясь, пока Гедимин придёт в себя и сформулирует хоть один вопрос, Кенен вышел. В ту же секунду над головой сармата загудел опускающий механизм — отсек закрывался последним сегментом противолучевого экрана. Гедимин, ошалело мигнув, двинулся к «Ицмитлю». «Вот тебе и запреты на транспорт… Истребитель. Прямо посреди гетто. Обычный такой тренажёр…»

Сидение в кабине было всего одно; Гедимин хотел снять его и выкинуть, но оно легко откинулось назад и встало на непривычно надёжные фиксаторы. Одобрительно хмыкнув, сармат взялся за рычаги, но, едва притронувшись к ним, отдёрнул руку и резким движением убрал с висков экранирующие пластины.

Через пять секунд невидимые волокна прижгли ему кожу до боли, но он уже чувствовал, как фантомные крылья прорастают сквозь скафандр и обшивку истребителя. Казалось, рычаги можно не трогать, — его разворачивало во все стороны от одной мысли и слабого движения рукой. «Ицмитль» качался с крыла на крыло и вертелся волчком, но по-прежнему висел в одной точке посреди заэкранированного отсека — кто-то очень точно рассчитал расстояние между экранами, и лучевые «крылья» упирались в них, не давая истребителю ни выпасть, ни вылететь. Сначала Гедимин двигался осторожно, слегка покачивая то носом «Ицмитля», то его крыльями; потом, осмелев, проверил ремни и перевернулся через крыло, а затем и через нос, изобразив мёртвую петлю. Фантомные крылья в этот раз проросли как-то криво — одно, по ощущениям, торчало из позвоночника, второе — из правого предплечья, третье — из левой голени, но двигались все слаженно, разворачивая висящий в воздухе истребитель в нужную сторону. Резко взмахнув рукой, Гедимин раскрутил его волчком, изобразив плоский штопор, и прикрыл глаза — ощущение было приятным, но несколько непривычным.

Громкий скрежет над правым ухом заставил его вздрогнуть и дёрнуться в обратную сторону, остановив вращение.

— Вижу. Умеешь. Хватит.

Выбираясь из кабины, Гедимин приостановился, держась за края проёма. Казалось, пол под ногами плавно раскачивается. Кусок стены уже поднялся, и Кенен Гварза стоял в «дверях», отмечая что-то на экране смарта.

— Опомнился? — спросил он через несколько секунд. — Выходи. Глайдером управляешь?

Гедимин качнул головой и досадливо сощурился — стены снова отправились в пляс. Кенен едва заметно ухмыльнулся.

— Откуда знаешь старые шахты?

Гедимин мигнул. В этот раз стены остались на месте.

— Работал в них. Ещё до войны.

— Шахтёр? Подрывник? — отрывисто спрашивал Кенен, проходя по узким коридорам между несимметричными отсеками. У одного из них он остановился, ткнул пальцем в стену, открывая дверь, и поманил Гедимина за собой.

— Не подрывник, — ответил тот. — Расчищал шахты. Потом…

— Но взрывать умеешь, — перебил его Кенен, на долю секунды заглянув ему в глаза. — Приходилось?

Гедимин качнул головой.

— Знаю физику. Вижу непрочности в породе. Вижу структуру. А чем воздействовать — уже без разницы.

Кенен коротко усмехнулся.

— Вот как. Узнаёшь?

В отсеке лежала, занимая две трети пространства, расколотая на пять частей гранитная глыба. В её поверхности виднелись просверленные шпуры и прошедшие по ним трещины — сверлили как попало, без плана и смысла, возможно, в тренировочных целях. Рядом лежали орудия, которыми были проделаны отверстия, — ручной пневмомолот и лёгкий отбойник. «А это для филков,» — с невольной усмешкой подумал Гедимин, увидев второй инструмент.

— Узнаёшь, — одобрительно кивнул Кенен, быстрым движением ставя на ближайшей гранитной грани маленький косой крест. — Показывай. Глубина четыреста.

Гедимин озадаченно мигнул — он успел подзабыть первые годы жизни, когда работал с пневмобурами — но быстро опомнился и, проверив инструмент и сменив насадку, поднял его и приставил к камню. Гранит поддался неожиданно легко — сармат проглядел малозаметную трещину и едва успел притормозить до того, как вместе с пневмомолотом погрузился в скалу. Выдернув бур и на лету отключив его, он подался назад, держа инструмент на весу. Кенен, смерив его задумчивым взглядом, посветил в отверстие дальномером, похмыкал и поставил на камне ещё один косой крест.

— Керн, пятьдесят на триста.

Гедимин, выждав, пока бур перестанет вращаться, снова сменил насадку — та, первая, которую он отложил, как раз и предназначалась для взятия образцов породы. «Кого-то проверяли передо мной,» — мелькнуло в мозгу, пока сармат осторожно вгрызался в подозрительно неровный гранит. В этот раз трещина была внутри, проходила вертикально; инструмент, дойдя до неё, слабо дрогнул, но плита не раскололась. Погрузившись ещё на пятьдесят миллиметров, Гедимин осторожно вытянул бур и вытряхнул на ладонь расколотый керн.

— Внутри трещины. Слишком много сверлили.

Кенен забрал все три обломка, молча измерил общую длину и снова кивнул.

— Положи, — он покосился на инструмент и, обойдя гранитные глыбы, подошёл к самой большой. — Иди сюда. Это нужно расколоть. Где бить шпур?

Гедимин, пройдя вдоль иссверленного бока глыбы, озадаченно мигнул.

— Шпур? Камень и так еле держится. Трещины…

Он осторожно постучал пальцем по граниту — и, приложив к выбранной точке кулак, ударил по нему другим. Камень лопнул с оглушительным грохотом, случайный осколок чиркнул по животу Гедимина, оставив на пластине тонкую царапину, обломки раскатились по полу. Сармат досадливо сощурился — удар в живот вышел слабым, а вот два пальца на правой ноге ему прищемило. Стараясь не морщиться, он отряхнулся от обломков и отошёл на пару метров.

