Обратный отсчет: Распад

Часть 17 04.08–06.11.17. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Луна, кратер Пласкетт

04 августа 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На столе рядом с прикрытыми коробками «мартышечьей» еды стоял плоский контейнер с одиноким запечатанным стаканом в углу. На верхней крышке безо всяких рисунков чёрным по белому было выведено: «Глинтвейн „Маккензи“ традиционный».

«Уже и „традиционный“?» — Гедимин невольно хрюкнул в респиратор. На звук лениво оглянулся ликвидатор за оружейной стойкой.

— Чего смеёшься? Тебе оставили, между прочим. Будешь пить?

Гедимин покосился на урну — из-под крышки виднелись смятые чёрно-белые наклейки. «Семь утра. Привезли не раньше шести…»

— Я не буду, — отозвался он. — Забирай, если нужно.

В штабе почти никого не было; с оружейных стоек разобрали бластеры, но тяжёлые «стволы» остались на месте, — Скегги в свободный день устроил очередные стрельбы. На базе скучали четверо дежурных, не считая Ренгера и Вепуата. Последний вместе с Иджесом сидел у телекомпа, высматривая что-то на экране.

— Вниз пойдёшь? — настороженно спросил Иджес, оглянувшись на Гедимина. Тот качнул головой.

— Незачем.

Шесть граммов радионуклидной смеси (в основном — окислившийся уран) тихо лежали в своём контейнере в дальнем углу подземной лаборатории. Что дальше с ними делать, Гедимин не знал. В мозгу бродили разные мысли, но сармат обрывал их «на взлёте», — без ирренция все его запасы годились разве что на сувениры. Отогнав бесполезные воспоминания о довоенных экспериментах, сармат устроился за столом и выгреб из кармана ненужные обломки. «Ещё бусы из „Кенки“ остались… Сделаю что-нибудь.»

— «Обязательная проверка так называемым считывателем должна быть отменена везде, где живут сарматы», — громко прочитал с экрана Вепуат. — «Об этом объявил представитель Мианийской Федерации на очередном собрании…» Короче, чтоб у нас, как у макак, смотрели в документ, а не в ДНК. Комментарии читать?

— Да чего я там не видел, — Иджес поморщился. — «Слизь, убийцы, всех расстрелять»… Лучше скажи, чего это с мианийцами? Им-то что до считывателей? Их же не проверишь…

Он притронулся к шлему там, где щиток прикрывал лоб — и индивидуальную гравировку металлизированной нитью под кожей. Гедимин невольно хмыкнул. «Верно. У мианийцев метки нет. А правда — что им не понравилось?»

— А кто их поймёт. Другая Метагалактика… — отозвался Вепуат, листая новости. Иджес нетерпеливо ткнул его в плечо.

— Хватит рыться. Ищи трансляцию!

— Рано ещё, — отмахнулся разведчик. — Семь утра. Никто никуда не летит. Вон, посмотри, какого червяка на Севере поймали!

Ренгер на секунду оторвался от микроскопа, через увеличитель посмотрел на экран и хмыкнул.

— Японский риф? Там и до войны всякое плавало. Подводное заражение — чистится, как может…

Гедимин поглядел на блестящее, переливающееся перламутром кольчатое тело с симметричными выростами, на силуэты в чёрных скафандрах рядом с ним (лежащий неподвижно червяк был каждому из них по пояс), отметил про себя, что ликвидаторы снаряжены по всем инструкциям, одобрительно хмыкнул и отвернулся. «Да, воду чистить трудно. Давно на водосбор не вызывали, — что у них там с фильтровщиками?»

— Ты на кого поставил? — донеслось из-за телекомпа. Вепуат раздражённо вздохнул.

— Я в это не играю, теск. И ты не играй.

Иджес насмешливо фыркнул.

— Хейз сегодня должен выйти в лидеры. Толковый пилот, хоть и макака. Слегка не в себе, но, видно, без этого далеко не улетишь. Эй, атомщик! Ты же вроде знаешь Хейза?

Гедимин сдержанно кивнул.

Наименее полезный обломок с нижних горизонтов «Лебинн-1» завалялся в кармане; сармат положил его к другим ненужным деталям и задумчиво на него посмотрел. «Действительно, гранит,» — он, сдвинув щиток над подушечкой пальца, осторожно тронул камень — кожу не обожгло, к пальцу не прилипла невидимая паутина. «Те куски выглядели так же. Но их хватило на ядерный взрыв. Странные дела…»

«Там нечему взрываться!» — услышал он, как наяву, отчаянный крик Хейза и невольно поёжился. «Он был уверен, что это просто гранит. И не облучился, когда его трогал. А теперь… теперь это и вправду гранит. Или… или и тогда был? Но что тогда взорвалось в колонии гимов? Нет. Тогда — это был не гранит. А вот теперь…»

Гедимин с силой прижал пальцы к вискам и зажмурился. «Не нравится мне всё это. Совсем не нравится…»

Резко встряхнув головой, он поднялся с места. Иджес и Вепуат, оборвав ленивую перебранку, проводили его озадаченными взглядами. Механик протянул было к нему руку, но Гедимин, качнув головой, прошёл мимо. «Одна „макака“ может влиять на устройство мира… Бред. Хорошо, если только бред. Хуже, если это правда.»

— Что, новости не радуют? — едва заметно усмехнулся Ренгер, когда сармат остановился у его стола. Перед ним в ячеистом контейнере под прозрачной крышкой лежали мелкие осколки костей. Некоторые Гедимин узнал — он сам брал эти образцы из огромных крысиных черепов в сувенирной лавке под Санта-Фе.

— Что ты всё ищешь? — не выдержал он, увидев под микросканером очередную кость. — Во всех этих крысах? Они как-то не так мутируют?

Ренгер рассеянно усмехнулся.

— Каждый мутирует по-своему… Тут, и правда, интересная вещь. Я подозревал давно, но без образцов с юга дальше подозрений не шло. А теперь уже можно сделать выводы…

Он придвинул к Гедимину листок из ежедневника, разделённый надвое и весь испещрённый мелкими буквами. Почерк у Ренгера был бисерный; каждый значок вроде бы читался, но когда дошло до собирания в слова, Гедимин с тоской покосился на микроскоп. «Это для секретности? Чтобы враги не прочитали?»

— У наших крыс — две линии предков. То, что мы сейчас видим, результат их смешивания. Две очень чёткие линии. Смотри сюда.

Он подвинулся, пропуская Гедимина к микросканеру.

— Такое надо проверять на самых мелких особях. «Бурые разведчики», недифференцированная масса без постнатальных мутаций. В идеале надо смотреть на детёнышах, даже эмбрионах, но… — Ренгер досадливо поморщился. — Не хватало мне здесь ещё зверинца. Сохранные трупы «бурых разведчиков» получить трудно, но кое-что видно и на костях. Вот, смотри, — это особь из Санта-Фе.

Гедимин озадаченно мигнул. Нет, кость он видел, и в микроскоп, и так… но что хотел показать ему биолог?

— Обратил внимание? — нетерпеливо спросил Ренгер, заменяя образец под сканером. — Толщина черепной крышки. Внутренние борозды… Видишь, как утолщается кость? А это образец из Старшедс. Ну?

Гедимин снова мигнул.

— Не понимаю, — признался он. — Две линии… и что?

— Ну, ты хотя бы их разглядел, — пробормотал Ренгер, отодвигая сармата от микроскопа. — Уже неплохо. Они сильно перемешались, но их ещё видно. Две разные мутации и, скорее всего, два мутагена. Первая линия усиливается к югу, вторая — к северу. Особи из южной ветви более агрессивны, сильнее физически… видишь выемки на костях? Это опоры для мышц. У этой линии их вдвое больше, чем должно быть. А это вторая… видишь, где кость утончается? Это не два осколка — тут, между ними, были хрящи. Хрящевые швы у взрослой особи. С таким черепом пролезешь в любую щель.

Гедимин покосился на листок. Там, где ещё можно было что-то разобрать, он разглядел участок цепи ДНК — два участка, нарисованные рядом. Некоторые элементы Ренгер выделил красным.

— У первой линии — толстые кости и мощный челюстной отдел при небольшом мозге, — биолог, заметив его взгляд, отобрал листок и перевернул другой стороной. — Вторая грацильна, челюсти небольшие. Зато очень объёмный мозговой отдел. Разница — до двадцати процентов. Похоже, должны были возникнуть два разных вида. Интересно, что удерживает их от взаимоистребления…

Гедимин задумчиво сощурился.

— Их и было два, — сказал он. — Два эксперимента. Опыты Штибера с омикрон-лучами на юге… а здесь развлекался Домициан. Говорил я ему — следи за крысами…

Ренгер мигнул — а затем его глаза вспыхнули нехорошим огнём.

— Повтори ещё раз, — потребовал он, вцепившись в плечо Гедимина; листок с записями скомкался, но биолог не обратил на это внимания. — Что ты знаешь про эксперименты?

«Скафандр он не порвёт,» — напомнил себе ремонтник, но ему всё равно стало не по себе. «Чего так дёргаться из-за дурацких мутантов⁈»

— Когда ирренций исследовали, — медленно проговорил он, глядя Ренгеру в глаза, — ещё там, в Лос-Аламосе — там тоже были биологи. Один такой, Штибер, засунул живых крыс в омикрон-поток. Почти все сдохли, но выжившие размножились. Он их облучал, пока не вывел устойчивую породу. Какие-то макаки, студенты, влезли в лабораторию. Твари разбежались. Конар мне тогда писал — мол, если увидишь, не убивай, отправь в Лос-Аламос. Ну, теперь-то незачем — они уже там…

Он неловко ухмыльнулся. Ренгер слушал, не шевелясь, даже взгляд не отвёл.

— Вот оно что… Ты стоял у истоков, — биолог ухмыльнулся в ответ и медленно убрал руку с его плеча. — Понятно. А что с Домицианом? Кто он?

Гедимин изумлённо мигнул — он как-то привык, что все всех знают, один он стоит в стороне. «Разве не ты мне говорил… а, не ты. Иджес. А с тобой он биологию, наверное, не обсуждал. Или думал, что ты и так в курсе…»

— Домициан Марци, биолог, медик, — Гедимин пожал плечами. — Работал в «Гекате»… Но это было ещё до «Гекаты». Здесь, в Ураниум-Сити. Он заказал живых крыс и облучал их «сигмой». А потом они удрали. Просочились сквозь решётки. Что ты говорил про хрящи в черепе?..

Ренгер прошептал что-то по-сарматски.

— Вот, значит, кому мы обязаны… — он резко вскинул руку и схватил Гедимина за плечо. — Раньше сказать не мог⁈ Я полгода копаюсь в дохлых крысах…

Гедимин мигнул.

— Ты не спрашивал. Я-то откуда знаю, что ты там копаешь… — он осторожно отцепил руку Ренгера от своей брони и поймал измятый листок. — Не думал, что эти твари выживут. И расползутся по всему континенту. И про этих, размером с макаку, речи не было…

Ренгер криво ухмыльнулся.

— Процесс запустили, и он идёт. Значит, излучение ирренция… два разных излучения, — он аккуратно разгладил листок и прикрепил к столу. — Интересный вышел опыт. На чём бы его повторить…

Гедимин на всякий случай отодвинулся. Ренгер хмыкнул.

— Думаю, природа уже повторила. Что ж, нам остаётся наблюдать… Не помнишь никаких подробностей по довоенным опытам? Если что — мне было бы интересно.

…«Роберт Кристиан Штибер», — прочитал Гедимин на открывшейся странице, окружённой траурной рамкой. «Годы работы…»

— Мёртв, — он, не дочитывая, отключил смарт — под рёбрами неприятно заныло. — Первый год после войны. Люди — непрочные существа.

— Досадно, — пробормотал Ренгер, угрюмо щурясь. — Но следовало ожидать. А в целом ты прав — крыс уже везде полно, и везти их в Лос-Аламос незачем. Разве что вопрос названия…

Гедимин резко качнул головой.

— Моджис нашёл их, верно? Когда они уже стали… такими, какие они сейчас. Значит, это его вид. Его открытие. У людей их и так достаточно.

06 августа 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— А Иджес всё ещё расстроен, — задумчиво сказал Вепуат, перебираясь из-за оружейной стойки на пустой стол рядом с Гедимином. Мебель в штабе ликвидаторов была прочная — столешница даже не хрустнула под весом сармата в тяжёлой броне.

Гедимин пожал плечами.

— С ним всегда так. Успокоится.

Иджес давно уехал откачивать воду из урановой шахты, и Гедимин надеялся до вечера ничего не слышать ни о гонках, ни о пилотах, ни о проигранных деньгах. «Что удивляет,» — думал он, рассеянно чиркая по обрывку бумаги, — «то, что есть другие спорщики. Иджес такой не один. Кто-то спорит на деньги, какая „макака“ быстрее водит глайдер. Надо же было додуматься…»

Под потолком коротко рявкнула сирена. Ликвидаторы, замолчав, зашевелились, кто-то потянулся за оружием.

— Странные мёртвые животные в Айви Спрингс, — объявил вслух Скегги, выходя на середину комнаты. — Пара на выезд?

— Я еду, — буркнул Ренгер, выбираясь из-за стола. От микроскопа он оторвался с явной неохотой — после рассказа Гедимина он не только не забыл об изучении крыс, наоборот — он, кажется, собрался пересчитать все атомы в образцах их костей.

Гедимин следил за Ренгером, пока тот брал у Скегги ориентировку, и зашевелился было, когда тот пошёл к двери, но Ренгер молча прошёл мимо, не глядя на сармата, тронул за плечо одного из ликвидаторов, успевших взять оружие, и они вдвоём вышли за дверь. Гедимин мигнул. Скегги, встретив его растерянный взгляд, развёл руками.

— Это у него надолго. Жди, рано или поздно отмякнет.

Вепуат возмущённо фыркнул.

— Гедимин-то при чём⁈ Если Ренгер не спрашивал его о крысах, откуда он-то мог знать…

Скегги жестом прервал его речь и щёлкнул по наручному передатчику, отмечая принятое задание. Гедимин, пожав плечами, развернулся было к испорченному чертежу, но под потолком снова рявкнуло.

— Моя очередь, — Вепуат, не дожидаясь объявления, проворно спрыгнул со стола, но Скегги, вчитавшись, насмешливо фыркнул.

— Отбой! У нас гости. Атанек и Майлог вернулись.

Гедимин не сразу вспомнил, о чём речь, а вспомнив, настороженно сощурился, вместе с креслом разворачиваясь к двери. «Вернулись. У них снаряжение. Три месяца среди „макак“. Сколько же там теперь ремонтировать, мать моя колба⁈»

Сармат в тяжёлом скафандре перешагнул порог и поднял руку в приветственном жесте. Ликвидаторы, выбравшись из углов, помахали в ответ, выжидающе глядя на пришельца. Первым вошёл Атанек, за ним — Майлог; едва ступив на порог, он развернулся, втаскивая за собой самоходное устройство на трёх колёсах. Гедимин разглядел выдвижные опоры, рассчитанные на немалый вес, и раскладную конструкцию, но вникнуть в её смысл не успел — Скегги подошёл поздороваться, и грохот скафандров отвлёк сармата от изучения механизма.

— Живые? — спросил Вепуат, радостно ухмыляясь. Гедимин скользнул настороженным взглядом по броне Майлога — на вид всё было в порядке, пластины не выпали и не деформировались, а верхний слой обшивки, с парой незначительных царапин, приятно поблескивал в свете ламп.

— Много поломалось? — спросил он. Сарматы, переглянувшись, дружно фыркнули. Майлог снял с заплечных креплений огнемёт, небрежно бросил на стойку перед Гедимином и щёлкнул пальцами, подзывая трёхколёсного робота. Атанек, покосившись на него, шёпотом выругался и двинулся к двери, чтобы через несколько секунд вернуться с таким же передвижным механизмом. Робот Майлога уже выдвинул опоры и расправил складную конструкцию; сармат расставил руки, прислоняясь к ней спиной, и фиксаторы обхватили его конечности и пояс, оставив спереди широкие просветы. Вскрыв броню, Майлог выбрался наружу, а скафандр остался на передвижном стапеле. Сарматы, столпившиеся вокруг, удивлённо захмыкали.

— Забавная штука, — сдержанно сказал Скегги. — И у тебя, Атанек, такая же? Макаки расщедрились на снаряжение? Взял в аренду — или так, привёз похвастаться?

Майлог ухмыльнулся.

— Это теперь моя собственность. Поощрение за хорошую работу. Ну, и мы ещё купили кое-что с собой. Там с этим проще…

Атанек тоже выбрался из скафандра и теперь отвязывал от передвижного стапеля какие-то свёртки, слишком объёмные, чтобы влезть под броню. Гедимин скользнул по ним взглядом и снова уставился на Майлога. Он не сразу понял, что с сарматом не так.

— Зачем оделся, как мартышка?

Вепуат укоризненно ткнул его кулаком в плечо. Майлог насмешливо фыркнул, поворачиваясь к нему лицом. Теперь Гедимин хорошо видел принт на его «куртке» — необычно тонкой, с нелепо короткими рукавами, почему-то болтающейся отдельно от штанов. На груди сармата красовался взрывающийся «Феникс».

— Ну, не у всех же скафандр к телу прирос, — отозвался Майлог, поводя плечами. Гедимин разглядел заклёпки, сплошь покрывающие его широкий пояс, — крупные бляшки с гравировкой и синими камешками. Вся одежда была тонкая, непрочная на вид, неплотно прилегающая к телу и местами образующая странные нефункциональные складки. Гедимин снова посмотрел на рукава, едва прикрывающие плечевой сустав, и недовольно сощурился.

— Броня на голую кожу — ничего хорошего, — озвучил его мысли Скегги. — Ну да ладно. Это же не для работы у тебя?

Атанек, сложив тюки на стол, выпрямился. Теперь Гедимин мог рассмотреть и его одежду — как и у Майлога, из нескольких разнородных предметов, только что рукава у «куртки» были нормальной длины, — зато поверх неё Атанек, как Маккензи, надел чёрную жилетку со свисающими цепочками и закреплёнными цацками. Одну из цацек Гедимин узнал — её он сделал сам и по случаю кому-то подарил.

— О, у них и на носках рисунки, — хмыкнул Вепуат. — А! Это не носки. Это вроде сапог, только короткие.

— Лучше смотри сюда, — отозвался Майлог, расстегивая чехол на свёртке. Наружу выпали сложенные полотнища из тонкого скирлина, сплошь в растительном орнаменте и ярких птицах. Следом Атанек вытащил свёрнутое одеяло, толстое на вид, с клапаном на краю.

— А! Вам и одеяла там выдавали? — Скегги с любопытством пощупал ткань, покосился на вынутые подушки в пёстрых чехлах. — Где вас держали?

— В доме, — ответил Майлог, нежно поглаживая мягкую ткань. — В доме с большими окнами, охлаждением и водой. Мы там жили вдвоём, и у каждого была своя дверь. И ещё одна — общая, с кодовым замком. Видишь эти штуки? А раньше, небось, не видел. Это простыни. Одна — на матрас, другая — под одеяло.

— Дом? О потолки головами не бились? — спросил Вепуат, ощупывая края простыней. — Мягкая штука. Совсем тонкая. Это — на матрас, а это — на себя? А сверху — одеяло… Майлог, тебя чем чехлы не устраивали? Всё это добро должно елозить, как Клоа по контейнеру с ураном!

Майлог презрительно фыркнул.

— Ты видел, чтобы макаки спали в чехлах? Вот то-то. Они не носят чехлы и не спят в них. Ты когда-нибудь лежал на кровати? Нормальной, а не на койке в госпитале?

Гедимин мигнул.

— Вы жили с людьми? В человеческом доме?

— Я же ска… — Майлог осёкся. — А, ты про другое. Нет, там жили только мы. Обычный дом, но построенный для сарматов. Весь наш отряд жил там. И спал на кроватях.

Скегги выразительно хмыкнул.

— Вижу, обращались с вами неплохо. Из станнера в затылок не прилетало?

Майлог фыркнул.

— Мы работали на них, Скегги. Работали, а не занимались саботажем.

Он выложил на стол длинную ленту небольших предметов — цепочку соединённых вместе упаковок, десятка три, не меньше. Их Гедимин узнал — нечто подобное продавали в уличных киосках.

— Вот такие там пайки, — с непонятной гордостью сказал Майлог, отрывая одну упаковку от ленты. — Два таких — дневная норма. Но это на выездах, понятно. На месте нас кормили другой едой. Нормальной едой, у которой есть вкус.

Гедимин мигнул. Чем дальше он смотрел на Майлога, тем больше тот напоминал Маккензи, — даже мимика изменилась. Лицо сармата будто пыталось повторить «мартышечьи» гримасы — рот раскрывался слишком широко, щёки странно подёргивались, крылья носа шли складками.

— «С апельсиновым вкусом», — вслух прочитал Вепуат надпись на питательном батончике. — Очень интересно! Би-плазма, значит, уже не еда?

— А выделительная система… — заикнулся было Гедимин, но замолчал, вспомнив, сколько лет сам провёл на «мартышечьей» еде. Но ликвидаторам хватило и услышанного — все, будто этого и ждали, дружно зафыркали, кто-то не сдержал смешок. Майлог уставился на потолок, по его лицу пробежала рябь, и Гедимину стало не по себе.

— Если есть одну жижу, челюсти атрофируются, — сказал Атанек. — Зубы нужны, чтобы жевать, — слышал?

— Я ещё не видел, чтобы у сармата зубы сами взяли и выпали, — пробормотал Скегги, с сомнением глядя на батончики. — Ну ладно. Содержали вас там хорошо… А что за работа?

Майлог махнул рукой. Он хотел было сесть на стол, как до него Вепуат, но, покосившись на свою одежду, остался стоять.

— Легче лёгкого. Мы даже не всегда стреляли. Те макаки, бунтовщики, — у них ни кораблей, ни экзоскелетов. Сами разбегались, когда мы подходили ближе.

— Так их, наверное, ловить было сложно, — Гедимин вспомнил, как бросается врассыпную стая гимов-фуражиров, и как трудно их отстреливать, если нет подходящей приманки. «А по „макакам“, наверное, из огнемёта не пальнёшь…»

Майлог ухмыльнулся.

— Кому надо их ловить⁈ Снаряд догонит… — он провёл пальцем по холодному соплу огнемёта. — Нам дали полную свободу действий. Транспорт, здания, — ломай что угодно! Лишь бы в итоге было тихо.

Он нехорошо улыбнулся.

— Хорошая работа, ремонтник. Не то что выкуривать крыс из подвалов и отвечать за каждую дырку в трубе.

— Странно, — Скегги подозрительно сощурился. — И потом — никаких претензий? Жги макак и их добро — и все только рады?

Майлог коротко хохотнул. Атанек ухмыльнулся, мечтательно глядя вдаль.

— От нас, из гетто, не видно, сколько там этих псевдоразумных приматов. А их много, Скегги. Чересчур много. А места всё меньше. Сперва они стреляют друг друга, потом запускают нас. И становится тихо.

Он смахнул невидимую пыль с ближайшего стула, сел и едва заметно поморщился.

— Всегда такие жёсткие сидения! Их будто специально так делают. Ни один человек на такое не сядет. Только для тесков…

«Сопло меняли,» — отметил про себя Гедимин, успевший частично разобрать его огнемёт и осмотреть внутренние механизмы. «И, похоже, не один раз, — пусковые устройства сильно изношены. За три месяца сработались, как за три года. Будто на войне…»

— Идите спать, — махнул рукой Скегги, глядя на заваленный свёртками стол. — На сегодня свободны. Завтра — на расчистки в парке дюн. Есть нормальная одежда? В этом работать нельзя.

Майлог поспешно закивал.

— Я всё помню, Скегги. Идём, Атанек. Отдохнём, пока есть время.

Когда за сарматами и их передвижными стапелями закрылась дверь, ликвидаторы озадаченно переглянулись.

— Так и пошли в мартышечьем, — заметил Вепуат. — Вот теперь «Налвэн» над нами посмеётся! У них там один Маккензи, а у нас — целых две макаки. Ремонтник! Ты понял, зачем обкладываться тряпками, когда спишь?

Гедимин пожал плечами.

— У них огнемёты… Внутри всё в крошево. Четыре «пуска» под замену. Видно, проще купить тряпки, чем нанять механика…

Скегги хлопнул его по плечу и усмехнулся.

— Пряморукий механик? У макак? Смешно шутишь, ремонтник… Чем это после них пахнет? Даже респиратор пробивает…

Гедимин включил анализатор.

