Обратный отсчет: Распад

Часть 13 20.05−10.08.18. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

20 мая 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Охранник на проходной подозрительно сощурился на подошедших сарматов и коротко кивнул куда-то вбок. За аркой, затянутой защитным полем, тут же возникли два силуэта в пехотной броне.

— С оружием нельзя, — сказал охранник, указав на выглядывающий из-за плеча Гедимина плазморез. — Мистер Маккензи, проходите… Ликвидатор? Был вызов? Отсюда? Какой цех?

Кенен, досадливо хмыкнув, положил руку Гедимину на плечо.

— Он со мной. Гедимин Кет, инженер-атомщик. Убирай плёнку, мы торопимся.

— Инженер? — охранник смерил сармата недоверчивым взглядом. — Пусть сдаст оружие.

…Гедимин в третий раз шевельнул непривычно полегчавшим плечом и досадливо сощурился — хотя отстреливаться было не от чего, да и применить сфалт как инструмент навряд ли дали бы, без него сармат чувствовал себя неудобно. После тишины утреннего штаба и вылазок в пустоши, где звуки издавали только зверьки и ветер, всепроникающий заводской шум неприятно давил на уши. Сармат старался запоминать дорогу — его вели по какой-то петляющей боковой галерее, откуда изредка открывался вид на литейный или штамповочный цех. Где-то справа были установки синтеза и огромные печи для варки рилкара. Гедимин косился на рельсы вдоль потолка и плавно перемещающиеся электрокраны, по привычке отмечая мелкие неисправности и места опасного износа. Вниз лучше было не смотреть — на подсчёт разболтанных креплений, вылезающих наружу болтов и сорванной резьбы не хватало пальцев на обеих руках.

— Заходи, Джед, — усмехнулся Кенен, прижимая ладонь без перчатки к очередному считывателю. — Смотровая галерея. Здесь они остывают. Потом — прокалка, проверка — и на север. Заходи, галерея выдержит!

«А я вот не ручался бы,» — недовольно сощурился Гедимин, разворачиваясь лицом к ненадёжному ограждению, рассчитанному разве что на вес и рост филка. Прикасаться к перилам он не рискнул — прислонился спиной к не вызывающей опасений стене и взглянул вниз. Об ограждении он тут же забыл.

Вентиляция в цехе работала на полную мощность, так, что в наушниках посвистывало, но нагретый воздух, поднимаясь к потолку, всё равно заволакивал помещение дрожащей рябью. Каждый стапель от стены до стены был занят — повсюду стояли массивные отливки. Медленно остывающий рилкар горел изнутри красным огнём, и защитные купола над огромными деталями рябили и вместе с поднимающимся воздухом вытягивались кверху.

Ближе к галерее выстроились рядами поставленные на торец трубы — три метра в поперечнике, полуметровые бесшовные стенки. Гедимин посмотрел на странные прорези — каждая отливка была прорезана до середины трижды, на одном и том же расстоянии от концов. Полуметровый слой рилкара, тёмно-красный от медленно спадающего жара, сохранял жёсткость и не спадался, края разрезов оставались ровными, а внутри трубы под ними угадывались пазы в несколько сантиметров глубиной. «Видел такое. Коридоры оттока,» — думал Гедимин, вспоминая, как внаклонку пробирался по такой же трубе к горящему зеленью реактору, и экранирующие пластины погружались в пазы за его спиной. «Вон там — короба для колонн фильтрации… вентиляционная система… А вот это уже реактор.»

Гедимин, наслушавшись Кенена, ожидал увидеть бесшовную отливку на триста тонн, но массивные корпуса реакторов, как и двести лет назад, отливали по частям. Они были широкими, но невысокими, — два кольца полутораметровой высоты с парой просверленных патрубков под вентиляцию и ещё два — той же ширины, на метр выше и со всех сторон пронизанные отверстиями. «Проёмы под отток излучения,» — Гедимин снова вспомнил неудобный проход к активной зоне. «Восемь на реактор… Ажурная стекляшка… на чём только держится⁈»

Он несколько минут пристально вглядывался в ненадёжную на вид конструкцию, мысленно соединяя части корпуса с остывающими трубами; потом задумчиво сощурился и потянулся к «карману» за ненужными обломками — так расчёты шли легче. «Днища не хватает. Без него непонятно. В целом… можно и так. Дырок много, но в целом… в целом — выдержит.»

Кенен, до того молча стоявший у ограждения, деликатно кашлянул.

— Судя по твоему довольному хмыканью, всё не так плохо, — заметил он, повернувшись к Гедимину. — Лить рилкар мы не разучились.

Гедимин нехотя кивнул.

— Днища готовы? — спросил он. — В другом цехе?

Кенен, слегка расслабившись, растянул губы в ухмылке.

— Днища? Днища пришлось лить заново — «Вестингауз» не устроила форма. Пока они в горячем цехе. Хочешь взглянуть?

Гедимин наклонил голову.

— И на эти штуки тоже, — он указал на ряды багровых отливок на жаростойких стапелях. — Спуск там?

Там, куда он смотрел, определённо начиналась одна из лестниц, но их было две, и это настораживало. «Ещё какой-нибудь код на спуске… Не думал, что Кенену так полюбятся эти коды. Меня они не радовали и в „Гекате“…»

— Погоди, — Кенен легонько толкнул его ладонью в грудь и взялся за передатчик. — Арчи? Бегом наверх!.. Постой, Джед. Тут лучше ходить с проводником.

Через пару минут лестница загудела под торопливыми шагами, и наверх выбрался филк в светло-буром комбинезоне. Взглянув на его шлем и респиратор, Гедимин одобрительно хмыкнул — мелкий сармат был хорошо защищён от горячего воздуха цеха, а комбинезон даже выдерживал мелкие брызги расплава. Филк поднял с лица тёмный щиток и озадаченно посмотрел на пришельцев.

— Мои все датчики молчат. Сигнал точно был отсюда? — спросил он, с опаской разглядывая Гедимина. Кенен насмешливо фыркнул.

— Спокойно! Никаких сигналов, и он здесь не для ликвидации. Знакомься, Арчи, — Гедимин Кет, инженер-ядерщик. Покажи ему свои отливки. И жёлтые тоже — мы посмотрим всё.

Филк смерил Гедимина удивлённым взглядом и покачал головой.

— Старший — инженер⁈ Надо же…

Сармат недобро сощурился.

— Недомерок — бригадир⁈

Только теперь он сообразил, почему отливки внизу казались ему такими огромными — мелькающие среди них сарматы были на метр ниже ростом. Они прошли бы в коридор оттока, не пригибаясь, как будто для них его и строили.

Кенен широко расставил руки и влез между двумя сарматами.

— Спокойнее, ладно? Джед, Арчи всего-то высказал удивление. Арчи, осторожнее с языком. Гедимин работал на Ассархаддона, когда тебя ещё в проекте не было. А теперь — к делу. Проводи нас к отливкам!

Лестница и вправду гудела; Гедимин ступал медленно, осторожно перенося вес со ступеньки на ступеньку. «Филкские постройки. Рассчитаны на недомерков. Всё понятно…» Кенен шагал чуть впереди, нетерпеливо оглядываясь; Гедимин молча показал ему, как под поставленной с нажатием ступнёй прогибается ступенька, Маккензи округлил глаза, ускорил шаг и больше головой не крутил.

…Кенен и филк-бригадир остались в «зелёной» зоне, за двумя слоями продуваемого защитного поля, где всего-то было тридцать градусов Цельсия. Там, куда прошёл Гедимин, жар текучего воздуха ощущался сквозь перчатки — подушечки пальцев заметно жгло. «Двести сорок на сквозняке,» — сармат покосился на анализатор, потом — на ближайшие термодатчики. «Семьсот. Внутри столько же. Хорошо. Чем равномернее, тем лучше.»

Сигма-лучи проходили обе стенки отлитого корпуса насквозь, но трёхмерная схема выглядела так, словно в неё насыпали песка — везде была примесь ипрона. Гедимин, дождавшись полного отчёта, посмотрел на процентное содержание и задумчиво сощурился. «Добавлено много. Вместе с кеззием — почти процент. Такой аналог флии, но без серебра. Я бы не додумался. Засунул бы фольгу. И — если ипроновая — реактор бы так не фонил…»

Передатчик пискнул.

— Ну что, не трескается? — раздался в наушниках нетерпеливый голос Кенена. Гедимин, оторванный от размышлений о пропорциях сплава, недовольно сощурился.

— Пока всё нормально. Только вон там и там, на трубах, внутри прибавьте напора — ещё полтора градуса можно убрать. Десять дней ничего не меняйте, потом я зайду ещё раз.

В наушниках кто-то приглушённо фыркнул — кто-то, стоящий рядом с Кененом, а потом послышалось укоризненное бормотание, и Маккензи заговорил снова:

— Десять дней? Значит, до августа успеваем. Вылезай, посмотрим днища.

— Дай мне образец такого рилкара, — попросил Гедимин, снова нырнувший в мысли о пропорциях. Секундой позже он сообразил, что Кенен сказал что-то, кроме «вылезай», и попытки расчётов снова пришлось отложить.

— Что значит — до августа?

Снаружи мигнули красные светодиоды — защитное поле вокруг раскалённых отливок приоткрывалось, выпуская сармата, и сигнализация предупреждала рабочих о термической угрозе. Гедимин, проходя сквозь первый слой, увидел, как бригадир отгоняет Кенена от будущего проёма в куполе — Маккензи так и стоял напротив с широкой ухмылкой, разве что руки не расставил для объятий.

— Меня не трогать. Броня нагрелась, — буркнул он, настороженно щурясь. — Что ты сказал об августе?

Кенен мигнул.

— Джед, ты вообще меня слушал? Пуск назначен на август. Если через пару недель всё это добро отъедет на север, то мы как раз успева…

Гедимин тихо зашипел, и Маккензи замолчал — сармат даже услышал стук смыкающихся челюстей.

— В конце августа корпуса только-только отъедут на станцию. А где твои твэлы? Накопители? Если будут готовы к сентябрю — в декабре что-нибудь запустишь. Так и передай своим макакам.

«Две АЭС за один год… куда ему быстрее-то⁈» — Гедимин еле слышно фыркнул. Кенен смотрел на него со сползающей улыбкой и качал головой.

— Декабрь⁈ Джед, это исключено. Что ты собрался с этими штуками делать до августа?

— Он говорит о прокалке и повторном охлаждении, — неожиданно вмешался Арчи; его взгляд прояснился и стал почти доброжелательным. Гедимин покосился на термодатчики и удивлённо мигнул — пока он пререкался с Кененом, филк успел отдать указания, и температура внутри отливок постепенно снижалась — именно с той скоростью, какая была нужна. «А он не идиот,» — озадаченно подумал сармат. «Хоть и запорол днища…»

— И все проверки… Если делать как надо, именно так и получается, — продолжал, закончив мысленные подсчёты, Арчи. — Это в лучшем случае. Если вовремя не освободим все печи, калить придётся последовательно, а это ещё три недели…

Кенен резко выдохнул в респиратор и замахал руками, едва не задев защитное поле. Гедимин, поймав его за запястье, оттолкнул в безопасную сторону.

— Потише! — Маккензи, морщась, потёр руку. — Зачем было пихаться? Ничего бы с твоим полем не случилось… Арчи, на кой тебе эта прокалка? Гедимин с Айзеком, если что, трещину не пропустят. Остуди всё аккуратно, по их указаниям, проверь давлением — и на север.

«Я понял, что было с днищами. В цех зачем-то пустили Маккензи…» — Гедимин, недобро сузив глаза, переглянулся с филком и увидел такой же прищур.

— Кенен, включи мозги, — угрюмо сказал он. — Это реактор. Пропустишь прокалку — я тебя под этой станцией закопаю.

Аргумент был не слишком научный, но доступный Кенену — и тот, переменившись в лице, натянуто улыбнулся.

— Успокойся, Джед. Я только высказал своё мнение. За техпроцессы отвечает Арчи. Мой голос тут не значит ровно ничего… Арчи, так мы увидим твои днища?

…Раскалённый рилкар только-только остыл до светло-жёлтого свечения; смотреть на него без затемнённого щитка было больно, а руки начинало жечь ещё до подхода к отливкам, за последним слоем защитного поля. Воздух для охлаждения пока не нагнетали — наоборот, гнали в обратном направлении, замедляя разогнавшиеся конвекционные потоки. Гедимин, скользнув взглядом по светящимся отливкам, сверился с термодатчиками и взялся за сканер. «Интересно. Куэннский агрегат — а корпус почти такой же, как у земных. И углы, и изгибы, вплоть до градуса. Ну, тут вроде бы всё в норме… как на станции Айзека, отличий не видно. Может, по чертежам полагается иначе, но кто мне их показывал⁈»

— Новые отливки — по указаниям «Вестингауза»? — спросил он, выбравшись из раскалённой «трубы». Пока он разглядывал днища, к Арчи и Кенену присоединился ещё один филк в термозащитном костюме — судя по значкам, младший бригадир. Услышав вопрос Гедимина, он торопливо закивал; вид у него был напуганный.

— За это не беспокойся, — сказал Кенен. — «Вестингауз» нам оставил под сотню гигабайт инструкций. Утомились читать, пока дошли до сути, — но она там была. А ты что скажешь, Джед?

Гедимин пожал плечами.

— Для старых реакторов годилось. Если сможете правильно охладить…

Арчи недовольно сощурился.

— К охлаждению даже макаки не прицепились.

Гедимин снова пожал плечами.

— Зайду через десять дней. Кенена не слушать, прокалку не пропускать!

Теперь на него сощурились двое, но Гедимину было не до обидчивых филков — и тем более не до Маккензи. «Сразу из печи тащить триста тонн рилкара на станцию… Кто вообще пустил его на завод⁈»

… — Не так всё плохо, верно? — Кенен, выйдя с галереи «горячего» цеха в прохладные коридоры, снова оживился и даже заулыбался. — Этот участок меня больше всего тревожил. Остальное — мелочёвка. Эти цельнолитые махины… С накопителем проще. Если где и перекосит, всегда можно подрезать.

«Да, накопитель. Тоже надо посмотреть,» — напомнил себе Гедимин, с трудом отвлекаясь от мыслей о составе рилкара. Что-то всё не давало ему покоя, будто он упустил небольшую, но важную деталь.

— Чем вы его режете? — спросил он. — Плазма поглощается, резак тоже не берёт…

Кенен усмехнулся.

— Ты резал его плазмой⁈ Ох, Джед… всегда удивлялся, как ты до сих пор жив. На моих заводах таких экспериментов не было. Старая добрая механика, ничего больше. Алмазные круги — отлично справляются!

Гедимин мысленно выругал себя за недогадливость — с лучевым резаком о более древних приспособлениях он как-то забыл. «Алмазный круг… Надо будет купить и добавить к перчатке. Мало ли, где пригодится.»

— Отведёшь на накопительный завод? — спросил он, прикинув про себя, что они уже прошли полдороги до выхода. — И твэлов твоих я не видел. Уже готовы?

Кенен рассеянно кивнул.

— Да, само собой. Мимо накопителей не пройдём. Но сначала тебя надо где-то пристроить. Чтоб по цехам с оружием не бегал. Из бараков тебе далеко будет ходить… может, на этом же заводе? Тут наверху есть помещения…

Гедимин пожал плечами.

— Да хоть в цехе. Матрас у тебя найдётся?

Кенен заухмылялся.

— У нас хорошие комнаты, Джед. Готовил для комиссии. Они, конечно, жили в городе, но комната пригодилась. Тебе я дам чуть похуже, но там даже вода есть!

«Вот мартышка…» — Гедимин насмешливо сощурился. «А про твэлы, кстати, так и не ответил. Вот это мне не нравится…»

— Тут есть лифт, но ты… тебе удобнее будет по лестнице, — продолжал Кенен, пройдя два поворота куда-то вглубь здания. Сарматы уже вывернули на галерею вдоль фасада; цеха остались в стороне, а на закрытых дверях появился геометрический орнамент. Кенен остановился на углу, отдал короткий приказ охраннику и свернул к лестнице.

— Ну вот, запоминай, — поднимаешься на один пролёт…

Гедимин досадливо сощурился.

— Что с твэлами? Ты и тут сроки сорвал?

Кенен обиженно фыркнул.

— Всё в порядке, Джед. К июню закончим. Айзек уже там. Ему-то ты доверяешь?

— Там? — Гедимин насторожился. — В кассетном цехе? Веди к нему. Надо поговорить.

Кенен замялся — вопросы ему сильно не нравились.

— Он… В общем, сейчас не получится. Может, дней через… ну да, как раз к июню. Он приедет, и ты всё посмотришь. Пока нам другой работы хватит… Вот, смотри, — тут нужен ключ. Я хотел настроить считыватель, чтобы работал с сетчаткой…

— Маккензи, — Гедимин, придержав сармата за плечо, отодвинул его от разукрашенной двери. — Где сейчас Айзек? Он…

В голове мелькнула реплика, оброненная Айзеком, пока он стоял рядом с Гедимином в активной зоне альнкита, и сармат резко выдохнул.

— Он на Равнине? У этих ваших радиофагов?

Кенен, морщась, потёр плечо и отодвинулся подальше.

— Ну да, да… Только не называй их так, ради всего дорогого. И вообще поменьше болтай на эту тему. Айзек поехал за топливом. Ты что, думаешь, у нас тут завалы ирренция? Без доппоставок мы бы ещё три года возились!

Гедимин мигнул — услышанное так его удивило, что он на время забыл о Равнине и её обитателях.

— Не хватает ирренция⁈ Тут четырнадцать рабочих шахт! Сколько у вас там загрузка? Четыре тонны? Ты их собрать мог за шесть недель! Ну, за восемь, если руда совсем дрянь…

Кенен поморщился.

— Джед, нельзя потише? И не напирай, кости поломаешь. За работу с тобой надбавка нужна за вредность… Думаешь, мы всё добытое кладём себе в карман? Таких рудников, как у нас, всего-то два в мире! Три четверти сразу уходит… дружественной расе.

Гедимин мигнул.

— На кой он макакам? Запреты же…

Кенен пожал плечами.

— Ты новости читаешь? Людям никак без врага. Мы сидим тихо, мианийцы не лезут, так они друг с другом сцепятся. Как же без ирренция⁈

Гедимин ошалело встряхнул головой.

— Три четверти добычи — на оружие⁈

Кенен снова передёрнул плечами.

— Вот уж не проверял. Моё дело — отгрузить… Остаётся четверть. Сейчас строятся двадцать станций. Вот и считай, как быстро мы можем собрать четыре полные загрузки. Это ещё повезло, что…

Он резко оборвал фразу и неприязненно покосился на Гедимина. Из-за поворота послышались шаги — к сарматам приближались два филка и охранник.

— Вот это твоя комната, — громко сказал Кенен. — Здесь, на табло, будет гореть твоё имя. Скафандр положишь у кровати на матрасы. На кровать в нём не ложись, она не для этого.

Гедимин недобро сузил глаза, но промолчал. «Похоже, о Куэннах и в этом гетто мало кто знает. И Маккензи очень не хочет, чтобы узнали…»

…Приближался полдень; небо очистилось, солнце должно было уже стоять высоко, но переулки заводских кварталов «Налвэна» оставались в тени — здания тут были построены так тесно, что с завода на завод можно было перебраться, не выходя на улицу. Кенен всё же вышел — «чтобы тебе легче было запомнить дорогу», как сказал он Гедимину, при этом покосившись на какой-то малоприметный корпус. Гедимин беззвучно ухмыльнулся — похоже, у Маккензи даже здесь, в подчинённом ему поселении, с кем-то были проблемы.

— Значит, хочешь посмотреть на накопитель… — пробормотал Кенен, проходя под очередной галереей, прикрывающей козырьками две трубы по бокам. — Вот думаю, что тебе показать…

— Всё, — отозвался Гедимин. Дозиметр на его запястье на долю секунды зажёг экран — сарматы прошли мимо какого-то переулка, откуда отчётливо тянуло «сигмой». Ещё поворот — и экран зажёгся и больше не гас.

— И найди мне образцы. Чем больше разных, тем лучше, — договорил Гедимин, останавливаясь рядом с Кененом у решётчатого ограждения. За ним среди стандартных цеховых корпусов маячили двадцатиметровые вышки, издалека похожие на ректификационные колонны. От верхних площадок до подножья каждую башню закрывало довольно плотное защитное поле, сквозь которое просвечивали элементы мощной термоизоляции. От цехов к колоннам тянулись наклонные галереи подъёмников; термоизоляция была и там, а кроме неё — опоры, рассчитанные на что-то очень массивное. Присмотревшись, Гедимин увидел в узком проёме часть основания ближайшей башни. Рилкар — той же марки, что в корпусах ирренциевых реакторов — был сверху замазан красной краской с нарисованным по трафарету радиационным «трилистником», но сармат узнал редкий материал сразу — и насторожился.

— Здесь? — он кивнул на «ректификационные колонны». — Его что, получают возгонкой?

Кенен фыркнул.

— Джед, протри щиток. Ты уже не отличаешь колонну для возгонки от резервуара для расплава?

Сармат недовольно сощурился.

— Здания загораживают, — буркнул он. — Расплав? А на кой вам там столько жидкого азота?

Теперь, когда они прошли за ограду, и ангары вспомогательных зданий перестали закрывать обзор, он увидел, что пятнадцать нижних метров башни — одна сплошная холодильная установка. Термоизоляция прикрывала резервуары с жидким азотом, витки упрочнённых труб и промежуточные насосы.

— Тут довольно… дурной процесс, — сказал Кенен, быстро оглянувшись через плечо и посигналив кому-то за контрольным пунктом; на пункте, прямо на дуге арки, затянутой защитным полем, висел дозиметр. — Два компонента. Видишь цеха? Справа — печь, а слева — химический реактор. Горячая фракция и холодная. Холодную заливают вот в эту башню…

— А горячую — кидают сверху? — Гедимин недоверчиво сощурился на рассказчика. Звучало всё это на редкость глупо, но чутьё сармата говорило, что Кенен не врёт, — по наклонной галерее действительно затаскивают на башню что-то раскалённое, а потом выливают с двадцатиметровой высоты в холодильную установку.

Маккензи кивнул.

— Выливают сверху, — поправил он, болезненно морщась. — Ты так смотришь, будто это я придумал! Нет, Джед. Технология есть технология. Наверху — полторы тысячи градусов, внизу — минус сто. И излучатель — десять кьюген в секунду.

— Мать моя пробирка… — пробормотал Гедимин, глядя на башни. — Надо же было додуматься… Подарок радиофагов?

Кенен быстро огляделся по сторонам и досадливо сощурился.

— Я же просил их так не называть!.. Думай что хочешь, но накопитель получают именно здесь и именно так. И вышло это далеко не с первого раза.

На контрольных площадках вдоль «холодной» башни загорелись жёлтые светодиоды. Кенен небрежно махнул охраннику, и защитное поле под аркой рассеялось.

— Правильно подгадал, — он довольно ухмыльнулся. — Конец процесса. Сейчас будут извлека…

Он поймал Гедимина за локоть и, уперевшись двумя ногами в землю, дёрнул его к себе. Сармат удивлённо мигнул.

— Ты собирался показать мне накопитель, — напомнил он, глядя на горящие огни. Башни были достаточно высокими, чтобы цеха их не загораживали; каждую на три четверти освещало солнце, но сигнальные огни расставили так, что их свет был заметен даже в полдень. «Я бы посмотрел ещё, как два расплава смешивают. Любопытное, должно быть, зрелище. Тот, что сверху — определённо более плотный…»

— Успеем, — отмахнулся Кенен. — Через час «колбасу» только-только вытащат. Тут рядом собирают стену. Тебе это будет интересно.

…В санпропускнике на входе в цех Гедимин на секунду задержался у дозиметрической рамки. Для любопытных сарматов к прибору приделали здоровенный экран; альфа-, бета- и гамма-излучение на нём по традиции обозначались греческими буквами, но вместо привычных Гедимину значков «омикрон» и «сигма» стояли крупно пропечатанные аббревиатуры «ЭМИА» и «ЭСТ».

Длинное помещение цеха разделили перегородками защитного поля. Электрокраны проползали над ними, не задевая их; там был свой генератор, включавшийся при захвате груза, и поле сразу уплотнялось до непрозрачности. Гедимин вспомнил ящики с запасами сменных фильтров для респираторов, сами респираторы для нештатных работников, заглянувших в цех, — о технике безопасности тут думали непривычно много. Кабину оператора кранов он даже не сразу опознал — её защитный купол закрывал полностью.

Со всех сторон визжало и скрежетало — звук, как и электрокраны, свободно перемещался от стены до стены, и Гедимин не удивился, заметив у рабочих, кроме респираторов, ещё и наушники. Четверо филков и рослый сармат в термозащитном костюме возились со штабелем тёмно-синих блоков, добавляя новые элементы в скруглённую стенку. Высотой она была Гедимину по плечо, толщиной с ладонь, диаметр окончательного кольца, по быстрым прикидкам, получался метров шесть.

— Эй! — Кенен повис на его локте, но сармат уже и сам остановился, услышав тревожный писк — едва он переступил невидимую черту, сработала сигнализация, и место сборки прикрыл защитный купол. Филки не обратили на него внимания — очередной «кирпич» не влез в разметку, и рабочий-Старший принялся его подравнивать, а остальные столпились вокруг, встревоженно перекрикиваясь. Алмазный круг скрежетал, плотное вещество визжало, но понемногу стачивалось. Гедимин покосился на выключенный лучевой резак и тихо вздохнул. «Надо что-то придумать. Так много не наработаешь.»

— Это внешнее кольцо, — услышал он в наушниках голос Кенена. — А вон там собирают среднее. Внутреннее почти готово, осталось обработать проём!

Гедимин вспомнил оболочки альнкита и кивнул — всё сходилось. Он снова взглянул на штабель «кирпичей». Отштампованные блоки из тёмно-синего «стекла» пока были однородными, без пятен; бока были гладкими, но на узких торцах виднелись короткие шипы и неглубокие пазы. Два «кирпича» лежали отдельно, и Гедимин не сразу понял, что с ними не так, — пришлось долго вглядываться, чтобы заметить нестыковку по длине. Расхождение было небольшое — миллиметра два-три.

Скрежет затих — сармат выключил резак и шагнул в сторону, держа на весу ещё вращающийся круг. Двое филков кинулись к штабелю, один замахал руками и встал у бракованных блоков. Сармат с резаком подошёл к нему. Филк, присев на корточки, начал тыкать пальцем в «кирпичи», потом достал грифель. Сармат молча смотрел на него, потом кивнул и жестом отогнал филка в сторону. Снова заскрежетал стачиваемый накопитель.

— Мало блоков, — заметил Гедимин, глядя на недостроенную стену. — Ещё не готовы?

— Скоро будут, — отозвался Кенен. — С реакторным накопителем больше всего возни.