— Трещины, — пробормотал Кенен, глядя на груду гранитных осколков. — С любым камнем так можешь?

Гедимин качнул головой.

— Если есть непрочности. Иногда их нет.

— Эта стена, — Кенен, развернувшись, ткнул пальцем в ближайшую поверхность. — Есть непрочности?

«Он что, хочет снести здание?» — Гедимин настороженно сощурился и с большой неохотой показал одну из точек уязвимости.

— Если ударить здесь, трещины пойдут вот так. Здесь удержит балка, а здесь…

— Хватит, — буркнул Кенен, отмечая что-то в карманном смарте. — Есть предпочтения по режиму дня?

Гедимин неуверенно качнул головой — этот сармат слишком быстро менял тему разговора, ремонтник за ним не успевал. Он и сам уже куда-то шёл, оставив позади отсек, засыпанный битым камнем; Гедимин догнал его, когда ворота уже закрывались.

— Сегодня в шесть вечера вылетаешь на «Гуннар-два», — отрывисто проговорил Кенен, вынимая из одного из многочисленных карманов пару ярких полосок. — Бригада «Джи-два-альфа», платформу найдёшь.

Он отобрал у растерянного Гедимина карту регистрации и всунул в свой смарт. Спустя три секунды пронзительного скрежета он вернул её, и сармат увидел две выгравированные полоски — такие же, как те, что Кенен протянул ему.

— Носить на личной одежде, предъявлять по требованию, — быстро проговорил он, показывая их лицевой стороной. — Две категории — «Лучевой пилот» и «Шахтёр». Первая пока без надобности, по второй можешь работать. Подожди…

Он снова взялся за смарт. Гедимин, ошалело встряхнув головой, выругался про себя и хотел схватить его за руку, но Кенен неожиданно легко уклонился, а сармат увидел, что ему в лицо смотрит сопло мощного бластера.

— Стой, — Гедимин показал пустые ладони и криво усмехнулся — такой реакции он не ожидал. — Я не шахтёр. Я — инженер-атомщик. Я строил реакторы для атомофлота…

Кенен медленно опустил бластер.

— Инженер? — он недоверчиво сощурился. — Ядерщик? Место обучения?

— Лос-Аламос, — отозвался Гедимин. Почему-то хотелось дышать ртом — воздуха не хватало. Под рёбрами не давило, но очень неприятно жгло. «Что ему нужно? Я же готов подтвердить…»

Кенен резко выдохнул и, пристегнув бластер к поясу, постучал ногтем по корпусу смарта.

— Доказательства есть? Сертификат? Свидетельство? Из Лос-Аламоса? С инженерных курсов? Хоть что-нибудь?

Гедимин угрюмо сощурился.

— Всё уничтожено. Я работал в «Гекате»…

Кенен тяжело вздохнул.

— Час от часу не легче. Кто-то — или что-то, кроме твоих слов — может всё это подтвердить? Допуск в Лос-Аламос. Работу в «Гекате». Твою личность.

Гедимин резко мотнул головой.

— Кенен Маккензи знает. Он был там…

Кенен Гварза поморщился.

— Маккензи… Я вот знаю, что у Лос-Аламоса жёсткая позиция в отношении сарматов. Кто-то может подтвердить, что для тебя они сделали исключение? Кто-то скажет в ответ на мой запрос: «Да, это он, и он действительно ядерщик»?

Невидимые обручи сомкнулись на груди, и Гедимин судорожно вздохнул, пытаясь разорвать их.

— Он мёртв, — коротко ответил он. Глядеть на Гварзу было тяжело — его лицо почему-то расплывалось. «Zaa hasu!» — сармат сердито смигнул. «Не хватало ещё разрыдаться!»

Кенен пожал плечами.

— Значит, ничего нет, — он убрал смарт и сложил руки на груди. — По вторникам, четвергам и субботам я работаю в день. Найдутся подтверждения — приходи.

Гедимин втянул воздух ртом — это на секунду ослабило невидимые обручи и позволило наполнить лёгкие. В груди ещё жгло, но взгляд немного прояснился.

— Можешь отвести меня к реактору, — угрюмо сказал он. — Можешь спросить… Ты сам проверяешь квалификацию, разве нет?

Кенен криво ухмыльнулся.

— Давай на выход, — сказал он ровным голосом. — Барак «Альфа-один», первый этаж, первая комната. Со всеми проблемами — к коменданту.

Гедимин хотел взять его за плечо, но вспомнил о бластере и только поморщился.

— Почему ты не хочешь меня проверить? Тут же есть станция…

Кенен смерил его долгим взглядом и тяжело вздохнул.

— Проверить квалификацию инженера-ядерщика. Прямо так, на живом реакторе, у сармата, которого я в первый раз вижу. В первый день его пребывания в гетто…

Он снова вздохнул. Гедимин молча стоял и ждал — он ничего не понимал, но ему было не по себе.

— Для такой проверки нужно поставить на уши оба гетто — и «Вестингауз» заодно, — Кенен нервно усмехнулся и кивнул на дальнюю дверь. — Иди, сармат. Даже если для такой операции будут основания — за пять минут я её не проверну.

Его смарт протяжно пискнул, и он, резко развернувшись, пошёл к выходу. Свет в коридоре медленно начал тускнеть. Гедимин растерянно покачал головой и направился к воротам. «Два гетто… „Вестингауз“… Ладно,» — он свернул за угол и криво ухмыльнулся, глядя на ровные ряды однотипных строений. «Придётся выждать. Этот Кенен вроде не дурак. Значит, договоримся.»