— Органика какая-то. Видел такую в лунном борделе…

Комната грохнула. Скегги глубоко вдохнул, снова похлопал сармата по плечу и отошёл к окну. Его плечи вздрагивали.

— Это моющие средства, — пробормотал Гедимин, растерянно глядя на ликвидаторов. — И масла для запаха. Там, небось, не было нормального мыла…

— Ну, тут оно есть, — сказал Вепуат, усевшись на край стола и сдержанно хихикнув. — Надеюсь, до завтра они отмоются. Не хватало нам тут лунных борделей!

09 августа 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Два передвижных стапеля стояли, сложенные, под столом — сначала у двери, потом кто-то занял стол и отогнал их дальше вглубь комнаты, почти к «мастерской» Гедимина. Пока что они были никому не нужны — Атанек, надев с утра скафандр, уехал очищать от ксенофауны урановую шахту. Майлог, тоже в тяжёлой броне, мучился на полигоне — по третьему разу сдавал заваленные стрельбы. Скегги увёл его в туннели с утра — сам, лично, крепко придерживая за плечо; Гедимин сочувственно посмотрел вслед — на его взгляд, Скегги был уж очень придирчив.

— Как думаешь, сдаст? — Вепуат, как видно, думал о том же, что и ремонтник. Гедимин пожал плечами.

— Атанек сразу сдал. А Майлог… — Вепуат тяжело вздохнул. — А работали они вместе. И ими были довольны… тем, как они там стреляют. Что теперь-то не так?

Гедимин снова пожал плечами. С того дня, как Майлог и Атанек вернулись, нагруженные странными вещами, с «выездной работы», ему было не по себе. Оснований для этого вроде бы не было — в штаб оба ликвидатора приходили в обычной одежде, пайками не делились, отстрелом «макак» не хвастались…

— Передвижные стапеля. Надо же… — Вепуат, спрыгнув со стола, присел на корточки, разглядывая ближайший аппарат. — У вас в «Гекате» такие были?

Гедимин в очередной раз пожал плечами. Больше ответить было нечего. Может, Ассархаддон выделил бы ему такой механизм, если бы он попросил; но тогда он и не думал о подобных вещах, а на чужое оборудование смотрел, когда оно попадалось ему под ноги. Передвижных стапелей там вроде бы не было.

— Удобная штука в долгой разведке, — Вепуат вытащил устройство из-под стола и разглядывал его со всех сторон. — Приехал в лес, отработал, устал — снял броню. С утра надел…

«На „грязных“ территориях — снимать броню?» — Гедимин недовольно сощурился на разведчика. «Тогда уж можно и не надевать. Как мы в довоенном Ураниуме.»

— Хочешь примерить? — Вепуат, разобравшись с управлением, уже разложил стапель и теперь вопросительно смотрел на Гедимина. Тот качнул головой.

— А я попробую, — Вепуат прислонился к конструкции спиной и расставил руки. — Надо же, устойчивая. Даже не качается. Хотя — я легче Майлога… с другой стороны — скафандры у нас одного веса…

Дверь открылась. Майлог вошёл первым и тут же остановился, через плечо оглядываясь на Скегги.

— А меня не касается, какие у них там нормы, — ровным голосом говорил тот, проходя мимо застрявшего у двери Майлога. — До наших ты не дотянул. Сегодня — день на подготовку, завтра — на пересдачу. Можешь для компании взять ремонтника, будет на что ориентироваться.

Майлог сердито фыркнул.

— Сдавать снайперские нормы, чтобы вытирать пролитую кислоту? Или, может, мимо трубы шлангом не промахиваться, когда крыс травишь? Я три месяца стрелял…

— И испортил оружие, — отозвался Скегги. — Ремонтник с ним возился двое суток. Макаки надавали вам мыла, кремов и полироли, а за оружием, я смотрю, не следил никто.

— Мыла? — Вепуат, забыв, что он без брони, спрыгнул со стапеля и с любопытством уставился на Майлога. — Ты что, и мартышечье мыло привёз с собой? У нас вроде бы…

Майлог досадливо дёрнул плечом.

— Тем, что «у вас», глайдеры моют, а вы его в рот тащите. Ты зубную пасту когда-нибудь видел?

Он остановился рядом со стапелем, на котором всё ещё висел скафандр Вепуата, и, пинком сдвинув рычажок, сбросил чужую броню на пол.

— И вещи не хватают, как одичавшие макаки, — сердито продолжал он, прислоняясь к стапелю. Руки он расставить не успел — Гедимин, крепко взяв его за запястье, дёрнул на себя.

— Подбери, — сказал он, недобро щурясь. — Ты сбросил. Теперь подбирай.

Вепуат стоял над рассыпавшимися частями скафандра и растерянно мигал. Гедимин сжал пальцы сильнее, так, чтобы чувствовалось сквозь броню. Майлог взвыл и дёрнул руку на себя.

— Псих!

— Чего там? — Скегги выглянул из соседней комнаты. — Эй! Heta!

— Пус-сти, — Майлог попытался разогнуть пальцы Гедимина. Ремонтник, вняв призыву Скегги, больше не дёргал чужую руку, но и выпускать её не собирался.

— Подними скафандр, — ровным голосом сказал он. — Вепуат оденется — заберёшь свой стапель.

— Вепуату нечего было тянуть руки к чужим вещам, — огрызнулся Майлог, неохотно спускаясь с возвышения. — Скегги! Скажи этим полоумным, чтобы не трогали стапеля. Это наши с Атанеком вещи, а не всей стаи!

Скегги озадаченно хмыкнул.

— Я бы скафандр собрал, — негромко посоветовал из-за стола Ренгер, до сих пор даже не смотревший в сторону сарматов. — Растаскивать вас с Гедимином тут никто не будет.

Майлог гневно фыркнул.

— Пусть сами собирают. Я и так уступил им свой стапель!

Гедимин молча взял его свободной рукой за плечо. Обшивка захрустела.

— Да иди ты на Седну со своим стапелем, — буркнул Вепуат, укладываясь на остатки скафандра и защёлкивая на себе внутренний слой пластин. — Тебя там, на юге, по голове часто били? На эа-мутацию проверялся?

— Пус-сти, амбал полоумный! — Майлог задёргал помятым плечом. — Я согласен, слышишь? А ты стой на месте, мартышка. Привыкли всё грести из общего контейнера…

Гедимин выпустил его и брезгливо отряхнул руки. Вепуат сидел на полу, сердито щурясь, и ждал, пока Майлог, бормоча что-то себе под нос, прикреплял отвалившиеся пластины к его скафандру.

— Доволен? — спросил ликвидатор, с лязгом соединив последние щитки и шагнув в сторону. — Скегги, так что насчёт отношения к чужим вещам? Будет тут разъяснено, что такое воровство, или нет?

Скегги мигнул.

— Личные вещи держат в личной комнате, — заметил Ренгер, поднимаясь из-за стола. — Или в личном ящике на складе. Охранять ваши стапеля в общей комнате никто не будет.

Майлог с сердитым фырканьем затолкал сложенный стапель под стол.

— Совсем одичали в своих гетто!

Гедимин заметил, что он так и остался в скафандре — то ли за пререканиями забыл его снять, то ли боялся раздеваться при недружелюбных сарматах.

Он хотел помочь Вепуату встать, но тот уже поднялся и, поправив съехавшие пластины обшивки, смотрел на Майлога и недовольно щурился.

— Тебя макаки научили швырять чужой скафандр? Так у них там принято?

— Нечего раскладывать свои железки где ни попадя, — буркнул Майлог, подбирая со стойки отложенный было огнемёт и оглядываясь в поисках снарядов. — Я вниз. Стапель не трогать! Ремонтник, ты слышал? И на тебя управа найдётся. Тоже мне, заступник…

С сердитым фырканьем он исчез за дверью. Гедимин, пожав плечами, опустился на ближайший стул.

— Скегги, а Скегги! — Вепуат присел было на край стола, но передумал и снова спрыгнул. — А не отправить ли этого умника… обратно к макакам?

Скегги задумчиво потёр налобную пластину.

— Как бы он сам не отправился… Tzaat hasesh! Свернули сармату мозги набекрень. Теперь вот жди — то ли успокоится, то ли нет…

Гедимин отвернулся было к недоделанной цацке, вместе с инструментами отодвинутой на край стола, но Вепуат тронул его за плечо.

— Не чини ему стапель, хорошо? — тихо попросил он. — Его вещь? Так нечего ходить к общему ремонтнику!

«Макаки» в таких случаях деньги, кажется, берут,' — подумал Гедимин. Что-то говорило ему, что Майлог навряд ли успеет прийти к нему со сломанным стапелем, — чинить его будут уже там, где спят на кроватях и не носят комбинезонов…

15 августа 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Мыть шахту! — Вепуат оглянулся на длинные ряды цистерн с отметкой «химическая опасность» и выразительно фыркнул. — Надо же было додуматься…

Тягач, подцепивший прицеп с дезинфектантом, остановился и протяжно посигналил. Гедимин поднялся на подножку и уцепился за крепления — чуть позже, чем Вепуат, на последнее оставшееся место.

— Макаки платят, — пожал плечами Скегги, вместе с другими сарматами свисающий с прицепа. — Оплатили цистерны и технику — ладно, вымоем, хуже не будет…

Проводки в туннелях не было — нигде, от дальних забоев до самых подъёмников, и всё, кроме распылителя, медленно ползущего по штреку, тонуло во тьме. Гедимин видел чёткие границы светового пятна — за ними даже глаз сармата ничего не различал, кроме — очень редко — таких же световых пятен вокруг шахтёров, устанавливающих новую крепь. Вода ушла; полуметровый слой ила выгребли скреперами, содрав заодно остатки рельс. Под ногами остался отсыревший камень, и распылитель сбрызгивал его дезинфицирующей жидкостью, добивая чужеродные организмы. О том, что они есть, говорили только пробы пыли, — всё, что крупнее бактерии, погибло ещё при расчистке заиленных штреков.

— Как только закончим, тут пойдёт работа, — сказал Вепуат — вполголоса, будто боялся кого-то потревожить. — Будут добирать пласты… Так что, выходит, ирренция тут совсем нет?

Распылитель остановился, развернул сопла, обдавая стены туннеля мелкой водяной взвесью. Гедимин погрузил ручной бур в неровный участок породы, вынул керн, зажал между «щупами» анализатора. Долго ждал, когда появятся значки «Yr», но так их и не увидел — строки обнаруженных элементов обрывались на символе «U». «Уран есть. Немного, но есть,» — сармат повертел керн в пальцах, украдкой сдвинул щитки, прикрывающие ладонь, тронул камень незащищённой рукой, — ничего не произошло.

— Эй! Ты там осторожнее, — осуждающе посмотрел на него Вепуат. — Уран руками не трогают!

Гедимин сощурился, но ничего не ответил — только сунул камень в карман и подтолкнул распылитель вперёд по туннелю. Стены блестели от водяной пыли.

— Смотри, пена, — Вепуат посветил на участок под остатками полуразрушенной крепи. Гранит, везде прочный, на участке площадью в десяток квадратных сантиметров вздулся гроздью мелких пузырей и покрылся порами. Гедимин поднёс к каменной пене анализатор. Ирренция там не было, но в конце длинной цепи строчек на экране сверкнуло обозначение кеззия — всего несколько атомов. Сармат смотрел на значок, угрюмо щурясь, — выцеживать эти атомы из куска «пены» не имело смысла, но и оставлять их здесь не хотелось…

— Кеззий, — буркнул он, неохотно отходя от стены. — Продукт распада. Ирренций точно был. Много. Я же помню…

— О, ещё пена, — Вепуат направил фонарь на другой пористый выступ. — Видимо, тут были скопления… Как Клоа выгрызают его из гранита? Это же мало нагреть, надо вытянуть конкретные атомы…

Гедимин хотел выломать кусок пены, но остановил руку — в таком образце даже уран искать было бессмысленно. Клоа выгрызали радионуклиды из камня прямо под водой, по всему затопленному штреку остались комки «пены», кое-где — пропитанные придонным илом.

— Ну ничего, — Вепуат осторожно похлопал Гедимина по локтю. — Урана тут ещё много. Будут добывать его, — урановые станции ещё не все позакрывались. Наберёшь образцов, пока никто не видит?

22 августа 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Фаркост Роудс, грузовой терминал, — зачитал ориентировку Скегги под затихающее дребезжание тревожного сигнала. — Крупная хищная особь в ангаре. Есть жертвы.

Ренгер с протяжным вздохом оторвался от изучения костяных кернов под микросканером.

— Защитное поле на ангар, — быстро скомандовал он. — Общий выезд с оружием. Ловушки и газ с собой.

…У ангара, замотанного, как в кокон, в непрозрачное защитное поле, валялся опрокинутый набок погрузчик. Гедимин уставился на оборванные тросы и кабели, торчащие из-под обшивки выкрученного манипулятора, и не сразу заметил потёки крови на борту. Из-под рычагов выглядывали тёмные клочья, прикреплённые к какому-то предмету, и край защитной каски — совершенно целой, чистой, без единого кровяного пятна.

— Понятно, — обронил Ренгер, зайдя с другой стороны погрузчика и заглянув под рычаги, и повернулся к человеку в оранжевом комбинезоне, бледному, как свежий клон. На его голове Гедимин увидел каску — такую же, что осталась в кабине опрокинутого погрузчика.

— Во сколько это было? — спросил Ренгер, кивнув на окровавленную машину. — Кто последний был тут на разгрузке?

Человек, судорожно сглотнув, пробормотал несколько номеров. Гедимин покосился на грузовики, отогнанные на дальнюю площадку. Та, что примыкала к ряду ангаров, была пустой — ни машин, ни людей.

— Вепуат, Гедимин, — Ренгер жестом подозвал сарматов. — Проверить машины. Датчики на движение, сканер на инородные тела.

— И органику? — робко заикнулся Вепуат. Ренгер качнул головой.

— Под сомнением. На выявленное звать отряд, самим никуда не лезть!

Издалека Гедимин видел, что рядом с машинами есть люди. Когда ликвидаторы подошли, там уже никого не осталось. Над грузовым терминалом висела непривычная тишина — было слышно, как за звукозащитными барьерами гудит южная магистраль. Дроны Вепуата кружили над машинами, изредка попискивая и мигая бортовыми огнями. Гедимин издалека (ближе не подпускал Вепуат) просвечивал фуры сигма-лучом, высматривая признаки движения, и прикидывал про себя силу мышц особи, способной оторвать у погрузчика манипулятор.

Когда они вернулись к ангару, ликвидаторы стояли всё там же. Ворота слегка приоткрыли и держали под прицелом. На кабину погрузчика кто-то накинул брезент; судя по его складкам, останки водителя так там и лежали, никто не забрал их.

— Чисто, — доложил Вепуат угрюмому Ренгеру. Тот, слегка наклонив голову, указал на приоткрытые ворота.

— Запускай дрон. Сканируй от порога, но тщательно. Крупная биологическая структура. Возможно, на потолке. Сидит неподвижно.

Вепуат покосился на полуоторванный манипулятор, судорожно сглотнул и чуть дольше, чем следовало, задержал ладонь на корпусе дрона, прежде чем запустил его в приоткрытый проём. Гедимин навёл сопло сфалта на слабо подсвеченную щель. «Стрелять потоком, без разбрызгивания,» — выставив толщину плазменной струи в два сантиметра, он убрал палец с переключателя. «Много лишней дряни в ангаре. Взорвать её, что ли?»

Вепуат щёлкнул кнопкой — не то чтобы громко, но в висящей над терминалом тишине это прозвучало, как разряд бластера. В пяти метрах от него, над единственным затенённым участком на ярко освещённой площадке, замерцала длинная голограмма.

— Вот оно, — Вепуат обвёл пальцем что-то на экране, и в верхней части голограммы проступил неровный красный круг. — Прячется за стеллажами. А тут штабель ящиков под потолок.

— Бутан, — вслух прочитал Гедимин показания анализатора — то, что относилось к содержимому баллонов в ящиках. Кто-то из ликвидаторов приглушённо выругался.

— Сюда, — Ренгер жестом подозвал Гедимина к воротам ангара. — Видишь тварь? Выцелишь?

Сармат посмотрел на лабиринт стеллажей и ящиков, подсвеченный слабым мерцанием дрона, и досадливо сощурился.

— Нет. Бутан мешает. Неудобный угол. Задену ещё…

Ренгер поморщился.

— Ясно. Будем выманивать. Куда его гнать?

Гедимин несколько секунд настороженно на него щурился, потом ткнул пальцем в участок голограммы.

— Сюда. Ближе ко входу, в просвет.

Красное пятно на голограмме зашевелилось, медленно сдвигаясь к воротам. Вепуат с хрустом вдавил клавишу в пульт, и дрон вылетел из дверного проёма, тут же прикрытого полотном защитного поля. Ренгер сердито фыркнул.

— Его потом и Гедимин не починит, — буркнул Вепуат, пряча дрон за спину. Ренгер с тяжёлым вздохом протянул ему ловушку.

— Запускай. Понял, куда? — он дождался кивка и жестом отогнал ликвидаторов от ворот. — Проём под прицелом. До сигнала не стрелять!

Ловушка с негромким стуком упала в темноту, и Гедимин услышал тихое цоканье металлических «когтей» — механические «ножки» распрямились, устройство пришло в движение. Потом на полу ангара зажёгся слабый свет. Ловушка медленно ползала под стеллажами, наталкиваясь на препятствия и на секунду замирая. Потом, будто устав, легла на «брюхо» и застыла.

— Не ведётся, — прошептал Вепуат, незаметно перебравшийся к Гедимину почти вплотную.

— Не прогрелась, — отозвался Ренгер. — Ждём.

Сармату почудился тихий шорох в ангаре, но протяжный гудок со стороны шоссе заглушил его. Ловушка снова приподнялась на трёх «ногах» и проползла полметра — от ящика, под которым «отдыхала», до середины прохода между стеллажами. Потом тусклый огонёк подсветки погас — и тут же в двух метрах от пола, на пути к потолку, сверкнула ослепительная белая вспышка. Гедимин, рухнув на одно колено, выстрелил снизу вверх. Из темноты ангара на долю секунды проступили очертания стеллажей, штабеля ящиков — и продолговатый чёрный силуэт, повисший в воздухе, нанизанный на раскалённый добела штырь.

… — А ловушка цела, — заметил Ренгер, стряхивая гарь с металлического диска, уже втянувшего «ноги». — Точный выстрел.

— В крыше теперь дыра, — Гедимин недовольно сощурился на потолок ангара. Плазма прожгла слой кровельного фрила насквозь — повезло, что угодила между балками, не повредив несущие конструкции…

Двухметровую дымящуюся тушу уже затолкали в мешок. Выстрел Гедимина выжег ей какой-то центральный тяж или хребет — она разваливалась от прикосновений, и складывали её по частям. Сармат успел рассмотреть судорожно скрюченную конечность с несимметричной кистью — два длинных пальца справа, пять коротких, едва заметных, но с большими когтями — слева, почти на запястье.

Свет в ангаре горел, ликвидаторы бродили среди стеллажей, шумя и цепляясь за всё подряд, но никто больше не выполз — видимо, сканер не врал, и чужеродная особь приехала одна. Ренгер, подозвав кого-то из персонала, быстро что-то ему разъяснял, но, как показалось Гедимину, человек ничего не воспринимал — так, машинально кивал в ответ.

— Без толку, но надо было попытаться, — сказал Ренгер, сердито щурясь, на выходе из ангара. Ликвидаторы уезжали. Гедимин думал, что тварь возьмут на изучение, но, когда добрался до глайдера, мешок с ней уже заталкивали в утилизатор.

— Где-то на юге рассадник таких. Где-то, где останавливаются грузовики, — Ренгер без интереса заглянул в утилизатор, проверил герметичность крышки и отошёл к глайдеру. — Если бы знать, с кем именно она приехала…

— Машины были чистые, — сказал Вепуат, толкая Гедимина в бок. — Мы с ремонтником всё проверили. Никакой посторонней органики.

Ренгер хмыкнул.

— Это засадный хищник. Без привычки гадить под себя. Ладно, уходим. Привезут ещё одного — мимо нас не проедет.

01 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Вепуат навёл луч сканера на неподвижный объект — и громко фыркнул в респиратор. Гедимин, на всякий случай держащий трещину во взломанном дорожном покрытии под прицелом, озадаченно покосился на него. Объект не шевелился — приподняв слой фрила на десяток сантиметров и проломив его насквозь, он, как видно, устал. На той части, что виднелась из трещин, не было ничего похожего на конечности, когти, присоски или захваты, — лишь несколько округлых серо-белесых предметов, слипшихся в деформированную гроздь.

— Это грибы, — сказал Вепуат, небрежно махнул Гедимину — «опусти оружие!» — и взялся за передатчик.

— Ксеногрибы? — сармат настороженно сощурился на пролом в дорожном полотне. Трещины шли от бугорка с торчащей гроздью во всех направлениях — будто на фрил долго давили снизу, и он наконец не выдержал.

— Нет, земные грибы. Какой-то вид дождевиков, — Вепуат занёс передатчик над проломом. — Ренгер, тебе видно?.. Нет, больше ничего. Только эта штука. Взять её с со… Ну, как знаешь. Напиши им, что там полагается…

Он выключил передатчик и махнул рукой.

— Идём.

— А это? — Гедимин указал соплом плазмореза на белесые комки. Может, его обманывало «чутьё», натренированное на неживых объектах, — но эта штука не была похожа на то, чем ломают дорожное полотно. «Если её бросить на фрил, она отскочит и немного помнётся,» — думал он. «Но ничего другого тут нет. Ладно, я не биолог…»

— Это не по нашей части, — сказал Вепуат. — Дырки в тротуаре — работа для ремонтников. Ренгер им даст справку, что грибы неопасны, и пусть делают с ними, что хотят. Он говорит, они даже съедобны… ну, для макак.

Гедимин недоверчиво хмыкнул. То, что торчало из-под угла дома, не было похоже на «мартышечью» еду — и сам сармат есть это не стал бы.

— Эта штука не выглядит прочной. Как она взломала фрил? — спросил он, неохотно убирая сфалт в заплечные крепления — стрелять на этом выезде так и не пришлось.

— Она очень настойчивая, — ухмыльнулся Вепуат, хлопнув его по плечу. — Пойдём, ремонтник. Знаешь, что сегодня День труда? Мы одни не празднуем. Пора на базу!

…Вепуат, как обычно, обогнал Гедимина в дверях — но вместо того, чтобы удрать вглубь комнаты и усесться на чужой стол, застыл на пороге и приглушённо хрюкнул. Гедимин, едва не врезавшийся в него, сердито сощурился — но тут же сам замер и молча оскалил зубы. В дальней части комнаты, у лабораторного стола Ренгера, сидел сармат в широкополой шляпе поверх серебристого шлема.

— Джед! Ну да, кого ещё могли послать работать в День труда… — Кенен Маккензи, поднимаясь на ноги, расплылся в неестественно широкой улыбке.

— Чего тебе? — буркнул Гедимин, отодвигая Вепуата от двери и заходя в штаб. Сломанных механизмов при Кенене не было, да и навряд ли он выбрался бы из своего гетто ради карманного смарта, — до сих пор как-то справлялся…

Улыбка Маккензи стала ещё шире.

— Мне нужна помощь атомщика, Джед. Как ты понимаешь, таких немного — и все очень заняты. Есть работа — как раз для тебя.

— У меня есть работа, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. Сердце сделало пару лишних ударов, перед глазами поплыли светящиеся твэлы, кольчатые башни, мелькающие цифры на дозиметре, — но сармат тут же одёрнул себя и настороженно посмотрел на Кенена. «Что у него опять? Надеюсь, не станция? Сирена вроде не выла…»

— Да-да, знаю, — нетерпеливо закивал Маккензи. — Очень общественно важная, — дератизация и ассенизация. Мы уже подумывали вызвать тебя по служебной линии — но ты, говорят, в одиночку не работаешь. Нам нужен ирренций, Джед. Мы снова строим реактор.

Скегги, молча наблюдающий от окна за Кененом и его гримасами, презрительно фыркнул. Гедимин (при слове «реактор» сердце подпрыгнуло куда-то под горло и едва там не застряло) недобро сощурился.

— Ирренций в шахте.

«А моя доля — где-то в дюнах. Если ещё не доползла до соседнего штата,» — закончил он про себя и досадливо поморщился. «Кенену не рассказывать. Разнесёт на весь Ураниум.»