К стене — тому месту, где недавно стачивали неровность, и куда до сих пор не подошёл ни один рабочий — подполз миниатюрный робот-уборщик. «Вылизав» стену сверху донизу, он свалился на пол и остановился там, тщательно что-то подбирая.

— Идём, — поторопил Гедимина Кенен. — Теперь направо, по красной метке. Видишь, где кран?

Один из электрокранов остановился над выделенным сектором и висел там с тех пор, как Гедимин и Кенен вошли в цех. Сармат уже не раз косился на него; магнитный крюк то опускался, то поднимался, но из-за непрозрачной стены не выходил, и груз было не рассмотреть. Теперь стена осталась сбоку, и Гедимин увидел, как на отлитый из серебристого рилкара стержень насаживают массивные красные кольца. Их доставали из контейнеров, обёрнутых защитным полем; филк возился над ними с сигма-сканером, двое сарматов аккуратно цепляли захваты, и кран поднимал очередное кольцо над стержнем. Рядом на подъёмной платформе стоял ещё один — дожидался, пока очередной элемент ляжет на место, убирал захваты и коротким жестом отсылал кран за новой деталью. Между кольцами сажали прокладки — всё тот же рилкар с примесью кеззия, экран для излучения.

— Предпоследняя! — крикнул Кенен Гедимину в наушник. — Со сборками у нас порядок. Там материал попроще.

Сармат рассеянно кивнул. Он смотрел на почти готовую сборку и задумчиво щурился — что-то его смущало. «Сверху ничего… что-то в нижней части. И не с накопителями… что-то с центральным валом. Трещина или каверна. Проверить…»

— Командуй «стоп», — он повернулся к Кенену. — Вал… что-то с нижней частью. Надо убрать всё и проверить.

Кенен мигнул.

— Что? Что значит «убрать»?

— Там изъян, — Гедимин, уже не глядя на Маккензи, всматривался в просвет между вторым и пятым снизу кольцами. — Сейчас незаметно. Начнёт вращаться — пойдут трещины. Через неделю вал порвёт.

Кенен с присвистом выдохнул в респиратор.

— Как ты мне дорог…

По периметру площадки вспыхнули красные светодиоды, коротко рявкнула и тут же замолчала сирена. Кран, подтянув крюк под потолок, выключился, рабочие повернулись к Кенену. Тот, успокаивающе помахав ладонью, кивнул на Гедимина.

— Притормозите, парни. Кто главный?

Из-за рубки оператора-крановщика высунулся испуганный филк со значком младшего бригадира. Смерив Гедимина растерянным взглядом, он повернулся к Кенену, узнал его и слегка приободрился.

— Эта сборка не в порядке, — сказал ему Маккензи. — Разбирайте. Берите со склада запасной штырь и все баранки на него перевешивайте. Эта палка пойдёт в утилизатор.

Гедимин изумлённо мигнул — такой прыти он не ожидал. Филк, закивав, направился к рабочим и быстро-быстро заговорил, размахивая руками. Сармат на подъёмной платформе, послушав немного, сложил конструкцию и спрыгнул на пол. Кран, управляемый из герметичной рубки, уже выползал из загородки в грузовой коридор — видимо, его перегоняли к складу.

— Тут подъём, пройдём поверху, — Кенен кивнул на прикреплённые к стене скобы-ступеньки и приоткрытый люк над ними. — Все штыри лежат на складе, там их проверять проще. А потом посмотришь на готовые сборки. Пока они в цеху, если что, переделать недолго.

Он уже поднялся на пять ступенек, прежде чем растерянный Гедимин промигался и полез за ним. Рабочие у бракованной сборки готовили площадку для второй — её собирались поставить рядом и сразу перевесить на неё кольца и прокладки. Гедимин, оглянувшись у самого люка, убедился напоследок, что порядок развески ни на что не повлияет — и накопители, и экранирующие пластины одинаковы по всей длине вала — и втиснулся в узкий боковой коридор.

— Проверяй как следует, Джед, — доносился из гулкого «туннеля» голос Кенена. — Хоть сканером, хоть языком, — но чтоб по три раза не переделывать.

Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Быстро у тебя всё, — сказал он. — Думал, ты скажешь разобрать и проверить.

Кенен, не останавливаясь, небрежно махнул ладонью.

— Тебя проверять? Я тебя знаю, Джед. Просто так ты рот не открываешь. Так и незачем время терять… Слышишь, кран гудит? Сейчас будет поворот направо — открытый люк и ступеньки. Подожди, пока я слезу, отойду и тебе крикну, — тогда можешь спускаться!

…Остальные сборки были в порядке. Гедимин проверил их трижды — сперва на глаз, потом сканером, потом, не обращая внимания на удивлённые взгляды рабочих, подошёл и потрогал конструкцию и велел снять часть креплений, чтобы вал мог проворачиваться. Осторожно повернув сомнительную сборку вокруг оси, сармат обхватил её ладонями с двух сторон и несколько секунд стоял, закрыв глаза. Чутьё молчало.

— Эта тоже годится, — сказал он Кенену, отойдя от конструкции и жестом велев рабочим вернуть крепления на место и накрыть готовый агрегат защитным куполом. Кенен, напряжённо наблюдавший за ним, расплылся в довольной улыбке.

— Все четырнадцать без изъянов — и детали для двух последних тоже? — уточнил он в последний раз и, когда Гедимин кивнул, громко хлопнул в ладоши. — Надеюсь, ты не устал? Это были главные сборки, обвязка реактора, — теперь пойдём к передающим мачтам…

…Марки накопителя различались по цвету, — внутри реактора использовали только тёмно-синий, на приёмных сборках — тёмно-зелёный, а на излучающих мачтах — фиолетовый снизу и тёмно-красный сверху. К концу дня Гедимин уже не вглядывался в показания сканера — и так знал, что тёмно-синий цвет означает туго свёрнутую молекулу с двумя десятками витков, а красный — пять витков, свободно лежащих в «ячейке» того же размера. Реакторный накопитель, более ёмкий, был более плотным и на ощупь казался холоднее; менее ёмкие марки весили меньше и слегка отличались по прочности. Гедимин, не вникая в число молекулярных витков и отростков, искал трещины, сколы, внутренние полости и пузырьки, точки напряжения, но ничего не находил. Пару вспомогательных элементов из рилкара пришлось отправить в переплавку — заводской сканер просмотрел микроскопические каверны; все детали из накопителя ремонтник признал исправными. Сейчас, вслед за Кененом выбираясь с завода и устало щурясь на однотипные стены, он думал, почему так вышло — то ли сам накопитель трудно было испортить, то ли с новым веществом и работали более тщательно, вовремя сверяясь с инструкциями…

— «Колбасу» не посмотрели, — вздохнул Кенен, за проходной оглядываясь на «ректификационные» колонны; одна из них снова зажгла сигнальные огни — очередной этап процесса завершился, и установка ждала разгрузки. Солнце ушло, но небо осталось белым, и освещённости вокруг почти не убавилось, — даже фонари, не тратя зря энергию, загорелись только в тёмных проулках и под галереями.

— Завтра с утра сразу пойдём сюда, — пообещал Кенен, утешающе похлопав Гедимина по локтю. — Если уж тебе надо во всё вникнуть — я мешать не буду. Найду кого-нибудь тебе в сопровождающие…

— Эй! — донёсся откуда-то сбоку и сверху сердитый голос. — Мистер Маккензи!

С приоткрытой галереи, прокинутой между цехами, выглядывал очень недовольный филк. Увидев Гедимина, он недобро сощурился и облокотился на перила, почти уткнувшись лбом в прозрачное защитное поле.

— Ну и как это понимать, Маккензи? — сердито спросил он, глядя на Кенена без малейшего уважения. Гедимин невольно ухмыльнулся — кажется, с субординацией были проблемы не только у него.

— Твои распоряжения в цеху? — филк сверкнул глазами на спокойно улыбающегося Маккензи. — Разбор почти готового изделия, утилизация исправной детали… Опять полез в производство? Одного раза было мало?

Кенен всё с той же улыбкой качнул головой и приподнял руки, показывая пустые ладони.

— Сбавь обороты, Кадван. Инженер признал твою деталь неисправной — так что мне оставалось делать? Нет бы поблагодарить за дополнительную инспекцию…

Кадван сердито фыркнул.

— Признал неисправной? Сканер с трёх сторон ничего не увидел, а ликвидатор из «Вайтрока» — увидел? Что у тебя вместо глаз, теск? ЭСТ-излучатель⁈

Гедимин недовольно сощурился.

— В материале была трещина. Через пару недель работы она показала бы себя без сканера. Сканировал неподвижную деталь? Лучше проходить два-три оборота. В движении видно больше.

Пока он говорил, глаза филка медленно округлялись, а веки расходились в стороны; за секунду до того, как Гедимин закончил фразу, Кадван ошалело замигал, а когда перестал — снова сощурился, и взгляд его стал ещё менее дружелюбным.

— Кто это вообще? — он кивнул на Гедимина. — С чего ликвидатор лезет в производство? Ты его привёл, Маккензи?

Кенен спокойно кивнул. Его ладонь сжалась на локте Гедимина, тот сердито сощурился, но решил не лезть в драку. «Филк с бригадирским значком… старший, похоже. Почти инженер. Кто надавал полумартышкам инженерских значков⁈»

— Да, я привёл, и это было непросто, — отозвался Кенен, крепче сжимая бронированный локоть сармата. — Держись в рамках вежливости, Кадван. Гедимин Кет теперь курирует вашу стройку.

Филк странно булькнул.

— На основании чего? — спросил он; дружелюбия в его взгляде не прибавилось. — Обычный техник курирует атомную станцию⁈ Маккензи, я же пойду в совет. Тебя живо отучат лезть, куда не надо.

Кенен только усмехнулся и подтолкнул Гедимина к воротам.

— Как знаешь, Кадван. Моё дело — проинформировать. Поговори с советом — мало ли, вдруг им нечем заняться…

Филк буркнул что-то ему в спину, но Гедимин этого уже не расслышал — перед ним загудели, открываясь, ворота. Он быстро оглянулся на вышки, надеясь увидеть какой-нибудь этап процесса, но заметил только филка на верхней площадке, с наручным термометром проверяющего термодатчики. Светодиоды постепенно гасли — кольцо за кольцом, от вершины к подножью, отмечая падающий уровень расплава.

— Завтра, завтра насмотришься, — Кенен толкнул Гедимина в бок. — Завтра будет долгий день. У «Сатханги», как выяснилось, проблема с фундаментом. А переставить её особо некуда. Так что завтра посмотрим на месте, и ты напряжёшь память — всё, что поможет укрепить скалу, нам пригодится.

Гедимин, вырванный из размышлений о синтезе накопителя, не сразу понял, о чём говорит Кенен, а когда дошло — вполголоса помянул спаривание «макак».

— ИЭС на убитом фундаменте⁈

— Да тихо ты! — Кенен досадливо сощурился и быстро огляделся по сторонам. — Нормальная там скала. «Вестингауз» перестраховывается. У них нормы для старых станций, наши реакторы легче… Короче, ты всё увидишь. Иди спать, завтра подъём по гудку!

21 мая 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Конвейерная лента остановилась, и оператор тронул переключатель, убрав один из слоёв защитного поля. Сквозь прозрачную плёнку проступили очертания пятнадцатиметрового стержня, волнистого, по всей длине покрытого разноразмерными «отростками». Гедимин подошёл ближе, с любопытством глядя на заготовку, ещё блестящую от омывающих растворов. Она уже отогрелась, но недостаточно — лента конвейера под ней подёрнулась инеем.

Готовый накопитель был серо-белесым и, по ощущениям, довольно лёгким, слоистым, с порами внутри, мало похожим на тяжёлые монолитные блоки для оболочки реактора. Гедимин оглянулся на сопровождающего.

— Куда идёт такой накопитель?

— В переплавку, — сопровождающий — очередной филк, макушкой едва достающий Гедимину до груди — указал на огромную электропечь. Судя по конструкции, она была рассчитана на непрерывную работу и сотни тонн сырья, но сейчас простаивала, хотя температуру в ней поддерживали. «Энергию им тут девать некуда?» — Гедимин быстро шагнул назад от конвейера и помахал оператору — «работайте!»

— Да вы не мешаете, — отмахнулся сопровождающий. — Пока не прогреется, его даже проверять не будут… Это полуфабрикат первого этапа, такой никуда не идёт.

Над конвейером замигали сигнальные светодиоды, и за первой заготовкой выползла вторая, такой же длины и цвета, разве что форма и число бугорков слегка отличались. Филк одобрительно хмыкнул.

— Вот, смотрите, — он показал Гедимину наручный анализатор. — Это накопительные ячейки, видно? Каждая — отдельная молекула. Вот они начинают формироваться. Тут два неполных витка. Хороший результат — чаще бывает один-полтора.

«Забавный у него сканер,» — мелькнуло в голове Гедимина — трудно было не отвлекаться на каждый подвернувшийся прибор и механизм. «Настроен на максимальное увеличение и два метра дальности. Настройки заводские… можно поменять, но филк навряд ли справится. Интересная штука — сканер-микроскоп…»

— Чтобы сделать двадцать витков, сколько нужно переплавок? — спросил он, глядя на пар над согревающимися заготовками. Тепловые пушки на конвейере были, но их не включали и нагрев не форсировали — какой-то процесс внутри накопителя ещё не завершился.

— Двадцать? Это для атомных станций? — переспросил филк. — Это долгий процесс. Минимум восемь этапов. Мы редко такое делаем, чаще заказы на пять-десять витков…

— Восемь, — повторил Гедимин, оглянувшись на простаивающую печь. Слитки накопителя, выгруженные на соседний конвейер, уже достаточно нагрелись, и их проверял контролёр с наручным сканером, просунув руку по локоть под защитное поле. Он, как показалось Гедимину, пересчитывал витки в каждой молекуле — и никуда не торопился.

— Расплав каждый раз бросают с башни? — спросил сармат, стараясь не ухмыляться — отчего-то этот процесс забавлял его. «Странная технология. Если нужно смешать разнотемпературные расплавы, отчего не впрыскивать небольшие порции в широкую ванну? Для чего нужна вышка?»

Филк серьёзно кивнул.

— Процесс один и тот же. Только излучатель мигает чаще — не один раз в секунду, а два, три… и так далее.

Гедимин мигнул — об излучателе, встроенном в каждую вышку, он успел забыть.

— Мигает? И это… влияет на расплав? — он навострил уши — кажется, его догадки о пульсациях были верными.

— Да, это обязательно, — кивнул филк. — Когда цех только строили, сначала хотели без него. Я помню, месяц возились, перевели тонны шихты, но ни одна молекула так и не свернулась.

Он усмехнулся, и Гедимин вежливо улыбнулся в ответ, но было ему не до веселья. «Излучатель — основная часть оборудования. Они не сразу узнали, что она вообще нужна. Как, мать моя колба, Маккензи перенимал технологии⁈ Что ещё он пропустил мимо ушей?»

… — Ну как, насмотрелся? — Кенен весело хмыкнул и толкнул Гедимина ладонью в бок — в четверть силы, символически, не отбивая руку о броню. — По накопителю вопросы остались?

— Почему излучатель не сразу поставил? — спросил Гедимин, усилием воли вытряхнув из головы воспоминания о горячем расплаве, тугой струёй уходящем в холодный и выпускающем «ложноножки», застывающие на лету. — Тебе радиофаги дали инструкцию. Почему упустил главное?

Кенен досадливо поморщился и быстро оглянулся через плечо. Гедимин, ещё вчера насмотревшийся на его оглядки, озадаченно хмыкнул — Маккензи, похоже, чего-то всерьёз опасался.

— Посмотрел бы я на тебя, — пробормотал он. — Как бы ты там всё понял, ничего не упустил и с первого раза сделал…

Резко замолчав, Кенен свернул к сборочному цеху. Гедимин, озадаченно пожав плечами, пошёл следом. «Что-то странное тут. Нашёл себе Маккензи приключений на всё туловище…»

…Сборка на испытательном стенде вращалась медленно, плавно, — по обороту в секунду. Стендов было два; обычно сборки выставляли попарно, но эта, одинокая, осталась последней — предыдущие четырнадцать уже прошли проверку, и их осторожно упаковывали для перевозки. Гедимин ожидал, что их разберут и повезут по частям, но вместо этого подогнали кран и большие контейнеры с плотной пружинящей выстилкой. Сборки грузили целиком, тщательно зафиксировав со всех сторон, чтобы ни одно кольцо не провернулось.

— Кадван не слишком учтив, но работают его парни быстро, тут ничего не скажешь, — усмехнулся Кенен; довольная ухмылка снова вернулась на его лицо — сборки были готовы к отгрузке, и это подтвердил не только Гедимин, но и окончательный тест на вращающемся стенде. — Осталась последняя сборка. Зайдём в цех, глянешь на неё — так, на всякий случай…

— На удачу? — Гедимин едва заметно усмехнулся. После проверки и ему стало немного спокойнее. Он вспомнил, как осматривал вчера каждый вал на складе, вскрывал контейнеры с кольцевыми накопителями, искал трещины и каверны, перебирал экранирующие пластины, просвечивая их сканером. «Сегодня всё должно быть чисто. Если за ночь ничего не запороли…»

…Работа в цехе началась, когда Гедимин ещё разглядывал свежевыплавленный накопитель; к его приходу треть элементов уже была надета на вал, и, когда сарматы вошли в выгородку, рабочие готовили к подъёму очередное кольцо. Ремонтник посмотрел на них, перевёл взгляд на недоделанную сборку — и резко выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Опять⁈

Вал был всё тот же — бракованный, с трещиной в нижней трети, снова замаскированной кольцевыми накопителями. Гедимин развернулся к Кенену.

— Командуй отбой! Этот вал с браком. Я же говорил вчера, — на кой его притащили⁈

— Что? — Кенен растерянно мигнул и ткнул пальцем в наручный передатчик. По цеху прокатился громкий гудок.

— Стоп работа! — скомандовал он растерянным сарматам. — Где ваш главный?

Филк, вынырнувший из рубки крановщика, был тот же, что вчера, — или очень похожий и точно так же перепуганный.

— Этот штырь вчера послали на утилизацию, — сказал ему Кенен. — Почему он снова тут? На складе других не осталось?

«Там было три штуки запасных,» — мелькнуло в мозгу Гедимина. «А этот положили отдельно. Я сам проследил. Специально его, что ли, вытащили?»

— Распоряжение инженера Кадвана, — пробормотал филк, с опаской глядя на сарматов — почему-то на Гедимина, а не на Кенена. — Вернуть вал в работу.

Кенен протяжно вздохнул.

— Инженер Кадван погорячился. Несите новый вал, парни. Перевешивайте кольца. Этот никуда не годится. Я сам прослежу, чтобы его разбили.

Филк качнул головой.

— Инженер Кадван запретил выполнять указания… вот этого сармата, — он кивком указал на Гедимина. — И ещё — нам надо работать. Нет времени болтать. Вира!

Кольцо из тяжёлого тёмно-зелёного «стекла» вместе с крюком электрокрана плавно поехало вверх. Кенен сердито фыркнул.

— Стоп! — он прижал пальцем кнопку гудка, и крюк, поднявшись до упора, снова замер. — А что насчёт моих указаний? Я пока что вхожу в управляющий совет. Кончайте работу — и бегом на склад!

Сверху донёсся шум открывающегося люка, и Гедимин, оглянувшись, увидел быстро спускающегося филка со значком старшего бригадира. Приостановившись посреди лестницы, он смерил ремонтника презрительным взглядом и громко фыркнул.

— Что здесь? Почему работа встала? — он спрыгнул с предпоследней ступеньки и подошёл к младшему бригадиру. Тот съёжился.

— Мистер Кенен недоволен…

— Мистеру Кенену заняться бы своими делами, — фыркнул Кадван, разворачиваясь к Маккензи. — Он не понимает в производстве. А вы — работайте! Вечером сборка поедет на стенд, а утром — на станцию.

Кенен тяжело вздохнул. Младший бригадир затравленно оглянулся, не решаясь отдать распоряжение, и Гедимину захотелось прикрыть его собой — такое издевательство он одобрить не мог.

— Вал неисправен, — сказал он, недобро щурясь на Кадвана. — В запасе ещё четыре. Четырёх мало на одну сборку — надо тащить брак⁈

Кадван презрительно ухмыльнулся и, будто не слыша, обратился к Кенену:

— Твоё дело — переговоры с макаками, и я в него не лезу. А здесь ты только мешаешь. Иди в офис, пока краном не зашибло. А в своём цехе мы сами разберёмся.

Младший бригадир неуверенно шевельнул рукой, и кран с грузом поехал к установленному вертикально валу.

— Сборку порвёт. Месяца не проработает, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Мне-то без разницы…

— Вот и топай отсюда, — по-мартышечьи ощерился Кадван. — Инженер в чёрном ведре…

Гудение электрокрана внезапно стихло. Кадван развернулся к сборке. Незакреплённое кольцо по-прежнему висело над ней под самым потолком, и сармат-рабочий, похоже, не собирался его спускать.

— Этот инженер, — кивнул он на Гедимина, — узнал наш вал. Только посмотрел — и сразу понял. А меток тут нет.

Кадван презрительно фыркнул.

— Надо его перепроверить, — продолжал сармат. — Что-то с ним не то.

— Работай, — бросил Кадван, недобро сузив глаза. — Дефектоскопист нашёлся… Инженер здесь я, а не этот громила. Нужно будет твоё мнение — спрошу!

Он нетерпеливо махнул рукой — «работать!», но никто не двинулся с места. Младший бригадир, побелев, отступил за сборку и выглядывал оттуда одним глазом. Гедимин поморщился — от нелепости происходящего голова отяжелела и понемногу начинала гудеть.

— Очисть вал, поставь на стенд и посмотри в движении, — сказал он Кадвану. — Трещина в нижней трети.

«Взять лом и ударить разок посередине,» — мелькнуло в мозгу. «Осколки он в сборку не засунет. Разнесёт ведь станцию, недомерок… Кто понабрал филков в инженеры⁈»

— Верно, — сказал рабочий с подъёмной платформы. — Если что-то есть, то оно есть. Внизу — принимайте! Майна!

Кран загудел и поехал обратно, унося с собой так и не отцепленный кольцевой накопитель. Через несколько секунд крюк начал опускаться. Кадван сердито фыркнул и сложил руки на груди.

— Я за срыв сроков не отвечаю, — процедил он, глядя мимо Гедимина. — Ты будешь отчитываться, мистер Маккензи… или этот твой инженер?

…Голограммы с экранов трёх сканеров наложили друг на друга, и они вместе вращались, повторяя движение вала на стенде. Гедимин разглядывал проступившую из-за непрозрачных вкраплений трещину. «Двадцать сантиметров. Я думал, пять-шесть. Видимо, из-за вращения. Материал уже не выдерживает…»

Кенен, наблюдавший за испытаниями издалека, выразительно посмотрел на часы.

— Кадван, там из-за твоего упрямства полцеха простаивает. Нагляделся? Выкинь дрянь в утилизатор и свистни рабочим. Завтра утром мне нужны будут все шестнадцать сборок.

Кадван потыкал пальцем в карманный передатчик, буркнул в него пару команд и снова перевёл взгляд на медленно вращающуюся голограмму.

— Трещина между плоскостями сканирования… — медленно проговорил он, поворачиваясь к Гедимину. — Как разглядел?

Сармат пожал плечами.

— Было видно — что-то не так.

Кадван несколько секунд ждал продолжения, но, не дождавшись, покачал головой и развернулся к Кенену.

— Вы все сборки проверяли?

— Да-да, — нетерпеливо закивал тот. — Для этого я Гедимина и вытащил. Джед, хватит глазеть на трещину в стекле! В скалах под «Сатхангой» их гораздо больше — и какие широкие и длинные!

22 мая 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Дались же ему эти трещины в граните!» — Гедимин, вспомнив вчерашние разговоры Кенена Маккензи, недовольно сощурился. «У самого под станцией — целая шахта, и ничего.»

Заводская сирена — сигнал к началу работы — разносилась по всем корпусам, и Гедимин в своём закоулке услышал её сквозь спутанный сон и, открыв глаза, потянулся за фляжкой. Эти помещения не считались жилыми, и пищеблока тут не было; возможно, постояльцам из «Вестингауза» еду привозили бы, но сармату-«инженеру» ничего не перепало. Сделав большой глоток из ёмкости с Би-плазмой, он проверил уровень во фляге и нехотя поднялся на ноги. Оставалось умыться, отряхнуть со скафандра просочившуюся откуда-то пыль — и можно было выходить.

До проходной Гедимин добрался тихими путями, не встретив никого, кроме робота-уборщика. Охранники, мельком взглянув на сармата, отвернулись, защитное поле на выходе погасло — путь был свободен. «Кенен, небось, уже здесь,» — думал Гедимин, выходя на открытое пространство между заборами и корпусами. «Сразу повезёт на север. Вот и глайдер стоит. Дались же ему эти трещины, будто другой работы тут нет…»

— Подожди со своей стройплощадкой, — сказал он сармату в серебристом скафандре, поджидающему его у глайдера. — Сначала пойдём в горячий цех. Корпуса ещё остывают, лишний контроль не повредит…

Он осёкся, только теперь разглядев, что на скафандре сармата слишком много нашивок, а глайдер отмечен надписью «Вайтрок». Кенен был на месте — только не Маккензи, а Гварза.

— Здравая мысль, — невозмутимо ответил приезжий, жестом пригласив Гедимина в глайдер. — Вот и проконтролируешь корпуса. В «Вайтроке» их два, как и здесь, — контроль не повредит.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Я же диверсант мартышек, — напомнил он, подозрительно щурясь на Гварзу. — Простой техник и вообще непонятно кто.

Кенен слегка поморщился.

— И я до сих пор не понимаю, кто ты. Но мартышки тут ни при чём. Таких, как ты, вербуют, но не так. Садись, едем. Маккензи не возражает — за два дня ты уже назадавал ему задач.

Гварза едва заметно ухмыльнулся и, не оглядываясь больше на Гедимина, сел в глайдер. Ремонтник, ошалело встряхнув головой, втиснулся следом. «Странные они все. Что „мартышки“, что сарматы…»

…Корпуса реакторов светились изнутри тёмно-красным, — полуметровый слой рилкара уже заметно остыл, и свечение стало тусклее, но ещё не сошло на нет. Гедимин долго ходил вокруг, сверяя термодатчики с наручным анализатором, трогал перчаткой горячий воздух и одобрительно хмыкал — придраться было не к чему. Кенен Гварза следил за ним из-за двуслойного защитного купола и довольно щурился сквозь лицевой щиток.

— Ну и? — едва заметно усмехнулся он, когда Гедимин вышел. Тот пожал плечами.