В вестибюле было пусто и тихо. В углу лежал отключившийся робот-уборщик (той же новой модификации, что Гедимин видел на вокзале). На стенах висели заметки — состав бригад, распределение по сменам и шахтам, расписание глайдеров… Гедимин, скользнув по ним мрачным взглядом, убедился, что барак шахтёрский — и что кинозалов в гетто больше не строят, хотя информатории сохранились. Передатчик уже нашёл сеть — в информаторий можно было не идти, если только сармат не хотел поиграть в «Космобой»… или что там за двадцать лет пришло на замену…

— Уран и торий! — донеслось из-за приоткрывшейся двери. — А чего вдруг без предупре… Эй! Ты не ликвидатор. Я тебя вообще впервые вижу.

Гедимин, растерянно мигая, взглянул на филка, вышедшего в вестибюль. У него на груди была крупная нашивка с номером барака, обведённым в красное кольцо, — ремонтник решил, что это отличительный знак коменданта.

— На заселение? — спросил филк, разглядывая броню пришельца. — Шахтёр?

— Гедимин Кет, «Джи-два-альфа», — нехотя назвал номер бригады сармат. — Мне дали первую комнату на первом этаже. Ты ведёшь заселение?

Светлые рыжеватые глаза филка на секунду потемнели, появившаяся было на лице дружелюбная улыбка погасла.

— Вот как… Значит, они уверены, что Квинций уже не вернётся… — пробормотал комендант, направляясь к прикрытой двери и вялым жестом приглашая Гедимина с собой. — Меня зовут Аккуш. Вещи у тебя есть? Сколько смен одежды?

— Только скафандр. Одна, на мне, — коротко ответил Гедимин, выходя вместе с ним в длинный прямой коридор и оглядываясь по сторонам. Бараки не сильно изменились с тех пор, как его увезли из Ураниума, — по крайней мере, изнутри. С двух сторон тянулись ряды одинаковых дверей, на них, как и на полу, были подписаны номера; на числе «тридцать» нумерация обрывалась, а коридор упирался в раздвижные створки с надписью «Информаторий».

— Вечером в шахту? — Аккуш деловито щёлкнул по клавишам смарта. — Рост у тебя какой?

Он открыл первую слева дверь и отодвинулся, пропустив Гедимина в жилую комнату. Пока он отправлял куда-то данные, сармат успел осмотреться. Он чётко помнил, что снаружи первые этажи бараков выглядели так, будто потолки там на треть выше, чем на верхних; стоять он мог спокойно, не упираясь никуда ни макушкой, ни плечом, и в дверь не надо было протискиваться боком — но, похоже, так было только на первом этаже. Жилая комната была невелика — три метра в ширину, чуть меньше в длину, и половину её занимало сооружение метровой высоты, прикрытое сверху матрасом без чехла. На передней части сооружения виднелись дверцы и крышки выдвижных ящиков, — видимо, тут предполагалось хранить вещи.

— Всё там, — Аккуш махнул свободной рукой в сторону кровати. — Чехлы, подушка, одеяло. Есть что положить — складывай. Только еду не пихай, роботы её не всегда находят.

Гедимин мигнул.

— Тут едят «мартышечью» пищу?

— Некоторые привыкли, — ответил Аккуш, слегка сощурившись. «Это не одобряется,» — понял Гедимин и кивнул в ответ.

— Я не ем. Сколько раз тут кормят?

— Три, как обычно, — перед работой, после и в перерыве, — комендант покосился на пискнувший смарт и скользнул взглядом по скафандру сармата. — Есть фляга, или записать на выдачу?

Гедимин, приоткрыв «карман», показал крышку массивной фляги — живая Би-плазма уже заполнила её на треть.

— Субстрат бери в пищеблоке. Тут, внизу, — Аккуш махнул рукой в сторону двери. — Тут же душевая. В шахте помоешь верхнее и там оставишь, а нижнее сменишь уже тут, после душа. У нас тут моются каждый день, все, и сарматы, и Старшие.

Последние слова он произнёс с нажимом, и Гедимин, хоть веки у него и устали, снова удивлённо мигнул, — за интонацией угадывались какие-то странные проблемы. «Потом выясню,» — решил он — от полученной информации уже слегка гудела голова, и хотелось побродить в тишине и всё обдумать.

— Спасибо. Дальше я сам, — сказал он, кивнув Аккушу и изобразив дружелюбную улыбку. — Тут, в гетто, куда-нибудь можно сходить?

Комендант озадаченно хмыкнул.

— Ты бы лучше спал. Скоро смена, — сдержанно напомнил он. — Тут жилой район, слева — пассажирский аэродром, справа — грузовой. Сзади — всякие склады и ангары, чтобы занять место, спереди — промышленные районы, станция… На задах есть полоса препятствий — после работы, если будет желание, сходи побегай. За стену нельзя… близко к стене — тоже незачем.

— А на озеро? — Гедимин подумал, что окунуться в холодную воду сейчас было бы кстати — мозг явно нуждался в охлаждении. Аккуш испустил короткий смешок.

— Недавно на Земле?.. Вдоль озера стена. А за насосными станциями смотрят ликвидаторы. И говорят, без стрельбы не обходится.

Гедимин мигнул. «И меня принимали за ликвидатора. Значит, снаряжение сходное. Ещё и стрельба… Надо же было так испоганить планету! Насинтезировал на свою голову…»

Аккуш вышел. Гедимин выглянул на секунду в коридор и увидел, как соседняя дверь плотно закрывается. «Кому-то не спится,» — едва заметно ухмыльнулся он, возвращаясь в комнату. «Выяснял, кого к нему подселили?.. Значит, отсюда пропал сармат…» Его передёрнуло от воспоминаний, и он внимательно осмотрел стены и пол. Никаких следов не было — ни пятен крови, ни оплавлений, ни подозрительных отверстий. «Как его звали? Квинций? Надо будет выяснить…»

Озеро было недоступно, зато в душевой были вентили, и сармат, пока ему не мешали, устроил себе контрастное купание. Выходил он довольный — кожа горела, но в голове прояснилось, а на скафандр, отмытый до блеска, приятно было взглянуть.