— Если бы так! — Кенен протяжно вздохнул и покосился на Скегги. — Тут не найдётся тихого места? У нас с Джедом личный разговор.

Вокруг зафыркали. Гедимин, оглядевшись, обнаружил, что все скучающие ликвидаторы стянулись к центру комнаты и очень внимательно слушают. Вепуат с сердитым шипением протиснулся в круг и схватил Гедимина за локоть.

— После твоих личных разговоров ремонтник на полгода исчезает. Говори здесь. Скегги, а ты чего молчишь? Гедимин — ликвидатор из твоего отряда или мартышка на побегушках?

Скегги поморщился.

— Я не могу ничего сделать, Вепуат. Тут два письма от «Сармы» — и нашей, и налвэнской. Ремонтник нужен им.

Гедимин изумлённо мигнул. «Два письма? Решение „Сармы“? Saat hasesh… Долго ещё меня будут дёргать туда-сюда, как арендованный глайдер?»

— Вот как, — он сложил руки на груди и недобро сузил глаза. — А если я никуда не пойду?

Кенен тяжело вздохнул.

— Это будет весьма досадно, Джед. Мы попробуем, конечно, обойтись своими силами… но всё упирается в ваши с Хольгером разработки. И поскольку Хольгера из могилы не поднимешь…

Гедимин шагнул вперёд.

— Что там у тебя? Рассказывай.

…Кенен покосился на стену защитного поля, на замаскированные вытяжки вдоль потолка — и, широко улыбнувшись, облокотился на пустую оружейную стойку.

— Вот где испытывают большие пушки, да?.. А я вижу, Джед, что ты соскучился по работе. Как сверкнул глазами, когда я сказал «реактор»!.. Ну вот, опять.

Гедимин недобро сощурился.

— Хватит болтать, Маккензи. Что там про разработки Хольгера?

Кенен снова покосился на вытяжки и жестом поманил Гедимина к себе.

— Синтезирующий реактор, Джед. Ещё один. Очень нужно. Весь проект летит к чертям.

Гедимин мигнул.

— Пора бы запомнить, как они строятся, — проворчал он. — На Луне без меня справлялся. Айзек и Амос тебе в помощь.

Кенен досадливо отмахнулся.

— Они тут не помогут. У нас нет урана. «Вестингауз» бдит. После всех этих подпольных лабораторий синтеза… в общем, урана нет и не предвидится. Каждый атом на учёте.

— И? — Гедимин настороженно сощурился. «К чему он ведёт?» У сармата была пара предположений, и оба ему не нравились.

Кенен посмотрел на потолок.

— Может, проще было воскресить Хольгера?.. У нас нет урана, Джед. Есть железный порошок. Сорок тонн. Ты умеешь получать ирренций из железа?

Гедимин от неожиданности фыркнул в респиратор. «Маккензи! Вот же память у сармата… Я и не думал, что он в курсе тех опытов. А ведь это вполне возможно. Вот только…»

— Можно, — он слегка наклонил голову. — Но сложно. И очень долго. Месяцев восемь до начала реакции. Да и потом… Железо — не плутоний.

— Это и амёбе ясно, — отозвался Кенен. — Долго и сложно… Но ведь ты сможешь что-то с этим сделать, верно? Первый твой реактор тоже работал в час по миллиграмму…

«Сделать…» — Гедимин поморщился. «У Маккензи всегда всё просто. Тут надо подумать…»

— Ирренций для затравки есть? — резко спросил он. — Восемьдесят килограммов. Это минимум, без этого — даже не возьмусь.

Кенен развёл руками.

— Я же говорю, Джед, — у нас ничего нет. Есть дыра под «Налвэном», экран над дырой, сорок тонн стального порошка и экранированный бак объёмом в пять кубов. Но ведь ты начинал и с меньшим, верно?.. Грамм пятьдесят ирренция мы наскребём — только с условием, что из-под «Налвэна» он не выйдет. И… может, тебе ассистента? Есть неболтливые сарматы…

«Пятьдесят граммов, экранированная лаборатория…» — Гедимин задумчиво улыбнулся. «Давно не был в кратере Пласкетт. Если тамошний могильник не закрыли — можно кое-что придумать…»

— Где Айзек? — спросил он, прервав речь Маккензи на полуслове. Тот недовольно сощурился.

— Пока — не здесь. Да и потом… в общем, на Айзека не рассчитывай. На Амоса, пожалуй, тоже. А вот Фланна я попробую уговорить…

Гедимин качнул головой.

— Мне нужен Иджес. И кое-какие данные. Ты слышал что-нибудь новое о могильнике Пласкетт?

…Образцы накопителя, статуэтка Линкена, сфалт и запасные аккумуляторы к нему, — вещей у Гедимина, как обычно, было немного. Одеяло и матрас Кенен обещал обеспечить. Жить предстояло «под реактором» — в той же «яме», где Маккензи устроил лабораторию; Гедимин немного беспокоился, как Иджес к этому привыкнет, но напоминал себе, что на гонки под тем же реактором Иджес ходил охотно и от радиофобии не мучался.

Притихший Вепуат проводил Гедимина до барака и теперь сидел на краю матраса, наблюдая за сборами.

— Я вернусь, — пообещал ему ремонтник. — Сделаю, что надо, и вернусь. На станцию Маккензи меня не возьмёт, а реактор… потом он будет работать без меня.

— А если возьмёт? — Вепуат заглянул ему в глаза. — Ты пойдёшь? Тебе надоело с нами, ликвидаторами? Глупая работа, конечно, — то крысы, то грибы…

Он невесело усмехнулся.

— Ничего глупого, — буркнул Гедимин, вспомнив погрузчик с выдранным манипулятором и пятна крови на обшивке. — Только из меня так себе ликвидатор. Когда-то получалось быть атомщиком. Посмотрим, что выйдет сейчас.

02 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— А на кой тебе столько ирренция? Что, на новые блоки не хватает? — спросил Гедимин, едва гермозатворы лязгнули за спиной. Здесь, в подземном убежище Маккензи, можно было говорить во весь голос — даже на верхний его ярус, на пустующий стадион, не просочился бы ни один звук.

Кенен досадливо поморщился.

— Уже и забыл о твоих прекрасных манерах… Но формулировка верная, тут не поспоришь. Мы на мели, Джед. Шахты иссякают. Макакам знать об этом незачем, но тебе я говорю, как есть, — ирренция в Ураниуме скоро не будет.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Шахты⁈ Но пласты… они же разрастались, синтез шёл…

Кенен махнул рукой, едва не задев перегородку, притворяющуюся стеной.

— Данные разведки, Джед. Мы тоже надеялись на рост. Ты тогда нас сильно обнадёжил, и мы… похоже, мы перестарались. Пласты иссякают. Многие выбраны начисто. Уран ещё есть, а вот ирренций…

Он развёл руками.

«Вот как,» — Гедимин задумчиво сощурился. «Видно, ошибка в расчётах. Синтез шёл медленнее, чем шахтёры копали. Ну, тем лучше, — никаких ирренциевых корней, никакого прорастания насквозь. Никакой планеты Ириен…»

— … и вернуться к заражению, — услышал он, вынырнув из задумчивости. — Тем более — сейчас вступают в игру шахты Амброзия-Лейк. Если и там удастся запустить этот твой синтез…

— Стой, — Гедимин придержал его за плечо. — Ты хочешь «заразить» рудники Амброзия-Лейк?

— С прибытием! Ну, что нового на Энцеладе? — Кенен натянуто улыбнулся, скрывая раздражение. — Чем ты слушаешь, Джед? Я уже полчаса об этом талдычу. Нам нужен ирренций для заражения. Куча наших старых шахт, «Лебинн-один» снова в строю, рудники на юге… Счёт идёт на тонны, Джед! И строительство новых блоков при этом никто не отменял. Я по макушку завален заказами. Надеюсь, ты не подведёшь.

Он отодвинул кусок перегородки, свободно катающийся в пазах, и небрежно махнул рукой налево.

— Там ваши матрасы, тазики и всё такое. Раз в день — часа через два после начала смены, чтобы вопросов не было — можете подниматься на станцию, там душевая за санпропускником… ну, Джед в курсе.

Гедимин заглянул в «комнату» — изгиб одного из бессмысленно запутанных коридоров, расширяющийся тупик. У стены лежали два скатанных матраса, вниз по перегородке свисал незакреплённый провод, втыкающийся в заднюю стенку холодильника для жидкостей. Индикатор на передней панели показывал минус два градуса.

— Би-плазма, — Кенен хлопнул по руке Иджеса, сходу полезшего в холодильник. — Запас на неделю. Вы наружу-то не лазьте — по документам вы оба в «Вайтроке», работаете, как работали…

Гедимин недовольно сощурился.

— А комендант знает, что я в «Вайтроке»? На второй же день побежит жаловаться… или макакам доложит о побеге.

Кенен ухмыльнулся.

— Спокойно, Джед, у меня всё учтено! Комендант будет только рад пару недель от тебя отдохнуть.

— Я его не трогаю, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе. «Опять доверился Кенену Маккензи. Будто первых двух раз мне не хватило…»

— Ну вот, — Кенен, и сам утомившийся от блуждания в лабиринте, с облегчённым вздохом отодвинул последнюю перегородку. — Отсюда будет начинаться наша технологическая линия. Самые простые штуки, проще просто некуда, — лебёдка с ковшом, бак с патрубками, дробилка на гранитных шарах. Об энергии не беспокойся — наверху лишний кабель никто не заметит.

Кенен указал на трубчатые опоры и арки, сходящиеся в пяти метрах над головой Гедимина. Сармат отметил, что пара кабелей уже там болтается.

— Ну, как тебе мой реактор? — Кенен с гордостью хлопнул по блестящей стенке чана двухметровой высоты. Он был отлит из кеззиевого рилкара — того самого состава, с которым возился Гедимин; сармат обошёл вокруг бака, осмотрел бесшовные стенки и одобрительно хмыкнул.

— «Вестингаузу» не показывал? Не будет вопросов?

Кенен возмущённо фыркнул.

— Вот ведь привычка держать меня за идиота! Об этой штуке знает полтора сармата — и ни одной макаки. Можешь работать в своё удовольствие. Вон там, в мешках, — сорок тонн железного порошка. С пересыпанием и перемешиванием вы, думаю, справитесь.

— Было бы с чем мешать, — отозвался Иджес. Он остановился поодаль, не подходя близко к чану, и настороженно следил за Гедимином.

— Рано переживаешь, Ис, — ухмыльнулся Кенен. — Пока наш атомщик не притащит сюда ирренций, тебе бояться нечего. Это всего лишь железный порошок. Безобиднейшее сырьё. Ведь ирренций можно делать только из урана и плутония, правда?

Он еле слышно хихикнул. Гедимин особых поводов для веселья не видел, но край его губ всё-таки дрогнул — на секунду представилась реакция «макак», узнавших, что для синтеза ирренция годится любой металл. «Годиться-то он годится,» — одёрнул себя сармат, заметив, что слишком размечтался. «Вопрос в сроках…»

— Насос, — сказал он, перебив Кенена, с ухмылкой разъясняющего что-то угрюмому Иджесу. — Вакуумный насос. Лучше два. Будем прожигать порталы. Хотелось бы без лишних взрывов.

Кенена передёрнуло. Он, слегка побледнев, бросил быстрый взгляд на своды убежища и натянуто улыбнулся.

— По мне, тут любой взрыв будет лишним. Я верю в прочность твоих арок, но всё-таки — станция мне ещё пригодится. Насосы будут — Фланн привезёт через пару часов. Я ему поручил понемногу за вами приглядывать, если что — он свяжется со мной.

— Фланн будет работать с этим реактором? — спросил Гедимин. — Не завязал после Луны с ядерными технологиями?

Кенен ухмыльнулся.

— Из Фланна тот ещё ядерщик, но доверять ему можно. Часа через три он подъедет — с насосами и… Что ещё вам тут нужно?

— Мея, — ответил, не задумываясь, Гедимин. — Много канистр меи. И литров пять едкого натра.

…Сюда, под станцию, снаружи не проникал ни один звук. Вентиляция работала непривычно тихо — её гул Гедимин слышал, но куда громче было его собственное дыхание. «Тут без дела сидеть опасно,» — он криво ухмыльнулся, надеясь, что Иджес этого не видит. «Как в той камере депривации. Час-другой — и из стен полезут щупальца…»

— Тридцать килограмм, — доложил Иджес, закрывая холодильник. — А тут — вентиль водопровода. Ну, с чего начнём?

— Я пойду делать прожигатель, — Гедимин с задумчивой улыбкой размял пальцы. — Если Маккензи не соврал, материалы там, у бака. А ты пока потренируйся с дронами. Помнишь же турели на пике Пласкетта?

Иджес поморщился и положил ладонь на прикреплённый к плечу дрон.

— После того, как тебя сдал Маккензи, там, небось, добавили турелей. Зачем сказал не брать торпеды⁈ Теперь и отстреливаться-то нечем…

Гедимин качнул головой.

— Давай без стрельбы. Тихо заглянем, тихо уйдём.

«Под куполами у них, надеюсь, турелей нет,» — думал он, вспоминая устройство ядерного могильника в кратере Пласкетт. «Ещё бы я помнил их координаты…»

…Обсидиана было немного, и тот скверного качества — какие-то осколки, крошево, сплавленное в бесформенный комок и кое-как расплющенное. Гедимин возился с «линзами», норовящими треснуть под пальцами, и с тоской вспоминал массивные булыжники, выкопанные в земле и отлитые в цехах Инженерного блока, — из них можно было вырезать что угодно, любой толщины и формы.

— Ну как? — осторожно спросил Иджес, заглядывая в «лабораторию». Гедимин пристроился для работы в стороне от механизмов, на уложенной плашмя перегородке, из обломков другой соорудил подобие стола и прикрыл защитным полем. Иджес, хоть и в скафандре, близко подходить не стал — остановился в коридоре.

— Почти готово, — ответил Гедимин, закрепляя очередную линзу и откладывая трубку-излучатель в сторону. — Сегодня закончим с прожигателем — и, может быть, подготовим вакуумную сферу.

Иджес поёжился.

— Да, хорошо, что на Луне воздуха нет… Как думаешь, они там не отслеживают пульсации порталов? Неприятно будет поймать ракету в лоб…

Пальцы Гедимина дрогнули, и он поспешно сжал пустую трубку в ладони. Мысль об отслеживании порталов была новой и очень неприятной.

— Посмотрим, — он пожал плечами, стараясь не показывать волнения. — Ты, на всякий случай, близко не стой…

…Излучатель был практически готов (поток сигма-квантов, по крайней мере, исправно пульсировал, выводя на защитном куполе причудливые красные узоры), когда из коридора снова выглянул Иджес.

— Там, у входа, вакуумный насос, — сообщил он. — И триста литров меи. Насос я принёс.

Гедимин растерянно хмыкнул.

— Фланна не видел?.. Мог бы он довезти груз до лаборатории, а не кидать там. Сам, наверное, не в руках нёс…

— Не видел, — отозвался Иджес, поставив насос у стены. — И… он тебе на глаза постарается не попадаться.

Гедимин мигнул.

— А ему я что сделал?

Иджес уставился в пол.

— Когда Маккензи сдал тебя, у нас тут был… было много ругани. Фланн с Амосом сказали — мол, ты из-за своих опытов подставил всю базу. И правильно Маккензи сделал. Ну, я и… — он покосился на свой кулак. — Немного перестарался. С тех пор мы встречались редко.

— Всё равно не понял, при чём тут я, — пробормотал Гедимин, разглядывая детали излучателя. В груди снова заныло. «Ничего не понимаю. То делай, то не делай, — и всегда все недовольны. Подставил я их… Это ничего, что я к ирренцию прикасаться не собирался?»

— Сейчас руки помою, и пойдём за бочкой, — буркнул он, откладывая готовые детали. — Надо спину расправить…

03 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

По куполу защитного поля, невидимому в темноте, ползали тонкие красные нити, складываясь в концентрические узоры, — как будто кто-то очень большой задумчиво прижимал к полусфере пальцы со светящимися папиллярными линиями. Гедимин лежал на спине, положив руки под голову, и машинально следил за перемещением «пальцев» — узоры то расширялись, становясь ярче, то почти растворялись, тускнея, то переползали, сталкиваясь по дороге и сливаясь в новую сложную фигуру.

Свет зажёгся, и все узоры погасли. Иджес еле слышно выругался, глядя на часы, и, поднявшись с матраса, побрёл в угол. Раздалось бульканье, а за ним — плеск.

— Ты мог бы не спешить, — сказал Гедимин, садясь на матрас и открывая флягу с водой. — Я пойду проверять излучатель. Это на полчаса, если не больше.

— Я с тобой, — мрачно отозвался Иджес. — Это был третий сон про ядерный взрыв. Почему их вижу я, а не ты, — не знаю. Но очень утомляет. Пойду потренируюсь доставать дроны из порталов. Может, обгоним турели…

Гедимин сочувственно хмыкнул. Сейчас, когда в комнате горел свет, ползучие разводы сигма-излучения были почти не видны, но в темноте Иджес должен был их заметить. Гедимин не знал, может ли механик по толщине и яркости линий оценить интенсивность квантовых потоков, но надеялся, что не может — или, оценив, сдержит себя и не удерёт обратно в «Вайтрок». «И какого метеороида энергостанцию не экранируют снизу⁈ Умеют же, когда хотят, — так зачем светить на полпланеты⁈» — думал он, отключая защитные поля и выбираясь во временную лабораторию.

Бак, дробилку и всё, что не привинчено к полу, сарматы отодвинули к стене и прикрыли непрозрачным куполом — на случай, если с той стороны портала всё-таки окажется плотная среда. За координатами кратера Пласкетт Гедимин ночью выбирался в сеть — со станции пришлось выйти и отойти на несколько кварталов, чтобы сигма-кванты не забивали канал. Сейчас он покосился на потолок и накрыл вакуумную «линзу» ещё одним слоем защитного поля — так, на всякий случай.

Внутрь «линзы» Гедимин просунул только сопло излучателя, сам забираться не стал — и долго смотрел на датчики давления, убеждаясь, что краткая разгерметизация не нарушила вакуум внутри. «Когда я в последний раз прожигал порталы?» — думал он, пока невидимый луч пульсировал в пустоте, обозначая координаты. «Ещё на Луне, до взрыва…»

Два луча сверкнули, сошлись в одной точке и погасли, оставив её светиться — с каждой миллисекундой ярче, пока точка не растянулась в серебристую мерцающую рамку, за которой была чернота. Сквозь портал шириной в два кулака не было видно ничего — ни звёзд, ни отдалённых галактик, — Гедимин выбрал удачное место, самый глухой и пустой «кусок» чужой вселенной.

— Атомщик, — послышалось за плечом; Иджес подошёл незаметно и теперь с дроном в руках разглядывал открытый портал. — Это что, всё? Ну, в смысле — полная мощность?

Гедимин мигнул.

— Точно, полная, — ответил сам себе Иджес, прикладывая ладонь к защитному полю. — Уже не светится… Я думал, они будут шире. Раньше они больше получались. А сюда дрон с трудом пролезет.

Гедимин перевёл взгляд на излучатель — широкую трубку с подвижным обсидиановым сердечником внутри, более тонкие, набитые ирренцием и снабжённые линзами, по краям. Чертежей у него не было, собирал по памяти, — и вроде бы установка работала, но, видимо, как-то не так.

— Отойди, — попросил он Иджеса, поднося палец к переключателю. Луч снова замерцал, по прозрачным стенкам «линзы» пошли красные волны, потом сверкнуло зелёное — и рядом с чёрным окном в пустоту открылось ещё одно, чуть посветлее. За ним, практически по центру, виднелась размытая двойная спираль — далёкая галактика, похожая на прищуренный глаз.

— Уже закрывается, — заметил Иджес, глядя на первый портал. Он, и правда, начинал сужаться — сначала медленно, потом — быстрее. Гедимин молча смотрел на него, пока края мембраны не соединились. Второй портал, выждав пять секунд, выбросил пучок сигма-квантов и начал закрываться.

— Это ты их заделал? — неуверенно спросил Иджес. — Раньше они подольше держались. Это ты для проверки открыл? Можешь сделать чуточку пошире? Боюсь, дрон застрянет.

Гедимин тяжело качнул головой. Рука дрогнула — на секунду захотелось швырнуть излучатель в стену и уйти в «Вайтрок» — и больше к ирренцию не прикасаться. «Тихо,» — одёрнул он себя. «Не дури. Ты ни при чём. Всё сделано верно.»

— Раньше этого хватало на портал в рост сармата, — он старался говорить спокойно, но голос дрогнул. — Мембрана… Она утолщается. Никто же не проверял её все эти годы. А процесс шёл.

Он выдернул излучатель из защитного поля и тяжело вздохнул.

— Подожди, Иджес. Добавлю ещё пару линз, может, хватит.

— Хорошо, — закивал механик, подавив облегчённый вздох. — Я тут буду, рядом, ладно?..

…Дрон проскользнул сквозь мерцающее кольцо, не задевая края. Гедимин смотрел, как он удаляется, медленно уменьшаясь, — светло-серое пятно на чёрном фоне. Сармат отслеживал излучение портала, держа руку на прожигателе, — дрон терять было нельзя.

— Двадцать девять, тридцать один, тридцать два, — шёпотом отсчитывал секунды Иджес. Гедимин видел, как дрожат его пальцы, и как чрезмерно крепко он сжимает пульт — если бы не вакуум вокруг, был бы слышен хруст прочного корпуса.

— Тридцать девять, сорок один…

Дрон уже превратился в белую точку на чёрном полотнище. Гедимин не мог оценить расстояние, только предполагал, что счёт пошёл на сотни метров. Иджес продолжал считать. Портал не «фонил» — мембрана пока не спешила зарастить повреждения.

— Назад, — вполголоса скомандовал Гедимин. — Хватит.

Иджес, шумно выдохнув в респиратор, вдавил клавиши в пульт. Белая точка в глубине портала дрогнула, меняя направление. Гедимин считал про себя секунды, пока бронированная сфера не закрыла собой весь чёрный проём, и не вывалилась наружу, в ладонь Иджеса. Механик на секунду прижал её к груди. Гедимин быстро отвернулся — глазеть было неловко.

— Закрылось, — сказал он через несколько секунд, проверив дозиметр. — Ещё прогон, или ты готов?

— Готов, — отозвался Иджес, нервно усмехнувшись. — Как-то не по себе. Уже и забыл, как мы работали…

— Если ты не… — начал было Гедимин, но механик сердито фыркнул и ткнул его кулаком в бок.

— Хватит уже! Давай работать. Если что, у меня два дрона в запасе. Не хватит — вытрясем из Маккензи.

…Гедимин просунул руку в портал. Ничего опасного в этом не было — только пальцы слегка немели, попав в межгалактический вакуум — но края «дыры» он старался не задевать, как будто мембрана могла что-то почувствовать и рефлекторно «дёрнуться». В наушниках раздался свистящий вздох Иджеса. Тот стоял рядом, отложив на время дроны, и держал руку у локтя Гедимина, будто собирался выдёргивать его из портала. «Не поможет,» — криво ухмыльнулся ремонтник, вспомнив, как его прищемило на давних испытаниях. «Только резаком…»

За вторым порталом, отстоящим от первого на длину сарматского запястья, было светло — Солнце освещало центральный пик Пласкетта, и тень от округлого вала не заслоняла его. Пик был виден прекрасно — и сторожевой пост, и блестящие сопла турелей. Гедимин шарахнулся от портала, вскинул руку, подавая знак Иджесу, и дрон на полной скорости прошёл сквозь два прокола и завис на фоне лунного неба. Снаружи сверкнуло.

— Fauw! — крикнул Гедимин, бросаясь на пол и вскидывая излучатель. Дрон, дымясь на лету, вывалился из портала, снаружи сверкнуло ещё раз, но прокол уже закрывался.

— Жёваный крот! — выдохнул Иджес, поднимаясь с пола с дымящимся дроном в руках. В обшивке зияли две пробоины.

— Диск не задело, — определил Гедимин, заглядывая в отверстие. — А ходовую часть я поправлю. Живучие они у тебя…

Иджес ухмыльнулся.

