(29). Сторона 2. 28 мая, четверг

(29). Сторона 2. 28 мая, четверг.


— Шах и мат, — Попов передвинул коня на чёрную клетку, — Палыч, чего зеваешь? Через три часа старт, а ты уже в облаках.

— Задумался, — признался я, и уронил чёрного короля.

— Ты из за этого, — он кашлянул, скрыв первый слог — …дака Велесова? Да забей на него, вы с ним до отлёта с Луны не увидитесь. Этот индюк всех достал, а ведь в училище нормальный парень был, без закидонов, откуда только всё это взялось.


Генерала Велесова вживую в первый раз я увидел в прошлое воскресенье — он приехал за бывшей женой Соболева на личном кремового цвета автомобиле. Наверное, очень дорогом и престижном, судя по тому, что протёр он пятнышко на дверце носовым платком. Ирина Соболева с его появлением оживилась, поцеловала в губы, почему-то пристально глядя на меня, и тогда только я сообразил, что этот бывший космический приятель — новый муж бывшей моего персонажа. Тут всё вставало на свои места, и слова генерала Лихого, что я в своего боевого товарища шмальнул, и другие намёки, и странная походка Велесова, видимо, всё это было следствием личных разногласий. Если экс-Соболева думала, что я от ревности пойду и повешусь, то сильно ошиблась, мне на её обжимания с Велесовым было начхать — может, Соболев бы снова в драку полез, а меня посторонние люди не волновали, пусть хоть бы он завалил её прямо на лужайке. Может, я бы даже советом помог, но только советом, не больше. Видимо, Ирина это поняла, и очень расстроилась, а вот хозяин дачи одобрительно на меня посмотрел.

Владлен Леонтьевич вообще в этой семье был явно посторонним, Аграмян с генералом держал себя подчёркнуто вежливо и отстранённо, и другие гости тоже стояли на моей, то есть Соболева, стороне. И это было приятно, мне эти люди тоже были симпатичны. Причём мне — Соболеву.

С этим, кстати, у меня возникли проблемы психологического характера. Бывало, что чётко себя считал Дмитрием Куприным, даже в теле персонажа себя ощущал неуютно, но иногда словно забывал о настоящей личности и начинал мысленно себя Колей называть. К местному психиатру точно обращаться не стоило, а в настоящей реальности — реальный шанс загреметь в психушку. И ещё заметил, когда переключался на персонажа полностью, движения другие становились, более естественные для этого тела, точные и выверенные. Вот как когда блоки в макете корабля менял, или на стрельбище из карабина всаживал пули в десятку, или сидел за штурвалом симулятора. С одной стороны, здорово, казалось бы, расслабься и получай удовольствие от инстинктов и рефлексов настоящего профи, а с другой, я совсем не хотел становиться Соболевым, мне и Куприным было хорошо.

Но моё непосредственное игровое окружение о двойственной личности не догадывалось. Точнее, Ланская-то определённо заподозрила, не просто так мне флакон Леграна показала. Может, здешние спецслужбы про двойников знают, раз я не один здесь такой. А может быть, нет, прямо ведь не спросишь. Но главное, что из-за этого ничего не менялось, я летел на Луну.


Наш отряд привезли на аэродром во вторник днём, за двое суток перед стартом. Всех пятерых — полковника-командира, радистку Урсляк, моего приятеля Сайкина, меня самого и Алису Нестерову-2. Местная версия от оригинала немного отличалась — моя подружка-следователь была полнее и фигуристее, а эта тощая, килограммов на десять легче, с мальчишеской стрижкой, отсутствием косметики и набитыми костяшками на пальцах. Карие глаза оставались прежними, в отличие от характера.

Нестерова-2 сразу дала понять, что своих товарищей по команде она и в грош не ставит. На вопросы отвечала резко, если ей надо было что-то попросить, делала с таким видом, словно одолжение оказывала, на любую критику в свой адрес взрывалась и готова была убить, но сама только и делала, что отпускала едкие замечания. Досталось всем, и радистке, и Сайкину, и мне. Более-менее удавалось общаться с ней только Попову, полковник вообще мог найти подход к любому, даже к Велесову, который, появившись на аэродроме в среду, сразу попытался показать, кто здесь главный. Делал он это, глядя на собеседника свысока, что при его небольшом росте получалось не очень. Даже сидя.

Формально генерал был начальником этой экспедиции, и командовал обоими экипажами — спасательским и исследовательским, со своими он, видимо, уже расправился, семь человек сидели в комнате отдыха, где мы с ними и познакомились перед ответственным разговором.

Велесов по очереди вызывал каждого космонавта, и минут десять беседовал, первый выстрел достался Попову, полковник вышел из кабинета спокойным, но кулаки стиснул. Варя Урсляк, спокойная женщина за тридцать, пройдя мимо меня к кофеварке, улыбнулась и сказала только одно слово — «козёл». А вот Нестерова влетела к нам с красными пятнами на лице и скрежеща зубами, видимо, нашла коса на камень. Точнее, встретились два куска коричневой субстанции. Сайкина вызывать не стали, комитетчик на такое невнимание не обиделся, он сидел в углу, пил чай, заедал бутербродом и разгадывал кроссворд.

Меня Велесов приберёг напоследок, и разговор получился короткий.