В бараке было тихо — дневная смена ещё не вернулась, ночная отсыпалась перед работой, и даже сармат из соседней комнаты не выглянул на звук шагов — видимо, из подслушанного разговора узнал всё, что хотел. Гедимин порылся в ящиках кровати, вынул белый чехол для матраса, несколько секунд смотрел на одеяло и подушку, потом отложил их и растянулся на постели, не снимая скафандра. Мозг будто этого и ждал — не успел сармат подсунуть руку под голову, как глаза сами закрылись. Во сне видения путались с явью — он бродил по странно изменяющемуся городу, глядя, как вырастают и втягиваются в мостовую знакомые и полузнакомые здания. Наконец он вышел к озеру, но тёмная вода вдруг поднялась над ним многокилометровой стеной.

…Разбудил его Аккуш, заглянув в комнату за пять минут до побудки, — Гедимин забыл закрыть «на ночь» дверь. Комендант, что бы ему ни было надо, несколько секунд молча стоял в дверях, глядя на лежащего сармата, пока тот не повернул к нему голову, недовольно щурясь.

— Кости не болят? — спросил он.

— Я привык, — отозвался Гедимин, только что сообразив, что в скафандре обычно не спят, и сильно смутившись. «Надо будет закрываться…»

— Космофлот? — Аккуш ощупал взглядом скафандр и покачал головой. — Все три года?.. Ладно, вставай. Тут твоя одежда.

Через пару минут по коридору тихо, почти не громыхая, покатилась тележка с вечерним пайком. Гедимин, разложив пустой скафандр на кровати, как раз прикидывал, как удобнее в него влезть, — в комнате очень не хватало стапеля. «И крепления не приделаешь — негде,» — сармат покосился на узкие стены и досадливо сощурился. «Или класть на пол, или так в нём и ходить.»

Он сомкнул пластины на груди и сел — как раз вовремя, чтобы встретиться взглядом с изумлённым филком-разносчиком. Тот, мигнув, выронил паёк и подался назад, пробормотав что-то про ликвидаторов. «Может, правда пойти в ликвидаторы?» — Гедимин невольно усмехнулся. «Не люблю стрельбу, но… может, их на АЭС пускают?»

Под скафандр он надел то, что принёс комендант, — светло-серый, почти белый комбинезон, довольно тонкий, «летнего» типа, с мягким складным капюшоном, парой карманов и нашивками на груди — такими же, какие Гедимин наклеил на скафандр. На спине была крупная надпись «Вайтрок» на фоне схематичного изображения горных пиков, на рукаве — накладная приклеенная полоска с номером бригады, в которую был записан сармат. Был ещё какой-то внутренний номер, пропечатанный в незаметном месте на каждом предмете одежды, даже на сапогах; на всякий случай Гедимин нацарапал его на клочке бумаги и вложил в свёрток со старым комбинезоном, прежде чем выйти из проснувшегося барака.

На платформе уже собралось несколько десятков сарматов в белых комбинезонах — издалека они настолько напоминали медиков, что Гедимину было не по себе. Разделившись на группы по двенадцать, они стояли у взлётной полосы. Сармат поискал взглядом навес, потом вспомнил, что всё гетто накрыто куполом, — ни дождь, ни снег сверху не падали, а ослабленный преградами ветер никому не мешал.

— «Джи-два-альфа»? — деловито спросил, смерив его быстрым взглядом, филк с такой же полоской на рукаве. — Подрывник? Давай к нам.

При слове «подрывник» зашевелились двое — рослый краснокожий сармат и один из филков, с облегчённым вздохом шагнувший прочь от края платформы.

— Ну вот, Арсалан, тебе нашли напарника, а мне вернут лопату. С ней как-то спокойнее!

Арсалан коротко усмехнулся и протянул Гедимину руку. На тыльной стороне ладони виднелся шрам, похожий на кривую трёхлучевую звезду.

— Это ты теперь в комнате Квинция? Стало быть, он не вернётся…

Венерианец тяжело вздохнул. Гедимин склонил голову в знак сочувствия.

— Что с ним? — осторожно спросил он. Арсалан пожал плечами.

— Никто не знает, подрывник. После смены отошёл от шахты — и больше его никто не видел. Были разговоры, что сбежал…

Он снова пожал плечами и перевёл взгляд на пустую взлётную полосу. Гедимин осторожно тронул его за руку.

— Много опасных мутантов у шахт…

Арсалан кивнул.

— Поэтому был приказ — всем работать по двое, — он снова поднял взгляд на Гедимина и едва заметно усмехнулся. — Вот почему мы идём в паре. И так и будем идти. Это не я думаю, что ты без меня шпуров не набуришь.

Гедимин ответил короткой усмешкой.

— В такой одежде опасно, — он недовольно сощурился на тонкий комбинезон Арсалана. — В шахту так нельзя. Там есть нормальная защита?

…Это были чёрные комбинезоны, издалека похожие на очень лёгкую пехотную броню — с широкими пластинами на груди и спине и более мелкими, кольчатыми — на конечностях. Гедимин опознал под плотным скирлином листки эластичного фрила — смеси нейтронностойкого материала и флиевой пыли. Флия была добавлена и в «стекло» для щитков над глазами — под определённым углом можно было различить характерный серебристый блеск. Сармат потянулся к анализатору — так и тянуло проверить, насколько эти костюмы защищают от излучения — но уже гудел сигнал, созывающий бригады к транспорту, и Гедимин подобрал пневмомолот и контейнер с пиркенитом и быстро пошёл за шахтёрами. Через пару секунд его догнал Арсалан.

Все здания рудника были объединены в одно, прикрытое даже не защитным полем, а настоящей куполообразной крышей. Глайдеры, привёзшие ночную смену, сейчас плотной колонной выезжали из-под неё, увозя дневную смену в город, а из соединённых вместе ангаров уже выползали гусеничные бронеходы. «Комбайн-проходчик,» — узнал, хоть и с трудом, Гедимин. «Вон контейнер для руды. Это вместо вагонеток?»