— Мартышки! Это разве стрельба⁈ Так, зацепило на излёте…

Глаза у него, однако, оставались тёмными, а голос едва заметно дрожал. Гедимин, выпроводив сармата из вакуумной «линзы», несколько минут возился с приборами — надо было дать Иджесу время успокоиться и вынуть из дрона уцелевший диск. «Хороший вид был отсюда на Пласкетт,» — угрюмо думал он. «Надеюсь, из Пласкетта не разглядели ничего пригодного для ориентирования…»

Напротив портала — сармат проследил за этим заранее — была неосвещённая стена, одна из основных стен убежища; индивидуальных примет у неё не было — даже сигма-сканер не показал бы ничего интереснее гранитной толщи. «По граниту нас не вычислят. Хотя — кто их знает…» — Гедимин недовольно сощурился. «Ладно, работаем. Второй выход — под куполом, там навряд ли есть турели. Только выйти надо подальше от первого портала.»

Иджес молча сунул ему диск и, отложив полуразобранный дрон с пробоинами в обшивке, принялся проверять другой, пока ещё целый. «Помочь с ремонтом,» — напомнил себе Гедимин. «Как только с могильником разберёмся…»

— Ну что, успел? — спросил Иджес, не оборачиваясь, когда в тишине раздался писк голографического проектора. Гедимин по ликвидаторской привычке вывел заснятую картинку в объём, подвесил в воздухе и теперь рассматривал купола захоронений, попавшие на снимок. Зафиксировать удалось небольшой сегмент — даже не сектор, только часть, прилегающую к центральному пику, но и в него попали края шести герметичных куполов и три сторожевых дрона.

— Плотно его застроили, — пробормотал Иджес, подойдя к голограмме. — Раньше купола друг на друга не лезли. Интересно, кто там теперь вывозит радиоактивную грязь? Сарматов туда не пускают…

Гедимин, не отвечая, разглядывал купола. Со стороны они не отличались друг от друга; луч сканера не проходил сквозь защитное поле и не мог показать, что внутри. Сармат вглядывался, надеясь на подсказку от «чутья ремонтника», и боролся с желанием сдвинуть пластины с висков, — ирренций из Пласкетта в любом случае не вышел бы на связь, а «хранитель» станции над головой навряд ли знал, что происходит на Луне.

— Начнём отсюда, — он тронул пальцем очертания купола на голограмме. — Вот эта точка, сбоку и сверху.

Иджес судорожно сглотнул и крепче прижал к себе дрон.

— Только разведка? Или сразу полезем за…

Гедимин положил руку ему на плечо.

— Разведка. Береги дроны.

«Ещё пригодятся,» — закончил он про себя. «Для другого купола. Или съёмки другого сектора на другом краю могильника.»

«Линза», пока сарматы ходили туда-сюда, всё-таки набралась лишних молекул. Гедимин терпеливо ждал, посматривая на датчики давления, когда насос откачает ненужный газ, и следил, как постепенно меняются лучевые координаты нужной точки — Луна двигалась по орбите, Земля вместе с «объектом Эк-Чуах», точкой отсчёта, тоже не стояла на месте. «Повезло, что расчётная программа уцелела. Константин тогда постарался — его давно нет, а она работает,» — мелькнуло в голове за секунду до отключения насоса. Гедимин в последний раз посмотрел на датчики и довольно кивнул.

— А много тебе надо этого… сырья? — тихо спросил Иджес, глядя, как растягивается чёрное окно портала. Гедимин свободной рукой «показал» куб с ребром в двадцать сантиметров. Иджес хмыкнул.

— И только? Это можно сразу…

— Тихо! — Гедимин досадливо сощурился — он только собрался ввести координаты, как они снова изменились, и пришлось перенабирать комбинацию с самого начала. Вторая белая точка сверкнула в черноте, быстро расширяясь, и Гедимин подался в сторону.

— Tza!

Дрон заслонил собой проём, залитый холодным зеленоватым светом, и Гедимин увидел в его корпусе сквозное отверстие с раскалёнными докрасна краями. Иджес грохнулся на пол, уходя с траектории луча. Дрон, уже с выгоревшим защитным полем, дёрнулся кверху и исчез из вида, за порталом снова сверкнуло, и Гедимин, пригнувшись, быстро ткнул в проём соплом излучателя и вдавил кнопку в корпус. Отдёрнуть руки он всё-таки успел, дальше пришлось прокатиться по полу и ненадолго прилечь — вспышка с той стороны портала обожгла сетчатку так, что всё вокруг залило багровым.

— Ah— hasu! — выдохнул Иджес, и Гедимин почувствовал, что его трясут за плечи. — Вставай! Там всё в ошмётки — а нам что делать⁈

Гедимин, пытаясь проморгаться, влепил в портал расширяющую пульсацию и, взявшись за край мембраны, заглянул в проём. Попал он в турель или нет, осталось неизвестным, — два неотрегулированных пучка лучей, скрестившись, разрушили и её, и контейнеры с облучённым металлом. Дно небольшого кратера было покрыто оплавленными обломками бочек и серой пылью.

— Жди здесь, — Гедимин сунул Иджесу в руки излучатель, ткнул пальцем в клавишу пуска (расширяющая пульсация уже была настроена, только нажать — и всё) и протиснулся в узкий портал, на ходу разворачивая складной контейнер. Ноги ушли в серую пыль по щиколотки; она показалась сармату приятно тёплой.

Он черпал наугад, не присматриваясь, только видел, как среди мельчайших песчинок в контейнер падают осколки покрупнее — серые, цветные, хрупкие и прочные. Первая ёмкость наполнилась быстро. Гедимин просунул её в портал и развернул вторую. Крышка-черпак ударилась о что-то твёрдое, сармат разворошил пыль и увидел оплавленный дрон. «Корпус цел, внутри всё выгорело,» — определил Гедимин, не приглядываясь, и кинул механизм в портал вслед за вторым контейнером. Дозиметр светился из-под пластин на рукаве, но по белесо-зелёному сиянию под ногами и так всё было понятно. «Третий,» — Гедимин выкинул наружу очередной контейнер и втиснулся в портал по плечи. Иджес схватил его за руки, и сармат вывалился в безопасное убежище, подняв облако светящейся пыли.

— Где сырьё? — Гедимин огляделся по сторонам. Иджес ткнул в шар защитного поля. Рядом, в шарике меньшего диаметра, лежал вывалянный в пыли дрон. «Всё дезактивировать,» — мелькнуло в голове Гедимина; он покосился на свои руки, на ступни и досадливо сощурился. «Всё и всех.»

— Там твои следы остались, — Иджес заглянул в портал и быстро подался в сторону. — Вмятины в пыли. По ним можно узнать…

Гедимин молча поднял излучатель и сунул сопло в портал. Падать на пол он начал, ещё прижимая палец к пусковому рычажку, и одновременно зажмурился. Закрывающую пульсацию он посылал уже на ощупь.

— А если наш портал закрылся, а их — нет? — услышал он в наступившей тишине голос Иджеса и выругался про себя.

— Постепенно затянется, — сказал он, поднимаясь с пола. — На нас по нему не выйдут.

Кислорода в баллоне оставалось немного, пора было наружу — и Гедимин вскрыл вакуумную «линзу», тут же огородив её метровой «стенкой» из защитного поля. Иджес облегчённо вздохнул и потянулся за контейнером с меей.

— Опять всё угваздали, — проворчал он, поливая вязкой жижей броню. — А там, в куполе, могли остаться камеры? Датчики какие-нибудь?

— После двух взрывов — маловероятно, — отозвался Гедимин. У него меи было много, и он сначала вывалял в ней плотно закрытые контейнеры. Он приподнял их по очереди, чувствуя приятную тяжесть, — теперь у него было три центнера плотного, высокообогащённого сырья. Прочные донца слегка прогибались под весом металлического порошка — контейнеры едва-едва выдерживали такую нагрузку.

— Эй, атомщик, — Иджес постучал пальцем по его наплечнику. — Кто как, а я — наружу. Мыться.

— Принеси канистру меи, — попросил Гедимин, неохотно оторвавшись от взвешивания контейнеров. — Тут надо почистить.

…Ограду из защитного поля решили не убирать — наоборот, Иджес ещё накрыл её куполом сверху. Скафандры от меи отмыли, пол, более пористый и менее пригодный для дезактивации, пока трогать не стали. Три контейнера, окрашенных в ярко-розовый, Гедимин перенёс в отдельный угол, огороженный со всех сторон, и на всякий случай выставил защитное поле между ними — пока не закончена работа, без неуправляемой цепной реакции ему хотелось обойтись.

Иджес сидел над ёмкостью с меей — в красной жиже был утоплен простреленный дрон, и механик шевелил его, следя, чтобы раствор проник во все узлы. Гедимин думал, изредка поглядывая на него, что механизм лучше бы бросить в дробилку и смешать с железным порошком — больше никакой пользы из него извлечь не удастся.

Он снова опрыскался дезактивирующим раствором и стоял неподвижно, глядя на розоватые капли, стекающие по броне. «Первый дрон надо бы починить,» — вспомнил он через несколько секунд, когда волнение от дерзкой вылазки немного улеглось. «Пока Иджес возится, займусь. А потом — спать. Сегодня мозг работать не будет.»

— Атомщик, — окликнул его Иджес, когда сармат вышел из временной дезактивационной камеры. — Что скажет Кенен, когда узнает, что мы взорвали Пласкетт? Как думаешь?

Гедимин поморщился.

— Незачем ему узнавать. Мне и так не по себе — доверяться ему в таких делах…

Он покосился на контейнеры. «Не знаю, много это или мало — но я без пары килограммов ирренция отсюда не уйду. На реактор не хватит, но кое-что из куэннских записей проверю.»

04 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Иджес лёг спать поздно — всё возился с дроном, перебирая простреленную ходовую часть и досадливо хмыкая; теперь, ранним утром, он неподвижно лежал на матрасе, подложив под голову локоть, и сопел в респиратор. Гедимин осторожно, стараясь не шуметь, обошёл его и выбрался в «грязную» лабораторию. Там его ждали мешки со стальным порошком, красное пятно на полу, пустой бак и отодвинутые в дальний угол контейнеры (защитное поле над ними горело зелёным огнём — синтез, разогнанный в «реакторе» Пласкетта, и не думал прекращаться).

Гедимин аккуратно открыл один из контейнеров — стенки, растянутые чрезмерным весом содержимого, прогнулись наружу и норовили спружинить от неосторожного прикосновения. Внутри была серая пыль со слабым зеленоватым отливом. Из неё торчали чуть более крупные фрагменты — кусочки пористого металла, осколки стекла и обесцвеченного излучением фрила. Фрил с металлической примесью вздулся изнутри и крошился в пальцах; органические материалы выцвели, покрылись белесыми пятнами, но пока ещё сохраняли прочность.

Гедимин тронул вещество «щупами» анализатора. Ирренция было много — чуть больше пятнадцати процентов, преимущественно окись; ничтожная доля металла уже успела переродиться в кеззий, мелькнула даже пара атомов ипрона. В хранилище сваливали обломки кораблей — анализатор нашёл остатки пластин из обеднённого урана, стальных корабельных балок, композитной брони. Фрил и стекляшки, видимо, накрошились из внутренних полостей за обшивкой — там хватало и кабелей, и датчиков, и контроллеров. Синтез продолжался, понемногу «доедая» металл; Гедимин, подумав, решил не мешать ему и не разделять смесь. «Так и засыплю в бак. Перемешается с железом. Чем больше субстрата, тем лучше. Только просеять от крупных кусков и отжечь. Органика там не нужна.»

Он потянулся за куском фрила — для просеивания нужна была решётка — но спохватился, что неподалёку стоит дробилка, а в ней на выходе — мелкосетчатые фильтры. «Ну, хоть что-то самому не делать,» — думал он, выпутываясь из защитного поля и прикидывая про себя, как удобнее провести отжиг. Шаги в коридоре он услышал далеко не сразу.

— Уран и торий! — Кенен приподнял руку в приветственном жесте и сдвинул шляпу на затылок. Гедимин недовольно сощурился.

— Эта штука поверх шлема, — она от чего защищает?

Кенен ухмыльнулся.

— Не мучай себя, Джед. За советами по стилю к тебе я приду в последнюю очередь. Как идёт работа?

— Ирренций здесь, — Гедимин кивнул на контейнеры. Кенен шумно втянул носом воздух, будто пытался унюхать омикрон-кванты.

— Вы тут времени даром не теряли… А где Ис?

— Спит, — буркнул Гедимин. — Давай тише. Ему ещё работать.

Кенен ухмыльнулся шире прежнего.

— Приятно смотреть на сармата, занятого делом! — заговорил он снова, уже немного потише. — И долго вам ещё осталось? У меня на горнообогатительном освободился биконус — он для ирренциевой руды, тебе, наверное, подойдёт…

Гедимин одобрительно кивнул.

— Да, тащи его сюда. Сегодня, если всё пойдёт хорошо, сделаю первую пробную закладку.

— Какую закладку? — переспросил Кенен, и его улыбка увяла. Гедимин не обратил на это внимания — он разглядывал контейнеры и досчитывал пропорции.

— Килограммов десять для начала, — ответил он, задумчиво щурясь. — Для урана я брал по два грамма на килограмм, но тут лучше подстраховаться, — четыре или даже пять. И попробую запустить синтез. Если получится, месяца через два проверим выработку. Если совсем не потянет, повторим закладку — с другим составом и другим облучателем. Может, для железа…

— Эй! — Кенен постучал пальцем по его скафандру. — Дже-ед! Десантируйся уже с Энцелада! Какие пробные закладки? Какие два месяца⁈ Вот сорок тонн сырья, я подгоню биконус, — смешивай всё, засыпай в бак и начинай работу! У нас нет времени возиться с каждым граммом.

Гедимин недовольно сощурился.

— Засыпать всё сразу? А с чего ты взял, что синтез вообще пойдёт?

Кенен фыркнул.

— В облучённых кораблях идёт, а тут отчего-то не захочет?.. Джед, ты для того тут и сидишь, чтобы за ним следить. Если что пойдёт не так — заметишь и прервёшь. Или подстегнёшь — тут уж тебе виднее, твоя работа, я в неё не лезу.

Гедимин поморщился. «Говорит одно, тут же делает совсем другое, — как только голова не кружится от резкой смены курса⁈»

— Вот именно, — буркнул он. — Моя работа. И в ней начинают с опытов. На малом объёме проще подобрать параметры — что нужно для быстрого синтеза, от чего выработка повысится…

Кенен махнул рукой.

— Джед! Даже если выработка будет меньшей из возможных, пусть всего полпроцента, — с сорока тонн это уже два центнера. Два центнера ирренция, понимаешь? За те месяцы, что ты ковыряешься с опытами, я получил бы два центнера. Не тяни время, Джед, — засыпай сырьё, ставь облучатель. Расе Eatesqa нужен твой металл!

…В миниатюрных контейнерах помещалось по двести граммов металлической пыли. Гедимин смотрел на зеленоватый свет, просачивающийся сквозь прозрачный фрил, и недовольно щурился. Такое вещество лучше было бы хранить в кеззиевых контейнерах, но кеззия не хватило — пришлось обернуть обычные тонкостенные ёмкости защитным полем. Иджес косился на них с опаской и старался близко не подходить. Ему Гедимин отдал осколки и обрывки, не прошедшие сквозь фильтр, — все неметаллические фрагменты, не затронутые синтезом, но вывалянные в облучённом металле, Иджес залил меей и теперь задумчиво раскручивал сосуд в ладонях, равномерно всё перемешивая. Излучение от осколков почему-то его не беспокоило.

— Не бабахнет? — спросил он в очередной раз, увидев, что Гедимин забирает несколько ёмкостей и берёт канистру меи. Ремонтник молча отмахнулся — глупый вопрос уже даже не раздражал его, только вызывал тоску.

— Маккензи же сказал — сыпать всё вместе, — снова подал голос Иджес, увидев, что Гедимин перемешивает металлический порошок с красной жидкостью и отодвигает ёмкость в угол. — Туда ещё, наверное, полкило войдёт. Давай я бочку сюда прикачу, и в ней сразу перемешаем. Весь ирренций выделится…

Гедимин качнул головой.

— Не надо его выделять. Засунем в бак, как есть. Маккензи хочет «быстро» — так и сделаем.

Иджес недоверчиво хмыкнул.

— А тот контейнер тогда зачем? — он кивнул на отодвинутую ёмкость. Мея в ней постепенно темнела, вбирая радионуклиды. «Оставлю до утра, потом промою,» — думал Гедимин. «Триста граммов чистого сингита — для реактора мало, но на опыты хватит.»

— Это мне, — ответил он. — Пригодится.

— А-а, ясно, — протянул Иджес. — Верно. Как же атомщику без ирренция?.. Только, смотри, не взорви нам штаб. Скегги с Ренгером не пострадают, но сильно расстроятся!

05 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Пока над жаропрочным поддоном гудело бесцветное пламя, превращая чистый ирренций в сингитовую пыль, Гедимин слил остатки щёлочи и посветлевшую, снова ставшую жидкой мею в отдельные ёмкости и проверил дозиметром. Убедившись, что оба вещества годятся для повторного использования, он повернулся к догоревшему ирренцию. Его осталось немного — чуть больше трёхсот граммов, как раз на три миниатюрных контейнера. Он «светил» спокойно, без всплесков, но Гедимин всё равно не стал ждать — быстро разделил его, спрятал под защитное поле и разложил по «карманам» скафандра. «Пока Иджес не видит,» — едва заметно ухмыльнулся он, ставя пластины брони на место. «Не объяснишь же ему, что это — самое надёжное хранилище. Два слоя ипрона, полное экранирование…»

Из-за стены защитного поля донёсся гул — Иджес дотянулся до кабеля, свешенного с потолка, и запустил биконусный смеситель. Гедимин прислушался к шуму агрегата и довольно хмыкнул — ремонтники «Налвэна» своё дело знали. «Тем лучше. Не тратить время на починку. И так — хорошо, если за день управимся.»

Он взял в руки излучатель, тронул откидную пластину на корпусе, задумчиво сощурился — и отложил установку в сторону. «Разбирать не буду. Пригодится.»

Отодвинув на край стола несколько ёмкостей с «затравкой» — такого количества должно было хватить на излучатель над баком — сармат взял двухсотграммовый контейнер, покачал его на ладони и, закончив расчёты, вышел из-под защитного поля. Иджес, увидев его, радостно хмыкнул и похлопал по остановившемуся биконусу.

— Ну что, начнём? — он кивнул на ближайший мешок с железным порошком. — Загрузка — два центнера, больше не лезет! Ирренций у тебя?

Гедимин показал контейнер.

— И что, этого хватит? — Иджес недоверчиво сощурился на миниатюрную ёмкость. — Тут сколько?

— Двести граммов, — Гедимин старался говорить ровным голосом, не показывая досады. Иджес попал в точку — «затравки» было мало, ничтожно мало для такого огромного объёма субстрата.

«Думал, сначала мы всё проверим. Одна-две пробные закладки, два-четыре месяца — а там и охрана Пласкетта успокоится,» — Гедимин держал вскрытый мешок над смесителем и был доволен, что можно не смотреть на Иджеса. «А выходит — или нам сейчас взорвать ещё один могильник, или оставить закладку с четвертью нужного реагента. И так-то успех был под большим сомнением…»

Он бросил четвёртый пустой мешок в ящик для отходов и, запустив руку в биконус, осторожно высыпал радиоактивную пыль и сразу прикопал её, засыпав железом сверху. Иджес на время «опасной работы» отошёл в сторонку, но тут же вернулся с четырьмя полными мешками. Металлические порошки фасовали понемногу — у непористого скирлина был свой предел прочности…

Установка зарокотала, биконус медленно провернулся и начал вращаться, постепенно наращивая обороты. Иджес покосился на часы.

— Долго ему бултыхаться?

— Пяти минут хватит, — ответил Гедимин. — Я пока подгоню лебёдку.

…Металлический порошок громко шуршал, высыпаясь на дно бака; там уже лежал ровный слой того же вещества, и Гедимин старался распределить вторую порцию так же равномерно.

— Двенадцать минут на один заход, — сообщил снизу Иджес — пока Гедимин работал с лебёдкой, он загружал железо в опустевший смеситель. — Двое суток провозимся!

— Возьми ирренций в углу и засыпь в биконус, — отозвался Гедимин. — Дело пойдёт быстрее.

Иджес хмыкнул.

— Нет уж, атомщик. Эти… вещества я трогать не буду. Чтоб потом никто не сказал, что из-за меня ничего не вышло.

Гедимин ошеломлённо мигнул — такого хода мысли от Иджеса он не ожидал.

— Не выйдет — добавим ирренция, — сказал он, надеясь, что механика это успокоит.

…Бак был загружен чуть меньше, чем наполовину, когда Гедимин, разворачивая лебёдку, жестом сказал Иджесу «достаточно». Тот, пожав плечами, поставил мешок на пол и полез обесточивать оборудование. Гедимин заглянул в бак. В тёмно-серой металлической пыли светлые кристаллы сингита были незаметны — только слабое омикрон-излучение показывало, что ирренций в ёмкости есть. Сармат выждал почти минуту, прежде чем закрыть бак защитным полем, — омикрон-кванты сочились со дна, зажигая цифры на дозиметре и приводя в действие омикрон-датчики в стенках бака, но интенсивность потока не возрастала.

— Восемнадцать тонн, — сказал Иджес, с довольным видом глядя на полный ящик пустых мешков. — Работы на завтра на день и на послезавтра — что останется. Ну, как оно там? Светится?

Гедимин качнул головой.

— Рано. Ещё излучатель не готов. Само оно засветится месяцев через восемь. У нас тут слабое излучение — не то что Пучки на орбите Марса…

— Да, в таком Пучке что угодно засветится, — Иджес поёжился и отошёл от бака подальше. — Кто как, а я — спать. Вот кто придумал эту мутацию, из-за которой за шесть часов еле-еле отдохнёшь⁈ Раньше, говорят, пятнадцати минут хватало…

Гедимин поморщился. «Не хватало. Но больше не давали. А победил бы Маркус — мы и сейчас спали бы по пять минут в сутки. Хоть какая-то польза от победы „мартышек“!»

06 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Фланн! Передай Маккензи, что нам нужен обсидиан», — написал Гедимин на листке ежедневника, прежде чем прикрепить его у замаскированной двери, и, подумав, добавил в скобках параметры «стеклянного» листа. Он подозревал что лист ему всё равно не пришлют, а снова подсунут крошево и ошмётки, и придётся в очередной раз возиться с переплавкой, отливкой и прокатом стеклянной смеси. «И тигель», — добавил он к перечню перед тем, как погасить свет и уйти в «лабораторию». Из неё уже доносился шорох стального порошка — Иджес засыпал сырьё в биконус.

Где-то на пятой засыпке в зале потянуло сквозняком, и сарматы, насторожившись, развернулись к невидимой двери. Из-за перегородки донеслись нарочито шумные, шаркающие шаги, затем высунулась рука с широкополой шляпой.

— Спокойно, парни, тут свои, — Кенен нервно ухмыльнулся, глядя на плазморез за плечом Гедимина. — Джед, тебе не тяжело таскать эту махину?

— Инструмент лучше держать под рукой, — отозвался Гедимин, недовольно сузив глаза — издалека было видно, что у Кенена с собой нет никакого обсидиана. «Ну и что он тут шляется, если ничего не приносит⁈»

— Дело, как вижу, движется, — довольно усмехнулся Маккензи, заложив руки за спину. Шляпу он надевать не стал.

— И когда торжественный запуск?

Гедимин поморщился.

— Фланн сказал про обсидиан? Это для излучателя. Пока его нет, до запуска не дойдёт.

Кенен досадливо хмыкнул.

— Джед! Я, конечно, не Айзек — но кое-чего нахватался. Зачем тебе в сигма-излучателе обсидиановый пласт?

Гедимин недобро сощурился. «Догадливый теск. Хорошая память.»

— Хочу добавить мощный поток «омикрона», — сказал он. — «Сигма» — «сигмой», но чем больше вброшено квантов, тем лучше.

— А, ну-ну, — Кенен смерил его недоверчивым взглядом. — Значит, кванты… Джед, скажи, нам же не придётся тебя обыскивать по завершении работы? В твоих карманах не будет ничего, за что полагается расстрел? Так не хотелось бы испортить с тобой отношения…

— Не веришь мне — работай сам, — отозвался Гедимин. Ему удалось сдержать рефлекс и не покоситься на «карман», в котором лежал контейнер с ирренцием — и на его лице, как он надеялся, ничего лишнего не отразилось.

— Ищи обсидиан, — добавил он. — Я излучателем займусь, но ускорить синтез — в твоих, вообще-то, интересах.

Кенен тяжело вздохнул.