— Процесс идёт. Охлаждение равномерно… так и продолжайте. Через три недели должно дозреть. Вам повезло — не пришлось переделывать днища…

Кенен насмешливо хмыкнул.

— Не «повезло», а «прямые руки», — отозвался он. Стоявший чуть поодаль бригадир, синекожий марсианин, смущённо ухмыльнулся. Гедимин показал ему жест превосходства и направился по стрелкам, указывающим на охладитель, — ходить по заводу в раскалённом скафандре не хотелось.

— Прокалку и кессон не пропусти, — сказал он Кенену, выбравшись из водяной камеры — уже в остывшей и даже подсушенной броне. Пока он охлаждался, корпуса реакторов успели спрятать за непрозрачное защитное поле. Сармат покосился на монитор перед оператором — температура внутри куполов снижалась всё так же равномерно.

— Не держи меня за идиота, — отозвался Гварза. — Вопросы по корпусам ещё остались?

Гедимин пожал плечами — вопросы вроде бы возникли не у него… хотя кое-что и ему было интересно.

— Состав рилкара, — сказал он. — Видимо, стандартный. Тоже от Куэннов?

Он смотрел Гварзе прямо в глаза — только поэтому и заметил тёмную волну, пробежавшую по радужке.

— Маккензи — трепло, — бесстрастно сказал Кенен, жестом направляя Гедимина к выходу из цеха. — Нет. Случайный состав, подбирал Айзек. Что-то не так?

Гедимин качнул головой.

— Годится. Но можно было сделать лучше. Хольгер работал со сплавами кеззия и ипрона. Есть одна закономерность… В общем, нужно пробовать. Дай мне материалы для опытов — сделаю лучше.

Гварза выразительно хмыкнул.

— Ты ещё и химик?.. Ладно, посмотрим. Сейчас для тебя есть другая работа…

…Смесевые реакторы в «ректификационных колоннах» работали непрерывно — Гедимин, проходя мимо, только видел, как загораются сигнальные огни: едва расплав, слитый в холодную колонну, успевал застыть, как его извлекали и заливали следующую порцию. Пока извлечённый полуфабрикат остывал где-то в цехах и дожидался переплавки, сквозь реактор успевали прогнать пять-шесть таких отливок. Гедимину работу показали издалека — Гварза спешил отвести его в цех, где собирали конструкции из накопителя.

И маркировки материала, и примитивные технологии сборки Гедимину уже были знакомы — тут, в «Вайтроке», работали так же, как в «Налвэне», разве что филков под ногами путалось меньше. Неровности отливок срезали или стачивали, пыль ценного сырья тут же подбирали роботы-уборщики, вращающиеся части на ходу проверяли на вращение, поднимающиеся — на подъём. Защитные поля, разделяющие цех, кое-как глушили визг и скрежет стачиваемого «стекла». Гедимин увидел, как два синхронизированных электрокрана тащат по транспортному коридору треть реакторной оболочки — внутреннюю стенку из блоков накопителя, полностью собранную, скреплённую временными фиксаторами. За её медленным продвижением пристально следили со всех сторон; нижние фиксаторы плавно скользили по выстилке из защитного поля, натянутой вдоль всего коридора.

В отсеке, отведённом под испытания, ровный гул не смолкал — там обкатывали на вращающихся стендах четыре накопительные сборки. Остальные двенадцать ждали своей очереди, выставленные вдоль стены; проходя мимо них, Гедимин читал маркировки — «Сатханга-2», «Лоривег-2», с добавленными обозначениями самих сборок. «Первые энергоблоки — у Маккензи. Интересно, кто предложил так делать? Не по два реактора для одной станции, а по одному для каждой из двух…»

— А где твэлы? — спросил он, отвернувшись от сборок. Тут смотреть было не на что — работа и без Гедимина шла своим чередом. «Проверить перед установкой,» — сделал он мысленную пометку. «При транспортировке бывают накладки.»

— Твэлы — в кассетном цехе, — отозвался Гварза. — И с ними разберутся без тебя.

Гедимин подозрительно сощурился.

— «Вайтрок» набрал достаточно ирренция? Не пришлось ездить на Равнину?

— Маккензи — трепло, — бросил Гварза, обходя Гедимина, и жестом позвал его в следующий отсек. — Здесь энергомачты, приёмник и передатчик. Этот чертёж тебе показывали?

Это был первый чертёж, который Гедимин увидел в сборочных цехах Ураниума, — если не считать таковыми примитивные схемы-подсказки для рабочих, вывешенные в выгородках. Здесь, в «отсеке энергомачт», тоже висели такие, отдельно для нижней части — приёмника — и верхней — передатчика. Структура была всё та же, знакомая Гедимину по накопительным сборкам энергоблоков, — вращающийся вал с надетыми на него приплюснутыми кольцами, только цвет у них был не тёмно-зелёный, а фиолетовый, и спиральные молекулы в ячейках закручены чуть менее туго. Кольца разделялись уплотнителями; экранирующих пластин между ними не было — для них в уплотняющих прокладках оставили пазы. Гедимин заглянул и в контейнеры с готовыми экранами-поглотителями, — всё тот же рилкар с примесью кеззия и ипрона, даже процентный состав не отличался. «От чего, всё-таки, отталкивался Айзек, когда подбирал такой процент? От экономии металлов, что ли?» — думал сармат, машинально проверяя прочность хвостовиков и глубину пазов. Поглотители в нужный момент должны были вдвигаться в пазы и выдвигаться, перекачивая энергию из нижней части мачты в верхнюю; Гедимин мысленно сделал пометку — изучить регулирующий механизм и по возможности постоять рядом при его отладке. Элементов было много, каждый на что-то влиял, — в целом, это выглядело таким же «надёжным», как реактор типа «Феникс» с его ручной регулировкой. «Даже высшая цивилизация ничего толковее не придумала,» — тихо вздохнул он, разглядывая готовую приёмную часть мачты. «Интересно, Куэнны тоже вдвигают и выдвигают стекляшки? Или наши переговорщики опять пропустили пол-инструкции мимо ушей?»

— Покажи ему излучатели, — велел Гварза сармату-бригадиру, растерянно глядящему на пришельцев. Его, похоже, не предупредили, и он мялся в стороне, изредка порываясь прикрыть сборки от любопытных взглядов — то защитным полем, убранным для осмотра, то своим телом. Услышав распоряжение, он едва заметно поморщился, бросил на Гедимина подозрительный взгляд, но направился к стеллажам с широкими приплюснутыми контейнерами.

В самих излучателях ничего сложного не было — те же кольцевые накопители, только порезанные начетверо, и не фиолетовые, а тёмно-красные; разница по энергоёмкости была незначительной — другой краситель взяли, видимо, для упрощения монтажа. «Сложное» лежало в других контейнерах, без экранирующих стенок, но с мягкой выстилкой, и Гедимин, проверив излучатели на отсутствие трещин и вкраплений, направился к ним. Бригадир дёрнулся, порываясь то ли прикрыть ящики, то ли оттолкнуть пришельца, но Кенен быстро качнул головой, и сармат нехотя приоткрыл первый контейнер.

Увидев тёмно-бурые, почти чёрные пластины с неравномерной окраской, Гедимин невольно улыбнулся — после странных веществ, конструкций и процессов обычный обсидиан казался ему понятным и отчасти родным. Тут было всё для концентрации излучения мачты в мощные направленные пучки, — пластины, собирающие рассеянный поток от нижних колец и посылающие его к излучателям, и массивные, защищённые со всех сторон батареи линз, передающие разделённый поток на десятки километров. Сармат украдкой тронул одну из батарей, попытался приподнять, — обсидиана там было больше, чем в бортовой пушке «Феникса». Эти элементы ставили на «отростки» в верхней части энергомачты; у них были свои управляемые экраны, в нужный момент перекрывающие поток, — единственные за пределами реактора экраны не из кеззиевого рилкара, а из металлической фольги, заключённой в высокопрочное «стекло». «Вот это уже не от Куэннов,» — Гедимин, украдкой погладив пластину, слабо улыбнулся. «Наши с Хольгером поделки. Интересно, что там было у Куэннов, что тащить на Землю побоялись…»

Нога за что-то зацепилась; он заглянул под стеллаж и выволок оттуда массивный радиозащитный контейнер. Его стенки, сделанные из кеззиевого рилкара, выглядели надёжными, но крышка была небрежно приоткрыта, и из-под неё торчал кусок ветоши. Бригадир беспокойно зашевелился, но Гедимин, не обращая на него внимания, открыл ящик и еле слышно хмыкнул. Половина пространства внутри была забита ветошью и обрывками мягкой выстилки с более аккуратных контейнеров; среди тряпок и пористого фрила лежали неровные куски тёмно-синего «стекла». «Реакторный накопитель,» — определил Гедимин, тронув пальцем холодный обломок. Края у него были неровные, бугристые, но без острых сколов. «Остатки от штамповки. Для чего?»

«Пластины оттока» — нацарапал кто-то грифелем на торце ящика; буквы были крупными, но линии — тонкими, издалека не разглядишь. Гедимин задумчиво сощурился, восстанавливая в уме схему энергомачты. «Точно. Пластины оттока. Поставят на излучатели для поглощения лишнего. Их не отштамповали… будут подгонять на месте?»

Он запустил обе руки в контейнер и поворошил ветошь. Проверять тут было нечего — сармат не знал, как будут резать заготовки, и что из них в итоге получат. От пластин оттока требовалось лежать тихо и поглощать лишнее излучение, ни двигать, ни вращать их никто не собирался, так что годились любые отходы, лишь бы высокой энергоёмкости. Можно было оставить ящик в покое, но Гедимин медлил. «Где ещё толком пороешься в накопителях… Странное всё-таки вещество. Надо же было додуматься — накапливать омикрон-кванты…»

Что-то гладкое попало под руку. Гедимин хотел закопать заготовку обратно в ветошь и закрыть ящик, но посмотрел на неё — и, озадаченно хмыкнув, отодвинул тряпки и вытащил кусок «стекла» на свет. Он был того же цвета, что и все обломки в ящике, но и без сканера было видно — это не реакторный накопитель. Гедимин держал в руке комок, слепленный из разнородных остатков; их даже не старались перемешать — покидали нагретые остатки в кучу и придавили чем-то сверху. Возможно, там было немного «правильного» накопителя — пара сгустков внутри комка — но всё остальное не годилось даже на пластину оттока.

— Что это? — спросил он, приподняв странный фрагмент на ладони. — Это ни на что не годно. Просто отходы.

Бригадир, озадаченно мигнув, протянул руку за обломком, несколько секунд вертел его, потом взялся за сканер.

— Не надо, — остановил его Кенен с едва заметной усмешкой. — Это действительно не заготовка. Проверка. Можешь взять себе.

Он отобрал обломок у бригадира и протянул Гедимину. Его ухмылка стала шире.

— Ты же хотел образец для изучения? Забирай, если не передумал.

Гедимин растерянно хмыкнул. Как образец, «заготовка» была неплоха, — целый набор образцов, все марки накопителя, только разрезать — и начинай изучение…

— Проверка? — недовольно сощурился он, сжимая «заготовку» в ладони. — Дурацкие шутки. Ты бы ещё стекляшку туда бросил.

Кенен беззлобно ухмыльнулся и поманил Гедимина к выходу.

— Была такая мысль. Но подвернулись эти остатки, и краситель удачно лёг… Как распознал? Сканер у тебя был выключен.

Гедимин фыркнул. «Ещё одна мартышка! Самое время устраивать дурацкие проверки, когда у тебя две станции работают не пойми на чём. А скоро будет четыре…»

— Плотность. Теплопроводность. А ты не отличишь?

Он протянул «заготовку» Гварзе, но тот подался в сторону и без тени усмешки покачал головой.

— Отличий быть не должно. Таких, чтобы определить на ощупь, — точно нет. Мне даже интересно, как ты это сделал. Последствия экспериментов Ассархаддона? Хотя — я так сразу не придумаю, что это мог быть за эксперимент…

Гедимин поморщился. Сейчас он чувствовал себя подопытным, и ему это совсем не нравилось.

— Где твой кассетный цех? — решил он сменить тему — с его точки зрения, Кенена Гварзу сейчас занимало совсем не то, что должно бы. — Пойду взгляну на твэлы. Пока не доигрались до аварии…

Гварза коротко качнул головой и снова ухмыльнулся — что-то откровенно его забавляло.

— На сегодня твоя работа окончена. Возвращайся к Маккензи. В середине июня позову ещё раз — проверишь корпуса перед прокалкой. А я пока подумаю, оставить тебе новые значки или забрать их. Или добавить ещё.

…Время прошло незаметно — когда Гедимин, уже за воротами «Налвэна», выбрался из глайдера и посмотрел на часы, в заводских кварталах раздались гудки — дневная смена закончилась. «Маккензи уже спит, небось,» — сармат досадливо сощурился на по-дневному светлое небо. «Без него никуда не пролезешь. Когда уже сделает мне нормальный пропуск⁈»

На «жилом» этаже было тихо, даже робот-уборщик, вытерев пыль, куда-то спрятался. Гедимин прикрыл дверь и достал из-под брони кусок накопителя. Под сканером границы фрагментов были отлично видны; сармат обвёл те, что лежали сверху, жирной чертой. «Возьму у Маккензи алмазный резак. Найти бы ещё место для экспериментов…»

30 мая 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Солнце поднялось уже высоко, и огни на площадке погасили, оставив только красные светодиоды сигнальной разметки. Со вчерашнего дня стало тише — по центру, на месте будущих энергоблоков, наконец перестали дробить гранит, борясь с неровностями материкового щита, и к пересечению проброшенных с четырёх сторон рельс потянулись прицепы, гружёные щебнем. Гусеничный кран застыл между энергоблоками, ожидая команды; подняв голову, Гедимин мог увидеть в кабине двоих филков в зелёных комбинезонах с яркими красными полосами по рукавам — отличительным знаком строителей станции. Филки уже привыкли к сармату, каждый день поднимающемуся на смотровую платформу, и больше не высовывались наружу при малейшем шевелении, только иногда из кабины доносился раздражённый свистящий выдох — Гедимин так и не убедил их, что ни кран, ни подъёмник от лишней тонны на борту не рухнут.

Обзор сверху был отличный, только солнце иногда било в глаза, — в ясные дни сармат надевал затемнённый щиток. Кенен на «вышку» не поднимался — ограничивался вопросами по передатчику; иногда внизу — где-нибудь на краю площадки, подальше от движущихся механизмов и тяжёлых грузов — мелькала его широкополая шляпа. Надевал он её поверх шлема — техника безопасности соблюдалась, а на смешки и ухмылки он не реагировал и тогда, когда только строилась «Полярная Звезда», а он был не командиром поселения, а простым учётчиком.

«Вот Маккензи побежал,» — Гедимин проследил взглядом за крохотным неровным кружком шляпы, из-под которого едва выглядывали плечи. Кенен в сопровождении двоих сарматов и филка быстро срезал угол по площадке и исчез в тени передвижной платформы. Платформа неподвижно стояла на рельсах с тех пор, как Гедимин впервые сюда приехал; на ней, весь в опалубке и лесах, возвышался фрагмент купола — внешней стены энергоблока. С каждым днём он разрастался в ширину; скоро должны были добавить вторую платформу, а к ней — рельсовый путь. Слева от него, на заметном отдалении, виднелся ещё один цветной «парус», справа от крана — ещё два; надвигать их на будущие энергоблоки собирались одновременно, когда возня с фундаментом закончится, и все вывезенные конструкции вернутся на место. Сейчас гусеничный кран стоял между двумя полукуполами в кольце опалубки, и Гедимин мог, не сходя с места, заглянуть в огромный проём в крыше первого энергоблока и посмотреть, куда выгружают щебень. Фрагменты купола ещё не покрыли облицовкой, но сармат уже видел эскизы — энергоблоки снаружи были светло-зелёными, с поясками геометрического орнамента. «А это на кой?» — пытался выяснить он у Маккензи, но тот только фыркал и досадливо отмахивался. «Тоже Куэннская технология? Или ты сам придумал?»

Вспомнив спор из-за орнамента, Гедимин еле слышно фыркнул и шагнул чуть в сторону, пытаясь заглянуть за фрагмент купола, — Маккензи застрял там надолго. Наверху сердито зашипели. Гедимин тронул ладонью опору — кран вроде бы не перекашивало — и успокаивающе помахал филкам-крановщикам. Те дружно фыркнули.

«Как на „Полярной Звезде“,» — Гедимин покосился на неподвижную стрелу, зависшую над рельсами. Сейчас, поздней весной, с новыми навыками и цепкими когтями, он прошёлся бы по ней от конца до конца и не сорвался бы. «Филки не одобрят,» — он с сожалением отвёл взгляд от стрелы. «Бьорк меня после того раза вообще на кран не пускал…»

Мозг, оставленный временно без нагрузки, работал вхолостую и выдавал странное — перед глазами Гедимина то и дело вставала стройплощадка «Полярной Звезды», так и мерещилось, что сейчас вместо сложных вентиляционных конструкций поднимутся башни градирен. «А не так много с тех пор поменялось,» — сармат задумчиво усмехнулся и снова погладил опору. «Краны, вон, такие же. Только кабины стали тесные…»

Техника внизу от довоенной не отличалась даже окраской; опалубку и леса ставили почти так же, только цельнометаллическую арматуру заменяли по возможности на металлофрил. А вот рельсы остались те же, и, возможно, с того же склада, если он пережил бомбёжки и разграбление. «Хельдов поезд» в гетто не пригнали, обходились старыми толкачами, на всякий случай прикрытыми защитным полем. Если не приглядываться к самим возводимым конструкциям, ничего не изменилось; только они выглядели странно и непривычно.

«Купола и круглые башни,» — Гедимин покосился на строительные блоки для энергомачт. Под них площадку уже подготовили, выставили леса, скоро (как только разберутся с фундаментом энергоблоков) должен был начаться монтаж. «И всё стеклянное. Блоки, балки, арматура… Сплошное стекло со всех сторон.»

Здания энергоблоков, энергомачты, всё, где хотя бы в теории мог пролететь омикрон-квант, — всё строилось из рилкара с небольшой примесью карбидных фрилов. Сколько Гедимин ни приглядывался, он не находил ни куска металла. Ему уже показывали бухты кабелей разного сечения — с местного завода специально для станции, — сверхпроводящие кабеля из доработанного ферка, то, до чего так и не додумались в своё время в «Гекате». Доработкой, к расстройству Гедимина, занимались не сарматы, но ураниумский завод делал такие кабеля не первый год, и заказы только росли. Обрезок кабеля ремонтник прихватил и отказался отдать на выходе — и, пропуская мимо ушей ворчание Кенена о штрафах, жалел только о том, что Хольгер не дожил и ничего этого не видит. «И Константин не дожил,» — Гедимин тихо вздохнул, перетаскивая подъёмник по направляющим на другую сторону опоры — оттуда было лучше видно, как собирают систему вентиляции. «Представляю, как он рассчитывал бы прочность стеклянного энергоблока…»

Там, где под куполом защитного поля возились с вентиляционными узлами, поверхность уже была расчерчена под ангары вспомогательных служб. Одну переносную конструкцию из тонкостенного фрила даже успели установить. В ней ничего интересного не было, но Гедимин изредка на неё косился — именно под ней спрятали массивные крышки люков, два входа в подземное водохранилище.

Эти чертежи сармат отобрал у Кенена с боем — тот только мялся и отмахивался, мол, «это просто дыра с трубами» и «всё давно построено». Вниз его так и не отвели и, хотя на планах не было ничего необычного, Гедимин подозревал, что в водохранилище будет не только вода. Сейчас оно пустовало — подключить его к городской сети, наполнить и снова перекрыть шлюзы планировалось перед завершением строительства. «Воду дадут в августе,» — сказал Кенен, отбирая чертежи обратно. «Джед, в самом деле! Думаешь, мы уже и дыру в скале пробить не можем⁈»

Реакторам «Полярной Звезды» водных запасов «Лоривега» не хватило бы и на день, но здесь на охлаждение шёл воздух. Гедимин смотрел на полусобранные колонны фильтрации и думал, что лучше бы спуститься, — сверху плохо видно мелкие детали. Парные конструкции были меньше градирен старых АЭС, но в разы больше того, что собирались охлаждать. На входе воздух чистили от пыли и влаги и подогревали, на выходе гнали сквозь нескончаемую батарею фильтров и системы радиологического контроля, — ни один омикрон-квант не должен был выйти наружу. Гедимин смотрел, как бесчисленные пучки трубок, похожих на стебли злаков, стыкуют между собой и собирают в колонны, обвешанные датчиками, и как готовят экранированные кожухи для насосов. Кенен рассказывал что-то про самотёк, но сармат даже не вслушивался — может, сначала, пропустив мимо ушей пол-инструкции, Маккензи и остальные пытались построить самотечную вентиляцию, но сейчас насосы в ней были, и довольно мощные. «Ещё одна куэннская штуковина,» — хмыкнул Гедимин, когда сегмент колонны с установленными фильтрующими трубками развернули к нему торцом, и он увидел странную ячеистую конструкцию. «Показать бы её Константину. Что он сказал бы про реактор с воздушным охлаждением?»

Передатчик на его запястье коротко пискнул. Сармат посмотрел на экран и, едва заметно усмехнувшись, постучал по опоре. Подъёмник плавно поехал вниз. «Немного поработаю,» — Гедимин с азартной ухмылкой потёр ладони. «Надо размять пальцы. М-да, такую вентиляцию в реакторе Константин не одобрил бы. Особенно — открытую систему. Заставил бы строить газохранилище…»

03 июня 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Эй! — возмущённо крикнул Кенен Маккензи, врезавшийся в невидимую стену и с трудом удержавшийся на ногах. Старший бригадир (очередной филк), сопровождающий его, успел отскочить в сторону; охранник в пехотной броне зацепил барьер плечом, схватился было за шокер, но, увидев приближающегося Гедимина, шарахнулся назад. Кенен недовольно поморщился.

— Джед! По-твоему, это забавная шутка?

Гедимин, пройдя последние пять метров до Маккензи и встав к нему вплотную, только пожал плечами. Шутить он не собирался. В последние дни Кенен не заглядывал к нему и проносился мимо на полной скорости, передатчик не отвечал, — пришлось отлавливать сармата подручными средствами.

— На тебя и так жалуются все бригады, — продолжал Кенен, оперевшись на невидимую стенку защитного поля. — Чуть стрельнуло в голову — прёшь напролом, расшвыривая всех подряд, ломаешь конструкции…

Гедимин удивлённо мигнул. «Когда я чего ломал? Это они про те леса? Ставить нормально надо. И ничего там не сломалось. Всего-то разок качнулось. Понабрали филков в бригадиры, мать моя пробирка…»

— Где Айзек? — спросил он, прервав на середине перечисление претензий, и на секунду сам пожалел — может, и следовало бы дослушать. «Если что не нравится, пусть мне говорят, а не Маккензи,» — думал он, следя за Кененом. Тому явно хотелось нырнуть в укрытие, но впереди стояло защитное поле, справа — гусеничный тягач, а слева — Гедимин.

Кенен поморщился.

— Джед, я же говорил — как только вернётся, тебя известят. Ну чем я могу тебе помочь⁈

Гедимин недовольно сощурился.

— Ты говорил, он вернётся к июню. Он там живой? Выходил на связь?

Кенен кивнул, но как-то неуверенно, и перехватить его взгляд Гедимину так и не удалось.

— Непредвиденная задержка, Джед. Будет через пару недель. Думаешь, я сам рад срыву сроков? У меня пуски назначены на август…

Гедимин молча показал ему кулак и, смахнув защитное поле, развернулся и зашагал к полуразобранному компрессору. «Закончить работу — и снова наверх,» — повторял он про себя. «Айзек выберется. Знать бы, где Маккензи прячет портал на Равнину, — сам бы сходил…»

09 июня 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В полдесятого вечера Гедимин, довольно хмыкнув, отключил алмазный резак и бросил последние фрагменты накопителя в маленький контейнер с жидкостью. Небольшой защитный купол, установленный над местом резки, ужался до размеров крышки контейнера, аккуратно высыпав всю пыль в воду. Через несколько секунд Гедимин достал обрезки, завернул в ветошь и убрал — оставалось только отдать закрытый контейнер в цех, где работали с энергонакопителем.

«Девять образцов,» — сармат собрал инструменты и, не снимая скафандра, переполз на матрас. Там он и спал, не подвергая риску непрочную кровать; пару раз накрывался одеялом, но с брони оно сползало, и Гедимин оставил его в покое. «Девять, и все разные. Постарался же Гварза собрать их в один слиток… Доберусь до лаборатории — будет с чем работать.»

В коридоре послышались торопливые шаги. Кто-то дёрнул дверь на себя, отпустил и, громко вздохнув, постучался.

— Маккензи? — Гедимин, забыв о попытке уснуть, поднялся на ноги. — Айзек вернулся?

Кенен, переступивший порог и открывший рот, захлопнул его и недовольно сощурился.

— Нет ещё. Джед, тебе общения не хватает? Монтажники опять жаловались — назвал бригадира идиотом…

Гедимин фыркнул.

— Ты же просил не брать его за шкирку.

Кенен поднял взгляд к потолку и протяжно вздохнул.

— Постарайся сдерживаться, хорошо? А вообще, я пришёл не за этим…

Он сел на край пустой кровати и зашуршал распечатками. Гедимин сузил глаза.

— Опять твой фундамент?

Кенен серьёзно кивнул.

— Это очень важно, Джед. Соберись с мыслями, и давай ещё раз посчитаем. Вот карта нагрузки. Вот стяжки. Здесь засыпанные неровности. Вот ещё одна карта…

Гедимин нехотя сел рядом, поправил свернувшуюся бумагу и задумчиво сощурился, вспоминая шахту под реакторами «Налвэна». «Когда он там копал — за мной с чертежами не бегал. Не боялся, что станция просядет…»

— Так ты уверен, что и в таком варианте не будет просадки? — переспросил Кенен, пощёлкав пальцем по броне задумавшегося сармата. — Вот здесь, где вентшахта, нагрузка очень высокая…

— Не будет, — отозвался Гедимин. — Это материковый щит. Его так просто не продавишь.

Кенен недовольно сощурился.

— Джед, разговор-то серьёзный. Если под реактором просядет…

— Дай сюда, — Гедимин отобрал у него схему и развернул чистой стороной вверх. На секунду он задумался, вспоминая параметры шахты в «Налвэне», потом махнул рукой и очертил широким кругом оба энергоблока, прихватив мачты и часть корпуса со щитами управления. «Двадцать метров в глубину, здесь арки… основная нагрузка сюда, тут перераспределить вес…» — он ухмыльнулся и схематично набросал подъёмный механизм. «И пусть ездит вверх-вниз. Вода идёт отсюда… А тут ещё можно прокопать газохранилище.»