Бронеходы выезжали по три в строю и останавливались в точности напротив друг друга, как на параде. Одновременно открылись двери кабин, и филки-пилоты вышли, уступив место машинистам бригад. Кабины, как успел заметить Гедимин, были довольно просторными — эту технику делали не для филков.

Люки захлопнулись, и почти сразу же загудели подъёмные механизмы, отодвигая часть брони по бокам. Под ней Гедимин увидел небольшие платформы и стенку грузового контейнера с ручками непонятного назначения. С ручек свисали ремни с карабинами.

— На борт! — донёсся из кабины усиленный динамиками голос бригадира — он залез в бронеход третьим, вместе с машинистом и его помощником. — По местам!

Филки быстро, почти бегом припустили к бронеходу. Забросив инструмент в приоткрытый контейнер, они вставали на платформы и пристёгивались. Гедимин, вслед за Арсаланом осторожно пристроивший пневмомолот в тот же контейнер (взрывчатку оба оставили с собой), двинулся было к пустой площадке, но громкий гудок остановил его.

— Второй подрывник — в контейнер! — скомандовал бригадир. — Всем ждать!

Гедимин, изумлённо мигнув, отошёл от платформы и быстро втиснулся в разгрузочное сопло контейнера. Не успел он втянуть внутрь ноги, как все крышки с лязгом опустились, и бронеход плавно тронулся с места. Гедимин щёлкнул переключателем — без фонаря внутри контейнера ничего не видел даже он — и устроился поудобнее на ребристом дне, прислушиваясь к толчкам и изменениям скорости. Вот заложило уши — бронеход вместе с шахтёрами начали спускать в шахту; потом он снова тронулся и пополз, ещё медленнее, чем на поверхности. Гедимин разложил инструмент, набросанный филками, так, чтобы удобно было его доставать, и выключил фонарь — больше смотреть было не на что.

…Разгрузочное сопло открылось, в лицо сармату ударил свет — кто-то из филков стоял внизу с фонарём.

— Где инструмент?.. И сам вылезай, освобождай контейнер, — поторопил он Гедимина, отобрав свою лопату. Сармат подобрал пневмомолот и выбрался наружу, в забой, освещённый только бортовыми огнями проходчика. Туннель, по которому они приехали, тонул во мгле. На его полу ещё светились стрелки, указывающие дорогу к подъёмнику, но и они постепенно гасли. Где-то вдалеке гудел вентилятор, ещё дальше — насосы, откачивающие воду, но всё равно в туннеле было сыро, и стены пещеры поблёскивали от влаги.

Крепильщики уже ушли вперёд — Гедимин видел отсветы их фонарей за грудой породы, отколотой от массива недавним взрывом. Арсалан добрался до сармата и крепко сжал его руку и потянул к стене. Проходчик медленно разворачивался, примеряясь к рассыпанной руде, сарматы-навальщики расступались, занимая места вдоль приоткрытых бортов.

— Нам за ними, — Арсалан указал на отдалённые огни. — Осмотрим стенку. Этого…

Он указал на гору породы.

— Хватит часа на три, потом будем взрывать.

Гедимин пробирался за ним мимо крупных и мелких обломков, осматриваясь по сторонам. Указатели в туннеле погасли окончательно. Оглянувшись на проходчик, сармат увидел, как шахтёры жмутся к нему, стараясь не выходить из освещённого пятна, а комбайн медленно тащит за собой вытянутый купол защитного поля, прикрывая и себя, и рабочих.

— Будет сигнал — сразу туда, — прошептал Арсалан, бросив взгляд через плечо. — Не жди и не оглядывайся, понял?

Они остановились у неровной стены забоя. Гедимин покосился на свод — предыдущая смена сработала чисто, не оставив нависающих выступов. Фонари выхватывали из темноты малую часть рудного массива — сармат отчётливо видел только десяток квадратных метров серого гранита. Он поводил лучом по стене и отступил на несколько шагов. «Здесь — нет. Возможно, правее…»

Он включил анализатор, направив сканирующий луч широким конусом в стену, — у местной породы после всех взрывов, бурений и подтоплений была сложная хаотичная структура, и чем больше сармат на неё смотрел, тем меньше ему хотелось её трогать. «Так, состав… Где уран? А, вот оно, есть, но очень мало…»

Дочитать показания он не успел — Арсалан, оглянувшись, метнулся к нему и крепко ударил по запястью.

— Убери! Жить надоело⁈

Он, странно пригнувшись, быстро огляделся по сторонам и облегчённо вздохнул. Гедимин озадаченно смотрел на него. Анализатор он отключил — не хотелось, чтобы ценный прибор пострадал от следующего удара — но, что происходит, так и не понял и на всякий случай развернулся боком и выставил руку вперёд.

— Ты чего?

— Твари, — прошептал подрывник, резко дёрнув головой в сторону тёмного забоя. — Учуют — прилетят, и не отобьёмся. Никаких лучей, понял?

Гедимин проследил за его взглядом — никаких существ, кроме сарматов, в забое не было, но ему всё равно стало не по себе. Он пошарил лучом фонаря по верхней части стены, отошёл ещё на пару шагов, — он видел десяток точек, в которых массив породы можно подломать, отколов пару сотен тонн, но просчитать, что и куда посыпется, было крайне тяжело.

— Здесь, — прошептал он, указывая на одно из найденных мест. Арсалан, приглядевшись, качнул головой.

— Сомнительно. Лучше здесь. Второй заряд — вон там.

Гедимин, проследив за лучом его фонаря, кивнул — обе точки он видел и нашёл неоптимальными, но вполне пригодными. Проходчику, прикрытому полем и отогнанному к выходу в туннель, ничего не угрожало.

— Какие твари? — тихо спросил он, глядя, как Арсалан проставляет на скале метки. — Радиофаги?