— Джед! Ты, кажется, думаешь, что материалы на меня с неба падают. Ты ещё помнишь, что обсидиан — стратегическое сырьё, а дружественной базы снабжения у нас больше нет? «Уран» и «Торий» свернули проекты, теперь каждый сам за себя — и нам приходится довольствоваться малым.

«Опять голова гудит,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на многословного сармата. «Столько звуков — и никакого смысла.»

— Скажи Айзеку, чтоб с Равнины привёз, — буркнул он. — Там есть, и макаки не мешают. Две-три тонны в деревянных бочках — или насыпью на волокуше, главное, борта нарастить…

Он замолчал, увидев, как лицо Кенена идёт волнами.

— Джед, прикуси-ка язык, — ровным голосом попросил Маккензи; на его коже блестела испарина. — Чего не знаешь — о том молчишь, уяснил? Стекло попробую достать. До скорого!

07 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Твой друг-шериф расследует наш бабах в Пласкетте, — сообщил Иджес, спустившись в лабораторию после долгой передышки. — Вот, слушай: «Авария на полигоне промышленных отходов „Пласкетт“ имела внешние причины, — уверен шериф Кларкского округа Чарльз Фостер. В настоящий момент место аварии оцеплено, ведутся следственные мероприятия. Персонал полигона сообщает о неопознанном летающем объекте, зафиксированном камерами…» Выходит, они засняли мой дрон в первом вылете. И портал, наверное, тоже. Жёваный крот!

Гедимин, не отрываясь от работы, равнодушно повёл плечом.

— Сделай на корпусе пару лишних гребней, покрась пятнами. Пусть ищут…

На секунду в мозгу мелькнули соображения, что на камерах в сигма-диапазоне остался не только внешний корпус дрона, но и все его «внутренности». Иджес, видимо, подумал о том же — он покосился на ящик, в котором лежали ненужные уже механизмы, и досадливо сощурился.

— Разберу я его. Надо же было так глупо «засветиться»!

…К вечеру ни Фланн, ни Кенен в лаборатории не появились; Гедимин сам сходил к выходу, но ящика с обсидианом там не было. «Ну, твоё дело,» — недовольно думал сармат, возвращаясь к почти собранному излучателю. Сложная воронка, свёрнутая из защитного поля, была приделана к источнику излучения — слою ирренция, засыпанному между двух стеклянных пластин; оставалось закрепить излучатель на крышке бака, запитать воронку от стационарного генератора в подвале — и ждать, пару раз в сутки поглядывая на датчики омикрон-квантов. Иджес приволок старый монитор, три разломанные клавиатуры от телекомпов и пучок разноцветных проводов — и теперь возился, собирая из них щит управления. Гедимин, проходя мимо, одобрительно хмыкнул и прикрыл механика защитным полем — на случай, если радиоактивная смесь не улежит в баке и полезет наружу.

…Когда обруч-фиксатор плотно прижал крышку к баку, и Гедимин, вогнав в паз последний крепящий штырь, спрыгнул на пол, Иджес уже вылез из-под защитного поля и стоял поодаль, глядя на бак и периодически дуя на ладонь. В руке он держал круглую кнопку, только что покрашенную красным лаком.

— Ну что, дело к пуску? — спросил он с нервной ухмылкой. — К чему приделывать красную кнопку?

— Всё уже запущено, — отозвался Гедимин. Под лопаткой неприятно кольнуло — вспомнился Линкен, азартный белый огонь в его глазах… «Зря Иджес покрасил. Надо было сказать, чтобы не делал…»

— Датчики на монитор вывел? — быстро спросил он. — Повесь на стену, будем следить. И излучатель… дай сюда, сам доделаю. А ты иди вешать монитор.

Иджес удивлённо посмотрел на него, пожал плечами и, метко закинув кнопку в ящик с мусором, пошёл к монитору. Гедимину на секунду стало не по себе, и он, отгоняя бесполезные мысли, включил дозиметр и направил на бак. Излучение наружу не проникало — всё было закрыто герметично, даже патрубки в нижней обечайке до поры до времени были заткнуты.

— Готово, иди сюда, — окликнул его Иджес. — Тут всё видно. Вот твоё ЭСТ-излучение — видишь, пульсирует?

Гедимин посмотрел на пляшущие цифры и кивнул — «работает…».

— Теперь надо следить, — он указал на зелёные буквы «ЭМИА» и строку рядом с ними. Она не пустовала — сорок четыре килограмма ирренция всё же излучали немало омикрон-квантов, только на реакцию синтеза это не тянуло.

— Будем смотреть по очереди. Когда начнёт расти — зови меня.

— Знаю-знаю, — Иджес нетерпеливо закивал. — И скоро оно начнёт?

Гедимин пожал плечами.

— Может, через полгода.

08 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Всё-таки повезло, что ирренций по свойствам похож на кальций. А не, к примеру, на плутоний…» — думал Гедимин, высчитывая, сколько тонн углекислоты понадобится, чтобы выделить ирренций, когда синтез закончится, и реактор разгрузят. «А ванну надо будет охлаждать. И прикрыть от света… если осадок выпадет раньше времени, будет много возни…»

— Пока не растёт, — виновато сказал Иджес, отвернувшись от монитора. — Всё то же, что вчера.

— Это ничего, — отозвался Гедимин. — Сменить тебя?

— Да ну, — Иджес снова покосился на монитор и протяжно зевнул в респиратор. — М-да… Жаль, что Маккензи не достал урана. С ураном получалось куда быстрее.

Гедимин рассеянно кивнул — он снова думал об углекислоте и о скорости подачи газа в охлаждаемый бассейн.

— Разумеется, быстрее. Одно дело — склеить вместе два ядра, другое — собрать и соединить шесть…

— Ядра? — озадаченно переспросил Иджес.

— Ну да, ядра атомов, — на секунду вышел из задумчивости Гедимин. — У ирренция огромное ядро — как два урановых. А железо — вообще мелочь. Маккензи бы ещё из водорода взялся синтезировать… Sa hasulu!

Иджес неуверенно усмехнулся.

— Значит, на один ирренциевый атом нужно шесть железных? Сложно… — он опасливо покосился на реактор. — И они слипнутся вместе?

— Ну, так получается, — пожал плечами Гедимин. Как именно это «получается», до сих пор не знал ни он, ни, по всей видимости, учёные из Лос-Аламоса и Канска. «Шесть атомов… хотя — не шесть. Чуть больше пяти. Пять и… Hasu! Там же ещё осколок. И он крупнее, чем…»

— Sa hasu! — выдохнул он вслух, наклоняясь над обрывком листа. Запоздалые расчёты много времени не заняли — строение известных атомов сармат помнил наизусть.

— Sa hasu… — прошептал он, медленно поднимаясь со стула. — Тащи насос! Если туда попадёт кислород…

…Через несколько секунд газовые датчики перестали что-либо чувствовать, но Гедимин выжидал ещё минуту, не выключая насос. Испарина, выступившая на лбу, начала было высыхать, но тут он вспомнил ещё об одном факторе, до сих пор не учтённом, и снова шёпотом выругался.

— Видишь этот значок? — мрачно спросил он у Иджеса, указывая на неприметную букву «n». — Тут датчики нейтронов. Смотри за ними. Если расчёты не врут, выброс будет бешеный.

«Нейтронностойким фрилом надо было покрыть,» — думал он, угрюмо щурясь, пока обматывал реактор защитным полем. «Изнутри. Если просто пробои пойдут — ладно. Главное, чтобы такой поток весь кеззий из стенок не выжег. Маккензи эту штуку явно делал для урана. А там совсем другие остатки и потоки. И я хорош — сразу не посчитал, что там выходит. Как бы не бабахнуло…»

10 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сквозняком в лаборатории потянуло рано — на часах в углу монитора было полшестого. Гедимин уже в пятый раз думал, что пора их подвести — они спешили на две минуты — и в пятый раз забывал, уткнувшись угрюмым взглядом в неподвижные строки на мониторе. Иджес спал; реактор присмотра не требовал — стоял себе, облепленный датчиками, не грелся, не «фонил» и не вздувался; можно было бы заняться экспериментами, но после двух суток бесполезных наблюдений за экраном в голове было пусто и гулко. «Мозг выжгло,» — мрачно думал Гедимин, уже уверенный, что, пока синтезирующий реактор не начнёт, наконец, синтезировать, ни до каких экспериментов дело не дойдёт. «Видимо, сигнал для уранового субстрата на железо не действует. Следовало ожидать…»

— Джед за реактором — родная картина! — Кенен, выйдя из сумрачного коридора на свет, широко ухмыльнулся и помахал шляпой. — Иджес снова дрыхнет?.. Процесс уже пошёл? Сколько выработки?

— Ноль, — отозвался Гедимин, угрюмо глядя на сияющего сармата. — Синтез не идёт. Где обсидиан?

— Вот же память у теска, — пробормотал Кенен, выкладывая на край щита управления небольшой мятый свёрток, из которого во все стороны что-то торчало. — Всё, что есть. Разбирайся сам, атомщик. Тебя в Лос-Аламосе учили. Думай, как его подстегнуть. Может, тебе опять руку туда засунуть? Раньше работало…

Гедимин сердито фыркнул.

— Давай тебя засунем. Взрывной синтез — тоже синтез.

Кенен проворно шагнул в сторону и примирительно улыбнулся.

— Просто шутка, Джед. Давай, собирайся, — сдавай пост Иджесу, отмывайся от плутония и выходи. В девять повезём реактор в печь на прокалку — хоть посмотреть на него успеешь!

«Прокалка,» — повторил про себя Гедимин, скрывая довольную ухмылку. «Всё-таки „Вестингауз“ объяснил ему, зачем нужна прокалка. Большой прогресс…» Он даже не стал говорить Кенену, что плутонию в лаборатории взяться неоткуда, а был бы он тут — Гедимин не сидел бы три дня, как идиот, у пустого монитора. Только быстро сбрызнул скафандр водой для блеска, растолкал недовольного Иджеса и, спрятав пакет с обсидианом в нишу под бронёй, направился к потайному выходу.

— Накопительный цех покажешь? — спросил он вполголоса, выбираясь вместе с Кененом из-под энергостанции. Маккензи, не замедляя шаг, махнул рукой.

— И накопительный, и сборочный. Всего насмотришься. Если заметишь где-то непорядок, говори сразу, слышишь? Айзека нет, а наши дефектоскописты… — он поморщился. — Велел им каждую ерундовину проверять в движении, так сразу процент брака подскочил. Опять огрёб от «Вестингауза»…

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Днища в этот раз не запороли? А обечайки?

Кенен скривился.

— Хватит шуток, Джед. Выходи и притворяйся ликвидатором. Лицо убери! Пойдём в горячий цех. Бригадиры уже там — велел, чтоб ждали…

…Корпус реактора, судя по его расположению и подсунутой под него платформе, недавно вернулся с дефектоскопии. Гедимин пару минут разглядывал его с галереи и довольно ухмылялся в респиратор. «Мой сплав. Даже по виду не спутаешь. Красивый…»

— Ну? — Кенен нетерпеливо толкнул его в бок. — Смотреть пойдёшь?

Гедимин кивнул и потянулся к шлему, сдвигая с висков экранирующие пластины.

— «Вестингауз» разрешил применять новый сплав? Все бумаги подписали?

Кенен поморщился.

— Не напоминай! Тебе легко — взорвал пару ангаров, отлежался в медчасти, и изобретение готово. А меня наизнанку вывернули, пока я это изменение в протоколе пробил.

Он, резко замолчав, расплылся в улыбке и хлопнул Гедимина по спине.

— «Весты» довольны, Джед. У меня гора заказов на этот новый рилкар. Весь Западный блок в очереди стоит! Жаль, к Восточному не пробиться, — вот там, говорят, золотое дно…

Гедимин покосился на его мечтательную ухмылку, но ничего не сказал.

Толстые стенки из монолитного рилкара блестели на просвет серебром. Гедимин прикасался к ним осторожно, стараясь не оцарапать жёсткой пластиной скафандра. Луч сканера, обшарив корпус, нашёл сварные швы; сам сармат не видел их — только с закрытыми глазами, прижав палец к нужному месту, чувствовал едва заметную неоднородность. Бригадиры — двое филков с непроницаемыми лицами — молча наблюдали за чужаком с галереи, не подходя близко. Кенен жестами уговаривал их развернуть реактор, а Гедимина — забраться внутрь, но сармат только заглянул через патрубки и посветил лучом сканера.

— Работать будет, — сказал он, подойдя к Кенену. — Но после прокалки я бы ещё взглянул.

Маккензи быстро закивал и жестом скомандовал бригадирам: «Вперёд!»

— Ясное дело, взглянешь. Айзек на тебя рассчитывает, — он развернулся на пятках и, ухватив Гедимина за локоть, потянул его к лестнице. — Идём! Тут ещё много смотреть, — коридоры оттока, щиты, сборки…

Когда Гедимин, уже с галереи, оглянулся через плечо, реактор ещё никуда не ехал — филки, собравшиеся со всего цеха, столпились вокруг него, разглядывали и что-то обсуждали. Сармат вспомнил, что никто из них к нему не подходил и ни о чём не спрашивал — даже результат осмотра, по-видимому, слышал только Маккензи. «Ладно, без меня разберутся,» — подумал он. «Отливка хорошая. Научились.»

… — Ну? — Кенен, обойдя вокруг Гедимина, пристально взглянул ему в глаза. Сармат пожал плечами.

— Пока неясно. Детали исправные. А как будет в сборе…

— Умеешь ты обнадёжить, — пробормотал Кенен, недовольно щурясь, и посмотрел на часы. — Ис там, наверное, весь монитор проглядел. Проводить тебя до шахты?

Гедимину на секунду стало неловко перед Иджесом, но он решительно качнул головой.

— Накопительный цех, — напомнил он. — По моим чертежам. А я не видел. Показывай!

…Шум насоса, прокачивающего омывающий раствор, затих; оператор поднял сетку с заготовками наверх, под яркий свет ультрафиолетовых ламп и тёплые потоки воздуха. Кенен деловито прикрыл глаза тёмным щитком и укоризненно ткнул Гедимина кулаком в бок — тот с удивлением наблюдал за Маккензи и сам напрочь забыл о защите глаз.

— Вот они, — Кенен еле слышно усмехнулся, глядя на россыпь заготовок. Это выглядело, как ворох обрезков толстой прозрачной проволоки, местами искривлённой, местами — закрученной в спираль.

— Первый прогон, «бытовой» накопитель, — вполголоса пояснил для чужаков филк-оператор. — Пойдёт по второму кругу.

— Да, заготовки для переплавки, — наклонил голову Кенен. — Тут их называют вермишелью. Радиоизотопные метки на каждой партии. Учёт до миллиграмма. Никаких ящиков с обрезью, Джед. Никаких кусков по мусоркам. Стратегическое сырьё, уникальный материал.

Он, сдвинув на лоб затемнённый щиток, посмотрел на Гедимина со значением. Тот сузил глаза.

— Да возись ты с ним сам, мне-то… — он ещё несколько секунд разглядывал хаотичную, сбившуюся россыпь «вермишели», прежде чем развернуться к выходу. Под бронёй, близко к телу, лежали образцы накопителя — давний подарок Гварзы; в другом кармане — осколки обсидиана, где-то, наверняка, тоже учтённого до миллиграмма. «Зачем было вытаскивать меня из отряда Скегги? Работать нельзя, помогать не надо…»

…Иджес с облегчённым вздохом поднялся со стула и, не дожидаясь, пока Гедимин сядет на его место, исчез за перегородкой. Ремонтник беззвучно хмыкнул — защитное поле между мониторами и реактором в случае аварии приняло бы удар на себя, а вот выгородки, наставленные по лаборатории, не помешали бы ничему — кроме разве что альфа-излучения, но с ним в таких случаях проблем было немного. Он выставил ещё одно защитное поле, вдоль перегородки, и, скользнув равнодушным взглядом по монитору («синтез не пошёл»), двинулся к реактору.

Снимать крышку пока можно было без опаски — натрий, побочный продукт гипотетической реакции, ещё не выделился, гореть было нечему. Гедимин покосился на кабели, идущие к излучателю, и, ни к чему не притрагиваясь, наклонился над реактором с самодельным черпаком в руке. «А теперь работаем, как положено. Десять килограммов для начала хватит.»

Когда Иджес выглянул из укрытия, новый миниатюрный «реактор» уже был заэкранирован должным образом и поставлен в сторонке, а Гедимин сидел над записями с «дозиметрии Города Каналов» и перечитывал свои пояснения. «Неужели ничего нет про синтез? И здесь тоже? Мать моя пробирка…»

— Не работает, — вздохнул Иджес, покосившись на реактор. — Который день сидим, и без толку. Маккензи что-нибудь принёс?

— Осколки. Дрянь, но сгодится, — рассеянно отозвался Гедимин, выключая наручный смарт. «Видимо, про синтез никто не спросил. Ладно, пойдём старым путём. Сигнальная пульсация не сработала в новых условиях. Как её под них подогнать?»

— Ты теперь будешь обсидиан плавить? — осторожно спросил Иджес, оглянувшись на брошенный всеми щит управления. — Мне сесть за пульт?

— Незачем. Я вывел сигнал себе на передатчик, если что, заорёт, — отозвался Гедимин, задумчиво щурясь. «Надо слепить в один атом не два ядра, а шесть. Может, это существенно? Если пульсацию в три раза усилить… или ускорить… хм, а там не ровно шесть — там пять с дробью. Надо высчитать точнее… или взять с округлением? Лишнее в любом случае не прилипнет — как слипнется, так и отвалится…»

— Что там у тебя? Ирренций? — Иджес недовольно сощурился на контейнер в углу и полуразобранный излучатель на столе. Гедимин снял все лишние трубки — не хватало ещё случайно скрестить лучи на радиоактивной «мишени»…

— Для опытов, — кивнул ремонтник. — Маккензи, наверное, хотел, чтобы мы экспериментировали на работающем реакторе. Sa hasu!

— Угу, — поддержал его Иджес. — Маккензи вечно лезет в то, в чём ни черта не смыслит. Значит, мне посидеть за пультом, пока ты… занят?

— Ни к чему, но хочешь — посиди, — Гедимин недовольно сощурился — из-за болтовни он никак не мог сосредоточиться. «Ускорю пульсацию в три раза — и посмотрим, как пойдёт…»

12 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Ничего,» — Гедимин с досадой зачеркнул ещё одну строчку в записях и отсоединил излучатель от контейнера с облучаемой смесью. Интенсивность омикрон-излучения, как и вчера, даже не думала расти, — ничего нового, что на экране наручного дозиметра, что на мониторе щита управления.

«Теперь это,» — он отметил следующую строку крупной точкой и, уложив излучатель на стол, привычным движением вскрыл корпус и погасил защитные поля. Дрожащее тёплое волокно легло на висок, разветвилось, запустив отростки под веко, и сармат сердито мигнул и посмотрел наверх — туда, где должен был стоять основной защитный купол, прикрывающий чужаков от излучения энергостанции. Купола не было — только многосоставные арки и перекрытия промежуточного свода.

«Не подновил вчера поле, за ночь выгорело,» — Гедимин, досадливо щурясь, потянулся к генератору. «Вот что значит зарыться в бесполезные опыты… Ещё и шлем надет не по инструкции. Будет после этого мозг работать, жди…»

Невидимые нитчатые щупальца отодвинулись от глаз и плотно прилипли к коже на висках, на лбу, затрепетали на скулах. Они все непрерывно двигались, и ощущение тепла от них постоянно менялось, как будто они то нагревались, то остывали. «Ни один термодатчик ничего не покажет,» — думал Гедимин, глядя на экран дозиметра. Цифры рядом со значком «сигма» прыгали, сменяя друг друга, — излучение нестройно пульсировало, и прибор это чувствовал, как и сам сармат.

Поток дрожащих волокон спустился на плечо и расползся вдоль руки, от плечевого сустава до запястья. На долю секунды Гедимин почувствовал жар в правой ладони. Он посмотрел на неё — она прикрывала корпус излучателя, но жгло не снизу, не от ирренциевых элементов внутри установки, — горячие волокна отчётливо спускались с запястья к ладони и подушечкам пальцев. Ненадолго остыв, они снова налились теплом. Дозиметр негромко пискнул и качнул стрелкой — сигма-излучение внутри миниатюрного «реактора» с десятью килограммами загрузки резко усилилось.

— Это ты? «Налвэн»? — с кривой ухмылкой спросил Гедимин, бросив взгляд на арки свода. Ему было неловко — как обращаться к «хранителю», он до сих пор не понимал. Существо, кажется, отреагировало — все волокнистые щупальца налились теплом и ненадолго перестали дёргаться. Болезненного жжения сармат не ощутил — видимо, «хранитель» не был ни испуган, ни рассержен.

— Скучаешь? — он неловко усмехнулся. — Айзек давно не говорил с тобой… Я тоже не знаю, где он.

Гедимин не был уверен, что «хранитель» его слышит (и очень надеялся, что ничего не слышно Иджесу, спящему в огороженной комнате), но волокна замирали, когда он говорил, а пульсация усиливалась, когда замолкал, — это можно было принять за реакцию.

— А я работаю, — сообщил он, когда щупальца снова обвились вокруг правого запястья. — Вспоминаю, как это делается.

Он со вздохом отодвинул излучатель и склонился над контейнером с железным порошком. Датчиков на него не хватило, да они и не требовались — ёмкость из тугоплавкого фрила отлично пропускала все излучения, и они отражались на её защитном куполе. Сейчас он подёрнулся красными разводами. Они расходились от верхней точки, будто кто-то прижал к ней палец и надавил, заставив купол пойти рябью. Гедимин со смутной надеждой поискал зелёные пятна омикрон-излучения, — они, как и раньше, были разбросаны по всему полю едва заметными бледными точками и ярче не становились.

«Столько пульсаций, такая интенсивность, а эффект нулевой,» — с мимолётной досадой подумал Гедимин, покосившись на «фонящие» своды, но тут же одёрнул себя. «Это просто проявления „хранителя“. Они и не должны влиять на синтез. А мысли оно, похоже, слышит…»

Волокна, оставив в покое руку, оплели голову сармата и там замерли, практически не шевелясь. Дозиметр показал, что интенсивность излучения плавно снижается и застывает на незначительной отметке — будто огромное существо, нависшее над сарматом, втягивает в себя свешенные щупальца.

— Глупо спрашивать, наверное, — прошептал Гедимин, неловко ухмыльнувшись. — Откуда тебе знать, как ускорить синтез. Это затеи Маккензи — выдавить максимум из негодного сырья. Заменить уран железом… Оно не перерождается. Даже если замкнуть вокруг него два твоих реактора… хотя — это может сработать.

Он снова ухмыльнулся. Красные волны по защитному куполу перед его носом перекатывались из стороны в сторону, будто кто-то в задумчивости гонял радиоактивный порошок из угла в угол невидимой лапой.

— Если бы два реактора… или ирренциевый взрыв, или размыкающийся Пучок… или по тонне ирренция на тонну субстрата, — пробормотал Гедимин, задумчиво глядя на красные линии. — Сигма-излучение тут, наверное, ни при чём. И ты тоже. Ладно, хватит болтать. Работа не ждёт.

Он поднялся на ноги и шагнул к столу. Это заняло считанные секунды — и ровно на столько Гедимин отвёл взгляд от контейнера, прежде чем его глаза обожгла белая вспышка. Мгновение спустя он лежал, уткнувшись лицом в бронированный локоть, и видел только бесформенные красные пятна, а над головой колыхалось выгорающее защитное поле. Вскинув руку, сармат бросил ещё несколько сфер, уплотнённых до непрозрачности. Дозиметр заверещал и тут же замолк — бросок попал в цель, источник излучения накрыло колпаком.

— Мать моя пробирка, — еле слышно пробормотал Гедимин, пытаясь проморгаться. — Черенковское свечение…

— Эй! Что там? — услышал он взволнованный голос Иджеса. — Атомщик, ты живой?

— Не выходи, — крикнул Гедимин в ответ, с трудом поднимаясь на ноги; дозиметр замолчал, но показаний сармат разглядеть не мог. — Тут опасно. Накройся куполом и жди!

— Ага, как же, — сердито пробормотал Иджес, и через пару секунд Гедимин услышал быстрые шаги. Сетчатка постепенно восстанавливалась — сармат уже видел не только красное марево, но и очертания защитных куполов. Тот, что поближе, подёрнулся изнутри чёрно-зелёной рябью; чёрное постепенно рассеивалось, но зелёное разгоралось всё ярче.

— Глаза прикрой! — крикнул Гедимин, услышав чужие шаги. В ответ сердито фыркнули.