— Видишь? — он сунул чертёж Кенену под нос — и только теперь обнаружил, что Маккензи смотрит на него пристальным немигающим взглядом и даже дышит через раз.

— Вижу, — пробормотал Кенен, разворачивая схему к себе и прочерчивая пальцем направление спуска. — Значит, всё-таки возможно…

Гедимин озадаченно мигнул — разговор заходил куда-то не туда.

— И ничего не просядет, — он ткнул в опорные конструкции в верхней части шахты. — Даже с такой дырой под станцией она не шелохнётся. Эта штука удержит. Материалы сейчас прочные.

Кенен медленно улыбнулся и аккуратно свернул чертёж — рисунком Гедимина внутрь, как будто он, а не распечатанная схема, имел значение.

— Значит, удержит? А ты не взялся бы такое… спроектировать? — его взгляд стал неприятно цепким, Гедимину даже захотелось податься назад. — Так, чтобы оно стояло над шахтой… и спускалось в неё, если придётся. И чтобы эта станция была предельно автономной. Годы жизни только на том, что наковыряно из скал. А внутри — всё, что нужно для колонии. Реакторы, цеха… Возьмёшься, Джед?

Он заискивающе улыбнулся. Гедимин пожал плечами. Ему было не по себе — разговор, и правда, зашёл в странную сторону.

— Подземная автономка с альнкитом? — он снова пожал плечами. — Какие тут сложности? Исгельт такое строил на Фебе и Гималии. Даже у Сатурна. Верфи, заводы, космодромы. Ты общаешься с Исгельтом? Пусть поделится чертежами. На Земле такие стройки в разы проще. Снаружи хотя бы не минус двести.

Он вспомнил багровый лёд Фебы, и от цепенящего холода снова заныли пальцы. Гедимин сжал их в кулак и осторожно потёр тыльную сторону ладони.

— Исгельт?.. — по лицу Кенена мелькнула тень. — Ты прав… но тут немного не то. На Фебе всё-таки были поставки. Тайком, но были. Корабли так и сновали туда-сюда… Ладно, без подробностей. Мне нужна колония, которая продержится лет двести-триста без поставок вообще. Ни единого атома извне, только запасы и ближайшие скалы. Проект непростой, сам знаю, так что — подумай. Насколько это возможно, если возможно вообще…

Гедимин мигнул. Мозг, получивший любопытную задачу, уже разогревался и наращивал обороты, — пришлось встряхнуть головой, чтобы приостановить расчёты и задать вопрос.

— Маккензи, а на кой это тебе? Подземная база… что, опять строим флот? Трёх войн было мало — ждём четвёртую?

«Кто заказчик?» — щёлкало в мозгу, пока Гедимин глядел на Кенена, ожидая ответа. «Опять „Торий“? „Уран“? Адмиралы Саргона? Кого забыли расстрелять? Или… да нет, не может быть. Или может? Has— su… похоже, это затея самого Маккензи. Вот ведь мартышка…»

— Джед! — Кенен хлопнул себя по колену, и Гедимин, уже примеряющийся свернуть ему шею, невольно вздрогнул. — Я похож на идиота? Нам, Джед, не по карману ещё одна война. Всё, что мы можем, — спрятаться и пропустить её над собой. Никаких тайных баз, атомщик. Всего лишь укрытие. Станция-укрытие, автономная капсула на двадцать-тридцать тысяч сарматов. Рано или поздно они нам понадобятся.

Он смотрел прямо на Гедимина, и его взгляд не скрывал ничего. «Он не врёт,» — сармат озадаченно покачал головой. «Это его идея. Станция-укрытие, полная автономность на триста лет… Что он знает?»

— Зачем такие укрытия? — он невольно понизил голос и прислушался к тишине в коридоре. — Если войны не будет…

Кенен тяжело вздохнул.

— Джед, ты когда-то смотрел новости. Теперь — нет? Война будет. Лет десять-пятнадцать-двадцать — и начнётся веселье. Но мы тут будем уже ни при чём. Макаки без нас справятся. И никакие крейсера на орбите их не удержат.

Он покосился на передатчик, сгрёб бумаги и поднялся с кровати.

— Ты подумай, Джед. Проект непростой. Я тебя не тороплю. Я даже и не настаиваю… но помощь была бы кстати.

Дверь за ним закрылась. Гедимин остался сидеть на кровати, задумчиво щурясь. «Автономная колония… при добыче субстрата, хороших запасах и источнике энергии… всё упирается в энергию. Сколько альнкит проработает на одной загрузке? Не в проекте, а в реальности? На „Фениксах“ была расстабилизация, добивала их за год. На альнкитах… Sa hasu! Вот так всегда у Маккензи — вагон планов и ни одного нормального чертежа. Надо вытряхивать инструкцию к альнкитам. Ну их всех, сам прочитаю — небось, пойму не меньше…»

14 июня 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«У Гварзы реакторы остынут через пару дней. Тут протянут ещё неделю…»

Не доходя до турникетов, Гедимин резко свернул к подъёму на галерею, но успел увидеть цветное пятно на прозрачной стене будки, где сидел охранник. В скобу на вертикальном столбе воткнули трёхцветный флаг.

«Атлантис?» — Гедимин озадаченно посмотрел на небольшое полотнище. Скобу на столбе он замечал и раньше — она была там явно лишней — но её применение наблюдал впервые. «Значит, это для флага. Но на кой метеороид тут Атлантис?»

— Инженер Кет? — охранник, заметив сармата, едва заметно усмехнулся. Пересменка на заводе уже прошла, очереди на проходной рассеялись, и каждый чужак был виден издалека. Гедимин кивнул и сделал шаг к будке.

— Что тут за тряпка?

Охранник — и ещё двое по ту сторону турникета — зафыркали, с трудом сдерживая смех. Гедимин недовольно сощурился.

— У макак день флага, — пояснил наконец один из сарматов, получив локтём по рёбрам от соседа. Гедимин выудил со дна памяти пару смутных картинок — полотнище на флагштоке над аэродромом, ветер, пытающийся его сорвать. «Вот оно что. Эта традиция… Но на заводе-то зачем?»

— И снаружи тоже повесили? — спросил он. Охранник кивнул.

— Да, на всех корпусах висит. Приказ «Сармы».

— Хватило бы тряпки на офисе, — пробормотал Гедимин и, не оглядываясь на фыркающих сарматов, пошёл к лестнице. «Помнится, до войны на заводы с традициями не лезли. Ни на заводы, ни в шахты. Хотя — тут Кенен главный… он, небось, и себе на шляпу флажок приделал.»

С кривой ухмылкой он выбрался на галерею и быстро пошёл к горячему цеху.

— … и маячит наверху каждое утро, — услышал он, едва открылась последняя дверь. — То здесь, то над накопителями, то на стройплощадку влезет. Суёт всюду нос, будто он настоящий инженер. Откуда мистер Маккензи выкопал этого полоумного⁈ Главное, ещё слушать велел, что он бредит…

Гедимин остановился у ограждения, выглядывая, где бубнит филк. Бригадир и двое подручных вместе с заглянувшим в цех сарматом в радиозащитной броне рассматривали остывающие днища реакторов. Только эти фрагменты корпусов ещё тускло светились тёмно-красным; верхние кольца уже погасли, и рилкар стал светло-серым. Насквозь он не просвечивал — полуметровое «стекло» с примесью металла никогда не отличалось прозрачностью.

— Всюду лезет и лезет, — бубнил филк. — Инженер, тоже мне! Суёт руки прямо в патрубки. Датчик сменить заставил…

— Я пройду внутрь, — перебил его сармат, и Гедимин удивлённо мигнул, услышав голос Айзека. — Внеплановая дефектоскопия. С каким датчиком были проблемы?

Филк, резко заткнувшись, засигналил оператору за пультом. Внешний слой защитного поля погас, пропуская Айзека к остывающим заготовкам. Двуслойную защиту до сих пор удерживали, хотя температура давно снизилась, — теперь из соображений безопасности для самих отливок. Гедимин дождался, когда купол восстановится, и бесшумно соскользнул по лестнице. «Не люблю филков. Вот надо дать затрещину — а не выйдет. Отмывай потом их мозги…»

— На по… — сдавленно пискнул филк, поднятый на вытянутой руке. Гедимин взял его осторожно, за складки на спине, даже почти не придушил — и теперь задумчиво смотрел, как бригадир дрыгает ногами.

— Эй! — Айзек, развернувшись на шум, хлопнул себя по бёдрам и движением пальца вскрыл защитное поле, выбираясь обратно в цех. — Гедимин, это лишнее. С работой он справляется. И датчик поменял. Отпусти его.

— Понабрали недомерков… — сармат разжал пальцы и, не обращая внимания на упавшего филка и кинувшихся к нему сородичей, развернулся к Айзеку и смущённо ухмыльнулся. — Ты здесь. Надолго пропал. Я уже боялся…

— Ну-ну, — пробормотал Айзек, похлопывая сармата по спине, но не пытаясь вырваться из объятий. — Я же не знал, что Кенен тебя сюда вытащил. Так бы придумал, как связаться. Со связью там не очень…

Гедимин выпустил его и нехотя перевёл взгляд на почти остывший корпус реактора.

— Ты давно в Ураниуме?

— Приехал час назад, — ответил Айзек, незаметно потирая помятое плечо. — Не волнуйся, я там выспался. Решил с утра проверить отливки. Ты тут хорошо за ними присматривал — ещё неделя, и можно будет прокаливать.

— Маккензи рвался пропустить прокалку, — фыркнул Гедимин, вспомнив давний разговор. Айзек недовольно хмыкнул.

— Не бери в голову, атомщик. Маккензи может говорить что угодно, но за процессами присматриваем мы с Гварзой. Ни один этап не пропустят, хоть бы Маккензи наизнанку вывернулся.

Гедимин одобрительно кивнул и неохотно двинулся к отливкам. «Сверю термодатчики — и тогда обо всём расспрошу…»

… — На Равнине был? — спросил он, пропустив Айзека вперёд; они, оставив в цеху озадаченных филков, поднялись на галерею. В коридоре было пусто, но Айзек при словах Гедимина всё равно быстро оглянулся через плечо, в точности как Кенен Маккензи, и Гедимин сразу насторожился.

— Да, только оттуда, — Айзек едва заметно улыбнулся. — Иди помедленнее, хорошо? Меня ещё немного штормит.

Проходя мимо окна, он остановился и сощурился на белесое небо. Гедимин выждал несколько секунд; Айзек молчал.

— Привёз твэлы? — спросил ремонтник, озадаченно глядя на сармата. «Что с ним? Всё-таки не выспался? Или хватил дозу на переходе?»

— Их Куэнны там делают? Они похожи на наши?

Айзек отвёл взгляд от светящегося неба и беззвучно ухмыльнулся.

— Твэлы? Да ну… Ирренций я привёз. Сингитовый порошок. Твэлы сделаем на месте, как обычно. Это Маккензи наплёл, что я приеду прямо со сборками? Вот мартышка…

Гедимин согласно усмехнулся.

— Мартышка. Так и не пустил меня в кассетный цех… А твой сингит уже выгрузили?

Айзек покосился на часы.

— Да сейчас как раз… Хочешь посмотреть? — он внезапно оживился. — Да, точно, тебе же будет интересно. Идём, я тебя отведу. Не пустил в кассетный цех? Тебя⁈ Надо же было додуматься…

Все пластины его скафандра были плотно пригнаны, только на шлеме Гедимину мерещилось что-то необычное, и он, пропустив Айзека вперёд, пригляделся — и убедился, что ипроновые щитки над висками закреплены в поднятом положении. «Канал для общения?» — сармат прикоснулся к своему виску, но пластину поднимать не стал. «Он и на Равнине так ходил? Тогда понятно, почему его штормит. Если там везде радиофаги…»

— Солнце, — Айзек остановился на освещённой полоске двора и снова сощурился на небо. — Завтра будет выглядеть так же и двигаться в том же направлении. Мне этого сильно не хватало.

Гедимин озадаченно хмыкнул, но Айзек, ничего не объясняя, уже нырнул под арку, и сармат быстро пошёл за ним. «Твэлы,» — повторял он про себя. «Ирренций с Равнины. Проверить бы его критическую массу…»

— Там у нас сольвентные скважины? — спросил он, догнав Айзека. Тот удивлённо мигнул, будто Гедимин спросил о чём-то странном.

— А?.. Нет, куда там. Просто рудники. Дробление, меевая проливка, всё как тут. Руда гораздо лучше…

Он остановился на проходной и приветственно помахал охранникам. Они — даже те, кто сидел — быстро сошлись к нему, подозрительно поглядывая на Гедимина, и сармат вынужденно замолчал. «Там что-то вроде кагетских рудников,» — думал он. «Но если металл не взрывается, значит, добывают нормально, без дикарства.»

…Сразу за воротами хранилища Айзек крепко схватил Гедимина за руку и оттащил к стене, на узкую полосу безопасной зоны, — в зале шла разгрузка. Электрокран, тщательно обёрнутый защитным полем, завис над прицепом с ячеистыми контейнерами — в таких, разделённых экранирующими перегородками, обычно хранили сингит. Манипулятор медленно наклонял захваченную ёмкость, двое сарматов, свернув между контейнерами воронку из защитного поля, пристально следили за пересыпанием ирренциевой пыли. Воронка захватывала края обеих ёмкостей — ни одна молекула не должна была пролететь мимо. Гедимин направил на прицеп «щупы» анализатора, одобрительно кивнул и снова взглянул на электрокран. Опустевшую ёмкость переворачивали книзу дном; из воронки сделали крышку, натянув плотную плёнку поверх открытого отверстия, и кран поехал к другому прицепу, стоящему у ворот.

«Странный контейнер,» — думал Гедимин, разглядывая пустую ёмкость — узкий бочонок метровой высоты. Его стенки были сплошь покрыты вертикальными выступами, между ними тянулись неровные борозды, снизу торчали три несимметричных выроста. «Форма какая-то бессмысленно сложная. И материал… Hasu! Он что, деревянный⁈»

Сканер не врал — бороздчатый бочонок действительно состоял из плотно сросшихся органических волокон, ещё сохранивших слоистую структуру, и это был цельный объект, без единого шва, — даже днище ничем не отделялось от стенок, как будто его выдолбили из одного куска дерева. Изнутри «контейнер» был тщательно вымазан какой-то засохшей неорганикой со сложным составом и кучей примесей — то ли грязной глиной, то ли цементом, в который сыпанули земли. Сухая замазка покрывала стенки сплошняком, будто у неё было важное назначение; Гедимин, на секунду подумавший, как тяжело будет дезактивировать такую поверхность, осёкся и удивлённо мигнул — бочонок изнутри был «чистым», сингит высыпался весь, до пылинки.

Пока он глазел то на «контейнер», то на экран сигма-сканера, двое сарматов на разгрузке уже отцепили пустой бочонок и теперь аккуратно крепили захваты к следующему. Крышку вынули вручную, долго отряхивали и только минуту спустя бросили в контейнер, выстланный изнутри защитным полем. Он стоял сбоку от прицепа, который разгружали сарматы, — обычный, привычный контейнер из химически устойчивого фрила. На самом прицепе выстроились в ряд шесть длинных ящиков без крышек, с невероятно кривыми стенками и множеством выступов со всех сторон. Их днища плавно изгибались в нескольких местах, из них торчали длинные выступы, напоминающие волнистые полозья. Из ящиков выглядывали «рогатые» крышки — в каждом было пятнадцать бочонков, составленных так плотно, что выступы на одном входили в борозды другого, как в направляющие. Один из бочонков подвесили на крюк электрокрана и начали поднимать; он выскользнул, не зацепившись, без скрипа и скрежета, будто неровности на этой ёмкости и на соседних не только тщательно подогнали друг к другу, но и смазали. «Хорошая экономия места,» — хмыкнул Гедимин. «Ни один сантиметр не пропадает. Там что, специально делали эти бочки под эти ящики? Стой… Это не ящики. Это… волокуши⁈»

Он никогда не видел таких предметов, но смотрел на них уже пять минут — и их назначение и применение проступили ясно, как на ладони. Это был транспорт — так же, как бочки, сделанный из цельного куска дерева (очень толстого дерева, и, скорее всего, той же породы — если бочонки нарубили из веток, то на «телеги» пошёл ствол), без следов колёсных осей, со следами волочения, — «полозья» местами истёрлись и покрылись щербинами, как от ударов отлетевшего камешка. Гедимин разглядел даже два вида креплений — боковые, для переноски вручную, и передние — туда, вероятно, цепляли какой-нибудь «тягач». На единственный прицеп от «Кенворта» поместились все шесть волокуш, но до прицепа они доехали сами — и сармат даже представить не мог, что их тащило. «В бочонке три центнера сингита,» — прикинул он, скользнув взглядом по ёмкости, зависшей над местом выгрузки. «Четыре с половиной тонны на телегу. Прочная древесина…»

— Айзек, — прошептал он, с трудом оторвав взгляд от гружёных волокуш. — Чьё это… оборудование? Куэннов?

Вид долблёных бочек с необработанными стенками и глиняной обмазкой, а тем более — примитивных волокуш никак не стыковался с возможностью делать ядерные реакторы. «У них хотя бы двигатель внутреннего сгорания уже придумали?» — Гедимин на пару секунд прикрыл глаза — веки заболели от мигания. «Да ну, какое там… тут даже колёс нет!»

— Так и думал, что тебе будет интересно, — весело хмыкнул Айзек, оглянувшись на сармата. — Нет, конечно. Это поделились Бронны… Э-эй! Sa tatzqa!

Он помахал сарматам на разгрузке и жестами попросил их класть крышки более аккуратно.

— Бронны, — повторил Гедимин, разглядывая волокуши. Хотя ничего не прояснилось, ему стало немного легче — мозг перестал скрежетать и искрить от мысленной картины атомных станций, окружённых долблёными телегами. «Даже не телегами,» — поправил он себя. «В лучшем случае — санками. Везли по четыре с половиной тонны… интересно, на ком? И сколько километров?»

— Идём, идём, — поторопил Гедимина Айзек, уже пробирающийся по безопасной полосе к прицепу. — Мы ещё привезли поглотители. Покажу тебе, пока не ушли в переплавку…

Гедимин оглядывался на прицеп с волокушами, пока за ним не закрылись ворота, и надеялся, что ещё посмотрит на него на обратном пути и по возможности потрогает пальцем. «Десант из музея древностей,» — криво ухмыльнулся он. «Это ещё поискать такой музей…»

— Снова я, — Айзек приветливо кивнул филку в униформе кладовщика, и тот радостно заулыбался. — Всё распаковали?

— Да, всё готово, — закивал филк, высовываясь из будки. Он махнул в сторону контейнера, отодвинутого к стене. Тот был обёрнут защитным полем, а перед ним выставили табличку «биологическая опасность». Гедимин озадаченно хмыкнул.

— Жаль, — вздохнул Айзек, оглядываясь на Гедимина. — На распаковку не успели. Пойдём, покажу тебе слитки.

…Со слитками ещё ничего не сделали, только взвесили и разложили по ящикам с указанием точной массы. Айзек бережно достал и протянул на ладони десятисантиметровую палочку, тоньше, чем палец филка. Гедимин по инерции взял её кончиками пальцев и едва не выронил. Айзек весело хмыкнул.

— Ипрон, — Гедимин взвесил слиток на ладони. — Чистый… А там что?

— Видишь же надпись — мифрил, — Айзек достал другой «прутик», уже не жёлтый, а серебристый, той же длины и диаметра. Светло-серый блеск отдавал зеленцой, и не из-за окиси, как подумал сначала Гедимин, — кеззиевые сплавы практически не окислялись, а в этом веществе была хорошая примесь кеззия. «Не окислы и не омикрон-излучение,» — отметил он про себя, разглядывая зеленоватое «серебро». «Особенности отражения света… Красивый цвет. Мне нравится.»

— Мифрил? Почему не флия? — запоздало удивился он. Едва не начал напоминать состав сплава, но вовремя прикусил язык, вспомнив, что видел тут и флиевую фольгу, и кабеля, — флию делать ещё не разучились.

— Спроси у местных руд, — отозвался Айзек, раскладывая слитки по ящичкам. — Почему в них такой процентный состав?.. Это, по сути, даже не мифрил, — мифрилоподобные сплавы. Запустим в переработку, доведём до флии.

Гедимин кивнул.

— Лучше работать с заданным, стабильным составом. Время у нас есть…

«Кеззий-серебряная руда,» — в мозгу быстро промелькнули данные о залегании урана, о самопроизвольном синтезе и о свойствах кеззия. «Да, вполне возможно. Старая урано-ирренциевая жила, серебро в сопровождении, уран переродился, ирренций частично распался… да, вероятность есть. Если плавить такую руду… да, последним останется кеззий-серебряный конгломерат, немного ипрона. Извлечь из расплава, усилить нагрев… м-да. Это явно делали не те существа с волокушами.»

— Забавные палочки, — слабо усмехнулся он, думая, что мозгу не помешало бы охлаждение — слишком много странной информации в него затолкали. — Ты придумал такие отливки? Форма, по-моему, не очень удобная.

— Это не мы, — качнул головой Айзек. — Литейни Сердца Пламени, монетный двор… ты что, не разглядел клейма?

Он достал слиток, развернул к Гедимину торцом. На плоской поверхности диаметром чуть больше сантиметра виднелся отчётливый выдавленный рисунок — капля с удлинённым «носиком», внутри нижней круглой части — шар, от «носика» в две стороны — наклонные линии, делающие всю конструкцию похожей на дерево с ветвями. «Или на энергомачту,» — мелькнуло в голове сармата. «Или на облако взрыва. Вот тут — заряд, а это — разлёт остатков…»

— Стой, — он встряхнул головой. «Печи для плавления мифрила. Волокуши и долблёнки. Ядерные реакторы… Это всё — точно детали от одного механизма?»

— Да ладно тебе, — махнул рукой Айзек, с трудом скрывая ухмылку — озадаченный вид Гедимина его, похоже, забавлял. — Не запомнишь — ничего страшного. Тебе туда не ездить… Хочешь посмотреть на тару? Ту, в которой везли слитки? Жаль, распаковали без тебя, — знал бы, попросил повременить…

…Вокруг контейнера с табличкой биологической опасности выставили дополнительное защитное поле — только тогда кладовщик разрешил открыть его. Гедимин, сам обёрнутый «защитой» поверх скафандра, от таких приготовлений насторожился и ждал неизвестно чего — а увидев, что лежит в ящике, не удержался и фыркнул в респиратор.

Бочонки были те же, даже толщины той же, только в три раза короче, а вдоль стенок вместо глины — войлок из жёстких белых волокон. В днище изнутри кто-то высверлил множество ямок. Из них торчали заделанные с двух сторон трубки с гладкими стенками. Айзек повернул одну из них так, чтобы Гедимин увидел клеймо — всё то же дерево… или, возможно, энергомачту.

— Монетный двор поделился, — пояснил он с едва заметной усмешкой. — Раз уж мы заняли их литейню… Они с чистым ипроном раньше не работали, но мы показали — вышло даже лучше, чем с мифрилом.

«Это изделия Броннов,» — моментально определил Гедимин, увидев бочонки. «Небось, привезли на тех же волокушах… из литейни, где плавится ипрон. Ничего не понимаю…»

— Литейня куэннская? — спросил он наугад. Айзек серьёзно кивнул.

— Да, в Сердце Пламени, — он выговаривал эти слова так, что Гедимин уверенно счёл их географическим названием и мысленно напечатал с заглавной буквы. — Остатки… древней славы. Работает неплохо. Без неё нам пришлось бы трудно. Жаль, кассетного цеха у них там не осталось… Ну ладно. Я всё тут подобрал, можем идти.

Едва они выбрались из-под защитного поля, к нему сбежались филки-кладовщики. Не обращая внимания на сарматов, они взялись с разных сторон за купол и осторожно сжали его до размеров контейнера. Табличку снова поставили на видное место.

— Ночью увезут, — сказал Айзек, подталкивая Гедимина, застрявшего на пороге, к выходу. — Идём-идём, больше тут не на что смотреть.

— Увезут Куэнны? — спросил Гедимин, на секунду представив себе волокуши, прицепленные к чему-то вроде мианийского шаттла. Айзек фыркнул.

— «Кенворт» отправим. Высунется из портала, сгрузит и уедет. Гедимин, ты что-то странный. На площадку не опоздаешь?

Пока сарматы ходили по цехам, солнце уже приподнялось над крышами, и освещённых полосок в лабиринте проездов стало больше. Гедимин покосился на часы.

— Да, верно. Пора… — он с трудом подавил желание оглянуться на хранилище и ещё раз посмотреть на прицеп с волокушами. — Поищу попутку…

Айзек, наблюдавший за ним с тревогой, обрадованно закивал.

— Да, езжай. У меня тут тоже работы много. Послезавтра с утра, если время будет, подходи к кассетному. Я тебе выправлю пропуск, а не получится, пройдём вместе.

Гедимин слегка наклонил голову. В другое время он был бы очень доволен, но сейчас было не до кассетного цеха — в черепе гудело, мозг утрамбовывал новую информацию, попутно порождая дурацкие картинки — то твэлы, свисающие с дерева, то ЛИЭГ, засунутый в бочонок, и «лучевые крылья», торчащие из бортов волокуши.

— Бронны — рабы Куэннов? — спросил он, внезапно насторожившись. Айзек фыркнул.

— Нет, разумеется. Там никто никому не раб. Гедимин, с тобой точно неладно. Может, холодной водички?

Гедимин вяло отмахнулся.

— Пустяки. Только… немного странно, — он криво ухмыльнулся и, вытряхнув из головы ещё одну картинку — ствол дерева, изо всех щелей которого хлестали омикрон-лучи, — быстро пошёл к воротам. «Странное место эта Равнина,» — думал он. «Что-то с ней серьёзно не так. Пока Айзек тут, постараюсь узнать побольше…»

16 июня 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Столько всего изменилось,» — думал Гедимин, с едва заметной ухмылкой глядя на неподвижные конвейерные ленты, ряды биконусов и длинные отжиговые печи, прикрытые защитным полем. «Топливо другое, реакторы, принцип передачи энергии… А тут — ничего нового. Будто не уезжал со старого завода…»

Он не собирался проваливаться в воспоминания, но здесь, в кассетном цехе, удержаться было сложно — прошлое вставало перед глазами, и в груди начинало ныть. «А станины тут нормально зафиксированы,» — он уцепился взглядом за едва заметные болты, отгоняя назойливые мысли — горькие и, главное, совершенно бесполезные. «Кто-то проследил. Может, Иджес?»

— Всё знакомо, да? — едва заметно усмехнулся Айзек, оглянувшись на него. Они стояли на смотровой площадке и наблюдали за четырьмя производственными линиями. За спиной Гедимина была закрытая дверь — там отсиживался филк-бригадир, изредка посматривающий на сарматов в щёлочку. Гедимин не оборачивался на движение воздуха — когда он не видел филка, легче было представить, что там, за дверью — его старая лаборатория, подарок «Вестингауза», и там ещё лежат инструменты Линкена и Хольгера.