— Клоа, — отозвался тот, быстро оглянувшись через плечо. — Живут тут. Тянутся к тому, что фонит. Выгрызают уран и заселяются. Тут, внизу, — целые колонии.

— Клоа, — повторил странное слово Гедимин. — Откуда такое название?

Арсалан дёрнул плечом.

— Так их все называют. В первые годы было очень тяжело. Сейчас умеем пугать, но… — он снова покосился на тёмную часть пещеры и едва заметно вздрогнул. — Лучше их не звать. Твоя броня не поможет.

Гедимин вспомнил разорванный пополам экзоскелет и сам поёжился — как ни назови этих животных, ему не хотелось встречаться с ними снова.

— Электрофаги тут есть? — спросил он, подумав о странной темноте в туннелях и о бронеходах, заменивших электропоезда.

— Сейчас нет, — ответил Арсалан. Он сел на обломок породы и следил, не отрываясь, за бортовыми огнями проходчика. Машина медленно подползала к сарматам, взгрызаясь в оседающую гору обломков, и свет за уменьшающимися холмами постепенно становился ярче. «Этого хватит на три часа. Мы взорвём ещё раз — и это будет полная загрузка контейнера,» — прикинул про себя Гедимин. «Потом… вроде как перерыв на обед — и ещё два захода. На перерыве придётся подниматься. Трата времени…»

— Из-за них убрали электропоезд? — спросил он. — Были нападения?

Арсалан угрюмо кивнул.

— Пока там стоял дизель, еле успевали отгонять их. Инфразвук… Клоа боятся инфразвука. А эти, наоборот, на него слетаются. Одних отгонишь — лезут другие. Тут была война… — он криво ухмыльнулся.

— Подъёмник работает не на электричестве? — озадаченно спросил Гедимин, гадая, как он не заметил новейшую технологию буквально под самым носом. — Вся база?

— Тут подстанция, — качнул головой сармат. — Дизель давно убрали. Вовремя посылать инфразвук — и никто не полезет. Но ты никуда не отходи, понял? Один такой отошёл…

Он поморщился и замолчал.

30 сентября 19 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Грохот оседающей породы под защитное поле едва просачивался, и казалось, что рудный массив осыпается в десятке километров от затаившихся сарматов. Дождавшись, пока шум смолкнет, Гедимин выпрямился. Проходчик зажёг огни, осветив гору обломков и клубящуюся над ней пыль.

— Пусть уляжется, — сказал Арсалан, протягивая Гедимину руку. — Это для дневной смены. А мы — наверх.

В контейнере, заполненном рудой, не осталось места; инструмент положили на крышу — там даже были крепления. Туда же забрался и Гедимин. Распластавшись под защитным полем и глядя на подсвеченный потолок туннеля в считанных сантиметрах от себя, он думал, что нагруженный комбайн не перевернулся бы от лишней тонны на одном из бортов. Арсалан, услышав его сердитый вздох, протянул руку и щёлкнул пальцем по борту контейнера.

— Скоро проедем. Отвык от шахт?

— Давно не был, — отозвался Гедимин, на секунду задумавшись, относить ли к шахтам скрытые базы на Луне и Маре.

— Освоишься, — уверенно сказал Арсалан. — Ты толковый подрывник. Работал до войны?

— Я был ремонтником, — буркнул Гедимин, досадливо щурясь на мокрый потолок. «Сочится сверху. Раньше вроде было суше. Озеро подступает?»

Бронеход остановился перед широкой шахтой подъёмника. Гедимин повернул голову и увидел полуугасшие бортовые огни — в клеть, кроме их бригады, загнали ещё две, каждую со своим проходчиком. «И спускались мы, наверное, так же,» — сармат зашевелился, выбирая удобную точку для наблюдения. «Значит, подъёмник выдерживает. Надо рассмотреть его получше.»

— Крышу не проломи! — донеслось из кабины проходчика.

…Едва сарматы спустились с платформ, все машины отогнали на разгрузку; Гедимин остановился у дверей душевой, чтобы проследить за ними, но его схватили с двух сторон за плечи и втащили внутрь.

— Я же сказал — не отходить! — сердито прошипел Арсалан, придерживая его за локоть. Гедимин мигнул.

— Тут же не шахта, — заметил он, вслед за другими сарматами проходя по углублениям с розоватой жидкостью к моечным агрегатам. Гедимин не успел вникнуть в состав руды, но ирренций тут, похоже, всё-таки был, — мею добавляли во все дезактивирующие растворы и держали в ней подолгу, выгнав для этого бригаду из шахты на полчаса раньше.

— Он тоже был не в шахте, — буркнул подрывник, недовольно покосившись на него. — Здесь был. Отошёл и исчез. «Макаки» думают — сбежал. Тупые твари!

«Отошёл и исчез…» — повторял про себя Гедимин, в отмытом скафандре выбираясь на «чистую» платформу. Остальные сарматы уже сняли рабочие комбинезоны, и ремонтнику было боязно к ним прикасаться — в тонкой белой одежде они казались особенно мелкими и уязвимыми. На его массивный скафандр косились, но отобрать не пытались — только бригадир пробормотал что-то о проверке на дозиметре. Гедимин показал свой дозиметр, и филк, махнув рукой, отстал.

«Отошёл и исчез…» — сармат огляделся по сторонам. Они по-прежнему стояли под крышей базы, устроенной сложно, но всё-таки не бесконечной. «Где тут можно было исчезнуть? И животных тут нет… Если только он выбрался наружу — но где тогда выход?»

В пассажирском глайдере со снятыми сидениями (места под них ещё угадывались под наспех приваренными листами фрила) Старших пропустили вперёд, а потом плотной толпой филков прижали к дальним окнам. Стоять согнувшись было неудобно — Гедимин, аккуратно отодвинув низкорослого сармата, сел на пол, заглянул напоследок в ближайший иллюминатор (на горизонте проступила светлая полоса — до рассвета оставалось немного) и повернулся к Арсалану.