— Лежи, где лежишь, я иду!

Гедимин сделал неуверенный шаг; глаза немного слезились, но зрение возвращалось. Он опустился на пол рядом с миниатюрным реактором и вгляделся в узоры чёрной и зелёной ряби. Чёрные точки появлялись и исчезали, хаотично разбросанные по всему куполу; зелень проступала изнутри, равномерно окрашивая защитное поле. Сармат посмотрел на дозиметр и увидел, что сигма-излучение почти пропало — остался слабый-слабый фон, источник которого висел прямо над головой. Секунду спустя тёплое волокно притронулось к его виску и тут же пропало. Через пару секунд оно потрогало сармата ещё раз, и он почувствовал пристальный взгляд с потолка — отовсюду одновременно, словно глаза были рассредоточены по всему своду. Он резко вскинул голову — ощущение тут же пропало.

— Чёрное — нейтроны, — прошептал Гедимин, глядя на контейнер. — Синтез пошёл. Всё-таки два реактора — это существенно…

В глазах снова зарябило, и он поспешно зажмурился. Невесомое щупальце тронуло висок. «Будто пальцем трогает,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Проверяет, живой ли…»

Он слабо усмехнулся, но додумать эту мысль не успел — его крепко схватили за плечи и потащили назад, в коридор. Иджес шумно дышал в респиратор и еле слышно поминал размножение «макак». Отцепился он, когда оба реактора — и вся лаборатория — исчезли за стенами защитного поля, выставленными среди перегородок.

— Что там было? Взрыв? — голос Иджеса дрожал от волнения. Его глаз Гедимин не видел — они были закрыты затемнённым щитком. «Всё по инструкции,» — сармат слабо улыбнулся. «Один я, как обычно…»

— Активный синтез, — ответил Гедимин. — Внезапное срабатывание. Я прозевал, вот, глаза прижгло…

Он досадливо поморщился — и, вздрогнув всем телом, метнулся к выходу. «Натрий!»

…Контейнер всё-таки выдержал. Крышка вздулась пузырём, стенки слегка оплыли, и Гедимин обмотал их для прочности защитным полем, — но кислорода внутри было немного, он быстро закончился, и температура перестала расти. Пять минут сарматы выжидали, потом осторожно размотали поле, позволив стенкам охладиться. Смесь внутри контейнера местами светилась тёмно-красным — натрий, выгорая, хорошо прогрел металлы вокруг.

— Там теперь щёлочь, — вполголоса напомнил Иджес. — Не разъест?

— На синтез не влияет, а стенки выдержат, — отозвался Гедимин, поднося к остывающей поверхности дозиметр. Интенсивность омикрон-излучения возросла в двадцать раз и продолжала повышаться, но теперь уже плавно.

— Бассейн надо термоустойчивый, — вслух подумал сармат. — И вымывать натрий, пока весь не вытечет. Без этого — пустая трата углекислоты, с таким-то нагревом…

Иджес неопределённо хмыкнул. Он уже проверил реактор своим дозиметром, что-то прикинул про себя, обошёл его по кругу и оглянулся на излучатель — тот так и лежал на столе, не затронутый ни лучевыми, ни температурными всплесками.

— Чем ты его так? — он кивнул на контейнер. — Вроде и облучить не успел…

Гедимин пожал плечами.

— Тут бешеный фон. Видимо, что-то отреагировало… — он покосился на потолок и поднял руку с генератором. «Хватит межвидовых контактов. Оно, конечно, здорово, но как я его к большому реактору прикручу?»

Защитное поле прикрыло лабораторию, и оба сармата облегчённо вздохнули. Гедимин покосился на дозиметр. Реактор, вопреки его опасениям, работать не перестал — омикрон-излучение постепенно усиливалось.

— А вон с тем ты так же сможешь? — осторожно спросил Иджес, указывая на большой бак. Гедимин досадливо сощурился — механик, похоже, перенял от «хранителя» навык чтения мыслей.

— Подожди… — он отошёл к столу, включил дозиметр, развернул ленту записи на полчаса назад. «Вот оно — здесь разрушилось поле, резкий рост фонового излучения, основной источник вверху. Дальше хаотичные пульсации… А, вот указатель на реактор. Снова хаотичные пульсации…» — он отмотал ленту до резкого всплеска нейтронов и заинтересованно сощурился на оставшийся участок. Там пульсация «сигмы» была упорядоченной — мало того, последовательность пиков и спадов выглядела очень знакомо. «Стартовая пульсация, сигнал к ускорению синтеза,» — сармат развернул участок записи в график и еле слышно хмыкнул. «Да, это она. Только вот эти пики… в норме они гораздо короче, а здесь… Да, похоже, дело в них. Чем меньше исходные атомы, тем длиннее пики. Надо запомнить…»

Он несколько секунд смотрел на график, пока последовательность не отпечаталась на сетчатке зубчатой багровой линией, и, прикрыв дозиметр нарукавной пластиной, взялся за излучатель.

— Иджес, ты иди,- запоздало напомнил он, поднимаясь из-за стола с настроенным излучателем в руках. — Уходи под экраны. Тут будет ирренций…

Иджес сердито фыркнул.

— Ага, сейчас! Опять за эксперименты? Я буду тут. Хоть вытащу тебя, если что.

…Первый контейнер отодвинули подальше. Он всё ещё «фонил», разбрасывая в разные стороны нейтроны и омикрон-кванты; синтез не замедлялся и шёл довольно быстро. Новый контейнер, наполненный смесью железа с ирренцием, Гедимин закупоривал особенно тщательно, долго откачивал воздух и подозрительно щурился на излучатель, торчащий из крышки, — достаточно ли герметичны стыки?

— А обязательно его руками держать? — угрюмо спросил Иджес, выглядывая из-за экрана — в этот раз его удалось отогнать, вот только он не хотел уходить один. — Вот к бомбам ты придумал часовые механизмы. А к этой штуке прикрутить стопор секунд на тридцать?

Гедимин досадливо сощурился — его сейчас занимало совсем другое. «Пульсацию я воспроизвёл. Но интенсивность будет не та. Ту мне не вытянуть. Сработает, нет?»

— Ничего опасного, — буркнул он, опуская на глаза тёмный щиток и оборачивая контейнер ещё одним слоем защитного поля. — Всего-то нейтронный всплеск.

«Хорошо, Конар меня не слышит,» — думал он, дожидаясь, пока Иджес уйдёт в укрытие. «Вот бы они с Вольтом мне рассказали про технику безопасности…»

Он щёлкнул переключателем и рухнул на пол, оставив за экранами только «щупы» дозиметра. Потянулись секунды, мучительно долгие; так и подмывало вскочить, проверить, что с излучателем, почему нет эффекта, — но Гедимин вжимался в пол и не открывал глаз, пока на двадцать восьмой секунде не услышал пронзительный писк дозиметра.

Он ждал, что защитное поле выгорит, и понадобится непрерывная генерация, но нет — чёрные точки на полупрозрачной стене проступили, зелёные блики зажглись, но поле выдержало. Гедимин замерял фон, мысленно сравнивая с показателями по первому реактору, следил за неспешным ростом интенсивности омикрон-излучения и задумчиво щурился. «Работает. Но скорость всё-таки не та. Видимо, два реактора — это не трубочка с ирренцием. Но работает. Хорошо…»

— Ну? — нетерпеливо спросил Иджес, выглянув из укрытия. — Не рвануло?

— Выходи, — кивнул ему Гедимин. — Процесс пошёл.

Иджес шумно выдохнул.

— Значит, не рванёт?..

…Гедимин остался с малыми реакторами; Иджес, понаблюдав за ними немного, перебрался к большому монитору, но время от времени выглядывал из-за экрана и настороженно щурился.

— Большой излучатель будешь настраивать? — осторожно спросил он, когда прошло два часа, а синтез так и не замедлился. Гедимин качнул головой.

— Дня через три. Минимальная проверка. А лучше бы — через месяц.

Иджес сочувственно хмыкнул.

— На месяц Маккензи от нас не отвяжется. Как бы завтра не прибежал, мартышка драная. Надо было додуматься — атомщику советы давать…

Гедимин вяло усмехнулся.

— Из меня плохой атомщик. Видимо, это заметно. Каждый норовит дать совет.

Он покосился на потолок. На защитном поле почти не было красных линий, как будто сигма-излучение внезапно ослабло. «Странное дело. Это… существо как будто само испугалось. Надеюсь, на станции не отразится…»

13 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Разбудил Гедимина истошный вой — где-то рядом надрывалась аварийная сирена. Он вскочил, на ощупь закрыл глаза тёмным щитком и, едва разлепив веки, уставился на дозиметр. «Станция⁈»

— Подъём! — заорали в коридоре, и сармат облегчённо вздохнул и недобро сузил глаза. «Маккензи! Дать по голове за такие шутки, совсем с мозгами рассорился!»

— Fauw! — Иджес, тоже потревоженный ложной сиреной, подскочил на матрасе и судорожно задёргался. — Fauw!

— Тихо! — Гедимин крепко встряхнул его за плечо. — Никаких аварий. Это Маккензи развлекается.

— Sa hasu! — выдохнул, как сплюнул, Иджес, садясь на матрасе. — Кен, твою мать! Чем думал⁈ Тут ИЭС, а не зоопарк!

Хлипкие стенки зашатались — кто-то с силой налёг на дверную створку, сдвигая её в сторону.

— Вот именно, что ИЭС, — мрачный взгляд Кенена Маккензи не предвещал ничего хорошего. — Джед, иди сюда — и живо наверх! Не знаю, что ты тут наделал — но сейчас ты пойдёшь и сделаешь, как было. Экспериментатор, мать твоя пробирка…

Гедимин мигнул и медленно поднял руку с дозиметром, на ходу стряхивая с экрана пластину брони.

— Что на станции? Давно?

Кенен молча поманил его к себе.

— Идём, по дороге расскажу, — он развернулся к выходу. — Обещал смене тебя притащить, так что не мешкай.

Гедимин и Иджес переглянулись.

— Сиди тут, — тихо сказал ремонтник. — Накрой экраном себя и реакторы. Что бы там ни творилось, арки убежища выдержат, главное — не впустить излучение.

Иджес судорожно сглотнул и быстро закивал.

Гедимин нагнал Кенена уже у замаскированной двери. Здесь экрана не было, но дозиметр по-прежнему молчал — и на «сигму», обычно заливающую всё вокруг, тоже не реагировал. «Падение интенсивности,» — отметил про себя озадаченный сармат. «Не встречал такого. Что это может значить?»

— Падение мощности на обоих альнкитах, — ответил на незаданный вопрос Кенен, быстро поднимаясь по лестнице. — Сейчас на одну десятую еле тянут. Началось вчера. Сперва понемногу, а потом…

Он резко остановился и развернулся к Гедимину.

— Что с этой штуковиной, а? Что теперь делать?

Гедимин недобро сузил глаза.

— Спроси Гварзу. Инструкции — у него.

Под рёбрами неприятно похолодело. «Падение мощности? Отравление реактора… или ипроновое, или урановое,» — он поморщился — под лопаткой опять заныло. «Видимо, из-за этого и всплеск был. Надо глушить, разбирать твэлы, всё чистить…»

От перспективы полной замены топлива на двух альнкитах в груди заныло ещё сильнее. «Восемь тонн… ah— has— sulesh… и глушить надо сразу, чего они ждут⁈»

— Альнкиты заглушены? — спросил он, не вслушиваясь в несвязные ругательства — Кенену почему-то не понравилось предложение пойти к Гварзе. — Командуй полный останов. Твэлы под сканер. Или ипрон, или уран, — и если уран, вам ещё повезло.

— Hasu! — выдохнул Кенен, глядя на Гедимина потемневшими глазами. — Джед, ты меня слушаешь? Ясное дело, нет… Альнкиты должны работать, понятно? Я не могу потерять сутки. Мы и так с новыми блоками под колпаком у «вестов». Если там узнают об остановке двух альнкитов…

Он вздрогнул.

— «Весты»… — Гедимин поморщился; хотелось постучать Кененом о стену, но сармат давно усвоил, что это ничему не помогает. — Вы реактор добьёте, это понятно? Об останове можно не орать на весь Атлантис. А вот взорванную станцию в карман не спрячешь. Командуй останов!

Когда он почти выкрикнул последнюю фразу, шлюзовая камера уже открывалась внутрь, в отсек управления. Гедимин быстро шагнул к мониторам, скользнул взглядом по основным показателям. «Одна десятая от „омикрона“. А „сигма“ вовсе исчезла. Видимо, всё-таки ипрон… Плохо!»

— Ипроновое отравление, — сказал он, глядя на старшего оператора. Этот филк, как и все остальные, испуганно съёжился в кресле при звуках чужого голоса. Гедимину на секунду стало его жалко.

— Был вброс ипрона? — резко спросил он, глядя оператору в затылок. — Причина?

Филк замотал головой, на мгновение обернулся — и снова уставился на монитор.

— Не было. Всё штатно, — пробормотал другой филк, опомнившийся немного быстрее. — Был всплеск ЭСТ-лучей, и мощность начала падать.

Гедимин наклонил голову.

— Глуши реакторы. Все твэлы под сканер.

— Стоп! — Кенен вцепился в плечо старшего оператора, и тот съёжился ещё сильнее. — Ничего не глуши. Вытащи твэл для осмотра. Сколько тебе, Джед? Один, два?

…Филки остались снаружи, за стеной из кеззиевого «стекла»; Гедимин прошёл к сканеру и остановился, разглядывая полую «трубу» из защитного поля. Внутри тускло светился извлечённый твэл, и поле заметно позеленело. Сигма-источники сканировали, не облучая, — их излучение само всё «рассказывало», достаточно было подставить ему экран с анализатором.

— Джед, не молчи, — прошипел под ухом Кенен. Гедимин с вялым удивлением покосился на него — он совсем не ожидал, что Маккензи вылезет из-за экранирующих барьеров. «Не отвлекайся,» — одёрнул он себя. «Анализируй…» Он покосился на экран наручного сканера. «Содержание ипрона — в пределах норм. Кеззий — в пределах норм. Уран…»

— Что? — вскинулся Кенен, услышав из-под шлема Гедимина сдавленное шипение.

— Ничего не понимаю, — отозвался тот. — Твэл не отравлен. Всё в норме. Где мощность⁈

Кенен нервно хихикнул.

— Джед… Тебя позвали, чтобы ты это выяснил, ты помнишь? У меня спрашивать не надо!

Гедимин досадливо поморщился. «Нашёл время для шуток! Мартышка драная… И всё же — что с этим грёбаным альнкитом⁈»

— Второй твэл, — сухо скомандовал он, отвернувшись от Кенена. «Проверить краевые стержни. Если отравлены только они — могут блокировать поток. Куда-то же он делся?»

…Поле сканера погасло. Гедимин выходил из опасной зоны последним и слышал, как шипят пневмозатворы, и гудят, сдвигаясь, экранирующие плиты — в такт гулу внутри черепа. «Ничего не понимаю,» — повторял про себя сармат, пытаясь ухватить за хвост хоть одну дельную мысль. «Ничего не понимаю…»

— Джед, — Кенен толкнул его кулаком в бок и указал себе под ноги. — Спускайся. Тебе откроют коридор. Иди внутрь, говори с этой тварью. Я прикажу не мешать.

Гедимин ошалело мигнул.

— Что?

— Не строй из себя дурака, — огрызнулся Кенен. — Ты знаешь, о чём я. Альнкит исправен, верно? Топливо тоже в порядке?.. Иди внутрь. Или найдёшь, что сломалось, или… договоришься.

Он прижал палец к виску, выразительно глядя на Гедимина. Тот снова мигнул, быстро огляделся по сторонам, — филки обогнали их в коридорах, никого из посторонних рядом не было.

— Свяжись с Гварзой, — буркнул он, разворачиваясь к спуску. — Пусть перечитает инструкции. Не всё решается… разговорами.

Ему показалось, что Кенен ухмыльнулся, но останавливаться он не стал. Уже внизу, у открывающегося гермошлюза, он замедлил шаг и поднял руки, отодвигая височные пластины. «Сейчас я пройду за экраны, и оно меня увидит. Жаль, оно не может изъясняться понятно…»

Он почувствовал тёплые нити на лице, едва шлюзовая камера открылась в «горячую» зону. Накопительные сборки — кольчатые колонны под потолок — вращались, поглощая излучение; на чёрные обсидиановые «щиты» в коридорах оттока было больно смотреть — даже они светились нестерпимо ярко, и без затемнённой пластины на глазах Гедимин не сделал бы и шага. Тонкое волокно тронуло висок и затрепетало, излучая жар. Сармат криво ухмыльнулся.

— Ты здесь, — он шагнул в сторону, высматривая открытый коридор. Все барьеры были убраны, зелёный свет тёк свободно; казалось, он заполняет проход от стены до стены, как сияющий туман. Новые волокна легли на кожу, от висков протянулись к скулам, лбу, сплелись на макушке. Они дрожали, и из-за них рябило в глазах. На мгновение Гедимину стало не по себе; он поднял взгляд на сияющие колонны активной зоны и беззвучно усмехнулся. «Как там сказал Гварза? Дикарский ритуал?»

— Что у тебя тут случилось? — спросил он вслух, внаклонку пробираясь по коридору оттока. Касаться стенок не хотелось — отчего-то ему мерещилось, что они раскалены добела, и он вздрогнул, нащупав холодную поверхность.

— Почему упала мощность? — спросил Гедимин, выпрямившись во весь рост уже в активной зоне. В наушниках выла вентиляция — насосы работали в полную силу, охлаждая нагретые твэлы. Дозиметр замигал, предупреждая, что очередной диапазон измерения пройден. Гедимин озадаченно сощурился на экран. «Интенсивность… нормальная интенсивность. Чуть ниже, конечно, но… а, вот ещё выросла, растёт дальше…»

Пожав плечами, он осторожно тронул ладонью ближайшую сборку. Затихшие было волокна на лице разом дрогнули и затрепетали, как потревоженная струна. Гедимин хмыкнул.

— Всё вроде работает, — сказал он, чувствуя себя довольно глупо. — Видимо, датчики сбоят. Но это уже не по моей части. Схожу наверх, скажу, чтоб заменили. Ты тут сиди спокойно, ладно? Айзек вернётся — я его сюда пришлю.

Волокна снова дрогнули — и, быстро отлепляясь от кожи, одно за другим исчезли. Когда Гедимин, пригнувшись, нырнул в коридор оттока, ни одного «щупальца» на его лице не было, а в наушниках верещал тревожный сигнал дозиметра. Сармат сверился с ним на ходу, — реактор набрал штатную мощность, но в «надкритику» всё же не вывалился. Облегчённо вздохнув, Гедимин повернулся к открытому коридору, поднял руку в прощальном жесте и пошёл, уже не оборачиваясь. «Про датчики скажу. Маккензи, небось, опять сэкономил. Он это любит,» — думал он, отгоняя тревожащие мысли о том, что дело вовсе не в датчиках — и что неисправные датчики он заметил бы ещё до спуска…

— А ещё идти не хотел, — Кенен хлопнул Гедимина по плечу и радостно оскалился. — Может, тебя там, внутри, поселить?.. Ладно, пошутили — и хватит. Иди работай, Джед. Я пока тут побуду. Посмотрим, как дальше пойдёт.

Он недоверчиво сощурился на мониторы. Гедимин проследил за его взглядом и растерянно покачал головой — показатели, и по «омикрону», и по «сигме», пришли в норму, и уже ничто не намекало на недавнее падение мощности. «Датчики ни при чём,» — от этой мысли неприятно холодело в груди. «Это существо. Оно меня искало. Оно… похоже, оно почувствовало неладное во время той вспышки. Мысли или ощущения…» — сармат досадливо сощурился, представив, что мог «услышать» в те минуты чуждый разум. «А потом мы подняли экран, прервали контакт, и оно… встревожилось, что ли? Мать моя колба… Насколько было спокойнее, когда реакторы не оживали…»

Иджес осмотрел Гедимина с ног до головы, ткнул в него «щупами» дозиметра — и только затем, недоверчиво щурясь, пропустил за стену защитного поля.

— Что там было? Без взрывов обошлось?

— Датчик засбоил, показал ерунду, — отозвался Гедимин, старательно изображая досаду. — Маккензи экономит на оборудовании, а потом ко мне бегает. Иди спать, Иджес. Работы сегодня не будет.

— Да уж какая работа! — шумно вздохнул механик. — Спать?.. Тогда смени меня у мониторов. Мало ли, что сработает, пока я в отключке.

…В одном контейнере синтез ирренция шёл быстрее, в другом — медленнее, но ни там, ни там он не прекращался, хотя «стартовую» пульсацию Гедимин отключил три часа назад. Просовывая руку под защитное поле, он чувствовал пальцами слабое тепло — ничего похожего на отдельные нити или волокна, просто ровное мягкое излучение. «Это ещё вещество или уже существо?» — лениво думал он, записывая очередные показания приборов. «А сами реакторы? А вон тот, пока необлучённый, — он будет отдельным существом или частью того, что сверху? И как они поладят?.. Сюда бы биолога — из тех, кто по живым зверькам, а не по чучелам. От Ренгера проку не будет…»

16 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Да нет там уже кислорода!

Иджес выглянул из-за монитора и нетерпеливо замахал Гедимину, но тот качнул головой и остался рядом с работающим насосом и газовыми датчиками. Крышка реактора, возвращённая на место уже со встроенным излучателем, была закрыта герметично — на четыре месяца, до полной разгрузки, если что-нибудь непредвиденное не заставит вскрыть её раньше.

— Нет там кислорода, иди уже!

Сармат отключил насос и, покосившись на потолок, медленно поднял руку, прорезая в защитном поле аккуратное отверстие и заворачивая края книзу — так, чтобы они упёрлись в крышку реактора. Дозиметр замигал, показывая резкое усиление сигма-излучения, и погас — фон снова выровнялся.

— Думаешь, надо? — Иджес с сомнением посмотрел на новое отверстие. Гедимин пожал плечами.

— Вреда не будет. Ну что, запускаем?

Излучатель включился, и на мониторе замелькали, меняясь, цифры, — сквозь толщу сырья прошли первые «пусковые» пульсации. Гедимин следил за ними, вполглаза посматривая на свой дозиметр — он показывал внешний фон, проявления «жизни» энергостанции. Кто-то глазел на него сверху, с арочных сводов, и, быстро подняв взгляд, сармат почти успел заметить какое-то движение и свет. «Растёт,» — он задумчиво сощурился на монитор. «Развивается. Скоро покажется во плоти.»

— Есть! — Иджес ткнул пальцем в строку, отмеченную буквой «n». Счётчик нейтронов среагировал первым. Гедимин перевёл взгляд на защитное поле — оно заметно потемнело, будто покрывшись изнутри чёрной пылью.

— Работает, — признал он, посмотрев на индикатор омикрон-излучения — здесь, по новым правилам, отмеченный буквами «ЭМИА». Интенсивность понемногу росла.

— Температура в норме, — Иджес покосился на термодатчики. — Сорок тонн… Это, наверное, надолго. Мне сесть к пульту?

— Пока я послежу, — Гедимин опустился в кресло и потянулся к рычажку, отключающему излучатель. — Займись дронами.

— Кенену надо сообщить, — нерешительно сказал Иджес, оглянувшись на реактор. — Что эта штука заработала…

Гедимин недовольно сощурился.

— Подожди. Это всегда успеется.

…На часах было полтретьего — полтора часа с момента запуска; реактор работал — защитное поле рябило от разлетающихся нейтронов. Их было немного — может, только каждый двадцать пятый преодолевал первый барьер, но и этого хватало, чтобы припорошить экран чёрной «пылью». Гедимин переделывал чертёж, добавляя нейтронностойкий слой в каждый агрегат, на которых планировалось перерабатывать «готовый» металл, и думал про себя, что облучённое нейтронами железо рано или поздно начнёт распадаться. «Хорошо хоть, оно не альфа-активно. Не придётся стравливать гелий, и реактор не раздует…»

— Работает? — Иджес выглянул из-за перегородки, пряча за спину полусобранный дрон, как будто щит управления мог его облучить.

— Угу, — отозвался Гедимин. — Процесс ускоряется. Надо отследить, когда выйдет на плато… или пойдёт на спад.

— А-а, — протянул механик, думая о чём-то своём. — Тут скоро Фланн появится. Я напишу ему, ладно?