— Знакомо, — как сармат ни старался, голос всё-таки дрогнул. — Тридцать лет прошло, а тут всё по-старому.

«Кроме времени отжига,» — добавил он про себя. «Сократили на восемь часов. Тоже неплохо.»

Он посмотрел на дальний край цеха — туда, где стояли фасовочные станки; в их барабаны уже заправили прозрачные трубки из закалённого рилкара. Сборки были узкими, шестиугольными — по три стержня в поперечнике, управляющий — по центру; уже в активной зоне их собирали в кольца.

— Таблетки, трубки и хвостовики, — пробормотал Гедимин, чувствуя на ладонях фантомную тяжесть только что изготовленного твэла. — Ничего нового. А ведь это, строго говоря, уже не твэлы. Всё поменялось, кроме этих конвейеров. У Куэннов такие же цеха?

В наушниках послышалось насмешливое фырканье, и Гедимин недовольно сощурился.

— Тебя тут очень не хватало, атомщик, — Айзек внезапно посерьёзнел. — Особенно — когда мы пытались всё, что притащили, подогнать под наши технологии. Может, у тебя вышло бы лучше. Ты бы воспроизвёл эти… шары из резной кости. И эти куски ирренция по два метра длиной. Без оболочек — просто… литой ирренций. А на нём — отверстия. Повсюду отверстия, будто корпус делал бешеный резчик. Вот такие ажурные шары, а в них — зелёный огонь. А снаружи — конусы из полосатого стекла. Восемь, по направлениям. Нужен луч — вся энергия идёт на этот конус. Без пульта, безо всего. Просто — это надо, и реактор это делает. Да, ты бы воспроизвёл. Прямо так, со всеми дырками. С этой белой дрянью, которую плазма режет по миллиметру… А мы — переняли, как могли. Уж извини!

Гедимин слушал его и мигал; веки заныли где-то на рассказе про полосатое стекло. «Накопитель,» — щёлкнуло в медленно нагревающемся мозгу. «Резная кость и белая дрянь — одно и то же. Какой-то сверхстойкий материал. Воспроизвести не удалось. Ясно. Это не кривые бочонки. И не волокуши.»

Внизу зашевелились операторы; кого-то выслали проверить газовые датчики на печах отжига. Гедимин насторожился было, но тут же облегчённо вздохнул — неисправностей не было, проверка была плановой. «Контроль. Техника безопасности,» — он дёрнул углом рта, вспомнив все свои проблемы с гремучей смесью. «Правильно. Интересно, как с ней там… на резных костяных шарах?»

— Ты подбирал состав для корпуса реактора? — осторожно спросил он. — Не против, если я с ним поработаю? Мне кажется, его можно улучшить.

Айзек быстро закивал; он смотрел смущённо, будто в чём-то провинился.

— Я был почти уверен, что у вас с Хольгером остались наработки… по таким материалам. Но… — он развёл руками, едва не зацепив дверь «лаборатории». — Нам взять их было негде. Работай, конечно. Скажу Маккензи, чтобы дал тебе место и материалы. У вас, наверное, и для топлива были формулы…

Гедимин кивнул.

— Куэнны не разбавляют ирренций? Мы разбавляли ураном. И ещё ипрон, для притравки, чтобы реакция шла спокойнее. Даже странно теперь смотреть на стержни из чистого ирренция. И не расстабилизируется?

Айзек посмотрел в пол.

— Первое время бывало всякое, — вздохнул он. — Трудно сделать из шара цилиндр. Нам тогда разбирали альнкит по кускам, чтобы объяснить, что к чему. Но с топливом мы не ошиблись. Да, только ирренций, без притравок. Всё равно, с Равнины или из наших шахт. Работает одинаково.

Гедимин недоверчиво хмыкнул.

— Мне бы добраться до ваших БЩУ. Взглянуть на показатели хоть за пару суток. А лучше — на записи тех, первых… оттуда, где взорвалось, и оттуда, где заработало.

Айзек озадаченно посмотрел на него и заметно насторожился.

— Я сижу на ГЩУ. Думаешь, я стал бы тебе врать?

Гедимин поморщился.

— Нет. Тебе незачем. Но… — он задумчиво сощурился на отжиговую печь. — Мне надо как следует вникнуть в эти ваши… альникиты. Вы тут во что-то влезли, а во что — пока непонятно.

Айзек открыл было рот, но сказать ничего не успел — передатчик на его запястье протяжно загудел и мигнул светодиодом. Сармат убрал пластину с экрана и, весело хмыкнув, сунул прибор Гедимину под нос. «Корпуса на стапелях. Выезжай,» — высветилось короткое сообщение с адреса Кенена Гварзы. «Своего ремонтника тоже прихвати.»

Айзек покачал головой и едва заметно усмехнулся.

— Он очень-очень упрямый. Но не идиот… Гедимин, ты-то сам не против?

…Гварза с довольной ухмылкой протянул Айзеку руку, потом посмотрел на Гедимина и слегка наклонил голову в знак приветствия. Сармат нехотя кивнул в ответ — за спиной Кенена виднелись массивные корпуса двух альнкитов, поднятые на стапеля, и жаль было отвлекаться от них на какого-то инженера.

— Гоняешь мелюзгу Маккензи? — ухмыльнулся Гварза, глядя на Гедимина с непонятной доброжелательностью. — Говорят, им нелегко приходится. Всё для новых станций, да?

Не дожидаясь ответа, он повернулся к Айзеку. Тот уже рассматривал корпуса и задумчиво потирал респиратор.

— Сварщики готовы. Как только закончишь, приступят.

— Сейчас начну, — кивнул Айзек, переступая через красную черту световой разметки и поднимая руку над головой. Двое сарматов, дожидающихся его у стены, оживились и, прихватив с собой гусеничную тележку со сложенным оборудованием, направились к нему. Гедимин скользнул взглядом по сложенным опорам, по контейнерам, сквозь стенки которых просвечивали смотанные провода и матовые корпуса встраиваемых сигма-сканеров, и одобрительно хмыкнул. «Дефектоскоп. Хорошее оборудование у Айзека. В самый раз для такой махины.»

Минут пятнадцать двое сарматов собирали дефектоскоп и расставляли излучающие рейки по опорам стапеля. Айзек, проверив датчики, отошёл в сторону и только наблюдал. Корпус реактора был уже практически собран — две обечайки и днище расположили на стапеле так, как они должны были располагаться после сварки, и если не приглядываться, казалось, что корпус уже заварен и готов к работе. «Хорошо подогнали,» — думал Гедимин, вглядываясь в едва заметные линии стыковки. «Осталось не запороть швы. Э-эх…»

Он с досадой покосился на ремонтную перчатку, потом — через плечо, на прикрытое сопло сфалта, и потёр запястья, унимая фантомный зуд. Никто его к сварке корпусов не подпустит — это было очевидно даже Гедимину, и он даже не лез с вопросами, но досада не ослабевала.

— Э-эй! Атомщик! — крикнул Айзек, отвернувшись от стапеля. Гедимин удивлённо мигнул — стоял он недалеко, можно было бы и не вопить.

— Очнулся! — Айзек шумно выдохнул. — Третий раз кричу… Ладно, слушай. Сейчас мы проверим всё по приборам. Потом подойдёшь ты. Посмотришь всё… ну, как ты умеешь. Если что-то не так — сразу скажешь. Хорошо?

Гедимин растерянно мигнул и покосился на Гварзу, ожидая, что тот расфыркается, а то и засмеётся в голос. Но Кенен стоял спокойно, разглядывая приезжих сарматов с отстранённым любопытством.

— Готовы? — Айзек повернулся к подручным. — Первый прогон — неподвижный. Запускай!

Когда на трёх стойках с разных сторон от реактора зажглись сигнальные светодиоды, он притронулся к запястью, и Гедимин еле слышно хмыкнул, увидев, как Айзек включает наручный сканер. Его луч был узким, захватывал только часть проверяемой конструкции — не то что промышленный дефектоскоп, просвечивающий корпус целиком и в трёх измерениях… Гедимин покосился на сарматов, убедился, что никто на него не смотрит, и включил свой анализатор. Поглядеть на полуметровую стенку монолитного рилкара изнутри было даже приятно — лишний раз убедиться, что ни литейщики, ни те, кто контролировал остывание, не подвели, и внутри нет ни полостей, ни трещин, а снаружи — ни царапин, ни каверн.

— Стоп! — Айзек поднял руку. Гедимин случайно взглянул на показатель времени и мигнул — незаметно прошло полчаса.

— Второй прогон — по часовой стрелке, — объявил Айзек, и под стапелем загудел, разогреваясь, вращающий механизм. — Запускай!

Гедимин постарался захватить в луч сканера весь корпус, но на пятом обороте сдался — в глазах от тщательного всматривания начинало рябить. «Хорошие отливки. Не запороли. Посмотрим, какие будут швы. Жаль, меня на сварку не пустят. Это было бы интересно…»

… — Стоп!

Гедимин переступил с ноги на ногу и только теперь обнаружил, что пальцы затекли, — он стоял неподвижно с тех пор, как услышал первую команду к запуску, а сейчас Айзек, одобрительно покивав подручным, уже отходил от второго реактора. Трёхчасовая дефектоскопия была закончена, и, судя по светящимся глазам сармата, ни одной трещины так и не нашли.

— Разбирайте, — Айзек устало кивнул помощникам и на мгновение прижал ладонь к лицевому щитку. — Ещё раз посмотрим перед прокалкой. Гедимин, подойдёшь сюда?

Сармат поднялся к захватам, удерживающим днище и нижнюю обечайку, и вопросительно посмотрел на Айзека. Рейки дефектоскопа уже сняли; теперь двое сарматов разбирали их, аккуратно раскладывая съёмные блоки сигма-сканеров по коробкам. Матовое серебристое «стекло» висело на стапеле в считанных дециметрах от Гедимина, и из-за игры бликов на боках казалось, что реактор светится изнутри.

— Проверь корпус напоследок, — попросил Айзек. — Ну, как ты умеешь. Только не спеши. Если вдруг что-то заметишь…

— Я уже просканировал, — качнул головой Гедимин. — Всё в норме. Хороший корпус. Осталось не запороть швы и прокалку…

Кенен Гварза, до того расслабленно, с лёгкой усмешкой наблюдавший за сарматами, подобрался и сердито фыркнул.

— Гедимин, ты не спеши, — сказал Айзек. — Посмотри ещё раз. Потрогай, понюхай… можешь даже погрызть. Нам надо убедиться, что твой рефлекс на него не срабатывает. Ну, давай…

От его просительной, почти умоляющей интонации Гедимин растерянно мигнул. Он ничего не понял, но спорить расхотелось. Пожав плечами, он потёр ладонью о ладонь и осторожно притронулся к нижней обечайке.

Рефлекс не срабатывал — ни от прикосновения, ни тогда, когда сармат мысленно достроил части корпуса до целой конструкции и поместил внутрь топливные сборки. Только внутри черепа ворочалась вялая мысль, что состав рилкара можно было бы доработать — так, чтобы по экранирующим свойствам он не отличался от флии…

Для очистки совести он потрогал и второй корпус — даже поднялся по неудобным ступенькам к верхней обечайке и едва удержался, чтобы не залезть внутрь. Чутьё молчало. Спрыгнув на основание стапеля, Гедимин повернулся к Айзеку и пожал плечами.

— Ну? — нетерпеливо спросил тот. Только теперь ремонтник заметил, что все остальные — Кенен Гварза, дефектоскописты, пара десятков рабочих — никуда не делись, а по-прежнему стоят вокруг и молча на него смотрят.

— Будет работать, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. Ему вспомнился нелепый ритуал ощупывания топливных сборок — старая выдумка Айзека, такая же бессмысленная, как и новая. «Что у этого сармата в голове?» — он едва заметно поморщился. «Надеюсь, в этот раз меня твэлы щупать не позовут. Лучше бы позвали проверить свойства ирренция с Равнины. В этом был бы смысл.»

— Уверен? — Айзек пристально посмотрел на него. Гедимин снова пожал плечами.

— Пока это просто детали, — буркнул он. — Детали без механизма. Они в порядке. Будет механизм — может, что-то изменится.

Из-под шлема Гварзы донеслось еле слышное хмыканье. Айзек серьёзно кивнул. Что бы там ни думал Кенен, дефектоскопист не насмехался — он действительно провёл сейчас важную проверку и с трудом сдерживал облегчённый вздох.

— Спасибо, атомщик… Ну вот, — он повернулся к Гварзе. — Можешь звать сварщиков. Когда швы будут готовы, мы ещё раз заглянем.

— Естественно, — отозвался Кенен. — Я рассчитываю на вашу помощь. Надеюсь, Маккензи не посадит твоего ремонтника на цепь…

…Глайдер резко взял с места, будто собирался протаранить ворота «Вайтрока». Гедимин, придержав за плечо пошатнувшегося Айзека, недовольно сощурился.

— Ну и что это был за спектакль? Ты ещё попроси твэлы пощупать!

— Это ближе к запуску, — без тени усмешки сказал Айзек. — Все волнуются из-за этих реакторов. Но теперь я знаю, что всё пройдёт гладко. Тебе в таких делах можно верить.

Гедимин не нашёлся, что сказать, только хмыкнул и перевёл взгляд на внутреннюю обшивку фургона. «Интересно будет послушать Гварзу,» — думал он. «Особенно — насчёт ощупывания твэлов. Айзек его хотя бы предупредит?»

18 июня 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Лаборатория Айзека? — Кенен Маккензи едва заметно поморщился и медленно покачал головой. — Нет, Джед. Даже при том, что он тебе обещал, — это исключено.

Гедимин мигнул.

— Почему? — спросил он, внимательно следя за Кененом. У того была привычка внезапно отпрыгивать в сторону и быстро удирать, когда разговор становился неприятным; судя по темнеющей радужке, этот разговор Кенену сильно не нравился.

— Ты говорил, что в жилом блоке работать нельзя, — напомнил Гедимин. — Я оттуда уйду. Но в коридоре тоже неудобно. Что с этой лабораторией? Кто-то её уже занял?

Кенен снова поморщился.

— Прямо сейчас — нет, — с явной неохотой ответил он. — Но она может понадобиться. В любой момент. И нужно, чтобы она была… целой. Без лишних кратеров по центру. А твоя манера работать… ну, Джед, ты должен понимать.

Гедимин сузил глаза.

— Какие ещё кратеры⁈ Я же сказал — буду плавить рилкар. Что там может взорваться⁈

— Да что угодно, Джед, — вяло махнул ладонью Кенен. — Всё, что угодно. У тебя тридцать восемь лет стажа. Нет, нет и нет. В лабораторию я тебя не пущу.

…Пустой ангар — стандартная сборная конструкция, ещё ни подо что не приспособленная — стоял на отшибе, в стороне и от будущих энергоблоков, и от промышленных кварталов «Сатханги», и от выстроенных в ряд бараков. Там не было ничего, кроме пола, стен и потолка, даже электричество не успели подключить; Гедимин думал было пробросить кабель к ближайшей передвижной подстанции и убирать его на ночь, но потом махнул рукой — света в ангаре хватало, а напряжения, необходимого для опытов, местная сеть всё равно не выдала бы. Не тратя времени на возню с кабелями и трансформаторами, сармат решил обойтись аккумуляторами сфалта и наручным фонарём, закреплённым на штативе. Штативами Кенен поделился. Из полезного удалось вытрясти из него набор тугоплавких кювет и лабораторный тигель.

— Тебе ведь материалы тоже нужны? — неохотно расставшись с тигелем, он настороженно сощурился на Гедимина. — Всякие там составы… Я много дать не могу — у нас тут производство, план, а это непростой рилкар… сколько тебе нужно? Центнер, полтонны?

— Сто граммов, — ответил Гедимин. — Это сырой массы, без металла.

Кенен изумлённо мигнул.

— И всё⁈ — он потянулся было к передатчику, но Гедимин ещё не договорил — он на ходу обдумывал план опытов, а быстрые расчёты всегда тяжело ему давались.

— И два с половиной грамма ипрона… и столько же чистого кеззия, — закончил он. — Двадцатая доля по массе. Начну с массы. Я не уверен, но… может, оно и так.

«Хольгер в свой сплав добавлял сороковую и четырёхсотую долю,» — думал он. «Начну с двадцатой. Рилкар — всё-таки не серебро, другие свойства…»

Кенен протяжно вздохнул и закатил глаза.

— А я-то было обрадовался… Ладно, Джед. Но потом вернёшь всё, до последнего атома!

…«Надо было одолжить ещё и микроскоп!»

Расплавить десять граммов сырой массы было несложно, сложнее было не испарить её случайно, перестаравшись с нагревающим разрядом. Рилкар булькал в размеренно вращающемся тигле, сверху дрожала, постепенно распадаясь, микроскопическая пластинка тонкой кеззиевой фольги. Образцы металлов, даже раскатанные в полупрозрачный лист, всё равно занимали очень мало места, и Гедимин постоянно боялся потерять их — или сдуть неосторожным дыханием. Кеззий плавился быстро; сармат прижал его защитным полем к ярко светящейся массе на дне тигля, чтобы конвекция не размазала атомы по стенкам, и продолжал крутить расплав — металл должен был очень тщательно перемешаться.

«Двадцатая часть по массе,» — Гедимин выдавил защитным полем наружу остатки расплава и проверил сканером тонкий слой раскалённого вещества, растёкшийся по дну кюветы. «Теперь попробую сороковую. Потом — четырёхсотую… а завтра сделаю образцы с ипроном. Тогда к двадцатому всё будет готово для испытания…»

21 июня 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Айзек, задумчиво щурясь, подошёл ближе к медленно вращающемуся стенду и направил на верхнюю обечайку луч наручного сигма-сканера. Гедимин повернул голову так же, как он, проследил за его взглядом и едва заметно шевельнул плечом — «Там чисто. Но пусть проверит.»

Кенен Маккензи, наблюдавший за дефектоскопистами издалека, из-за плеча Гедимина, в очередной раз переступил с ноги на ногу и протяжно вздохнул.

— И зачем было разворачивать все эти… приспособления? — он кивнул на сканеры, просвечивающие корпус реактора с трёх сторон, и голографический монитор, к которому, закончив проверку, отошёл Айзек. — Всё равно никто ничего не решит, пока ты всё не обнюхаешь. Ты бы мог прямо в цеху всё посмотреть — и не пришлось бы тащить на стенд. Полдня сюда волокли, теперь возвращать на прокалку…

— Цыц, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь — бормотание Кенена отвлекало от изучения реакторного днища. «Тут надо будет как следует проверить. Отливки делали явно в спешке. Остыло вроде нормально, но… надеюсь, Айзек не проморгает.»

— Стоп! — скомандовал Айзек, изучив вращающуюся голограмму, и стенд начал медленно сбавлять обороты. Массивный корпус реактора остановился не сразу, несколько секунд по блестящей светло-серебристой поверхности ещё бежали блики.

— Можете разбирать, — сказал Айзек дефектоскопистам и жестом поманил к себе Гедимина. — Ну, как оно смотрится?

— Издалека — терпимо, — нехотя признал Гедимин. — Сканер тоже ничего не видит.

— А ты сам? — глаза Айзека моментально потемнели и слегка сузились. — Ты что-то заметил?

Гедимин пожал плечами, глядя, как корпус реактора доделывает последние пол-оборота.

— Ничего внятного. Не нравится мне, как делали эти днища…

Айзек покосился на корпус и нехотя кивнул.

— Да. Из-за них отстали от «Вайтрока»… Ладно, посмотри вблизи. Если что-то заметишь…

Гедимин молча кивнул.

…Корпуса вывозили обратно в цех целиком, не разбирая, на сдвоенных кранах; снизу волокли передвижной генератор защитного поля — оно обволакивало массивные детали страховочной воронкой. Везли медленно, освободив самый широкий коридор; с галереи на перевозку глазели сбежавшиеся филки — те, у кого прямо сейчас не нашлось работы. Гедимин проводил первый корпус до въезда в прямой коридор, ещё раз убедился, что зацепиться там не за что, и вернулся к Айзеку. Тот в процесс перемещения со стендов в цех не вмешивался, стоял на безопасной полосе и разглядывал экран наручного сигма-сканера.

— Гварза под прокалку освободил две печи, — сообщил он, когда Гедимин подошёл. — У Маккензи одна ещё занята.

Гедимин поморщился и быстро огляделся по сторонам в поисках Кенена. Его, разумеется, не было, — неприятные разговоры он предсказывал с большой точностью и исчезал при одном намёке.

— Ничего. Я зайду в цех. Завтра печи будут свободны.

Айзек одобрительно хмыкнул.

— Пусть переносит мелкие заказы на литейные станции. Его за месяц предупреждали, что печи будут нужны.

Гедимин кивнул, сделав в памяти пометку «проследить за температурным режимом». Снова предстояло каждый день спускаться в горячий цех и проверять датчики. «Сначала — сами датчики, потом — их показания. И как бы не пришлось половину менять,» — сармат едва заметно поморщился. «Маккензи любит сэкономить, где незаметно…»

— Всё-таки было проще, когда такие штуки нам привозил «Вестингауз», — заметил Айзек, оглянувшись на корпус второго альнкита, ещё не покинувший стенд. — Бывали накладки, но — было проще.

— «Вестингауз» больше ничего сюда не возит? — спросил Гедимин с кривой ухмылкой. — Доверяют сарматам?

— «Вестингауз» не работает с новыми станциями, — махнул рукой Айзек. — Все эти новые материалы — это всё на нас. Я связывался с ними, когда мы тут начинали работать…

Он вздохнул.

— А как там твои исследования? — спросил он. Гедимин недовольно сощурился.

— Пока никак, — нехотя признал он. — Отдал образцы в переплавку.

— Что так? — насторожился Айзек. — У вас же с Хольгером были какие-то мысли…

— Да, были, — отозвался Гедимин. — Но результата не видно. Образцы не хуже твоего материала, но и не лучше.

Айзек хмыкнул.

— С первых попыток? Это уже хорошо. Нам-то пришлось повозиться.

Гедимин поморщился.

— Два с половиной процента ипрона в расплаве… Ещё бы он был хуже!

Айзек щёлкнул языком.

— Да, многовато… Ты вроде пытался уменьшить?

— Поглощение уже не то, — буркнул Гедимин. Говорить о неудачных экспериментах не хотелось. Он смутно чувствовал, что где-то ошибся, но где именно?

— А свойства должны сохраняться? — осторожно спросил Айзек. — Меньше поглотителя — хуже поглощение… это же нормально, разве нет?

— Да, нормально, — неохотно признал Гедимин. — Только Хольгер это смог обойти, когда делал флию. А я — нет.

— Ну, ты всё-таки не химик, — начал было Айзек, но тут же осёкся и задумчиво сощурился на Гедимина. — А в чём там тонкость с флией? Что ты хотел сделать?

— Да никаких тонкостей, — сармат досадливо сощурился. — Тут всё завязано на двадцатку. В флие — сороковая часть кеззия и четырёхсотая — ипрона. Поглощающая способность — как у чистого кеззия, чуть хуже, чем чистый ипрон. С рилкаром почему-то не получается.

Айзек сдвинул пластину на предплечье, посмотрел на серебристый щиток — образец флии — и еле слышно хмыкнул.

— Вот как… двадцатка… А двадцатка от чего? От массы или объёма… может, от числа атомов?

Гедимин мигнул.

— Флия — по массе… — он замолчал и про себя помянул уран и торий. — Флия — сплав металлов. Может, с неметаллами по-другому. Объём, число атомов… это надо проверить.

Айзек, внимательно следивший за движением его глаз, обрадованно закивал.

— Проверь всё, что в голову придёт. Если ты чуешь, что там какой-то секрет, — он там есть, осталось найти. Э-эх! Жаль, мне с тобой не поработать. Станции нужен присмотр…

Гедимин кивнул.

— Сильно не хватает толковых сарматов. У меня всё-таки один мозг. И тот наполовину выжжен.

26 июня 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Смотри! Опять припёрся нюхать датчики…

Недовольное бормотание филка донеслось откуда-то снизу. Гедимин, уже поднявшийся на галерею и в задумчивости разглядывающий остывающую литейную станцию, сердито сощурился — звуки с первого яруса сбили его с мысли.

— Ага, — поддакнул другой. — Каждый день, как на работу. Всё строит из себя инженера… Откуда он вообще взялся?

— Вроде как друг мистера Норда, — ответил первый, и Гедимин, успокоившийся было, снова сузил глаза. «Какой он им „мистер“⁈ Нахватались мартышечьих привычек…»

— Вот и держал бы мистер Норд его у себя. В цех-то зачем пускать⁈

Гедимин нарочито шумно вздохнул и переступил с ноги на ногу, тяжело наваливаясь на перила. Шёпот резко оборвался, внизу, между прокатных станов, мелькнули две макушки в рыжеватых шлемах.

«Строит инженера…» — Гедимин угрюмо сощурился. Филков при желании можно было отловить и выдать им по щелбану; куда больше раздражала гулкая пустота в голове и очередная серия неудачных опытов. «Может, они и правы. Работа тут шла и без меня. А вот исследования у меня не идут. Был бы жив Хольгер…»

Он достал из кармана обрывок бумаги с несколькими перечёркнутыми строчками и вычеркнул предпоследнюю. «Масса ни при чём, и объём тоже… Тогда — число атомов? А как считать рилкар? Атомами или молекулами? Has— sulesh… Знать бы ещё, чего я добиваюсь. Если получится — как это будет выглядеть?..»

Он тяжело вздохнул и спрятал листок под броню. «Пора на площадку. Может, под открытым небом голова будет работать лучше.»

01 июля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Выбираясь из горячих цехов на улицу, Гедимин замедлил шаг у турникета — на будке охранника снова висел флажок, в этот раз — красно-белый, с резным листом растения посредине. На флаги Западного блока или Атлантиса он был непохож, и сармат удивлённо мигнул.

— Что это?

— Внимательный, — охранник по ту сторону рамки насмешливо хмыкнул, тот, кто сидел в будке, недовольно заворочался. — У мартышек День Канады. Вечером ещё услышишь грохот — будет большой салют.

— Канада? — Гедимин порылся в памяти, но, похоже, именно этот участок мозга пострадал от облучения. Охранники зафыркали — замешательство сармата чем-то их позабавило.

— Ну да. Тут была отдельная страна когда-то, — пояснил, подойдя к рамке, третий, менее смешливый. — Потом слилась с Атлантисом. Но макаки помнят. Официальный выходной, между прочим.