«Ты меня понимаешь?» — жестами спросил он. Подрывник удивлённо мигнул. «Что тебе надо?» — повернувшись к филкам боком и осторожно шевеля руками, спросил он. Гедимин, покосившись на соседей, прижал ладони к груди почти вплотную — он не видел, чтобы филки говорили жестами, но это не означало, что они ничего не понимают.

«Я не сдам,» — заверил он, приняв самый миролюбивый вид. «Почему думаешь, что тот сармат не сбежал?»

Арсалан вздрогнул всем телом, и его глаза сошлись в узкие чёрные прорези. Гедимин протянул руку к его плечу, но сармат отмахнулся. «Он бы ушёл не один,» — ответил он и резко, едва не сбив с ног ближайшего филка, отвернулся.

…Когда в душевой перестала шуметь вода, а в коридоре затихли шаги, Гедимин поднялся с лежака и выбрался в вестибюль. Дверь в комендантскую была плотно закрыта; сармат одобрительно хмыкнул и, покосившись на проложенный под потолком кабель, вышел на улицу. «Внутри всё на электричестве,» — думал он, обходя строение по кругу. «Единственная энергостанция передаёт омикрон-луч. Где-то в бараке должен быть преобразователь…»

Долго искать не пришлось — труба, увенчанная раздвижным конусом, на полметра поднималась над конструкциями крыши. Её разместили над дальним торцом, где был чёрный ход; Гедимин присмотрелся к двери и довольно хмыкнул — массивную створку из металлизированного фрила удерживали два замка с засовами, что для теплоизоляции было явно излишним. Чёрный ход соседних бараков перекрывался так же надёжно, и прикрытые колпаками-конусами антенны стояли на каждой крыше на одном и том же расстоянии от её края. Гедимин снова хмыкнул и, внимательно осмотрев замки, выпустил коготь.

Ничего портить он не хотел, так что пришлось повозиться; восемь долгих минут спустя дверь тихо приоткрылась. Внутри, в коротком пустом коридоре, горел свет. На бронированных створках в паре шагов от входа виднелись предупреждающие знаки — «высокая температура», «высокое напряжение», «радиационная опасность». Гедимин прижал ладонь к двери и услышал приглушённый гул ротора и трансформатора — преобразователь был здесь и работал непрерывно.

Подход к агрегату оставили удобный — протискиваться почти не пришлось, только в самом конце сармат развернулся боком. Штатный лючок в корпусе преобразователя был оставлен там, откуда пучок излучения не ударил бы в дверь — напротив серебристой стены со встроенным генератором защитного поля. Гедимин проделал в поле прореху, но она мгновенно закрылась. Сармат одобрительно хмыкнул и, открыв лючок, заглянул внутрь.

Гул стал громче, и в глаза ремонтнику ударил яркий свет — не зелёный, как он предполагал, а горячий, красноватый. Ротора он не увидел — вал, судя по дополнительным деталям, сделанный из ферка, вращался внутри конструкции из толстых блестящих колец. Материал, похожий на непрозрачное стекло, не был одноцветным — нижние части колец были заметно темнее, верхние — светлее, и Гедимин, приглядевшись, увидел, что насыщенность цвета постепенно падает. Протянутые к агрегату пальцы обдало теплом и пощекотало тонкими волокнами сигма-лучей; просунув внутрь щупы дозиметра, сармат обнаружил мощное омикрон-излучение. «Накопитель,» — он осторожно тронул верхнее, более светлое кольцо когтем. «Вон там, сверху, приёмник. Сюда луч передаётся… сейчас там выставлен экран — чтобы не было обратного обмена?» — он покосился на сдвижные пластины из рилкара, проложенного серебристой фольгой, — ничего лучше флии для экранирования омикрон-излучения так и не придумали. «Накопители излучают… видимо, по своему свойству — энергия не может удерживаться долго… экран не даёт ей рассеиваться. А внутри обсидиановая выстилка и облучаемый ротор…» — сармат, проследив на экране анализатора за оттоком энергии, аккуратно закрыл лючок. «Такой ЛИЭГ, только источник излучения — не ирренций, а накопитель. Возможно, в полночь приходит передающий луч… Жаль, не увижу, — было бы интересно.»

— Эй! — крикнул кто-то, рывком отодвинув массивную створку на десяток сантиметров и тут же отпрянув к выходу. — Что ты там забыл⁈

— Осматриваю преобразователь, — мирно ответил Гедимин, разглядывая конструкции над головой. «Что заставляет приёмник отдавать энергию ЛИЭГу? Почему поток не идёт в обратном направлении? Хм… Надо бы взглянуть на сам приёмник. Типы накопителя… Похоже, они различаются. У того, что на космодроме, внутренние ячейки были мельче. На что это может влиять?»

— Убирайся, — сказал, сердито глядя на него, комендант Аккуш. — Слышишь?

— Я скоро, — отозвался Гедимин, глядя на экран анализатора. Вторая его рука осторожно приоткрывала лючок. «Если провести эксперимент…»

— Да чтоб вас всех… — обречённо выдохнул Аккуш, исчезая за дверью. Гедимин пожал плечами и тут же забыл о нём — он рассматривал молекулы, свёрнутые в микроскопические ячейки. Те, что в приёмнике, были самыми крупными, те, что в преобразователе, — заметно меньше, а на космодроме он заснял самые мелкие, — и, похоже, это как-то влияло на ёмкость «конденсатора».

«Должны быть какие-то правила взаимодействия,» — Гедимин снова покосился на экранирующие пластины над головой. «Тут лучше не экспериментировать. Где бы взять образцы для опытов?»

В коридоре что-то громыхнуло, и дверная створка от сильного толчка полностью уехала в паз. В проёме, занимая его от края до края, встал чёрный силуэт с плазмомётом наперевес.