— Как хочешь, — ответил Гедимин — его пока занимал только реактор. Кажется, «хранитель» реагировал на него спокойно — никаких подозрительных пульсаций, повышенный, но ровный фон…

Когда приходил Фланн, и получил ли он письмо Иджеса, Гедимин не заметил — но не прошло и часа, как в коридоре послышались быстрые шаги. Кенен Маккензи вышел из-за перегородки и, не дождавшись внимания, громко кашлянул. Гедимин покосился на него и хмыкнул — из кармана, приподняв нагрудные пластины скафандра, торчал дозиметр.

— Запустилось? — Кенен смерил реактор подозрительным взглядом и развернулся к монитору. — Ага, вижу, растёт. Неплохо сработано, Джед! Всё-таки образование не пропьёшь. Что теперь скажешь? Когда первая выгрузка?

Гедимин пожал плечами.

— Пусть работает. Через три месяца накопится примерно центнер, через полгода — чуть больше двух…

Кенен, сощурившись, прижал палец к виску.

— Центнер… То, что нужно, Джед. Через три месяца начинай разгрузку. Мне нужен металл, чем быстрее, тем лучше.

Гедимин молча сунул ему чертежи перерабатывающей линии. Кенен пробежал их взглядом и кивнул.

— Паять и варить будешь сам, но материалы подгоним. Стало быть, на выходе у нас ещё и едкий натр?

Гедимин мигнул — пока он не задумывался, на что будут годны отходы от переработки.

— Он может фонить, — предупредил он. — Внутри — «наведёнка».

Кенен отмахнулся.

— Будет — заметим. И меевые фильтры никто не отменял… Знаешь, какой расход этого натра на все ваши ликвидаторские дела? Одного тебя пока отмоешь…

Гедимин сердито фыркнул.

— Ладно-ладно, — Кенен примирительно улыбнулся. — Хорошая работа, парни. И мой проект оказался неплох, хоть я и не атомщик. Буду заходить к вам, присматривать за ним. За пульт, конечно, не сяду — времени нет… Может, принести вам нормальной еды? Говорят, напряжение вкусовых рецепторов полезно для мозга…

— Нормальной — это «мартышечьей»? — Гедимин сузил глаза. — Откуда у тебя вкусовые рецепторы?

Он покосился на Иджеса — тот хмурился, но, кажется, не из-за еды.

— Если мы отработали, так мы пойдём? — сказал механик. — Три месяца сидеть у пульта — с этим и филки справятся. Найди двух-трёх, а у нас с атомщиком своя работа есть.

Кенен скривился.

— Ваша работа подождёт. Со Скегги я договорюсь. Здесь вы нужнее. Джед, скажи, — за этой штукой нужен присмотр? Она ещё новая, может устроить всякое…

Гедимин кивнул — тут спорить было сложно.

— Пусть Иджес уходит, — предложил он. — Я останусь. Дашь мне двух филков на смену. Иджес всё равно… не очень разбирается в реакторах.

Иджес фыркнул.

— Так не годится, парни, — замотал головой Кенен. — На первый цикл сажать посторонних филков… Придётся вам обоим потерпеть до декабря. Я вам поищу толковых сменщиков, но пока — вся надежда на вас. Не грусти, Ис! Запчастями для дронов я тебя обеспечу.

Глаза Иджеса слегка посветлели. Гедимин задумчиво сощурился. «До декабря… Самое время заняться опытами. Через пару месяцев, когда на Луне всё уляжется, пополнить запасы ирренция — и тогда…» — он бросил быстрый взгляд на массивный ствол сфалта. «Проверить критическую массу — может, хватит трёх килограммов? Это ведь совсем немного…»

19 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Вот эти записи,» — Гедимин провёл по листкам две красные черты, выделяя скопированные от руки строчки. «Вот эту я знаю — сам наткнулся на похожую. Она „выдавливает“ из накопителя энергию. К чему остальные — будем разбираться.»

Он закрепил листки над столом, прикрыв их защитным полем, и высыпал в самодельную кювету мелкие, но тяжёлые «стекляшки» — образцы энергонакопителя. Все они были «пусты» — сармат разрядил их после давнего эксперимента, да так и не собрался зарядить ещё раз.

«Ирренций нужно вытащить на базу. Хоть в собственных костях,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь, пока разделял излучатель на источник пульсирующей «сигмы» и «зарядник» — трубки с обсидиановыми линзами, источники омикрон-квантов. «Без ирренция — не работа. Сколько времени потеряно…»

Он начал с проверки «выдавливающей» пульсации — она немного отличалась от вычисленной им самим, и Гедимину было слегка не по себе, когда он направлял настроенный излучатель на подзаряженный образец накопителя. И анализатор, следящий за формой молекул, и дозиметр, улавливающий исходящие омикрон-кванты, — всё было наготове, разложено и закреплено, и частично прикрыто на случай взрыва с разлётом осколков — от накопителя всего можно было ждать. Когда дозиметр зафиксировал выброс «омикрона», Гедимин шумно выдохнул — почти на минуту он просто забыл, что нужно дышать. Он погасил излучатель — выброс прекратился, мгновенно, как по сигналу.

«Здесь я угадал,» — сармат подчеркнул проверенную запись и едва заметно усмехнулся. «Моя немного хуже. Ну так у меня и не миллионы лет опыта… Ладно, идём дальше. Вот эта пульсация — для чего она? Зарядка, разрядка, обмен?»

Он вынул линзы из ирренциевой трубки — несфокусированный источник излучения лучше было ослабить — и потянулся за «пустыми» накопителями. «Проверим, как она влияет на процесс поглощения…»

27 сентября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

За спиной Гедимина жужжал дрон, и он, следя за перетеканием энергии от накопителя к накопителю, невольно прислушивался к навязчивому звуку. Дроны в лаборатории жужжали часто — Иджес, изнывая от скуки и борясь с одолевающей тревожностью, собрал уже не то пять, не то шесть механизмов и постоянно гонял их по коридорам. Пока реактор вёл себя спокойно, Гедимин не одёргивал напарника — он и сам надолго вставал из-за монитора, полагаясь на аварийную сигнализацию.

«Висит на месте,» — определил по звуку сармат; дрон жужжал уже больше минуты, и это начинало раздражать. «Давно висит. Прилип?»

— Тренируешься? — лениво спросил он, разворачиваясь к Иджесу. Тот, выключив аппарат, подставил под него ладонь и, поймав дрон на лету, повертел в руках.

— Тормозит на разворотах. Надо бы ускорить…

Гедимин покосился на анализатор. «Нет эффекта. Ладно, сделаем по-другому…» Он поддел когтем разряжаемый накопитель, вынимая его из-под пульсирующего луча, и передвинул туда заряжаемый. «Может, так сработает. Уран и торий, сколько же возни из-за того, что все инструкции у Гварзы…»

— Тихо тут у тебя, — заметил Иджес, подойдя к столу. — Ничего не взрывается.

Он остановился перед вывешенным на стену списком пульсаций. Свободного места на листке оставалось немного — всё было занято подчёркиваниями почти под каждой строчкой и значками-пометками Гедимина. «Галок» было мало — всё больше вопросительные знаки, иногда — по два-три рядом.

— Накопитель и не должен взрываться, — угрюмо отозвался Гедимин, отметив про себя, что заряжаемый образец на излучение тоже не реагирует. Единственный эффект, который он наблюдал, — отсутствие зелёных бликов на защитном поле. «Концентрирующий сигнал? Проверить…» — он коснулся переключателя, перекрывая поток сигма-квантов.

— Много вопросов наставил, — заметил Иджес, кивнув на листок. — Эти штуки — ненужные?

— Нужные, — Гедимин нехотя отвлёкся от анализатора. — Но, видимо… не от этого механизма запчасти. Я ищу то, что про накопитель. А им, контактёрам, давали всё сразу. Было бы хоть видео — было бы понятнее: вот инженер держит твэл, значит, этот кусок про твэлы. А тут он взял накопители…

Гедимин тяжело вздохнул и мысленно поставил ещё один знак вопроса. Блики на защитном поле так и не появились — видимо, дело было не в пульсации.

— То есть, ты вообще не знаешь, про что эти… штуки? — Иджес недовольно сощурился. — Так долго можно копаться.

— Гварзе это скажи, — отозвался Гедимин. — Мне кажется, он вообще не хочет ничего выяснять. Атомщик, м-мать моя пробирка…

Сердито фыркнув, он встал и подчеркнул очередную строку в списке, поставив рядом вопросительный знак. «Концентрация?» — приписал он и снова сел, привычным движением вскрывая корпус излучателя. «Следующая запись…»

02 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Уверен?

Глаза Иджеса были скрыты под затемнённым щитком, но Гедимин всё равно чувствовал его страх — он звучал даже в коротком вопросе. Сармату и самому было не по себе, и чем меньше времени оставалось до эксперимента, тем сильнее сдавливало грудь. Равнодушным оставался только дрон — снабжённый излучателем, он бесцельно кружил под потолком. Гедимин щёлкнул пультом, подзывая аппарат к себе.

— Тебе лучше близко не стоять, — вместо ответа сказал он Иджесу. — И я опознавательные замажу. Камеры там есть, и сигнал передать они успеют. Не хватало засветиться…

— В ядро Сатурна камеры, — отозвался Иджес. — Не боишься выйти на отряд экзоскелетчиков? Там, небось, вся Луна бегает кругами — после такой-то диверсии!

Гедимин слабо ухмыльнулся.

— На Луне не так много экзоскелетов. Если кто-то и маячит снаружи… ну, пусть он там и остаётся.

Он покосился на экран передатчика. Эти данные — фрагмент снимка кратера Пласкетт, максимально увеличенный и изученный до миллиметра — следовало, конечно, стереть… но у Гедимина ещё были на них планы.

— Дрон постараюсь вытащить, — пообещал он Иджесу, но тот только махнул рукой, пробормотал что-то грустное и быстро, не оглядываясь, пошёл к непрозрачному экрану, прикрывающему пульт и мониторы. За другим экраном остался реактор, за третьим — временно свёрнутая «лаборатория» из стола, тройки штативов и стопки кювет. Гедимин огляделся по сторонам, проверяя, что случайный наблюдатель сможет увидеть через два портала, и поднял излучатель, «прицеливаясь» в пустоту. «Ter, du, un… attahanqa!»

Он залёг сразу же, как за тускнеющим кольцом открытого портала вспыхнула первая точка открывающегося. Дрон пролетел сквозь оба кольца, и сармат увидел вспышку и услышал писк передатчика — первый сигнал был получен. Гедимин схватился за пульт. Пальцы плохо слушались, дрон дёргался и стрелял не туда, но через несколько секунд за порталом стало «тихо». Аппарат выплыл обратно в лабораторию, покачиваясь и дымясь — луч охранной турели ударил по корпусу вскользь, проплавив борозду в обшивке. Гедимин высунул в портал «щупы» сканера, довольно хмыкнул — и, больше не тратя времени, втиснулся в узкий сдвоенный проём. «Семь-восемь процентов,» — быстро проверил он содержимое контейнеров, выставленных кольцами вокруг обломков турели. «Шестьдесят килограммов сырья. Брать с запасом…»

Контейнер, набитый облучённым металлом, показался ему неожиданно лёгким, когда он, вспоров когтями крышку, просунул бочку «наружу» и с силой встряхнул. Что-то шевельнулось на краю поля зрения, и сармат, отшвырнув контейнер в сторону движущегося пятна, втиснулся в узкий портал и растянулся на полу, бросив в проём закрывающую пульсацию. Под локтём что-то хрустнуло; приподнявшись, Гедимин увидел крышку контейнера, вспоротую наискось и небрежно смятую.

— Живой? — встревоженно спросил Иджес, высовываясь из-за экрана. В руках он держал повреждённый дрон — уже без излучателя, но ещё с рубцом на обшивке.

— Мембрана снова растёт, — вместо ответа пробормотал Гедимин, глядя на сигма-сканер. — Надо смотреть, но… это, похоже, последний портал. В следующий я уже не пролезу.

Иджес смерил его задумчивым взглядом…

— Если очень надо — я пойду, — сказал он. — Я в плечах поуже. Меня, наверное, ещё пропустит.

Гедимин, вяло отмахнувшись, поднялся на ноги.

— Не надо. Большой риск. Лучше помоги мне с этим, — он кивнул на пол лаборатории, засыпанный радиоактивным металлом. — Надо дезактивировать…

09 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Шесть с половиной килограммов,» — повторял про себя Гедимин, задумчиво глядя на монитор. Там постепенно росла интенсивность омикрон-излучения, появились первые гамма-кванты, и сканер засёк мизерную примесь марганца. Беспокоиться было не о чем, и Гедимин, отсиживая у щита управления положенную смену, мыслями оставался в лаборатории — там, где багровая жижа впитывала остатки ирренция из радиоактивных обломков. «Ещё два прогона, и всё будет собрано. Шесть с половиной килограммов, тридцать три контейнера… и неизвестно сколько критических масс. Как бы, и правда, не взорваться…»

Он криво ухмыльнулся, представив себя в скафандре, набитом контейнерами с ирренцием. «Так не пойдёт. Надо собирать реактор. Засуну в сфалт, там никто искать не будет. Только обшить изнутри чем-нибудь экранирующим…» — он покосился на свою броню и досадливо сощурился. «Не хотелось бы разбирать скафандр. Если только ничего другого не придумаю…»

— Сидишь? — в огороженное помещение боком протиснулся Иджес. — Сменить?

— Ты и так постоянно за меня дежуришь, — отозвался Гедимин. — Хватит уже.

— Как знаешь, — Иджес пожал плечами. — Тебе письмо от Маккензи. Нашёл на двери.

«В понедельник в 8−00», — знакомым почерком было выведено на белом клочке. «Зайди посмотреть. Не знаешь, кого ищет Фостер? Второй раз за осень?»

Гедимин практически услышал, как Кенен Маккензи произносит последние фразы — широко растянув губы, с усталым взглядом и плохо скрываемой насмешкой. Он досадливо сощурился. «Уже знает. Ясное дело, наверху сеть работает. А меня, считай, видели. Может, уже прочёсывают гетто…»

Гедимин поморщился. Если у того, кто его «засёк», были глаза, чёрный скафандр он должен был разглядеть, и кое-как намазанная маскировка не спасла бы. Значит, искать будут носителя такой брони — и начнут, скорее всего, с ликвидаторов.

«Завтра с Ренгером поедем отмечаться — надо его предупредить,» — думал он, рассеянно глядя на монитор. «Шериф Фостер — не дурак, и меня он хорошо запомнил. Как бы его сюда не принесло…»

10 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Бронированный глайдер въехал задом в ворота гетто, и Гедимин забрался в приоткрывшийся люк и сразу дёрнул рычаг, закрывая проём наглухо. Сквозь прикрытые веки забрезжил свет — Ренгер, тихо сидевший в фургоне, зажёг внутреннюю подсветку. Глайдер уже разворачивался, выезжая на шоссе.

— Что нового? — спросил Гедимин. Ренгер пожал плечами.

— Крысы. Очень много крыс на отапливаемых магистралях.

Он поводил пальцем по экрану карманного передатчика и развернул перед Гедимином голограмму — объёмный снимок крысоподобного существа с неестественно длинными конечностями. Они изгибались под странными углами, суставы раздуло изнутри, и из одного из них торчал длинный отросток, на конце которого угадывались недоразвитые пальцы.

— М-да… — Гедимин отвёл взгляд, стараясь не думать, какое воздействие могло так деформировать кости.

— Это взрослая особь, — пояснил Ренгер, тронув изображение недоразвитой пятой лапы. — И это началось в зрелом возрасте. Она была довольно активна, даже когда ей снесло полчерепа. Какое-то влияние на болевой порог, предельная нечувствительность…

— Ирренций? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. «Где они его берут? Меня вот в могильник не пускают, а крыс — сколько угодно…»

— Разве что как дополнительный фактор, — пожал плечами Ренгер. — Я предполагаю эа-вирус, — он способствует таким вот локальным деформациям…

Он покосился на Гедимина, изменившегося в лице, и быстро качнул головой.

— Крыса — не носитель. Это я проверил сразу. Но… там были твари с антителами к эа.

Глайдер мягко качнуло, и он, медленно развернувшись, издал протяжный гудок.

— Приехали, — Ренгер опустил рычаг и остановился в проёме, глядя через открытые ворота стоянки на высоком ярусе на соседний дом и лысую рощу на его крыше. — Из лиственных деревьев — так себе украшение, в нашем-то климате. Не понимаю, почему не высаживать хвойные, — сейчас полно устойчивых сортов…

…Протянув личную карту «копу» за стойкой, Гедимин приготовился к привычному ожиданию. Тот, едва засунув её в считыватель, переменился в лице и, обернувшись, жестом позвал кого-то из соседней комнаты. Тот, кто подошёл, был в униформе федералов; скользнув взглядом по лицу Гедимина, он склонился над телекомпом «копа» и пару минут молча что-то изучал. Сармат смотрел в стену и думал о шести килограммах ирренция. «Реакторы Куэннов работают на чистом металле. Как они гасят нестабильность, я не понимаю. Лучше не пробовать. Буду смешивать топливо — добавлю кеззий. Четырёхсотую долю по массе… или двадцатую, как пойдёт…»

— Где находились второго октября? — резко спросил федерал, подняв взгляд на Гедимина.

— В «Вайтроке», на базе, — отозвался тот, стараясь не щуриться.

— Мистер Ло? Готовы подтвердить? — человек посмотрел на Ренгера. Тот кивнул.

— Он в дежурном отряде. Называйте время, мы дадим вам реестры. У нас всё отмечено.

— И другие сарматы из вашего отряда могут подтвердить то, что записано в этих… реестрах? — въедливый взгляд федерала очень не нравился Гедимину, но он видел, что Ренгер спокоен — и сам сохранял каменное лицо.

— Приезжайте, спрашивайте, — ответил ликвидатор. — Гедимин у нас на хорошем счету.

— Похвально, — пробормотал человек, отворачиваясь от сарматов. — Хорошая характеристика… и по гетто в целом…

— У нас тихие тески, сэр, — подал голос грузный «коп», смотревший на чужака с непонятной опаской. — Никаких проблем с этими гетто. Сплошная польза.

— Я спрошу вас, если понадобится, — ровным голосом проговорил федерал. — Продолжайте работу.

Гедимин проводил его мрачным взглядом. «Фостер наводит справки. Если выставят слежку, придётся вернуться в „Вайтрок“. Надеюсь, Кенен успеет предупредить, не то — накроют с ним вместе…»

— Как видите, мистер Кет, насчёт вас есть подозрения, — угрюмо сказал «коп», что-то отмечая в записях. — И я не могу их игнорировать. С вас собирались снять запрет на выезд, но…

Он развёл руками.

— Я продлеваю его ещё на месяц. Если всё будет в порядке, вы сможете выйти в город на Рождество.

…Гедимин закрыл люк и развернулся к Ренгеру. Тот выжидающе смотрел на него с тех пор, как отошёл от стойки в полицейском участке, но вопросов не задавал, и сармат позавидовал его сдержанности.

— Они меня ищут, — тихо сказал он, прижав кулак к груди. — Я залез…

Ренгер приложил палец к его респиратору.

— Не надо. Кто не знает, тот не расскажет.

Он усмехнулся одними глазами и, взяв Гедимина за руку, крепко сжал её.

— Для всех нас ты на базе. Дежуришь, ремонтируешь, иногда выезжаешь в паре с Иджесом. Если явятся макаки, мы вас вызовем. Чем объяснить выезд — найдётся.

— Они будут прочёсывать все гетто, — сказал Гедимин. — Всех ликвидаторов. Там меня… запомнили.

Ренгер ухмыльнулся.

— Тебя трудно забыть, ремонтник. Поменьше болтай, ладно? Кто не знает, тот не выдаст.

Гедимин благодарно кивнул. Обнимать Ренгера он не решился — тот и сам уже подался в сторону, высвобождая руку из захвата.

— Я застрял до января, — сказал он, виновато щурясь. — Работа… пока что требует присмотра. Может, в январе…

Ренгер кивнул.

— Будем ждать, ремонтник. Не рискуй без нужды. Работать на Маккензи… небезопасно.

13 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В горячем цехе почти никого не было, лишь пара операторов присматривала за поставленными на отжиг трубами и массивной отливкой, пару дней назад выгруженной из печи. Корпус реактора оттащили на постамент, обмотали защитным полем; остывал он медленно, и за двое суток его свечение потускнело лишь ненамного.

Гедимин смотрел на ровное тёмно-красное сияние, не спускаясь с галереи — довольно жмурился издалека, облокотясь о перила, и думал, что общение с комиссиями из «Вестингауза» пошло Кенену и его сарматам на пользу. Сам Кенен стоял рядом и делал вид, что реактор занимает его не меньше, чем Гедимина — и только иногда подносил к респиратору очередную упаковку «мартышечьей» снеди. Их у него было много — выгреб из какого-то ящика по пути к подземной лаборатории. Часть осталась там, в контейнере у входа, — Гедимин не взял, но Иджес мог заинтересоваться.

— Ну что? — не выдержал наконец Кенен — видимо, последняя упаковка была доедена. Гедимин пожал плечами.

— Остынет — посмотрим. Про кессон не забудь…

Кенен обиженно фыркнул.

— И ты про кессон! Мало мне Гварзы… Ладно, атомщик, посмотрели — и хватит. Я показал тебе свою работу, теперь показывай свою.

…Иджес встал из-за монитора и отошёл к ящику для мусора, комкая в кулаке что-то шуршащее. Гедимин мельком заглянул в ящик — на дне валялись четыре обёртки от «мартышечьей» еды и контейнер из-под «глинтвейна».

— К десяти мне в город, — сказал Кенен, останавливаясь у монитора. — Но зайти к вам, парни, я был обязан. Как вижу, эта штука делает ирренций?

Гедимин молча кивнул на показатель интенсивности омикрон-излучения. Кенен поморщился.

— Ты, Джед, всё время забываешь, что не все отучились в Лос-Аламосе. Эти цифры говорят мне чуть больше, чем ничего. Но реактор не взрывается, и ты выглядишь довольным, — видимо, дело движется.

Он щёлкнул пальцем по пустому краю пульта и растянул губы в улыбке.

— Тески! Может, сделаете ещё одно окошко на вашем мониторе? Такое, чтобы показывало, сколько ирренция внутри. Можно такое прикрутить?

Гедимин мигнул.

— В принципе, возможно, — признал он. — Но с малой точностью.

Кенен отмахнулся.

— Это не страшно, Джед. Пусть будет малая. Но я посмотрю на монитор и увижу — вот, там десять кило ирренция. Так будет гораздо понятнее.

Он оглянулся на Иджеса и запустил обе руки в карманы. Когда он их достал, из кулаков торчали «хвосты» цветных обёрток — Гедимин насчитал восемь штук.

— Празднуйте, парни! Всё-таки День благодарения, — широко улыбнулся он. — Могу кое-чем обрадовать, Джед. Фостер в гости не прилетит.

Гедимин вздрогнул.

— Уверен? Откуда знаешь?

— Есть источники, Джед, — с ухмылкой ответил Маккензи. — Мы тут на хорошем счету, и нас пока… готовы прикрыть от лишних неприятностей. Свидетелей и подозреваемых допросили, для обыска оснований не найдено, — и пусть Фостер перекапывает Пласкетт в поисках улик. Его подозрения таковыми не являются…

Гедимин медленно улыбнулся. В памяти всплыло лицо Фостера — сперва довольное, почти торжествующее, потом — озадаченное и угрюмое.

— Значит, можно работать, — вслух подумал он и перевёл потеплевший взгляд на Маккензи. — Приходи через неделю. Я тут кое на что наткнулся. Вам будет интересно — и тебе, и Гварзе.

21 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин замолчал, выжидающе глядя на Кенена. Тот задумчиво смотрел то на лежащий перед ним список сигма-пульсаций, то на кюветы с образцами накопителя и неопределённо хмыкал.

— Могу показать, — Гедимин угрюмо сощурился — что-то пошло не так, как он рассчитывал, и реакция Кенена нравилась ему всё меньше. — Всё это проверено. Рабочие команды. Я покажу — ты сам увидишь.

Кенен поспешно замотал головой и выдавил извиняющуюся улыбку.

— Да я верю, Джед. Ничего не понимаю, но верю. Даже уловил пару знакомых слов. «Накопитель», например…

Он осторожно, почти опасливо взял в руки список.

— Так ты говоришь — это вроде пульта управления для накопителя? И ты проверял, и он работает… Интересные дела. Ни от Айзека, ни от Гварзы я про такое не слышал — а о накопителях мы в своё время говорили много, ох как много…

Гедимин сузил глаза.