Гедимин покосился на коридор, ведущий в цеха, — литейные станции работали на полную мощность, распределив между собой заказы «Налвэна», ни один станок не отключался, операторы следили за термодатчиками, не покидая постов. «Когда „макаки“ работают⁈ Как ни зайдёшь, всё у них выходные…»

…Над стройплощадкой возвышались разноцветные сегменты блочных куполов — все «лепестки» были готовы, и рабочие убирали лишнюю опалубку, чтобы начать стыковку фрагментов. Гедимин нехотя отошёл от электровоза — с его точки зрения, этот механизм надо было отогнать в ремонтный ангар, а не поручать ему перетаскивание важного элемента главного корпуса — и направился к высокому крану, поднимающемуся над полудостроенными энергоблоками. Оттуда за сближением «лепестков» наблюдать было удобнее, и шипение недовольных филков не отвлекало ни от мысленных расчётов, ни от воспоминаний.

«Всё равно не понимаю, почему именно купол. Реакторы у них не шарообразные…»

Передатчик на запястье коротко пискнул. «Кенен?» — Гедимин, на секунду удивившись ненавязчивости звонка, посмотрел на экран и едва заметно усмехнулся. «Иджес? А я думал, тут связь не работает…»

«Гедимин, у нас четвёртого полёты,» — напоминал внезапно вышедший на связь Иджес. «Там же, где всегда. Маккензи тебя проведёт своими ходами. Хорошо будет, если ты придёшь.»

Гедимин еле слышно хмыкнул. «Какой ему от меня прок на полётах?.. Ну ладно. Всё равно опыты не идут, а станции строятся и без меня…»

04 июля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Идём-идём, — Кенен Маккензи, пройдя под рамкой, оглянулся на замешкавшегося Гедимина. Тот смотрел на охранника, прикрепляющего к стойке звёздно-полосатый флажок.

— День независимости, Джед, День независимости, — с протяжным вздохом пояснил Кенен. — Уж это ты должен был запомнить! В честь чего, по-твоему, Иджеса и прочую братию отпустили с работы⁈

— А. Помню, — отозвался Гедимин, осторожно пробираясь под рамкой. «Лучше бы тут ширину отрегулировали. Флажки, значки… Здесь-то зачем весь этот мусор⁈»

— Ну, хоть что-то, — Кенен довольно ухмыльнулся. — Надо бы тебе завести напоминалку по праздникам. Будет противно пищать по утрам и вывешивать картинки на экран. Тогда не запутаешься.

— В ядерный могильник все праздники, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. Про День независимости он вспомнил — и теперь до него постепенно доходило, что мероприятия утренними гонками не ограничатся.

— На площадке-то будут работать? — спросил он — и вполголоса выругался, когда Кенен с широкой ухмылкой покачал головой.

— Праздник есть праздник, Джед. Мы и так перерабатываем — того гляди, мианийцы пришлют проверку. Можешь засесть в своём ангаре, если он ещё не взорван.

Гедимин сердито фыркнул, но совету Кенена решил последовать. «Как раз образцы мне вернули. Ну что ж, последний заход — и если не пойдёт, верну материалы на склад. Что-то не ладится у меня с химией…»

…Узкий наклонный коридор, перекрытый гермозадвижками сверху и снизу, обрывался в уже знакомом Гедимину зале с буровыми колоннами, частично переделанными в подпорки, и сложной системой арок над широкой шахтой. Едва выйдя из-за трубчатой опоры, Гедимин остановился и настороженно сощурился на дно стадиона — издалека было заметно, что шахта углубилась, а арки серьёзно перестроили. «Чего тут ещё набурили? Не провалиться бы всем стадионом…» — сармат потянулся к сканеру.

— Что, заметно? Даже отсюда? — Кенен довольно ухмыльнулся и похлопал Гедимина по локтю. — От ремонтника ничего не спрячешь! Между прочим, по твоим чертежам.

— Что? — Гедимин растерянно мигнул, не сразу сообразив, о каких чертежах речь. — По тем наметкам? Маккензи, ты в себе? Там даже чертежа не было…

Кенен ухмыльнулся ещё шире.

— Инженеры справились. Они, конечно, меньше тебя ростом, но не дураки. Да что я буду говорить⁈ Смотри своими глазами. Прочно или еле держится?

С противоположного края зала донёсся шум мотора и шорох глайдерного днища по дорожному покрытию — первый транспорт с гонщиками и зрителями уже прибыл. Гедимин, недовольно щурясь, поймал Кенена за плечо и подтащил к себе — тот уже засобирался к выходу и теперь растерянно хлопал глазами.

— Эта шахта — одно из твоих убежищ? — спросил ремонтник, понизив голос. — Что-то вроде эксперимента?

Кенен обрадованно закивал.

— Первый блин… надеюсь, выйдет не комом. Твои арки сильно пригодились. А ты… что, обдумал мой проект?

Гедимин качнул головой.

— Пока некогда. И… один не потяну. Будет нужен Айзек. И… пусть Иджес тоже придёт. Ненадолго, если сможет. С ним лучше думается.

Кенен расплылся в широкой улыбке.

— Джед! Ну вот, сразу видно старого атомщика… Всё будет, теск. И Айзек, и наш беглый механик… А, вот и он. И его банда. Я пойду, Джед. Не буду портить тескам настроение.

…Заняв привычное место на ненадёжных помостках, Иджес перевёл дух и с широкой ухмылкой облокотился на поручень и наконец выпустил запястье Гедимина.

— Я уже не рассчитывал тебя увидеть. Айзек говорит, ты весь в делах. Заводы, стройка, опыты…

При слове «опыты» Гедимин недовольно сощурился.

— Да, сейчас много работы, — признал он. — Корпуса реакторов поставили на прокалку. На площадке сводят «лепестки» куполов… Кто придумал такие конструкции, да ещё из стекла⁈

Иджес хмыкнул — и тут же навалился на перила, напряжённо вглядываясь в строй пилотов на дне амфитеатра. На выходе в «чашу» проверяли последние дроны, лабиринт, завёрнутый в защитное поле, покачивался и поблескивал (в этот раз в нём было много неустойчивых элементов, а снизу установили источник вибрации).

— Гедимин, а Гедимин, — стадион притих, и Иджесу пришлось говорить шёпотом. — Тебе тут удалось добраться до накопителя? Ты, помнится, хотел набрать образцов…

— Нашёл несколько, — прошептал Гедимин, пытаясь высмотреть в шеренге пилота из звена Иджеса. На рукавах у них были белые повязки с подписанными вручную названиями звеньев, но большая часть была развёрнута надписью от Гедимина — сармат ничего не видел.

— Я тут подумал, — Иджес, заметно приободрившись, повернулся к ремонтнику, одним глазом наблюдая за пилотами. — В нём те же самые лучи, что в ирренции? Если вставить кусок обсидиана, получится такой же бластер?

Гедимин мигнул.

— Да, верно, — признал он; его шёпот утонул в пронзительном свисте — внизу прозвучал сигнал «на старт!», но Иджес услышал, и его глаза едва заметно сверкнули. — Видел такие у макак. На фото. В руках не держал, но похоже — оно…

«В накопительном цехе штампуют такие жёлтые цилиндрики с дырками,» — вспомнил он. «По размеру — как раз вставить в бластер. „Макаки“ обходят запрет на ирренций? Или это для очередного… флота Саргона?»

— Вот видишь, — прошептал Иджес, придвигаясь к нему вплотную. — И это же не ирренций, верно? За это не расстреливают?

Внизу загрохотало. Шаткий лабиринт, оторвавшись от помоста, приподнялся на пятнадцать градусов и рухнул обратно, заметно сплющившись и потеряв несколько фрагментов. Иджес со сдавленным воплем припечатал ладонь к лицевому щитку, но сквозь просветы между пальцами разглядел что-то — и радостно фыркнул.

— Давай!

Из покорёженного лабиринта вырвались три дрона, за ними, чуть отстав, ещё пять. В помятой дырявой трубе снова громыхнуло. В этот раз она привстала на двадцать пять градусов, и ещё один болт не выдержал — рухнув, конструкция проехала два метра вперёд и завалилась набок. Из её остатков вышмыгнули два дрона. Иджес широко ухмыльнулся и приобнял Гедимина, глядя, как менее расторопные пилоты, отогнав охрану, копаются в обломках. Ремонтник ошарашенно покачал головой. «А ещё говорят — я там что-то взорвал…»

— Ты придумал? — шёпотом спросил он, пока пилоты и спустившиеся к ним механики растаскивали лабиринт и ругались с охраной. Те, кому повезло больше, отошли в тихий туннель под стадионом и готовились к следующему этапу. Иджес помахал кому-то внизу, кивнул на ответный жест и остался на скамье.

— Не, само так вышло, — прошептал он в ответ. — Напихали торпед, а стрелять не умеют… Ну, вот видишь? Чего сюда только ни тащат… Я думаю, один бластер погоды не сделает. Верно?

Гедимин мигнул.

— Хочешь, чтобы я тебе собрал бластер? — он мысленно посчитал образцы и прикинул, что подошло бы для такой задачи, и с чем не жалко будет расставаться. Иджес поспешно замотал головой.

— Да ну! Я же понимаю — тебе не до этого. Четыре реактора, всё такое… Мне бы только чертёж и сам этот… излучающий блок. А соберу я сам. Я бы и чертёж сам сделал, но…

Снизу засвистели — уцелевшие звенья, разбившись попарно, начали первый бой, и Иджес снова навалился на перила, напряжённо всматриваясь в мелькание дронов и торпед. Гедимин перевёл взгляд на самое дно амфитеатра, туда, где угадывалась система арок, на которой всё это держалось. Ни толпа сарматов, рассевшаяся наверху, ни взрыв лабиринта, ни торпедная канонада не заставили их даже дрогнуть. Сармат одобрительно усмехнулся и потянулся за листком бумаги.

— Значит, бластер… Надо подумать. Только к макакам с ним не суйся…

…На стройплощадке было тихо и пустынно, только охрана скучала на въезде, да сармат, присматривающий за роботами-уборщиками, обходил территорию квадрат за квадратом — его дежурство не отменялось даже на праздники. У ангара-«лаборатории» он уже побывал — на гладких участках крыши не осталось пыли, следы гусеничного глайдера у ворот исчезли.

Гедимин привычным движением пальцев вскрыл защитное поле, покосился на термодатчики и снял с миниатюрного стеллажа верхнюю кювету. «Остыло и затвердело. Можно проверять.»

В кювете лежала тонкая, с ноготь, прозрачная пластинка с серебристым блеском. Рилкар, несмотря на примесь металла, просвечивал насквозь, вкрапления не проглядывались — в этот раз Гедимин добавлял в расплав не фольгу, а мельчайшую, почти что атомарную, пыль — то, что извлёк из обломков предыдущих пластинок сольвент, безо всякой переплавки. «Хорошо распределилось,» — думал сармат, разглядывая образец на просвет. «Ладно, начнём…»

Он снял с запястья дозиметр и достал вторую пластинку рилкара, на вид неотличимую от первой — контрольный образец из радиозащитного состава, разработанного Айзеком. Пузырь непроницаемого поля отделил сармата и его примитивную установку от стен ангара. Он не торопился — тщательно проверял излучатель, скручивал защитные воронки, замерял интенсивность прямого, не поглощённого излучения. Потом тяжело вздохнул, выключил фонарь и направил луч на контрольный образец.

Пучок омикрон-квантов — слабая зелёная вспышка в темноте — коснулся прозрачной пластины, и дозиметр за ней тревожно пискнул. Гедимин отключил излучатель и взял прибор в руки. Контрольные цифры он помнил и так, но всё равно каждый раз проверял их, будто подозревал, что не только ирренций, но и рилкар могут внезапно изменить одно-два свойства.

«Тут всё в норме. Теперь — опытный образец…» — сармат положил дозиметр к стене и отодвинулся, направляя луч на вторую пластину. Пару секунд он тупо смотрел на зелёную светящуюся нитку в темноте и ждал писка, но прибор молчал. Прошло ещё две секунды, прежде чем Гедимин понял, что это может означать — и, отключив излучатель, резко поднялся на ноги, едва не снеся установку, и схватил дозиметр. На экране горел красный значок «сигма»; омикрон-квантов прибор не обнаружил.

Сердце сармата замерло, пропустив пару ударов. Он, встряхнувшись, шёпотом досчитал до двадцати и снова положил дозиметр в контрольную точку. В этот раз излучатель «светил» на него дольше — все пять секунд. Прибор так и не «ожил».

«Ещё раз…» — Гедимин переложил дозиметр под контрольную пластину. Едва вспыхнул зелёный луч, он услышал писк — омикрон-кванты исправно фиксировались. Гедимин шумно выдохнул в респиратор. «Всё-таки получилось…»

Десять минут (и ещё три проверки) спустя сармат сложил детали разобранной установки в ящик, оставив только пластину из нового сплава, и сел на пол. Кусочек рилкара лежал на его ладони. Сигма-сканер просвечивал «стекляшку», выстраивая на экране сложную структуру. Длинные молекулы рилкара больше не плавали хаотично среди крупиц металла. Они стянулись «хвостами» к разрозненным атомам ипрона. Внутри молекул, в округлых выпуклостях, виднелись поглощённые частицы кеззия.

«Структура изменилась… Видимо, в этом и смысл,» — Гедимин, выключив сканер, задумчиво смотрел на пластинку рилкара. «Этого я и добивался. Наугад, но всё же получилось. Поглотитель, не уступающий флии… Может, им можно заменить флию в активной зоне?» — сармат ухмыльнулся. «Серебро — недешёвый металл. Кенен такой замене порадуется.»

Он обернул пластинку ветошью, засунул в кювету и убрал под броню, а к себе придвинул ящик. На верхнюю крышку удобно было класть листки, когда сармат делал записи — по старой привычке, вручную на бумаге. «Надо больше экспериментов. Более интенсивное излучение. Увеличить время экспозиции…» — думал он, вычерчивая объёмную формулу нового рилкара. «Образцы я могу сделать сам. Но проверять их… тут нужен реактор. Без Айзека не обойтись. Без Айзека… и, скорее всего, Гварзы.»

08 июля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Над стройплощадкой ИЭС «Сатханга» протяжно гудели сирены — подошла к концу дневная смена. Гедимин, в последний раз оглянувшись на недостроенные энергоблоки и расходящихся сарматов, направился к дальним ангарам. Если бы не звуковые сигналы, он бы пропустил пересменку, — в эти дни небо оставалось белым чуть ли не до нового рассвета, а фонари не зажигали до полуночи, и никто не замечал, что без них темно. Через пару минут заглушенные механизмы снова должны были заработать; некоторые даже не глушили — так и оставляли, застопорив, чтобы не укатились, или ждали сменщиков рядом. Роботы-уборщики, выпущенные в рабочую зону, путались под ногами у уходящих строителей; об одного из них запнулся, чуть не упав, филк-бригадир — и Гедимин, отходя к ангарам, долго слышал за спиной громкий сердитый голос. Оператор уборщиков стоял поодаль, выставив перед собой руку с пультом-браслетом, и равнодушно глядел на голографический экран. Филк должен был его видеть, но близко почему-то не подходил и претензий не предъявлял. Гедимин, проходя мимо, приветственно кивнул уборщику, тот наклонил голову в ответ.

«Может, тут и на ночь остаться?» — сармат, обогнув первую линию вспомогательных строений, оглянулся на далёкие мачты «Налвэна». Отсюда, с северной окраины, они почти не просматривались — только красные огни не гасли на горизонте. «Если бы не печи — остался бы. Надо следить за прокалкой…» Он досадливо сощурился и ускорил шаг. «Час-два — и поеду в „Налвэн“. Интересно, где Маккензи? И когда моё письмо дойдёт до Айзека? Может, они оба уже неделю как на Равнине, а я тут жду не пойми чего…»

От стены ангара отделился силуэт в красноватом комбинезоне и приветливо помахал рукой.

— Никак не мог вырваться, — виновато сказал Айзек, вслед за Гедимином заходя в пустой тёмный ангар. Ремонтник пристроил включённый фонарь на штатив, закрыл ворота и развернулся к сармату.

— Читал?

Тот поспешно закивал.

— Ещё бы! Как только получил твой листок… Я отправил его Гварзе, — ты не против?

Гедимин качнул головой, скрывая довольную ухмылку. «То, что пришло от Айзека, он в утилизатор не выкинет. Вот если бы от меня…»

— Показывай, — выдохнул Айзек, берясь за генератор защитного поля. — Весь эксперимент. Хочу сам посмотреть… Это и есть твой образец?

— Сканер включай, — буркнул Гедимин, отодвигая его руку. Тонкая «стеклянная» пластинка была прочнее листовой жести, но сармат всё равно не хотел отдавать её — так и держал, зажав между пальцами, пока Айзек просвечивал её лучами анализатора.

— Надо же… — еле слышно бормотал он, разглядывая экран. — Дополнительная полимеризация… А оно осталось аморфным, ты заметил? Никакой кристаллизации.

Гедимин кивнул.

— Температура плавления на двести градусов выше, — добавил он. — Будешь излучателем проверять?

— Давай, — сармат выключил анализатор и отошёл к стене, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Вот тебя куда загнали… Ничего из оборудования не нужно? Маккензи клялся, что снабдил тебя всем, чем мог.

Гедимин махнул рукой.

— Пока обойдусь. Иди сюда, не то из-за экрана ничего не разглядишь…

…Айзек долго сверял записи дозиметра, хмыкал, подсовывал свой прибор для контроля, потом отобрал у Гедимина образец «стекла» и принялся обматывать ветошью.

— Это для Гварзы, — пояснил он. — Завтра же выберусь к нему и потыкаю в эту штуку носом.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся. Айзек косо посмотрел на него и тяжело вздохнул.

— Вы с Хольгером всё-таки были учёными. Не то что мы с Гварзой. Этот твой сплав — почти как чистый кеззий. Мы с Гварзой всё перепроверим, но если не всплывёт что-то из ряда вон — корпус для следующего реактора будут делать из твоего сплава… Послушай, может, его как-то назвать?

Гедимин пожал плечами.

— Как хочешь. Я не думаю, что о нём раньше не знали. У Куэннов небось много таких сплавов. Не вспомнил — видел ты там такие стекляшки?

Он щёлкнул пальцем по кювете с запасным образцом. Та пластинка, которую забрал Айзек, была не единственной — Гедимин оставил себе ещё пять: корпус для излучателя надо было из чего-то делать, постоянно обматывать его защитным полем уже надоело.

Айзек поморщился.

— Куэннские материалы… — он покачал головой. — Атомщик, мы даже не пытались ничего позаимствовать. У нас накопитель-то еле получился.

— А то, из чего у них корпуса реакторов… — начал было Гедимин, но Айзек сердито фыркнул, и он замолчал.

— Это не металл, в любом случае. И не стеклянистый полимер, — сказал Айзек, угрюмо щурясь. — Какая-то белая матовая дрянь. Больше всего похожа на костную ткань. Плазмой режется по миллиметру, алмаз её даже не царапает. Думаешь, я не просил образец⁈

Гедимин положил руку расстроенному сармату на плечо. «Я у мианийцев даже и накопителя не позаимствовал. Зря только рылся в их кораблях. А про Рокку с её термоядом и говорить нечего…»

— Вам как-то странно давали инструкции, — проворчал он. — Кусками… и не с начала. Хочешь ещё один опыт?

Айзек заинтересованно хмыкнул.

— Не взрывоопасный? А то у меня скафандр так себе…

— Ты бы ещё голым пришёл, — фыркнул Гедимин, выставляя между ним и будущей экспериментальной установкой защитный барьер. — Есть же нормальные скафандры…

Он достал ячеистый контейнер, выложенный изнутри пористым скирлином. Из маленьких фрагментов накопителя один уже был помечен — «для Иджеса». Гедимин взял другой — самый энергоёмкий, образец плотного «стекла», окружающего активную зону альнкита.

— Готовиться долго. А сам опыт быстрый, — он достал второй, менее ёмкий, фрагмент и спрятал его под броню. — Сначала надо облучить…

Прошло почти две минуты, прежде чем Гедимин заэкранировал излучатель и отложил в сторону. Фрагмент накопителя остался лежать в кювете. Сармат тронул его когтем.

— Он заряжен не до конца, — пояснил он. Айзек, до того молча следивший за процессом, кивнул.

— Да, я проверял. На четверть ёмкости, — он поднёс к синей «стекляшке» дозиметр и повернул экран к Гедимину. — Через пару суток всё равно начнёт фонить. «Высвечиваться», как у нас тут говорят. Ты его держи отдельно…

Гедимин отмахнулся.

— Смотри дальше.

Он положил второй накопитель в кювету рядом с первым и подобрал излучатель, привычными движениями закручивая защитное поле в воронку, отражающую омикрон-кванты и пропускающую только чистую «сигму». Айзек смотрел внимательно, еле слышно хмыкал — что-то просилось на язык — но от замечаний воздерживался.

— Attahanke, — еле слышно прошептал Гедимин, направляя на заряженный кристалл пульсирующее излучение. «Пустой» фрагмент рядом с ним начал наливаться густой синевой.

Гедимин не гасил луч, пока порция омикрон-энергии не разделилась ровно надвое. Айзек сидел неподвижно, только мигал, пока излучатель не отключился. Гедимин уже думал пихнуть его в бок, но сармат сам вскинулся, встряхнул головой и выпустил «щупы» анализатора.

— Давай сюда…

Гедимин терпеливо ждал, пока Айзек изучит оба кристалла со всех сторон. С каждой секундой радужка сармата светилась ярче. Гедимин подозревал, что и его глаза горят азартным огнём — в груди было тепло и приятно впервые за долгое-долгое время.

— Мать моя пробирка, — пробормотал Айзек, зажимая оба кристалла в руке. Гедимин, спохватившись, потянул его к себе — накопители следовало отнять, пока они в самом деле не начали отдавать энергию.

— Мать моя пробирка, — повторил Айзек, нехотя разжимая пальцы. Гедимин, собравшийся уже разгибать их силой, облегчённо вздохнул и быстро спрятал накопители под броню.

— Как у тебя получается⁈ — Айзек на секунду впился взглядом в глаза ремонтника, но тут же отвернулся и быстрым шагом прошёл от стены к стене, а потом обратно. — Вот тебе и неуправляемые процессы… Давай сюда описание опыта. Завтра же покажу его Гварзе. А я ведь ещё тогда не верил — ну не могло быть всё так… по-идиотски!

Гедимин кивнул.

— Инструкции Куэннов, — медленно проговорил он, задумчиво щурясь на Айзека. — В них это должно было быть. Не могло не быть. Если они хотели передать вам эту технологию, они не могли забыть такой момент. Невозможно. Или они поражены эа-мутацией, или… эти инструкции у тебя?

Айзек резко мотнул головой.

— Нет! Точнее… не совсем, — пробормотал он, глядя мимо Гедимина, и тот озадаченно мигнул — опять начиналось что-то странное. — Гварза. Основные записи у него. У меня почти ничего нет.

— Ты же показывал мне их, — напомнил Гедимин, думая, что и самому Айзеку не помешало бы провериться на эа-мутацию. — Изображение Куэнна. Показания дозиметра.

Айзек нехотя кивнул.

— Да, дозиметрия… Это у меня осталось. Гварза… Он думает, что я чересчур… много всем доверяю. Основные записи — у него. Даже та картинка с Куэнном. Он её забрал после… того случая.

Гедимин сузил глаза.

— Я не понимаю ваших дел. Но твоему Гварзе пора прочистить мозги. Мне нужны ваши инструкции. Если не хочешь так и сидеть с кучей непонятных штук и тыкаться в них наугад…

Он оборвал фразу на полуслове — глаза Айзека и так потемнели, расстраивать его ещё больше не имело смысла — инструкции от этого в передатчик не закачаются.

— Сделаю, что смогу, — тихо пообещал Айзек. — После твоих опытов, добытых сведений Гварза должен понять… А пока — можно приходить сюда, к тебе? Хоть и без инструкций…

10 июля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Что ж, мистер Ло… — протянул грузный «коп», задумчиво разглядывая личную карту Гедимина. Обращался он при этом почему-то к Ренгеру; сам Гедимин, всеми забытый, молча ждал, когда карта к нему вернётся.

— Ваш подопечный последние месяцы взялся за ум. Ни одного взыскания, даже поощрения… Неплохо, очень неплохо.

Гедимин с трудом заставил себя не мигать, — «коп» мог гораздо лучше понимать сарматскую мимику, чем обычная «макака». «Нет взысканий? Что, филки не написали ни одной жалобы? Надо же… Я думал, в офисе уже весь стол ими завален.»

— Продолжайте в том же духе, мистер Кет, — человек положил карту Гедимина на стойку. — И у вас не будет проблем.

— Мы за ним присмотрим,- без тени улыбки пообещал Ренгер, подталкивая сармата к выходу.

«Выбрались!» — Гедимин облегчённо вздохнул. Чем реже он выходил в «мартышечью» часть города, тем быстрее ему хотелось оттуда уйти. Вылазка прошла успешно — в тюрьму его пока не возвращали, а жалобы филков, как выяснилось, не уходили дальше ушей Айзека и Маккензи. «А странно,» — отметил про себя Гедимин. «Айзек — ладно. Но Маккензи… Видимо, я сильно ему нужен.»

— Спасибо, что проводил, — сказал он Ренгеру, забираясь в фургон. В этот раз транспорт достался тесный — пришлось сидеть на полу, придерживаясь за подвернувшиеся скобы, а проходить сквозь люк — практически ползком.

— Да какие сложности, — отмахнулся Ренгер, протискиваясь следом. — Ты всё ж таки ликвидатор… пока числишься. Наверное, ненадолго. Ты ведь уже не вернёшься?

Гедимин качнул головой.

— Вернусь. Вот достроим станции…

Ренгер недоверчиво хмыкнул.

— Да? Зачем тебе это, ремонтник? Там же твоя стая. У тебя даже глаза стали другие, когда ты к ним ушёл.

— Стая… — Гедимин недовольно сощурился. — Моих там — один Айзек. Я вернусь. Надо только работу закончить…

14 июля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Это для Иджеса? — Айзек, наклонив голову, с интересом разглядывал миниатюрный предмет. Лучевой источник для минибластера был устроен просто — чуть обточенный до правильной шарообразной формы фрагмент накопителя с аккуратно просверленными отверстиями крест-накрест для фиксации. Больше ничего к нему Гедимин не прикрепил, решив, что обсидиан и экранирующие материалы Иджес добудет сам — а не добудет, так будет целее.

— Сможешь передать? — Гедимин завернул синюю «бусину» в обрывок ветоши и засунул в пакетик из-под «мартышечьей» еды. Накопитель не был заряжен и не «фонил» — со стороны мог сойти за кусочек стекла для очередной сарматской цацки.

— Да хоть сегодня, — ответил Айзек. — Каждый вечер мотаюсь в «Вайтрок»… Нет, пока ничего не скажу. Гварза расшевелился, но… в общем, придёт время — узнаешь.