— Выходи по-хорошему, — негромко посоветовал пришелец, выразительно качнув «пушкой»; Гедимин двинулся было вбок — прикрыть собой уязвимые конструкции «ЛИЭГа» — но вдруг заметил, что плазменное сопло закрыто, а палец чужака прижат к переключателю полемёта, — никто не собирался стрелять плазмой по генератору, максимум — метнуть пару сгустков защитного поля.

— Здесь всё в порядке, — сказал Гедимин, показывая пришельцу пустые ладони. Щупы приборов и когти перчаток он успел втянуть и теперь надеялся, что выглядит предельно безобидным. Чужак не двигался, пока сармат не вышел из-за генератора, а после этого осторожно отступил к двери, позволяя ему выйти. В проёме шевельнулся белый силуэт — Аккуш наблюдал за происходящим с безопасного расстояния.

— Приказам коменданта надо подчиняться, — спокойно сказал пришелец, дождавшись, пока Гедимин закроет за собой дверь генераторной. — Сюда входить запрещено. Видел знаки на двери? Читать умеешь? Вот и ладно.

Сармат, не отвечая, разглядывал чёрный скафандр чужака. Сперва, в неверном свете преобразователя, ему показалось, что тот одет, как реакторный пилот, но всё-таки это была другая спецодежда — более лёгкая, без ипроновых слоёв, с креплениями под двуручное оружие. В нагрудную пластину были вплавлены пёстрые полосы нашивок — всего девять штук, одна шахтёрская.

— Замки исправны, — сообщил сармат в скафандре Аккушу, закрывая последнюю дверь и задумчиво глядя на Гедимина. — Эй, теск, у тебя что, ключи?

Ремонтник качнул головой.

— Пусть ищет у себя, я не брал, — он недовольно сощурился на Аккуша, только теперь сообразив, на какие обвинения может нарваться… или уже нарвался, если комендант успел связаться с охраной. Сармат в скафандре, негромко хмыкнув, закинул плазмомёт за спину и перевёл взгляд на Аккуша.

— Опасность вроде как устранена? Вызов регистрировать?

Комендант, покосившись на Гедимина, сунул руку в карман, замигал и резко мотнул головой.

— Всё в порядке, ликвидатор. Спасибо, что помог. Надеюсь, больше такое не повторится?

Он выразительно посмотрел на Гедимина. Тот, не отвечая, с интересом разглядывал плазмомёт. «Интересные штуки тут разрешают носить. Вот тебе и запрет на оружие…»

— Теск! — что-то стукнуло по его броне, и он, неохотно опустив взгляд, увидел сердитого коменданта. — Ты вообще в себе? Слышал, что я сказал?

Гедимин качнул головой.

— Я ничего не трогал, — сказал он. — Только осмотрел преобразователь. Интересная конструкция.

Аккуш сердито фыркнул.

— Ещё раз там увижу — вызову патруль. На что тебе там смотреть⁈ Ты что, ремонтник⁈

Гедимин кивнул.

— Знакомлюсь с новыми механизмами. Тут всякого наизобретали… Перед экзаменом лучше подготовиться.

Аккуш тяжело вздохнул.

— Экзамен… Ты сначала докажи, что не готовил тут диверсию!.. Ладно, иди отсюда. Вон, там полоса препятствий, — побегай, может, дурь выйдет.

«Диверсия?» — Гедимин с трудом подавил возмущение. «Верно. А Кенен и так чего-то боится. Потом не допустит к экзамену, так и останусь в шахте. Надо быть осторожнее.»

…Все машины в информатории были заняты — в основном филками; на экранах мелькали взрывающиеся истребители и длинные силуэты спрингеров, — «Космобой» и его аналоги за двадцать лет не утратили популярности. Администратор (тоже филк, — как заметил Гедимин, нормальных сарматов в гетто было не очень много, и на каждого приходилось по десятку «недомерков») подозрительно сощурился на пришельца, но пароль всё же выдал, и сармат, убедившись, что его передатчик подключился к сети, ушёл к себе в комнату. Когда он проходил мимо «отсека» Арсалана, внутри было тихо, — коридор первого этажа, населённый только «Старшими», то ли спал, то ли весь выбрался в город. «Я и раньше не знал, чем они занимаются,» — криво ухмыльнулся Гедимин, устраиваясь на койке и разворачивая голографический экран. «Мне не мешают — и ладно.»

«Хельд» — мелькнуло на первой же странице поисковика. «Также „хелед“, или „медведь“ — жаргонное название туннельного поезда. Сеть туннельных поездов, построенная после войны, соединила разрозненные города, восстановив грузо- и пассажиропоток. Благодаря изобретению Штефана Хеледа, объединившего наработки по гравитационным волчкам и энергонакопителям, туннельные магистрали были проложены на всех континентах и ныне занимают лидирующее положение…»

«Штефан Хелед» — ввёл Гедимин в поисковой строке. «Не сармат. Жаль, а мне показалось… Австралиец, физик, совладелец транспортной компании… Вот как? Тут, похоже, было совсем плохо… Значит, это теперь называется „Территории“. Именно так, с большой буквы. Всё, что не под куполом, — Территории, и жить там нельзя. А, вот дальше, — „бригады расчистки“, „сарматские бригады ликвидаторов“…»

На снимке у недостроенного крытого туннеля позировали пятеро в чёрных скафандрах — таких же, как у сармата, прогнавшего Гедимина из генераторной. Ремонтник еле слышно хмыкнул. «Эти — с реактивными огнемётами и газовыми гранатами. Что-то тут не так с запретом на оружие. Видимо, федералы совсем не справлялись.»

Он пробежал взглядом перечень достроенных и строящихся отрезков туннельной магистрали — она в самом деле покрыла сетью каждый континент, кроме Антарктиды — и перешёл на язык Севера. «Я всё-таки хочу увидеть чертёж этого двигателя. Хотя бы чертёж. Иначе придётся идти на вокзал и смотреть на месте…»