— Они и не знают. Хотя в инструкциях всё было. Этот лист — из «записей Города Каналов». Десятая часть того, что там есть. Если бы мне дали не только дозиметрию, но и сами записи…

— Управление накопителем… — пробормотал Кенен, по-видимому, пропустивший последние фразы мимо ушей. — Прихвачу я это с собой. Если что — тебя не затруднит сделать маленькую, но понятную презентацию?

Гедимин неуверенно кивнул. «Понятную? Будет сложно. Я вроде просто объяснил, а Маккензи всё равно не понял. Как он командует атомной станцией⁈»

— Покажи Гварзе, — посоветовал он. — Гварза должен понять.

Кенен поморщился.

— Гварзе… ну, может быть. Но есть идея получше… Этот твой излучатель — он с моим ирренцием? Он тебе ещё нужен?

Гедимин, мигнув от неожиданности, быстро закивал и на всякий случай прикрыл излучатель ладонью. Кенен ухмыльнулся.

— Да пользуйся, пользуйся. Тебе давно не давали как следует поработать. Отстрел крыс и кузнечиков — это всё-таки другое…

Он с подчёркнутой осторожностью положил листок в футляр и убрал в нишу скафандра. Гедимин следил за ним, и постепенно его тревога стихала. «Может, правда покажет кому-нибудь знающему. Управляемый накопитель можно всучить „макакам“, заработать ещё денег, — такие вещи Кенен понимает…»

Выйдя из «опасной зоны» в экранированную часть лаборатории, Маккензи приободрился — даже стал как будто выше на пару сантиметров. С довольной ухмылкой он сел в кресло у щита управления, скользнул взглядом по монитору и усмехнулся.

— Вот об этом я и говорил, Джед. Простой и понятный показатель! «Масса ирренция» — посмотришь, и всё сразу ясно. Счёт уже идёт на центнеры, верно?

Гедимин качнул головой.

— Большая часть — затравочный металл, он там с самого начала. Наработки не так много. Центнер будет через пару месяцев.

— Да, верно, — закивал Кенен. — Забыл.

Он откинулся в кресле и заложил руки за голову. Иджес неприязненно покосился на него и пинком отодвинул кресло от пульта. Кенен только усмехнулся.

— Каждому своё, парни. Кому-то — гонять дроны, кому-то — щупать твэлы… А кто-то не даёт двум расам вцепиться друг другу в глотки. Только прошёл День благодарения, а на носу уже Хэллоуин! На ком организация? На мне, естественно. Или, может, у вас есть идеи по проведению?

Иджес поморщился. Гедимин напряг память — человеческие традиции в ней не задерживались, падая куда-то на дно и перемешиваясь там до неразличимости.

— Очередной праздник? Что за традиция?

Кенен со вздохом уставился в потолок.

— Наверное, Джед, ты и за двести лет ничего не запомнишь. Весь проект «Слияние» насмарку…

— Зато на тебя «Слияние» подействовало, — фыркнул Иджес. — От макаки не отличишь!

Кенен лениво отмахнулся.

— Нужны украшения. Нужны костюмы для карнавала. Нужны идеи для пугающих шуток. Пугающих, но безобидных, — в этом-то и сложность. В этот день принято пугать друг друга, но не до смерти… и не до желания пристрелить. А в нашем положении…

Гедимин задумчиво сощурился на дозиметр — ничего интересного прибор не показывал, но наводил на некоторые воспоминания.

— Надо всех напугать?

Кенен развернулся к нему и вопросительно хмыкнул.

— Есть соображения?

Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Включи сирены, — он кивком указал наверх. — Будто там авария. Должны испугаться.

Кенен, громко фыркнув, поднялся с кресла.

— Джед! Вот это совсем не смешно. И я очень надеюсь, что наверху таких умников не найдётся! Сирены, мать твоя колба… — фыркая на ходу, он направился к двери. Гедимин озадаченно посмотрел на Иджеса — тот беззвучно трясся, глаза горели весёлым огнём.

— Светящейся воды им в водопровод! — крикнул механик, просмеявшись. — Чтоб зеленью светилась!

Кенен уже скрылся за перегородками, но всё хорошо расслышал — и издалека долетело сердитое фырканье. Гедимин покачал головой.

— Чтобы светилось заметно, нужно много состава. Затратно. А за включение сирены денег не берут. Чего он вскинулся? Я что-то не то сказал?

Иджес прикрыл респиратор ладонью и снова затрясся. Гедимин в недоумении смотрел на него, потом, пожав плечами, сел к монитору.

— Список он взял. Может, пустит в дело. Жаль, Айзека нет. Ему было бы интересно.

31 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Прозрачный тигель, свёрнутый из защитного поля, горел изнутри белым огнём; Гедимин подставил под него бочку с водой и надеялся, что этого хватит. Иджес, узнав, что ремонтник будет делать, замуровался в «чистой» лаборатории и не подавал признаков жизни. Гедимину, впрочем, было не до него — ошмётки испорченных контейнеров даже после отжига плавились плохо, сингитовая пыль распределялась в расплаве неравномерно, висела комками, а стенки тигля норовили раствориться. «Давно не работал,» — думал сармат, досадливо щурясь на краснеющий расплав, — температура быстро падала, а уплотнить защитное поле никак не удавалось. «Совсем разучился. Ещё раз — подогреть и встряхнуть… всё, побелело. Двадцать один, двадцать два, двадцать три…»

Отсчитав десять секунд, он вскрыл тигель, и светящийся расплав одним сгустком выпал в форму. Она вспыхнула изнутри зеленью, но тут же погасла, и истончившиеся было стенки уплотнились до непрозрачности. Гедимин развернул её, подвешивая на тяжах, и сгрёб со стола ещё одну порцию обрезков. «Один есть. Теперь второй…»

…Тонкие заготовки остывали быстро; Гедимин из осторожности замедлил процесс и оставил их висеть до утра, выставив между ними и вокруг защитные поля. Внешний круг был матово-белым, «зелёные» лучи до него не дотягивались; Гедимин оставил его и выбрался в дальний отнорок, где стояли в ряд канистры с водой. Когда надоело пить, он состыковал горлышко с клапаном скафандра и долго стоял, чувствуя, как прохладная жидкость течёт по коже, смывает пот и остужает перегретые мышцы. «Ничего сложного. С чего устал?.. Отвык. И волнение…»

Он слил воду и сел на пол. Мысли кружили внутри черепа, то и дело возвращаясь к шести килограммам ирренция, разделённым на стержни. Вспоминался пакет с обсидианом — сармат не успел его расплавить, оставил на завтра. «И ещё — оболочка, экран…» — он покосился на скафандр и недовольно сощурился. «Досадно. Пластины придётся снимать. Другого материала нет. Размазать самым тонким слоем — может, заэкранирует. Работающий реактор „светит“ ярко…»

— Всё? — раздался над головой настороженный вопрос Иджеса. Механик заглядывал в отнорок, прикрыв лицо затемнённым щитком, как будто и здесь, в безопасной зоне, глаза могло обжечь лучевой вспышкой.

— К столу не подходи, — предупредил его Гедимин, поднимаясь на ноги. — Там ирренций. Я его разделил, но мало ли что…

Иджеса передёрнуло.

— Постарайся, чтоб он не бабахнул, ладно? — попросил он, опасливо оглянувшись через плечо. — В ядро Сатурна такие шутки!

— Не бабахнет, — пообещал Гедимин с напускной уверенностью — лишний раз пугать Иджеса ему не хотелось. — Мне он для работы нужен.

Иджес криво ухмыльнулся.

— Опять реактор? Маккензи знает?

Гедимин недобро сощурился.

— Зачем? Без него спокойнее. Пусть разберётся хотя бы с накопителем… заимствователь технологий, м-мать моя пробирка…

«А сборку надо делать подкритичную,» — мелькнуло в голове. «Три килограмма, больше ни к чему. И сердечник в обсидиановом чехле — заряженный накопитель… и сверху — излучатель с командами „выброс“ и „накопление“. Ипроновых стержней не заменит, но реакцию пригасит. А на такой сборке большего и не надо.»

03 ноября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Кольцо защитных полей замкнулось. Гедимин огляделся по сторонам, «посветил» сигма-сканером, — луч не дотянулся даже до ближайшей стены, завязнув по дороге в многослойных барьерах. Дышать стало трудно — в этот раз экран был полностью герметичным, сармат не оставил ни единого просвета. Открыв запасной кислородный баллон, Гедимин вдохнул полной грудью и сдвинул пластину над фильтрами респиратора, закрывая клапаны наглухо. Сквозь купол не проникал и свет; можно было включить фонарь, но сармат на ощупь рылся в карманах, пока не извлёк два небольших стержня. Их слабого зеленоватого света было достаточно; Гедимин положил их в поддон и, покосившись на дозиметр, потянулся за третьим.

Стержни были монолитными — не собранными из топливных таблеток, а отлитыми нацело из стеклоподобной смеси. Без дозиметра их было бы не отличить от люминесцентного стекла, — разве что на ощупь, по невесомым невидимым волокнам, расползающимся от них по пальцам. Гедимин ощущал их при каждом касании, а иногда — только поднеся руку на пять-семь сантиметров, как будто «щупальца» тянулись ему навстречу. Кроме ирренция и связующей смолы, внутри было немного кеззиевой пыли — сармат полдня возился с пластинами скафандра, соскабливая с них тончайший слой металла. Это была даже не одна четырёхсотая, — одна восьмитысячная; с чего Гедимин взял, что это сработает, он и сам не понимал, и сейчас, с полными карманами ирренциевых стержней, ему было не по себе.

«Три твэла есть. Реакции нет,» — он снова сверился с дозиметром. Три стержня лежали рядом, тускло светясь. Двенадцать сантиметров в длину, полтора в поперечнике, — миниатюрные экспериментальные заготовки, как когда-то в лаборатории «Гекаты»…

«Четвёртый,» — Гедимин вынул стержень из-под экранирующей пластины и взглянул на дозиметр. Спешить было некуда — если бы реакция началась, он уже её заметил бы. «Ничего. Добавим ещё один…»

Когда в поддоне оказалось восемь стержней, Гедимин, облегчённо вздохнув, сгрёб их в пригоршню и разложил по карманам. «Правильно рассчитал. Не взорвётся. Дальше проверять не буду.»

На всякий случай он выложил оставшиеся восемь стержней — оставалась вероятность, что ирренций распределился неравномерно, и одна из сборок всё же наберёт критическую массу. Но «стекляшки» спокойно светились в поддоне, и вялый обмен квантами не приводил ни к резкому нагреву, ни к лучевому всплеску. Гедимин, довольно хмыкнув, собрал все стержни и спрятал. Когда он поднимался на ноги, сердцебиение ещё не улеглось, — проверка критической массы, что в первый раз, что в двухсотый, заставляла немало поволноваться.

«Хорошо, что Иджеса нет,» — думал Гедимин, убирая лишние защитные поля и переходя на дыхание атмосферным воздухом. Проверка прошла успешно — оставалось изготовить оболочки, соорудить сборку и повторить сначала опыты «Гекаты». При мысли о предстоящей работе Гедимин невольно ёжился и чувствовал, как ноют старые шрамы — особенно тот, под ключицей, от впившегося обломка твэла…

«Да, при Иджесе критическую массу лучше не проверять,» — он едва заметно ухмыльнулся, возвращаясь за стол. «И вообще — найти другой способ для её проверки. Так, чтобы в руках ничего не взрывалось и не плавилось. Люди как-то справляются. Как именно? Спросить не у кого…»

Иджес остановился на пороге, покосился на монитор, на Гедимина, устроившегося за столом, и выразительно фыркнул.

— Ты на реактор времени не тратишь. Наверное, ему и без операторов можно, — заправил и отстал от него на три месяца, до выгрузки…

Гедимин недовольно сощурился.

— Я слежу. Датчики, сигнализация…

«Чего ему наверху не гулялось?» — думал сармат, подавляя раздражение. Иджес вернулся не слишком-то вовремя — Гедимин только успел отделить от скафандра несколько пластин и теперь рассматривал их, прикидывая, что можно оставить, а чем придётся пожертвовать.

— Ага, — не стал спорить Иджес. Он уже подошёл к столу и сейчас задумчиво смотрел на пластины.

— Это же из твоей брони, да? Ну и зачем?

Гедимин сузил глаза.

— Нужен ипрон. Где брать? Из воздуха?

— Возиться с реактором в дырявом скафандре… — Иджеса передёрнуло. — Атомщик, ты точно не в себе!

— Там два слоя, — буркнул Гедимин, думая, что разборку скафандра надо было отложить на другой раз — когда Иджес опять уйдёт на поверхность и ни о чём не узнает. — Пластины беру из одного. Второй остаётся, где был. Это неопасно. Ты лучше иди, посиди у монитора…

Иджес хмыкнул.

— Неопасно? Ну-ну…

Он отошёл к стене и сел на пустой контейнер, пристально глядя на Гедимина. Тот отвернулся, но взгляд механика чувствовал спиной, и это очень мешало сосредоточиться. «Надо заэкранировать „сигму“,» — думал он, разглядывая золотистые пластины. «Так, чтобы не просочилась. Если бы не это — взял бы сплав с рилкаром. А на „сигму“ нужен чистый ипрон, минимум двадцать атомов в слое… Досадно.»

Он отодвинул в сторону три пластины и аккуратно вставил оставшиеся две обратно в пазы. Когда все щитки брони легли на место, скафандр снова стал выглядеть цельным — и уже невозможно было разглядеть, где не хватает важных фрагментов. Иджес, так и не слезший с контейнера, еле слышно хрюкнул. Гедимин сердито сощурился. «И что ему, правда, наверху не гулялось⁈»

— Маккензи строит новые бараки, — сообщил Иджес после полуминутного молчания. — И ваш Вигарт тоже. Ждут новых переселенцев.

Гедимин мигнул.

— Откуда? — он вспомнил гетто в Санта-Фе, а потом — митинг у вокзала и вызов на суд — по счастью, единственный. «Кому-то ещё надоели сарматы под боком. Ну что ж… лучше так, чем со стрельбой и диверсиями.»

— Из Австралии, — ответил Иджес. — Им велели что-то там сделать, обустроить, чтобы в гетто было удобно. Они заявили, что не могут — и пусть Миана забирает свою «слизь» и селит, где хочет. Так что будут переселения.

— Далеко везти, — Гедимин прикинул расстояние от Австралии до Ураниума. — Хотя — для мианийцев это мелочь…

Иджес ухмыльнулся.

— Наше гетто считается хорошим. Поэтому повезут сюда. Мы там в каком-то рейтинге… Маккензи очень гордится.

Гедимин пожал плечами.

— Пусть переселяются. Места ещё много… Новую станцию строить не будут?

— Нет, этого добра и так многовато, — покачал головой Иджес. — Переселенцы… Может, у них найдутся толковые пилоты? Вот казалось бы, все воевали, — а с дроном управиться некому. Что, на истребителе было проще? Ни одного нормального пилота во всём Ураниуме!

«А, вот он о чём,» — подумал Гедимин, выкидывая из головы и поселенцев, и проблему с пилотами. «Дались ему эти гонки…»

Ипрон поддавался с трудом — проще было разрезать по толщине и сварить листки, чем нагреть его до размягчения и отковать. Гедимин работал с увеличителем, осторожно, по миллиметру, разделяя тонкие слои, и старался лишний раз на них не дышать. «А потом — закатать в стекло. Весь атомофлот работал с экранами из фольги в стекле, и ничего не рвалось. Значит, выдержит и в сфалте. Надеюсь, не придётся с ним идти в рукопашную…»

06 ноября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Не робейте, парни! Анди, Эмерик, заходите! Запоминайте дорогу — вам сюда спускаться ещё много-много раз!

Бодрый голос Кенена Маккензи разносился по убежищу, пробивая все защитные купола, и Гедимин не без труда различил за ним приглушённый гул гусеничных тележек. «Привезли оборудование?» — он прислушался к шуму двигателей и неуверенным чужим шагам и, быстро разобрав недоделанный реактор на части, растолкал их по заэкранированным нишам. «Придётся опыты прервать. Если Маккензи не привёл нам в помощь монтажников…»

Иджес, заметив шевеление за стеной защитного поля, высунулся из отсека управления, заглянул в коридор и сердито фыркнул.

— И тут недомерки!

— Потише, Ис, — укоризненно сказал Кенен, выходя на открытое место. Гедимин успел убрать лишние защитные купола и развернулся к пришельцам. Те, остановившись в проходе, с опаской выглядывали из-за гусеничных тележек. Грузы на платформах громоздились двухметровыми горами; из-под накинутого сверху брезента выглядывали углы ящиков и торцы труб.

— Тут свободно, парни, — Кенен обернулся к филкам. — Гоните тачки на середину. Джед, принимай груз. Это твоя установка для переработки. По частям, конечно, но для тебя это не проблема. А вот здесь…

Он небрежно похлопал по одному из ящиков.

— Это пневмомолот. Ты у нас спец, — знаешь, где тут водовод?

Гедимин растерянно мигнул.

— По твоим чертежам видно, что тебе нужно очень много воды, — спокойно продолжал Кенен. — Подрубишься к водохранилищу одним концом, другой выведешь в отстойник. Как будет готово, дашь мне знать — наверху отключат насосы, и ты приваришь трубы куда надо.

Гедимин открыл было рот, но Кенен расплылся в ухмылке и нетерпеливо замахал рукой.

— Не переживай, станция без воды не останется! Водохранилище строили с запасом. Там хватит на весь «Налвэн»… Только смотри — сырьё в отстойник не сливай! Едкий натр нам самим нужен. И фильтры, фильтры на выходе, чтобы ирренций в канализации не плавал…

Гедимин поморщился — Кенен так тараторил, что звенело в ушах.

— Ладно. Углекислоту подвёз?

Кенен качнул головой. Его ухмылка не потускнела; он одним глазом смотрел на монитор за спиной Иджеса, другим — на филков, с опаской разглядывающих Гедимина и высокий бак реактора.

— Скоро будет, Джед. Очень скоро.

Он огляделся по сторонам и ткнул пальцем вглубь помещения.

— Ага, излучатель… Тебе ведь он уже не нужен, верно? — он заглянул Гедимину в глаза и слегка сощурился. — Пора вернуть его, Джед. Пока ирренций не распался бесследно… такое ведь бывает, а?

Гедимин пожал плечами.

— Забирай.

«Всё равно в опытах будет перерыв,» — думал он. «Пока соберём установку, пока проверим, — уже дойдёт до разгрузки. А когда я отделаюсь от Маккензи, соберу себе излучатель.»

— Ну, вот и хорошо, — Кенен цапнул излучатель со стола, едва не выронив по дороге, и убрал его за спину. — Хорошо, что обошлось без споров и драк. Парни, вы долго будете там прятаться? Выходите и знакомьтесь. Джед, Ис, это ваши сменщики — Эмерик и Анди. Покажите им ваш агрегат. Посидят за пультом, пока вы заняты монтажом. Пока — под вашим присмотром, а потом, если всё пройдёт гладко, — как полноправные операторы вот этой штуки.

Филк, обойдя перегруженную тележку, смерил Гедимина опасливым взглядом и пробормотал что-то приветственное. Второй слегка наклонил голову, озадаченно глядя то на реактор, то на лабораторный стол в дальнем углу. Иджес презрительно фыркнул.

— Это операторы? А нормальных сарматов там не было?

Оба филка сердито сощурились.

— Нормального сармата, Ис, нельзя так просто исчезнуть, — отозвался Кенен. — Вы слишком заметные — и когда вы есть, и когда вас нет. Тут нужны постоянные операторы, которых не хватятся через неделю отсутствия. Привыкай!

Он повернулся к филкам.

— Не обращайте внимания, парни. Джед вас не тронет, если вы не попортите ему реактор. А Ис тут не более чем монтажник. Джед, у тебя претензии есть?

Гедимин задумчиво посмотрел на филков. Одеты оба были в лёгкие радиозащитные костюмы, бесполезные против омикрон-излучения, — но, с другой стороны, им и не нужно было влезать по локоть в ирренций…

— Имели дело с радиоактивными веществами? — спросил он ближайшего чужака. Тот мигнул и неуверенно оглянулся на Кенена.

— Не так быстро, Джед, — ухмыльнулся Маккензи. — Давай им информацию постепенно. У них есть опыт строительства, уборки и дежурства у зенитных орудий, — сидение у твоего пульта не намного сложнее!

Иджес фыркнул. Гедимин покосился на реактор. «За пультом сидеть несложно. А вот когда дойдёт до выгрузки…»

— Идём, покажу, где работать, — сказал он филкам. — Жить они тоже здесь будут?

Кенен ухмыльнулся.

— У них есть комнаты, Джед. Будут приходить сюда посменно. Для начала присматривай за ними, хорошо? А Ис пока разберёт груз — всё равно он научить ничему не может.

Гедимин молча придержал Иджеса за плечо — тот уже совсем помрачнел и смотрел на Кенена, как сквозь прицел. Филки, отодвинувшись подальше от крупных сарматов, рассматривали реактор и растерянно переглядывались.

— Они знают, что там? — вполголоса спросил Гедимин. — Или им рассказать?

— Без подробностей, Джед, — замотал головой Кенен. — Только без подробностей! А если ты о другом, — знают они, конечно, многовато, но доверять им можно. Ну, не меньше, чем мне.

Он ткнул себя в грудь и довольно ухмыльнулся.

— А! Совсем забыл сказать, — он жестом подманил Гедимина к себе; тот не двинулся с места, но Кенена это не смутило. — Десятого сюда приедет Ренгер и заберёт вас обоих. В «Налвэн» вернётесь двенадцатого.

Гедимин нахмурился.

— В «Вайтроке» будет обыск? Шериф всё-таки…

Кенен отмахнулся.

— Можешь не опасаться, Джед. Всё спокойно. Но в родной барак иногда надо заглядывать. И потом — на одиннадцатое на тебя планы у Дигона. Пришлось ему уступить.

— Я невыездной, — буркнул Гедимин, сердито щурясь — такой перерыв и в работе, и в экспериментах его совсем не радовал. «В „Вайтроке“ совсем не осталось зевак? Без меня к „макакам“ вытащить некого?»

— Ничего страшного, Джед, — осклабился Кенен — что-то сегодня непрерывно его забавляло, и Гедимин никак не мог понять, что именно. — Это поправимо. И завтра же будет поправлено. Хорошего выезда!

…«Кенен очень хорош в добывании ненужных вещей,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на монитор. На филков он старался не смотреть — они ему вреда не причиняли, помочь не могли, и незачем им было чувствовать его злость и досаду. «Это нужного от него не добьёшься. Вот что случится, если я просмотрю куэннские инструкции? Станции, что ли, взорвутся?»

— Всё понятно? — спросил он у филков, стараясь говорить мягко и дружелюбно. Получалось плохо.

— Угу, — отозвался один из них, оглядываясь на защитный экран. С той стороны доносился лязг и скрежет. Гедимину тоже было интересно, что Иджес делает с деталями установки, и почему так громко, но он пока сдерживался.

— А если взорвётся? — спросил второй филк, быстро вскинув взгляд на Гедимина и тут же опустив голову. Сармат стиснул зубы. «Вот хоть бы раз кто-то об этом не спрашивал!»

— Вот этот рычаг, — он указал на миниатюрную красно-чёрную рукоятку. — Опустить до упора. Прикрыть голову. Реактор будет в шаре защитного поля, вас прикроет купол. Когда всё стихнет — собрать с пола сорок тонн сырья.

Филк булькнул. Гедимин несколько секунд смотрел на него, ожидая вопросов, но, ничего не дождавшись, пожал плечами и кивнул на кресло.

— Садись и следи. Если что — я недалеко, сигнал услышу.

Филк — то ли Эмерик, то ли Анди — молча придвинул слишком высокое кресло к монитору и взобрался на него. Второй встал сбоку, глядя на показатели. Гедимин выждал немного, опасаясь непредсказуемой реакции на новых операторов, но «существо» никак себя не проявляло. «Может, оно вообще не рассматривает наш реактор как… реактор,» — думал он, выбираясь из защищённого отсека туда, где Иджес раскладывал по полу трубы. «Кто только ни следил за синтезом, — обходилось без аварий…»

— До января провозимся, — мрачно сказал Иджес, глядя на вскрытые ящики. — Ни одного цельного кожуха — сплошь обрезки и ошмётки. Всё варить самим.

— Как всегда, — отозвался Гедимин, подавив тяжёлый вздох. — Инженерного блока больше нет. Ладно, пойду бурить…