Гедимин кивнул. Расспрашивать не хотелось — у Айзека и так при упоминании Гварзы, накопителя, экспериментов и реакторов темнели глаза, а вид делался совсем виноватым.

— Для Иджеса… — пробормотал сармат, убирая пакетик с «бусиной» в карман. — Гедимин, а ты уверен, что надо? Как бы он дел не натворил…

Гедимин махнул рукой.

— Там на каждом дроне торпеды, и все сделаны кое-как. С таким снаряжением — бластером больше, бластером меньше…

— Хм… — Айзек задумчиво пощупал обломок накопителя сквозь карман. — Как думаешь, из этой штуки можно сделать двухпучковый бластер? То есть — Иджес может сделать?

Гедимин кивнул.

— Ничего сложного. Любой механик может. Поставить линзы под углом… — он попытался прикинуть интенсивность пересекающихся лучей, потом — прочность амфитеатра и конструкций над ним, и невольно поёжился.

— Вот именно, — вздохнул Айзек. — Даже не знаю, говорить Иджесу или нет. Вроде бы надо предупредить, но не хотелось бы подать идею.

— Скажи, чтобы был осторожен, — отозвался Гедимин. — Стадион один, взорвётся — гонять дроны будет негде.

«И жить тоже,» — мысленно закончил он, но вслух говорить не стал — Иджеса, рвущегося к победе на гонках, такой аргумент не убедил бы. «Пусть хоть ради стадиона держит мозги включёнными. Умный сармат, но когда впереди гонки — куда что девается…»

20 июля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Вот и реакторы „Налвэна“ готовы. Ещё пара месяцев — и их поставят куда надо…»

Две массивные заготовки выехали из печей одновременно; их пока не трогали, только аккуратно прикрыли защитным полем с боков. Гедимин издалека смотрел, как раскалённый воздух поднимается над ними, и как по серебристой поверхности скользят размытые синеватые полосы. Айзек подошёл ближе — в тяжёлой «защите» пробрался под поле и теперь внимательно изучал заготовки на вид и на просвет. Ему никто не мешал — рабочие горячего цеха возились с печами, спешно переводя их в другой режим нагрева. Цех уже был заставлен контейнерами с шихтой — пока печи были заняты, заказы копились, и теперь Кенен влез в операторскую будку и подгонял филков-бригадиров, чтобы работа шла быстрее. Гедимин, до которого изредка долетали отрывочные команды, недовольно морщился — но заказы делал не он, везли их не ему, а оборудованию «Налвэна» ничего не угрожало.

— Красота, да? — Кенен, на ходу раздавая последние указания, выбрался из операторской и теперь стоял за плечом Гедимина, с прищуром глядя на корпуса реакторов. — Теперь Гварзе не в чем меня упрекнуть. Оба альнкита готовы, и с днищами порядок… Порядок, верно?

Он, обогнув Гедимина, заглянул ему в глаза снизу вверх. Сармат кивнул.

— Швы хорошие. А про детали я уже говорил. Сгодится…

Кенен, уловив в его словах намёк, недовольно сощурился.

— Джед, ну а я при чём⁈ Если бы ты влез со своим новым материалом полгода назад…

— Если бы мне дали информацию полгода назад… — сузил глаза Гедимин в ответ. — Что там, кстати, с материалом? Начались испытания?

Он перевёл взгляд на Айзека, сосредоточенно изучающего корпуса. Необходимости в этом не было — пока заготовки не остынут, дефектоскопию проводить бессмысленно… но Гедимин его понимал — самому приходилось держать руки за спиной, чтобы случайно не обнаружить себя под защитным полем во время ощупывания раскалённых обечаек и днищ. Руки чесались, и не из-за ремонтного рефлекса — он на неповреждённые заготовки не реагировал; просто хотелось ощутить жар трёхсот тонн прокалённого рилкара. «Красивые всё-таки штуки,» — думал он. «Со всеми этими проёмами и патрубками. Стеклянные игрушки…»

— Испытания? — Кенен едва заметно поморщился. — Ну да… Этим занимается Айзек, ты же знаешь. И Гварза — там, у себя. Я не вмешиваюсь. Айзек считает, что для реактора безопасно, — ну, Айзеку виднее.

— А тебе что не по нутру? — Гедимин, расслабившийся было от разглядывания будущих реакторов, снова недовольно сощурился. — Новый материал для твоих же проектов?

Кенен поспешно отодвинулся и быстро оглянулся на ближайший путь отступления — лестницу на галерею.

— Я ужасно рад всем твоим удачам, Джед, — заверил он. — Но испытания в работающем реакторе…

— Эти пластины на реактор не влияют, — буркнул Гедимин. — Они за активной зоной. На отток не влияют тоже.

— Да помню я, помню, — замахал рукой Кенен. — Ты уже объяснял. Но в будущем лучше без этого, хорошо?

Гедимин фыркнул.

— Лучше брать неизвестно что из чужого мира и притаскивать, как есть, в наш? Ты хоть критическую массу проверил у того ирренция? Кто его там вообще добывает? Бронны с волокушами?

Кенен изменился в лице и шагнул к Гедимину — тот даже оторопел.

— Броннов не трогай. Нам сильно повезло, что хоть такую технику нашли! А за ирренций не беспокойся. Реакторы работают. Эй, Айзек! Айзек! Ты там закончил? Забери Джеда. Он хочет общения, а мне работать надо.

Гедимин сердито фыркнул, но дотянуться до Кенена не успел — тот уже взлетел на пятую ступеньку лестницы и быстро поднимался дальше. «Нашли технику… О чём он вообще? В „Налвэне“ кончились глайдеры?» — сармат, забыв об улизнувшем Маккензи, озадаченно хмыкнул. «Даже если они все с датчиками и на контроле у „макак“, — когда такая ерунда мешала Кенену⁈ Возить ядерные материалы на волокушах… хорошо, Конар этого уже не увидит!»

— Чего он так заторопился? — спросил Айзек, глядя Кенену вслед. — Что ты у него спросил?

— Всё то же, — сердито ответил Гедимин. — Свойства ирренция с Равнины. Их кто-нибудь собирается проверять?

Айзек уткнулся взглядом в пол.

— Я проверял, атомщик. Без взрывов, конечно… Это обычный ирренций. Не хуже синтезированного или из наших рудников.

— Если «без взрывов» — ириенский от кагетского тоже не отличался, — буркнул Гедимин, щурясь от боли в когда-то сломанных рёбрах — обычно старые раны сармата не беспокоили, но от соответствующих воспоминаний что-то в нервной системе выдавало вспышку. — И оба — от синтезированного. Зря вы перестали проверять критическую массу. У ирренция она «гуляет». Каждый месяц бы тесты… и на упругость мембраны тоже. Небось о ней вообще забыли, как я застрял на Луне?

Айзек виновато вздохнул.

— Атомщик, тут не Луна. Придержи пока опыты, ладно? Мы скоро соберёмся — я, ты, Иджес… может, Гварза с нами. Что-нибудь придумаем.

27 июля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Эй, Джед! — Кенен Маккензи, увидев Гедимина за турникетом, не шарахнулся к двери, как обычно, а нетерпеливо замахал рукой, приглашая подойти. — Нам по дороге. Ты собрался в «Сатхангу»?

Сармат кивнул, озадаченно глядя на командира. «Странный он сегодня. И что-то прячет в карманах. Что-то, что ему сильно не нравится… заминировали его, что ли?»

По дороге к «личному транспорту» Кенена Гедимин внимательно приглядывался к его комбинезону и нелепой шляпе, но никаких посторонних механизмов или микросхем не обнаружил. Но что-то в карманах было, и чем дольше Маккензи носил это при себе, тем сильнее его перекашивало.

— Зайди на минуту в своё логово, — попросил он, выбравшись из глайдера. — И я с тобой.

Он вместе с Гедимином пересёк стройплощадку, отмахиваясь от встречных бригадиров, и заметно повеселел, когда свернул в тихий лабиринт пустующих ангаров. Гедимин, стараясь не обращать внимания на его странности, открыл ворота, вошёл в «лабораторию» и остановился, выжидающе глядя на Кенена. Тот плотно сдвинул створки, облегчённо вздохнул и достал из отвисших карманов прямоугольные свёртки.

— Ренгер сказал, что это твоё.

Гедимин развернул пакет, отодвинул край ветоши и увидел ячеистый контейнер, заполненный кусочками руды. Контейнер был не его, но сделанный по тому же образцу; руду никто не сортировал, но наклеенные бирки сохранили.

— Передай Ренгеру благодарность, — сказал сармат, убирая коробки под броню. «Да, верно. Хорошо, что он об этом подумал. Исследования надо продолжать.»

Кенен фыркнул.

— Я битый час таскал это добро в карманах! Мне благодарность не положена?

Гедимин мигнул.

— Оно не фонит. Тут защитное поле… — начал было он, но Кенен махнул рукой.

— Что с тебя взять, Джед⁈ Перебирай свои камешки. Надеюсь, ты не собрался из них строить очередной реактор?

Гедимин качнул головой.

— Я изучаю рудные пласты. И… — он остановился и пристально посмотрел на Маккензи. «А ведь верно… Гедимин, ты идиот.»

— Ты тут главный, так? — он шагнул к Кенену, перекрывая ему путь к воротам. — Значит, мне поможешь.

Маккензи быстро оглянулся через плечо, и Гедимин сдвинулся чуть в сторону, показав, что к воротам не прорваться.

— Говори, — кисло сказал Кенен, глядя на сармата с опаской. — Только без реакторов, слышишь? У нас есть один, за второй нам не заплатят.

Гедимин ухмыльнулся.

— У тебя тут есть геологи? Вы составляете карту рудных пластов? Как часто? Мне нужны все данные, с конца войны по сегодняшний день.

Кенен с тоской оглянулся на ворота.

— Что это на тебя нашло, Джед? Давно увлёкся геологией?

Он быстро сместился чуть в сторону. Скорее всего, это движение ничего не значило, но Гедимин принял его за рывок к выходу — и отреагировал без раздумий. Секунду спустя Кенен уже сдавленно булькал, прижатый к стене. Гедимин ослабил хватку на его вороте и заглянул сармату в глаза.

— Вы, saat hasesh, запустили неуправляемый процесс! Синтез в рудах… ты хотя бы знаешь, с какой скоростью он идёт? В каком направлении? Как далеко продвинулся? Когда вы распыляли тут ирренций, вы хотя бы крестики на карте ставили⁈

Кенен захрипел. Гедимин посмотрел на свою руку, вцепившуюся в его ворот, вздрогнул и быстро разжал пальцы — забывшись, он наматывал на них ткань, пока она не врезалась в шею Маккензи до отчётливой полосы. Кенен, отшатнувшись, схватился за горло и закашлялся.

— Джед! Амбал, мать твоя колба… — прохрипел он. — Охрану позову!

— Зови, — Гедимин пожал плечами, по-прежнему внимательно наблюдая за движениями Кенена. — Так что там с картами?

Маккензи посмотрел на потолок.

— Да нет никаких карт. Может, до войны макаки что-то делали… Мы шли по старым шахтам. Распыляли реагент в каждом штреке. Брали пробы и снова распыляли. А потом из скважин вместо сольвента пошла мея. Снова взяли пробы — и нашли ирренций там, куда его не клали. А там уже наткнулись на пласты… и всё заработало.

Он посмотрел на Гедимина, неподвижно застывшего у двери, и раздражённо передёрнул плечами.

— Тебе понятно, Джед? Карт нет. Займи голову чем-нибудь другим!

Сармат поморщился.

— Понятно. Скажи своим шахтёрам… всем бригадам всех рудников… мне нужны образцы руды. Небольшие фрагменты. Каждая смена пусть берёт с собой по пять штук. Больше не надо. Пусть собирают их каждый день и приносят мне. Руду я верну, пойдёт в переработку.

Кенен с сомнением посмотрел на Гедимина и ненадолго задумался.

— Руду нельзя растаскивать по территории, Джед. Если что-то просыпется, и это заметят макаки, нам так прилетит…

Гедимин хотел объяснить, как вынести образцы незаметно, но осёкся и в очередной раз назвал себя идиотом.

— Слушай, — он протянул было руку к плечу Кенена, но, опомнившись, отдёрнул её — с порванным воротом и пережатой трахеей Маккензи навряд ли станет понятливее. — Ничего никуда не таскаем. В шахту бригадир берёт контейнер. Там наполняет, пишет бирки. С рудой поднимает наверх. Руда едет на завод, контейнеры с образцами — с ней. Там их вынимают и кладут отдельно. Я прихожу и изучаю. Потом — камни на переработку, контейнеры на отмывку и снова в шахту. Макаки не придерутся.

Кенен задумчиво сощурился.

— А, так понятнее. Ты приходишь на завод и с него ничего не уносишь… Такая попутная геологоразведка… Что ж, так пойдёт. Я думаю, даже «Сарма» это одобрит. Да, в самом деле… очень даже одобрит… Ты можешь всё это расписать понятными словами? Первого августа соберётся совет, я им зачитаю.

— На кой метеорит мне твой совет? — Гедимин угрюмо сощурился, внезапно обнаружив себя в каких-то дебрях. Кенен, напротив, приободрился и даже похлопал его по локтю.

— Кое-что изменилось, Джед, ты не заметил? Мы больше не кучка полоумных, нарывающихся на расстрел. Я — командир поселения, ты — инженер и моё доверенное лицо. Мы можем официально оформить твою подземную разведку. И ты за неё получишь не шокером от охраны и не из бластера от федералов, а поощрение и лишний значок. Только не торопись и не дёргайся, ладно? Первого соберётся совет. Напиши для него пояснения, только без угроз и ругани. А я постараюсь, чтобы твоё предложение приняли.

Он заглянул растерянному сармату в глаза и покровительственно потрепал его по плечу.

— Привыкай, Джед. Не нарушай закон без крайней необходимости, хорошо? Или, по крайней мере, сначала убедись, что это единственный выход!

Гедимин тяжело вздохнул.

— Если так… Там даже я не нужен. Назначь своих геологов. Дело несложное. Одному филку на полчаса. Главное — сбор образцов. Отслеживание процесса… Ну, я напишу для вашего совета.

Кенен усмехнулся.

— Ну вот, вижу, мозги заработали в правильном направлении. Пользуйся ими, Джед, — они у тебя точно есть.

Он поправил разгладившийся ворот — на плотной ткани комбинезона уже не осталось складок.

— Совсем забыл, зачем приходил! С тобой общаться, Джед, надо в тяжёлой броне…

— Ты отдал мне камни, — напомнил Гедимин, озадаченно глядя на Кенена. Тот досадливо поморщился.

— Не перебивай, опять забуду. Пятого, в девять утра, я могу устроить вам с Айзеком и Иджесом сборище. Где хочешь — хоть тут, хоть в жилых комнатах. Обсудите всё, что в голову взбредёт… и о моём проекте, может, вспомните.

Он многозначительно прищурил один глаз. Гедимин мигнул.

— Пятого? Иджеса отпустят?

— Почему нет, праздник же, — отозвался Кенен. — Ну всё, Джед. Готовь речь для совета, тридцать первого я за ней зайду. С Айзеком посоветуйся… и найди себе уже календарь с праздниками, сколько можно-то⁈

30 июля 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ага, вот так гораздо лучше, — Айзек перечитал очередной, восьмой по счёту, вариант «речи» и одобрительно кивнул. — Коротко и понятно.

Гедимин, уже настроившийся переписывать всё по девятому разу и пытавшийся угадать, какое слово или оборот покажутся Айзеку сложными, облегчённо вздохнул.

— И совету будет понятно?

— Ну, проще уже некуда, — Айзек, пожав плечами, вернул Гедимину листок. — А… ты совсем отказался от смарта? Печатать было бы удобнее. Особенно — если есть правки…

— Удобнее от руки. Голова лучше работает, — отозвался ремонтник. — Ничего, для совета я отсканирую.

Взгляд Айзека стал неприятно пристальным.

— Раньше ты не говорил, что у тебя… что тебе печатать неудобно. Когда мы на Луне работали…

Гедимин сердито фыркнул.

— А вот за это скажи спасибо Маккензи. За дырку в моей груди, клиническую смерть и выжженные полмозга. Повезло, что мне вообще есть чем думать…

Он осёкся — Айзек, и так не сильно радостный, совсем съёжился и готов был отползти к двери.

— Тут ещё чертежи, — сказал он, включив передатчик; теперь можно было уткнуться взглядом в экран и сменить тему. — Видишь, сканер всё нормально перевёл.

— Да я не про сканер… — Айзек, не договорив, махнул рукой и потянулся за передатчиком. — Ага… Это контейнер. А это контейнер для контейнеров…

— Чтобы не побились в рудовозе, — кивнул Гедимин. — Будет два набора, сменные, чтобы я успевал отмывать их.

— Да зачем тебе возиться? Укажи, что будет нужна дезактивация, и всё отмоют, — отозвался Айзек, глядя на экран. — Послушай… Ты пишешь, что это всё поможет отслеживать богатые пласты и искать новые. Но тебя же не это волнует. Ты опасаешься чего-то…

Гедимин поморщился.

— Я пишу так, чтобы понял Маккензи. Я-то и так понимаю.

— А я вот нет, — признался Айзек. — Ты что-то нашёл там, внизу, раз взялся за такое масштабное исследование? Вроде бы с рудниками проблем нет — ирренций качественный, руда не иссякает…

Гедимин молчал. Перед мысленным взором светилась неточная, едва-едва набросанная схема — для её достройки не хватало данных.

— Мне… — он тяжело вздохнул. — Мне не нравится, что пласты идут поперёк штреков. И пульсация «сигмы» на территориях.

Он замолчал. Айзек выжидающе смотрел на него, но сказать Гедимину было нечего — не вываливать же на сармата смутную тревогу и неясные, но пугающие видения городских кварталов, где каждая щель проросла сингитом…

— Говоришь, поперёк… — Айзек в задумчивости прижал пальцы к виску. — Ну, это в самом деле странно. Я знаю, что ирренций распылялся по штрекам… но, возможно, дело в грунтовых водах?

Гедимин поморщился.

— Нет там никаких вод… А, без карты всё равно не объяснишь. Тут нужно видеть…

Он тщательно расправил и без того гладкий листок и защёлкал клавишами передатчика. «Сначала — сбор образцов. Когда будет хоть что-то для анализа, будет карта… тогда и посмотрим, есть там угроза или нет. Может, мне всё мерещится.»

02 августа 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«От Кенена до сих пор никаких вестей…»

Гедимин с досадой смотрел на потемневший экран наручного смарта. С вечера он долго не мог заснуть — всё ворочался, ожидая сигнала, но ночь так и прошла в тишине; с утра устройство молчало, экран оставался тёмным, и проверка, проведённая на всякий случай, ничего не дала — Кенен на связь не вышел.

«Ладно. Не выгорело, так не выгорело. Займусь делом,» — сармат поднялся с матраса, стряхнул с брони мелкую пылинку и вышел, оставив дверь открытой, — робот-уборщик уже жужжал на пороге, но программа запрещала ему входить в комнату при жильце. «Проверить датчики — и на площадку. Был бы Айзек свободен, зашёл бы в кассетный цех.»

… — Опять этот амбал, — услышал Гедимин недовольный шёпот, проходя мимо группки филков. Судя по нашивкам на комбинезонах, все они занимались надзором и контролем, руками никто не работал; Гедимин невольно задумался, видел ли он вообще филка, занятого здесь, на стройплощадке «Сатханги», тяжёлым трудом. «Они же — как „мартышки“,» — криво ухмыльнулся он, замедляя шаг и разворачиваясь к филкам. «Когда есть сарматы, кто пошлёт работать „мартышку“⁈»

Перешёптывания мгновенно смолкли. Под тяжёлым взглядом Гедимина ближайший контролёр судорожно сглотнул и подался назад.

— Какие-то вопросы? — подал голос другой филк. Гедимин перевёл взгляд на него, и низкорослый сармат вздрогнул и выдал кривую улыбку.

— Иди работать, — буркнул ремонтник, разворачиваясь к полудостроенным энергоблокам. Купола, уже собранные, ещё окружала опалубка, и треск дуговой сварки, визг резаков и шипение остывающего металла разносились далеко вокруг. Гедимин вдохнул полной грудью, но вспомнил о респираторе, — чтобы, как в старые времена, понюхать окалину и плавленый фрил, технику безопасности пришлось бы нарушить. Он потянулся было к шлему, но остановил руку и криво ухмыльнулся. «Дурацкие привычки! Нечего дышать гарью. Тем более — тут рилкар, стеклянная пыль…»

Подъёмник, везущий сармата наверх, остановился под самой кабиной рельсового крана, когда внизу, среди разгружаемых прицепов, мелькнула широкополая шляпа Кенена Маккензи. Он двигался по обычной траектории, обходя стройплощадку с ежедневной инспекцией, — так же с утра обошёл её и Гедимин, прежде чем подняться на «наблюдательный пункт» под стрелой крана. По дороге к Кенену, как железные опилки к магниту, стягивались бригадиры, контролёры и прочие надзорщики — издалека наблюдать за этим было забавно. «Опять, небось, нажалуются,» — подумал Гедимин. «Ну что, спуститься к нему, или пусть ходит?»

Кенен запрокинул голову, выглядывая что-то в небе, и взялся за запястье. Секунду спустя передатчик Гедимина коротко пискнул. «Слезай,» — гласило короткое послание. «Я жду.»

Когда сармат, недовольно щурясь, подошёл к месту скопления бригадиров, большая часть филков уже разошлась — остался Кенен, по-прежнему в нелепой шляпе, хмурый охранник с шокером в кобуре и «недомерок» с нашивками горнообогатительного завода.

— Знакомься, Джед, — сходу начал Маккензи, широко, по-«мартышечьи», улыбаясь. — Это Амин Рахэйна, командир нашей новой геологической разведки.

Гедимин мигнул. В нашивках и значках он уже научился разбираться — и хорошо видел, что этот филк — не геолог.

— И ты знакомься, Амин, — продолжал Кенен, улыбнувшись ещё шире. — Гедимин Кет. Твой командир, инспектор, инженер — как хочешь, так и называй. Ему передаёшь все сведения. Первого и шестнадцатого — по инструкции, а в промежутках — когда ему захочется.

Амин, и без того смотревший на Гедимина с недоверием и опаской, едва заметно вздрогнул.

— Этот сармат — инженер? Но у него же нет нашивки…

— А ты — геолог, — Гедимин недовольно сощурился. — Твоя нашивка где?

— Стоп! — Кенен широко развёл руки, как бы отделяя сарматов друг от друга, но всунуться между ними всё-таки не решился. — Ну не так же сразу! Давайте по-хорошему, ладно? Амин не геолог, но работал в шахте. Ну что там сложного — просканировать пару камешков⁈ Анализом всё равно займёшься ты. А сведения он соберёт, не сомневайся.

Амин тихо кашлянул.

— Это… — он кивнул на Гедимина. — Решение «Сармы»? Меня не предупреждали, что будет… ещё какая-то инспекция. И — разве не мне поручили анализ?

Кенен посмотрел в небо.

— Я тебя предупреждаю, — с ласковой улыбкой сказал он филку. — Вот прямо сейчас. Слушай Гедимина и не забывай отправлять ему отчёты. И — постарайтесь не драться, ага? Мне только этого ещё не хватало…

Гедимин смерил филка угрюмым взглядом. «Недомерок» ответил тем же. «Ладно. Камни просвечивать — действительно простая работа,» — подумал сармат, запихивая подальше все подозрения и опасения. «Мозгов не требует. Бирки не спутает — уже хорошо.»

— Он будет приходить… прямо на завод? — спросил Амин. — Или мне ему письма слать? Это вообще… официально?

Кенен с довольной ухмылкой потрепал его по плечу.

— Видишь, Джед? Схватывает всё на лету… Жди его в своей лаборатории, Амин. Для этого тебе её и дали. Первого и шестнадцатого, каждый месяц… ну, до января точно. Канал связи не загромождать, всё передавать с диска на диск.

Гедимин криво ухмыльнулся. «Ну, хоть так… Мне не привыкать прятаться. Были бы сведения…»

— Тогда надо было дать мне лабораторию побольше, — пробормотал Амин, высчитывая что-то в уме. Кенен фыркнул.

— Ничего, уместитесь! Ладно, парни, у меня работа. Амин, ты можешь быть свободен. Джед, шестнадцатого в любое время иди на завод. Лаборатория геологической разведки — так кабинет и обозначен. На вахте пропустят. Ну что, вопросы остались?

Гедимин качнул головой. Амин, едва его отпустили, сорвался с места и скрылся за разгруженным прицепом. Гедимин проводил его взглядом и досадливо сощурился.

— Нормального сармата не нашлось?

Кенен ухмыльнулся.

— Дже-ед! Тебя что, Иджес покусал? С каких пор ты против филков?

— Я не против, — буркнул Гедимин. — Это с ними вечно проблемы. Кто сегодня на площадке ныл?

Кенен отмахнулся.

— Не бери в голову, Джед. Их нытьё — мои проблемы. Я тебя позвал, чтобы станция в свой срок заработала — и не развалилась. Главное, никого не убивай, остальное — на твоё усмотрение. И с разведкой тоже. Ну что, доволен?

05 августа 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

По гулкому коридору жилого этажа тяжело было пройти, не нашумев, — любой звук прокатывался от двери к двери, не хватало только эха. Едва вдалеке скрипнула дверная створка, Гедимин поднялся с матраса; через пару секунд раздались шаги, а потом и голоса, — те, кто поднялся на этаж, ни от кого не скрывались.

— И пропущу прямую трансляцию. А перевыпуск будет завтра утром — когда мне его смотреть⁈ — бурчал расстроенный чем-то Иджес. В ответ ему раздалось фырканье.

— Ну иди на свои гонки, кто тебя держит⁈ Гедимину я скажу, что ты приехать не смог.

— Иди ты! — отозвался Иджес, расстроившись ещё сильнее. — Атомщик просил помочь — я его не подведу. Жёваный крот! У кого взять запись с трансляции?

Гедимин толкнул дверь и выглянул наружу. Оба сармата радостно заухмылялись и ускорили шаг; секунду спустя в маленькой жилой комнате стало очень тесно. Ремонтник, скатав матрас, положил его в углу и сел сверху, освободив кровать для гостей, — и всё равно сарматы, устроившись, упирались друг в друга коленями и локтями.

— У тебя опять гонки? В июле же были, — слегка удивился Гедимин. — Ты не говорил, что по два раза на лето…

Иджес махнул рукой, едва не зацепив Айзека по шлему. Тот сердито покосился на него и попытался отодвинуться, но места не хватило.

— Маккензи как нарочно подобрал тебе нору, — проворчал Иджес. — Здесь только филков селить!.. Это не наши гонки, атомщик. Город устраивает. Иногда бывает интересно.

— Особенно ставки, — фыркнул Айзек. — И последующая драка.

Иджес недовольно покосился на него.