— Надеюсь, Николай Павлович, у нас с вами не будет проблем? — он смотрел на меня чуть искоса, добела сжимая в пальцах карандаш.

— Какие проблемы, Владя, — я расплылся в улыбке. — Ты же знаешь, я для друзей на всё готов. А тем более ради тебя.

Раз они летали вместе, наверняка не по имени-отчеству обращались. Судя по напрягшимся скулам и сжатым губам — угадал.

— Я бы попросил, — начал Велесов.

— Да ладно тебе, дружище, что было, то прошло, — я встал, опёрся руками об стол, Велесов откинулся назад, будто отодвигаясь от меня, — мы с тобой сколько вместе налетали, знаем друг друга как облупленных. У тебя своя задача, у меня своя, раз партия сказала — выполним. А личные отношения оставим на Земле.

— Хорошо, — Владлен, казалось, даже приободрился, вылез из-за стола, вывел меня из кабинета чуть ли не под ручку, — тогда не задерживаю.

— Ну как? — спросил меня полковник, когда я зашёл в комнату отдыха.

— Отличный парень этот Велесов, я его давно знаю, вот такой — сказал я громко, так, чтобы все слышали, и показал два больших пальца.

— И пилот отличный, ходит плохо, зато летает хорошо, — вполголоса добавила Нестерова, и показала два средних пальца.

Генерал как раз проходил мимо, на это замечание побагровел, и ускорил чуть подпрыгивающий шаг. На Нестерову он посмотрел с ненавистью, ничего не сказав, и точно так же посмотрел на меня. Я сразу догадался, что друзьями нам уже больше никогда не стать.

Попов еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Нестерова сдерживаться не стала, заржала, даже члены экипажа Велесова, и те улыбались, закрывая лица ладонями.


Но всему плохому и хорошему приходит конец, ещё в десять утра, после завтрака, мы с Поповым играли в шахматы, а в час дня надевали снаряжение. Здесь мне снова пришлось уступить место навыкам Соболева, иначе я бы с каждой застёжкой час возился. А так, через десять минут, уже был упакован в комбинезон, ботинки и лётный шлем, скафандров космонавтам почему-то не полагалось. Нас погрузили в автобус, и высадили у трапов двух огромных самолётов, у каждого на спине был прицеплен небольшой челнок. Группа Велесова высадилась первой, а наш самолёт стоял поодаль, с включёнными двигателями.

Внутри салона было тесно, точнее, сам салон занимал крохотную часть объёма самолёта, остальное было отдано летательному аппарату-беспилотнику с грузом для орбитальной станции — его сбрасывали вслед за челноком, и обратно на Землю он уже не возвращался. Попов поднялся первым, и первым же полез по лестнице наверх, в нутро челнока.

В челноке было немного просторнее, кабина рассчитывалась на восемь человек, с небольшим отсеком для багажа. Точнее, для личных вещей, остальное разместилось в грузовой ракете. Вибрация от работающих двигателей стала сильнее, самолёт-носитель дёрнулся, на экранах, заменяющих иллюминаторы, показалась лётная полоса, она надвигалась всё быстрее и быстрее, нас тряхнуло, оторвало от земли, носитель начал медленно набирать высоту, уходя на юг. Аэродром с комплексом зданий удалялся, превращаясь в крохотные пятнышки, мы прошли один слой облаков, выскочили на открытое пространство и начали медленно поворачивать на запад.

— Соболь-один первому, — Нестерова-2 ожила, когда высота превысила сорок километров, — готовлюсь к отстыковке. Два-пятнадцать по правому, разогрев.

— Соболь-один, — послышался голос пилота носителя, — ещё раз всё проверь. Даю пять минут.

— Да знаю я, — Нестерова-2 щёлкала переключателями, дублируя ползунками на экранах, — не маленькая.

— Велес-два отстыковка, — раздался голос генерала.

На одном из экранов от тушки носителя отделился второй челнок, он ушёл вбок, из сопел вырвался огненный выхлоп, челнок резко ускорился, и через несколько секунд крохотной точкой проколол остатки атмосферы.

— Соболь-один первому, отстыковка.

— Разрешаю, — голос в динамике звучал напряжённо, а над лицом пилота появилась надпись — Виталий Нестеров. — Включаю отсчёт. И смотри у меня.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

— Соболь-один, близких звёзд, — мне показалось, что голос в динамике в этот раз обращается ко мне. — Николай Павлович, если Алиска будет выпендриваться, можешь её ремнём, вместо меня. Попову не доверяю, он слишком добрый.

— Ну у меня доброты особой нет, прямо сейчас и начну, — пообещал я. — Только до ремня доберусь.

Алиса-2 в этот раз промолчала, всё её внимание было отдано приборам.

Челнок накренился, носитель остался в стороне, Сайкин вцепился в поручни, и вовремя — меня вжало в кресло. Спинка и обхватывающие бока накладки надулись, частично компенсируя ускорение, но оно было таким, словно Нестерова хотела размазать меня по переборкам. Даже Попов, и тот с покрасневшим лицом недовольно крякнул. На этот случай у меня была приготовлена стандартная процедура, которую я уже обозвал «включить Соболева», сознание привычно переключилось на посторонние мысли, тело самостоятельно приняло нужное положение, напрягая нужные мышцы и расслабляя ненужные, сразу стало легче и привычнее.

Загрузка...