— Не слушай его, атомщик. Почти никто не дерётся. И всех быстро унимают.

Он посмотрел на посветлевший экран передатчика и довольно хмыкнул.

— Уже началось. И Хейз сразу себя показал. Не зря я на него ставлю — он редко подводит…

Айзек с тяжёлым вздохом перевёл взгляд на потолок. Гедимин мигнул.

— Хейз? Как его имя?

— Слышал о нём? — Иджес заметно удивился. — Ты же обычно не интересу… А, Валентин. Валентин Хейз. Неплохой пилот. До Лиска, конечно, не дотягивает, но неплохой… Эй, ты чего?

— На кой астероид ты помянул Лиска⁈ — зашипел на него Айзек, пристально глядя Гедимину в глаза. Ремонтник встряхнулся, запоздало упрекнул себя, что не удержал лицо, — необязательно было вываливать все эмоции на общее обозрение.

— Да, Хейз — неплохой пилот, — сдержанно сказал он. — Ты следи за гонкой, а мы пока дело обговорим.

Иджес, сердито фыркнув, выключил передатчик и убрал в карман. Айзек шевельнулся на кровати, изобразив попытку придвинуться, и заинтересованно хмыкнул.

— Ты про планы Маккензи? До сих пор с трудом верится, что ты взял это в работу.

Гедимин коротко изложил суть — в основном для Иджеса, которому никто ничего не объяснил, когда вытащил из «Вайтрока». Дослушав, механик презрительно фыркнул.

— Маккензи опять что-то померещилось? Нашёл же, чем забить атомщику мозги… Пошли его подальше, Гедимин. Куда-нибудь на орбиту Седны. Что это за бред — подземные норы на двести лет⁈

Айзек задумчиво сощурился.

— Не так уж бессмысленно, на самом деле. Если Землю как следует изгадят, — за двести лет как раз распадётся самая дрянь. Стронций, цезий, «быстрый» ирренций… химикаты… жаль, эа-вирус так быстро не сдохнет. Мартышки постарались…

Иджес недоверчиво на него посмотрел.

— Ты так говоришь… думаешь, взаправду будет война? Такая, что даже на Сатурне не спрячешься?

— До Сатурна ещё долететь надо, — пробормотал Гедимин, вспоминая ежедневные обыски всего, что выбиралось за пределы сарматских гетто. — Макаки настороже. В прошлый раз они нас упустили… в общем, Кенен где-то говорит дело. Надо бы обдумать, как его план воплотить.

Айзек кивнул.

— Вот для этого мы и здесь. Если ты думаешь, что это «дело»…

Гедимин потянулся за стопкой бумажных листков — одним, как он чувствовал, тут не обойдётся.

— У Маккензи нюх на неприятности. Просто так он шахту долбить не стал бы. Помнишь ваш стадион под станцией?

Иджес растерянно замигал.

— Погоди! Ты говоришь, это оно и есть? Он уже начал строить эти… убежища⁈

Айзек ухмыльнулся.

— А ты думал, такие траты — из любви к гонкам дронов? Он сам-то на эти гонки хоть раз пришёл?

Гедимин щёлкнул пальцем по бронированному колену — сарматов пора было унимать, иначе до дела так и не дойдёт.

— Максимально автономная подземная база на двадцать тысяч сарматов, рассчитанная на двести лет… я бы удвоил расчётный срок. Для надёжности.

Иджес насмешливо хмыкнул, но Айзек остался серьёзным.

— Пусть так… Насколько это осуществимо? Без подвоза извне, в ограниченном пространстве… С тем же кислородом, — откуда брать?

— Если проложить с боков штреки и аккуратно их разрабатывать, плюс расщепление углекислоты и прочего… — Гедимин задумчиво потыкал когтем в листок. — Кислород — меньшая из проблем. Его и на Марсе было негусто, обходились же без подвоза…

— Вода, — Иджес беспокойно зашевелился, чуть не смахнув локтем умывальник. — На Марсе можно было выбрать, где сесть. А тут… что под Ураниумом с водой? Там одни граниты…

— Воду можно запасти. Благо станция почти не греется, много не сожрёт. Плюс фильтрация с поверхности… — Гедимин сделал ещё несколько пометок на листке. — Дальше — пища. Субстрат надо запасать. Углерода тут много не накопаешь.

— Запасы на четыреста лет… У Маккензи деньги, что ли, завелись? — Иджес выразительно хмыкнул. — Водохранилище, вагон кислородных станций, тонны субстрата… Двадцать тысяч сарматов — это сколько чанов для Би-плазмы надо ставить?

Гедимин безнадёжно покачал головой.

— Это мы ещё не добрались до промышленного ядра, — сказал Айзек, заглядывая сбоку в листок. — Кенен же хочет утащить под землю все наши заводы. Ну, пусть их законсервируют, — всё равно надо будет тратиться, один консервант чего стоит…

— Одежда, — буркнул Иджес. — Одежда всегда нужна. Пусть один комбинезон на десять лет, за четыреста — это уже сорок. Синтез скирлина… опять расход углерода. А на синтезирующем заводе что-то сломается…

— Кислородные станции тоже ломаются, — поддержал Айзек. — Даже если атомщик их все перед спуском починит. Детали изнашиваются, нужна замена. Синтез фрилов, металлургия… А кстати — клонарий предусмотрен?

Иджес мигнул.

— Верно. Мы же вымрем все за эти четыреста лет. Сколько вообще живут сарматы?

Оба посмотрели на Гедимина. Тот, давно прекратив делать пометки, задумчиво щурился на дальнюю стену и слышал обсуждение, как сквозь слой пористого скирлина.

— А кто их… нас знает, — пожал плечами Айзек. — Спросить некого. Исгельту уже за сотню, Лиску было больше ста…

Последняя фраза всё-таки отвлекла Гедимина от размышлений, и он изумлённо мигнул.

— Да?

— Точно не знаю, — Айзек снова пожал плечами. — Считал по Марсу. Кто мог застать его до терраформирования?

«Больше ста лет… и он не был слабым,» — Гедимин перебирал в памяти всё, что знал о старении «макак». «Никаких „мартышечьих“ признаков. Разве что беда с головой… но вот Исгельт — он в своём уме… А действительно, сколько мы можем прожить? Ассархаддон, наверное, знает…»

— Атомщик, ты о чём думаешь? — осторожно спросил Айзек. Гедимин быстро затолкал подальше размышления о сроке жизни сарматов, вспомнил, на чём остановился, и досадливо сощурился.

— Всё, о чём вы сказали, — это всё решаемо. Можно извернуться. Запасти, пробурить, отфильтровать. Всё упирается в другое. Энергия, — он обвёл сарматов тяжёлым взглядом и скомкал бесполезный листок. — Реактор, способный проработать четыреста лет. Его заменить точно будет нечем.

Иджес, побелев, еле слышно выругался. Айзек медленно склонил голову.

— Ты прав. Без энергии говорить не о чем.

Он с видимым облегчением поднялся на ноги и потянулся, упираясь ладонями в потолок.

— Надо было собираться в твоём ангаре. Здесь стены на мозг давят.

— Реактор на четыреста лет… — Иджес выразительно хмыкнул. — Сколько там гарантии Маккензи давал макакам? Пятьдесят?

…Набитый битком фургон с сарматами медленно выполз за ворота и, набирая скорость, поехал в сторону «Вайтрока». Айзек, опустив поднятую в прощальном жесте руку, тихо вздохнул и обернулся к Гедимину.

— Пусть подумает. Так, чисто теоретически. И мы подумаем. Если в итоге изобретём безуглеродный скирлин или новый консервант — уже неплохо.

— Скирлин такой есть, — отозвался Гедимин. — Хольгер показывал. Филкам носить будет неудобно, но это решаемо. Меня беспокоит только реактор. Всё упирается в топливо…

Айзек угрюмо кивнул.

— Двадцать лет, Гедимин. Это максимум для одной загрузки. И то на практике никто не проверял. Может, проблемы пойдут раньше, — какая-нибудь расстабилизация…

— Двадцать лет… — повторил Гедимин, задумчиво щурясь. — Увидеть бы процентный состав «выгоревшего» твэла. Если там уран, это ещё поправимо…

Айзек резко мотнул головой.

— Предлагаешь перебирать твэлы в замурованной норе? И синтезирующий реактор в каждое гетто?

— А что в нём сложного? — Гедимин уловил в голосе Айзека насмешку и недовольно сузил глаза. — Намазать уран на трубки? Или пульсирующий излучатель включить?

Айзек криво ухмыльнулся.

— То-то вся Земля заставлена твоими реакторами… Нет, атомщик. Это уж точно не выгорит. Переработка ядерного топлива в каждом гетто… Таких заводов — два во всём мире. И больше нам построить не дадут.

Спорить не приходилось; Гедимин нехотя кивнул. Айзек, помахав ему на прощание, свернул к энергостанции; ремонтник остался у ворот ждать попутный транспорт. Из «Сатханги», как и из «Вайтрока», с утра пришли три фургона, оставалось дождаться, когда они поедут обратно, — на других попутчиков надежды не было. Через пару минут, убедившись, что никто никуда не торопится, Гедимин отошёл от стоянки и встал за углом, откуда хорошо были видны мачты «Налвэна». Под открытым небом череп не так гудел, но мысли всё равно не прояснялись.

«Загрузка на двадцать лет… Очень неплохо, на самом деле,» — думал он, рассеянно глядя на втянутые «ветви» антенн. «Может быть, больше и не выжать. Даже высшей цивилизации.» Он сделал пару шагов вдоль стены, выбирая лучший угол обзора, и снова остановился. «Что хорошо — твэлы после разборки можно будет собрать заново. Все элементы — радиостойкие, ни распухания, ни механической деформации. Отмыть — и по новому кругу.»

Сверху что-то зашуршало, посыпалась пыль, — робот-уборщик сползал по стене, сметая мелкие частицы песка.

«А если…» — Гедимин задумчиво сощурился на мачты. «Урано-ирренциевая смесь внутри, радиостойкие трубки… Может, твэлы не нужно разбирать? Наоборот — собрать вместе, выставить излучатель-пульсар — и пусть идёт синтез?» Он усмехнулся было, но осёкся — неожиданная мысль теперь не казалась ему такой уж нелепой. «А верно. Перевести реактор в режим самообновления. Выжать излучение из накопителей, повесить пульсар… Реакторов тут два — второй будет работать, как обычно, никто даже ничего не заметит. Минимальное же вмешательство… Hasu! А ведь это может сработать. Ещё как может… Дело за малым — кто пустит меня в реактор?»

06 августа 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Никак. Нет места, — сармат-водитель «Кенворта», одного из четвёрки грузовиков, готовящихся к отправке у ворот гетто, покачал головой и полез в кабину. Гедимин шагнул в сторону, растерянно оглядываясь по сторонам. Этот «Кенворт» был последним. Все четыре машины — замыкающие в утреннем караване — уходили на север с полным грузом. Места для сармата не было.

— Не. Некуда, — донеслось из кабины, рядом с которой Гедимин остановился. — Совсем некуда. Если только на крышу.

— Это не запрещено? — быстро спросил сармат, высматривая удобное место на крышке принайтованного контейнера. По маркировкам, он весил тридцать тонн, — лишние восемьсот килограммов сверху не должны были ему повредить.

— Ликвидаторам можно, — отозвался водитель, жестом уступая очередь проезда другому грузовику. — Но если остановят, сам придумаешь, куда так спешил.

Гедимин благодарно кивнул и, придерживаясь за скобы, перебрался через верхний бортик и растянулся во весь рост. Ехать сидя было бы удобнее, но заметнее, а лишний раз общаться с полицией не хотелось — сармат не был уверен, что соврёт убедительно.

Когда кордоны за воротами гетто остались позади, Гедимин, до того лежавший неподвижно, зашевелился, устраиваясь поудобнее. Повернув голову набок и пристроив под щёку сжатый кулак, он мог одним глазом видеть проносящиеся мимо здания. Городские высотки были расставлены в строгом порядке, как сарматские бараки, и отличались друг от друга только цветным орнаментом на стенах, — их старались раскрашивать как можно ярче. С шестого этажа начинались крытые лоджии; на крышах иногда мелькали не только выставленные под углом панели энергосбора, но и зелёные ветки — кто-то притащил туда растения, и они прижились. Иногда промежутки между домами были чуть шире; там тоже мелькало что-то зелёное, а иногда — разноцветное. Часто рядом была ещё и вывеска. Читать их Гедимин не успевал, да и вообще старался сильно не высовываться.

«Кенворт» замедлил ход, и сармат снова уткнулся лицом в крышу, мельком удивившись, что до северного гетто доехали так быстро. Машина почти остановилась, и он услышал с двух сторон шум — несколько человек скандировали что-то наперебой. Гедимин осторожно выглянул из укрытия — и услышал громкий щелчок. Смутные тени мелькнули в воздухе, сармат вскинул руку, выставляя над грузовиком защитное поле, и предметы, не долетев, посыпались под колёса. Один из них успел свалиться за бортик; «Кенворт» рванул с места, и небольшая вещица, гремя, покатилась по крыше. Гедимин хотел вышвырнуть её за борт, но остановился, озадаченно глядя на непонятный «снаряд». Ни этот предмет, ни те, что он отбросил от грузовика, не были опасными. В них не было ни взрывчатки, ни каких-либо механизмов, ни даже датчиков — только стенки из тонкого фрила, слабый магнит и что-то небольшое и очень лёгкое внутри.

— Всё выкинул? — донеслось из кабины «Кенворта». Машине снова пришлось замедлить ход, и из переулка, рядом с которым она встала, донеслись голоса, а потом высунулись «макаки». Они были без экзоскелетов — обычные жители в нелепой «мартышечьей» одежде, кто-то — в уличном комбинезоне; один держал небольшой плакат, но приглядеться Гедимин не успел — в переулке напротив блеснуло широкое сопло кинетического ружья.

Он выставил защитное поле раньше, чем пригляделся, а сообразив, что именно видит, фыркнул и досадливо сощурился. Механизм, который ему показывали, действительно мог стрелять, но этого едва-едва хватило бы, чтобы подбросить камешек на пару метров. Ни Гедимина, ни «Кенворт», ни сармата-водителя в плотном комбинезоне такой выстрел даже не поцарапал бы. Презрительно фыркнув и показав «макаке» кулак, сармат снова лёг на крышу, успев мельком увидеть плакат — на нём было перечёркнутое изображение грибовидного облака. «Мощный взрыв? Это митинг против взрывных работ?» — сармат озадаченно мигнул. «Да, в городе лучше без этого. Обвалится ещё…»

Гедимин прижался к крыше и замер, стараясь выглядеть незаметным, — по его расчётам, до северных кордонов оставалось меньше километра. «Кенворт» притормозил, остановился на несколько секунд — и тут же, не успев заглушить мотор, двинулся дальше. Вскоре сверху проплыл сигнальный фонарь — грузовики въезжали в «Сатхангу». Можно было уже не прятаться, и Гедимин сел, небрежно кивнул охранникам на посту — они помахали в ответ — и взял в руки лёгкий контейнер, так и оставшийся на крыше. Можно было бы бросить его в ближайшую урну — некоторые из них были удобно открыты, но сармат пока не понял, что это за штука — и выкидывать её не спешил.

«Та „пушка“ у „мартышки“,» — Гедимин сжал контейнер с боков, сопоставляя размеры. «Она для разбрасывания таких штук. Но на кой они нужны? Взрывчатки в них нет…»

Если бы не выступы на крышке контейнера, «снаряд» давно упал бы — никаких крючков и штырей на нём не было, только бесполезный слабый магнит. Гедимин аккуратно отковырял его и засунул в «карман» скафандра — в экспериментах любая безделушка могла пригодиться.

— Эй, наверху! — сармат-водитель уже выбрался из остановившегося тягача и нетерпеливо смотрел на Гедимина. — Слезай! Или тебя выгрузить на станции?

Ремонтник, сжав странную коробочку в кулаке, спрыгнул на обочину и, благодарно кивнув, направился к штабелям выгруженных ящиков. Рабочий, прикрывший их брезентом, как раз закреплял последний угол, — этот груз никто не собирался трогать, по крайней мере, до завтра. Гедимин остановился в тихом углу, поддел крышку коробочки и озадаченно мигнул, глядя на картинку с перечёркнутым грибообразным облаком. Внутри контейнера был только листок плотной скирлиновой бумаги, — на одной стороне рисунок, на другой — печатный текст.

«Хватит убивать планету!» — было крупно напечатано сверху, вместо заголовка. «Пора прекратить ядерное безумие. Арсеналы Земли забиты чудовищным оружием, способным уничтожить её десятки раз. Мы требуем прекратить разработки вооружения на основе ирренция. Никаких новых бомб! Никаких испытаний в пределах Солнечной системы!»

Гедимин хмыкнул. «Уже дошло до испытаний? Ненадолго хватило мианийских запретов…»

«Мы все помним победу над всепланетной угрозой,» — шёл дальше текст, набранный другим шрифтом. «Война, развязанная сарматами, унесла миллиарды жизней. Политики говорят нам о мирном сосуществовании. Сарматы живут в наших городах. Наши вода и воздух отравлены дымом и стоками их заводов. И, как будто этого было мало, им доверили ядерные объекты. То, что они называют энергостанциями, — готовые фабрики оружейного ирренция. Мы не должны позволять сарматам накапливать планетарную взрывчатку у нас под носом. Никакой ядерной промышленности для предателей и убийц! Мы требуем перевода всех „сарматских станций“ под контроль Комитета по ядерной безопасности. Сарматы — убирайтесь в шахты!»

Половина нижней строчки была срезана — шрифт выбрали крупный, и при распечатке не хватило места. Гедимин, еле слышно хмыкнув, потянулся к передатчику. «Не знаю, где сейчас Маккензи,» — думал он, сканируя листовку и прикрепляя её к короткому письму, — «но он интересуется „макаками“. Вот ему для ознакомления…»

…Кенен Маккензи, и правда, был где-то далеко, — передатчик Гедимина запищал только к вечеру, когда сармат сидел в своём ангаре на окраине «Сатханги» и, задумчиво щурясь, чертил схему распространения омикрон- и сигма-потоков в активной зоне альнкита.

— С возвращением! — в голосе Кенена звучала насмешка. — Что нового на Энцеладе?

Гедимин фыркнул в коммутатор.

— Что смешного, Маккензи? Макаки тянут конечности к нашим станциям…

Кенен хихикнул.

— «Нашим»? Быстро они стали «нашими». Ещё недавно я тащил тебя на стройку за уши…

Гедимин сердито сощурился. Кенен был далеко, за километрами расстояния и стенами зданий, дотянуться до него и прервать веселье сармат не мог — и Кенен это прекрасно понимал.

— Листовки разбрасывали на улице, — мрачно сказал Гедимин. — Из пневморужья. Прямо на шоссе. Это местная традиция?

— Типа того, Джед, — хихикнул Кенен. — Ежегодное сборище против атома. Было до войны, будет после, — пока есть на чём печатать листовки. Ты, надеюсь, не вступил в пререкания с этими… активистами?

Гедимин фыркнул.

— С грузовика неудобно. Они опасны или…?

— Или, — отозвался Кенен, наконец перестав хихикать. — Эти не пойдут штурмовать гетто. Просто выразители общественных настроений… ну, как термодатчики в твоём реакторе. Сигнализируют, но сами не взрываются. Ты молодец, что ознакомился с «показаниями», — из реактора надо иногда вылезать, а то прирастёт.

— Не нравятся мне эти их настроения, — буркнул Гедимин, мысленно назвав себя идиотом. Надо было раньше сообразить, что Маккензи — знаток местных традиций, и все эти бумажки ему показали давным-давно…

— Спокойно, Джед, — уже совсем серьёзно сказал Кенен. — Пока нас гонят в шахты, а не на расстрел, и на словах, а не на деле, — можешь не дёргаться. Станции останутся при нас.

10 августа 18 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Никаких проблем, Джед. Нам освободят шоссе,» — Кенен успокаивающе похлопал Гедимина по локтю. «Коридор для всех четырёх платформ, кордоны на каждом перекрёстке. Твои реакторы доедут, не оцарапавшись.»

«Кордоны…» — Гедимин, сидя в ангаре, вспоминал его увещевания и досадливо щурился. «Толпа „макак“ в экзоскелетах… Тут не знаешь, что хуже, — диверсанты под колёсами или стрельба со всех сторон. Тащить корпуса реакторов через весь город… я бы с ними поехал, да кто меня пустит⁈»

Он в очередной раз прокрутил в голове планы незаметного пролезания на одну из платформ. Проку от них было мало — как, в сущности, и от присутствия Гедимина на этой платформе, даже если бы его не согнали с неё ещё на выезде. «Не телом же её прикрывать,» — невесело ухмыльнулся он, выкидывая бесполезные мысли из головы. «Давай к делу, Гедимин. Ещё один прогон для заряженного накопителя, потом — для половины заряда…»

В этот раз он экспериментировал с пульсацией, «разжигающей» самопроизвольный синтез. Накопитель, заряженный «до отказа» или полупустой, на неё ожидаемо не реагировал. Гедимин счёл это неплохим результатом, — пластины накопителя из реактора в режиме синтеза вытаскивать не придётся, они на процесс не повлияют, и он на них тоже.

«Ну, хватит. Ничего нового не покажут,» — Гедимин дождался, пока накопитель испустит остатки «заряда», и, заэкранировав излучатель, стал разбирать установку. «Но это всё игрушки… Где взять твэл на опыты? Отработанный двадцатилетний твэл… ну, хотя бы двухлетний, если других нет? У Маккензи просить бесполезно… Айзек? Гварза? От них даже про опыты с новым рилкаром ничего не слышно…»

Айзек появился у ворот ангара спустя десять минут после начала ночной смены — добрался на выделенном траспорте, не тратя времени на отлов попуток. Гедимин, глядя на его чистый тонкий комбинезон, подавил всколыхнувшуюся зависть и досаду, — Айзек всё-таки был старшим оператором ИЭС, а статус Гедимина был непонятен даже ему самому. Может, ему и попутного грузовика не полагалось…

— Ну, что нового? — спросил сармат, с любопытством разглядывая «лабораторию». — Как идут опыты?

Гедимин сердито фыркнул.

— Пустая трата времени. Тыканье пальцем вслепую… Вы с Гварзой собираетесь давать мне куэннские инструкции? Или так и будут лежать, пока я сам не стану Куэнном?

Айзек помрачнел и уткнулся взглядом в пол.

— Извини, атомщик. Пока ничего не получается.

Гедимин недобро сощурился.

— Что так? Гварза потерял передатчик? Нет секунды сбросить файл?

Айзек поднял на него взгляд потемневших глаз.

— Кенен… он в госпитале вторую неделю. И ещё на неделю останется.

Гедимин мигнул.

— В карантине?

Это было первое, что пришло ему на ум, — застрять в госпитале можно было по разным причинам, но на три недели…

Айзек покачал головой.

— Последствия ментальной атаки. Ему… он только недавно начал говорить, атомщик. И пальцы ещё не совсем слушаются.

Он смотрел потерянно, и надо было бы сказать что-нибудь поддерживающее, но Гедимин только изумлённо мигал. «Ментальная атака? Но где сейчас можно… Hasu!»

— Он что, в реактор влез⁈ — сармат придвинулся к Айзеку и впился взглядом в его зрачки. — В реактор? В контакт к… существу⁈

Тот понуро кивнул.

— Меня не было рядом… Я уверен, что он не хотел плохого. Почему оно могло напасть?

Гедимин тяжело вздохнул. Слова не находились, да и внятную мысль из хаоса внутри черепа выцепить никак не удавалось. «Оно не агрессивно,» — отдавалось эхом в ушах. «Не агрессивно! Ни разу не было случая…»

Он вспомнил беззвучный, но пронизывающий до костей вопль ужаса, «слышанный» им когда-то в лунной лаборатории, и осёкся. «Самозащита? Оно приняло что-то за угрозу?.. А, мать моя колба! Никто из нас там не был — о чём можно рассуждать⁈»

— Реакторы целы? — мрачно спросил он. Айзек дёрнулся было, недобро сощурился, но выдохнул и ответил с кривой усмешкой:

— Всё в порядке. Кроме… кроме Кенена. Не понимаю, почему так вышло?

— У него спроси, что он там делал, — буркнул Гедимин; перед его невидящим взглядом проносились все изгибы графиков на мониторах — отдельная реакция на каждого сармата у щита управления. — Это ты рассказал ему про тварь… про возможность контакта? И давно?

Айзек кивнул.

— Я думал, это важно. Для понимания процессов. Он не поверил… ну, я так решил. А теперь… Оно раньше нападало? Там, у вас, в «Гекате», когда ты работал… вы же ставили разные опыты? Оно нападало?

Гедимин вспомнил Кумалу и его добровольцев в новенькой броне, Стивена у щита управления, потом, с неприятным ознобом, — обмолвки Ассархаддона.

— При мне — ни на кого, — он тяжело качнул головой. — Но я… мало о них знаю. Похоже, это разные особи, — у тебя на станции и в «Вайтроке». Может, та агрессивнее. Или твой Кенен как-то её напугал.

Айзек сердито фыркнул.

— Исключено.

Гедимин открыл было рот, но сообразил, что рассуждает о сармате, которого почти не знает, и непонятно из чего состоящей форме жизни, о которой знает ещё меньше. От нелепости происходящего заныли виски, и ремонтник досадливо сощурился.

— А ты сам говорил с существом? После того, как Гварза… пострадал?

— Нет, — нехотя признался Айзек, и его веки задрожали от смущения. — Не рискнул. Был на станции, проверял, что с альнкитами, но…

Он притронулся к вискам, сейчас прикрытым только лёгким шлемом.

— В тяжёлой броне и со всеми пластинами. Не решился… Ты бы, наверное, смог.

Гедимин пожал плечами. Уже мелькнула шальная мысль — поехать в «Вайтрок» и «познакомиться» с агрессивной особью лично, но тут же вспомнился кордон у проходной и дроны-наблюдатели. «Не пустят. Ладно, реакторы целы, остальное — проблемы Гварзы. Пусть сам успокаивает и договаривается. Мне он не верит, а в живой реактор поверил… zaa hasu!»

— Скажи Гварзе, чтобы в реактор больше не лазил, — Гедимин криво ухмыльнулся. — Атомщик, тоже мне… Если расскажет, что конкретно он делал перед атакой, передай мне, хорошо? Для статистики…

…В «Налвэн» его отвёз Айзек. Можно было задержаться в ангаре до позднего вечера, даже до утра, но работа уже не клеилась. В голове гудело. «Живой реактор,» — повторял сармат про себя, поднимаясь на пустующий «гостиничный» этаж. «Живой и разумный. Отдельная тварь. Целый новый вид. Форма жизни на омикрон- и сигма-квантах… Интересно, Куэнны знают? Если знают — почему не сказали?»